Аннотация: Бриллианты - лучшие друзья девушек. Одной из них. Вторая предпочитает матрицу, а третья - жухлые осенние листья.
Рита всегда одета элегантно. Её изящную фигуру облегает деловой костюм от самого именитого дизайнера, из самой дорогой ткани; её туфли на высоких шпильках отбивают строгий и стройный ритм, напоминающий равномерный отсчёт секундной стрелки. Этот звук можно услышать не только в гостиной, на светском приёме или в офисе; нет, Рита надевает лодочки всегда - даже когда ей приходится идти по сырой весенней земле, перешагивая через лужи и проваливаясь в талый снег. Но и тогда она выглядит настолько элегантно, что у каждого встречного возникает одна-единственная мысль: "Ах, какая потрясающая женщина!"
Кто бы мог подумать, что из девчонки-сорванца, которая лазила по деревьям, таскала у соседей с огорода картошку и колотила окрестных мальчишек, вырастет такая утончённая леди? Впрочем, некоторые знают, хотя и предпочитают помалкивать, что удар у Риты остался прежним - хорошо поставленным, жёстким и сразу выбивающим из челюсти пару зубов, а из мозгов - всю дурь. Когда Рита зла, то всякий человек понимает, что лучше к ней не приближаться. Когда Рита добра, приветлива и излучает дружелюбие, то умный человек догадывается, что нужно собирать вещи, бежать в аэропорт и покупать билет на другой конец света - потому что грядёт что-то страшное.
У Риты есть огромный особняк в центре города, выстроенный в викторианском стиле и обнесённый по-модному запущенным садом. Рита обедает в огромном зале, во главе длинного стола, на котором стоят канделябры и букет бордовых роз. Яркое пламя свечей бросает отблески на её рыжевато-каштановые локоны, падающие на щёку неровной волной, и заставляет переливаться камень в её кольце всеми оттенками алого.
"Нет, это не рубин, а красный бриллиант", - милостиво поправляет она неизменную ошибку и смотрит таким взглядом, что каждый со стыдом понимает, что абсолютно не разбирается в драгоценных камнях, и что по этому поводу ему надлежит пойти и прямо сейчас утопиться в ближайшей реке.
"Я буду богатой и сильной, я добьюсь всего, чего только можно добиться в этом мире. Я буду презрительно смеяться в глаза тем, кто лепечет что-то про "невозможное", про существующие границы, про женщину - подругу мужчину, призванную вдохновлять его и рожать ему детей", - поклялась однажды Рита, именно тогда, когда ей приходилось воровать картошку с соседских грядок и жить вместе с матерью и двумя сёстрами в пропахшем землей подвале.
Она сдержала обещание, данное самой себе.
***
Дана возглавляет научный центр.
Когда стеклянные, абсолютно прозрачные двери бесшумно раздвигаются, то посетителю кажется, что он попал в далёкое будущее или в какой-то фантастический мир: здесь повсюду компьютеры, мигающие лампочки, разноцветные провода, электронные табло. Люди в стерильных халатах передвигаются бесшумно, и в огромных лабораториях, залитых белоснежным светом, царит обстановка тихой торжественности.
Здесь происходит зачатие, вынашивание и рождение - иной реальности, которая когда-то заменит людям существующую.
Здесь проводят эксперименты над сознанием, отделяя его от тела и помещая в условия, созданные чужим воображением.
- Нет, я не боюсь, что наши разработки таят в себе опасность и в итоге могут привести к психическим расстройствам. Я в своей лаборатории - главный подопытный кролик, и самые опасные эксперименты я всегда проводила над собой. Если я прошла через всё это и осталась в здравом уме, то смогут и другие, - ответила однажды Дана на какой-то каверзный вопрос журналиста. Он надеялся сбить её с толку и заставить почувствовать себя неловко, но в итоге она не повела и бровью, а он стоял, весь красный от стыда, как первоклассник, которого отчитывает суровая учительница.
В чём-то она и похожа на учительницу, в своём строгом белом халате, в очках, с неброским макияжем и аккуратно зачёсанными в высокий хвост волосами. Не учительский только взгляд её стальных серых глаз, скрытых за линзами очков . Она смотрит спокойно, внимательно, без каких-либо эмоций - так считывает и анализирует данные суперкомпьютер.
А потом строит на основе полученной информации модель иной реальности.
Дана сказала правду. "Я или одержу победу, или сойду с ума", - не сосчитать тех дней, когда она говорила это себе. Она с детства привыкла смотреть на собственное сознание как на рабочую глину, из которой можно и нужно сотворить то, что ей хочется, а не то, что дано природой и условиями. А иного выбора и не было: иначе бы она просто заживо сгнила в той крохотной подземной каморке, в которой они жили вчетвером.
