Бабушкин Игорь Анатольевич : другие произведения.

Проза про заик

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  ИГОРЬ БАБУШКИН
  ЗЕРКАЛО ПАМЯТИ
  (О Военно-морском флоте, военно-морских врачах, и жизни, как таковой - от непосредственного свидетеля и без претензий на истину)
  
  В сердце бедном много зла
  Сожжено и перемолото.
  Наши души - зеркала,
  Отражающие золото...
  A. Белый
  
  Ты сидишь на вершине холма или где-то достаточно высоко -
  Так,чтобы перед глазами твоими не было ничего, кроме неба;
  Ты поддерживаешь своё сознание совершенно пустым.
  Гуань-Инь (образ Бодхисатвы сострадания)
  
  Day after day alone on the hill,
  The man with the foolish grin is keeping perfectly still,
  But nobody wants to know him,
  They can see that he's just a fool,
  And he never gives an answer,
  But the fool on the hill...
  "The Fool On The Hill" (Paul McCartney)
  
   * * *
  
   Я давал интервью (...) по поводу ненормативной лексики в моих произведениях.
   Надо было защитить мат, как единственное наше непроходящее национальное достояние.
   Я сказал, что у русских существует два языка. Один - на котором говорят, и другой - на котором всё время хотят говорить.
   Я сказал, что русский язык - язык молодой, и потому он все еще в движении.
   Он очень необязательный.
   Вот, например, английский язык - на первом месте подлежащее, потом сказуемое, далее обстоятельство места и прочее.
   В русском все может быть не так, не на тех местах, и подлежащее может стоять в конце, а глагола может вообще не быть, и роль сказуемого выполняет не поймешь что. Отсюда и недоумение, и необязательность.
   То есть при длительном пользовании русским языком у общающихся возникает усталость, и они начинают полагать, что раз уж они поговорили о деле и ощутили после этого некоторое недомогание, то его-то, дело, можно и вообще не делать, потому как разговор о деле - это уже само то самое дело и есть.
   То есть ответственных не найти.
   То есть нужен еще один язык - более конкретный.
   Это язык мата. Потому что если уж тебя послали, то не возникает сомнений в том, куда следует направить свои стопы.
   Можно, конечно, запретить мат, но у нас он выполняет роль предохранительного клапана.
   Хотите лишиться клапана, чтоб всё тут взлетело к едрене матери?
   Правильный ответ: нет.
   Тогда терпите...
  
   А. Покровский, писатель-подводник
  
  
  I
  
  СЛУЖБА И СОСЛУЖИВЦЫ
  БУДНИ И ПРАЗДНИКИ
  
  - Чем достигается любовь подводника к морю?
  - Созданием невыносимейших условий жизни и службы на берегу!
  Подводницкая истина
  
  
  УСТАЛАЯ ПОДЛОДКА
  (Подводницкая легенда)
  
   Совсем не секрет, что во времена разгула советской власти песни писались на заказ. Видимо, был такой заказ у нашей известной композиторши, приехавшей с супругом на Север писать песню о героических подводниках. Проникнуться, так сказать, темой...
   Какое-то время она прожила в бывшей столице флота, там, где базируются и подводные лодки. И всё-то ей на ум не шло, что бы эдакое написать-то? А тут и шепнули в политотделе нашей уважаемой на ушко, что вскоре раненько утречком из дальних морей будет лодка подводная возвращаться...
   Не поленилась знаменитость даже на рынок в Мурманск за цветами съездить. Решила, что уж раз такое событие, встретить подлодку надо по-людски, ну, как у нормальных принято...
  
   Утро выдалось на редкость пакостное, даже по северным меркам. Туман, пронизывающий холодный ветер с моря, моросящее низкое небо со всех сторон. Сыро, сумрачно. Короче, мерзопакостно!.. Ну, как всегда у нас на Севере...
   Минут за двадцать до ожидаемого прихода субмарины, на пустынном пирсе начали собираться заспанные и похмельные в основной своей массе личности в морской форме.
   Минут за пять до ожидаемой швартовки появились не менее невыспанные, еще более похмельные и мятые оркестранты с трубами и барабаном.
   Затем на пирс потянулись донельзя промасленные матросы швартовой команды в оранжевых спасательных жилетах.
   Наконец, подъехали черные "Волги" начальства...
   Зябко было на пирсе московской гостье. Руки, сжимавшие букет, совсем уж было закоченели, когда из тумана над Екатерининской гаванью, наконец, начал вырисовываться силуэт субмарины, заботливо опекаемой буксиром.
   Корпус лодки, мятый и ободранный, обильно украшали потеки ржавчины и продуктов жизнедеятельности морских птиц. В носу и в корме лодки выстроились нахохлившиеся и жалкие матросы швартовых команд. Прикованные к корпусу цепями швартовых поясов, они больше напоминали промокших дворовых псов. Шкрябнув по пирсу, субмарину бортом протянуло вдоль по нему, развернуло носом, и, несмотря на старания пыхтящего от натуги буксира, ей пришлось отойти назад, чтобы повторить швартовку. Мечущийся по мостику, небритый и насквозь промасленный, командир лодки неиствовал в мегафон:
   - В носу,.. ёб, ёб, ёб!
   - Швартовщики,.. мать вашу! - хватался за голову командир.
   - Ой,.. ой,.. вы,.. вы,.. ну куда, куда на х... вы это потащили...
   - Швартовщики... Да бляди вы, а не подводники! - взвывал он.
   - В корме ... ёб, ёб, ёб!
   - В носу...ёб...
   - В корме...ёб!..
   И вот тут сурово-затравленный взгляд подводного морского волка упал на непривычное цветное пятно на фоне черной морской формы.
   - А это что ещё за х-ня у вас там такая? - загремел над пирсами усиленный мегафоном хриплый голос. - Что это ещё за клумба растакая-разблядская? А ну-ка, убрать её к х...ям с-собачкиным! Какого хера... глаза ещё тут м-мозолит?..
   Наконец, спасительно заглушая мегафон, нестройно грянул запоздалый оркестр. С корпуса на пирс полетели бросательные концы. Швартовы2 туго обвили кнехты3, поставили трап. Появился традиционный жареный поросёнок...
   В образовавшейся суете так никто и не заметил, когда и куда делась композиторша с огромным букетом цветов. Букет нашли позже, на бортике пирса у кнехтов с носовыми швартовыми...
   А песня все же получилась...
   Хорошая...
   Правдивая...
   Спасибо и низкий вам поклон, Александра Николаевна!
  
   г. Полярный, 1982 г.
  
  
  ЧЕРЕЗ ПЕРЕБОРКУ
  
   В межотсечной переборке4 круглая дверь - люк в соседний отсек. Сама крышка люка даже внешне тяжеленная. Да и фактически - с непривычки нажимаешь на ручку защелки, и тянешь, тянешь её. Особенно если она открывается на себя. В автономке5 для вентиляции между отсеками, а в надводном положении при качке, двери ставят на стопора - массивные крюки, которые держат их в открытом положении. Поверх кольца люка по окружности идёт гребёнка, над ней на переборке шестерня, совпадающая зубцами с гребёнкой. От шестерни идёт длинная рукоятка. Всё вместе - кремальерный запор. По тревоге дверь герметично задраивают кремальерой - на подводной лодке каждый в своём отсеке борется за жизнь сам. В этом смысл подводной службы - когда жертвуют одним отсеком, чтобы спасти остальные. Для страховки в кольце переборочной двери сидит матрос, удерживая ручку кремальеры. Или в гребёнку затвора кладут гвоздь-двухсотку с аварийного щита, либо болтик, который для подобных целей всегда носит в кармане командир отсека. После этого никто извне переборочную дверь не отдраит - тоните, горите, короче - подыхайте там сами!..
   Пролезть через межотсечный люк - целая наука. Представьте себе: согнулся, одна нога в соседний отсек, рукой за скобу на люке, голову вниз, центр тяжести на свободное плечо, другую ногу как в барьерном беге проносишь над кольцом двери - уф-ф,.. ну и пошли дальше. Со временем начинаешь нырять в переборочные двери без помощи рук, не задумываясь, на автопилоте...
   Автономка спокойная... Сгоняли в Средиземное море, два с лишним месяца там порассекали, идём домой. По приходу, как обычно, спросят:
   - Где были-то? В Средиземке опять? Да-а, везёт вам!.. А то мы всё где-то возле Исландии двухузловым6 нарезаем...
   - А толку-то, - отвечаешь, - что в Средиземке! Мне что Исландия ваша, что Кипр - один хрен из-под воды ничего не видно! Одна радость - можно перед сном под душем поплескаться солёной забортной водичкой...
   Рубка изнутри за месяцы, проведенные под водой в тёплых морях, обрастает мерзкой и склизкой морской гадостью. После всплытия гадость эта дохнет и ещё с месяц смердит и воняет. Особенно после всплытия, когда все чувства обостряются до нетерпимости...
   Папа , он же Кэп, он же Командир нашего экипажа, габаритами напоминающий двухстворчатый платяной шкаф с антресолью, в автономке раздался ещё больше. И не мудрено - дальше второго отсека, где у нас ЦП - центральный пост, он никуда не ходит. А у себя в первом, где его каюта (2 на 2 метра) - куда пойдёшь дальше кают-компании (три шага) или гальюна7 (пять-шесть шагов)?
   Некоторые для борьбы с гиподинамией в свободное от вахты время накручивают по проходам километраж. Как маятник - туда семь-восемь шагов, и обратно...
   И так часами...
   Н-ну да, вот пошёл вам Папа по отсеку маршировать с песнЯми строевыми!..
   Щ-ща-азз!!!..
  
   ...Кэп суетливо мнётся возле переборки первого отсека. Небось, на ужин собрался. Доктор, уже отужинав, терпеливо ждёт его со стороны первого. Папа топчется с полминуты, наконец - эх, по-о-ошла нога. Садится на кольцо двери - одна нога в уже первом, другая ещё во втором. Наклонившись, просовывает в первый свою седую, огромную и породистую, как у сенбернара, голову. С покрасневшим от натуги лицом, устало крякает:
   - Г-г-хе-е-е-ть! - и для связки слов, - Б-б-ля-я-дь!..
   - Где, тр-щ командир? - искренне интересуется стоящий у переборки Доктор, которого это зрелище очевидно очень забавляет.
   - А? Что?.. Кто?.. - вертит головой Кэп, - А, это ты, Док!..
   - Везде!.. Везде они, Игорёчек! - внезапно горестно решает он...
  
   Средиземное море, 1983 г.
  
  
   ... И ЧТО ЭТО?
  
   Завод. Стоим в ремонте, и стоим фактически. Выпускают в море после окончания ремонта соседнюю лодку, все заводчане на ней. До нас никому нет дела...
   - Всё-всё-всё! Не хочу, не могу больше!.. Этим же летом в Питер, обратно в Академию8! Вот же подписался! - шипит и плюётся от злости Доктор после подъёма флага. - Не могу, не хочу больше это железо видеть! Ой же ёй - ёй!.. От одного запаха тошнит и воротит!..
   Восьмой год Доктор служит на лодке. Никого (или почти никого) из однокурсников на "железе"9 уже не осталось. Кто вернулся в Питер, кто в столице, а кто и вовсе уволился на "гражданку" ...
   - Провались всё пропадом! Поехать в Мурманск, что ли? Может, полегчает?..
   - А-а, действительно, поеду-ка я в Мурманск! - принимает Док окончательное решение...
   В плавказарме10, где на верхней - "царской" палубе каюта командира, Док быстро настучал на пишущей машинке командировочное предписание. Подписать и поставить печать нужно у командира.
   Дверь в его каюту приоткрыта...
   Тянет застоявшимся перегаром и табаком, французским одеколоном и хорошим кофе...
   - Разрешите, товарищ командир?.. - деликатно откашлявшись, Док заглядывает в каюту.
   - А? Ну?.. Что?.. Куда?.. А, это ты, Док!.. Чего тебе? - Кэп восседает за столом в своей любимой форме одежды - белая рубашка со щегольски повязанным галстуком, трусы, носки, ботинки. Явственно страдает после вчерашнего...
   - Чего тебе, Док? Давай скорее,.. дел много! - шторки на иллюминаторах задраены, в каюте полумрак. На полочке под иллюминатором включен маленький телевизор - ш-ш-ш-ш, на экране метель помех - передач ещё нет, слишком рано. Перед Кэпом здоровенная, синего стекла кружка, до краёв наполненная чем-то пенным. Кэп как не силится, не может оторвать от неё взгляд...
   - Ну,.. - он с трудом отрывает наконец глаза от вожделенного сосуда.
   - Вот! - кладёт перед ним Доктор командировочное удостоверение.
   - Где? - Кэп опять не может оторвать взгляд от кружки. - Это что?.. Это куда?..
   - Или зачем?.. - продолжает его мысль Доктор.
   - Да,.. а зачем? - теперь Кэп уже смотрит на синее стекло непрерывно.
   - Мозги проветрить, товарищ командир! - правдиво отвечает Док.
   - Мозги-и-и,.. - надолго задумывается командир, не отрывая взгляда от кружки, - А я чего?..
   - Подпишите и печать поставьте, - даёт установку Доктор и на всякий случай добавляет, - Пожалуйста...
   - А-а-а,.. ну, так бы сразу и сказал!.. - Кэп берёт со стола любимый "Паркер", с которым не расстаётся никогда, примеривается к строчке в командировочном.
   Взгляд вновь цепляет кружку синего стекла...
   Усилием воли Кэп переводит взгляд снова на командировочный, затем опять на кружку...
   - Эх, да что же это! - он аккуратно кладёт "Паркер" на место, хватает кружку, нюхает пену, внимательно разглядывает содержимое на просвет. - Док, представляешь, я вот сижу-сижу и всё утро думаю, и чего это у меня такое?
   - Хлю-ю-ю-у-уп! - решительно вливает он себе в рот половину содержимого кружки...
   С полминуты прислушивается к ощущениям, довольно крякает и делает "удивлённое" лицо, - Пиво! Представляешь, Док, пиво!!! Так куда, ты говоришь, собрался (начинает ёрзать и суетиться), в Мурманск? В Мурманск - это хорошо, там это... тоже... пиво!
   - Так, - лихо подмахивает командировочное, шлёпает печатью. - Всё! Езжай уже, только не зависай там, смотри мне!
   Снова берётся за кружку, опрокидывает остатки в рот, вновь "искренне" удивляется: - Нет, ты понимаешь!.. Надо же, пиво!!!
  
