Амнезия
Самиздат:
[Регистрация]
[Найти]
[Рейтинги]
[Обсуждения]
[Новинки]
[Обзоры]
[Помощь|Техвопросы]
Амнезия
Энск
Ранним утром по влажной от ночной росы дороге ехал зеленый "Рафик". Несмотря на несколько потрепанный вид, окна в нем были тонированными, и кроме водителя видно в нем никого не было. Внезапно машина затормозила, водитель вышел на дорогу и, обойдя автомобиль с тыльной стороны, открыл задние дверцы. На одной из деревянных лавок сидел молодой человек и дремал. Остановка его не разбудила. Водитель забрался внутрь и, подойдя к парню, потрепал того по плечу.
- Вставай, - проговорил он. - Тебе пора выходить.
Молодой человек открыл глаза и невидящим взглядом попытался сконцентрировать внимание на водителе.
- Пойдем, - снова позвал тот его за собой и потянул за руку. Парень встал, и неуверенно пройдя к двери, спустился по ступенькам на дорогу. Подхватив его под руку, водитель повел юношу к обочине и, прислонив к березе, сказал, - Ну все. Прости браток. Ничего не могу изменить. Начинается новая жизнь. А уж, какая она будет - решать тебе.
Молодой человек не обращая внимания на слова попутчика, сполз по стволу березы на землю и, закрыв глаза, снова уснул.
- Мы птицы! Мы летим на юг! Мы молоды! Мы красивы! Мы ничего не боимся! Пусть лучше боятся нас! Пусть нас боятся мужики. Мы их сделаем! Пусть боятся наших глаз, наших улыбок, наших тел! - кричала, высунувшись из окна, красного "Ауди" симпатичная блондинка в розовом сарафане.
- Верка, ты же сейчас выпадешь! - пыталась успокоить подругу сидевшая за рулем девушка. - А ну, марш в салон!
- А давай кого-нибудь подберем, а Насть? - спросила Вера, плюхнувшись на сиденье. - Парнишку какого-нибудь завалященького. Подберем, охмурим...
- Ну, подберем... А дальше, что с ним делать будем? Изнасилуем и убьем?
- Зачем убивать? Помучаем и довезем, куда ему надо. Вон, гляди, сидит один.
Настя, засмотревшись на молодого человека, стала притормаживать. Приятной наружности парень сидел под березой. К дереву был прибит венок из искусственных цветов, напоминавший борзым водителям о несчастье, когда-то здесь произошедшем. Человек не голосовал, а безучастно смотрел на проносившиеся мимо авто и даже к остановившейся рядом с ним машине не проявил интереса.
- Эй! - окликнула его Вера, - тебе куда надо?
Молодой человек встрепенулся и попытался сфокусироваться на девушке.
- Мне? Да никуда вроде, - отозвался тот и поднялся с земли.
- А чего сидишь? Ждешь кого? - продолжала выпытывать у привлекательного юноши планы на сегодняшний день Вера.
- Да нет. Вроде и не жду... Так, сижу себе, сам не знаю чего.
- А хочешь, поехали с нами? Мы к Настьке на дачу собрались. Шашлычки пожарим. Винца сухенького попьем. Переночуем... А утром домой тебя отвезем.
- Можно конечно. Только...
- Залезай! - прервала его Вера и открыла заднюю дверцу, - никаких возражений не принимаю. - Я тебя выбрала, я за все и отвечаю.
Машина снова завелась, пустила из выхлопной трубы струю черного дыма и поехала по направлению к даче, принадлежавшей родителям Насти.
- Тебя как зовут? - подала, наконец, голос Анастасия.
- Да вот я ..., - начал парень и споткнувшись на слове, замолчал.
- Не хочешь говорить, да? Без проблем. Давай мы тебя Костиком звать будем. Устраивает? - повернулась назад Вера, и стала пристально его рассматривать. - Мы из города. Студентки. Третий курс закончили. По этому поводу и гуляем. А ты? Может, выдашь нам хоть каплю информации.
- Девчонки... Я даже не знаю, что вам рассказать. Встретил вас и такое впечатление, что заново родился. Будто мир вновь открываю.
- Да ты оказывается женский угодник. Как красиво все обставил. Мол, до встречи с нами и не жил вовсе, - рассмеялась Вера. - Да вот мы и приехали. Дрова колоть умеешь? Шашлыки на тебе. А наша задача сделать все красиво. Вы ведь мужики деревянные. Нет в вас романтики. А мы - женщины, без романтики никуда.
Настя проехала по узким проулочкам дачного поселка и остановилась перед небольшим деревянным домом. - Добро пожаловать, - в приглашающем жесте протянула она к воротам руку. - Выходите и тащите все на веранду. Кость, ты костер разжигать умеешь? - спросила она незнакомца.
- Не знаю, - смущенно отозвался молодой человек. - Посмотрим.
- Чего смотреть, чего смотреть, - затараторила Вера. - Сначала берешь в руки топор и колешь дрова. Сможешь?
- Наверное, смогу, - вздохнул "Костик" и передернул плечами. Было видно, что он чем-то озабочен, но говорить об этом не собирается.
- Потом, ставишь палочки конусом, предварительно положив под них бумагу, и поджигаешь. Андестенд?
- Да отстань ты от парня, Верка! - сердито влезла в разговор Анастасия. Тащи лучше пакет, а вы молодой человек берите вот эту сумку и тоже несите на веранду. Я сейчас машину во двор загоню и присоединюсь к вам.
Оказывается, дрова Костя колол замечательно. Вместо необходимых трех, четырех поленьев, он расколол пол поленницы и с удовольствием взялся палить костер. На поселок спустились сумерки, на улице посвежело, и девчонки закутались в старые плюшевые пледы, за ненадобностью отвезенные Настиной мамой на дачу. Над прогоревшими дровами свиной шашлык доходил до готовности и по улице стал разноситься одурманивающий аромат жареного мяса. "Костик" разрумянился от огня, и казалось, забыл о терзающей его проблеме. Он сидел у костра на бревне и крутил шампуры. Наконец, все получили по порции мяса и сосредоточенно стали его жевать, запивая сухим вином.
- Коська! Да что ж ты право такой молчун? - прервала приятное молчание Вера. - Рассказал бы хоть что-нибудь. Где родился? Где пригодился? Ты о нас уже почти все знаешь... А мы о тебе? Вообще ничего! Ноль! Полный! Может ты убийца, какой. Втерся в наше доверие. А ночью, как спать ляжем, наденешь резиновую маску, нож в руки возьмешь... Фильм "Крик" фореве! И до свидания. Потом над нашими могилками будут причитать родственники и иногда приходить однокурсники, чтобы распить бутылку другую водки.
- Я не убийца, - помрачнел "Костя" и с отчаянием взглянул на девушек. - Дело в том... Дело в том, что... - прошептал он и снова замолчал. Потом взял длинную палку и стал ворошить догорающие угли.
- В чем? В чем дело? - снова пристала к юноше Вера.
- Я не хочу об этом говорить, - после небольшой паузы отозвался "Костя". - Вер, зачем ты все портишь? Так хорошо сидим... Хотя... Я бы уже спать пошел. Куда вы меня положите?
- Ложись в сарае, - потерянно отозвалась Настя. - Я уже там тебе постелила. Только ты нас извини. Мы закроемся. Ночью в поселке страшно...
- Скажи, что меня боитесь. Не стесняйся. Чего уж тут. Все равно, девчонки, спасибо. Так хорошо посидели. Ну, я пойду. Спокойной ночи, - и "Костя" потрепав Настю по плечу, ушел спать в сарай.
- Он что-то скрывает, - зашептала Вера, приникнув к Настиному уху. - Может правда маньяк, какой? Я даже спать боюсь. Парень здоровый. Вон как топором махал. Только и видели нас наши родители. Останутся от девочек рожки да ножки. Может, давай свалим отсюда? Уедем потихоньку от греха подальше.
- Да, как же я дачу открытую оставлю и какого то парня здесь брошу, - возмутилась Настя. - Меня предки убьют! Да и выпили мы. Значит за руль нельзя. Давай, что ли по очереди спать... Все-таки нас двое, а он один. Что он с нами сделает?
Ночь прошла спокойно. Первой дежурила Настя, потом часа три Вера и уже перед самым рассветом, снова наступил черед хозяйки дома. Настя посмотрела на усталое спящее Верино лицо и усмехнулась. - Не было у бабы хлопот, купила себе баба порося, - смешливо подумала она и отдернула оконную занавеску. У очага, на котором давеча они жарили шашлыки, сидел странный гость и подбрасывал в огонь дрова. Настя нашла в сумке расческу и привела в порядок сбившиеся за недолгие часы сна волосы. Потом стянула их резинкой и снова посмотрела в окно. Парень сидел к ней спиной и грел руки над разгоревшимся костром.
- Да какой он на фиг маньяк? - расхрабрилась Настя и, накинув на плечи плед, тихо вышла из дома. Но как бы тихо она не шла, звук гальки под ногами нарушил ночную тишину.
Услышав сзади шаги, парень оглянулся и, узнав Настю, улыбнулся. Это была его первая улыбка за все время знакомства. Его и так приятное и симпатичное лицо как-то осветилось, стало беззащитным и очень нежным.
- Как хорошо, что ты вышла, - сказал он и подвинулся, освобождая место на толстом бревне, лежавшем около кострища. - А то я тут сижу один как сыч. Мысли в голову всякие ужасные лезут.
- Какие мысли? - спросила Настя и накинула на юношу половинку пледа.
- Я даже не знаю как тебе и сказать...- начал он и снова запнулся, как всегда когда ему задавали вопросы, касающиеся его жизни.
- Вот так просто и скажи. Как есть скажи. Ну, чего ты мучаешься? Я же вижу, что тебя что-то гнетет. Может легче станет. Может я смогу тебе чем-нибудь помочь.
- Помочь? Да чем же мне можно помочь? У меня даже не беда, а целая бедища. Трагедия можно сказать.
Перестань! - повернулась к нему Настя и посмотрела парню в глаза. - Если никто не умер, что же это за трагедия? Ведь никто же не умер? Ведь, правда?
