Вот так говорили мудрые люди. Кто понимал слова эти, а кто и думать о них забыл, кто и вовсе не слышал. Да и нам они не так уж важны, потому как история совсем в другом.
С далеких времен и по сегодняшний день ходит меж людей одна занятная история: будто бы существует такой камень заговоренный, заполучив который, прожить человеку до самой глубокой старости, не зная болезней. Вот, что бы ни случилось с обладателем такого камня -- жить ему долго. Камень этот раньше искали воины: им-то он был нужен, как воздух. Потому как воин, заполучивший такой дар, непобедим становился: что ему враг, когда жить он будет, не смотря ни на что. Ни одна рана не пугала его, ни одна не тяготила, ни одна не могла убить. Со временем молва о камне разнеслась по селам, по деревням и городам. Только что ленивый не пересказывал легенд да былин с камнем этим связанных.
Поговаривали, что камень этот заговорила старая колдунья, а назвала она его в честь петуха, верного друга своего и помощника в ворожбе да в колдовских премудростях. Обычный такой петух: крыльями махал, кричал по утрам во всю глотку, а вот колдунья отчего-то считала его особенным. Так ей видней. И вот, говорят, любил этот петух царапать коготками по заговоренному камню. По этим-то царапинам колдунья узнавала будущее или еще что предрекала. Камень оттого был весь исполосован да изрезан вдоль и поперек. Вот с тех пор и повелось его называть "Петушиный коготок".
Хотя есть и другая история. Будто бы все эти линии на заговоренном камне есть не что иное, как скрытые истории жизни всех его обладателей.
Как бы то ни было, а уж счастливчик, к которому камень этот в руки попадал, сразу к кузнецу бежал: кто ожерелье с Петушиным коготком делал, кто кольцо, кто оберег. А уж когда долгая жизнь владельца заканчивалась, камень этот сам собой выкатывался из украшения и возвращался в руки Мерицы.
Многие слышали историю о заговоренном камне, но были и такие, кто слыхом не слыхивали о Петушином коготке.
Вот одним из таких был Степан. Обычный пахарь. Хотя дело свое знал, кусок хлеба всегда имел и, не взирая на молодость свою -- всего двадцать пять годочков -- уже слыл уважаемым работником и в завидных женихах ходил.
И вот как-то вспахивая очередной надел земли, нашла его соха на камень. И ведь камушек невелик совсем -- чудное дело! Повертел его в руках Степан: странный камень, вдоль и поперек исполосован да изрезан. Вот так находка! Покрутил этот камень в руках Степан, повертел, хотел было выбросить, да уж больно красивым этот камень ему показался, будто какой неведомый мастак разрисовал его. И унес он находку домой, на окошко камень положил, и думать о нем забыл.
Вот только ночами стал плохо спать Степан. Снится ему камень этот странный, а за камнем видятся битвы кровавые, что сталью мечей звенят, жизни и судьбы чужие, что глухими голосами сами о себе рассказывают. Хотел уже выбросить это камень Степан, да что-то останавливало его каждый раз: не то голос чей, не то желание неведомой силы.
Измучился совсем Степан. Уж люди и те стали замечать перемены в пахаре. Рассказал он о своей беде другу своему. Друг и говорит:
-- Ты иди к бабке Марье -- уж она тебе точно поможет. Она все знает.
Воспротивился Степан.
-- К ведьме не пойду! Чертовщины мне и в жизни хватает.
Однако ж поостыл немного, подумал и все ж таки отправился на самый край хутора к дому старухи. Уж о ком, а о бабке Марье знали все: и стар и мал. Боялись ее, но и уважали. Зла она никому не делала, а помогать -- помогала, правда тем, кому сама желала помочь: одного с того света вытаскивала, а о другом и слышать ничего не желала, хотя помочь могла. Вот и Степан к ней шел, уверенный, что выставит его эта ведьма из дому и проклянет чего доброго напоследок. Ведь не с бедой какой шел он к ней, а с глупостью несусветной: со снами своими странными да камнем в земле найденном.
И вот стоит Степан перед домом бабки Марьи и все никак войти не решается. А дом-то у старухи покосился совсем, крыша дырявая, сквозь нее только что звездами любоваться, забор так тот и вовсе лежит на земле. Ну разве ж это дело? Не смог спокойно глядеть на такое запустение Степан. Решил помочь он бабке: все же, что ни говори, а старость, пусть и ведьменскую, уважать надо.
Три дня и три ночи без устали наводил порядок Степан. А когда закончил, бабка Марья его в дом пригласила, вкусной едой досыта накормила и говорит:
-- Спасибо тебе, мил человек, уважил ты старость мою. Да ты не бойся меня, -- рассмеялась она. -- Кому я, может, и ведьма, а кому и последняя надежда да спасение. Тут уж все от самого человека зависит: что заслужил, то и получит. Сны твои от камня найденного, прав ты. Только не свести с ума тебя камень хочет, а просит он так тебя стать его хозяином. Камень этот не простой -- заговоренный, волшебством наделенный. Ты носи его с собой всегда, и тогда наградит он тебя даром невиданным: будет оберегать и хранить он жизнь твою. С камнем этим проживешь ты до самой глубокой старости. Что бы ни случилось, где бы ты ни был, все одно камень этот поможет тебе прожить долго. Не каждому такое счастье выпадает. Ты лучше завтра по утру иди к мастеру Никодиму, он тебе оберег с этим камнем сделает. Носи этот камень при себе, не снимай и он тебе будет верным слугой.
