Аннотация: Предпоследняя часть истории о девочке Бонифантине, в которой как всегда масса новых персонажей и еще более захватывающие приключения.
Глава 1. В которой Бонифантина принимает решение...
В небе над долиной появилась точка. Она все росла и приближалась, пока не оказалась чудовищем, несущим на спине весьма странную компанию: одетого во все черное долговязого юношу, девочку с огромными как опахала ушами и хоботом вместо носа и двух маленьких человечков - одного худенького и серокожего с головой похожей на большой булыжник, и одного широкоплечего и коренастого, не смотря на летнее время одетого в пальто и шляпу, да еще и закутанного в шарф.
Сделав крутой вираж над небольшой рощей, чудовище устало опустилось на землю.
Это был грифейри, и, если приглядеться, становилось видно, что грифейри этот порядком устал. И ничего удивительного, ведь даже существу с тремя парами огромных как паруса стрекозиных крыльев непросто нести на себе четырех седоков.
- Нужно отдохнуть, - сообщила грифейри, и растянулась на траве, опустив массивную птичью голову с загнутым к низу орлиным клювом, на передние лапы. Всего лап у чудовища было шесть. Две пары передних - птичьи, а задние - кошачьи. Хвост у грифейри был змеиный, сплюснутый с боков и покрытый чешуей.
Один за другим путешественники спрыгнули со спины грифейри на землю и принялись разминать затекшие от долгого сидения мышцы. Если бы кто-нибудь спросил их сейчас, каково это летать верхом на грифейри, ответ был бы такой: это одно из самых увлекательных и самых утомительных занятий на свете. И не мудрено, что они ответили бы именно так, ведь почти пять часов к ряду им пришлось просидеть неподвижно, ухватившись за плечи впередисидящего, и стараясь не упасть, когда чудовище заходило в особенно крутой вираж.
Но вот они вновь очутились на земле, и кое-кто был этому только рад.
Облако, худенький серокожий человечек, повалился на траву, зарылся лицом в зеленые стебли и вдыхал запах сырой жирной земли. Он раскинул руки, как будто хотел обнять всю землю целиком, и так и лежал. Земля была его стихией. Он родился и вырос глубоко под землей, и еще никогда в жизни не был так долго от земли оторван. Но радость от встречи стоила расставания.
Фикус, другой маленький человечек, немного размявшись, немедленно занялся делом. Он достал из кармана пальто небольшой котелок и несколько кирпичей, из которых тут же соорудил очаг.
- Бо, - крикнул он девочке. - Собери немного хвороста для костра!
Девочка кивнула и зашагала в сторону небольшой рощицы, на опушке которой они остановились.
Вильям, долговязый юноша, одетый во все черное, направился следом.
Это был уже восьмой привал с тех пор, как они покинули Заповедник Оживших Вещей.
Два раза днем и один раз вечером грифейри опускал друзей на землю и либо ложился рядом с ними отдохнуть, либо отправлялся на охоту. Охотился он ближе к ночи, когда путешественники начинали устраиваться на ночлег. Сейчас же только-только перевалило за полдень, и Моника - так звали грифейри - осталась вместе со всеми.
Друзья странствовали вместе уже не первый день, и каждый из них хорошо знал свои обязанности. Бонифантина и Вильям принесли хворост, Фикус развел огонь, а Облако сбегал к ручью за водой, и уже очень скоро на огне весело булькал котелок с похлебкой из картофеля и шалфея.
- Моника, - позвала Бонифантина, когда все расселись вокруг костра и принялись за еду.
- Мгум, - промычал грифейри и, приоткрыв один глаз, уставился на девочку.
- А ты останешься на Ярмарку?
- Это вряд ли, - ответил вместо Моники Фикус. - Грифейри... - Он посмотрел на Монику и произнес насколько это возможно осторожно: - Ну, понимаешь, они не пользуются большим уважением у людей и других существ.
- Мгум, - согласно кивнула грифейри. - Особенно у охотников на драконов.
- Верно, - печально кивнул Вильям, а Облако заинтересованно навострил уши. - Раньше они охотились на драконов, но когда тех почти не осталось, перешли и на других существ. Наверное, поэтому Моника и жила в том лесу.
- Мгум, - снова кивнул грифейри.
- Но ведь это ужасно! - воскликнула Бонифантина. - Что такого им сделали драконы?!
- Ну... - Фикус неуклюже почесал в затылке. - По правде сказать, они в свое время успели наделать дел. Начать хотя бы с Наседкиной земли, которую они выжгли дотла, и потом все эти похищенный принцессы...
- Ну а Моника-то тут при чем?! - не успокаивалась девочка. - Она-то в чем провинилась?
Но ни Фикус, ни Вильям, ни даже сама Моника не смогли дать ей ответа. Все они лишь дружно пожали плечами.
Тогда Бонифантина пообещала себе, что как только она окажется на Ярмарке, непременно отыщет какого-нибудь охотника на драконов и все ему выскажет!
Перекусив, друзья отправились дальше. Сегодня им предстоял самый сложный и опасный отрезок пути - горы.
Еще вчера Бонифантина увидела на горизонте подернутые светлой дымкой седые вершины. Казалось, до них рукой подать, но добраться до гор им удалось только к вечеру следующего дня. И уж тут девочка не могла не изумиться. Издали горы вовсе не казались такими громадными и неприступными, какими были вблизи.
Друзья летели высоко над землей, но даже здесь девочке приходилось задирать голову, чтобы увидеть покрытые снегом вершины. Ничего настолько громадного, прекрасного и в тоже время ужасающего Бонифантина еще никогда в жизни не видела. Казалось, если даже все дома в городке, где она жила, поставить друг на друга, они не будут такими высокими. Верхушки пиков упирались в небо и, пролетавшие мимо облака, цеплялись за них пушистыми белыми животами.
Облако даже пискнул от радости, так ему понравилось это зрелище. Если бы он когда-нибудь видел корабли, он решил бы, что эти облака очень на них похожи. Как шхуны причаливают к берегу порта, так и они причаливали к горным пикам и, на минуту задержавшись возле них, вновь отправлялись в плавание по бескрайнему небу...
У подножья горы были, как будто покрыты мхом, но, когда Моника подлетела поближе, стало видно, что это не мох, а густой темно-зеленый лес, облюбовавший каменистые склоны горной гряды. Это был древний лес, в котором даже самые молодые деревья были размером с восьмиэтажный дом, но и он казался крохотным по сравнению с седыми исполинами гор. Выше, где склоны становились такими крутыми, что деревья уже не могли на них расти, лес сменялся кустарниками, травами и горными цветами. А еще выше, где температура была такой низкой, что никаких растений там быть уже не могло, лежал снег. Снег сверкал и искрился на солнце и вершины казались не белыми даже, а голубоватыми или золотистыми.