- Я не знаю...- прошептал он и вывернулся из Настиных ладоней, прикоснувшихся к его лицу.
- Да как же не знаешь? А кто знать будет? Кто ты? Что с тобой случилось? - снова затрясла плечи гостя девушка.
- В этом то вся и проблема, - сказал парень и тяжело вздохнул. - Кто-то, наверное, знает. Кто-то, но не я. Понимаешь... Понимаешь... Я сегодня очнулся на дороге и понял, что ничего не помню. Ничего! Ровным счетом. Как будто кто-то взял и стер всю мою память. Может меня инопланетяне забирали? Но я оказался им не интересен и меня на землю вернули?- усмехнулся он и снова стал шевелить палкой, пытающиеся погаснуть дрова.
- Да что ты несешь? Какие инопланетяне? Как это ты ничего не помнишь? Как тебя зовут, помнишь?
- Нет! - почти закричал "Костя", - ни как зовут, нигде я живу. Я вообще не знаю кто я!
- Тише! Тише! - попыталась успокоить молодого человека Настя. - Да подожди ты! Может, ты в аварию попал? Может у тебя сотрясение мозга? Дай голову посмотрю.
- Перестань! Я уж себя всего ощупал. Ничего не болит. Только вот здесь, - и "Костя" протянул Насте руку и подтянул вверх рукав свитера. - Видишь? Точка. Похоже на укол. Черт! Причем все слова помню. Укол. Точка. Говорю как нормальный человек. Как там, в песне? В голове ни бум бум, а сама дура дурой. Что это, Настя? Что?
- Да погоди ты. Погоди! Я тебя сегодня к врачу отвезу. В милицию сходим... Может тебя схватились уже. Папа с мамой разыскивают. У меня сосед по этажу милиционер. Он поможет. Он разберется.
- Насть! А может, я просто сошел с ума? Может, я сбежал из сумасшедшего дома? Кто я? Откуда я? Что со мной случилось? Я ничего, ровным счетом ничего о себе не знаю! - и "Костя" зажмурясь, заскрежетал зубами, а из его глаз градом покатились слезы.
- Я сказала, хватит! Не психуй! Собираемся и едем в город. Чернов разберется, - сказала Настя, и резко встав с бревна, пошла к домику.
- Вера вставай. Просыпайся! - прошептала она, боясь испугать подругу, и легонько потрепала ее за плечо. - Мы уезжаем.
- Сукина ты дочь! - прошептал капитан Чернов, разглядев в полумраке задернутых штор содержимое комнаты. - Что ж за жизнь такая! Старики с голода мрут, а молодежь на себя руки накладывает... - И как Чернов не любил свою работу, сердце в очередной раз сжалось в кулак и не разжималось. Казалось бы, столько уже за свои тридцать три года навидался, а все равно ему все время делалось не по себе, когда он видел такое.
Наряд вызвали под утро. Дежурные опера были усталые и злые. Ехать на вызов не хотелось. Казалось очередной ложный сигнал, а тут...
Девушка в белой ночной рубашке висела посередине комнаты тоненькая и невесомая. Казалось, что от сквозняка ее тело чуть покачивается из стороны в сторону. Она была больше похожа на приведение, чем на бывшего недавно живым человека. Ее мать сидела на полу и билась головой о паркет. Она не плакала, не кричала. Просто равномерно била лбом деревянные дощечки, словно надеясь расколоть лоб пополам, дабы унять раздирающую голову боль.
Кудрявцев вызвал следственно-оперативную группу, потом труповозку и стал составлять протокол осмотра. По-хорошему это должен был делать следователь прокуратуры, но он заболел, и ребятам пришлось взять оформление всех документов на себя. Работа была будничной и противной. Когда стали снимать тело, Чернов попытался приподнять и увести женщину, сидевшую на полу, но та обхватила его ноги руками и он, потеряв равновесие, упал рядом с ней. Убитая горем мать, ткнулась простынным лицом ему в форму и, наконец, зарыдала. Чернов обнял ее и прижал к себе. Кудрявцев, проходя мимо, легонько пнул коленом сослуживца, предлагая покинуть место происшествия. В ответ Чернов покачал головой и еще крепче обнял обезумевшую от горя мать. Так они и сидели, пока не стали выносить тело и женщина, словно притянутая магнитом не потянулась за носилками. Потом силы оставили ее и она снова упала, на этот раз уже потеряв сознание. Капитан поднял ее с пола и вынес из комнаты. Она обвисла на его руках, как мокрое белье после стирки. Судмедэксперт принял в свои объятия аморфное тело, запихнул в машину и пристроил рядом с носилками. Потом захлопнул дверцы, и они покатили в сторону судебного морга.
Оглядевшись по сторонам, Чернов притулился у ступенек подъезда, достал блокнот и сделал в нем пару записей. Его работа была еще не закончена. Надо было искать свидетелей, опрашивать соседей, проводить другие оперативно-розыскные мероприятия. Ну, он и стал, проводить эти оперативно-розыскные мероприятия. История оказалась избита, как вся наша жизнь. По словам соседей, выяснилась банальная история. Девушка жила отдельно от родителей. Обеспеченные предки купили ей квартиру, сделали ремонт, обставили современной мебелью и бытовой техникой. Девушка сошлась с молодым человеком, и две семьи уже готовились к свадьбе. Все бы ничего, но между молодыми случилась размолвка. Юноша собрал вещи и вернулся к родителям. У девушки началась депрессия, она болталась по области и неделю не ночевала дома. Когда ее совершенной случайно встретили знакомые и проводили в домой, то выяснилось, что она ничего не помнит. Психологическая травма, решили близкие и решили дать ей некоторое время, чтобы прийти в себя. Она же посидела в одиночестве, почитала свой дневник, потом зацепила бельевой шнур за крюк люстры, просунула голову в петлю и прыгнула с табуретки. Вот и вся история. Дверь была закрыта изнутри, состояние депрессии погибшей подтверждали родственники и друзья. Думать тут было нечего. Только одно, смущало Чернова. Странная записка, оставленная девушкой. Текст в ней был такой: - "Я совершенно одна в этом мире. Я одна, и я ничего не помню. Что такое любовь? Была ли она у меня? Зачем она была мне нужна? Я читаю дневник и понимаю, что его писала я. Читаю и осознаю, что все это для меня чужое. Вероятно я сошла с ума. Зачем мне жить? Начинать все с чистого листа? Зачем? Скучно! Пока, ребята!"
Его мысли прервал звонок мобильного телефона, наигрывавшего блатную песню со словами: Гоп-стоп, мы подошли из-за угла, гоп-стоп, ты много на себя взяла...ну и т.д. - Чернов сдвинул крышку раскладного телефона и сказал: - Алло.
- Юрий Александрович, здравствуйте. Это Настя Михайлова. Соседка ваша. У меня тут такая история произошла... Я просто не знаю, что делать. Мне нужна ваша помощь. Встретитесь со мной? Не откажитесь?
- Ты сейчас где? - поинтересовался Чернов и взглянул на наручные часы.
- Я дома. Если надо, могу подъехать к вам в отделение.
- Подъезжай. Буду на месте через пол часа.
Чернов курил, прислоняясь к стене отделения, когда старенькая пятерка, лихо пролетела мимо поднятого шлагбаума и остановилась на автомобильной площадке. Настя посигналила и помахала через открытое окно машины рукой. Из пятерки вышли трое. Две девушки и парень.
- А вот и мы, - сказала Настя и заулыбалась. - Мы за помощью, Юрий Александрович. Тут такое дело... Вот этот парень... потерялся. Нет, даже не потерялся. Он себя потерял. В общем...
- В общем, у него, Юрий Александрович, склероз, - встряла Вера и тут же замолчала одернутая за рукав куртки подругой.
- Ну да, - продолжила Анастасия, - он ничего не помнит. Ни как его зовут, ни где он живет. Мы нашли его вчера по дороге на дачу. Сидел один одинешенек под деревом. Пытался себя вспомнить.
- Может быть, он попал в автомобильную катастрофу? - поинтересовался Чернов, внимательно рассматривая юношу.
- Да нет же. Я всю голову ему переворошила. Ни одного синяка или ссадины, - отозвалась Настя. - Мы бы хотели, чтобы вы его по спискам пропавших людей проверили. Может его уже давно родители разыскивают? Мы даже его фотографию сделали. Вот возьмите, и она протянула Чернову фотографию сделанную в салоне моментальной съемки.
- Фотография это конечно хорошо, - в задумчивости постучав по зубам пластмассовой авторучкой, сказал капитан. - Я проверю. Но вам необходимо будет поехать в психиатрическую больницу и провести полное обследование молодого человека. Я туда позвоню. Сошлетесь на меня, и вас примут. Будем созваниваться, и обмениваться информацией. Хорошо Насть, что ты взяла над парнишкой шефство, а то бы мне сейчас пришлось протокол писать, выяснять, почему у него отсутствуют документы. Арестовывать, как лицо без определенного места жительства. Ну и прочее, прочее. Давайте ребята. Езжайте в больницу, а тебе Насть, я вечером позвоню.
Пообещать то он пообещал, а сделать ничего не успел. Соседи по лестничной площадке были людьми славными, знал он их много лет и поэтому вечером испытал чувство неловкости. Помочь хотелось, только, как и чем? Утром Чернов заехал в больницу, слава богу, что паренька приняли без его помощи. Главного врача в такое раннее время еще не было. Тогда, узнав в приемном отделении, где находится нужный ему пациент, он поднялся этажом выше и зашел в палату. "Костик" лежал на кровати и тупо смотрел в потолок. Узнав Чернова, он соскочил с постели и сел, готовый к расспросам. Капитан задавал вопросы и так и эдак, но на них на всех в ответ получал только слово "не знаю". В итоге он сам сделал несколько фотографий потерявшего память "Костика" и "не солоно хлебавши" поехал на службу. Войдя в кабинет, он сел за стол и подсоединив к компьютеру фотоаппарат, распечатал снимки. С бумажного листа на него грустными глазами смотрел так называемый "Костик". Сколько таких "Костиков" томилось в психбольницах, наверное, не знал никто. Такой статистики не было, и этой проблемой всерьез еще никто не занимался.
