Кому-то горна звук, кому-то - песню нежную свирели,
Когда-то зов трубы, что поднимает на защиту мира рать,
Когда-то тихий шёпот, чтобы зёрна под землёй созрели:
Ты - музыкант, ты должен всё уметь играть.

Чтоб песня и лечить могла, и поднимать для боя,
Давать покой и радость старшим, силы - молодым...
Я всё умел, не знал одно лишь: что мне делать, Смерть, с тобою,
И на какие вдохновлять тебя труды.

И мы стояли - я играл про жизнь, что смерти отнимать велел какой-то неизвестный,
Устал смертельно я, и Смерть хотела бы меня обнять,
Но это значило бы, что покатимся мы в бездну -
И я, не выполнивший долг, и Смерть, что не хотела убивать меня.

Но, может быть, мы ошибались оба, замерев на месте?
И долг твой есть такая же иллюзия, как мой...
Не исполняет труд, назначенный Богами, музыкант - его мелодия рождается с ним вместе,
А ты же, Смерть, ты каждого ведёшь домой.

Но где же твой, а как же ты сама без дома?
Неужто нет его - как музыки, что кто-нибудь сыграет для меня?
Ты знаешь, нет. Я не позволю приходить кому-то к очагу пустому,
Ведь музыка - бессмертное дитя огня.

А потому - он есть! Твой дом, где негасимое сияет пламя,
(Когда его я строил, слышал музыку, что для меня лилась с небес).
И мы пойдём в него: ты будешь за столом сидеть со всеми нами -
Со всеми нами, никогда не верившими, что ты есть.