  г. Вьюжный, СРЗ "Нерпа", 1987 г.
  
  
  МУР-МУР-МУР...
  (Продолжение)
  
   Место действия - там же.
   Действующие лица и исполнители - те же.
   Время действия - утро, аналогичное предыдущему...
  
   Доктор: с очередным командировочным (в этот раз действительно по делу).
   Кэп: несколько свежее (видимо, утром успел отведать пива без свидетелей).
   Форма одежды: неизменно-любимая (белая рубашка с галстуком, трусы, носки, ботинки).
   Оживлённо болтает по телефону, пытаясь придать баритону бархатный оттенок, но с бодуна получается не очень...
  
   - Мусенька, мур-мур-мур... - замечает на пороге каюты Доктора, - Гм,.. ты,.. чего это... - зажимает ладонью телефонную трубку, делает страшные глаза: - Б-б-дь!!! Н-н-у-у? Чего?.. Опять?.. Припёрся тут... с утра пораньше... Какого тебе х....я надо? - рычит он.
   - Вы же сами сказали - в Гремиху11 ехать. Командировочный подпишите, - протягивает ему бланк Доктор.
   - Что?.. Ну какая ещё Гремиха? Разъездились, куда ни попадя! А я тут мудохаюсь один за всех! На хер все ваши Гремихи! - Кэп щелчком отбрасывает бланк командировочного обратно.
   - А-а... Да-а... - после непродолжительной паузы он вдруг вспоминает о своём приказании и ворчит, морщась, как от зубной боли. - Давай сюда, что стоишь?
   - ...Мур-мур-мур, - продолжает Кэп в телефонную трубку, - Мусенька, это я не тебе, это мой доктор на минутку зашёл...
   Зажимает трубку ладонью, делает глаза ещё страшнее: - Бл-дь!!! Только попробуй там зависнуть! За два дня, от парохода до парохода всё на хер сделать и мухой обратно! Понял? Му-хой!!! - орёт он шёпотом.
   - Мур-мур-мур, - снова в телефон, - Да, мусенька, сейчас уже освобожусь! Вечером? Конечно, мы с тобой вечером... - осекается он, Доктор ещё не ушёл.
   - Ну, бл-дь! Ну, какого ещё х...я тебе надо! - Кэп забывает прикрыть трубку, - Нет-нет, я не тебе, мусенька, это я с Игорёчком, с доктором моим!
   - Ой-ой-ой! Бляди-и-и какие, ну все, все бляди! - зажав ладонью трубку стучит ей по столу, - Ты уе...шь когда нибудь или я тебя убью, а потом рапортом доложу!
   - Мур-мур-мур, - снова в телефон, - Нет, мусенька, это я случайно трубку уронил!
   - Печать! - шёпотом говорит Доктор, - Печать же надо поставить, товарищ командир...
   - Печать?!.. На жопу тебе печать! Две тебе печати - на каждую половинку! - рычит Кэп, шлёпая печатью всё-же по командировочному, - П...дуй отсюда, пока цел! Всё! Целую! Счастливого пути! - бросает он вдогонку.
   - Мур-мур-мур ... - несётся вслед Доктору из приоткрытой двери командирской каюты...
  
  г.Вьюжный, СРЗ "Нерпа", 1989 г.
  
  
  АХТУНГ, ГЕНОССЕ ХРОМАЙКИН...
  
   - Ахтунг, ахтунг! Геноссе Хромайкин!.. - возбуждённо кричит в микрофон ЗПС (аппаратуры звукоподводной связи) начальник штаба дивизии, Вова-Ника...
   По обыкновению, чтобы не путать одного с другим, всем однофамильцам в дивизии давалось отличительное прозвище (и не всегда лицеприятное!). Был ещё один однофамилец и тёзка начальника штаба, механик Вова-Красный. Рожа от неумеренного употребления горячительного у Красного действительно имела стойкий помидорный оттенок - отсюда и прозвище...
   Два атомохода отрабатывали упражнение - слежение и уход от него. Причём слежение отрабатывал экипаж Хромайкина, соответственно наш экипаж изображал уход от него. Как было принято в то время, все элементы упражнения заранее согласовывались - не случилось бы чего. Мы - туда, вы - сюда. Ясное дело - недобдеть намного хуже, чем перебздеть... Однако после выполнения обязательных взаимных галсов12, когда для отчёта Хромайкин изобразил слежение, а мы - уход от него, командиры незаметно увлеклись и заигрались. Наш командир, Папа, подстрекаемый В.В., попытался действительно оторваться от слежения, а Хромайкин уже серьёзно вцепился нам в "хвост".
   - Ну ты... Генка, вот же гад! Ты смотри, что учиняет! - возмущался Кэп, - Ну да, не стряхнуть его никак!..
   - Э-э-э... Ладно, смотрите, показываю свой коронный приём отрыва! - выдохнул почти чистым спиртом Вова-Ника, - Пульт13, обороты - самый полный! Через каждую минуту убавлять по десять оборотов!
   Лодка, дрогнув быстро начала набирать скорость. Корму атомоходов нашего проекта на больших ходах начинает трясти и мотать из стороны в сторону. Появляется ощущение, что лодка машет кормовыми стабилизаторами14 как плавниками, стараясь идти так быстро, как от неё хотят. Трясёт как в телеге по булыжной мостовой. А тут неожиданно плавно и едва ощутимо начинаем сбавлять ход - для нас это непривычно, наш Кэп обычно гоняет скачками. Пролетели несколько миль максимальными оборотами, сбросили ход - и крутимся на месте, слушаем вокруг. Снова подскочили в направлении подозрительного шума - снова слушаем. А тут как-то очень уж плавненько тормозимся...
   - Боцман15! - неожиданно вопит начальник штаба, - Лево руля, циркуляция на 180 градусов! На пульте - стоп ход!
   Лодка, описав крутой вираж, замирает на месте без хода. Папа , до этого скептически следивший за происходящим, хлопает себя по лбу:
   - "Понял, я всё понял, Владимир Владимирович! Они же и не въехали, что это мы ходы так плавно сбавляем, они решили, что мы наоборот - обороты наращиваем, пытаемся уйти от них на скорости!"
   - А!.. А!.. Ну, дошло теперь! - В.В. довольно потирает ладошки, - И что нам скажут акустики?..
   - Чётко слышим, идёт на нас по пеленгу... - не раздумывая отвечали из рубки гидроакустиков.
   - Вот и славненько, на таких ходах они вообще ничего не услышат! Подождём немного! - удовлетворению В.В. нет предела - приём сработал...
   Грохоча как товарный поезд, где-то высоко над нами пролетает растерянный хромайкинский пароход16. Точно, на всех парах они ни черта не слышат!
   - Боцман, доверни-ка за ними, сейчас будем хулиганить!
   - Ля-ля-ля!.. Вова-Ника от возбуждения исполняет на месте ритуальный танец индейцев майя, - Акустики, что у вас?
   - Застопорили ход, стоят по пеленгу17... Слушают, наверное! - доложили акустики.
   - А-а-га!.. А ну-ка, дайте по ним "посылку"! - повернулся к Кэпу В.В., - Смотри, как сейчас запрыгают!
   "Посылка" - очень мощный акустический сигнал под водой. "Посылка" - это очень серьёзная и опасная штука! По времени возвращения эха от предмета, в направлении которого даётся сигнал, определяется дистанция до него. В боевых условиях сразу вслед за посылкой вылетает в цель торпеда...
   - Пинь-нь-нь - зазвенев на пол-моря лопнувшей струной, полетел сигнал...
   - О!.. О!.. Видал, видал, как задёргались! - возбуждённо подпрыгивает В.В. - Акустики, а ну-ка заведите мне ЗПС (см.выше), я с ними сейчас поговорю! А то заигрался Генка, притворился супостатом каким-то нерусским-несоветским!.. Ща мы научим его, как Родину любить!..
   - Ахтунг, ахтунг!.. Геноссе Хромайкин! - с интонациями Левитана торжественно заорал в микрофон В.В., - Говорит начальник штаба Н-ской дивизии с борта советского многоцелевого18 атомохода! Вот ведь какое дело, геноссе Хромайкин... Настал тебе, Гена, ПИЗДОХЕН ШВАРЦ!!!...
  
   Припев, бля!..
  
  Гремиха, 1984 г.
  
  
  АТЛАНТИКА. БАННЫЙ ДЕНЬ...
  
   Доктор не спеша двигался по Гороховой (Дзержинского) в сторону Адмиралтейства. На Герцена он планировал свернуть к авиакассам. Отпуск подходил к концу, надо было позаботиться об обратном билете. Собственно, до Архангельска-то билет уже был. А теперь вот нужно было выкупить билет до Новой Земли. В силу ряда причин ему пришлось после девяти лет, проведённых в должности начальника медицинской службы атомной подлодки, продолжить службу в Новоземельском госпитале. Хорошо, что там. До этого предлагали или Забайкалье, или Приморье, или вообще Камчатку...
   Док тогда возмутился: "А что, западнее Урала предложить нечего?"
   Кадровики "смущенно" пожимали плечами - мол, ничего нет, извини! Выручил бывший сослуживец, назначенный начмедом Новоземельского полигона, предложил должность в поликлинике. Со скрипом, но кадровики в итоге согласились, а через три месяца, уже на Новой Земле, Дока перевели из поликлиники в госпиталь, где ему и предстояло прослужить пять лет...
   По другой стороне Гороховой в противоположную сторону вперевалочку шествовал грузный капитан первого ранга, с портфелем и в очках. Сразу видно, что это или преподаватель, или учёный, но никак не строевой офицер - слишком сутулая спина и мешком висящая, мятая форма. Док, только мельком взглянув на него, сразу почувствовал, что знает его, что они знакомы, но вот кто это именно - никак было не вспомнить. Питер - морской город, основные военно-морские училища находятся именно здесь. Бывая в отпусках или командировках, Док часто встречал бывших сослуживцев...
   Капраз19, почувствовав на себе взгляд, тоже поднял голову, близоруко щуря глаза уставился через улицу на Доктора. Узнали друг-друга они пожалуй, одновременно...
   - Док,.. неужто,.. ну едрён ты айболит!.. - раскинув в стороны руки, заорал капраз.
   - Славка!.. Да я это, я! - рванулся к нему через улицу Доктор.
   - Господи, сколько не виделись-то? Лет десять, так, Док! Или больше?... - тискал его Славка Хмурый...
   С экипажем, в котором служил Славка, Доктор ходил прикомандированным в первую свою, ещё лейтенантскую автономку. А Хмурый сразу после неё перевёлся в одно из питерских военно-морских училищ преподавателем. Защитил сначала кандидатскую, затем докторскую диссертации, а со временем стал профессором и заместителем начальника кафедры...
   - Док, пойдём посидим хоть где-нибудь, поговорим! - повертел Слава головой, - Вон, в "Вислу" давай зайдём, столько не виделись!
   В маленьком, уютном кафе выпили по рюмке и болтали не умолкая - действительно, за десять с лишним лет сколько воды утекло...
  - Да-а-а... - вздохнул Славик, - А ты помнишь, как мы с тобой...
  