Лето подходило к концу. Чернов устал от работы так, как казалось, еще никогда в жизни не уставал. Не хотелось видеть сослуживцев, слышать их плоские шутки, которыми иногда грешил и сам. Не хотелось видеть стены своей квартиры, в которой он проводил недолгие часы отдыха. Не хотелось ни-че-го! Нет! Чего-то все-таки хотелось... Может быть посидеть на старом ящике, на берегу реки с удочкой в руках, попить холодного пива, не думая, что тебе завтра на службу, подышать дымом костра. Пора было уходить в отпуск. К тому же начальство в недавнем разговоре, было не против и заявление на отпуск подписало.
Чернов положил на стол фотографию "Костика" и проверил по компьютеру списки пропавших людей. Не найдя ни одной похожей, Чернов поднялся и тяжело вздохнул.
- Вот сейчас подчищу хвосты и только меня здесь и видели, - думал он, заливая кипятком коричневую бурду под названием кофе. Среди срочных дел был еще звонок в больницу по поводу Настиного юноши. Юрий набрал телефон главного врача городской больницы, объяснил ситуацию и попросил о содействие. Тот обещал провести необходимое обследование и сообщить о результатах персонально Чернову. Капитан похлопал рукой по папкам, размышляя, всё ли он сделал. Потом часть папок поставил на полку, часть убрал в сейф, а оставшиеся, пошел сдавать начальству. Вернувшись в кабинет, Юрий пододвинул стул к окну, сел на него и закурил.
- А дальше что? Куда-то бы надо съездить. Надоело в родных "пенатах", - размышлял он, наблюдая за прижившимися у отделения беспризорными собаками, затеявшими с воронами игру. Вороны дергали псов за хвосты, таким маневром отвлекая бобиков от еды, а сами в это время норовили утащить из их мисок съестное. Эта сцена его развеселила, и почему-то вспомнилось детство. Вспомнился "живой уголок" в школе, вспомнился Пончик...
Пончиком звался его дружок Яков Шереметьев. В детстве Яшка страдал ожирением, и к нему намертво приклеилась неприятная кондитерская кличка. Позже, гормоны вошли в норму, и Шереметьев превратился в обычного, средней полноты мужика, хотя кличка за ним так и осталась. В девятом классе у Яшки умерла мать, растившая сына одна и его забрала к себе в бывший Калинин, ныне Тверь, тетка. Там он поступил в институт и удачно женился, в прямом и переносном смысле. Папахен невесты чего-то там возглавлял и поэтому финансовое положение у молодой семьи, было довольно стабильным. Это позволило новоиспеченному зятю, успешно окончить мед, а потом и аспирантуру на кафедре психологии. В итоге, к тридцати трем годам, он заведовал психбольницей и пользовался в городе заслуженным уважением. С женой у него тоже оказалось все в порядке. Лиля души не чаяла в своем принце и до сих пор смотрела на него сквозь розовые очки. Яков, на протяжении десяти лет их брака, продолжал оставаться для нее самым умным, самым образцовым и самым порядочным. Многое соответствовало действительности, а на мелочи она не обращала внимания и была как бы выше этого. Так что насчет гостеприимства в этом доме, Чернову сомневаться не приходилось. Насколько он помнил, отпуск Яшка планировал в августе и приглашал его к себе. На даче у тверского медицинского светила, Чернов еще не был, хотя друг не раз соблазнял его чудной природой на речке Тьмака, где и находился недавно выстроенный особняк. Приятель рассказывал о необыкновенной рыбалке, грибах, размером с кастрюлю, а может быть и охоте, если он успеет купить заветное ружьишко.
Попрощавшись с сослуживцами, Чернов поехал домой, напоминая себе зайти к соседям и сообщить о неудачном результате поиска и договоренности с врачом. Настя, узнав, что "Костика" никто не разыскивает, расстроилась. А после ухода Чернова объявила родителям, что милиция просила ее взять над потерявшимся парнем шефство. Настина мама тут же проявила участие и стала хлопотать, собирая мальчику в больницу передачу. Так что судьба "Костика" на ближайшее время была более менее определена.
После недолгих раздумий Чернов все же решился ехать в Тверь. В Питере ему делать было нечего. Ну, не по музеям же ходить, в самом деле? - В Тверь, так в Тверь! - окончательно решил он и сообщил телефонным звонком приятелю о своем визите. Пончик обрадовался и стал вопить в трубку, что все подготовит к его приезду и что ни на каких Канарах они лучше отдохнуть не смогут, так как в заповедных Тверских лесах.
Сборы были недолгими. Сбегав в соседствующий с домом супермаркет, Юрий купил подарки для приятеля, его жены и сына - первоклассника Мишки. Дело было трудным и заняло довольно много времени. Пончику он приобрел самый лучший табак, который был в магазине, Лиле меховые тапочки местного производства, а пацану бинокль Canon c оптическим стабилизатором изображения и с восьмикратным увеличением. Потом он позвонил на вокзал, узнал номер поезда и время отправления. Затем сделал другие необходимые звонки, один из которых своей подруге Марине. Та посопела от обиды в трубку, потом смилостивилась и попрощалась с Черновым ласково, умоляя его не забывать сослуживцев и себя - любящую и надеясь любимую. Через час Юрий, побросав в сумку пару рубашек, старые джинсы и прочую мелочь, поехал на вокзал, где без проблем купил билет до Москвы и успел к отправлению вечернего поезда. До столицы Чернов доехал без приключений, добирая часы сна не полученные во время своей тяжелой работы.
МОСКВА
Пересадка в Москве была неприятна тем, что разница между прибывшим и отправляющимся поездами, была в три часа. Их надо было куда-то потратить. С одной стороны три часа довольно продолжительный отрезок времени, а с другой, далеко от вокзала не уедешь, потому что его, то есть времени, маловато. Вокзальная суета раздражала. Вокруг терлись личности жуликоватого вида, и все время норовили чего-нибудь украсть у приезжего. Проститутки подросткового возраста бросали в его сторону призывные взгляды и сдували на него с ладошек воздушные поцелуи. Все это было знакомо и неинтересно. Забросив сумку за плечо, Он пошел назад к перрону, надеясь найти укромный уголок и переждать разрыв в отправлении поездов. В конце платформы стояла похожая на беззубую старуху лавочка, зияющая провалами оторванных досок. Чернов плюхнул на нее сумку и откинулся на спинку. Вокзальной суеты здесь уже не было, но жизнь продолжалась. Своя жизнь, путейная. Обходчик простукивал колеса поезда дальнего следования, уборщик шел вдоль путей и собирал в огромный пакет из-под "Педи гри" мусор, две молоденькие проводницы в форменных костюмчиках курили, высунувшись в вагонное окно и сладко позевывали. Все были при деле, только одна фигура диссонировала в рабочей атмосфере путейцев. Мужчина среднего возраста в клетчатой байковой рубахе, но без штанов, мотался по рельсам от одного вагона к другому, дергал за ручки дверей, тщетно пытаясь их открыть. Проводницы прыснули от смеха, увидев тощие босые ноги и неприкрытое добро, выглядывающее из-под рубахи.
- Дядь! - дробно смеялась белокурая проводница. - Где ж тебя так раздели? В карты, что ли проигрался или из баньки без исподнего ушел?
- Да нет! - вторила другая, - он от любовницы в таком виде сбежал, когда их ейный муж застукал.
- Ты чего в вагон рвешься? К нам, что ли захотел? Мы девушки строгие, за просто так не продаемся. Тебе мужик сначала штаны найти надо, а потом по бабам шнырять, - смеялись проводницы.
Но мужчина на их смешки не обращал внимания, а упорно крутил и рвал на себя ручки вагона. Обходчик тронул его за плечо и окликнул.
- Мил человек. Тебе чего здеся надо? В вагонах портки не валяются. Ты вспомни сначала, где их забыл, да найди их. Ты откуда такой? Где бруки посеял?
Мужчина перестал дергать ручку и удивленно посмотрел на обходчика. Потом, проследив глазами за его взглядом, увидел свой оголенный предмет мужской гордости и прикрыл его руками.
- Да ты чего молчишь? - снова пытался добиться от него ответа, обходчик. - Язык что ли ча проглотил? А может ты из этих, из безпамятных будешь?
Мужчина снова недоуменно посмотрел на него и сев на блестевшую стальным блеском рельсу, заплакал. Он упер лицо в широкие ладони и через небольшие промежутки времени вздрагивал широкой спиной и передергивал плечами.
- Ну, точно, - сочувственно сказал обходчик, - из этих... Да откуда же вы беретесь? И претесь все на железную дорогу... Чего вы тута забыли, едренать-матренать! Вставай! Пошли, к ментам отведу. Они знают, что с такими как вы делать.
Мужчина перестал плакать, поднялся и, прикрывая полой рубахи причинное место, пошел вслед за обходчиком. Чернов удивленно проводил глазами странную пару, и перед ним вдруг мелькнуло лицо "Костика". Стараясь выбросить из головы мысли о службе, он посмотрел на часы и решил вернуться на вокзальную площадь, чтобы купить свежих московских газет. Дальше время побежало чуть быстрее, и скоро он уже покачивался в плацкартном вагоне, провожая глазами столичные предместья. Ответ на вопрос, что же случилось с полуголым мужчиной, с "Костиком", лишившей себя жизни девушкой, беспокоил его некоторое время, но ритмичный стук колес навеял сон и скоро он забыл об этих историях.
ТВЕРЬ
Подъезжая к Твери, Чернов вспомнил, что еще в 1990 году город назывался Калининым, по фамилии всенародного старосты Михаила Ивановича. Это, сейчас никому ни о чем не говорит это имя, а в свое время оно было у всех на слуху. Калинин входил в число соратников Сталина и санкционировал массовые репрессии, но это было бооольшой тайной. Народ же относился к Калинину хорошо, а дети называли дедушкой. Русское название Тверь больше подходило этому старинному городу. На здании вокзала красовался герб от 1780 года с золотой короной на подставце. Что он означает, Чернов не знал и подумал, что надо бы поинтересоваться у Яшки значением этой символики.