Как и всякий ребенок, у которого дома есть телевизор и книжки с картинками, Бонифантина видела горы и раньше и даже слышала рассказы Фикуса о них, но то, что она увидела и ощутила, превосходило самые смелые ее ожидания. Ни книжки, ни телевизор, ни самый лучший рассказ не могли передать тех ощущений, которые она испытала. Сам воздух здесь был другим. Он казался чище и пах грозой. А глаза! Они не в силах были охватить всей широты пейзажа! Для этого нужно было видеть всей поверхностью тела. Даже звуки казались другими. Среди скал гуляло эхо, каждый звук, каждое слово искажая на свой собственный лад, так что иногда Бонифантине казалось, что в горных пещерах и расщелинах кто-то им отвечает.
Только узенький перевал вел через горы в Васильковую долину, и по нему плотным потоком двигались люди и повозки, спеша попасть на Большую Летнюю Ярмарку.
Издалека заметив эту процессию, грифейри опустился на поросшую красноватыми цветами примулы площадку. Широкая полоса кустарника отделяла площадку от перевала, и никто не должен был их увидеть.
- Дальше сами, - сказала Моника, складывая натруженные крылья.
Путешественники спустились на землю. Подойдя к голове грифейри, Бонифантина крепко обняла его покрытую перьями шею.
- Спасибо, Моника, - сказала она. - Ты самый милый и отзывчивый грифейри из всех, которых я знаю.
По правде сказать, Бонифантина знала только одного грифейри - Монику, но, поскольку самой Монике об этом было не известно, в ответ та польщено заклекотала.
- Прощай и спасибо, - немного смущаясь, произнес Вильям. Он успел привязаться к Монике, и предстоящая разлука его пугала, ведь, скорее всего, они никогда больше не увидятся. - Ты всем нам очень помогла... - вымолвил он, и, не зная, что еще сказать, расстегнул рюкзак. Достав из него пронзительно зеленую шляпу с красным страусовым пером, которую сделал для него кудесник Гиней, Вильям протянул ее Монике. - Вот. Ты ведь любишь все яркое...
Моника взяла шляпу, счастливо оскалилась и, заработав стрекозиными крыльями, медленно поднялась в воздух. А когда она скрылась вдали, друзья вышли к перевалу и присоединились к идущей на Ярмарку толпе.
Глава 2. В которой друзья попадают на Ярмарку...
Два следующих дня друзья провели в компании торговцев, бродячих музыкантов, актеров и зевак, стягивавшихся в Васильковую долину со всех концов Волшебной страны.
Почти на всех одежда была старой, посеревшей от дорожной пыли и залатанной. Только самые богатые купцы могли похвастаться дорогими нарядами из бархата и парчи. Все остальные были одеты просто и неброско. Но почти у каждого, будь то самый простой зевака или прославленный комедиант, в рюкзаке или сумке прятались совершенно другие костюмы - яркие и нарядные, из тонких материй, украшенные резными пуговицами, пышными кружевами и вышивкой. Эти одежды предназначались для Ярмарки. А пока они ждут своего часа в пыльных сумках, на путниках болтаются старые потертые обноски, по сравнению с которыми одежда на Фикусе, Бонифантине и Облаке выглядит, пожалуй, уж слишком чистой и опрятной. Ее выстирали, отгладили и залатали в Заповеднике Оживших Вещей, и она еще не успела запачкаться и растрепаться.
Из всех четверых только Вильям, пожалуй, выглядел под стать местной публике. Куртка его посерела от пыли, а ботинки и штанины брюк были заляпаны грязью и золой от костра. Со своим рюкзаком, небрежно перекинутым через плечо, и серьезным взглядом он вполне сошел бы за бывалого путешественника. И, возможно, именно поэтому остальные путники разговаривали с ним куда охотней, чем с Бонифантиной или Облаком. Но лучше всех они, вне всяких сомнений, относились к Фикусу.
С тех пор как друзья окунулись в толпу и вместе с ней двинулись по узкому горному перевалу, человечек почти постоянно с кем-нибудь разговаривал. То он расспрашивал торговцев о товарах, то справлялся о последних событиях и сплетнях, а то и просто болтал о всяческой ерунде. Казалось, здесь, среди других путешественников, он совершенно на своем месте. И особенно ясно это ощущалось в вечерние часы, когда караван останавливался на ночлег, все собирались вокруг общего костра и начинали рассказывать истории. Фикус знал превеликое множество историй и рассказывал их так, что все вокруг слушали его с открытыми ртами. Каждый вечер начинался с того, что кто-нибудь кричал: 'А где же наш дружище Фикус? Он будет сегодня рассказывать свои истории?' И, когда Фикус взбирался на перевернутый бочонок, который кто-нибудь ставил в центре круга, и начинал рассказывать, все затихали и до самой глубокой ночи слушали, слушали и слушали...
И только Бонифантина к собственному стыду засыпала где-то на середине второй истории. А когда на следующее утро просыпалась, Фикуса, как правило, рядом уже не было. Он оставлял немного еды, аккуратно завернутой в большой носовой платок, и исчезал до обеда. Иногда они с Вильямом уходили вместе. В таком случае они чаще всего отправлялись к шедшим впереди повозкам, поговорить с купцами, и, реже, в конец процессии, перекинуться парой фраз с болтунами и сплетниками.
Бонифантина не слишком переживала из-за их отлучек. Во-первых, с ней оставался Облако, во-вторых, к обеду друзья всегда возвращались и делились последними новостями, а в-третьих, заблудиться (а это обычно самое страшное, когда ты оказываешься в незнакомом месте) здесь было попросту невозможно. Большая часть дороги проходила по дну узкой расщелины, где с трудом могли разъехаться две повозки. Растительность если и попадалась, то довольно скудная, и свернуть с дороги было решительно некуда. Так что, просыпаясь по утру, Бонифантина завтракала, собирала свои вещи, и, присоединившись к какой-нибудь повозке или группе людей, продолжала путь.
Сегодня все было как обычно. Девочка позавтракала, умылась в протекавшем неподалеку ручье и, взяв Облако за руку, зашагала по дороге.
Незадолго до обеда к ним присоединился Вильям. Он протянул Бонифантине фунтик с орехами, и сообщил, что к вечеру они спустятся в долину. А еще какое-то время спустя из-за шедшей впереди пестрой повозки вынырнул Фикус. Вид у него был донельзя озадаченный.
