Аверин Александр Александрович : другие произведения.

Девушка по имени Любовь

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Сырой подвал - не самое лучшее место. Особенно если он находится под старой полуразрушенной церковью на окраине города. Ещё хуже оказаться там связанным по рукам-ногам, болтаясь вверх тормашками. Висишь, раскачиваешься среди окровавленных тел. Жизнь еще теплится, но это временно. Трагический финал неизбежен. Надеяться на чудо глупо, но все равно продолжаешь верить в лучшее.
  Сырой подвал - не самое лучшее место. Особенно если он находится под старой полуразрушенной церковью на окраине города. Ещё хуже оказаться там связанным по рукам-ногам, болтаясь вверх тормашками. Висишь, раскачиваешься среди окровавленных тел. Жизнь еще теплится, но это временно. Трагический финал неизбежен. Надеяться на чудо глупо, но все равно продолжаешь верить в лучшее. Непоколебимый оптимизм так и разносится метафизическими флюидами по сырому зловонному подвалу!
  
  Гниющие трупы, проткнутые ржавыми крюками, чуть покачиваются под пение сквозняка. Толстые цепи мрачно позвякивают, отдаваясь эхом в раскалывающейся от боли голове. Глаза залеплены кровью, а волосы превратились в липкие спутанные космы. Только какой резон думать сейчас об имидже? Имидж ничто. Так, пережиток порядком подзабытого довоенного прошлого. А вот голод - все.
  
  Злые языки поговаривают, что каннибализм был принят и тогда. Даже генсеки и члены политбюро были не прочь отведать человечины. Это была их широко разрекламированная "Кремлевская таблетка". С приходом новых времен культ еды приобрел новый, доселе неизведанный смысл. Она превратилась в новую религию. "Новые правоверные кристиане" стали по-новому трактовать "плоть" и "кровь" Христа, придав этим словам буквальный смысл, от чего политические расправы приобрели вид пышного банкета. Тотальное уничтожение продуктов в сытое время и нагрянувший следом голод и мор только укрепили ее. Разразившаяся позднее ядерная война лишь приумножила число ее последователей, распространив по России подобно раковой опухоли. В мире, где все воюют против всех, "правоверное крестианство" для многих показалось путем к спасению. Путем мнимым и кровавым. Увы, жизнь жестока, но лишь сейчас наиболее отчетливо стали видны ее оскаленные острые клыки.
  
  Дверь со скрипом отворилась. В проеме появилась несуразно перекошенная фигура послушника Пафнутия. В глазах плыло, и окутанный ярким светом силуэт напоминал растекшуюся чернильную кляксу. Но это определенно был он. Сложно забыть это сиплое, почти звериное сопение, нечленораздельное мычание лишившегося доброй половины мозга примата, а так же шарканье разинувших пасти кирзовых сапог. Любовь когда-то читала про таких персонажей в старых истрепанных библиотечных книгах. И тогда ей мрачный помощник безумного доктора казался не более чем карикатурным образом непутевого приспешника злого гения.
  
  Стоило с таким познакомиться вживую, как весь комизм мгновенно улетучился.
  
  Пафнутий, тяжело дыша, ввалился в подвал, таща за собой неподъемный тесак. Острое лезвие лязгало и скрежетало по залитому кровью булыжному полу. От этих душераздирающих звуков свело зубы. Подать признаки жизни означало верную смерть, поэтому Любовь всеми силами старалась казаться трупом.
  
  Бросив тесак на полдороги, уродливый горбун начал рыскать по подвалу в поисках чего посвежее.
  
  Выбор был очевиден - два новых тела буквально источали свежесть. Первым была Любовь, а вторым - незадачливый торговец по имени Никодим. И если девичий труп удалось сохранить в целостности, то парню повезло куда меньше - у него отсутствовала половина головы. Под беспомощно болтающейся тушей уже успела натечь приличная бурая лужа.
  
  Недолго думая, Пафнутий подбежал к новоприбывшим, ловким движением мускулистых рук сдернул с крюков тела и потащил волоком в сторону распахнутой двери.
  