Пончик встречал его у вагона. Приятно было видеть расплывшееся в улыбке лицо друга, который почти не изменился со дня их последней встречи. Гостеприимно распахнув дверцу "Мерседеса" какой-то последней модели, Яков пригласил гостя в благоухающий кожей салон. Видно было, что вещь новая, дорогая и хозяин чрезвычайно гордится ее приобретением. Автомобиль живо домчал их до многоэтажного дома Шереметьевых и шустро нырнул в подземный гараж. Дома их уже ждала Лиля, с накрытым в гостиной столом, сервированным по высшему разряду. Чернов белой завистью позавидовал приятелю. В его доме его никто не ждал. Холостяцкая квартира отпугивала многолетней пылью и неухоженностью. Надежда на уют, правда, была, но она возникла не очень давно. Примерно с того времени, как у него завязался роман с Маринкой. Она, в отличие от некоторых его знакомых барышень, замуж за него не рвалась, а просто любила и радовалась каждой минуте общения. Может быть, именно поэтому в его голове и появились пока не совсем твердые мысли о совместной жизни. Ругнув себя за сентиментальность, Чернов оставил воспоминания о любимой и вернулся к гостеприимным хозяевам.
За ужином друзья обсуждали предстоящий отпуск, вспоминали одноклассников и рассказывали друг другу о своей работе. Пончик развалясь в объемном кожаном кресле, курил трубку из вереска под названием "Шерлок Холмс" и пробовал табак, подаренный другом. Табак имел ни о чем не говорящее название "Larsen 1864", и стоил Чернову приличных денег. Стоящий рядом ломберный столик был заставлен всевозможными прибамбасами, сопровождающими ритуал курения трубки. Вещицы явно были куплены не на базаре, а откуда-то привезены. Пьезозажигалка с мощной подачей огня была предназначена специально для трубки, тут же стояли подставки, ершики, специальной формы пепельница и прочая, по мнению Чернова дребедень. Но Пончика процедура курения забавляла, и Юрий снисходительно терпел пространные разъяснения о сортах табака, материала трубок, ароматизаторах и другой специальной чепухе.
- В первую очередь, что в трубке важно? - объяснял Пончик, - это особый метод изготовления чубука. Под дымовым каналом просверливается полость, в которой скапливаются смолы и прочие жидкие продукты горения. Даже при небрежном курении такая трубка не булькает, дым лучше охлаждается, а смоляная горечь не достигает рта. У Капп и Петерсонов запатентован также особый мундштук, направляющий дым не на язык, а вверх, на нёбо, - читал он лекцию, вкусно посасывая трубку. Чернов знал, что если другу не дать выговориться сейчас, то продолжение может застать гостя где угодно и во сколько угодно. Поэтому он терпеливо отсидел положенный для лекции час, а дальше уже стало легче.
Друзья постарались в этот день сильно не напиваться и пару раз спустились к машине, чтобы уложить необходимые для отпуска вещи. К полуночи практически все было упаковано и только итальянское ружье с красивым названием "Бенелли" Пончик не убрал в машину, а положил под свою кровать. Лиля пожелала приятелю мужа "Спокойной ночи" и посоветовала произнести перед сном девичью фразу. - На новом месте приснись жених невесте. Может, что и впрямь приснится, - заулыбалась Лиля. - Сколько можно в девках ходить?
- Ты чего советуешь! - разгневался на жену Пончик. - Ты чего, за голубого его держишь?
- Тогда скажи, - растерялась она и от смущения покраснела, - на новом месте приснись жениху невеста. Так лучше?
Этот вариант устроил всех. Чернов послушно прошептал придуманную Лилей фразу и провалился в сонный омут. Невеста ему действительно приснилась... Это были вариации на тему картины Пикассо "Девочка на шаре". Его Маринка стояла на шаре, который на самом деле был не шар, а планета Земля. На черном фоне бездонного космического пространства ее рыжеватые волосы парили в невесомости и извивались точно змеи. Маринка равнодушно смотрела в никуда и крутила хула-хуп. Обруч двигался довольно быстро и Чернов сначала не понял, из чего он сделан. Несколько минут наблюдения и рассматривания странной вещицы привели его к осознанию, что вещь это не металлическая. Обруч двигался как бы сам собой, причудливо изгибаясь и сверкая серебряным блеском. Кольцо представляло собой живую змею, вцепившуюся зубами в собственный хвост.
Проснувшись, он еще минут пять думал о странном сне, но сборы в дорогу вытеснили ночную фантасмагорию из памяти, и та ушла в подсознание.
Выехали друзья рано. Лиля подняла их в пять утра, накормила плотным завтраком, и немного волнуясь, отпустила. Багажник "Мерседеса" был набит под завязку. В нем лежали рыболовные снасти, надувная лодка, два ящика пива, три бутылки водки "Флагман" и тьма продуктов. Яшка, не смотря на страшные детские воспоминания о чрезмерной полноте, до сих пор не отказывал себе в удовольствие вкусно и много поесть. Он вел машину по-пижонски, выставив из окна локоть. Видно было, что он хочет пофорсить перед приятелем, показать чего он достиг за эти годы. Чернов снисходительно разрешил ему вести себя, как тому угодно, а сам сел на заднее сидение. Подвеска у машины была идеальной, амортизаторы - супер, инжектор - фантастика! Машина не ехала, она струилась по дороге и Чернов абсолютно не чувствовал под собой выбоин провинциальной автотрассы. Тихая мелодия из стерео динамиков и равномерный гул двигателя благотворно действовали на нервную систему, и он задремал, оставив Пончика беседовать с самим собой. Проснулся он только, когда машина остановилась. Яшка тряс его за плечо и по-доброму ворчал:
- Вставай мент! Ты чего, сюда спать приехал? Дома отоспишься. Давай машину разгружать.
ТЬМАКА
Гость сладко потянулся и вышел из машины. Дачный поселок, в котором располагалась Яшкина усадьба, находился на холме. Коттеджей было немного, от силы штук тридцать. Бетонный забор под два метра высотой опоясывал всю территорию. По асфальтированной дорожке к ним на встречу двигался доисторического вида дедок, в шинели потерявшей от возраста цвет и калошах на босу ногу.
- Здравие желаю! - поприветствовал он Якова и поклонился так низко, что рваный треух свалился с головы. - На отдых, стало быть? На охоту? Иль порыбачить надумали? - спросил он, увидев снаряжение, которое друзья вынимали из машины.
- Привет, привет Лука, - поздоровался в ответ тот. - Всего понемногу. У нас отпуск. Думаю, мы тут на неделю, а то и на две тормознемся. Я тебе подарочек из города привез, - и он протянул старику пачку дорогого чая. - Ты далеко не отходи. Понадобишься.
- Благодарствуйте. Не извольте беспокоиться. Все устрою в лучшем виде. Перво-наперво баньку стоплю. Правильно? - спросил он, крепко прижимая к груди презент и наклоняясь за шапкой. - Вы мясо-то привезли или мне в деревню сбегать?
- Не волнуйся. Я все с собой взял. Не мельтеши дед. Давай все по порядку. Иди, в самом деле, топи баню. Мы скоро придем.
Лука потопал на задний двор Яшкиной дачи, а отпускники вошли в дом. У порога валялась детская радиоуправляемая машина с отломанным колесом, в кресле забытое вязание, а на столе пара невымытых чашек. Казалось, что хозяева вышли на пять минут и скоро вернутся.
- Мои же тут все лето проторчали, - объяснил Яшка, - оправдывая небольшой беспорядок. - Это я как проклятый, света белого не вижу. Все работа, да работа. Сотрудникам велел, чтобы мне не звонили. Видишь, даже сотовый отключил, дабы не беспокоили. А то они без меня и часу прожить не могут. Яков Михалыч, да Яков Михалыч. Конечно лестно, что без меня никуда. Только устал я, Юрка, дальше некуда. Уже никаких денег не хочется. Покой! Только покой!
Через час их ждала крепко протопленная Лукой баня. Аромат мяты сшибал с ног, березовые веники размокали в ведре с холодной водой, а на столе в предбаннике стояла трех литровая банка с холодным квасом.
- Незаменимый человек, Лука. Чтобы я без него делал? Вон, гляди, с полным ведром родниковой воды идет. Вот дед! Как он все успевает? Одна нога здесь, другая там. Сейчас пиво в ведро поставит, лучше всяких холодильников будет, - сказал, раздеваясь, Пончик.
Они с удовольствием попарились в баньке, разгоряченные нырнули в прохладные струи Тьмаки и потом долго сидели на ее берегу, пили пиво и разговаривали. Яков мечтал о вальдшнепах и со смаком расписывал будущую охоту.
- Мы с тобой встанем часа в три, - планировал Шереметьев. - Нас Лука разбудит. Пока позавтракаем. То да се. Часа в четыре будем на просеке. Как раз на утренней зорьке. Они ведь знаешь, как летят, Вальдшнепы? Для них просека словно карта. Вниз они, что ли глядят. Не знаю. Летят и издают странные звуки. Даже передать тебе не могу какие. Сколько не охотился, только над просекой их и видел. Мы, видишь с тобой, как подгадали. Как раз третья суббота августа. Начало охоты на водоплавающую птицу. Если там гусь, водяной куличок или утка попадется, все равно берем. Но вальдшнепы это что-то. Вкусные-е-е.., - и Пончик, зажмурившись от удовольствия, покачал головой. - Лука их так готовит, пальчики оближешь. Они ж ведь крошечные птички. Если распотрошить, от огня высохнут. Так Лука их с потрохами готовит. Я, правда, технологии не знаю. Чего уж он туда добавляет, каких таких специй... А ружье ты мое видел? Правда, вещь?
Чернов покивал головой и промолчал. Пончик, как будто почувствовав торжественность ситуации, замолчал тоже. Смеркалось. Вокруг стояла режущая слух тишина и лишь изредка из глубокого омута, всплывала огромная рыба и била по воде хвостом. Долго молчать Шереметьев не мог. Да и перед кем ему было хвастаться и изливать душу, как не перед другом. Недаром целый год ждал. Чернов, прислонившись спиной к белому березовому стволу, умиротворенно попивал пиво и слушал Яшкины россказни.