Почесал голову Степан, подумал немного и все сделал, как бабка Марья велела. Сделал ему мастер оберег с камнем этим. Степан оберег на шею повесил, и жизнь его потекла по другому руслу. Вмиг разонравилось Степану пахарем быть. С таким-то даром за соху держаться? Ну уж нет! Решил Степан осуществить свою давнишнюю мечту и мир, наконец, поглядеть да побывать в таких его уголках, куда человек в здравом уме не сунется. Кому-то, может, это и не под силу, а Степану горы по плечу: камень его заговоренный бережет -- ничего ему, Степану, не страшно.
И отправился он по миру. В любом краю званым гостем стал, потому как видел то, что другие видом не видывали, о чем и слыхом не слыхивали. О бесстрашии Степановом легенды стали слагать, песни петь.
Да вот как-то одним днем выходя из дома, в коем он переночевал, увидел Степан девушку. Обычная девушка, хрупкая, бледная -- ни кровиночки в лице, а глаза большие и тоскливые. Подсел к ней Степан, расспрашивать о беде ее стал. Девушка и рассказала ему о том, что больше жизни рисовать она любит. Да вот беда, болезнь ее не дает уйти ей, горемыке, из деревни и мир посмотреть, все красоты его собрать и все это на холсте оставить.
-- Рисую я то, что вижу, -- вздыхала девушка. -- Но мало этого -- далеко уйти я не могу. Хотя и это прекрасно, потому как может быть последним в моей жизни.
Пожалел про себя девушку Степан да и пошел дальше. Мир для него был открыт -- куда хочешь, туда и иди. Да только вот запала ему в душу девушка эта. Хорошая ведь она и таким делом прекрасным занимается. Неужто не суждено ей увидеть те прекрасные места на земле, какими он, Степан, уже вдоволь нагляделся?
-- Несправедливо это, -- рассуждал он. -- Должен быть выход.
Думал он, думал и решил вновь отправиться к бабке Марье: может она что путное подскажет.
-- Что мне делать, -- говорит, -- чтобы камень заговоренный девушке больной подарить -- ей этот камень нужнее.
Бабка на Степана искоса посмотрела, из стороны в сторону походила, а затем хлопнула в ладоши и молодой красавицей оборотилась. Степан прямо онемел от удивления.
-- Да не пугайся ты так, -- усмехнулась Марья. -- Неужто не знаешь, кто я на самом деле? Сколько рассказов ходят по миру обо мне, Мерице. Я это во всей своей красе. Давно я за тобой наблюдаю. Сама по своей воле тебе этот камень под соху подкинула. Уж такова была воля моя. А теперь ты мой дар незнакомой девушке отдать хочешь? Разве ж правильно отказываться добровольно от моих даров?
-- Да я бы ни за что так не поступил, хозяюшка, -- упал перед ней на колени Степан. -- Да я же человек -- у меня сердце в груди доброе бьется, душа справедливости просит. Ведь подумать только, что мне с камня этого -- одна забава да и только, а девушке этой дар твой спасти жизнь может. Разве плохо это?
-- Ну, Степан, твое право, -- грустно усмехнулась Мерица. -- Я тебе перечить не стану. Волен ты поступать, как твое сердце и душа решили. Только гляди, Степан, не переиначь ты судьбы. Легко это сделать, да трудно будет выправить. Твоя судьба, что -- она в твоих руках, а вот чужая судьба -- совсем иное. Готов ли ты взять на себя такое право: вершить судьбы человеческие? Коли готов, тогда неси заговоренный камушек девушке, спасай ее.
И отнес Степан Петушиный коготок незнакомке.
Прошло время. Степан после того, как камушек заговоренный отдал, сразу в родной хутор вернулся и зажил как прежде. Вновь стал землю пахать, женился, двое ребятишек у него родилось. Мир познавать ему было уже не так важно, потому как жизнь людская скорость любит -- кто его знает, сколько ему, Степану, она времени отвела. С Петушиным коготком спешить было некуда, а вот без него нужно было успеть за свою жизнь сотворить многое. Вскоре и ребятишек он своих сделал землепашцами. Сыновья его уважали за те рассказы, что он им сказывал о своих былых приключениях, о тех местах, что поглядеть успел, а на хуторе и вовсе он ходил в почетных рассказчиках.