  Не самое мягкое приземление. Ударившись об пол, Любовь издала сдавленный стон, но горбун на счастье ничего не заметил. Но куда страшнее были ведущие из подвала ступеньки. Острые неотесанные булыжники - аскетично и практично. Если кто-то каким-то чудом "недоумер", то всегда есть шанс раскроить голову бедолаги при транспортировке наверх. И опять повезло: острые булыжники лишь оцарапали правый висок. Не считая пары набитых на затылке шишек, путешествие по лестнице можно было считать успешным. Голова и так раскалывалась, а тут эти покрытые какой-то мерзкой слизью ступени... Боль стала нестерпимой. Тошнота подступила к горлу, но надо было терпеть.
  
  Камень сменился скрипучим дощатым настилом.
  
  "Куда нас тащит этот недоумок?" - из последних сил размышляла Любовь.
  
  Ответ был настолько очевиден, что даже наотрез отказывающиеся работать мозги шептали осипшим внутренним голосом: "На кухню... кухню... кухню...".
  
  Пять-семь минут и они на месте. Внутренний хронометр давно сломался, поэтому сказать точно, сколько времени Пафнутий тащил тела, Любовь не могла. Она лишь предполагала, положившись на интуицию.
  
  На кухне запах стоял не лучше, чем в подвале. Роились мухи. Они противно жужжали, то и дело стараясь облепить лицо, а так же заползти в нос или рот.
  
  Горбун взял со стола нож, принялся разрезать тугие веревки. Пропитанные кровью, местами размочалившиеся путы давались хорошо наточенному лезвию с трудом. Наконец последняя веревка с треском порвалась.
  
  Первым на кухонном столе оказался торговец. Его грязные обноски, напоминавшие половую тряпку, отправились в кишащую мухами большую пластиковую синюю бочку. Издалека истощенное посиневшее тело Никодима напоминало супового цыпленка. Ребра неприлично торчали. Неестественно худые руки и ноги напоминали палки, а обтянутая кожей тазовая кость была похожа на изжеванную карамельную конфету с проступающей наружу темно-бордовой начинкой.
  
  Нож с хрустом вонзился в грудную клетку. Кости ломались подобно тростинкам, сталь с чавканьем распарывала плоть.
  
  Приступ тошноты снова подкрался к горлу.
  
  Внезапно раздался шум. Неподалеку послышались быстрые неровные шаги, учащенное дыхание, напоминающее раздувающиеся печные меха, и полные первобытного ужаса крики.
  
  Горбун с силой вырвал нож из распоротой груди трупа и, чуть постояв в задумчивости, гневно мыча, выбежал из кухни, размахивая окровавленным клинком. Любовь осталась наедине с мертвецом и мухами. Они уже слетелись на новую добычу, пока она не успела испортиться.
  
  Любовь с трудом перевернулась на живот и еле-еле отползла в сторону. Онемевшие конечности невыносимо ныли. Мысли медленно приобретали ясность, хоть грязный пол и казался раскачивающейся из стороны в сторону палубой корабля.
  
  Женщина попыталась подняться на ноги. Получилось не сразу. Но как только удалось приобрести некое подобие вертикального положения, она крадучись проследовала из кухни, оставив Никодима на растерзание насекомым.
  
  В коридоре главное было понять, в какую сторону побежал зловещий мясник. Судя по доносящимся вдали крикам, он побежал вправо. Вывод был очевиден. Подметая лохмотьями скрипучий пол, женщина, прихрамывая, направилась в противоположную сторону, надеясь никого не встретить на пути. Послушники - народ пугливый и очень суетливый. Не говоря про остальных обитателей этого мрачного места.
  
  Судя по раздающимся за спиной воплям, мясник настиг беглеца. Нужно было поторапливаться.
  
  Облокачиваясь о стену, Любовь шагала по коридору, не зная куда. Никакого намека на выход не было. Каждое мгновение она ожидала нападения. Так и чудилось, как сильная мускулистая рука хватает ее из темноты и одним движением сворачивает шею. Подсознательно она хотела этого, лишь бы не видеть ни этого полутемного коридора, ни уродцев с тесаками наперевес, ни облепленных мухами подгнивших тел. Чтобы все это закончилось раз и навсегда. И если где-то на том свете есть метафизический реактор, работающий на душах вместо ядерной энергии, то она первая в очереди на сжигание. Никаких реинкарнаций! К черту!
  