- Это тебе не хухры мухры. Это тебе полицейский вариант, - любовно поглаживал, взятое с собой ружье Пончик. - В штатах копы с таким ходят. У этого ружья два сменных ствола. Ну, ты сам видел. Один охотничий - длинный, а второй армейский - короткий. Любой патрон входит. Этот же - полуавтомат с помпой.
Чернов, наверное, из-за того, что был постоянно связан с оружием, особой любви к нему не испытывал, но ему был понятен охотничий азарт друга и его тяга к огнестрельному оружию. Вечер плавно перетекал в ночь и друзьям, для того чтобы рано встать, пора было отправляться на боковую.
Лука разбудил их рано. На улице было еще темно. Чернов с отвращением посмотрел на завтрак, сварганенный Лукой, выпил огромную кружку кофе и вышел в ночь. Мобильный телефон Яков бросил в багажник машины еще в Твери. Утром же, отправляясь на охоту, взял с собой.
- Мало ли, - пояснил он. - Вдруг машина сломается или где в болоте увязнем. Пусть будет. Не утянет.
В дачном поселке было тихо. Большинство дачников имело детей и в преддверии учебного года все разъехались по квартирам. "Мерседес", словно добрый конь, перебирал копытами готовый к прогулке. Он был сыт и довольно урчал. Лука добавил бензина в бак, и топлива должно было хватить надолго. В начинающем светлеть небе пролетела летучая мышь и пропала. Охота у нее видимо была удачной, но время ее кончилось, наступал рассвет, и мышь полетела ночевать в какую-нибудь темную пещеру на склонах Тьмаки. В четыре утра они тронулись в путь. Дорогу им преградили металлические ворота на въезде в дачное товарищество. Яков моргнул фарами и дал короткий гудок клаксоном. Из сторожки вышел заспанный охранник и открыл замок скрепляющий за петли воротины. Потом салютнул на прощанье, приставив к лохматой со сна голове руку.
- К пустой голове руку не прикладывают, - пробурчал Яков и дал газу.
Дорога петляла сначала по полям, потом свернула в глухой лес и, проехав еще пару километров, уткнулась в болото.
- У нас здесь рядом дачи мэра и префектов, - объяснил Яшка. - Поэтому в этом месте сделали заповедник и чужие сюда не ездят.
Если что случится, будем куковать, пока нас выручать не приедут. Ну да чего я о плохом? Давай думать о хорошем. Перекусить не хочешь, - спросил он Чернова смолящего с утра одну сигарету за другой. - Потом некогда будет. Как заляжем в болоте, так считай кранты.
- Пока не хочу, - отозвался тот и они, бросив машину, углубились в дремучий лес, звонко чавкая резиновыми сапогами по мокрому мху.
Охота была удачной. Как и обещал Яшка, птица на болоте водилась. Пару-тройку подстреленных птах они найти не смогли и пожалели, что с ними нет собаки. Две жирные утки приятно оттягивали рюкзаки, две болотные курочки висели вниз головами, прикрепленные к поясу Пончика. С ними же соседствовали любимые Шереметьевым вальдшнепы, мелко стукаясь головами и теряя ржаво-бурые перья. Вальдшнепов, иначе бекасов, было всего три. Насквозь промокший Яшка досадливо ворчал:
- Ну, ничего, - грозил он пернатым. - Мы вам еще покажем. Вот как на вечерней зорьке выйдем, так все нашими будете.
Но на вечерней зорьке им выйти не удалось. В десять Яшка позвонил домой, справиться все ли в порядке и Лиля беспокойным голосом попросила его перезвонить себе на работу. Сослуживцы Шереметьева разыскивали его вчера весь вечер. Им срочно была нужна его консультация. После недолгих переговоров Яков решил вернуться в город и предложил другу продолжить отдых без него.
- Что там у вас случилось? - поинтересовался Чернов, в ужасе думая, как будет умирать от скуки в пустом поселке.
- Да ерунда! - отмахнулся Яков, но лицо его стало озабоченным. - У нас в городе, понимаешь ли, какая-то ерунда происходит. Я сам ничего не понимаю. В последнее время стали появляться люди потерявшие память. Если бы это были старики или пациенты после тяжелых травм, я бы все понял... Но тут... Везут к нам со всего района молодых здоровых людей, абсолютно себя не помнящих. То есть, нет! У них остались бытовые и профессиональные навыки. Даже какие-то предпочтения и вкусы тоже остались. Но нет основного. Они не помнят, ни как их зовут, нигде они жили, ни как зовут их родных и близких. Все что связано с их личной жизнью они благополучно забыли. В теории то все понятно. По научному это называется психогенной или иначе лакунарной амнезией. Только дело в том, что когда пациентов было один, два, я не волновался, а сейчас перейдены все границы. В моей клинике таких уже десять. Сегодня привезли еще одного. Молодой, абсолютно здоровый мужчина. И представляешь, какой бред! Он говорит на немецком языке!
Чернову почему-то тут же вспомнился голый мужик на вокзале, Настин "Костя", девушка под потолком и слова обходчика о том, что больно много их сейчас расплодилось - непомнящих то этих.
- И какие у тебя идеи по этому поводу? - спросил он Якова, нервно закусив губу.
- Тут, понимаешь какое дело? Ты конечно в психиатрии не разбираешься... Ну, вот смотри... Что такое амнезия? - тут же сел на любимого конька Шереметьев. - А - это отрицательная частица, а mneme -память или воспоминание. То есть амнезия, это отсутствие воспоминаний или неполные воспоминания о событиях или переживаниях. Насколько я понимаю, у всех пациентов адаптационный синдром. Что это такое? Ну, в общем, совокупность защитных реакций организма при стрессе. Даже вернее приспособление к трудной ситуации. То есть резистентности. Понятно?
Чернов отрицательно покачал головой и вопросительно посмотрел на приятеля.
- Ну, как тебе попроще то объяснить, дурья твоя голова. Ну, смотри. С человеком случается какая-нибудь критическая ситуация, которую мы называем стресс. Происходит игра сознания. Мозг, ставит блок и таким образом защищает себя от лишней памяти или знаний. Он как бы защищает себя от ненужной, лишней, пугающей его информации. С этими примерно такое. Что я только с ними не делал... С пациентами с этими. Ничего не получается. Ввожу в гипноз, отключаю лобные доли... Захожу в сознание... Пытаюсь организовать причинно-следственные связи... Казалось бы, должно сработать, ан нет. У них, у всех осталась только механическая память. Мозг на парадоксы реагирует адекватно. Тут виной всему, конечно, какой-то дефект гипоталамуса. Но почему это происходит, что дает толчок к изменению сознания - пока не понятно. Слушай! Тебе действительно это интересно или ты из уважения меня слушаешь?
- Пончик! Что за дурацкие вопросы? - ершисто отозвался Чернов. - У меня никакого уважения к тебе нет. Было бы не интересно, послал бы тебя с твоими лекциями куда подальше. Мне, правда, интересно. Человеческий мозг был и остается для меня сплошной загадкой. Я вообще удивляюсь, откуда в милом толстом Пончике такой кладезь знаний и умение логически мыслить. В детстве за тобой такого не наблюдалось.
- Ну... Если интересно, тогда поехали. Чего время тянуть. Разберемся с бошем и вернемся. Идет? А насчет мозга мы еще с тобой поговорим...
ТВЕРЬ
Они вернулись в город во второй половине дня. Не заезжая домой Шереметьев, в чем был, поехал в клинику. Проведя приятеля в свой кабинет он надел белый халат и заставил Чернова одеть такой же. Персонал, обнаружив долгожданное руководство, забегал, засуетился и буквально через пять минут в приемной уже толпился народ с накопившимися всего за полтора дня проблемами. Юрий, стараясь не мешаться, раскрыл створку окна и закурил. Центральное здание, в котором он сейчас находился, было четырехэтажным. С правой стороны, аппендиксом, к нему было прикреплено еще одно, меньшего размера и высоты. - Какую же огромную территорию занимает психушка, - подумал Чернов, швыряя в окно окурок. - Сколько же в городе психов, чтобы строить для них такие помещения...
В дверь заглянула секретарша и вопросительно посмотрела на начальника.
- Чего смотришь? Зови, - велел тот и разложил перед собой какие-то документы. - Тащите сюда новенького. Попытаемся сориентироваться в ситуации.
Через пару минут за столом в форме буквы Т уже сидели специалисты клиники и новый пациент. Это был молодой парень с волосами пепельного цвета и абсолютно растерянными глазами. Он пытливо вглядывался в лица присутствующих и как бы пытался понять кто они и что им от него надо. Его абсолютно прямой позвоночник свидетельствовал о сильном возбуждении и напряжении.
- Ну что тут у вас ребята без меня произошло? - спросил Шереметьев и широко улыбнулся. - Чего у вас всех глаза такие затравленные? Испугались что ли? Докладывайте Владимир Львович, - обратился он к пожилому мужчине с седой клиновидной бородкой.
- Тут такое дело... - начал Владимир Львович, смущенно ерзая локтями по столу. Понимаете... Этого парня привезли вчера, ближе к вечеру. Он уже три месяца жил в Воронках. Ну, вы помните они в тридцати километрах от Твери...