- Какие-то новости? - живо поинтересовался Облако. С тех пор как они присоединились к каравану, он с жадностью впитывал каждое услышанное слово. С ним путешественники заговаривали редко, но ему достаточно было просто находиться в их окружении и слушать, о чем они говорят между собой. О, их разговоры! Это было нечто особенное! Очень многое человечку было непонятно, но в их историях было что-то манящее, что-то таинственное и удивительное. Среди всех этих повозок, пропыленных одежд и человеческих голосов мелькали проблески приключений, в которых побывали все эти люди, ароматы далеких стран, звуки иноземных языков. И каждый раз, когда Фикус возвращался из очередной вылазки, Облако с упоением выспрашивал его о последних новостях и сплетнях, которые до него долетали лишь отголосками людской болтовни.
- Эээ, да... - протянул человечек на этот раз. - Новости есть. - Он почесал в затылке и почему-то покосился на Вильяма.
- Что? - приподнял брови принц.
- Твоя группа, как она называлась? - спросил Фикус.
- 'Яблоко раздора', а что?
- Так я и думал, - таинственным полушепотом изрек человечек. - Похоже, они будут на Ярмарке.
Несколько мгновений принц пораженно молчал. Почему-то до настоящего момента он думал, что группы больше нет, что без него она просто не может существовать. Но сейчас до него вдруг дошло, что это не так. Группа осталась группой, и, как и намечалось, к исходу лета она прибыла на ежегодную Ярмарку. Вот только его бывшие товарищи взять с собой не захотели.
- Когда я еще был в группе, - понуро вымолвил Вив, - мы планировали большой концерт здесь, на Ярмарке. Специально берегли для него несколько песен.
- Не расстраивайся, - Бонифантина погладила принца по руке. - Думаю, без тебя у них все равно ничего не получится.
- Ну... - с сомнением протянул Вильям. - Может быть.
По правде говоря, он на это не слишком рассчитывал. В его группе были лучшие музыканты королевства. И вряд ли, чтобы устроить концерт, им нужен он.
- Как бы то ни было, - неожиданно заявил Фикус, - это будет блестящий шанс с ними поквитаться!
- Ох! - Вильям в смятении схватился за голову. - Я даже не уверен, хочу ли я с ними встречаться, не говоря уже обо всем остальном!
- Да ты что! - воскликнул человечек. - Мы просто обязаны их разоблачить! Ты только подумай, какие нахалы! Даже название группы менять не стали! И это еще не говоря о том, что они, скорее всего, будут исполнять твои песни...
Вильям замер как вкопанный. Это ему в голову тоже не приходило. Но Фикус, вне всяких сомнений, был прав, никто из бывших друзей Вильяма не умел сочинять песни.
- Вот гады! - выкрикнул, потрясая кулаками, принц. Он мог смириться с тем, что группе оставили ее прежнее название, но исполнять его песни без него!.. - А знаешь, - сказал он человечку, - ты, пожалуй, прав.
И Вив зашагал дальше по дороге, злой и раздосадованный. Обида, которая за последние месяцы совсем, казалось бы, улеглась, вспыхнула в нем с новой силой. И все, о чем он мог думать, это о том, какую изощренную месть учинить своим обидчикам.
- Ужас, эти мальчишки! - проводив его взглядом, вымолвила Бонифантина. Идея с отмщением ей совершенно не нравилась! Из всего, что девочка знала о мести, ясно было только одно - ни к чему хорошему она не приводит. - Неужели нельзя все как-то по-другому решить? - сокрушалась она. - Почему бы не попросить этих ребят не исполнять Вильямовы песни? Вдруг они согласятся? - Она помолчала, обдумывая этот вариант. Как это ни прискорбно, надежда на удачу была очень мала. - Пф! - фыркнула девочка. - Если откажутся, сами виноваты, тогда и мстить можно.
Фикус и Вильям ушли далеко вперед и не могли ее слышать, так что говорила Бонифантина скорее для самой себя, но Облако, которого она все еще держала за руку, ловил каждое ее слово, и все больше убеждался, что друзья затеяли что-то нехорошее.
'Вообще-то, - подумала Бонифантина, - эти ребята и в самом деле могут не согласиться. После того, как они бросили Вильяма в Молгриме, от них чего угодно можно ожидать'...
Но вслух она этого не сказала, и подкамушек так и остался при мнении, что все можно решить мирно.
'Наверное, стоит поговорить с этими ребятами прежде, чем Вив и Фикус начнут мстить', - подумал он, и решил, что как только окажется на Ярмарке, непременно найдет это 'Яблоко раздора' и попросит их изменить название.
- И песни тоже... - добавил Облако вслух.
Он уже представлял, как все будут рады, когда окажется, что никому не нужно мстить, когда перевал внезапно закончился. Каменные стены, высившиеся по обе стороны от дороги, оборвались так неожиданно, как будто их гигантским ножом отсекли, и все увидели...
- Ох! - воскликнул Облако, и вместе с ним это же повторили еще, по меньшей мере, пятьдесят голосов. Это были те, кому еще не случалось бывать в Васильковой долине. Еще минуту назад они видели перед собой лишь узкую полоску серо-голубого неба, а сейчас перед ними простерлась вся долина, как громадными цветами пестревшая палатками и шатрами торговцев.
Палатки и ларьки сгрудились у огромного небесной-голубого озера в центре долины, сверкавшему в лучах солнца точно зеркало. Казалось, от такого соседства на небе или хотя бы на угрюмых громадах гор, опоясывающих долину, должны играть солнечные зайчики, но их почему-то не было.
Выше по склону, на самой границе шумной пестрой и суетливой Ярмарки раскинулись луга. Путешественникам они виделись пятнистыми от обилия цветов - там из зелени вырывалось розовое пятнышко, тут голубое, - и все вместе они сплетались в сложный узор, словно не луг простерся внизу, а огромное лоскутное одеяло.
Но странное дело, во всей долине не было ни одного домика, ни одной соломенной или черепичной крыши, ни одной дымовой трубы, заборчика или белой оштукатуренной стены. Тем, кто не был здесь прежде, это показалось странным, и только Облако совершенно не удивился. Почему-то он подумал, что долина используется только для Ярмарок и обычно в ней никто не живет. Правда, поразмыслив, он решил, что, если бы здесь никто не жил, для Ярмарки можно было бы поискать место и поудобней. А, значит, жителей просто не видно или, как и он когда-то, они живут под землей.
И в сущности, подкамушек оказался прав. Когда друзья спустились вниз, то увидели, что домики местных жителей почти полностью скрыты землей, а крыши их так густо поросли травой, что их было не отличить от окружающих склонов. Да и сами местные жители странным образом смахивали на поросшие мхом валуны. Они были почти такие же как Облако, с крупными как и у него руками и ногами, шишковатыми головами и смешными носами. Только их покрывала короткая зеленая шерстка и глаза у них были не голубые, а карие или темно-зеленые.
И все же человечек не мог не поразиться такому сходству, ведь за все время своего путешествия он еще ни разу не видел никого настолько близкого подкамушкам.
- Они совсем как я! - в изумлении воскликнул Облако.