  На пути как назло запертые на амбарные замки двери. То ли кладовка, то ли тюремная камера. Из-за потертых массивных дверей не доносилось ни звука.
  
  И вот, когда гибель казалась неминуемой, явилось чудо! Одной из дверей оказалась открытой. Терять было нечего. Какая разница, когда встретить смерть? Пара лишних минут вряд ли сыграют большую роль.
  
  С трудом приоткрыв дверь, худая фигура протиснулась внутрь. Не успев войти, ноги подкосились, и тело рухнуло на пол. Ядерным грибом пыль взвилась к потолку, а после посыпалась обратно на пол серыми удушливыми "снежинками".
  
  Перевернувшись на спину, Любовь увидела, как из дырки в потолке пробивается луч света. Сверху доносились приглушенные голоса.
  
  - Нам нужна Святая Русь, а не царство выкрестов! - грозно басил голос. Нам нужно продолжать дальше искать первичное вещество. Эти проклятые кометы без умолку галдят в моей голове. Они глаголют истину! Я пытаюсь их удержать, но разве их удержишь?
  
  - Да, я понимаю, друг мой. Сложное дело. И тут главное довольствоваться малым. Мир не перевернешь, - сказал басовитый голос потише. - Я знаю, что среди народа много наших противников. Им не хватает традиционного довоенного восприятия. Они уже успели засорить разум и душу всякими ересями. Отравили себя. Они смеют препятствовать нашим интересам. Они смеют оскорблять наши чувства своим существованием. Все эти мутирующие на глазах выкресты без роду и племени. Любой уважающий себя кристианин обязан всеми доступными средствами очищать мир от скверны. Давить бульдозером правоверной и единственной истинной веры.
  
  - Пожалуйста, не надо про бульдозер! Никогда не забуду, как когда-то давил им албанские груши на заброшенном полигоне. До сих пор как вспомню, слезы наворачиваются. А после давили сыры. А после огромные куски мяса! Говяжьего! Алые спелые куски. Поначалу они пахли свежестью! Но потом... Нет, народ успел растащить половину, но как они ни старались, вся эта свежесть превратилась в кишащее паразитами месиво. Вслед за людьми набежали крысы. И я не мог! Слышишь? Не мог ничего с этим поделать! Быть может, они еще тогда хотели убить в народе веру? Слышишь? Этим проклятым бульдозером! Слышишь!? Не надо про бульдозер!!
  
  Мужик, всхлипывая, разрыдался, быстро дойдя до жалобного поскуливания. А потом и вовсе внезапно успокоился и стих.
  
  - Да, это нелегко вспоминать. Особенно сейчас, когда война и голод раскололи нашу страну, а радиация поразила землю-матушку, породив всякое мерзкое отродье. Но ты не печалься. И не плачь. Скоро мы проведем централизацию. Единственным центром принятия решений будет власть духовная. То есть мы. И мы должны приложить немало сил, чтобы добиться этого.
  
  - Они же тупые! И не понимают! Идиоты! Но мы!.. Но мы-то!.. Но... Но...
  
  - Да. Мы постоим новый мир на руинах старого и прогнившего.
  
  - Его уже нет. Одни руины. Чертовы руины! А новых построек нет! Не-е-ет! Ничего нет! Моя келья кишит крысами и тараканами. Меня тошнит от кисловатого привкуса насекомых. Мне кажется, что они копошатся в моем желудке. Я не могу так больше!
  
  Наверху начиналась истерика.
  
  - Это богохульство! Это богохульство! - кричал навзрыд голос.
  
  До ушей донесся дикий рев. Пропажа одного из главных блюд была обнаружена. Даже истерящий мужик со своим куда более спокойным собеседником почуяли неладное.
  
  - Что там такое? - пробасил мужик.
  
  Следом последовали звуки, будто кто-то сморкается в занавеску.
  
  - Надо бы сходить посмотреть, - продолжил спокойный голос.
  
  Раздались тяжелые шаги. Пыль посыпалась из прогибающихся досок.
  
  Бежать, по сути, было некуда.
  