В общем, по рассказу Владимира Львовича выходило, что парень появился в селе внезапно. Стучал в окна домов, протягивал руку в просящем жесте. Он не говорил, стоял на пороге какого-нибудь дома и смотрел на хозяев, словно потерявшаяся собака. Одет был сначала прилично, и люди не могли взять в толк, что ему от них нужно. Через несколько дней он исхудал, оборвался и стал похож на не знамо кого. Спать он устроился на колхозном сеновале, стал таскать с огородов овощи, тем и питался. Местные смирились с прилепившемся к селу бомжем и даже стали сами его подкармливать. Когда одинокие старушки просили его о помощи, он никогда не отказывался и старался помочь. Но проблема была в том, что он ничего не знал о физическом труде. Выяснилось, что он не умеет держать лопату, бездонность колодца приводила его в ужас, а рогатый скот, чувствуя его страх, просто затерроризировал чужака. Так бы все и продолжалось, если бы этот юноша не зашел случайно в местную библиотеку. Библиотекарь, тридцатилетняя женщина, с боязнью наблюдала за его действиями и не решалась прогнать. Из небогатого набора книг местной кладовой знаний, он выбрал учебное пособие на немецком языке и, устроившись в кресле, стал с интересом читать. Вот тогда то библиотекарь и поняла, что с ним не все так просто. Она попыталась его разговорить и, что удивительно после нескольких месяцев молчания, он стал ей отвечать. Какого же было удивление работника книжного труда, когда говорить он стал на немецком языке. Язык этот женщина не знала, и понять ничего не могла. В итоге селянка помыла его в бане, переодела в отцовскую одежду и привезла к нам. Вот, пожалуй, и все.
- Понятно... - помедлил Яков и постучал карандашом по столу. - Ну а дальше? Вы с ним разговаривали? В милицию сообщили? Может он в розыске числится, а мы его у себя держать будем?
- Ну что вы, Яков Михалыч. За кого вы нас держите? - возмутился второй сотрудник, молодой парень в очках. - Конечно, сообщили. Они сегодня обещали переводчика привезти и допросить немца по всех правилам. Да они скоро подъедут. Час назад звонили. Привезут к нам преподавателя немецкого языка. Может быть, тогда хоть что-нибудь будет понятно. Но! Тут еще проблема в чем? Мы теряемся в диагнозе и без вас боимся назначать курс лечения. Мы же знаем, что все беспамятные у вас на контроле.
Их беседу прервала секретарь, сообщив по селекторной связи, что сотрудники районного отделения милиции прибыли и попросила разрешения их впустить. В кабинет вошли два представителя власти, кивком головы поздоровались с присутствующими и подошли к столу. Их спутником была пожилая дама с мелкими кудельками седых волос на голове, обрамлявших сухое личико. Гости по-хозяйски расположились за столом, разложили бумаги, которые им необходимо было заполнить, и начали дознание. Вопросы, которые задавали потерявшемуся во времени и пространстве человеку были самыми элементарными. - Как вас зовут? Где проживаете? Какое образование получили? Есть ли у вас семья? Как зовут ваших родителей? Год вашего рождения? - Но ни на один вопрос молодой человек ответить не мог. И дело было не в том, что человек не понимал плохо поставленное немецкое произношение провинциальной учительницы, он просто не знал ответов на поставленные перед ним вопросы. Он вероятно с радостью бы на них ответил, но в его голове и это четко читалось по взволнованному лицу, не было ни каких ассоциаций, поэтому вопросы зависали в воздухе, и в ответ слышалось тихое - "ish weiss nicht", что означало - "не знаю". Продолжалось это примерно часа два. Господа в мундирах сделали несколько фотографий юноши и записали на магнитофон происходивший разговор. Также выяснилось, что молодой человек немного разбирается в медицине, знаком с трудами Канта и Ницше и кроме немецкого языка, знает еще и английский.
Яков, владеющий практикой гипноза, ввел немца в гипнотический транс и попробовал вытянуть из него информацию в этом состоянии, но у него ничего не получилось Все было без толку.
Медицинский персонал и гости разочарованно переглянулись и попрощались, договорившись, встретиться еще раз, когда появятся результаты работы органов внутренних дел. Представители закона обещали срочно заявить в немецкое консульство в Москве и если необходимо, сопроводить незнакомца в столицу для встречи с консулом.
Юноша был препровожден обратно в палату, врачи получили подробные рекомендации по его содержанию и лечению, а школьные друзья в наступающих сумерках отправились домой.
Лиля подготовилась к их встрече во все оружия. Медбрат из клиники чуть ранее привез ей трофеи охотников и по квартире уже плыл запах великолепно приготовленной дичи. Аромат сводил с ума и заставлял слюноотделение работать в повышенном режиме. Голодные однокашники, даже не приняв душ, рванулись за стол, что было так не похоже как на одного, так и на другого.
Водка хлестко прошлась по пищеводу и упала на дно желудков, а перепелиные косточки смачно захрустели на крепких зубах голодных охотников. Лилины салатики пяти сортов были великолепны, а картошка была такой вкусноты, что казалось, язык запрыгнет в желудок вслед за ней. Когда голод был утолен, друзья закурили и Чернов, заинтригованный работой Шереметьева, приступил к расспросам.
- Вот уж не знал, что ты у меня Вольф Мессинг, - восхищенно разведя руками, изумился Чернов. - Хоть бы раньше об этом сказал... А то я прям оторопел, когда твои пассы увидел. Ты когда это такой штуке научился?
- Что же ты хочешь, дружище. Профессия обязывает. Без гипноза в моей работе никуда. Да это, в общем-то, не так сложно. Знание, опыт и сила воли. Я думаю, что многие, если бы захотели, смогли владеть силой внушения. Просто вам - обывателям это не нужно, ну а мне по работе положено. Если хочешь - могу научить.
- Подумаю... Давай-ка вернемся к нашим баранам. А нельзя предположить в этой истории криминала? - спросил он Якова.
- Ты о чем, родной? Какой криминал? Ладно, я бы понял, если бы у этих людей взяли донорские органы. Почку там или селезенку. А так. Они же абсолютно здоровы. Вот в чем парадокс. Хотя мы живем в такое время... что исключить я ничего не могу. Только зачем? Зачем кому-то забирать у людей память? Вот если ты мне ответишь на этот вопрос, то я смогу объяснить и все остальное. Думаю, что только стрессовая ситуация могла дать такой эффект. Весь вопрос в том - какая? Ведь некоторых наших пациентов родственники опознали и забрали домой. Из десяти пациентов с потерей памяти, опознаны только трое. Все они мужчины от 20 до 35 лет. Все с периферии и поехали по необходимым делам в город. Тут то с ними что-то и случилось. Что? Не знает никто. Сначала мы предполагали, что существует некая организация, которая некими медицинскими препаратами стирает у отобранных ими людей память.
- Зачем кому-то стирать память? - удивился Чернов и недоверчиво взглянул на приятеля.
- Вот, вот. И ты задаешь мне тот же самый вопрос. Да кто их знает... Может быть кому-то нужны рабы... Которые бы работали, и не задавали лишних вопросов. Может быть, проводятся некие опыты по превращению человечества в зомби... Не знаю. Только ни одна из этих версий не подтвердилась. Разные сроки отсутствия обследуемых. Один, например, исчез на неделю, другой на один день, а третьего разыскивали два месяца. Один мой сотрудник выдвинул версию, что из них делают террористов. Некая мафиозная группировка, а может и силовые структуры, внушают моим подопечным, где, когда и что нужно взорвать. Мол, в определенном месте хранится взрывчатка и достаточно лишь сигнала, это может быть условное слово и камикадзе идет на дело. Но это все из области фантастики. Хотя... Научная медицина уходит вперед семимильными шагами. Мы, провинциалы, не поспеваем отследить все научные разработки, да и многое от нас просто скрывают.
- У меня даже мурашки по коже побежали от твоих предположений, - передернул плечами Чернов. - Ну, допустим. Допустим, что это все имеет место быть. Только откуда немец то в селе взялся? Что ему там было надо? Ведь он же там тормознулся и никуда не уходил. Что-то здесь не так. А может, давай завтра в эти Воронки смотаемся? Народ расспросим. А?
- Пусть органы этим занимаются. У меня отпуск, - возразил Шереметьев и широко зевнул. Лучше давай завтра на Тьмаку вернемся. Рыбки половим. Лука ушицу варит по высшему разряду. Пальчики оближешь. Встанем на зорьке и на речку. У меня снасти импортные. Приятель из Швеции привез. Во всей Твери ни у кого таких нет. Хотя ладно. Заедем. Там крюк небольшой. Всего километров двадцать будет. Мне и самому интересно, откуда он такой взялся. Только дай слово, что ненадолго.
ЭНСК
В то время, когда отпускники разбирались с молодым человеком говорящим по-немецки, Марина решила еще раз проверить свою беспризорную гвардию. Закрыв кабинет на замок, она, купив, пять упаковок чипсов, отправилась вдоль железнодорожных путей к депо. В отстойнике, на боковой ветке стояли полуразрушенные вагоны, которые подлежали списанию или ремонту. Весной, летом и осенью мальчишки обычно обитались там. В зимнее время их можно было найти в подвале районной бойлерной или в подземных ходах разрушенного много лет назад мужского монастыря. Бездомных детей в городе было много, но вокзальные беспризорники были ей как-то ближе. Может потому что знала их не первый год, а может, были они менее испорченными, чем ребята из других групп. Её мальчишки не нюхали клей, не кололись бутерфанолом, в просторечье стадолом, не выбривали макушки и не отравляли себя ацетоном. Сколько раз ей приходилось наблюдать за маленькими волчатами пытающимися уйти от действительности и травящими себя этой гадостью. Что они там видели в своих уходах-галюцинациях? Некоторые рассказывали, что им являются прекрасные замки, другие кайфовали в джунглях, а третьих заносило аж на небеса, в райские кущи. По любому это был уход от страшной действительности. Не надо было думать о том, где переночевать и что забросить в рот, чтобы не умереть от голода. Да и просто от скуки, от безделья, от нежелания бороться за свое будущее. Ее мальчишки были получше. Один из компании мечтал стать, когда вырастет художником, другой поваром, третий медбратом. И все эти профессии для них были реальностью. Ведь не мечтали же они стать космонавтами и открывать новые планеты. Марина часто им говорила, что жизнь и так хороша, чтобы уродовать свое восприятие. Можно было радоваться всему. Первой капле дождя, морщинистой руке бабушки, погладившей тебя по голове, умным глазам собаки, облаку странной формы. Снежному комку, попавшему в спину, интересной книжке, вкусной булке, щебету птиц. Да мало ли чему можно радоваться в этой жизни! Главное не закрывать глаза! Не уходить от действительности! Стараться преодолевать трудности и самое главное - верить! Верить в то, что завтра будет лучше, чем вчера!
