Пилот привычно отодвинул две рукоятки на малый газ. Взглядом он скользил по приборам - проверял показания. Отточенный порядок вел Алексея через взлетную рутину, но мысли путались в голове.
Душой он был с женой в роддоме, где любимая Таня ждала рождения сына. Очередное учебное задание, обрывки полетного плана переплетались со страхами и надеждами. Ему никак не верилось, что сможет подержать на руках сына. Чем ближе подходил срок, тем больше чувствовал себя как во сне. Ведомый отрапортовал о готовности к вылету. Пилот перевел двигатели на взлетный и отжал обе педали, гудение за спиной превратилось в рев.
Слегка клюнув носом, крылатая машина начала разбег по бетонной полосе. Перегрузка вжала Алексея в ложемент, по темному визору шлема побежали отражения прерывистых линий разметки. Короткий разбег и пилот чуть потянул ручку управления на себя на себя. Тряска на стыках шестиугольных плит прекратилась, самолет почти оторвался от земли, но спустя секунду раздался хлопок, тяжело он рухнул на шасси. Впереди стремительно приближался конец взлетки.
- Катапультируйся!! Катапультируйся, мать твою!! - в шлемофонах гремел руководитель полетов.
- Вот и все, - пронеслось в голове Алексея, совсем без страха. Он по-прежнему оставался в своих мыслях.
Гул стих, за самолетом потянулся рыжие тормозные парашюты, раскрылись на хвосте щитки. На холмике за полосой он чирканул крылом землю и закувыркался, оставляя огненный шлейф. Над разгорающимся пожаром пролетел второй самолет. С сиренами подкатили красно-белые ЗИЛы к искореженным пылающим обломкам.
***
Среди кустов на холме просвечивали белобрысые волосы, голубые глаза восьмилетнего паренька с завистью смотрели поверх забора с колючей проволокой как готовился ко взлету истребитель. За спиной Саши хрустнула ветка и зашуршали листья.
- Так, опять ты. Вылезай давай, - в кустах показалась лопоухая коротко стриженная голова. - Везет мне на тебя сегодня. Специально что ли подгадываешь.
Мальчик нехотя вылез из своего укрытия, на полянке у аэродрома стояли часовые в зеленой форменке с закатанными рукавами и блестящими пряжками, на поясе болтались штык-ножи.
- Ну что, ребят, опять опустим или как положено сделаем? - кивнул лопоухий на нарушителя. Мелкий обиженно оттопырил губу.
- Пускай, - отмахнулся один из товарищей, - толку от него...
- Слышал? Давай беги уже. Эх, попадется тебе кто-то не такой добрый.
Саша хмыкнул и скрылся из виду, над ним с грохотом пролетел самолет. Делать было нечего - каникулы, дома опять разругался с матерью, до вечера еще далеко. Малой чесал по знакомой тропинке, в уме держал еще пару укромных мест, откуда просматривался аэродром, но вдруг опять попадется.
Любовь к небу передалась от папы, Саша точно знал кем он станет, знал, что будет летать. Мать любила Алексея и до сих пор не отпустила, мало рассказывала о нем, почти все он узнал от дедушек и бабушек. И про то каким он был, и то что из больницы не отпустили ее даже на похороны.
Мелкий думал и придумал. Домой после ругани было идти еще рано, навестит он бабку по материнской линии, заодно прогуляется. С этими мыслями Александр свернул на тропинку, ведущую через холм, и вышел из леса. Всю жизнь провел в небольшом городке при воинской части, бабушка же жила на окраине в мелкой деревеньке.
Солнце все выше поднималось в небе. С вершины холма над лесом виднелась панельная девятиэтажка, кирпичные казармы и крыши бывших общежитий. Где-то среди деревьев затерялись частные домики. А дальше во все стороны расстилался темно-зеленый лесной ковер.
Тут на вершине было любимое место Саши - самая высокая точка в округе. Выше только на крыше, но там всегда было заперто. Казалось весь его мир лежал перед ним. Они с матерью никогда не выезжали за пределы города, может ничего больше в мире и нет, только лес и холмы. Дядя Арсений, ведомый отца в последнем полете, худо-бедно рассказал и показал на летных картах где что есть, но для мальчугана все так и осталось на бумаге.
