Когда он, с Митей Гуляевым, незадолго до выборов пошёл к кинотеатру "Уссури" раздавать листовки о наблюдении. Листовка была уже другого образца, менее провокационная, чем те, с которыми Захара и Германа задержали перед 28-м. На этой не было перечёркнутого Клыкова, и в информативной части акцент делался больше на наблюдении за выборами.
Агитку Митя набрал во всё том же штабе. Участники будущего отделения "Открытой России" поделились на две условные фракции - одни, более радикальные, выступали против любых контактов с Зубровым (как, например, Ярик, Алиса, Злата). Другие выступили за сохранение сотрудничества на деловом уровне (как в случае с пикетом в память о Немцове). К этой более многочисленной второй группе относились Митя, Маша, Аня, Вова, и, что немаловажно, сам Георгий, который постепенно пришёл к пониманию, что создание отделения "Открытки" - дело небыстрое, и такие возможности, как у штаба Феврального, у них появятся нескоро, если вообще появятся.
Поэтому Захар примкнул ко второй группе, так как они намеревались заниматься хоть какой-то реальной агитацией в период до выборов (тогда как у первой для этого не имелось чисто технических возможностей), хотя сам Гордеев в штабе впредь не появлялся и никаких контактов не поддерживал, даже на деловом уровне. Так что и сегодня, когда они с Митей Гуляевым собрались в рейд, за листовками отправился Гуляев, которому Гордеев даже одолжил для этих целей свой рюкзак, а сам ожидал возле кинотеатра.
Штаб в последнее время занял довольно пассивную позицию по агитации. Даня и Дима Зубров агитировать ленились, а кроме них этим заниматься было некому. Новые волонтёры хотя и приходили, но их было немного, а Дубровский не обладал достаточными организаторскими задатками, чтобы как следует "натаскать" новичков и поставить им задачу. Поэтому Дима и Даня просто сидели и ждали, пока "старые" волонтёры вернутся, думая, что тем совесть не позволит сидеть без дела. (Отчасти их расчёт был правильным - не зря ведь сейчас Митя отправился в штаб за листовками) Они сами от такого ненужного "атавизма", как совесть, как видно, давно избавились... Один раз только Даня вышел на демонстративную "агитпрогулку", чтобы сделать пару постановочных кадров, на которых он с исключительно важным выражением лица предлагает листовки одному-двум прохожим. После того, как фотографии были сделаны, прогулка сразу же и завершилась. Об этом ребятам по секрету сообщил Макс Панфилов, который всё ещё "пахал" на Зуброва и единственный в штабе пытался заниматься какой-то реальной активностью. Во многом из-за Макса новоявленные волонтёры "Открытки" не порвали все контакты со структурой Феврального окончательно.
- Ну что, загрузил под завязку? - спросил Захар, когда Митя притащил изрядно потяжелевший рюкзак.
- А то, - ответил Гуляев, - здесь пятнадцать пачек по пятьдесят штук.
Но едва они успели раздать десять листовок, как к ним подошли поспешные (когда не нужно) дяди-полицейские. Захар оказался в уже знакомой ему полицейской "будке", располагавшейся неподалёку, немного в стороне от центральной площади. Он ожидал, что его тотчас же признают, как разыскиваемого "экстремиста", однако ничего подобного не произошло. Более того, мент за компьютером пробил Захара по базам, и поиск не выдал никаких результатов. Ребят хотели уже отпускать, забрав агитку нового образца для "проведения экспертизы" на экстремизм, но тут один из "стражей порядка" вспомнил, что по вопросам, связанным с Февральным и листовками, есть распоряжение звонить специальным людям, которые этим занимаются. Захар уж думал, что пронесло, ан нет. Спустя полчаса ожидания приехали эшники.
- О, Захар! - чуть ли не по-родственному обрадовался один из них. - А мы тебя везде искали! - На фоне вероломного поведения в штабе такая "доброта" выглядела неожиданной.