Жухлая осенняя трава, разросшаяся за лето непроходимым бурьяном, больно стегала Марину по ногам и мешала идти. Приметив сбоку узкую тропинку, она спустилась с насыпи вниз и пошла по ней. В отстойнике было тихо. Невеселые вагоны мрачно ожидали нерадостной участи переплавки и печально смотрели на мир пустыми окнами-глазницами.
- Эй! - прокричала Марина. - Есть тут кто-нибудь? Ребята, отзовитесь. Я поговорить пришла.
Но на ее голос никто не откликнулся и лишь из ближнего к ней вагона, выскочила худая, облезлая собака, опасливо посмотрела на незваную гостью и потрусила прочь. Марина заглянула во все вагоны - мальчишек нигде не было. Тут и там, виднелись следы их недавнего пребывания. Пепел от кострища, потерянная сушка, куча тряпья на которой они видимо спали. Марина открыла пакет с чипсами и захрустела картофельными пластинками. Бомжат нет, угощать некого, теперь это можно съесть самой. В расстроенных чувствах она пошла назад, по направлению к площади, обдумывая, не съездить ли ей домой, чтобы переодеться и не поискать ли мальчишек в катакомбах монастыря. Что-то явно происходило и происходило не так. Сначала эта история с Митькой Вихровым. Не пришел на работу - думали, заболел. А его нашли почти замороженным на хладокомбинате. Лежал среди туш в утробной позе, дрожал и собирался, видимо, умирать. Как он туда попал - никто не знал. Отвечать на вопросы не мог - память отшибло начисто. Слава Богу, при нем оказались документы, по которым то его и опознали, сообщили родственникам и на работу. Но этим дело не кончилось...Буквально на следующий день, исчез бомжонок Васька Маленький. Теперь вообще никого нет. Куда же все пропали? Что здесь творится? - думала Марина, подходя к зданию вокзала и безнадежно оглядываясь вокруг. Вдруг у одной из палаток, мелькнул силуэт и исчез, скрывшись за фургоном "Тонара". Марина со всех ног бросилась вдогонку и через минуту уже догнала Тузика. Тузиком прозывался десятилетний мальчишка с рыжими волосами и веснушками на лице размером с чечевичное зерно. Услышав, что его преследуют, он рванул еще быстрее и сжался в комок, когда Маринина рука схватила его за воротник рваной куртки.
- Помогите! - завопил он. - Не хочу! Не поеду! - вырывался он из ее рук.
- Ты чего, Тузик? Куда ты не поедешь? Это же я - Марина. Ты чего? - пыталась успокоить она ребенка.
Узнав Марину, мальчишка затих и уткнулся сопливым носом в форменную юбку. Плечи его продолжали вздрагивать от не отпустившего до сих пор страха, а из глаз катились слезы.
- Я... Я... - пытался что-то ей сказать Тузик. Наконец рыдания стихли, и он поведал Марине странную и еще больше испугавшую ее историю.
Несколько дней назад к болтающимся по площади беспризорникам, подошел мужчина и предложил заработать. Работа мальчишкам была знакома - мыть машины на бензоколонке. Обычно беспризорников туда не брали из-за их неряшливого вида отпугивающего клиентов. Теперь же кто-то у них там заболел и требовался мальчишка на подмену. Первым вызвался Васька маленький. Мужчина посадил парнишку в машину и увез в неизвестном направлении. Ночевать в депо Васька не пришел. На следующий день мужчина появился снова, и на этот раз предложил работу, уже двоим. На вопрос мальчишек, где их приятель, ответил, что тот поехал домой отдать заработанные деньги матери. Мать у Васьки была пьющей, но он действительно иногда возвращался домой и передавал соседке случайные деньги, чтобы та подкармливала его трехлетнюю сестренку. Он даже подумывал забрать малышку с собой на железную дорогу, но боялся, что та не выдержит лишений бездомной жизни. Ответ незнакомца удовлетворил "генералов песчаных карьеров" и в авто на этот раз без опасений сели уже Стриж с Бананом. И вот уже вечер, а ни Васьки маленького, ни Стрижа с Бананом, до сих пор не было. Мальчишки перепугались и их главный заводиловка - четырнадцатилетний Веник, увел всех в подвалы монастыря. Кто был тот человек, куда пропали мальчишки, зачем они были ему нужны - Тузик не знал. Единственная хорошая новость, в череде последних неприятностях - это то, что они запомнили номер машины, на которой увезли их друзей.
Марина покачала головой, недоумевая, что делать и чем помочь ребятам. Записав номер машины в блокнот, она отдала оставшиеся пачки с чипсами Тузику и вернулась к себе. Оперши голову о ладони, она грустно посмотрела на календарь, подсчитывая, когда же вернется ее замечательный Юрка, и подумала, что ей его не хватает. Буквально через пол часа раздался шквал телефонных звонков, которые отвлекли ее от выяснения, кому принадлежит номер зловещей машины, и ко второй половине дня она была уже никакая. Работы было по горло. Из поезда исчез мальчик, из Москвы дали ориентировку на пропавшую девочку и прочее, прочее связанное с ее так необходимой людям работой. И вот когда она измученная и уставшая пила крепко заваренный в кружке чай, в дверь ее кабинета просунул голову Тузик и сказал:
- Тетя Марин! Там снова этот. Меня зовет машины мыть. Я хотел, было убежать, а потом думаю хорошо бы, чтоб Вы на него посмотрели. Вон он у черной "Волги". Видите?
Марина всмотрелась в мутное от железнодорожной копоти окно, отругала себя, что не вымыла его сама, а все ждет уборщицу, и в румяном свете закатного солнца увидела сухощавого мужчину прислонившегося спиной к машине и читающего газету. Не в ее характере было оставлять ребят на произвол судьбы. Она решительно поднялась с обитого коричневым дерматином стула и пошла вслед за Тузиком. Мужчина при виде красивой девушки в форме, сложил газету и нервно стал похлопывать себя по бедру. Он не испугался, не пытался скрыться, не стал изображать, что не имеет к мальчишкам никакого отношения. Он просто стоял в ожидании и постукивал себя мятой прессой.
- Гражданин! - употребила Марина слово, которое так любят люди, работающие в органах правопорядка. - Гражданин! Я сотрудник детской комнаты милиции и ответственна за детей, пусть и беспризорных, которые находятся на прикрепленной к вокзалу территории. Мне хотелось бы знать, куда Вы их увозите, и для какой цели.
- Простите, как Вас зовут? - улыбнулся в ответ мужчина.
- Марина Сергеевна, - ответила Марина, не зная как себя вести с незнакомцем, улыбающимся добродушной улыбкой.
- Что вы там себе напридумывали Мариночка? Неужели я такой страшный? Прям злодей - людоед. Вилочкой, ножичком ваших деток ем? Да работают они на моего приятеля. Машины моют. Только беда с ними. Как деньги получат - так смываются. Словно алкаши какие.
- Допустим, - остановила его объяснения Марина. - Но куда же они потом деваются? Вот Тузик говорит, что от вас уже трое не вернулись.
- Да шут их знает! Может, клея накупят, да по подвалам нюхают. Вы же сами знаете, какие они. Пока деньги не получили - шелковые. Стоит дать, так ищи-свищи. А работа-то стоит. Клиенты, знаете ли, ждать не любят. Да и пропали куда-то они все. Только вот этот рыжий и остался. Вы случаем не знаете где они обитаются?
- Представления не имею, - решила закончить она бессмысленный далее разговор, удовлетворившись объяснениями мужчины. - На рынке поищите. Голодно. Может, они туда переместились.
Тузик с незнакомцем не поехал, а понуро пошел за Мариной в ее кабинет, забрался с ногами на жесткую лавку, обхватил руками колени и взглядом стал мешать ей работать.
- У тебя, что, дел других больше нет? - несколько раздраженно спросила она, не понимая, чем еще может помочь бомжатам. - Все что от меня зависело, я сделала. Теперь иди к ребятам. Ну, не надо! Только не надо так на меня смотреть! Да пробью я номер этой машины. Узнаю, кому она принадлежит. Только не сейчас. Договорились? Завтра приходи.
Тузик довольно кивнул, слез с лавки и шмыгнул за дверь. Марина растрепала золотые кудри и задумалась. - Давать официальный ход этому делу было смешно. Оно не стоило выеденного яйца, но и Тузик от нее просто так не отстанет, - думала она, напряженно хмуря лоб. - Помочь ей в этом ничего не стоящем деле, мог только Юрин приятель - Сашка Смирнов. Он не станет задавать глупых вопросов или смеяться над ней, как прочие, называя матерью Терезой.
Марина взглянула в окно, и взгляд ее наткнулся на Тарасиху, торгующую семечками. Грузная, неряшливо одетая женщина, непонятного возраста, сидела на маленькой скамеечке рядом с льняным мешком. Мешок был полон черных подсолнечных зерен. Воришки-воробьи паслись рядом с торговкой. Они играли в игру "бей вора". Тарасиха зажав в правой руке клюку, левой, сыпала семечки на асфальт. Воробьи подскакивали и, схватив семечки, вспархивали, поднимая крыльями серую пыль. Тарасиха зло била, уже по пустому месту клюкой и тяжело вздыхала. Потом все повторялось сначала. Марина снова прикусила губу и подумала, что если Тарасиха наконец-то убьет воробьишку, то радоваться, наверное, потом целый год будет.
Позвонив Смирнову и выдав свою просьбу, Марина не смогла ответить на его вопрос, как его приятель проводит отпуск. Прошло слишком мало времени с момента отъезда Чернова, и известий о себе он пока никаких не давал. Они пожаловались друг другу на грязную работу, позавидовали отдыхающему другу белой завистью и договорились встретиться у Смирнова, когда приедет Чернов.
Далее вечер прошел без приключений, и ночь, последовавшая за ним следом, была спокойная и невеселая. Без Юры Марине было грустно. Казалось бы, прошло всего два дня, но и этого ей хватило с лихвой, чтобы почувствовать одиночество. Чернов сумел войти в ее жизнь так, что она как бы все время находилась с ним рядом. Он постоянно звонил, был в курсе всех ее дел, дарил цветы и немудреные подарки. Да и виделись они практически ежедневно. А тут они уже в разлуке два дня и впереди возможно была целая неделя.