   ...В автономках по субботам святой день - большая помывка. В душевой два рожка, поэтому моются сменами, парами, по графику и быстренько - пятнадцать минут на заход. Иначе всем не успеть. Доктор в паре со Славой. Бодренько намыливаясь, они плескались под струями горячей воды, когда Доктор вдруг заметил, что на выложенном плиткой полу скапливается что-то уж слишком много мыльной воды...
   - Ну ё-моё, что там за мусор, пакет полиэтиленовый, что-ли кто бросил! - Док ожесточённо зашаркал ногой по решётке шпигата для стока воды, пока до него не дошло, что воды в душевой становится с каждой секундой неизмеримо больше, чем её выливается из рожков.
   - Слава, вода!.. - заорал Док.
   Славик, повторно намыливая голову, мурлыкал себе что-то под нос, не слыша его.
   - Слава, - толкнул его в плечо Доктор, - Смотри, из шпигата вода20 прёт!
   - Ну правильно, вода!.. Мы же её льём... Наверное, засорился?.. - ход его инженерных мыслей поначалу соответствовал докторскому. Слава тоже пошваркал ногой по шпигатине.
   - Док, - поднял он на него испуганные глаза, - Из шпигатины, снизу вода-то прёт!
   - Ну,.. дошло наконец!.. - Доктор, метнувшись к двери, подтянул кремальеру21, уплотняя её - воды уже набралось выше комингса (т.е. высокого порожка). Теперь дверь открывать было опасно - через узкий проход напротив душевой располагается высоковольтный электрический щит. И они оба знали, что попади на него вода - после короткого замыкания в щите пожара в отсеке не миновать...
   А вода быстро продолжала прибывать, и теперь её было почти по колено. Док, привлекая внимание начал барабанить по металлу двери кулаком, затем чтобы было слышнее - мыльницей. В перерывах между стуками слушали - не подошел ли кто, крепко придерживая кремальерную ручку - чтобы ненароком не открыли дверь. Наконец, лязгнула задвижка смежного с душевой гальюна - кто-то туда зашёл...
   Уровень воды в душевой поднялся до середины бедер, теперь она была значительно прохладнее - значит уже точно забортная...
   - Эй, там, в гальюне! - заорали они, барабаня теперь в смежную переборку.
   - Чо? Хто ето стучит? - донёсся приглушенный голос из гальюна.
   - Бросай всё, мудила! Бегом, найди командира отсека, забортная вода из шпигата в душевую поступает! Тревогу играйте! - снова заорали Док с напарником по несчастью.
   - А-а-а... Щас... Поссу только... - донеслось из-за переборки.
   - Я тебе уроду поссу, всю оставшуюся жизнь только и будешь делать, что ссать! - свирепо заорал Славка, стоя на решетке шпигата, чтобы хоть как-то замедлить поступление воды, - Козинец, это ты, что ли? - узнал он голос одного из молодых матросов.
   - Ну да, я... А ето хто?.. Тр-щ капитан-лейтенант, а ето чо-ли вы?.. - наконец испугался Козинец, но выбегать из гальюна и искать командира отсека даже и не подумал.
   - Козинец,.. маму твою... Бегом выполнять! - взвыл Слава.
   - Ща-ас, иду... - звякнула задвижка гальюнной двери, протопали шаги по трапу22 на верхнюю палубу, где находились жилые каюты - где-то там должен был быть Митя Конечный, командир отсека. Время, казалось, тянулось бесконечно. Наконец по трапу снова затопали шаги, кремальерная ручка ощутимо дёрнулась:
   - Эй, ну!.. Вы чего,.. кто там держит! - раздался Митькин голос из-за двери.
   Воды в душевой набралось было уже по пояс...
   - Митька, из грязнухи вода забортная поступает через шпигат! У трюмачей, наверное, клапан забортный сорвало!.. Или еще что... Звони в центральный, пусть тревогу играют! - прокричал Славик через дверь, - У нас воды уже выше пояса!..
   - Ий-ёё... Понял! - затрещала ручка вызова на телефоне, Митька сразу врубился, - Центральный - шестой! Поступление воды через грязнуху в душевую шестого отсека!
   - Дзынь-дзынь-дзынь-дзынь-дзынь, - захлебнулся сигнал тревоги. По верхней палубе, по трапу просыпались частые шаги - народ рванул на боевые посты. Вода уверенно подбиралась к подмышкам. Доктор с тоской посмотрел на низкий подволок23 душевой: - "Эх, жизнь... Если что, хи-хи... и не поплаваем... Глупо-то как!.." - мелькнула мысль.
   - "Аварийная тревога, поступление воды в душевую шестого отсека"! - раздался по трансляции голос командира, - "Всплываем на перископную глубину24, осматриваться в отсеках"!
   Лодка дрогнула, дружно стукнули аварийные захлопки ЦГБ (цистерн главного балласта, за счёт которых происходит погружение и всплытие), уровень воды в душевой сместился к корме - лодка быстро всплывала...
   Как выяснилось позже, на мнемосхеме25 общекорабельного пульта систем живучести не загорелся сигнал закрытия клапана трубопровода ("залип" датчик), по которому грязная вода стекает в одноименную цистерну (из "грязнухи" по заполнению её содержимое выдувается сжатым воздухом за борт), когда трюмные собрались выдуть за борт заполненную "грязнуху". Клапан остался открытым, но заодно оказался открытым и клапан на забортной трубе, через которую содержимое выдувается за борт. Вахтенный на пульте, подождав сигнал о закрытии клапана на приводящем трубопроводе, через некоторое время отвлёкся, на время забыв о нём. А в это время давление забортной воды, вытеснив содержимое "грязнухи" обратно в душевую, начало гнать туда уже и океанскую водичку...
   Всхлюпнули помпы26, откачивая воду. Уровень её быстро снижался, пока душевая окончательно не осушилась...
   - Ну, что? Как вы там? - заорал под дверью Митька, - Открывать-то можно?
   - Открывай... Чего уж там!.. - затравленно выдохнули Док со Славой.
   Митька распахнул дверь. На рыбинах (деревянных решетках) по уши в грязной мыльной пене сидели Доктор со Славиком...
   - Х-х-а!.. Ёё... Ну что, бля,.. с лёгким паром! - возбуждённо заорал командир отсека, - Кайфуете? И попарились, и в Атлантике искупались! Во перцы, бля,.. я аж завидую!..
   - Слышь, Митька, а ведь как хорошо, что сегодня банный день! - неожиданно проговорил Славик.
   - Не понял! - присел на корточки растерявшийся Митька, - Чего хорошего-то, Слав?.. Слышь, Док?.. Чуть вы, бля, не утонули, а он - хорошо, что банный день!..
   - Чего тебе непонятно? - устало пояснил Славик, - Хорошо, говорю, что сегодня банный день - в "грязнухе" была только вода мыльная!..
   - А иначе, Митя, в говне мы бы утонули...
   - Ферштейн зи27?
  
   Атлантика, 1983 г.
  
  
  Мне Маркса жаль, его наследство
  Упало в русскую постель,
  Где цель оправдывала средства,
  А средства обосрали цель!
  И. Губерман
  
   И ПУСТЬ ЗНАЮТ!..
  
   Что немало достаёт в автономках - отсутствие информации. Газет, естественно, нет. Радио и телевидение недосягаемы. Приходящие на сеансах связи28 "дадзыбао" от политорганов о ходе посевной или уборочной кроме тоски и приступов зубной боли других эмоций не вызывают. Хотя однажды, когда гидроакустики в течении нескольких дней не могли классифицировать жуткие грохочущие звуки с поверхности, всё расставила на свои места единственная строчка в полученной политинформации: "Американский линкор "Нью-Джерси" начал обстрелы горных районов Ливана".
   - А-а-а,.. - сказали гидроакустики, - Ну... Вон оно как!..
   Теперь всем стало ясно, в каком именно районе Средиземки мы находимся...
  
   Доктор, движимый здоровым детским любопытством, страдал от отсутствия информации не меньше других. Этот пробел он скрашивал тем, что мог то потихоньку взглянуть на карту с прокладкой курса у штурманов, то перехватить мичмана Валерку Мамалаева, когда тот после сеанса связи нёс папку с расшифровками радиограмм на ознакомление командиру. Все новости Валерка обычно успевал шепнуть Доктору, который с якобы беззаботным видом прогуливался по средней палубе...
   В этот раз Валерка, выскочив из радиорубки, только отмахнулся от Доктора красной папкой с бланками радиограмм.
   - Мамай, куда!.. Стой, гадюка, стой,.. говорят тебе! - зашипел ему вслед Док, но с вытаращенными глазами тот вспугнутым лосем уже поскакал на доклад. Подождав для приличия с десяток минут, Доктор отправился на разведку самостоятельно, окончательно заинтригованный происходящим. С деланно безразличным видом он прошмыгнул в штурманскую рубку в надежде удовлетворить любопытство. Нависшие над автопрокладчиком29 штурман и Кэп одновременно оглянулись...
   "Побережье Франции от... до... " - успел прочитать на оглавлении карты Доктор.
   - Док, ты чего? - вытаращился на него Кэп.
   - Да... вот,.. зашёл... Провери-ить это,.. санитарное состояние,.. - попытался отшутиться тот.
   - Нашёл время... Док, а не пошёл бы!.. - недобро буркнул Кэп, отвернувшись к карте. - Брысь! Не до тебя!..
   Штурман, перехвативший недоумённый взгляд Доктора, чуть пожал плечами, скорчил страшную рожу и, показав глазами на широченную командирскую спину, также чуть заметно покачал головой, - "Не лезь,.. Папа не в духе!"
   - Прошу прощения, т-рщ командир,.. - Док пробкой выскочил из рубки.
   - Блин!.. Что происходит-то? - развёл он руками в центральном посту, - "Нью-Джерси" торпедировать собираемся, что ли? Тогда Франция здесь причём?
   - Гриш, - обратился он к Механику, вальяжно развалившемуся в кресле вахтенного инженера30, - мы это и кудой-то так помчались?
   Лодка ощутимо набирала ход...
   - А-а,.. тудой... до Хранции етой и помчались, - деланно небрежно потянулся Мех, - до ей, родимой!
   - Док, - возбуждённо зашептал он, наклонившись, - завтра к утру уже курить будем, представляешь!
   - Да ты что! Не понял, Гриша! - удивился Док, - Где это ты курить-то собрался? Всплывать, что-ли будем?
   К слову, пароходы нашего проекта изначально проектировались без курилки. Или не додумали чего товарищи проектанты, либо сами некурящие были. Посему, как только задраивалась крышка верхнего рубочного люка, все сто с лишним человек экипажа резко и беспощадно бросали курить. Атомоходы в автономках всплывают крайне редко - вопросы скрытности соблюдаются неукоснительно. Среди курцов автономки оцениваются по количеству всплытий, когда набившиеся в рубку, как селёдки в бочке подводники, высмаливают по полпачки сигарет за 15 - 20 минут.
   - Ну и автономка же была говнючая - так ни разу и не покурили! - звучит в противном случае...
   - Так что, всплывать будем? - непонимающе таращился Док, - А причём тут Франция-то?..
   - Ой!.. - втянул он голову в плечи от неожиданности. Тихонько вышедший из штурманской рубки Кэп легко щелкнул его по макушке.
   - А будем демонстрировать французам советскую военную мощь, Доктор! - Кэп ещё раз легонько щёлкнул его, теперь уже по лбу, - Понял, балда ты наша... невоенная... Некомбатант, понимаешь! Извини, что я матом!..
  
   Утром действительно сыграли тревогу: "По местам стоять к всплытию в надводное положение" - пролевитанил по трансляции обычно косноязычный Мех.
   - Ур-р-ра! - дружно заорали в отсеках, - Курить будем!!!
   Доктор, за полчаса до всплытия уже околачивающийся в центральном, был в полной готовности: - "канадка" (меховая куртка с кожаным верхом), белые нитяные перчатки, пилотка с вышитым золотистым дельфинчиком, тёмные итальянские очки-капельки. В таком облачении они с Химиком обычно и поднимались курить в рубку. "По умолчанию" Доктору позволялось подниматься наверх после всплытия лодки в надводное положение одним из первых. Слишком уж давно он служил на лодке, его предшественники после пяти-шести лет в "прочном корпусе" всеми правдами и неправдами старались уйти на береговые должности. Были и другие заслуги, позволявшие ему иметь такие привилегии не только в своём экипаже, но и во всех других. А за время службы, в морях он побывал на всех атомоходах и со всеми экипажами дивизии, в которой служил...
   Лобастая чёрная туша атомохода со стремительно-обтекаемой небольшой рубкой покоилась на лазурной глади Средиземки. Вдалеке, в утренней дымке проглядывалось побережье...
  
   - Так!.. Ну, и где эта ваша Франция вонючая?.. - Док, поднявшийся на мостик31, деланно неторопливо закурил, тут же закашлявшись. В голове сразу зашумело - всё-таки первая сигарета за полтора месяца...
   - Это что, она и есть? Ну, прямо как в том старом еврейском анекдоте: "И что это же все говорят: Париж, Париж... Это же как далеко от Бердичева?
   - Да верст двести будет...
   - Фи,.. какая же дырища!.."
   На мостике дружно заржали. Док очень точно обрисовал ситуацию. Франция, точнее, её побережье не представляли собой ну ничего необычного... Ну, берег, ну холмы какие-то в дымке зелёные. Радовало другое - светило уже высоко поднявшееся над горизонтом солнышко, было тепло, на море почти полный штиль...
   А в автономку уходили в разгар полярной ночи, из продуваемой всеми ветрами и занесённой снегами метельной Гремихи...
   А тут - середина февраля и такая лепота! Да-а...
   После многих недель пребывания в замкнутом объёме, глаза, кажется, сами разбегаются в стороны: если пользоваться медицинской терминологией, случается расходящееся косоглазие.
   - Да-а... - почти простонал Док, - А вода-то, глядите, какая голубая!
   - Да-а... - протянули за ним все, кто находился на мостике, зачарованные лазурью морских далей.
   Носовая оконечность циркулирующей малым ходом лодки казалась хрустальной от плавно набегающих на неё волн. То справа, то слева от рубки из воды упруго вылетали забавляющиеся дельфины. Поднырнув под лодку, они вновь и вновь выпрыгивали уже с противоположной стороны, играя литыми мышцами и проносясь после прыжка под поверхностью в облаке воздушных пузырьков живыми торпедами...
   К полудню стало совсем жарко - корпус пообсох, только кое-где в щелях остались лужицы влаги. Поставили леера32 вдоль надстройки. Народ, свободный от вахты потянулся наверх. Собирались кучками, курили, лениво переговариваясь. Сидели, бродили вразвалочку, валялись, распластавшись на резине33 надстройки, млея на солнышке. Видок у всех отчаянный - знаменитые разовые голубые подводницкие трусы с кармашком на заднице и неизбежным желтым пятном спереди, по-разбойничьи повязанное на голове полотенце, животик от малоподвижного образа жизни, тонкие кривые волосатенькие ножки... И бледная, желтовато-синюшная кожа...
   Док на мостике тоже успел заголиться, последовательно освободившись от "канадки", эрбэшной курточки, майки-разухи, оставив на голове пилотку, сосредоточенно соображая, не погорячился ли. После полученного несколько лет назад радиационного ожога рук, головы и шеи, на солнышке открытые участки "сгорали" моментально, вызывая мучительный зуд. Посомневавшись, он с сожалением натянул-таки курточку на голое тело - не так жарко будет, но руки и шея прикрыты...
   - Слышь, Ёжик, - лениво потянувшись в нагрудный карман за очередной, и уже успевшей надоесть, сигаретой, насмешливо протянул Док, - Это ты чего с пистолем-то выполз? А в карманы чего понапихал, патронов? Никак воевать запасся?
   - Да не-е, - серьёзно потянул Особист34, опоясанный ремнём с кобурой. Умостившись на срезе ниши мостика и озабоченно поглядывая вниз на надстройку, где копошился подводницкий народ, он тихонько буркнул, - Гранаты это... Противодиверсионные...
   И действительно, вытянув из кармана кончик запала гранаты, продемонстрировал его ошалевшему от неожиданности Доктору.
   - Ты... На кой они тебе? - растерялся тот, - Рыбу глушить собрался, что-ли?
   - Ага, её самую, рыбу... - легко согласился Особист, - Вдруг какой балбес надумает к берегу рвануть! Вдруг во Францию кому-то приспичит?
   - И-и... это-о-о... Так ты что, реально будешь стрелять... или гранаты бросать? - ещё больше растерялся Док, - В кого это?.. В того, кто вместе с тобой месяцами в отсеках парится?
   - Ну-у... - подрастерялся уже и Особист, - Ну,.. это же... последнее средство! На крайний случай... Так положено...
   - Док, отстань! - буркнул, приоткрыв глаз млеющий на солнышке Кэп, - А то ты у нас не такой живодёр! Скальпелем вон как шашкой... направо-налево... Живым людям зубы дерёшь!..
   - Да я... Да, тр-щ командир!.. Я же... с обезболиванием... - задохнулся от негодования Док, - Сравнили тоже!..
   - Кстати, т-рщ командир, жарко на солнце, вы хоть "канадку"-то снимите! - он вдруг заметил, что Кэп сидит на мостике в застёгнутой почти до горла меховой куртке, водолазном свитере и надвинутой на глаза порыжевшей зимней шапке с зелёным от соли шитым "крабом".
   - А-ай... Отста-ань!.. - отмахнулся командир, отвлекаясь к штурману, - Так ну и что, что там дальше-то было?..
   Отобедав, Док снова поднялся на мостик. Солнце поднялось ещё выше и стояло почти в зените. Стало откровенно жарко. В почтительном отдалении, ближе к берегу, болтался на лёгкой волне небольшой катерок с французским флажком на корме. Палубу катерка облепили серьёзные дядьки с фотоаппаратами, оснащенными чуть-ли не метровыми телеобъективами. Отобедавший раньше Кэп сидел на мостике с сигареткой в зубах, щуря глаза от дыма.
   - Видал, Док, разведка как запрыгала! - кивнул он на катерок, - Плёнки небось уже не один километр наснимали, никак бедолаги не успокоятся!
   Из-под кэповской зимней шапки стекали обильные струи пота, а его физиономия - красная и распаренная не на шутку...
   - Т-рщ командир, ну вы разденьтесь хоть немного! Прямо как из бани! Себя пожалейте, чего страдать! - умоляюще протянул Доктор.
   - Ы-ы-ы,.. отстань! - Кэп, скривившись, как от зубной боли, прильнул к биноклю, - Смотри, старпом, а это там что ещё за х...ня какая-то движется?..
   Отцы-командиры прилипли к биноклям. Действительно, со стороны берега параллельным курсом двигалась белоснежная точка. Через полчасика эта "какая-то х...ня" приблизилась, стали различимы стремительные обводы шикарной прогулочной яхты, блестящей на солнце как новогодняя игрушка. Над яхтой грохотала ритмичная музыка, внезапно замолчавшая в тот момент, когда яхта поравнялась с нашим атомоходом. На палубу яхты высыпала толпа репортёров с микрофонами и операторов с камерами на плечах, дружно направивших объективы в нашу сторону. Репортёры что-то возбужденно лопотали в микрофоны и оживлённо жестикулировали, указывая в сторону распластавшейся на поверхности субмарины с развевающимся над рубкой сине-белым звёздно-серпасто-молоткастым флагом.
   На корпусе оживились...
   - И-и-и-и... Р-раз!!!
   Толпа в голубых трусах дружно показала французам энергично согнутой в локте рукой с оттопыренным средним пальцем, интернациональный жест, выражающий общее мнение советских подводников по поводу и всей ихней Франции, и этого НАТО, и американского империализма и международного сионизма...
   - Вот пусть сейчас только хоть одна падла попробует им голую жопу показать, урою на месте!!! - завопил с мостика невесть откуда нарисовавшийся Замполит...
   - Да ладно, Михалыч, пусть бы и показали, что тебе! - возбуждённо заёрзал Кэп, которого происходящее очевидно развлекало.
   Зимнюю, порыжевшую от времени шапку с зелёным от соли шитым военно-морским "крабом", он наконец-то сдвинул на затылок. Помогало слабо, поскольку из под неё на лицо стекали уже ручьи пота, которые он ежеминутно смахивал.
   Т-рщ команди-ир! - в голос взмолился Док, - Да ну разденьтесь же вы! Тепловой удар хватит, что я делать буду? Мне же вниз эти ваши сто двадцать килограммов, умереть - не опустить, если что случится!
   - Доктор,.. какая же ты б-дь,.. Пилюлькин ты херов!.. - заметался по мостику командир, отыскивая предмет потяжелее, - Как ты мне настое...ал-то за целый день!!!
   - Или ты съе...шь отсюда немедленно, или я за себя не ручаюсь! - оглушающе заорал он в тангенту подвернувшегося под руку мегафона, - Эй, кто-нибудь, уберите его пока за борт не выкинул!!! Будет в кого гранаты бросать!!!
   - Ну!? - продолжал он орать в мегафон, вскочив на рубку и выпрямившись в почти своих два метра, в сторону белоснежной красавицы яхты, облепленной репортёрами, - Вот уже вам, блядям,.. племя лягушачье! Ну-ка, какого хера вытаращились! А ну, съе...ли быстренько!!! - Кэп продемонстрировал французам свой кулак размером со средний кочан капусты.
   Яхта, подстёгнутая собственным буруном, вскипевшим за кормой, мгновенно отвалила в сторону берега...
   - А-а, что,.. зассали!!! Ну вот,.. все видели!!! А тут Доктор, б-дь такая, пристал: разденься, да разденься!!! - смахнув со лба очередную струю пота возбуждённо загрохотал в мегафон Кэп, обращаясь к собравшимся на надстройке, - Ага, щ-ща-ас, разделся!!! Пусть знают,.. гур-рманы сраные,.. с кем дело имеют!!! Гы-гы-гы!!!...
  
   Отряд боевых кораблей ВМС Франции во главе с авианосцем "Клемансо" в район побережья Ливана в итоге так и не вышел...
  
   Средиземное море, 1983 г.
  
  
  АВТОГРАФ
  
   - Т-щ командир, т-щ командир! - бегает за Кэпом лейтенант-минерёнок со стопкой бумаг в руках, - Т-щ командир,.. т-щ команди-и-ир!
   - Ну-у,.. - лениво бросает тот через плечо, - и чего тебе, дитя?..
   - Т-щ командир, так заявка же!.. Склад через час закроют!.. - Минерёнок затравленно таращится на верхнюю пуговицу командирской шинели, - Если до завтра не получим, как в море идти?
   - И?.. - Кэпу не до лейтенанта, он усиленно что-то вспомнает, - А я-то чего?..
   - Ну, это... Подпишите... вот... заявку... Вот тут... - плачущим голосом тянет Минерёнок.
   - А!.. О!.. Точно!.. - внезапно хлопает себя по лбу Кэп, наконец, вспомнив что-то своё. Разворачивается и резво мчится в сторону кабинета...
   Минерёнок с бумагами обалдело глядит ему вслед...
   Минут через десять-двадцать ситуация повторяется.
   Кэп, балетной походкой, заложив руки за спину и выпятив вперёд то, что он опрометчиво считает грудью, шествует по коридору казармы. За ним на цыпочках крадётся Минерёнок:
   - Т-щ командир, т-щ команди-и-ир! - полушёпотом пытается он привлечь кэповское внимание.
   - Это что.., это опять!.. Ай, да погоди-ж ты! Не до тебя сейчас... - отмахивается от него командир и развернувшись на пятках вальяжно возвращается в свой кабинет...
   Ещё через десяток минут вздрюченный своим командиром БЧ-3, Минёром (...лейтенант, бля, просто детский сад какой-то, младшая группа,.. ну почему же тебе ничего доверить-то нельзя?!), и обалдевший от надвигающегося цейтнота Минерёнок без стука влетает в дверь кэповского кабинета:
   - Т-щ командир, разрешите?...
   Кэп вытаращенными глазами смотрит на ворвавшегося в его святыню наглого лейтенанта и от неожиданности роняет телефонную трубку. Телефонный аппарат на его столе старомодный, трубка тяжеленная, эбонитовая. Форма одежды командира - любимая: белая рубашка с галстуком, трусы, носки, ботинки...
   Всё в тон. И галстук, и трусы, и носки - чёрные, флотские...
   Как гласит известное выражение: "Недостаток воспитания можно скрыть молчанием, недостаток манер - сдержанностью, но несоответствие между цветом галстука и цветом носков вопиет..."
   Выроненная телефонная трубка падает ему прямо между ног. Кэп инстинктивно хватается за причиндалы обеими руками. Резко наклонившись при этом вперёд, он попадает головой в хрустальную пепельницу на столе. Совершенно обескураженный произошедшим, трёт ушибленный лоб, размазывая табачный пепел. Из взлохмаченной седой чёлки торчит фильтр окурка. Другой рукой Кэп продолжает держаться за причинное место, отбитое телефонной трубкой...
   Минерёнок в ужасе таращится на него, и уже ничего не соображая, снова протягивает командиру стопку заявок...
   Кэп, вытряхнув из волос окурок, продолжает тереть лоб и недоумевать:
   - Это что?..
   Лейтенант бесцветным голосом сообщает:
   - Это.
   - Заявки.
   - На склад.
   - Чтобы в море у нас.
   - Это было.
   - Надо.
   - Подписать...
   - Командир изумляется:
   - Это-о? Подписа-а-ать? - не убирая руку с промежности...
   И тотчас, хихикнув, принимает решение:
   - Знаешь что, Мина35, не до тебя сейчас! Иди вон к Артамонову или к Доктору, у них лучше получается...
  