Еще на холме постоянно дул крепкий ветер. Малой любил сесть возле тропинки навстречу ветру и мечтать. Вот и сейчас он замер с улыбкой, подставляя лицо прохладному потоку. Мать категорически против любых идей, связанных с самолетами. Она все корила, что двоих ее сердце не выдержит.
Вдохнув полной грудью, он начал спуск к деревне. Холодок пробежал по коже, впереди поднимался странный для этих мест человек в бриджах, сандалях и темных очках. Он улыбнулся Саше и прошел мимо. Подождав, пока тот скроется из виду на вершине малой выдохнул и продолжил путь к бабушке.
Мальчик уже шел по грунтовой дороге. Деревушка, как и городок, приходила в упадок. Дома и сараи ветшали, заборы давно покосились. Но чем больше проходило времени, тем сильнее среди разрухи выделялся крепкий сруб Екатерины Сергеевны с резными красными ставнями, поставленный в незапамятные времена. В нем жиле все бабки и прабабки по материнской линии. Доброхоты называли их людьми с крепкой верой, злопыхатели - колдуньями и ведьмами. Но баба Катя только отмахивалась и продолжала хозяйничать по дому и участку. Спорить можно вечно, а работать надо сейчас. За что не бралась - всегда дело спорилось.
Дубовая дверь на входе слегка скрипнула, когда ее толкнул Саша. Казалось внутри время замерло - еще свежее рыжее дерево, на полу узорчатый коврик. Посреди стоял крепкий стол, сколоченный еще прадедом, в красном углу горели огоньки лампад. Баба Катя сидела на лавке и смотрела в окно.
- Опять, малой, с матерью поругался?
Александр сел на лавку и кивнул, разглядывая витиеватую резьбу на стенах. Здесь ему было куда уютнее чем в старом домике его деда, где они жили с матерью. В воздухе вкусно пахло хлебом.
- Вот я уйду, и к кому бегать будешь жаловаться? Последний раз с тобой общаемся ведь, - продолжила Екатерина Сергеевна.
Слова кольнули сердце мальчика и с испугом смотрит на бабушку.
- Ба, что случилось? Почему уйдешь? Куда? Плохо себя чувствуешь? - с вытянувшимся лицом спросил мальчуган.
- Туда, засиделась я здесь чего-то. Старшие дочки разбежались, сыновья разъехались, а мать твоя сама судьбу выбрала. Не мне ей указывать, не мне теперь ее учить. Передумает - сама научится. Да и люди нехорошие повадились сюда, - ответила она, глядя в окно, и задумалась. Потом добавила. - Может помиритесь? Бегать не к кому будет.
- Она не хочет, чтобы становился летчиком, как папа - боится за меня. А я хочу.
Баба Катя улыбнулась и взяла его маленькую руку в свою.
- Неужели, правда хочешь? И веришь в это? - прищурившись, спросила бабушка
- Я стану! Я буду летать! - почти огрызнулся малыш.
- Верю, а можешь представить себе это прямо сейчас? Закрой глаза.
Малыш послушно закрыл глаза и нахмурил брови. В первую очередь он попробовал представить кабину самолета и как взлетает вверх. Но перед глазами прыгали циферблаты, крутились стрелки - картинка никак не складывалась в голове, никаких ощущений. И немудрено - кабину он видел только на картинках и, несмотря на все рассказы дяди Арсения, ничего не понимал в ее устройстве.
Саша хотел уж было рассердится, вдруг почувствовал дуновение ветра. Кабина исчезла, ветер бьет в лицо и треплет волосы, как на вершине холма. Зеленый ковер остался далеко внизу под ногами, навстречу поднимаются облака. На лбу разгладились морщинки, на лице расцвела улыбка.
Довольная бабушка слегка дует в лицо внуку и наблюдает.
- Запомни одну вещь, - сказала она, когда Саша открыл глаза. - Просто делать бесполезно - можно лоб разбить, а толку не будет. Получится как с дедом твоим - всю жизнь на земле работал, а толку с грошь. Надо верить и хотеть того, что делаешь. В этом секрет нашей семьи и моих бабок и прабабок. Жаль, все падки на вещи - им все волшебство, зелья и обереги подавай. Заговорились с тобой - пора тебе. Пойдешь обратно там на холме попробуй представить то, что сейчас прочувствовал и поверить в это. Посмотри, что будет. Ступай.
Ничего не понимая, Саша направился домой. По пути он хлестал траву прутиком и думал над словами бабушки, что же она хотела ему сказать? На вершине он снова остановился и закрыл глаза. Как сказала баба Катя он попытался вспомнить эти чувства, как взлетает над зеленым ковром навстречу ветру. Он даже с закрытыми глазами сделал пару шагов и подпрыгнул... и не упал. Земля ушла из-под ног, ветер стал сильнее кузнечики в траве тише. Глаза Саша открыл уже у подножия холма - каким-то чудом он преодjлел весь спуск, не касаясь земли. В лесу что-то блеснуло.
***
Баба Катя ушла на третий день после их встречи. Довязала Саше шарф на зиму, прополола грядки, забралась на печь и не проснулась. Нашли ее на следующий день - на лице застыло спокойствие, казалось, что просто спит. Саша не мог поверить в произошедшее - он сильно обижен на бабушку, что оставила его одного с матерью.
До похорон у Тани глаза на мокром месте, срывалась по любому поводу на сына. Один раз даже малой не пришел домой ночевать - всю ночь провел в шалашике в лесу. Слова бабушки потихоньку забылись. Конец лета приближался, он старался проводить как можно меньше времени с матерью. По привычке забегал в деревеньку к срубу Екатерины Сергеевны, и почти сразу убегал в слезах. Старый дом на глазах ветшал, тускнели и осыпались красные ставни, бревна рассыхались в труху.
В городке задержался турист этнограф-любитель. Ходил в черных очках по улицам, все любопытствовал о всяких странностях и легендах. Поначалу местные настороженно его встречали, но потом привыкли, а то и во все полюбили. С радостью он выслушивал всякие байки, смеялся вместе со всеми, да и сам травил веселые истории. Только у Саши всякий раз при встрече бежали мурашки по спине.
На исходе августа малой снова был на вершине холма. Солнце катилось к закату, он сидел с закрытыми глазами и слушал шелест ветра среди высокой травы. Особенно сильный порыв вернул в мыслях забытые чувства, с последней встречи с бабушкой.
- А вдруг, - Саша встал, сделал пару шагов вперед с закрытыми глазами и подпрыгнул.
Следующую неделю он прибегал домой за полночь с свежими ссадинами и ушибами, но засыпал с широкой улыбкой на лице. Таня начинала беспокоится за сына - слишком непохоже на него, старая боль и обида отползала все дальше, уступая место страху.
В одну из лунных августовских ночей Александр снова стоял на холме. Сейчас он хотел повторить прошлые опыты, но уже с открытыми глазами. Привычно разбежался и оттолкнулся от земли. Малой скользил вдоль склона, и подножье стремительно приближалось. В последний момент ему удалось отвернуть и взмыть в небо. Земля пугающе удалялась, в темном лесном ковре появились прорехи, горели редкие огоньки деревень, светлели контуры взлето-посадочной полосы и рулежек ведущих к ней. Чем выше поднимался, тем сильнее угадывались очертания старых карты, его мир раздвигал границы.
Радостный Саша прошил бесшумно облако, оставив после себя закручивающиеся вихри, и решил пролететь над своим домом. Почти на расстоянии вытянутой руки внизу проносились верхушки. Внезапно как будто клещами сжал кто-то сердце - малой скрылся в листве.
Внизу под раскидистым дубом на участке дремал лопоухий солдат, когда на него посыпались листья, ветки и желуди. Над ним в рыжем свете фонаря среди веток повис весь в ссадинах и царапинах Саша.
- Опять ты! - недовольно проговорил. - даже в увольнительной достанешь. Как ты там очутился? Слезай давай расскажешь.
Цепляясь за ветки, малой послушно спустился. За их спинами раздались шаги - с очками в руках к парочке подходил этнограф.
- Простите, что беспокою... Николай, верно?.. Но мне показалось над моим домиком кто-то пролетел? Ничего не видели необычного? Страсть как интересно! А это кто тут у нас?