- Это долинники, - сообщил Фикус. - Не обращайте на них внимания. Они глупы как кочарыжки. Сами посудите, Ярмарка проходит в их долине уже сто лет, а они до сих пор не выучились нашему языку! Разговаривают знаками! Ха!
Облако ему не поверил, но на этот раз вдаваться в расспросы не стал, а вскоре и вовсе забыл о долинниках, окруженный шумной, нарядной и веселой толпой. Их окружила Ярмарка, пышная и торжественная, как именинный пирог, и кипучая, как горный ручей. Повсюду была суета, крики и радостное оживление. То тут, то там вырастали палатки, ларьки и шатры торговцев, отовсюду звучало 'Подходи!', 'Покупай!', 'Налетай!', 'Самые свежие волшебные грибы!', 'Лучшие в мире ковры самолеты!'. Продавцы наперебой расхваливали свои товары, стремясь продать их как можно дороже, но и покупатели на Ярмарке были не промах. Они торговались до последнего, требуя уступок и скидок везде, где это было возможно. И хотя подчас споры между ними возникали нешуточные, это были добрые споры, и в конце каждый получал то, что хотел.
Отовсюду сквозь гам голосов, стук подков и шорох шагов доносилась музыка. То тут, то там в толпе появлялись разукрашенные лица комедиантов, глотателей шпаг, жонглеров и факиров, а у самого озера соорудили сцену, где актеры разыгрывали веселые представления.
Совсем не удивительно, что в такой суматохе Облако забыл обо всех своих планах, а Вильям о своей обиде. Оба с радостью окунулись в людскую суету, и даже Бонифантина на какое-то время совсем забыла об охотниках на драконов. Друзья с упоением окунулись в бурлящую ярмарочную жизнь. Они прошлись по улочкам, разглядывая разложенные на прилавках товары, поторговались за связку болтов, которые Облако счел похожими на ожерелье, побывали на главной площади, где менестрели соревновались в сложении стихов, а после спустились к озеру посмотреть театрализованное представление, которое актеры разыграли на импровизированной сцене.
Друзья взобрались на плетень у одного из домиков-бугорков и поверх голов собравшихся смотрели на представление. Оно называлось 'Как Луна угощала Солнце рогаликом' и, хотя все остальные с интересом следили за игрой актеров, Бонифантине представление показалось совершенно непонятным и умопомрачительно скучным. То и дело в толпе раздавались смешки и одобрительные возгласы и даже Фикус и Вильям время от времени хохотали над спектаклем, но девочка звучавших со сцены шуток не понимала. И очень скоро, потеряв к спектаклю всякий интерес, переключилась на сновавших вдоль берега людей. Тогда-то она и увидела среди них этого странного человека...
Как и на большие праздники, на Ярмарку люди надевали все самое лучшее. Те костюмы, которые всю дорогу пролежали в рюкзаках и сумках, вновь были на своих хозяевах, и теперь каждый в городке щеголял ярким и красивым нарядом, но этот человек был одет ярче и необычней всех. На нем был ярко-красный фрак с длиннющим сужавшимся к концу хвостом. По спине фрака от строгого воротничка и до кончика этого самого хвоста шла тонкая полоска золотистой ткани, вроде гребня на спине какого-нибудь чудовища. Под фраком была золотая рубашка и узкие золотые брюки, заправленные в ярко-красные лаковые штиблеты. На руках у человека сидели красные кожаные перчатки с жуткими загнутыми когтями на кончиках пальцев. А на голове была одета красно-золотая маска, изображавшая голову дракона, да так удачно, что Бонифантина даже не сразу поняла, что под маской скрывается обычное человеческое лицо.
Человек вприпрыжку скакал по улице и время от времени останавливался, чтобы выдохнуть кому-нибудь в лицо пламя. Его изображал оранжевый шелковый платок, выпадавший из пасти драконьей головы. Мужчина выбирал себе жертву, набрасывался на нее, широко расставив руки с когтями, и кричал 'Грррыыы!', выдыхая из пасти 'огонь'.
Одни при этом в страхе шарахались в сторону, другие сердились, третьи, решив, что это еще один актер, весело смеялись и одобрительно хлопали мужчину по спине, а некоторые просто проходили мимо, строго качая головами. Были и такие, кто показывал на мужчину пальцем и издевательски ухмылялся.
Что касается Бонифантины, ей этот человек почему-то сразу понравился. Было в нем что-то очень необычное для взрослого.
Обычные взрослые были другими. Более медленные, степенные, и важно-задумчивые. А этот само проворство, само движение, как водный поток, который струится и бежит по камням и ничто его не остановит. Можно было подумать даже, что когда-то его кто-то завел и теперь он носится, прыгает и корчится всем на потеху, а сам только и ждет, когда завод закончится, и он сможет стать таким как все, медленным и степенным и абсолютно правильным и обычным взрослым. По крайней мере, так казалось Бонифантине, будто человек хочет быть как все, но не умеет сделать этого или не может, и от этого ей было его немного жаль. И еще чуточку обидно за то, что столькие люди на улице насмехаются над ним, тыкают в его сторону пальцами и наверняка говорят всякие гадости.
Может, из-за этого, а может, потому что, он напомнил ей об охотниках на драконов, девочке захотелось как-то отблагодарить человека.
Бонифантина спрыгнула с плетня.
- Фикус, я отойду ненадолго.
- Угу. - Человечек кивнул, не отрывая взгляда от сцены. - Только не вздумай заблудиться.
- Хорошо, - сказала девочка. - Никуда не уходите, ладно?
- Угу, - снова кивнул Фикус.
- Мне бы тоже нужно кое-куда сходить, - сказал Облако, вслед за Бонифантиной спрыгнув на землю. Раз уж выдался такой шанс, он хотел сбегать на главную площадь, поискать группу Вильяма.
- Ты со мной пойдешь? - удивилась девочка.
- Нет-нет! - Облако помотал головой. - Я... - Он запнулся, не зная, можно ли говорить при всех о своих намерениях. 'Пусть уж лучше это будет сюрпризом!' - решил он и сказал: - Я хочу поговорить с долинниками.
- Я же говорю, они бестолковые, - вмешался Фикус, но скоро махнул рукой, - а вообще как хочешь. Может, вы даже поладите.
И Бонифантина пошла в одну сторону, а Облако засеменил в другую.
Глава 3. В которой Ловец Взглядов рассказывает свою историю...
Девочка спустилась вниз по улице и остановилась возле человека в костюме дракона. Взобравшись на столбик возле дороги, он балансировал на одной ноге и размахивая руками точно крыльями.
- Грррыы!.. - в очередной раз крикнул он и так крутанулся на носке, что, казалось, только чудом удержал равновесие и не упал. - Я страшный красный дракон, самый последний на этом свете! Трепещите, дамы и господа!
- Простите! - окликнула Бонифантина джентльмена.
Услышав ее голос, он повернул голову и замер как вкопанный.
- О мой бог! - воскликнул он в неподдельном восхищении. - Какой замечательный нос!
Это заявление настолько поразило Бонифантину, что все слова, которые она собиралась сказать, мгновенно вылетели у нее из головы. Она так и осталась стоять с открытым ртом. А человек тем временем проворно соскочил на землю, и сдернул с себя маску. Под маской оказалось узкое бледное лицо с широким улыбающимся ртом, маленькими голубыми глазками и длинным- предлинным носом, снабженным к тому же выразительной горбинкой. Волосы у человека были жесткие и прямые, цвета спелой пшеницы, и торчали во все стороны, так что он напоминал невероятно большой улыбчивый одуванчик.
Человек с таким интересом разглядывал Бонифантину, будто ничего любопытнее в жизни не видел.
- Простите, - запинаясь, вымолвила Бонифантина. Об охотниках на драконов она уже и думать забыла, да и обо всем остальном тоже. - Не понимаю, что такого интересного вы во мне нашли?
- А разве не очевидно? - искренне удивился человек. - У тебя просто потрясающее лицо! Ужасно интересное! Этот нос! - Он принялся приплясывать вокруг Бонифантины. - Эти уши! Восхитительно!
- Ничего восхитительного не вижу, - сказала девочка обиженно. - Нос просто кошмарно длинный, а уши такие, что ими от дождя можно прикрываться! Вы надо мной издеваетесь, верно?
- И вовсе нет! - возразил человек, остановившись. - Я на самом деле тебе ужасно завидую.
Вот тут Бонифантина уже совсем не знала, что ей и думать. И чему это, интересно, он завидует? Не носу же, в самом деле?!
- Вы, наверное, шутите!
- Как можно! Я совершенно серьезен! - Но Бонифантина мужчине не поверила, и, видимо, это отразилось у нее на лице, потому что тогда джентльмен вздохнул и сказал примерно следующее: - Думаю, мне следует все объяснить. Так что давай-ка зайдем в Лимонадную палатку и я кое-что тебе расскажу.
Лимонадная палатка - а именно так на Ярмарке принято было назвать маленькое кафе, где продавали крендельки и лимонад, - находилась совсем недалеко, и Бонифантина решила, что ничего страшного не случится, если она сходит туда.
- Хорошо, - кивнула она. - Идемте. Только имейте в виду, меня ждут друзья.
- Не беспокойся, - заверил мужчина, - история, которую я хочу тебе рассказать, как раз такой длины, что ты успеешь допить стакан лимонада. Во всяком случае, раньше именно такой она и была.
И, сказав это, он проворно зашагал прочь, точно флагом размахивая над головой драконьей маской.
'Все-таки это очень необычный взрослый', - решила Бонифантина и пошла следом.
В кафе человек заказал им по стакану лимонада, положил маску на стол, и начал рассказывать:
- Для начала, позволь представиться. Я - Ловец Взглядов.
Он протянул девочке руку. Бонифантина пожала ее и представилась в ответ. Еще она добавила 'очень приятно' и 'рада знакомству', после чего мужчина заговорил вновь.
- А знаешь, я ведь так и думал, что у тебя необычное имя, вполне под стать внешности!
И вновь Бонифантина не знала радоваться ей или обижаться.
- У вас тоже довольно необычное имя, - сказала она просто.
- О вовсе нет! - Мужчина замотал головой. - Ловец Взглядов это скорее профессия, а имя у меня до того скучное, что его и называть не хочется. - Немного помявшись, человек, тем не менее, назвал настоящее имя. - Кэррол, так меня зовут, представляешь? Ну, что может быть скучнее Кэррола?! Да еще и в городишке, где Кэрролом зовут каждого второго мальчишку?! А именно в таком городишке я и вырос. Даже моего собственного отца звали Кэрролом! И деда тоже. Но это ерунда! Тем более что есть вещь куда хуже! А именно мои двенадцать братьев, каждый из которых по отдельности и все они вкупе как две капли воды похожи на меня! Удивляюсь, как это родителям не пришло в голову и именем нас назвать одним!
Бонифантина подумала, что начинает понимать, почему этому человеку так понравилось ее имя, но он уже говорил дальше:
- Так вот, рос я в этом малюсеньком городишке среди других Кэрролов, в окружении еще двенадцати мальчишек, от которых я почти ничем не отличался, и ни о чем ином не мог думать, кроме как о том, чтобы хоть как-то среди них выделиться. И поскольку имя и внешность у меня были самые обычные, я решил выделяться поведением... Я стал носить разные маски и необычные костюмы, раскрашивать лицо и вытворять всяческие странности. Хм... - Мужчина задумался на мгновение. - Как-то я целую неделю ходил на руках. А еще каждый третий четверг месяца говорил все слова задом наперед. Примерно так: яалим акчовед оп инеми Анитнафиноб, - без запинки произнес человек. - Что означает 'Милая девочка по имени Бонифантина'.
- Ого! - выговорила Бонифантина. - Как это у вас так ловко получается?
- Годы тренировок, - пожал плечами человек и глотнул лимонаду. - По правде говоря, в городке, где я жил к моим проказам не особенно хорошо относились. Мне частенько влетало от родителей, да и братья любили устроить мне взбучку, но меня все это не волновало. Для меня это был единственный возможный способ выделиться, и я ну никак не мог отказать себе в этом. Только усвоил твердо и навсегда, что любой шалости должно быть верное место. - Человек одним большим глотком осушил свой бокал. - Вот поэтому-то теперь я хулиганю на Ярмарках и Рынках, где люди чаще принимают меня за актера.
- Кажется, я поняла, - кивнула девочка. - Все, что вы делаете для того, чтобы привлечь внимание. Но я никак не могу взять в толк, зачем вам это, и почему все-таки вы мне завидуете?
- Ах, милое дитя! - широко улыбнулся человек. - Ты особенная, неужели не понимаешь?! Тебе решительно ничего не нужно делать, чтобы выделяться в толпе!
- Ничего хорошего в этом не вижу, - возразила Бонифантина. - Из-за этого ужасного носа и ушей, я даже не могу вернуться домой! И это уже не говоря о том, как на меня пялятся другие люди!
Ловец Взглядов так резво вскочил на ноги, что Бонифантина даже вздрогнула.
- Да ты должна быть счастлива уже потому, что ты не такая как все! - выкрикнул он. - Это же здорово быть не таким! Быть обычным ужасно скучно! Уж поверь мне! Я был обычным, и, знаешь что, быть странным гораздо лучше. Тебя замечают, о тебе говорят, на тебя бросают взгляды!