   ...Редко, но так бывает - в эту автономку мы ушли прямо с учебного выхода, без захода в Базу. Наш пароход стоял в боевом дежурстве. По умолчанию, на борту должен был находиться автономный запас всего необходимого, но это теоретически. На деле, в полигон, где мы парили море, пришёл танкер с водой, продуктами, бельём, турбинным маслом и прочим. Сутки экипаж стоял буквой "зю", разгружая трюма танкера. Затем - срочное погружение, и мы помчались к юго-западному побережью Норвегии, где наши неутомимые друзья из НАТО затеяли игрища - военно-морские манёвры с высадкой десанта на побережье...
   Запастись вещами, необходимыми в плановой автономке, никто не успел. Обычно Док с Химиком притаскивали на лодку запас минеральной воды (испарительная установка на атомоходах выдаёт дистиллированную воду), чая, с десяток банок джема и варенья. Обязательно брали с собой магнитофоны, запас кассет с любимыми записями. Доктор эстетствовал - в плановых автономках донимал до нервной икоты мичманов в соседней с амбулаторией, каюте за тонкой стенкой, Брамсом и Шнитке. А с тех пор, как в продаже появились первые отечественные видики "ВМ-12", перед автономкой оббегали за кассетами всех знакомых владельцев видеомагнитофонов. Собиралась довольно приличная фильмотека...
   В этой неожиданной боевой службе ничего подобного не оказалось. Подводники в основной своей массе - молодняк, пациенты хронически и безнадёжно здоровые. Свободное время требовалось чем-то занять, поэтому Док начал вырезать из ватмана трафареты с придуманными эмблемами экипажа и всякой-разной прочей морской символикой. НАТОвские учения носили кодовое название "Team Spirit-88", поэтому в память об участии в них, правда с нашей стороны, был изготовлен и соответствующий трафарет...
   На время автономки каждый подводник получает набор разового белья. По количеству недель нахождения в плавании, выдаются разовые комплекты: постельное бельё, полотенца, носовые платки, носки, и наконец, гордость подводников - комплекты разового нательного белья. Бельё нежно-голубого цвета. На трусах сзади пришит карманчик для всякой мелочи. Майка типа футболки, с короткими рукавами. Вот на майки-то и планировалось нанести через трафарет всевозможные надписи, эмблемы и рисунки. Чтобы память осталась...
   Самая главная проблема состояла прежде всего, в отсутствии каких-либо красок. Были проведены безуспешные эксперименты с зелёнкой, синькой, фурациллином и т.п. красящими веществами из докторского арсенала, но все они оказались либо слишком жидкими и расплывались на ткани, либо нестойкими, легко смывающимися после стирки.
   Требовался мозговой штурм, успешно проведённый за завтраком в кают-компании. Предложение использовать пасту из стержней для шариковой ручки было принято на "ура". Разноцветных стержней оказалось в достатке, а густая паста хорошо растворялась спиртом, которого тоже хватало. Осталось одно - преодолеть слишком жидкую консистенцию полученных красок. Доктору, задремавшему перед ужином, как Менделееву - его знаменитая периодическая таблица химических элементов, приснилось откровение - добавить в растворённую спиртом красящую пасту... Всё великое просто - медицинский клей БФ-6 для обработки микротравм, также прекрасно ратворяющийся в спирте. Методом проб была подобрана небходимая консистенция густоты. Смешение пасты из стержней разного цвета открывало простор для получения краски практически любого оттенка. Работа закипела...
   Сигнальный экземпляр майки-разушки, украшенный разноцветными надписями и эмблемами получился на заглядение: на груди, чуть наискосок - надпись красным "Team Spirit-88", оттененная тёмно-багровым. На левом плече - эмблема НАТО, на правом (наше дело правое) - развевающийся флаг ВМФ СССР...
   - Ух ты-ы-ы... Кра-с-со-та-а-а, Док! - выдохнул Хим. - Ню-зем-ная, блин! Давай скорее и мне такую сделаем!
   - Погоди, Олежка, - задумался Доктор, - Чего-то тут не хватает... Надо бы что-то придумать, чтобы было понятно, экипажное такое... Эмблемку бы какую-то, а?..
   - Ай!.. Да на кой она нужна, эмблемка-мамблемка! - Хим, любуясь, задумчиво вертел в руках растрафареченную разушку. - А давай на спине фамилии писать, как у хоккеистов!
   - Ага,.. - развил мысль Док, - И номер экипажа...
   - Не-е-е,.. - после некоторого раздумья протянул он, - Это же сколько трафаретов с фамилиями надо будет делать! Это же ведь все захотят такие разухи на память... Тут надо что-то другое придумать!
   Химик и Доктор замолчав, надолго задумались. Наконец, блуждающий взгляд Доктора упал на лежащую с краю стола стопку листов с планами занятий по специальности. В правом верхнем углу каждого плана раскудрявым командирским почерком начертано: "Утверждаю", а ниже - ещё более завитушечно-раскудрявая командирская подпись.
   - О!!! Вот!!! Вот что надо, Олежка! - подпрыгнул на диване Доктор, тыча пальцем в командирский автограф. - Увеличим и вырежем трафарет!!! Ты понял?..
   - У-у-у!.. Ну, доктор,.. ну ты врач!.. - восторженно выдавил Хим...
  
   В районе проведения учений стало тепло. Северная Атлантика в средней её части - вам не Баренцево море. Температура забортной воды на глубине 60-100 метров была 12-15 градусов, "холодилки36" толком уже не работали, поэтому в один прекрасный момент по трансляции объявили:
   "Форма одежды на корабле - майка, рабочие брюки, тапочки".
   Народ, радостно взвизгнув, скинул куртки и остался в майках. По словам очевидцев, разухи всего центрального поста не были растрафаречены только у самых ленивых.
   Кэп, только-только проснувшийся, поднялся в "центральный" с припухшими от сна глазами...
   Слушая старпома, докладывавшего обстановку, он неожиданно наткнулся глазами на до боли знакомую раскудряшку увеличенного собственного автографа на спине у штурмана, склонившегося над картами. Открыв в немом вопросе рот и собраясь спросить у Старпома, что это могло бы значить, указывая пальцем на майку штурмана, он вдруг заметил ещё один собственный автограф на спине у боцмана, сидевшего на рулях. Тот-же нежно лелеемый росчерк пера оказался и у вахтенного инженер-механика, и у гидроакустика, спина которого маячила в отрытой двери рубки. Даже на старпомовской разухе красовался кэповский автограф...
   - Ты... это,... вот, самое... это, - заклинило Кэпа, - Это... вот...
   - А-а,.. это! - понимающе протянул старпом, - Так... Доктор с Химиком, т-рщ командир...
   - Г-гх-хеть, мля!.. - закашлялся командир. - Ты, старпом, это... вот! На-ка ключи... Пойди ко мне в каюту, новую разуху... и это,.. передай в корму... Пусть мне тоже, это... Пусть тоже... мля, нарисуют!...
   И, уже в пространство:
   "Вот же,.. красиво как, мля,.. расписались... У меня и самого... так никогда не получалось!"
  
   Гремиха, 1988 г.
  
  
  МАКЕТ ПОДВОДНИКА
  
  Имея сон, еду и труд
  Судьбе и власти не перечат.
  И нас усиленно ебут,
  Зато потом бесплатно лечат!
  И. Губерман
  
   - Где Камрачина-то?
   - Ушел,.. наконец... Кровопивец...
   - Одетый? Давно?
   - Да с полчаса как уже... Одетый...
   - Фу, ну наконец-то!.. Эх, лепота!..
   И шапка об пол!..
  
   ... В те незапамятные годы в Западной Лице - колыбели отечественных подводных атомоходов, было принято служить с ярко выраженным рвением. Неутомимому подводницкому Начальству казалось, что чем больше времени подводник находится на службе - тем больше он отдаёт Родине. О том, чего, сколько и за что даёт Родина подводнику, скромно умалчивалось...
   Ушедший в 20.30 с Базы в Городок последний автобус, отрезал последний шанс оказаться дома вовремя. После этого несколько километров по морозу - по зиме преодолевалось или на редких попутках, или на "одиннадцатом номере"... Это значит ножками-ножками, господа подводники! Элита, понимашь, краса и гордость Военно-Морского, бля, Флота!.. А не хер вас баловать! А крепче будете!..
   Вечерами в береговых казармах экипажей атомоходов кипуче служили - матросы жались под двухъярусными койками и по углам, стараясь не попадаться на глаза начальству. Мичмана и офицеры с похоронным выражением лиц шарахались по коридорам и каютам, курили в умывальнике, не зная чем заняться и отупев за нескончаемый день...
   Капитан 1 ранга Камрев, известнейший на флоте командир, ввиду некоторых национальных особенностей и преотвратного склада характера, практически не имел шансов для продвижения. К тому времени он уже был многодетным и неоднократным "отцом командиров". Все офицеры, служившие под его началом и пошедшие в дальнейшем по командной линии, рано или поздно также становились командирами атомоходов. По причине собственной столь очевидной неперспективности, Камрев "отдавался" службе всецело. Служить в его экипаже было ох как непросто...
   В один из таких вечеров, предварительно для порядка он, предварительно поставив в позу, называемую французами "а-ля ваш" и затем последовательно порвав на ветошь старпома, механика, помощника и дежурного по команде, наконец-то процедил:
   - Гх-е-е... Ну вот... Убываю... сначала в штаб, затем домой. Вы это... Гх-е-е... С-смотрите здесь!
   Кто, почему, куда и зачем должен "с-смотреть", не уточнялось - на флоте эта формулировка понимается "по умолчанию".
   С-смотрят сразу все и всюду...
   Когда за командиром закрылась дверь, крючки на воротниках кителей как-то сами собой расстегнулись, экипаж облегченно вздохнул и внимательно начал "здесь с-смотреть" в ожидании окончательного построения и появившейся возможности наконец-то смыться в Городок, по домам. Но старпом, в дальнейшем не менее известный командир, И.С. З-ко, собственно никуда особенно и не торопился. На столе в старпомовской каюте тут же появилась тарелка с крупно порезанным луком и дольками чеснока, салом, ломтями чёрного хлеба. Примчавшийся по звонку старпом из соседнего экипажа уже разбавлял шило в трехлитровой банке. Приглушенно звякнули стаканы - раз, другой, третий...
   Идилия прервалась обидно вдруг и неожиданно, как воздушный шарик лопнул...
   Как известно, всё хорошее или быстро заканчивается, или аморально, или от него толстеют...
   Казарменнная дверь с пушечным грохотом распахнулась. На пороге появился разъяренный В.Ф. Или где по дороге на дивизийное начальство напоролся, или в штабе незатейливо его дрюкнули, или на автобус опоздал...
   Или наступил ещё куда-то и во что-то...
   Растёкшийся по тумбочке напротив дверей, дневальный, уестествлён был мгновенно и безжалостно. Дежурный по команде, на бегу трясущимися руками пытавшийся застегнуть крючки кителя, также не избежал своей горькой участи...
   - Гх-е-е... Та-ак... Служба кое-кому показалась мёдом... Ну, и где этот ваш,.. гх-е-е, старпом?
   - Старшему помощни... - заголосил было дежурный.
   - Тихо, не ори! - В.Ф. заткнул ему рот его же шапкой, - Ну-ка,.. посмотрим, чем он там,.. гх-е-е, занимается... А ты вот это... крючочки,.. крючочки-то... застегни...
   На цыпочках дойдя до двери старпомовской каюты, он осторожно подёргал за ручку, заглянул в замочную скважину, принюхался. Отступив на шаг развернулся и тренированным движением ноги, с удивительной лёгкостью вынес дверь вместе с замком...
   Застывшие с поднятыми стаканами старпомы, вмиг остекленевшими глазами уставились на столь неожиданным способом появившегося на пороге грозного Камрева...
   Финал бессмертной комедии "Ревизор"...
   Первым очнулся наш старпом. Не опуская стакана, свободной рукой лихорадочно охлопав свои карманы, он не глядя выдрал из внутреннего любимый "Паркер", скусил колпачок и плюхнул авторучку в стакан с шилом...
   - Товарищ командир, ручку вот промываю, пишет что-то плохо, - и для большей убедительности качнув баллончик, пустил в стакан струю чернил. - Рекомендуют промывать... Периодически...
   - Ручку, говоришь, гх-е-е, пр-ромываешь? - не предвещающим ничего хорошего тоном потянул воздух носом В.Ф., - Гх-е-е, р-рекомендуют, говоришь?.. Пер-риодически?..
   Соседский старпом, бесшумно поставив стакан и вжимаясь в стенку, попытался было выскользнуть из кабинета. И уже почти, почти удалось... Но на траверзе Камрев его-таки заметил.
   - А эт-то ещё хто? - уставился он на усатого соседского старпома, делая вид, что в упор его не узнаёт, - Т-ты, это,.. б-будёновец,.. хто, гх-е-е... ты такой?
   - Я?.. Так же... э-этот,.. П-П-Петровский,.. - залепетал растерявшийся соседский старпом.
   - Х-х-т-о-о? - мучительно скривился В.Ф. - Пионер-герой, что-ли? Так вроде,.. кх-е-е, не было такого...
   - Этот,.. старпом... Я... Это,.. вот... я третьего... ранга... - мямлил окоченевший от страха Петровский.
   - Ты? Третьего?.. Гх-е-е... Ты, старпом? - искренне "удивился" командир.
   - Я же не спрашиваю тебя, хто ты... Я спрашиваю тебя, гх-е-е,.. Х-хто! Ты! Такой!!?.. - Камрев форсировал звук до громкости корабельного ревуна.
   - Я,.. - окончательно растерялся соседский старпом, - Я... этот,.. подводник... я!
   - Ты подводник?.. Ты не подводник! Ты,.. да ты!.. Ты... М-макет подводника! - окончательно рассвирепев, громыхнул В.Ф...
   Полумёртвый от ужаса, соседский старпом всё же сделал последнюю отчаянную попытку выскользнуть из каюты, но направление его дальнейшего движения обозначилось почти профессионально выполненным маваши-гири. С ускорением в левую половину "же" (куда весьма точно и жёстко попал ботинок Камрева), Петровский выпорхнул в коридор, оступился, проколупав несколько метров на "четырёх костях", и с низкого старта рванул в свой экипаж... Только дверь хлопнула... Остался только запах свежевыпитого и лучка с салом на закуску...
   - Н-ну, - повернулся В.Ф. к старпому. - И чего это мы так привольно расселись, голубчик? Неужто ещё не зудит? Гх-е-е!.. А ну, прикрой-ка дверь, сейчас буду тебя... р-рекомендовать, как правильно авторучки, гх-е-е, промывать! С чесночком и лучком! Пер-риодически!..
   Старпом, обречёно вздохнув, прислонил выбитую дверь к косяку...
   Подслушивать, что происходит в старпомовской каюте, никто не отважился. Достаточно было того, что пер-р-риодически, раз в полчаса, в умывальник влетал взмыленный старпом, жадно хлебал из-под крана холодную воду, плескал себе в лицо...
   - Ну, дерёт! Ну и дерёт!!! Пошел дальше слушать... - горестно сообщал он своему отражению в зеркале и, повесив голову, плёлся обратно в свою каюту...
   ...Домой в тот вечер мы всё же попали... Но далеко не все... В полвторого ночи...
  