- Да, это трудно, но я не привыкла жалеть тех, кто слабее меня, - продолжает отвечать на вопросы интервью Дана. - Наверное, потому, что и сама когда-то была слабой. Так что прекрасно знаю, что любое "не могу" - это всего лишь лень и самопотворство. Что это даёт? Вот когда ощутите себя, как в шестой день от сотворения мира, тогда и поговорим об этом.
Она прикрывает глаза и впервые улыбается - странной, неясной, едва заметной улыбкой, но после этого никто больше не решается задавать вопросы.
***
У Вайолет сухие, чуть шелушащиеся губы, бледные, но не вызывающие мысли о болезненности - скорее, о самой ранней поре весны, когда снег ещё не стаял, и небо кажется серым и унылым, но звонкая капель и ещё что-то непонятное, разлитое в воздухе, наполняют душу предчувствием необычного. У неё растрёпанные волнистые волосы цвета пожухшей листвы, и сама пожухшая листва тоже в них встречается - потому что она любит спать в куче прошлогодних листьев. Ей там тепло и уютно, она сворачивается калачиком, зарываясь в их ворох и вдыхая свой любимый запах дождя, весны и осени, мокрой земли.
Нет, она не нищенствует, она просто очень любит листья - а ещё сады и парки, леса и рощи; всё, что растёт и увядает, что цветёт изо всех сил, привлекая бабочек, а потом умирает, наполняя душу ощущением скорби. Кое-кто, кто знает её могущественных сестёр и побаивается их гнева, выражается сдержанно: эксцентрична. Остальные прямо заявляют - сумасшедшая.
Вайолет всё равно. Она бродит по занесённым листьями аллеям в своей поношенной длинной одежде, развевающейся на ветру; она предпочитает плащи и широкие рукава - всё, что способно трепетать, как знамя, и лететь в лицо, как сорвавшаяся с деревьев листва.
Её часто путают с мужчиной, но не потому, что она на него похожа, а потому, что слишком не похожа на женщину - скорее, на какое-то бесполое существо из иного мира. Может быть, на ангела, если бы только ангелы ходили в поношенном рванье и с удовольствием спали в кучах листьев, сгребённых садовниками подальше от чисто выметенных аллей.
Иногда она задумывается о стоге сена, и тогда на её бледных губах появляется мечтательная улыбка, но она знает, что этой мечте не суждено претвориться в реальность - деревни и пасторальные элегии нынче существуют только в воображении, да и то лишь в её собственном. Впрочем, в этом мире вообще довольно редко исполняются мечты, а если это и происходит, то за них приходится платить слишком высокую цену. Рита и Дана не согласились бы с этим утверждением, но они просто не знают того, что Вайолет взяла на себя часть положенной им скорби. Самую большую часть.
Она часто приходит в сад, окружающий особняк её богатой старшей сестры, потому что там всегда много деревьев, в отличие от улиц индустриальных городов, по которым она бродит часами, но не находит ничего, кроме потрескавшегося от жары асфальта.
- Я велела сгрести для тебя все листья в кучи. Их получилось много, очень много, ты будешь рада! - говорит ей Рита, встречая сестру на аллее, украшенной мраморными статуями. Уголок её рта на мгновение чуть дёргается, и она добавляет: - Я заработаю для тебя ещё больше денег. Весь этот мир будет принадлежать нам.
- Спасибо, - благодарит Вайолет и мечтательно смотрит на осенний сад.
- Наши опыты близятся к завершению, - сообщает ей Дана с долей гордости, которую позволяет себе лишь в разговоре с младшей сестрой. - Я знаю, что тебе бы хотелось красивый мир, в котором много деревьев и цветов. Я сделаю его, пусть даже в этой реальности не останется ничего, кроме четырёх голых стен моей лаборатории. Я его построю.
- Да. - Вайолет улыбается и смотрит куда-то сквозь неё - на пронизанное грустью осеннее небо, на оконные стёкла в доме, омытые, как слезами, струями недавнего дождя.
А потом идёт и устраивается в своей куче листьев, как в мягкой постели, потому что это единственный дом, который она знает и любит. Она вдыхает запах сырой земли - такой родной и знакомый с детства, ещё с тех пор, как она спала на земляном полу. Ей тепло и хорошо, и чудится иногда, что это не ворох листьев, а неизвестное существо, обнимающее её - тот, по кому она столь отчаянно тоскует во время своих печальных прогулок . Или, может быть, та.
Рита покоряет мир.
Дана создаёт новый.
Вайолет зарывается лицом в сухие листья и подавляет одинокий вздох.