Мечтам, которым, видимо, не суждено сбыться, посвящается
На третий день семейной жизни, проснувшись с мелкими капельками пота на лбу и с тяжелой болью в голове, Арсений Палыч с необычайной для него самого ясностью осознал, что с этой глупостью пора кончать. Арсений Палыч осторожно выскользнул из-под одеяла, наклонился над еще так плохоизученной женой, поморщился и отправился на кухню.
Там на табуретке и с зажатым в руке соленым огурцом сосредоточенно пил водку его лучший друг Леня Шнейдер. Водка, кстати, тоже была его, лучшая. Арсений Палыч меньше всего ожидал увидеть на своей кухне Леню Шнейдера, друга, да еще вот в таком виде, в одних трусах и засаленной майке. Он нелепо взмахнул руками и издал нечто абсолютно нечленораздельное, но отдаленно похожее на "э-э-э".
Леня Шнейдер неторопливо и тщательно осушил стакан, с нарочитой степенностью разжевал огурец и удивленно воззрился на Арсения Палыча. Через мгновение его немое удивление сменилось весьма и весьма говорливым вопросом:
-А ты, собственно, чего здесь, Сеня?
Арсений Палыч и так уже до крайности удивленный и почему-то смущенный поморгал
- А что?
- Ничего себе. Вот те раз. Приходит в чужой дом с утра, в одних трусах, да еще со святой невинностью заявляет "а что". А ничего! Какого хрена ты приперся в такую рань, без звонка, голым?! Я тебя спрашиваю, а?! Я же теперь семьянин, дубина!
Оттарабанив сию длиннейшую тираду, Леня Шнейдер налил себе еще стакан и собрался было и его отправить вслед за недавно выпитым, но был прерван весьма невовремя созревшим ответом:
- То есть как это? Ты тоже? Как это?
Арсений Палыч был в полнейшем недоумении, хотя уже начал кое-что допонимать, чему, впрочем, был абсолютно не рад. Леня Шнейдер аж поперхнулся:
-Чего? Чего ты мелешь, идиот? Что тоже? Я три дня назад выгодно женился на какой-то уродине, договорился с каким-то бродягой о посменном, так сказать, исполнении супружеского долга.
В этот Арсений Палыч все понял и сел на пол, потом встал, снова сел, и опять встал, чтобы залпом выпить пол-бутылки водки разом.
- Эй, ты совсем обезумел?! Врываешься в дом, посягаеш на самое святое, не объясняешь какого ты здесь! Давай уже объясняй!
Арсений Палыч, подавив приступ тошноты, вымолвил с этакой заговорщической ноткой
- Таааааак...
- Что - так? - раздраженно спросил Леня Шнейдер. Он уже явно терял остатки терпения. Арсений Палыч наоборот впал в задумчивость и спокойную умиротворенную меланхолию:
- Мне, конечно, говорили, что он очень похож. "Полная копия" говорят, но я и не думал...
- Что ты не думал?! Что ты вообще можешь думать? - сорвался на крик Леня Шнейдер и в бешенстве хватил тапком по столу.
- А то, Леня. А то...
- Нуууу! - протянул в исступлении любопытства, смешанного со злостью в опасную взрывоопасную смесь
- А то, что я и есть тот бродяга, сменщик твой.
Леня Шнейдер в точности повторил все недавние телодвижения своего друга, за исключением завершающей стадии, так как водка уже кончилась. Он пошатываясь встал, достал из-за шкафа еще одну и, наливая себе и своему сменщику, загадочно смотрящему в тот момент в утреннюю Москву и нервно щиплющему свою бородку, сказал: