В который раз - наверное, сколько людей, столько и раз, - есть мир и есть я - не то я, которому мама до сих пор выпрямляет сутулящуюся спину, стоит только забыть, что не надо сутулиться, и усилия мамы в этом смысле безрезультатны, а то я, которому прикасающиеся мамины руки, широкие, разработанные, передают сокровище этого мира, которое сразу, может быть, и не видишь, да и необязательно видеть сразу - поздно никогда не бывает, но хоть когда-нибудь увиденное, оно вызывает слезу и улыбку, которые возрождают его снова и несут его, передавая дальше, без чего этот мир ничто и благодаря которому он только и есть, и оно единственная мира суть, в котором это самое я пишется большой буквой, не будь только про самого себя написано, - рожденное этим я, оно даёт возможность и ему жить, - так вот: есть мир и есть я, для которого этот мир - сплошная тропа, по которой шёл мой народ во все времена, где бы он ни находился, и продолжает идти.
Что изменилось на этой тропе?
Ну, платье, ну, вкус мороженого, оно было всегда, просто в раскопках не находят - растаяло - вот, пожалуй, и всё.
И я нужен миру как лакмусовая бумажка, опущенная в этот мир и определяющая, равно как что есть каждый в отдельности в этом мире, так и что есть мир в целом.
Я нужен миру, как нужен первый звонок перед началом очередного действия спектакля, к которому на сцене уже всё приготовлено, кроме пустякового косячка, который всегда успеют прибить, пока будут спешить из буфетов, курилок, туалетов, - он нужен, этот первый звонок, хоть и возникает вопрос, зачем он, если дается второй и третий, и гаснет свет, и поднимается занавес, а они все ещё жуют, чего-то хрустят, устраиваются, и происходящее на сцене не захватывает зал, сцена живет своей жизнью, а зал своей, и лишь потом, когда много упущено, зал начинает разбираться в происходящем на сцене, правда жизни его захватывает, и вот зал слился со сценой - произошёл тот сплав, о котором находящиеся на сцене мечтают.
Я нужен миру, как ожидающему с надеждой рассвета тяжелобольному, в состоянии которого может наступить кризис, когда в ночной тишине широко раскрытые глаза не закрываются и кажется, что всеми забыт, заброшен, покинут, оставлен и никого не дозваться, - нужен рядом кто-нибудь, делящий с ним страдания, чтобы можно было в тревожных коротких забытьях ускорить время до утра, когда придут врачи - они должны что-нибудь придумать.
Ну кто ещё так нужен миру?
В этом моя б-гоизбранность.
И я от нее никогда не откажусь.
Во имя мира.
И я кричу, переполненный радостью: мой мир, ты слышишь, я тот, кто я есть!
Но чтобы оставаться тем, кто я есть, я должен идти по тропе моего народа.
Только на тропе своего народа можно оставаться тем, кто ты есть.
И я нужен тебе, мой мир, только таким - идущим по тропе моего народа.
Поэтому я спрашиваю и требую ответа по праву моего народа, полученному в тысячелетиях: мой мир, ты видишь, это иду не я, это идет твоя суть.