Хармс и Мендельштамп попали в опалу. К Мендельштампу пришли пограничники, обыскивать. Ахматова позвала поэта Кирсанова, и тот запел: что-то про Рио. Страшную песню про Рио.
Рио! Это страшно! Это ужас, как прекрасно.
Менденльшамп и Кирсанов ехали в разных вагонах.
Менденльшамп на восток
Кирсанов на юг
Мендельштамп напевал: Рио! Это страшно! Это ужас, как прекрасно.
Поэт Кирсанов - молчал.
Мендельштамп напевал: Рио! Это страшно! Это ужас, как прекрасно.
Поэт Кирсанов - молчал.
Мендельштамп напевал: Рио! Это страшно! Это ужас, как прекрасно.
Поэт Кирсанов - молчал.
Зэка Мендельштамп
Поэт Кирсанов
За гремучую доблесть грядущих веков,
За высокое племя людей
Я лишился и чаши на пире отцов,
И веселья, и чести своей.
Мне на плечи кидается век - волкодав,
Но не волк я по крови своей,
Запихай меня лучше, как шапку, в рукав
Жаркой шубы сибирских степей.
Чтоб не видеть ни труса, ни хлипкой грязцы,
Ни кровавых костей в колесе,
Чтоб сияли всю ночь голубые песцы
Мне в своей первобытной красе,
Уведи меня в ночь, где течет Енисей
И сосна до Звезды достает,
Потому что не волк я по крови своей
И меня только равный убьет.
Зека Мандельштам.
Хармс сбежал. Подлый человек. За спичками.
Хармс в мешке спрятался. Хармс в мешке.
Хармс в мешке хармс вмешке
хармс вмешке
вмешке
мешке
хармс.
хармс
хармс
хармс
хармс
Хармс
Я вынул из головы шар.
Стукнул в печке молоток.
Вот и дом полетел.
Куф, Куф, Куф,
Фауст:
Я стою
Вдали, вблизи
Лоб в огне
Живот в грязи.
Апостолы:
Человек устроен из трех частей,
из трех частей,
из трех частей.
Хэу-ля-ля,
Дрюм-дрюм-ту-ту!
Из трех частей человек.
Борода и глаз и пятнадцать рук,
и пятнадцать рук,
и пятнадцать рук.
Хэу-ля-ля,
Дрюм-дрюм-ту-ту!
Пятнадцать рук и ребро.
А впрочем, не рук, пятнадцать штук,
пятнадцать штук,
пятнадцать штук,
Хэу-ля-ля,
Дрюм-дрюм-ту-ту!
Пятнадцать штук, да не рук.
Подлый человек Хармс:
Однажды один человек, чувствуя голод,
Сидел за столом и ел котлеты,
А рядом стояла его супруга и все говорила
О том, что в котлетах мало свинины.
Однако он ел, и ел, и ел, и ел, и ел, покуда
Не почувствовал где то в желудке
смертельную тяжесть.
Тогда, отодвинув коварную пищу,
Он задрожал и заплакал.
В кармане его золотые часы перестали тикать.
Волосы вдруг у него посветлели, взор прояснился,
Уши его упали на пол, как осенью падают желтые листья,