Затейлив лес - ни враг, ни друг,
но коль зашёл, то открываешь многое в тиши:
ни слишком яркий свет, ни слишком громкий звук
не будут, верно, хороши.
Я человек, я слишком прям,
и вот, похоже, выпрямляю все вокруг,
порой не вижу, что упрям,
и что ведёт ко злу моё стремление к добру.
Тропинки леса - не шоссе,
к которым я, рождённый в городе, привык,
и лес не будет лесом, коли все
исчезнут из него овраги, пни и рвы.
И как же быть? Себя не изменить
ни древним чащам, ни прямому, молодому мне,
но всё же я учусь любить,
когда стою в лесной вечерней тишине.
Любить - не исправлять, не обладать,
ценить и дождь, и листья; время, отражённое в смоле.
Впервые думать: что же дать
мог человек бы им истоптанной земле?
Склонившись к озеру, черты
в нём изучаю, что взаправду и не видел никогда,
ведь зеркала придумал человек для красоты,
но правду лучше говорит вода.
Когда сбегаю от людей -
их шума, правил, жажды выпрямлять,
мне нужен лес, ведь все, кто здесь,
важны, как есть: и зверь, и птица, и грибы, и их растящая земля.
Так, постояв с молчащей, слышащей сосной,
я возвращаюсь в город, где моя семья -
учусь не ненавидеть тех, кто рядом там со мной,
и кто грешит всем тем же, что и я.
И, может быть, когда-нибудь я оправдаю человечий род,
что нынче слеп, но верю я - не навсегда.
Тогда придёт тот день (а он придёт),
когда едины будут лес и города.

20.04.24