Он попытался выяснить, почему полицейские сразу не узнали "опасного преступника". И даже вытащил из заднего кармана штанов смятую "ориентировку" на Захара, мол, вот, мы такие рассылали по всему городу. (Вид у ориентировки при этом был такой, как будто эшник вытащил её из гораздо более неприличного места, чем просто задний карман.) Полицейский невозмутимо ответил, что такой ориентировки у них в базе нет. Самым же забавным было то, что согласно закону, по административным делам они вообще не имели права ничего подобного рассылать.
После Захара и Митю "конвоировали" в полицейский участок на Махалина, недалеко от Луговой. В этом отделении Гордеев раньше не был. Когда задержанных посадили в кабинете и достали всю агитку на стол из рюкзака, полицейский спросил, сколько там листовок и нужно ли их считать. Захар пожал плечами, мол, не в курсах. Эшники начали перебирать пакеты, по которым были расфасованы листовки. Захар прекрасно помнил, что в каждой пачке (кроме самой первой) по 50 штук, но для эшников ответ оставался неизменным: "А фиг его знает".
Плюс ко всему блатной, которого взяли понятым, явно "под хмельком", постоянно норовил стопки пересчитанные поронять. Один раз у него даже вышло. Эшники нервничали, а Захар едва сдерживался, чтобы не засмеяться. Они ещё мало того, что сами сбивались, так Гордеев к тому же "считал" вместе с ними.
Эшник: 23, 24, 25, 26...
Захар (параллельно с ним): 18, 19, 20, 21...
Эшник останавливается и понимает, что сбился. Начинает пересчитывать. И так с каждой стопкой минимум по разу. Захар просто лопнуть готов был от смеха.
Когда эта клоунада окончилась, полицейский спросил:
- Так, мои дальнейшие действия какие?
- На этого составляй протокол за двадцать восьмое, - эшник кивнул на Захара. - А второго отпускаем.
Захар старательно сфотографировал протокол и приложенные к нему идентичные, как под копирку, рапорты эшников "Р.В. Попова" и "В.С. Бондарева". Когда ему наконец разрешили идти (по традиции, продержав дольше отмеренных законом трёх часов), Захар увидел, что Митя ждал его у входа, не уходил.
Двадцать восьмого января администрация отказала в проведении митинга на центральной площади под предлогом того, что там будет осуществляться уборка снега. Однако им не повезло, и за весь месяц ни одной снежинки не выпало. Зато природа "компенсировала" это обильно выпавшим снегом в феврале и начале марта. Естественно, снегоуборочной техники по всему городу вряд ли можно было насчитать столько, сколько в день митинга пригнали на абсолютно пустую площадь. Более того, дорожные службы совсем обленились и взяли себе за правило в первый день снегопада, пока снег ещё не закончил падать, даже не подрываться и вообще не пытаться что-то чистить.
Также администрация изобрела очередное "ноу-хау". Грязный снег со всего города стали самосвалами свозить на центральную площадь. В результате, вся площадь оказалась покрыта снежными завалами, иногда достигающими высотой трёх человеческих ростов. Между завалами вились узкие проходики шириной в пару метров, ровно настолько, чтобы по ним мог проехать трактор. В итоге на месте центральной площади водворился натуральный лабиринт! На памяти Захара (а он в этом городе прожил почти восемнадцать лет) такого никогда не было. Даже не верилось, что администрация настолько перепугалась возможных протестных акций в период грядущих выборов, что пошла на такие невероятные меры. Захару было вдвойне неудобно перед китайскими туристами (единственными, в которых Майский порт за последние годы не испытывал дефицита) за это безобразие в центре города.
Воочию он насмотрелся на него, когда участвовал в серии пикетов в поддержку Гончаренко, которые в окрестностях центральной площади проводил филиал "Открытой России" Георгия. Отделение было молодое, и акций проводилось не особо много (так как финансирование из главного московского отделения пока ещё не поступало), пикеты по теме Гончаренко - одна из первых. "Виновника" сего мероприятия задержали в конце февраля в Москве на вечере памяти Немцова. На него повесили "нарушение порядка участия в массовых мероприятиях" за митинг двадцать восьмого января и дали месяц ареста. Правда, в тот злополучный день парень даже не выходил на улицу. Просто, когда под его домом проходили протестующие, парень показал из окна квартиры надувную жёлтую уточку. (Легендарного, ставшего уже фольклорным "персонажа" памятного фильма-разоблачения "Он нам не Тимон", с которого всё начиналось.) Это приравняли к полноценному участию в митинге и упекли парня на месяц за решётку. Захар, Жора, Ярик и Митя Гуляев вышли с плакатами "Свободу Гончаренко!" и "Ваше правосудие крякнуло!". Акция вызывала отклик, многие случайные прохожие фотографировали пикетирующих, или лезли в интернет, справиться, кто такой Гончаренко и за что его лишили свободы.
