Слава Отцу и Сыну и Святому Духу, и ныне, и присно, и во веки веков. Аминь.
16. 04. 2015г.
Я взглянул в окно и, на мгновение, лишь мельком увидел рухнувшее дерево. Огромное дерево, ветвистое, оно рухнуло у меня на глазах. Словно переломанное пополам. Падало оно огромной кроной, как бы под натиском снежного урагана, глубокой ночью. Я узрел это падение, о чём поспешил сообщить близким. Во всех красках описывал им события и их неизбежность, чем вызывал недоумение.
Мне как раз нужны нынче дрова для моей топки, потому что даже с дровами у меня сейчас напряг, дров у меня нет. Но теперь точно будут. С утра возьму инструмент, разделаю дерево, и будет чем топить.
Мне и верят, и как бы нет. Верят в то, что я что-то видел, но сомневаются в том, что так было на самом деле. Я тоже сомневался бы. Особенно когда пробудившись с утра я как бы не наблюдаю за окном последствий ночной бури. Все знают что ураган был и прошёл этой ночью, но как-то не связывают с тем, что я говорил накануне.
Я действительно всматриваюсь в окно, что бы найти подтверждение своим словам, и что же я вижу? Я вижу двор, на подобии обычного советского двора, который как бы укутан сном. Словно это и не двор вовсе, а лес, в котором строения стоят и в них как бы обитают, как бы люди. Впрочем, самих строений и их обитателей я там не наблюдаю уже, но зато наблюдаю тишь и покой. И в этом безмятежном лесу замечаю как всё обросло мхами, трухой, и белым пухом - застрявшем в невидимых, но бесчисленных паутинках. Могучие стволы обвиты плющом, и всюду на них гниль и труха, словно кора едва обросшая коростой уже успела прогнить изнутри.
И в этой беспросветной тени кто-то там обитает?
Сочувствую ли я, тем людям на которых обрушилась эта буря? Конечно, особенно когда я не наблюдаю там тех людей. А моё сочувствие что-то меняет, им от этого легче станет? Там наверное наши соседи жили, может быть наши знакомые, может быть не молодые знакомые, может быть их дети и внуки... Нам безразлично, нас везде так учат, и уже научили. Причём безразлично было и им, в большей степени, ибо они пострадали. Вот и сейчас работает телевизор, с утра до ночи работает... Но телевизор меня мало занимает, но смотрю уже не только меня.
Итак, буря прошла и никто мне не верил, а если кто-то и верил, но семейные заботы и суетность времени удаляли их от размышлений, а затем удалили и от меня, как от чумного. Сперва посторонние отдалились, потом и близкие. Но возвращаться в реальность будут в обратном порядке - 100%: уже возвращаются.
Но что же я вижу теперь? Там где был двухэтажный дом, уцелела только треть - треть сарая, ибо это даже домом не назовёшь. Остальная часть дома превратилась в мусор, который быстро демонтируют и разбирают прямо на глазах. Тех, кого завалило, уже нет времени жалеть, светлая им память...
Ведь солнце встало и трактор с утра работает. По сему вижу подвешенное на лебёдке некое бревно, точнее - всё что от него осталось, массивный огрызок. А бревно это трухлявое сверху до низу, как будто оно лежало в болоте все свои дни. Его подвесили, так оно и висит, словно не знают что с ним делать далее. Ведь бревно это облеплено грязью до такой степени, что оное "топливо" даже в топку не годится. Так же, отдельно, к уцелевшей стенке, поставлены разных размеров и разной высоты - доски, которые тоже откровенный мусор, на подобии вышеупомянутого бревна.
Но странно, свет теперь светит днём необычно ярче прежнего. Так светло за окном давненько не бывало.
Я вижу, просматриваю, как бы прямую широкую алею, которая тянется от Победы и до самой Украины. Сейчас я вижу только часть; ту, где прошёлся ураган. По моему разумению этот отрезок между началом и серединой, но ближе к середине. Просматривается она достаточно хорошо, алея. Не такая она красочная и праздничная, и скорее поросшая бурьяном чем цветами, как и наша память, но реальная.