  Глаза успели привыкнуть к темноте. Комната не отличалась убранством. Разломанная кровать, перекошенный шкаф с болтающейся на одной петле дверкой, небольшой стол прислонен к стене. В дальнем углу комнаты что-то навалено. То ли мусор, то ли тряпки...
  
  Организм требовал сна. Перед глазами ползали причудливые радужные пятна. Жесткие, пахнущие плесенью доски, казались мягкими и удобными. Дремота нахлынула волной. Пространство раскачивалось из стороны в сторону, убаюкивая. Надо что-то предпринять...
  
  Идти нет сил, поэтому приходится ползти. Руки цепляют занозы, но это такие мелочи. Со лба градом льется пот. Тошнит. Состояние бредовое. Возможно, жар. Или это кажется?
  
  Любовь подползла вплотную к чернеющей во мраке груде. На ощупь и по виду напоминает кожу. Да, кожу. Плохо выделанную кожу, источающую запах прокисшей половой тряпки. К нему примешивается чуть кисловатый аромат псины.
  
  Коров поблизости днем с огнем не сыщешь, как и собак. Они либо вымерли, либо были съедены, что, в принципе, одно и то же. Единственным источником кожи могли стать только люди. Это же так очевидно. После всего увиденного это уже не казалось чем-то мерзким и отвратительным. Как и мысль прятаться в этой куче. Авось не найдут. Ну, а если найдут, то финал немного предсказуем.
  
  Пара минут ушла на то, чтобы закопаться в груду человеческих кож. Оставив маленькую щель для обзора.
  
  Какое-то время спустя дверь распахивается. На пороге он - перепачканный с головы до ног кровью горбун. Рваная клетчатая рубашка и похожие на шорты джинсы пропитаны темно-бордовой жижей. В руках - нож. Хоть что-то в этом мире остается неизменным.
  
  Первой жертвой расправы стал стол. Щепки разлетелись по комнате подобно конфетти. Дальше его примеру последовал шкаф. И вот настал черед дурно пахнущей кучи в дальнем углу комнаты. Уродец оказался не так глуп, как казалось. Подойдя к куче, первым делом он вонзил в нее нож. Потом еще и еще. Как ни старалась Любовь закопаться как можно глубже, клинок достал ее. Следующий удар на счастье прошел мимо. Тяжело дыша, горбун отпрянул назад.
  
  - Что это еще тут такое?! - завопил уже знакомый басовитый голос. - Ты что, ирод, творишь? Пошел вон! Ишь, чего удумал - шкуры портить. Я тебе устрою завтра публичную взбучку! И не посмотрю, что ты калека! Еще раз увижу - руки отрежу! Или хотя бы одну, а то на кой черт ты мне без рук? С одной от тебя хоть какая-то польза будет. А вторую скормлю! Ух, скормлю, дармоед! И сожрешь, не подавишься!
  
  Горбун в панике бросил нож, и, разрыдавшись, выбежал из комнаты.
  
  Завернутый в лохмотья пузан важно прошелся. Горделиво погладил засаленную бороденку.
  
  - Мда... Где теперь найти хороших помощников?
  
  - Нигде. Мы их съели, - продолжил он более мягким голосом.
  
  - Да. Они были богохульниками. Все! Их ждет пламя адское! Да вечные муки! Вечные!
  
  - Скоро мы построим нашу Святую Русь!
  
  - Они будут гореть в печах, как глупые утята! Все! ВСЕ!!
  
  - Тогда наступит мир и благоденствие. Баньку отстроим. Дом с верандой. Холопов заведем, как в старые добрые времена. Будем духовно деградировать, а пока покой нам только снится. Без ратного подвига да великой нашей славной идеи все мысли о Святой Руси - чушь!
  
  - Да, а где наш ужин?
  
  - Очень своевременный вопрос. Ты, кажется, этого калечного как раз за ужином посылал.
  
  - И где ужин?
  
  - Да? Где!? Найти мне живо этого уродливого холопа, пока я его самого на ужин не пустил!
  
  С этими словами грузный мужик со всех ног бросился к выходу.
  