Помимо этой публичной акции, Захар с Жорой также подспудно готовили ещё одну, "тихую" акцию, на которую планировали пойти вдвоём. Дело в том, что весь город был полон билбордов с Клыковым. Рекламных щитов с его изображением было такое количество, словно он стал "лицом" какого-нибудь модного дезодоранта. А то и больше. Захара стало тошнить от такой навязчивой агитации. Естественно, Февральному, даже если бы его допустили до участия в выборах, никто бы столько рекламных щитов по всему городу увешать своей агитацией не дал. Будь у Феврального, абстрактно, хоть сколько денег.
Захар решил, фигурально выражаясь, закидать помидорами рекламный баннер, который был недалеко от его дома, вдоль по Светланской (не совсем рядом с квартирой, чтобы не палиться). Баннер с рожей Клыкова, естественно, доставшей по самое не хочу. Жора нужен был для подстраховки, из-за слабоватого зрения у Захара тот мог не заметить вовремя опасность. Акцию, конечно, планировалось осуществлять глубокой ночью, часа в три.
На первый взгляд всё было просто. Купить пейнтбольный "фломастер", который, как в киношках, должен стрелять шариками, лопающимися красной краской при попадании. А ещё лучше пару пейнтбольных гранат.
Однако всё упёрлось в реализацию. Захар стал обходить магазины пейнтбольного снаряжения, которые нашёл по гугл-карте. В том, что находился в его районе, на Светланской, давно не пополнялся ассортимент, и в наличии было только слишком дорогое оружие. К тому же, когда Захар начал расспрашивать продавца о нюансах применения той или иной модели, торговец заподозрил, что Гордеев далёк от пейнтбола (раз не разбирается во многих базовых моментах), и "фломастер" ему нужен для целей, не связанных с игрой. Учитывая, что накануне предстояли выборы, сложить дважды два в уме было немудрено. Поэтому Захар не стал заходить больше в этот магазин (тем более, что новая партия товара ожидалась неизвестно когда), чтобы продавец не додумался позвонить эшникам и Гордеева там не "приняли". Так сказать, не предотвратили партизанскую акцию на стадии её подготовки.
Другого магазина, до которого Захар топал пешком сорок минут, так как в том районе плохо ходили автобусы, просто в реале не существовало, хотя на карте он отображался. На его месте была какая-то "охранная фирма", помещение и контингент которой выглядели так, как будто сейчас всё ещё стояли девяностые. Третий магазин, довольно далеко от дома Захара, в районе торгцентра "Дружба", мог похвастаться более широким ассортиментом. Однако тут вскрылась одна существенная деталь. Оказалось, продажа шариков с краской именно красного цвета - давно запрещена по закону! Так сказал продавец. Клыков и его банда хитрые сукины дети! Так подумал Захар.
Неожиданный подвох поставил Захара в тупик. В продаже были только менее приметные цвета - жёлтый, зелёный, которые будут хуже видны. В интернете Захар нашёл советы, как изготовить "самопальные" снаряды с красной краской, например, на основе яиц, но у Гордеева для такой тонкой работы, как говорится, "руки росли из одного места". Да и времени до выборов оставалось всего ничего, пару дней, слишком много времени заняла беготня по городу в поиске нормального пейнтбольного магазина. Так что, как ни жаль, пришлось в итоге "спустить на тормозах" заманчивую идею "ночной" акции, и признать, что Захар несколько переоценил собственные силы...
Впрочем, далеко не все противники нынешней власти были такими же неопытными, как Захар, и по различным оппозиционным форумам в сети давно "гуляли" многочисленные фотографии разукрашенных красной краской агитационных баннеров с Клыковым в других городах...