Мирная жизнь текла, спокойная и размеренная -- чего еще желать, чего хотеть, о чем мечтать? А тут в хутор приехала женщина пожилая, богатая. Дом сразу самый лучший купила, работников стала собирать. Среди работников этих и Степан объявился. И как только к двери женщины той подошел, чуть не обмер: учуял он камень свой, Петушиный коготок. Тут он, родной, рядом. Степан уж думал, что и забыл о нем совсем, да куда там -- помнит он дар Мерицы, помнит все его рассказы и истории. Глядит, и вправду стоит перед ним та самая девушка, постаревшая только сильно. Как родные обнялись они. Узнал, наконец, Степан, что звали ее Анфисой. И Петушиный коготок излечил ее, вернул к жизни. Она счастливая мир кинулась познавать. Да вот что чудно: всё ей виделось не таким красивым, каким было оно, когда каждый день ее был последним.
-- Все мне казалось, -- говорила Анфиса, -- увижу я что-то такое за свою долгую жизнь, чего никто никогда не видел, что-то особенное, самое прекрасное на свете, ведь столько времени у меня впереди. Рисовала я каждый день. Рисунки мои людям приглянулись, стали платить мне за них. Деньги у меня завелись. Казалось, живи да радуйся. Да только нет мне счастья, потому как не могу я отыскать то место на земле, что красотой своей околдовало бы меня. Да и, по правде сказать, все лучшее, что сотворила я на холсте, было тогда, когда каждый день был для меня последним. И вот отыскала я тебя, Степан, приехала, чтобы просить об одном: забери Петушиный коготок себе. Пусть жизнь моя оборвется, да только, может, успею я перед концом своим увидеть ту прелесть мира, которая от меня скрылась.
Нахмурился Степан, помрачнел.
-- Не могу, -- говорит, -- я забрать у тебя Петушиный коготок, на то воля Мерицы. Ее это дар. С ней такой вопрос и решать нужно.
-- Ну так сходи к ней, -- взмолилась Анфиса, -- Может она тебя послушает?
-- Нет, не пойду, -- воспротивился Степан. -- Не нужен мне этот камень. Получив его, захочу я вновь уйти из дому, бросить семью и детей, потому как мир меня позовет и время, которого у меня много станет. Теперь уж я не имею на это права. Прости.
Сказал так Степан и уж больше в дом к Анфисе не наведывался, на работу к ней не напрашивался. Только спать стал плохо: все камень ему заговоренный покоя не давал. Все виделся он ему во снах и говорил с ним, говорил, с истинным хозяином своим. А к концу жизни пришла к Степану Мерица.
-- Ну что, Степан, -- улыбается она, -- жалеешь ты о том, что дар мой отдал? Только правду говори -- мне лгать нельзя.
-- Да нет, хозяюшка, -- отвечал Степан, -- не жалел я никогда об этом. Жалел только, что на мою долю такое проклятье выпало. И зачем только ты подкинула мне этот Петушиный коготок? Не нужно было.
-- Эх, Степан, -- усмехнулась Мерица в ответ. -- Думала я, что умнее ты будешь. Ведь понравился ты мне за свою доброту и бескорыстность. Ничему тебя твоя жизнь землепашца не научила. Плохо это. Неправильно. А за то, что дар ты мой проклятьем нарек, я тебя накажу, не со зла, а ради ума. Потому как если бы не дар мой, тебе, Степан, за всю твою жизнь и вспомнить было бы нечего, а рассказать и подавно. Неужто не нравилась тебе слава, какой одаривали люди тебя за рассказы да за путешествия? Ты не криви душой, знаю я все о тебе. Грело тебе сердце то, что смог ты повидать в своей жизни то, что никому не под силу. Сыновья твои и по сей день о тебе истории слагают, уважают тебя. Было бы все так, если бы не Петушиный коготок? Помог ты девушке, а она и твой дар за проклятье посчитала. Думаешь, благодарит она тебя в сердцах? Нисколько. Да и за что благодарить? За время? Так оно ее и сгубило. Ей бы каждый день за подарок считать, глядишь и вышел бы из нее толк. Судьба у нее была такая. Говорила ж я тебе: не переиначь судьбу: свою -- не страшно, а чужую -- грех. Вот и отработаешь ты мне этот грех, Степан. Заберу я тебя в свое подземное царство. Если б ты знал, сколько у меня заговоренных камней своего часа ждет. Вот эти камни ты и будешь подбрасывать людям, да только тем, чья судьба только лучше с таким даром будет. Тяжелый это труд, ох, тяжелый -- не каждому под силу: одного ты можешь счастьем одарить, а другого -- горем горьким. Но уж ничего не попишешь: сам ты себе такую участь уготовил.
Вот так Степан и стал служить Мерице. И над каждым заговоренным камнем, и над каждой судьбой людской думать он стал: кого одарить богатством невиданным, а кому вовек не слышать об этом. Однако и это не помогало: кто-то счастливую жизнь проживал благодаря камню заговоренному, а кто-то проклинал этот дар на чем свет стоит.
Со временем Степан имя свое забыл, и стали его звать Хорь -- дарующий заговоренное богатство.