- И какой толк от этих взглядов? - спросила девочка, все еще размышляя, стоит ли ей обидеться или все-таки нет. Этот человек говорил так искренне, что ему хотелось верить, как бы странно ни звучали его слова.
- Ну... - человек помедлил. - По-моему, это забавно, а еще, если собрать пару десятков взглядов в одном месте, можно устроить выставку - Выставка Взглядов, как тебе, а? Или, скажем, продать их какому-нибудь художнику. Знаешь, очень многие художники любят пристраивать к своим картинам живые взгляды... Да о чем я говорю! Взгляни сама! Это того стоит!
С этими словами он отстегнул от пояса красный кожаный кошель-сумочку и протянул Бонифантине.
- Открой.
На ощупь кошель казался пустым, но Бонифантина сделала, как ей велели.
- Радость, - тихонько шепнул Ловец Взглядов у нее над плечом. - Искренняя детская радость.
И стоило ему это сказать, как вдруг...
- Ой! - От испуга Бонифантина едва не выронила кошель из рук. Из темного нутра кожаной сумочки на нее смотрели большие голубые глаза, и в них действительно светилась радость, и такая заразительная, что и девочка поневоле улыбнулась.
- Это взгляд одного мальчика, - шепнул Ловец Взглядов. - Ему понравилось, как я жонглировал морковками на позапрошлой Большой Летней Ярмарке. А еще, кажется, у него в тот день был день рожденья...
- Ого! - вымолвила Бонифантина в неподдельном восхищении. Она хотела спросить, как это человеку удалось запихать взгляд в сумочку, но решила, что ответит он так же, как ответил бы на его месте Фикус: 'Это магия, детка!' Поэтому промолчала.
- Хорошо делать кого-то счастливым, правда? - широко улыбнулся Ловец Взглядов. - Какой бы ты ни был, ты можешь сделать кого-то счастливее. Но, наверное, потому что у меня целых двенадцать братьев близнецов, мне этого мало и я обязательно хочу быть особенным. Вот потому я тебе и завидую. Ты особенная изначально, ну, и к тому же очень милая. Хотя ты, кажется, своего счастья не понимаешь.
- Наверное, не понимаю, - произнесла Бонифантина, допивая свой лимонад. Кажется, разговор подошел к концу. - Но мне нравится то, что вы делаете, и вот меня вы правда сделали счастливее, честное-пречестное.
Человек улыбнулся, и все его лицо как будто осветилось изнутри неярким белым светом. Он сразу показался и моложе, и приятнее, чем на самом деле. И Бонифантина подумала, что если бы она умела, то непременно сохранила бы этот взгляд на память.
- Спасибо вам. - Она слезла со стула и тут только вспомнила, о чем еще собиралась спросить: - Ой, совсем забыла! Вы случайно не знаете, есть ли на Ярмарке охотники на драконов?
- Конечно, знаю, - улыбнулся мужчина, нахлобучивая на голову свою пеструю маску. - Я ведь сам дракон...
Глава 4. В которой охотятся на драконов...
Бонифантина и представить себе не могла, что так сложно окажется отыскать на Ярмарке охотников на драконов! Вот уже без малого час они блуждали по самым дальним и темным уголкам Ярмарочного городка, где даже толпа была не такой плотной, а крики торговцев не такими громкими, где все реже встречались менестрели, жонглеры и глотатели шпаг и все чаще странные серые личности с цепкими взглядами и неприятными клыкастыми улыбками. Как же рада была девочка, что Ловец Взглядов вызвался ее проводить! Ей совсем не хотелось бы оказаться в подобном месте одной.
Совсем недавно они минули большой мышино-серый шатер, окруженный серыми, черными, белыми и красными вагончиками, клетками и вольерами, в которых сидели печальные серые животные. Над шатром висела табличка, на которой кроваво-красными буквами на черно-белом фоне было выведено 'Серый цирк'.
- Какое ужасное место! - прошептала Бонифантина, поближе придвинувшись к своему спутнику.
- Шутишь?! - изумился Ловец Взглядов. - Я ничего интереснее в жизни не видел! Серый цирк, подумать только?! По-моему это совершенно умопомрачительно здорово! - раздельно произнес он и добавил, словно его слова нуждались в каком-то еще подтверждении: - Обязательно сегодня же приду на их представление!
Бонифантина только покачала головой. Уж больно уныло выглядел Серый цирк при свете дня, и животные в клетках были такие грустные. И, по правде сказать, даже находиться рядом было как-то неуютно...
Но вскоре шатры, вагончики и загоны остались позади и они вновь оказались на более-менее оживленной улочке, где Бонифантине уже не приходилось прятать взгляд от жутковатых созданий, обитавших на окраине Ярмарочного городка, и то и дело испуганно хватать Ловца Взглядов за полы пиджака. А вскоре и путешествие их подошло к концу.
Они стояли перед навесом из грубой ткани, натянутом на вбитые в землю колышки. Под навесом ютились длинные деревянные столы и скамьи, а неподалеку в большом котле что-то готовилось.
- Думаю, это они, - произнес мужчина, кивнув на ближайший к котлу стол. За столом сидели четверо: пухленькая смуглая девушка с бокалом в руке и трое стариков, оживленно о чем-то споривших. Вот как раз на стариков и указывал Ловец Взглядов.
Сперва Бонифантина не поверила своим глазам - охотников на драконов она представляла себе какими угодно, но только не такими старыми! Но вскоре сомнений у нее не осталось, потому, что никем иным эти трое быть не могли. Начать с того, что все они были облачены в тяжелые доспехи, а зачем обычному человеку надевать доспехи, если он не задумал какое-нибудь геройство? Кроме того, на головах у них сидели шлемы с навершиями в виде маленьких дракончиков, а к поясу каждого был приторочен меч и кинжал. Но самое главное - это черточки шрамов, покрывавшие лица и руки стариков. Эти шрамы были свидетельствами множества кровопролитных сражений, и они-то, в конце концов, и убедили Бонифантину в том, что перед ней самые, что ни наесть, настоящие охотники на драконов.
Надо признать, выглядели старики довольно необычно. Один был высок и худ, кожа у него была смуглая, глаза карие, а жиденькая бородка, несмотря на преклонный возраст, так до конца и не поседела. Двое других, напротив, низкорослы и коренасты со светлыми глазами и широкими белыми как снег бородами. Эти двое были похожи как близнецы, только один был бледен и хмур, а другой весел и румян. Он-то и приметил Ловца Взглядов в его необычном костюме...
- Глазам своим не верю! - выкрикнул он, расплывшись в улыбке. - Дракон! А я-то думал мы их всех уже... того!
Двое его спутников, прищурившись, уставились на Ловца Взглядов.
- И в самом деле! - оживился брат весельчака, и рука его потянулась к мечу.
- Мелковат! - досадливо заметил высокий, но сам уже поднимался на ноги, и в руках у него был грозного вида изогнутый ятаган.