- Я не могу без него, - сказала она белой луне, заглядывавшей в окно. Луна ей ничего не ответила и скрылась за тучей. - Я его люблю, - снова прошептала Марина и с этими словами уснула, надеясь, что у Чернова хватит совести, чтобы завтра позвонить. Тогда она смогла бы ему пожаловаться на возникшие трудности и попросить совета.
Телефонная трель долго надрывалась в тишине спящей квартиры, пока Маринино сознание продиралось сквозь дебри сна и пыталось пробиться в реальность.
- Алло, - прошептала она, и у Чернова сжалось сердце. Голос спросонья был волнующим и нежным. Захотелось быть рядом с любимой и, положив руку на круглое бедро, дышать ей в затылок.
- Это я, - проговорил он, ругая себя за поздний звонок. - Как ты?
- Соскучилась, - сонно сказала она, и медленно просыпаясь, спросила: - Ты когда вернешься? Что-то мне без тебя совсем плохо.
- Плохо? Почему плохо? - переспросил, начиная еще больше волноваться, Чернов.
- Да тут черти что творится. В тот же день, как ты уехал, Митька пропал. - Митькой Марина называла своего напарника Дмитрия Вихрова, которого Чернов хорошо знал, так как постоянно наведывался к Марине на работу.
- Представляешь! Пропал прямо во время дежурства. И не слуху, не духу. Сутки не было. Правда, вчера нашелся, но с провалом в памяти. То ли его по голове, чем ударили, то ли еще что случилось. В общем, ничего не помнит. А тут еще хуже. Мальчишки исчезать стали. Я же их каждый день проверяю. В тот же день, исчез Васька Маленький, а потом Димка Стриж вместе с Бананом. Прям, не знаю, что и делать. Вихров в больнице, я совсем одна осталась. Мужик какой-то подозрительный около мальчишек крутится... Я попросила Смирнова номер его машины пробить... Может, приедешь? А? К тому же я соскучилась. А ты?
- И я, - ответил Чернов, не зная, что ответить любимой. - Я приеду. Скоро. Ты не дергайся. Приеду - разберемся. Без меня ничего не предпринимай. Пусть Смирнов номер пробьет, а дальше спусти все на тормозах. А то еще дров наломаешь... Спокойной ночи, любимая, - и в трубке раздались короткие гудки, доносящиеся как бы из космического пространства.
- Это потому, что связь идет через спутник, - подумала сонно Марина и уже со спокойной душой заснула.
Утром у дверей кабинета, Марину поджидал вчерашний подозрительный тип с нарочито благодушной улыбкой.
- Горячий привет, блюстителям порядка! - приветствовал он ее. - Как спалось? Не вижу на лице улыбки. Я тут подумал... Может быть, Вы со своими подопечными сходите на массовое мероприятие? Вы знаете, что в город приехал цирк-шапито? У меня тут случайно оказалась возможность получить несколько контрамарок... Возьмите, - и он протянул удивленной Марине маленькие гофрировано сложенные листочки. Марина непроизвольно протянула руку и взяла билеты с неуказанными местами. - А почему бы и нет? - в смятении подумала она, разглядывая контрамарки, напечатанные на плохой газетной бумаге. Она оглянулась на окно, ища глазами Тузика, и обнаружила его прятавшимся за машиной и корчившего ей оттуда уморительные рожи.
- Спасибо. Это хорошее дело... Может быть, мне действительно удастся сводить ребят в цирк. Для них это огромный подарок. Спасибо еще раз.
Мужчина одернул лацканы пиджака, смущенно шаркнул ножкой и вышел из здания вокзала.
- Тузик! Иди скорее сюда! - крикнула Марина, выглянув на площадь. - Ты посмотри, что нам твой дядька дал!
Рыжий Тузик осторожно вышел из-за машины и почесал затылок. Потом также настороженно огляделся и подошел к Марине.
- Билеты в цирк! Целых семь штук! Ищи скорее ребят. Пусть хоть немного марафет на себя наведут. Вечером у нас будет мероприятие.
- И вы с нами пойдете? - спросил Тузик, приглаживая взлохмаченные вихры.
- Пойду, - ответила она, радуясь, что хоть чем-то сможет порадовать беспризорников. - Встречаемся здесь в шесть вечера. Договорились? Только я тебя очень прошу... Умойтесь. Да и вообще ваш внешний вид на твоей совести. Договорились?
Тузик скептически осмотрел свою потрепанную одежду и согласно кивнул.
В шесть вечера около вокзала собрались беспризорники. Их было шестеро. Васьки маленького и Стрижа с Бананом среди них не было. Возглавлял компанию Тузик, отмытый добела с прилизанными вихрами и темневшими на носу веснушками. Веник, как старший по возрасту и пользующийся наибольшим авторитетом в команде, стоял поодаль и лениво поплевывал на асфальт. Казалось, ему не было никакого дела до грядущего мероприятия, и большого интереса к предстоящему событию он как бы не испытывал. Но это равнодушие явно было показным и он также как и все ребята, очень хотел попасть на представление. Об этом говорил галстук, выглядывавший из-под воротника несвежей рубашки, черный пуловер с растянутыми рукавами и мокрые до сих пор кроссовки, которые как видно недавно пытались отмыть. Марина оценивающе оглядела свою гвардию и показала мальчишкам большой палец, поднятый вверх в одобрительном жесте.
До начала представления еще было время, и компания неторопливо двинулась по затихающим к вечеру улочкам. В руках у Марины были георгины, которые она купила у старушек торгующих на привокзальной площади. Веник на несколько мгновений исчез, но через несколько минут догнал ребят в конце улицы. Его лицо скрывала огромная охапка красных астр, в которую он тыкался носом, пытаясь разобрать аромат. Марина неодобрительно хмыкнула, но промолчала. Воспитывать Веника сейчас, было бы не педагогично. Она понимала, что своим букетом она спровоцировала его на очередное воровство, но сделано им было это из лучших побуждений.
На подходе к площади они влились в плотную толпу желающих поучаствовать в столь редком для провинции развлечении. Молодые отцы несли на плечах галдящих отпрысков, в экстазе пинающих прохожих пыльными сандалиями. Молодые девушки с горящими в предвкушении диковинного зрелища глазами, несли перед собой гладиолусы. Стрелки цветов гордо топорщились и были похожи на юных курсантов военного училища, выстроившихся на плацу перед приехавшим из Москвы генералом. Из рупора транслятора раздавались звуки бравурного марша, человеческая толпа плавно сужалась и тонкой змейкой втекала в проем цирка-шапито.
Увидев контрамарки, билетер показала им на свободные места в первом ряду, где компания и разместилась, весело жуя поп корн, который им купила Марина и бросаясь друг в друга, кукурузными шариками. Мальчишкам все было в диковинку. И круглая небольшая сцена, и паутина канатов, спускающихся с купола, и слепящий свет прожекторов мечущихся по лицам зрителей. Марина поглядывала на своих подопечных и с грустью думала, что может быть это представление для кого-то окажется первым и последним. - Бедные вы мои воробушки, чем же мне вам еще помочь? Что я еще могу для вас сделать? Если бы у меня было много денег, я бы купила дом и поселила бы вас там. Укутала бы любовью, отдала бы сердце... Только что я могу, при своей нищенской зарплате? Только чипсы вам покупать и оберегать от нелепых поступков. Как же все ужасно! Как больно видеть ваше изуродованное детство и сломанные души! Простите меня ребята! Простите, что не могу вам ничем помочь! - думала Марина и при приглушенном свете прожекторов, дети не заметили, что ее глаза стали влажными.
Представление началось... Мальчишки забыли о поп корне и с восхищением смотрели на манеж. Клоунов сменяли эквилибристы, эквилибристов акробаты. На смену акробатам появился музыкальный эксцентрик, затем иллюзионист, потом дрессировщица с голубями и маленькими беленькими собачками. Завершало представление выступление женщины-змеи. Это был коронный номер передвижного цирка. Свет в зале погас, раздалась тихая мелодия восточной флейты и в центре манежа, чуть освещенного мелкими искорками, показался гибкий блестящий силуэт. Марина, бывшая до этого в цирке пару раз, смотрела на все со вниманием, но особого энтузиазма не испытывала и только во время последнего номера выбросила из головы свои проблемы. Она забыла о работе, о притихших мальчишках, о Чернове. Она забыла обо всем, такое впечатление произвела на нее магия пластической акробатки. Марина тяжело дышала, и казалось, что вместе с дыханием ее тело покидает душа.
Когда представление закончилось, и ошеломленные зрители медленно потянулись к входу, Марина, почему-то донельзя уставшая, хотела только одного - спать. И если бы не мальчишки она так и осталась бы сидеть на пластиковом сиденье зрительного зала, как и еще один зритель, сладко посапывающий на последнем ряду.
- Тетя Марин! Тетя Марин! - тормошил ее Тузик, тяня за руку по проходу к выходу. - Вам понравилось?! Ведь да? Ведь, правда!?
Преодолевая сонливость и что-то еще, чему она даже не пыталась найти объяснения, девушка медленно побрела к дому, еле переставляя ноги. Цветы, которые она так и не отдала артистам, печально повесили головы и, обратив, наконец, внимание на увядающую охапку в своих руках, Марина пихнула букет в урну. Тузик догнал ее и дернул за рукав куртки.
- Тетя Марин! Спасибо! Вам все ребята спасибо говорят. У меня день рождения завтра. Хотите - приходите. Мы в депо отмечать будем. Подтягивайтесь часам к пяти. Я торт куплю, еды всякой... Придете?
- Отстань, Тузик - отмахнулась она от мальчишки. - У меня голова болит. Завтра будет видно, - и пошла, не оглядываясь вперед, забыв попрощаться и поблагодарить за приглашение. Тузик разочарованно пожал плечами и вернулся к своим, чтобы обменяться впечатлениями о представлении.