  Как только мужик выбежал из комнаты, в дальнем углу послышались сдавленные стоны. В боку зияла глубокая рана. Заражение крови обеспечено. Сколько еще она протянет, прежде чем отправится на тот свет? Скорее всего, недолго. Умирать здесь не хотелось. Выбравшись из груды человеческих шкур, Любовь перевела дух. С трудом поднялась на ноги и побрела неровной походкой к выходу.
  
  В коридоре пусто. Чуть потрескивая, тускло светят галогенные лампы. Пора выбираться отсюда чего бы это ни стоило. Справа - тупик. Бросив взгляд на покрытую плесенью кирпичную стену, Любовь побрела в противоположную сторону.
  
  На кухне - никого. На столе все так же грустно валяется труп Никодима. Уже малость поглоданный...
  
  Мысленно попрощавшись со своим бывшим попутчиком, Любовь продолжила путь к свободе.
  
  Он оказался неблизким. Когда долгожданная лестница показалась вдалеке, радости не было предела. Радоваться было рано, но очень хотелось.
  
  Скрипучая деревянная лестница. Острые ржавые гвозди торчат из досок, норовя пропороть босые ноги. Подъем по ступенькам похож на горное восхождение. На "вершине" - тяжелая деревянная дверь, а за ней мрачное убранство заброшенной церкви. Подернутые пылью иконы, резной дубовый иконостас покрыт толстым слоем грязи и побелки, амвон и хоры обнесены проржавевшей чугунной решеткой. Ведущая на хоры лестница обвалилась. Под потолком мрачно повисло паникадило в лоскутах пыльной паутины. Паркетный пол прогнил, частично провалившись, частично превратившись в малосимпатичные бугры. По углам догорают свечи, игрой тени и света лишь сгущая невеселые краски убранства.
  
  До выхода было рукой подать. Через разинутую пасть покосившихся дверей льется яркий свет. Окна забиты досками, поэтому бьющий в дверной проем свет завораживает и кажется чем-то магическим и неестественным. Перед глазами по-прежнему плывут разноцветные пятна, но Любовь уже перестала замечать их, полностью сосредоточившись на долгожданном спасении. Еле ковыляя она, начала движение к выходу.
  
  Время замерло. Пропали все звуки. Даже биения сердца не слышно в нахлынувшей тишине. Сиплая пародия на дыхание и то, казалось, прекратила нагнетать воздух в уставшие от пыли легкие.
  
  Чем ярче становится свет, тем больше тело охватывает невесть откуда взявшаяся легкость. За спиной слышится топот. Крики и ругань разносятся эхом, размазываясь по стенам звуковыми волнами подобно машинному маслу. Хрустят доски под мощью кирзовых сапог. Но это уже не важно. Ничего неважно. Еще несколько шагов и вот она - свобода. Там, в ярком потоке солнечного света, уже виднеется Русь. Святая и былинная, как в когда-то прочитанных обгоревших книгах. Еще пара шагов и весь этот кошмар закончится навсегда. Еще немного, еще чуть-чуть...
  
  Сердце готово разорваться на куски от счастья. Эйфория захватывает, унося в космическую даль. Солнечная дорога - это дорога из желтого сказочного кирпича. Она ведет прочь из этих мест. И пропоровшее сердце холодное лезвие вряд ли теперь сможет остановить этот дерзкий побег. Побег от себя на противоположный конец вселенной.
  
  Яркий поток несет ее будто пушинку вдаль. А внизу горят золотом купола. Высятся каменные башни, прикрывая маленькие деревянные избушки. Журча, текут реки, отливают синевой озера, шелестят листвой деревья, напоминая об уже забытом довоенном прошлом. А впереди - отдающий холодом, бескрайний космический простор. Неизвестность пугает и манит одновременно. Образы тают, превращаясь в призраки. Еще немного и они растают без следа, оставив после себя гнилые паркетные доски.
  
  Внезапно приходит ощущение того, что нет никакой Святой Руси. И никогда не было. Это всего-навсего очередное клише - идеализированный образ, которому никогда не суждено воплотиться.
   Но этот вопрос больше не волновал Любовь. Ничего больше не волновало. Мир в миг перестал существовать, оставив лишь пугающую пустоту и солнечный свет.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"