- Ой! - пискнула Бонифантина, сообразив, что дело плохо.
- Ой! - эхом повторил Ловец Взглядов и добавил, посмотрев на девочку: - Чего это они?
Но Бонифантина уже тянула его за рукав, а старички мчались на них, размахивая мечами и крича старинный боевой клич охотников на драконов 'Вахряяаа!'
Несмотря на преклонные года прыти этим троим было не занимать, но и друзья наши бежали со всех ног. И, может, им бы даже удалось убежать, если бы Ловец Взглядов не запнулся о свой длинный драконий хвост и не растянулся во весь рост на мостовой. Охотники на драконов были близко, а времени подняться, у него уже не было. И, Бонифантина уже, было, решила, что им конец, когда над улицей разнесся пронзительный вопль:
- Да, уймитесь вы, старые варежки! - Это пухленькая девица, сидевшая за столом неподалеку, поднялась со своего места и грозно уставилась на стариков. Выйдя из-за стола, она гордо прошествовала к Ловцу Взглядов и бесцеремонно сдернула с него маску. - Протрите глаза, дурни, это обычный человек!
- И в самом деле, - огорченно пробормотал бледный коротышка.
- И как это я не заметил? - приподнял брови его розовощекий брат и, накрутив на палец белоснежный ус, задорно хихикнул.
- М-да, - вздохнул высокий, убирая ятаган в ножны на спине. - Полагаю, нам следует извиниться.
- Вот уж точно! - рыкнула девушка, помогая Ловцу Взглядов подняться на ноги. По всему было видно, что она недовольна. И тем не менее, у нее достало вежливости представиться: - Меня зовут Диана, - сказала она. - А это мой отец - Первый. - Высокий старик с жиденькой пегой бородкой слегка поклонился. Прямой и длинный, он и в самом деле чем-то напоминал единицу. - А эти двое, - продолжала называть девушка, - Жизнелюб и Унылик. - Следуя примеру товарища, коротышки почтительно поклонились. Глядя на них, сразу становилось ясно, кто из них кто. Жизнелюб был румян и улыбчив, Унылик - бледен и как будто чем-то опечален, а, быть может, и недоволен. Брови его, во всяком случае, то угрюмо жались к глазам, то жалостливо изгибались.
- А теперь назовите-ка и вы свои имена! - велела Диана, приосанившись и уперев руки в бока.
Надо признать, это была, наверное, одна из самых удивительных девушек, которых Бонифантине доводилось видеть. Прежде всего, она была почти такой же высокой, как и ее отец, разве что заметно пухлее. На ее аккуратном личике удивительно хорошо и гармонично смотрелись пухлые губы и усыпанный веснушками крупный нос. Глаза у Дианы были серые, что для такой темнокожей девушки еще необычней, чем веснушки, покрывавшие не только нос, но и все лицо, руки и остальные части тела. Кудряшки, цвета горького шоколада Диана собирала на затылке в тугой высокий хвост, а в ушах у нее были огромные золотые серьги. Одета она была в песочного цвета замшевое платье, подпоясанное широким кожаным поясом с заклепками, а на ногах носила тяжелые ботфорты.
- Меня зовут Ловец Взглядов! - заявил Ловец Взглядов, улыбаясь так широко, как, казалось, вообще невозможно улыбаться. - А этого милого ребенка - Бонифантина.
Он разглядывал девушку с таким неподдельным интересом, что Бонифантина на ее месте давно бы уже зарделась, но Диана, пусть и не выглядела больше недовольной, особого дружелюбия тоже не проявляла.
- Отлично, - кивнула она в ответ на реплику мужчины. - А чего это тебе вздумалось так вырядиться?
- Это, чтобы привлекать внимание, - коротко ответил Ловец Взглядов, все так же широко улыбаясь. - Могу я спросить...
- Нет, - отрезала Диана.
- Но вы даже не знаете, о чем! - обиделся мужчина, и улыбка его потускнела, как будто кто-то стер ее с лица.
- О том, что я делаю в компании этой троицы? - предположила девушка, воинственно скрестив руки на груди. - Или что я делаю на этой Ярмарке? Или чем вообще мы занимаемся?
- Я хотел спросить, что вы делаете сегодня вечером! - смущенно пробормотал мужчина, несколько шокированный таким отпором.
Лицо Дианы как-то разом переменилось, сделавшись из грозного и взрослого, каким-то очень детским и удивленным.
- Что я делаю? - Она посмотрела сначала на отца, потом на Унылика и Жизнелюба, и под конец на Бонифантину. - Кажется, ничего...
- Мы же собирались... - начал было Унылик, но брат так впечатал ему в ногу каблук своего сапога, что у бедного Унылика, разом вылетели из головы все на свете слова.
- Она совершенно свободна! - заявил Жизнелюб, часто и бодро кивая. - Как говорится, свободна как пташка!
- Тогда, - обрадовался Ловец Взглядов, - быть может, вы не откажетесь, сходить со мной на одно экстравагантное представление?
- Почему бы и нет, - смущенно улыбнулась Диана.
Ловец Взглядов буквально просиял. Кивнув Бонифантине и пообещав встретиться с ней завтра на прежнем месте, он взял Диану за руку и отвел к столу, где их разговор продолжился. А охотники на драконов так и остались стоять посреди улицы, умиленно взирая на парочку.
- Какой симпатичный молодой человек! - сказал Жизнелюб.
- По-моему самый обычный, - возразил его брат, печально изогнув сизые брови. - И он увел нашу Диану!
- Меня больше волнует, о каком таком экстравагантном представлении он говорил? - нахмурил брови Первый.
Бонифантина вдруг почувствовала, что она здесь совершенно лишняя. Наверное, ей стоило бы уйти, но как раз этого-то она сделать и не могла. Прежде ей нужно была кое-что узнать.
- Прошу прощения, - обратилась она к охотникам на драконов.
- Да? - весьма недоуменным хором отозвались они.
- Зачем вы охотитесь на драконов?
Взгляды троицы сделались еще более недоуменными.
- К-хе, деточка, но ведь это чудовища! - заметил высокий. - На них полагается охотиться!
- Но, если они ничего вам не сделали... - возразила Бонифантина.
- О мой бог! - рассмеялся Жизнелюб, и повторил: - Это чудовища! Если они ничего не сделали нам, так наверняка что-то сделали кому-то другому!
- А вдруг нет? - не отставала Бонифантина.
- Но такого не бывает! - возразил Унылик печально. - Каждый в своей жизни непременно сделал кому-то какую-то гадость! А уж драконы тем более!
- А грифейри?
- Грифейри? - приподнял брови Первый. - Разве мы не о драконах говорили?
- Но я слышала вы и на грифейри охотитесь.
