Вижу, ждёшь ты, малыш, легенду... Расскажу я об их пути:
Поднялись как-то в небо сотни бессловесных, бескрылых птиц.
Кто-то наг был, рождён без перьев, кто-то - с лишним числом голов,
А кому-то сломали крылья - или просто одно крыло.
Но итог был один, печален: птицы ползали по земле
Без семьи, продолженья, стаи, лишь с тоской о своём крыле,
Перебитом, бездвижном, голом, или том, что взошло лишь на два вершка.
Птицы ползали, ели, дрались из-за каждого корешка,
Что давала земля столь редко, не взлюбив этих (чьих?) детей,
И порой, глядя в (чьё-то) небо, птицы тщились в него взлететь.
Но увы... Лишь звало их небо, будто б было отец родной.
(Если ты - наш отец и правда, как позволил швырнуть на дно?)
И решили однажды птицы: лучше смерть, чем не-жизнь терпеть -
Но сначала, пусть в день последний, пусть хоть раз, только всё же спеть.
Голос их был, вообще-то, светом. Он был - ливень, ветра и гром,
Что несётся по всей планете, над пустыней и подо льдом,
Только птицы о том не знали, ну и это - другой рассказ,
Важно то, что, услышав песню, каждый вздрогнул: она о нас.
Что за "мы", невдомёк им было, всякий пел о своей тоске -
О мечтах, что хранить не смея, хоронили в земле, в песке,
Точно крылья, что (ты же видишь?) не вернёт никакой отец,
Ведь не станет здоров калека, как не станет живым мертвец.
Только странно... О крыльях пели, а другой, кто, как все, не имел крыла
Слышал что-то, совсем иное: будто б писк, что был очень слаб,
Из земли, из песка, из-под груды камня - будто б там умирал птенец.
А, раз плачет дитя, наверно, стоит мне отложить конец...
А, раз плачет, то всеми брошен, будто мёртв, хотя он - живой...
Не могло быть птенцов у таких, увечных, и не ждали они того,
Но от слов сердцу мало толка, что, как гвоздь, разум в гроб вобьёт -
В сердце птицы с начала мира место есть для птенцов её.
Ну, а дальше... Представить можешь (но конец главы - не конец пути):
Поднялись как-то в небо разом сотни птиц, чтоб птенца найти,
("Ха-ха-ха! - говорили люди. - Вот умора, ну просто смех!")
И сияли во тьме золотые крылья - только два, но одни на всех.