- Нет, нет ничего такого, спал себе, вот Саша с кем-то подрался, жаловаться пришел, разбудил окаянный, - на ходу выдумал Коля.
- Значит ничего, - странно улыбнулся этнограф и сладко зевнул. - ладно, не буду тогда мешать. Пойду досыпать.
Когда незнакомец скрылся за поворотом, Коля опустил взгляд на малыша. Даже в рыжем свете видно, что Саша был белее снега от страха.
- Так вот почему ты мне все попадаешься, - задумчиво проговорил солдатик. - За тобой надо будет приглядеть - не нравится этот тип. Дуй домой к матери - волнуется небось.
Утром Таня заботливо прижигала зеленкой свежие ссадины. Вдруг от удара с петель слетела дверь. В дом вошел злобно ухмыляющийся турист-этнограф в черных очках. Мать загородила собой сына.
- Вы кто такой? Что себе позволяете? Сыночка напугали как, - начала шипеть Татьяна.
Вместо ответа незнакомец схватил одной рукой за горло и отбросил в сторону. Он уже повернулся, чтобы добить девушку, как сзади запрыгнул на плечи и схватился за его голову Саша.
- Не трогай мою маму! - прокричал на ухо он.
Мужчина в черных очках только схватил ребенка за волосы и бросил перед собой.
- Ты не существуешь, тебя не должно существовать... я это исправлю, - проговорил он, широко улыбаясь.
Улыбка внезапно исчезла с лица этнографа. Он завалился вперед на Сашу, рядом упал обломок кирпича. В дверях стоял лопоухий Коля.
- Таня, Саша, я успел?
Полиция приехала быстро и скрутила напавшего. Спаситель наспех наврал, что этнограф все вынюхивал что-то у аэродрома.
- Значит у аэродрома шлялся? Все стало на свои места, то-то он тут чего-то долго засиделся! Ладно разберемся, - лейтенант козырнул Николаю и пошел к машине.
Когда все утряслось и успокоилось, немного прибравшись, солдат достал старые карты и принялся над ними колдовать с линейками и транспортирами. Таня сидела на полу и теперь уже Саша мазал свежую ссадину на виске зеленкой.
- Значит малой, слушай сюда, - подошел он с кипой бумаг под мышкой. - Тебе здесь оставаться опасно. Когда растешь бок о бок с такими как ты, хочешь не хочешь, а будешь чувствовать. Может потому мне на тебя и везло. Проводил бы тебя к себе в городок, но мне еще пару месяцев тут прохлаждаться. Картами, компасом пользоваться умеешь?
- Да, дядя Арсений научил, - кивнул малыш с зеленой ваткой в руке.
- Таня, соберите ему самое необходимое, там документы, аптечку, может пару комплектов белья. Я тут посмотрел напрямик меньше суток лету от нас.
- Не отпущу, - со слезами прижала ребенка мать.
- Таня, поймите. Этот вроде еще долго отмокать будет, но сыну оставаться тут опасно, вдруг еще кто такой же забредет. У меня в городе есть надежные люди, они ему помогут и научат. А осенью я вас провожу до сына. Поверьте мне.
Мать тяжело встала и пошла собирать сумку. Саша испуганно проводил ее.
- Смотри тебе надо будет сюда, - на карте Николай обвел район немного северо-восточнее Белухи, - городок наш не отмечен, раньше закрытый был, да сейчас никому не нужен. Держи по компасу это направление, на восходе оно будет правее солнца. Еще издали увидишь горы и трезубую белую вершину, потом держи курс на нее. Будешь на месте можешь у кого-то спросить Демьяна Михайловича Островопольского и Гаврилу, уж не знаю, как его по фамилии отчеству, но они вместе обычно. Народ тамошний знает или проведет, или вызовет. Совсем заблудишься - спрашивай Алтайск-27.
На бумажке он записал курс, имена хороших людей и ориентиры. Таня вернулась с рюкзаком.
Вечером на закате малыш с рюкзаком и сумкой с картами разбежался и оттолкнулся от земли прямо на участке. Взглядом его провожала мать. Не выдержав, она уткнулась в грудь Коле и заплакала.