   Западная Лица, 1981 г.
  
  
  ПТИЧКИ НЕБЕСНЫЕ. ВОРОБУШКИ...
  
   Спроектировали как-то для одной из новых лодок хитрое помещение - зону отдыха. Мягкий диван, кресла. В лотках вдоль стен на керамической гальке растёт зелень. Прямо на стены проецируются со слайдов виды природы. В одном углу - красивая большая вольера из блестящих металлических прутиков. Там должны жить птички ...
   Для начала в вольеру посадили японских воробьев - хохластых и ярких. К сожалению, надолго они не задержались и в скором времени передохли, не вынеся тягот и лишений подводницкой службы. Их примеру незамедлительно последовали канарейки, для эксперимента посаженные в вольеру, затем щеглы, затем ещё какие-то экзотические птахи...
   Скинувшись экипажем с получки, в зоомагазине купили волнистых попугайчиков - голубых, зелёных, жёлтых. Красота! Да и попугаям поначалу понравилось - места много, кормят хорошо - ну что бы не жить! Однако в первой же автономке попугаи заскучали. От возмущения творящимся произволом, они начали драть на себе перья. К середине автономки перья скоропостижно закончились, а грустные и синюшно-голые попугаи принялись бродить по вольере пешком. Кроме сопереживания и щемящего чувства жалости, никаких других эмоций они, понятно, не вызывали. В результате Доктор, безжалостно подавив отчаянное сопротивление, усыпил их в трёхлитровой банке эфиром и попугаи, со всеми причитающимися воинскими почестями были захоронены в морских пучинах...
   На некоторое время вольера опустела. Да и внешне зона отдыха к тому времени радикально преобразилась. В лотках вместо бесполезной декоративной зелени успешно выращивалась петрушка и укроп, зелёный лук. В холодильнике со стеклянной дверкой, вместо напитков теперь хранились впечатляющие шматы сала, посоленого с перцем и чесноком. Втихую от замполита в проекторы вместо природных пейзажей вставлялись слайды, мастерски отснятые из "Плейбоя" и "Пентхауза". Причём, у части обнажённых красоток присутствовали физиономии членов Политбюро, тщательно подобранные с помощью фотомонтажа. А вольера всё пустовала и пустовала ...
  
   - Надо бы разобрать клетку-то, товарищ командир, - задумчиво протянул Зам, - Только место занимает. Я бы сюда столько наглядной агитации... А ещё можно телевизор подвесить, видик поставить, фильмы крутить...
   - Знаю я твои фильмы - днём этот... "Чапаев" с "Броненосцем Потемкиным", а по ночам "Ем-м-мануели" и другие порнухи там всякие вахта будет лупать, - буркнул Командир.
   - Старпом, ну и как долго у нас эта... пустая будет стоять? - начал заводиться Кэп, - Обеспечь, мля,.. население! Сроку - неделя, иначе самого раздену догола, намажу солидолом, в перьях обваляю и посажу в эту вот клетку!..
   - Молодых матросов на экскурсию будем водить...
   - Тобой, мля,.. пугать!..
   Нарисованная перспектива Старпома совершенно не вдохновила. В тот же день вздрюченные Помощник командира37 с Интендантом38 вышли на дело... Возле "семёрки", популярного в городке винного магазина, насыпали на снег пшена, над ним поставили здоровый фанерный ящик. Приподнятый край ящика подперли палочкой, к которой привязали толстую нить, спрятались за углом и затаились... Собравшуюся тут же поклевать на халяву пшена банду местных воробьёв, накрыло ящиком, когда Помощник выдернул ниткой подпирающую его палочку.
   Торжественно выгрузив трепыхающихся и гомонящих воробьев в вольеру, Помощник довольно потёр ладошки: - Ну, вот и всё... Иди, дядь Вова, докладай Старпому! - кивнул он Интенданту.
   - М-мня... - сказал несколько разочарованный Старпом. - Как это вы оперативненько-то... Да и хер бы с ними, пусть хоть такие живут!..
   И вы тоже...
   Живите пока!..
  
   ... Воробьи не то, чтобы прижились на лодке. Они начали вить гнёзда и размножаться, причём в таких масштабах, что уже гадили друг другу на головы. Приплод периодически отлавливали и выпускали на волю. Воробьи при этом отчаянно сопротивлялись и совсем даже не хотели на неё улетать, в ужасе норовя снова нырнуть в рубочный люк - типа, куда это вы нас? Мы же вон там, внизу живём, Родина у нас там!..
  
   - Да-а... А ты помнишь, Ромуальдыч, как это воробьёв... в детстве... - мечтательно протянул Командир, растёкшийся по креслу в зоне отдыха, кивнув Заму на вольеру, в которой, беспечно чирикая, порхали пернатые.
   - Да-а,.. - ностальгически поддержал его Зам, - У меня в детстве дома за окном кормушка висела, я им бывало крупы как насыплю, хлебушка покрошу... Они и соберутся - синички, воробушки... Птички, понимаешь, небесные...
   - Не-е,.. Зам, ну ты и тупой!.. Я имел в виду - из рогатки, - обиделся Командир...
  
   Гремиха, 1984 г.
  
  
  ЧЕМ ОТЛИЧАЕТСЯ ВОРОБЕЙ ОТ ШВЕДА?
  (Продолжение темы)
  
  Продвигайтесь дальше на своём пути ради тех многих,
  кто не имеет сострадания к миру, ради благополучия,
  пользы, блаженства людей и богов.
  (Будда, одна из первых проповедей). "Vinaya", 1:21
  
   Автономка...
   Старший у нас на борту, "дядька-надсмотрщик", печально известный всему подводному флоту капитан 1 ранга Камрев, вусмерть задравший уже не один экипаж. После непродолжительного общения с ним часть особо интеллигентно-тонкокожих офицеров и мичманов списывалась с плавсостава по болезни. Кто с нейродермитом, а кто и с инфарктом... Матросы под его чутким руководством и в петлю лазили - "шкертовались", и вены резали, и таблетки горстями жевали...
   Д-а-а... Всяко-разно было...
   А в экипаже, где он командирствовал до ухода на пенсию, считали дни, оставшиеся до его пятидесятилетия39...
   А теперь и мы под него попали...
   Потому как Кэп у нас молодой, первый раз самостоятельно в автономку командиром идёт...
  
   "Старший-страшный" восседает на командирском диванчике в центральном посту. С позапрошлогодним номером "Иностранной литературы". Зная о его нежной любви к толстым журналам, помощник командира загодя приобрел у букинистов в Мурманске несколько комплектов "Иностранки" за прошлые годы.
   - Ну, раз такое дело, лучше пусть себе читает...
   - А-а-га!!! Щщща-ас!..
   Грозный Камрев - очочки в позолоченной оправе на кончике хрящеватого носа, зябко кутается в бежевый водолазный свитер...
   Со стороны смотрится отнюдь не страшно...
   Но "центральный" бдит, ожидать можно чего угодно...
   Так... Ну вот, накаркали... - оторвался взглядом от странички...
   И кого-то он... (на мотив грустной песни) сейча-ас... бу-у-удет име-е-еть... Вду-умчиво и печа-ально...
   - Вахтенный?.. - поднимает глаза Камрев.
   - Слушаю, товарищ командир! - вытягивается в струнку вахтенный офицер, Вова Соколовский, безуспешно пытаясь щелкнуть каблуками подводницких "тапочек в дырочку".
   - Ты чего,.. - со скрежетом чешет зарастающую бородкой шею...
   - Это... - Камрев некоторое время соображает, делая рукой неопределённые жесты... - Сколько еще до сеанса связи? Полчаса, больше?
   - Тр-ридцать две минуты! - не задумываясь, чеканит Соколовский, он же Вова-рыжий. Соколовских в дивизии трое, и их надо как-то различать...
   - Ну, ты это,.. ты... смотри, - теряется от такой точности В.Ф., - не пора ещё тревогу играть?
   - Никак нет, тр-щ командир, - придурочно-наигранным голосом вопит каплей40 Соколовский, - через семь минут! Виноват, уже через шесть! Прошу разрешения доложить командиру!?
   - Да-да,.. докладывай, - раздражённо машет рукой Камрев. - Только не ори так, в Майами тебя слышно...
   - Вот же бляди! Одни бляди кругом...
   - Во, попал!.. Ну и экипаж,.. поговорить по-человечески не с кем! - бурчит он себе под нос.
  
   ...Сеанс связи благополучно закончен, "квитанция"41 получена, все радиограммы прочитаны и подписаны. Погружаемся. Сыграли отбой тревоги, народ расползается по отсекам...
   Камрев внешне благодушен - всё прошло, как по маслу. Явно пребывая в прекрасном настроении, снова мостится на диванчик, тихонько мурлыкая какой-то мотивчик, берёт в руки журнал. Очки шевелятся на кончике носа...
   - С-соколовский! - негромко, вот же неймётся ему.
   Очень тянет пообщаться...
   - Слушаю, товарищ командир! - привычно вытягивается в струнку вахтенный офицер. - Какие будут приказания?
   - А-а-а... - Камрев снова неопределённо-вяло машет рукой...
   - Хера-ли ты тут стойки мне делаешь, как... сеттер какой-то... на утиной охоте? - неожиданно вскипает он, - Или как этот... (презрительно цедит сквозь зубы) гончий... этот,.. пойнтер? Что молчишь, подлец?
   - Н-н-не могу знать! - сквозь зубы выдавливает Вова-рыжий, наливаясь краской...
   - Конечно,.. откуда тебе знать, туп-п-пица! - шипит Камрев. - Наберут на флот... идиотов,.. какая только п...да вас рожает?..
   - Бегаете от меня... как малайцы от ружья!..
   - Чего бегаете-то, ссыте меня, что-ли?..
   - Н-ну да, да, конечно... ссыте... - заканчивает он уже вполне удовлетворённо, так же быстро остывая.
   Воспитательный момент завершен, цель явно достигнута...
   Ёрзает на диване, устраиваясь поудобнее, шуршит журналом...
   - Всё... Исчезни... с глаз моих!.. - миролюбиво советует он Соколовскому...
   Тихо шелестит вентиляция, иногда пощелкивают и попискивают приборы...
   "Центральный" уткнулся кто в вахтенную документацию, кто в циферблаты аппаратуры - все преувеличенно тщательно имитируют кипучую деятельность, иногда поглядывая в сторону дивана - не заснул ли часом?
   Да уж,.. хрен там! Сидит, страницами шелестит...
   Господи, да когда же эта вахта-то закончится! Стрелки часов как прилипли к одному месту!..
   - С-соколовский!!! - неожиданно, не отрываясь от страницы, вопит Камрев...
   - Йя-я! - вырастает перед ним Вова-рыжий.
   - Я,.. я... - передразнивает его В.Ф.
   - Клюв ты!.. От!.. Воробья!.. - неожиданно гаркает он, отчего весь "центральный" втягивает головы в плечи...
   - Кстати... А кто-нибудь знает, чем отличается воробей от шведа? - громко вопрошает Камрев, оглядывая замершую в ожидании чего-то ужасного, палубу "центрального". - А?.. Ну?..
   Становится ещё тише, только вентиляция шелестит...
   Народ недоумённо таращится на грозного В.Ф.
   - Чего это он?.. - долетает шепоток из-за стоек с аппаратурой.
   - Ну, что?.. Никто не знает?.. - Камрев делает паузу, хитренько прищурившись. - Г-гы-ыы!.. Воробей от шведа отличается тем, что воробей - он с ветки на ветку, а швед,.. сука такая белобрысая,.. - И после паузы торжественно заканчивает: - Со шведки... на шведку!..
   Тихо шелестит вентиляция, иногда попискивают приборы...
   "Центральный" замирает...
   Недоумённо таращится на Камрева Вова-рыжий...
   - Га-га-га! - неожиданно заливисто хохочет тот. - Со шведки,.. понимаешь, на шведку! Га-га-га...
   - Игнат, слышь,.. со шведки на шведку!.. - обращается Камрев к вахтенному инженеру-механику.
   У "дядьки" Игната в глазах полное недоумение и тоска...
   В.Ф. умолкает так же неожиданно, как и смеялся... Обводит "центральный" глазами из-под очков, в сердцах плюёт:
   - Да... Точно, мудаки!..
   Снова утыкается в журнал, шевелятся очки на кончике хрящеватого носа...
   Тихо шелестит вентиляция...
   Идёт на стометровой глубине наша чёрная красавица, гордость наша, тихонько крадётся... Бьёт пар в лопатки турбин, крутится винт, наматывая мили за кормой...
   А тут, эх... этот...
   ...Ну да уж ёб, ёб, ёб его,.. Да куда бы не попадя... Да во все бы его,.. в дырки!..
   И автономка-то ещё только-только началась!..
  