- Вообще-то мы охотники на драконов, - заметил Жизнелюб. - Случалось, мы убивали и других чудищ, но грифейри среди них не припомню.
Он посмотрел на брата, словно бы не достаточно уверенный в том, не подводит ли его память. Унылик, в свою очередь, повернулся к Бонифантине.
- А ты не знаешь, эти грифейри они коварные? - спросил он не без любопытства. - Нет, не подумай, я знаю, кто такие грифейри, просто интересно они коварные или нет?
Бонифантина была девочкой сообразительной, тут же смекнула, что к чему, и решительно помотала головой.
- Вовсе нет, наоборот они очень милые, почти... - она задумалась, - почти как кошки!
- Да нет, - затараторила девочка, не на шутку перепугавшись. - Я про хороших кошек, добрых, пушистых, которые урчат! Как Джульбарс Восьмой! Вы не слышали о нем? Говорят, он знаменит! Да, очень знаменит, и это самый воспитанный кот, которого я знаю! Честное слово, просто замечательный!
- Джульбарс Восьмой? - наморщил лоб Жизнелюб. - Не о том ли ты Джульбарсе Восьмом, который один одинешенек отправился в Пустынные Земли, и, пройдя там через невероятные ужасы и лишения, добыл Живую Воду для тяжелого больного Зигмунда Сорок Седьмого?!
Бонифантина задумалась. Мог ли тот Джульбарс Восьмой, которого она знала, в одиночку отправиться в такое опасное место?
- Наверное, да, - сказала она самой себе в том числе.
- Вне всяких сомнений достойный поступок, - согласились охотники на драконов дружно.
- Если все грифейри похожи на этого героического кота, - сказал Жизнелюб, - то, разумеется, это добрые и благородные создания.
- Верно! - с облегчением выговорила Бонифантина. - И вообще вам не кажется, что прежде чем убивать какое-то чудовище, следует прежде разобраться, в чем его вина?
- Мы подумаем об этом, девочка, - сказал Первый, покровительственно улыбнувшись. Разговор ему явно наскучил.
- Я серьезно! - рассердилась Бонифантина. - Так ведь может пострадать кто-то невиновный!
- Конечно, дорогая, - печально улыбнулся Унылик. - Но ведь такое сплошь и рядом случается!
Бонифантина поняла, что ее не слушают. Такое случалось и раньше, с другими взрослыми в ее родном городе. Они делали внимательные лица, улыбались и понимающе кивали головами, но на самом деле слышали меньше половины того, что им говоришь, и еще меньше из услышанного воспринимали всерьез. С тех пор, как Бонифантина оказалась в Волшебной стране, никто еще ни разу так с ней себя не вел, и ей сделалось ужасно обидно.
- Послушайте! Мы с моими друзьями однажды попали в город, где все нас считали чудовищами, - скороговоркой выговорила девочка. - Знаете, это очень страшно, когда за тобой охотятся и хотят тебя убить, хотя ты ничегошеньки не сделал! - Девочка помотала головой, вспоминая. - Даже думать не хочется, что с нами стало бы, если бы нам не удалось убедить жителей города, что мы вовсе не чудища!
Но глаза охотников на драконов были пусты, и никакого понимания в них не было.
- Спасибо, девочка, за твой рассказ, - сказал Первый довольно холодно. - Нам и в самом деле следует поразмыслить об этом.
Но девочка знала, что все это только слова, и, несмотря на все ее усилия, переубедить охотников на драконов ей так и не удалось. Может, на грифейри они охотиться и не станут, но как же другие чудища?.. Бонифантина готова была разрыдаться от собственного бессилия.
- Вы... вы... - чуть не плача выкрикнула она. - Да, ничего вы не понимаете! Вы просто... просто старые варежки! Вот вы кто!
И она развернулась и бросилась прочь. Охотники на драконов смотрели ей вслед слегка озадаченно и недоуменно.
- Разве должны маленькие дети думать о таких сложных вещах? - изогнул брови Первый.
- Может, и нет, - тихонько с сомнением добавил Жизнелюб. И первый раз за этот вечер уголки его губ были печально опущены вниз. - Только, сдается мне, в чем-то она все же была права...
Глава 5. В которой Облако не знает, что сказать...
Главная площадь бурлила как котел. И шуму, и суеты, и людского гомона здесь было столько, что среди всего этого немудрено было и заблудиться, но Облако с настойчивым упорством шел к своей цели. 'Яблоко раздора', как ему сказали, разместило свою палатку где-то неподалеку, но где именно никто сказать не мог. Поэтому Облако обратился к иным советчикам, нежели простые зеваки. И с тех пор уже не обращал внимания ни на крики торговцев, ни на толчею вокруг.
Ловко пробираясь меж ног прохожих, он беззвучно перешептывался с камнями мостовой, уточняя у них дальнейший маршрут. И вот, наконец, они вывели его в одну из боковых улочек, где народу было поменьше, а земляные домики долинников жались друг к другу так тесно, что обычному человеку пришлось бы постараться, чтобы протиснуться мимо них. Пройдя эту улочку до конца, Облако оказался в небольшом закутке, где свободного пространства было ровно столько, чтобы вместить четырехместную палатку и костерок, на котором худой долговязый юноша с длинными рыжими, как морковка, волосами, наткнув на палочку, жарил сосиски. Одет он был почти как Вильям, только на его одежде было бесчисленное количество всяких ремешков, шнурочков и заклепок.
Услышав шаги, юноша поднял голову, и уставился на Облако.
Почти минуту они смотрели друг на друга и ни один не произносил ни слова. Наконец, Облако не выдержал:
- Э-ээ... м...м... Ты случайно не из группы 'Яблоко раздора'?
Юноша пожал плечами.
- Это значит, да? - уточнил Облако.
- Да, - ответил за мальчишку тоненький явно девчоночий голосок. - Только не жди, что он ответит. Честно, из него двух слов не вытянешь!
Облако с удивлением задрал голову, и только тут заметил на крыше домика прямо над палаткой девочку-долинницу. На крыше рос пышный куст желтой акации, среди ветвей которого, свесив тоненькие ножки вниз, и примостилась эта самая девочка. И какая же она была хорошенькая! Просто самая прелестная девочка, которую Облако когда-либо видел! У нее была крупная голова, веселый улыбающийся рот и большие светло-золотые глаза в обрамлении длинных зеленых ресниц. Волосы у девочки тоже были зеленые, спадали почти до пят и были заплетены в толстую косу.
- Ах! - Облако и не думал, что его сердце способно так биться. - Я... я... - вымолвил он, мучительно соображая, что бы такое ему сказать, чтобы девочка не ушла. Он ведь на самом деле отчаянно не хотел, чтобы она уходила! - Я ищу группу 'Яблоко раздора', - с трудом выговорил он.