  БОЖЕ, ХРАНИ ПОДВОДНИКОВ!
  
  Саргассово море, 1983 г.
  
  
  ГАЛЬЮННЫЕ ИСТОРИИ
  
  Увидев утром унитаз,
  Протри один хотя бы глаз!
  Помысли, повелитель струй бездумных:
  - Не представляешь-ли опасности для трюмных?
  Мичман Гоша Голяев, техник-трюмный, народный поэт экипажа.
  
   Ох уж эти называемые на флоте гальюнами туалеты на подводных лодках!!!
   О, сколько историй, и леденящих кровь, и вызывающих гомерический хохот, передано из уст в уста!!!
   О, сколько подводных прозаиков и поэтов посвятило свои строки всем перипетиям эксплуатации этого гениального инженерного устройства!!!
   О, сколько переведено леса, пошедшего на бумагу для этих строк!..
   Но ничтоже сумняшеся, смело встаю в их ряды, поскольку источник вдохновения столь бездонен, сколь вонюч и непригляден...
  
   Внешне, на первый взгляд, гальюнное устройство напоминает соответствующее вагонное, но сходство это чисто внешнее. Педаль мощно подпружинена (запомните это!). Вокруг сплетение трубопроводов, ощетинившихся клапанами (это тоже важно помнить). Площадь помещения - не более 1 кв. метра (и это важно). Содержимое горшка (терпение!) вместе с водой из умывальников, душевой и камбузов попадает для начала в цистерну грязной воды - "грязнуху". По мере её заполнения на пульте общекорабельных систем загорается датчик - "Заполнение". Вот тут и начинается самое интересное! Перекрывается клапаном приводящая труба, при помощи системы сжатого воздуха цистерна наддувается до давления, превышающего забортное, открывается клапан на выводящей трубе и содержимое выдувается за борт. Мероприятие так и называется - продувка гальюна и проводится для экономии сжатого воздуха на минимальной глубине погружения (там меньше давление забортной воды, значит и воздуха для наддува цистерны тратится меньше), при подвсплытии лодки на перископную глубину для сеанса связи. Тогда из-под воды торчат только перископ и радиоантенны, а после продувки гальюнов лодка некоторое время движется в говённом облаке. Проза (be pardon me), но уж как без этого!.. Хотя чего уж там, никто ж не видит!..
  
  
  КРАЙНЯЯ АВТОНОМКА
  
   Капитан 3 ранга Вова Пронченко - старый командир 3-го дивизиона, дивизона живучести. Как называют "живчиков" - комдивов-три, подводники - "командир воды, говна и пара". В автономку с нашим экипажем он пошёл прикомандированным. В принципе, Вова уже был назначен командиром БЧ-5, Механиком, на экипаж, стоящий со своим атомоходом в длительном ремонте. Впереди Проньку ждала спокойная и размеренная заводская служба - без морей и вахт, по окончании которой он планировал уволиться по возрасту, мечтая найти это за время тёплое местечко при Заводе...
   Судьба распорядилась иначе. Наш бывший комдив-три - не менее заслуженный старый пень, Родион Стасенко уже уволился и уехал в родную Ригу. Нового ещё не назначили...
   - Проня! - проникновенно сказал НЭМС (главный механик) дивизии, заглядывая ему в глаза:
   - Ну, в последний раз!..
   - Ну, извини, крайний!..
   - Ну, ты же знаешь, как "Зуи" спокойно в автономки ходят!.. У них же никогда ни крика, ни шума! Там каждый знает своё дело и тихонько, без героических подвигов, его делает... Старшины команд - мастера военного дела, лучшие спецы в дивизии...
   - Да и Гришка, их Механик - твой, знаю, однокурсник...
   - Ну, сгоняете на пару-тройку месяцев в Средиземку. Валюты к тому-же заработаешь немного перед переводом в завод...
   - Ага, Нинке своей на импортные трусы с кружевами... - саркастически согласился Проня. - Как всегда, все "боны" после автономки заберёт!..
   - Не-е, а как, блин, у них кормят - ты только вспомни!.. - мечтательно закончил НЭМС.
   Последний же аргумент заставил Володю серьёзно задуматься.
   Действительно, на этом экипаже исторически бытовал культ вкусной и красивой еды. А в кают-компании на столах, застеленных льняными скатертями под прозрачной плёнкой - и неразрозненный фаянс, и мельхиор столовых приборов, и хрустальные рюмки под вино...
   Не говоря уже о пирожковой тарелочке перед каждым прибором...
   А уж кормят там действительно класно - Абрамчик, старший кок, - просто волшебник!..
   - Ладно, уломал! Схожу!.. - сглотнув слюну, принял решение Пронька...
  
   ...Автономка, и правда, выдалась спокойной. Ухоженная умелыми руками техника и аппаратура работала, как часы. Безпроблемные вахты, уверенный как танк командир - "Папа ", непривычно тихий и интеллигентный старпом, старательно избегающий крутых морских словечек для связки слов в предложениях, рюмка хорошего сухого вина перед ужином и "шнурочек" шильца42, принятый с однокурсником Гришкой на грудь для разгона перед рюмкой - всё казалось Проньке сладким сном... Атомоход всё больше напоминал ему круизный лайнер...
   Но тут...
   - Владимир Николаевич, - как-то в конце вахты подошли к нему юные лейтенанты, Химик43 с Акустиком, - мы тут вот на самоуправление сдаём... А вот в зачётных листах вопрос - фановое устройство44. Можно, мы вам сдадим? Когда можно подойти?
   Пронька, измаявшийся в отсутствии настоящих практических дел, воспрял: - Ли-ийтёхи, а как вот насчёт самостоятельно гальюн продуть?
   Лейтенанты засмущались:
   - Да ну, как-то вот...
   - Да как-то вот... не приходилось...
   - Да и вообще-то,.. у нас есть кому их продувать... - ляпнул, не подумав, Химик...
   - А-а-а,.. - мстительно завопил Пронька, - Конечно, умники, а срать-то вы все горазды! Гальюн продуть - это вам не ручечки на вашей аппаратуре крутить и не кнопочки нажимать холёным пальчиком с маникюрчиком! Офицер не просто обязан знать, как гальюн продувается, но ещё и уметь! - закончил он гордо.
   - Короче, на ближайшем сеансе связи идём дуть гальюн в корме! Покажу вам, как профессионалы работают! - было принято окончательное решение...
  
   Доктор, с командиром отсека, Игорёхой Солтысом, приоткрыв двери амбулатории, увлечённо-поочерёдно кидали кубики - играли в нарды...
   - Марсы, марсы тебе, Док, корячатся! - довольно подпрыгивал на диване Солтыс после очередного броска, - Видал, опять кош-пять45!..
   Доктор - оплывший, неопрятный и плешивый майор медицинской службы, служил на лодках уже третий десяток лет. Перед пенсией он считал себя уже как минимум ровесником века. Внешне ленивый брюзга, Док был-таки неплохим специалистом. При необходимости уверенно оперировал, разбирался в диагностике и лечил не только подводников в море, но и их жён и детей, а попутно и их домашнюю живность в базе Лейтенанта Солтыса, после окончания училища назначенного на лодку командиром отсека, где располагаются докторские апартаменты, он доводил до слёз и истерик, пока тот до автоматизма не научился бороться за живучесть в отсеке и при пожаре, и при поступлении воды, и при других немыслимых ситуациях. Лейтенант вздохнул спокойно только тогда, когда Док сам не убедился в достигнутом. Теперь он откровенно опекал Солтыса, уже старлея, ограждая и от нападок Старпома, и от домоганий Механика...
   - Гришка, сука ржавая, отстань от ребёнка! Чего надо? - пыхтел Док, плюща животом Механика о переборку, - Не колотись! Если ты чего-то хочешь, то мне и скажи... Я уж сам как-нибудь решу!..
  
   ...Ладно, дитя, тешься! - Док лениво потянул было руку за кубиками-зариками, собираясь сделать очередной бросок, но, услышав внизу какую-то возню, выглянул в открытую дверь амбулатории:
   - Э-эй, Проня!.. Вовка, ты чего здесь?..
   Из амбулатории виден пятачок нижней палубы у наклонного трапа. На этом пятачке - двери в гальюн и душевую. Пронька с лейтенантами топтался как раз возле двери в гальюн.
   - Док, здорово! - заорал снизу Проня, перекрикивая шум вентиляции, - Да вот, сейчас покажу этим вашим юным натуралистам, как профессионалы гальюны продувают!..
   - Ой,.. - подхватился Солтыс, глянув на часы, - Я пойду, Док, сейчас тревогу сыграют на сеанс связи всплывать... Не убирай кашу далеко, потом доиграем!..
  
   ...Лодку мотало даже на девятиметровой глубине - наверху штормило. Отсек жил своей жизнью - кисло пованивали пластиковые мешки с мусором, выстреливаемые за борт через специальное устройство. Мешок перед удалением трюмные заботливо дырявят ножом - чтобы не всплывал, поэтому в процессе их удаления в отсеке витает специфическое амбре.
   При качке поскрипывают переборки кают, иногда, раз-другой хлопнет какая-нибудь неплотно прикрытая дверь. Все заняты своими делами. В отсеке тихо, только вентиляция шелестит...
   Неожиданно внизу слышится резкий хлопок, свист и шипение воздуха, раздаются дикие вопли. Дверь гальюна с грохотом распахивается, выпуская облако туманного зловония. Из гальюна вываливаются три фигуры. Кто из них кто - разобрать можно только по очертаниям, поскольку вместо лиц - плотная темно-коричневая блестящая маска.
   А уж какой духман-то поплыл!..
   Со всех троих стекает что-то такое же тёмно-коричневое и вонючее, образуя под каждым лужу.
   - Уроды, уёбки, дурной п...ды дети!!! - вопит одна из фигур, говнючим пальцем отковыривая в плотной массе щели для рта и глаз.
   Судя по голосу, это никто иной, как Пронька...
   Лейтенанты, отплёвываясь какашками и также отковыривая щели для глаз, понуро опустили головы: - Ну,.. т-рщ к-н третьранга,.. ну кто же знал, что оно так! Ну,.. мы же не специально!
   - Идиоты!.. Вот связался!.. На старости лет!.. Обосрали с ног до головы! Двадцать два года на лодках! Ни сном, ни духом в говно попасть не чаял! Ну, спасибо! Ну, удружили! Ну, сдали зачёт!.. - орёт, отплёвываясь и клоунски кланяясь, Пронька.
   Онемевший от неожиданности Солтыс вытаращился на жуткие говённые фигуры:
   - Ма-а-ма рОдная!.. Эй... Вы это... Кончайте говном-то плевать во все стороны... Мужики, вы в душевую зайдите, что ли! Я пойду сейчас... подогреватель воды включу... Отмойтесь немножко!.. Хим, ну я же просил,.. да не плюйся ты!..
   - Вот уж хер им отмываться, пускай до конца автономки так и ходят! - заорал Пронька, но, тем не менее, пинками погнал лейтенантов в душевую, - Сейчас же утоплю говнюков!..
   Оказывается, Хим на радостях так лихо надул сжатым воздухом цистерну, что не выдержав, рванула у самого клапана труба вентиляции "грязнухи". Через образовавшийся свищ её содержимое давлением выдуло в помещение гальюна, распыляя дерьмо мелкодисперсной липкой взвесью... Все двести литров...
  
   ...Отсек специфически вонял потом ещё с полгода. Лейтенанты-же, после этого образцово-показательного продувания, двое суток после своих вахт скребками отдирали и отмывали щётками от стенок гальюна прочно прилипшее содержимое "грязнухи"...
   А за капитаном 3 ранга-инженером Вовой Пронченко, заслуженным ветераном подводного плавания, прочно и надолго закрепилось незаслуженное прозвище - "Дуло"...
  
  Средиземное море, 1987 г.
  
  
  Тихо струится вода в гальюне,
  Служба подводная нравится мне!
  Из подводницкого фольклора
  
  БОРОДА
  
   Мужики-работяги из сдаточной команды поголовно бородаты и волосаты. Атомоход, отстоявший в ремонте почти шесть лет, наконец вышел в море на ходовые испытания. Народу на борту - как селёдок в бочке. Основной экипаж, заводской сдаточный экипаж, военпреды, полтора десятка членов госкомиссии по приёмке лодки от промышленности, заводское начальство - народ сидит буквально на головах друг у друга...
   Коки и вестовые в кают-компаниях буквально загибаются - вместо сотни штатного экипажа на борту человек за двести. Завтрак плавно переходит в обед, обед в ужин, ужин - снова в завтрак...
   Все взбудоражены - только-только прошли мерную милю. Атомоход после ремонта разбежался почти на узел быстрее, чем после постройки! Промышленность откровенно тащится от восторга, госкомиссия с военпредами относится к данным заводчан несколько скептически, экипажу вообще всё по барабану - ему о-ой как очень не хочется уходить с Завода и окунаться в лихие подводницкие будни. На Заводе все эти шесть лет ремонта так спокойно служилось и жилось...
  
   - Слышь, Серёга, а на больших ходах резину-то с корпуса небось поотрывало? - Док с Помощником командира курят, присев на ходовом мостике, спрятавшись от ветра, - Гоняли, как истребитель, блин, перехватчик! Корму трясло - телега на булыжниках!
   - Да кто ж её знает,.. резину-то! Вот сейчас вернёмся, в док на осмотр встанем, тогда и видно будет! - рассуждает Помоха. - Хорошо, что ничего другого не оторвалось, хрен бы с ней, с резиной!
   - А вроде как оторвалось!.. - вдруг раздался сверху с рубки голос Витьки Кузнецова, матроса-сигнальщика, - Аварийного буя, кажется, в корме нет на месте!.. Темно там, видно плохо...
   - Ну, Кузя! Ну, ты посмотри, какой пиздобол... - хихикает Помощник, - Слышь, Док, скучно ему на верхушке...
   - Кузя, шутник, я тебя урода убью и доложу по команде!.. Рапортом!.. - задушевно заорал он наверх, - Заткнись, ракло!..
   - Не-е, точно нет буя!.. - задумчиво продолжал Кузя, - Или есть?.. Или нет? Он у нас что, не покрашен что ли был?..
   - Ты замолчишь или нет, зелень подкильная? - Серёге явно не хочется вылезать на мостик, где ветер продувает насквозь.
   Кузя на некоторое время замолкает, затем снова гундосит:
   - Т-рщ к-н л-тнант, я вам точно говорю - нет буя! - тянет он обиженно... - Можно, я сигнальным прожектором посвечу?..
   - Кузя, ведь если я вылезу - тебе не жить! - рявкает Помощник, - Придумал, тоже... - буя нет! Куда он денется, да, Док!?
   - Да как сказать, Серёга!.. На таких ходах и правда могло что угодно оторваться! - теперь уже засомневался и Док.
   - Да ну вас! - обиделся Помоха, - Вы что, договорились что ли? Вдвоём тут уже вякаете!..
   - Ну всё, старший матрос Кузнецов, трепещите!.. - зловеще тянет Помощник. - Включай прожектор! Я сейчас как поднимусь, и если спиздел - лучше сам вешайся! - кряхтя, лезет на мостик Серёга, - Я тебя, обезьяна казанская, урою...
   - Ой! О-о-ой-ой!!! Ой-ой-ой-ой...
   - В-в-внизу!!! - дурным голосом заорал он, вырывая тангенту из рук Доктора, поскольку от испуга сам никак не мог её поймать, - В-в-внизу-у!!! Бу-бу-буй кормовой потеряли!!!
  
   Спасательный буй - штука нужная и серьёзная. Здоровенный красно-белый металлический поплавок с оранжевой мигалкой крепится в специальной шахте зажимами, которые его отпускают в аварийной ситуации, а точнее - когда лодка ложится на дно. Под ним в шахте бухта трос-кабеля, в съёмном лючке на поверхности буя находится телефон для связи с аварийной лодкой. Потерять буй - ЧП. Тот, кто его находит, всенепременно обязан поднять вселенский хай - ведь под буем предположительно находится затонувшая лодка...
  
   Сначала внизу была тишина... Затем как будто упало и убилось кто-то тяжёлое, затем со звуками гарцующей слоновьей семьи прогрохотало множество ног: работяги, госкомиссия, экипаж - все наперегонки бросились к заветному рычагу, отпускающему зажимы аварийного буя. Ответственности за случившееся никто не хотел брать - себе дороже. Рычаг оказался нетронутым и к тому же опломбированным, поэтому все, и всё в том же составе сразу отправились в кают-компанию выяснять, по чьей-же вине этот несчастный буй оторвался...
   Очередная серия чёрной комедии с названием "Ходовые испытания" показалась Доку уже неинтересной, и он отправился к себе в корму...
   Ещё от переборочной двери в отсек потянуло... так сказать, свежачком...
   - Ну да, конечно, две сотни - не одна! Гадят-то в два раза больше! - ворча, в расстройстве плюнул он, - А трюмные как всегда мышей не ловят - нет, чтобы вовремя гальюн продуть... А ещё эти работяги... мамонты волосатые!.. Эти и вообще гальюнную дверь никогда за собой не закрывают!
   ...От гальюна цепочка мокрых следов тянулась по трапу наверх. Да если этих мокрых следов и не было, характерное амбре указало бы верное направление...
   В офицерской каюте, откуда выселив последних, расположились заводские инженеры-сдатчики, храп спящих причудливо перемешивался с тихим подвыванием, издаваемым здоровенным мужиком-заводчанином. Длинные волосы и борода слипшиеся и мокрые, лицо и одежда причудливо раскрашены коричневыми разводами...
   - Ва-ва-ва-ва-ва-ва... - мужик посреди каюты дрожал челюстью. Бедолага явно не знал, что дальше делать...
   - У-у-у, дядя, это ты как же так вляпался? - тихонько, чтобы никого не разбудить, сочувственно протянул Док.
   - Да-а-а, они все как ломанулись мимо гальюна, у меня нога с педали от неожиданности и соскользнула... А из унитаза - заслонкой этой... и всё прямо в морду!.. - плачущим голосом ныл работяга, - Что теперь делать-то? Ва-ва-ва-ва?
   - М-да-а-а... - задумался Док, стараясь дышать через раз, - У тебя хоть есть, во что переодеться?
   - Да откуда, на десять дней всего и собирались-то! Кто же знал-то?.. - продолжал подвывать мужик, попутно размазывая по бороде зловонную массу.
   - Ладно... Не реви! Пошли со мной! - принял решение Док. - Так и быть, пущу тебя к себе, в душевую изолятора. Мыло и шампунь там есть, переодеться свою старую спецовку дам - уж не обессудь, обносились в ремонте, малёхо рваная она! Пошли, отмоешься!..
  
   - ...Так, Механик, доставай запчасти, и срочно! Иначе хрен выйдем с этого Завода до Нового года! - Кэп был явно не в духАх, - Не попадём домой под ёлочку - сам лично тебя изничтожу!..
   - Уволю!..
   - В твою мамы в пилотку... волосатую!..
   - И поедешь ты у меня с волчьим билетом,.. в Полтаву в свою...
   - А чего сразу в Полтаву-то, зачем в пилотку-то волосатую сразу,.. - обиделся было Гриша...
   - О!.. Тр-рщ командир, а может, Доктора зашлём? Наш-то Док с заводским замдиректора друганы, вот уж ему точно никто не откажет... - он вопросительно посмотрел на Кэпа.
   - Наш Док по корешам с замдиректора?.. Это с какой-такой радости? - удивился Кэп.
   - Док! - заорал он в телефонную трубку, - Тут вот механик, это... Колись, откуда у тебя замдиректора в корешах?
   - А-а-а... Да, было дело, давно правда, т-рщ командир... - задумчиво протянул Доктор, - Так уж вышло! Пришлось познакомиться... Помните, когда спасательный буй на ходовых испытаниях оторвался...
   - Мля,.. не понял! Послушай, Гриша, а буй-то причём тут?.. - задумался Кэп, положив трубку...
  
  г.Вьюжный, СРЗ "Нерпа", 1982 г.
  
  
   ПО-ОФИЦЕРСКИ...
  
   - Где они? Где?... Ну?... Где эти два мерзких, престарелых, этих... молью траченых негодяя... А, старпом? - Кэп в гневе плюёт на перрон, растирая плевок носком ботинка и бурчит себе под нос:
   - Извиняюсь...
   - Где они?.. Ну, где?..
   - Н-н-е знаю, тр-щ командир... Вы же сами их отпустили... Извините, они обещали нас в Москве встречать, или уже в Н-ске? - оправдывается старпом.
   - Да на кой они мне в Н-ске не переодетые! Обещали же здесь, на вокзале встречать и ехать с нами в экипаж, переодеваться... - Кэп постепенно успокаивается, но продолжает ещё обиженно, как ребёнок, пыхтеть...
   - Ладно, старпом, командуй - грузитесь в автобусы, едем! - принимает он наконец, решение...
  
   ...Выезды в Н-ск, в Учебный центр (УЦ) - событие для экипажа. Ну, во-первых, это действительно центр - не так уж далеко от столицы, на электричке два-два с половиной часа. А во-вторых, если даже не в-первых, это относительная свобода на полтора месяца - без корабельных вахт, выходов в море, без сурового заполярного климата. Жалко, что выезды в УЦ случаются достаточно редко - там сейчас всё забито экипажами строящихся атомоходов. Раньше было строго - раз в три года случались такие полуторамесячные полуотпуска...
   В УЦ действует режим секретности - всех подводников на время учёбы переодевают в армейскую форму с красными общевойсковыми петлицами, оставляя, словно для смеха, чёрную форменную обувь - вот по ней-то в Н-ске и узнают подводников (настоящие офицеры-армейцы в то время носили ботинки тёмно-коричневые). Экипажи, приезжая в столицу, отправляются для начала во флотский экипаж (есть такой в Москве, не удивляйтесь! Там же и море есть - Московское!), где переодеваются, а уже затем, шарахаясь с непривычки друг от друга в зелёной форме, автобусом едут в Н-ск...
  
   Два "старичка", предпенсионные ветераны-подводники, Дядя Филимон и Дядя Стас, ехали в УЦ далеко не впервые, поэтому вроде бы всё рассчитали с микронной точностью...
   - Тр-щ командир! - подкатились они к Кэпу тут-же по приезду экипажа в Мурманск, - У нас в Питере дела кое-какие пенсионные созрели. Разрешите, мы сегодня самолётом туда, завтра делаем дела, а в столице экипаж встретим на вокзале?
   - Чего?.. Куда?.. Какой Питер? - поначалу не понял командир, - Какие-такие ещё пенсионные дела?
   - Да на "Электросилу" устраиваемся, нам же на пенсию через полгода, - объяснил ему Стас.
   - А у меня там свояк, обещал помочь устроиться. Мы, типа, на собеседование должны приехать. - продолжил Дядя Филимон, - Отпустите, тр-щ командир!
   При этом Дядя взглянул на Кэпа такими ясными и чистыми правдивыми и голубыми детскими глазами, что у того напрочь отпали все сомнения.
   - Ну-у-у,.. вы это... там... Хм-м, на "Электросилу", говорите? Ну, ты, Василич, свояку на всякий случай удочку насчёт меня тоже закинь. Мне ведь тоже... скоро на пенсию... - замечтал было Кэп, но тут-же очнулся, - Вы это,.. и не зависайте там!
   - Да ну что вы, тр-щ командир!!! - хором засияли "деды", - Ни в коем разе!!! Вы же нас знаете!
   - В том-то и дело, что знаю! - буркнул Кэп, - Ладно, валите, только не опаздывайте...
   - Старпому доложите, что я вас отпустил, а то... - продолжил он им вслед.
   Да куда там, "дедов" только пятки сверкнули в сторону остановки 106 автобуса, который идёт в мурманский аэропорт Мурмаши...
   ...В Мурмашах относительно новый, чистенький и уютный аэропорт. Примчавшись туда, Стас и Дядя Филимон решили скоротать время до регистрации в таком-же уютном аэропортовском ресторанчике. Заказали салатики, горячее, коньячку по полтораста на нос, кофейку...
   - Ну, Дядя, с поехалом! - предложил было Стас, когда за спиной у них раздался нежный женский голосок:
   - Товарищи офицеры, не помешаем?
   Дядя со Стасом дружно крякнули, синхронно поперхнулись коньяком, но приподнялись со стульев. Стас поморщился, оглянувшись в сторону аэрофлотовских служебных столиков, прокашлялся:
   - Нет-нет, что вы, что вы! Пожалуйста,.. присаживайтесь!
   Служебные столики были заняты, поэтому к ним и подсели две девчушки-стюардессы. Заказали они скомненько, но "деды" буквально навязали им, как они не отнекивались, бутылку шампанского. Быстренько поклевав и извинившись, что им скоро уже лететь, девчушки упорхнули. Вскоре объявили посадку...
   Поднявшись по трапу в самолёт, Стас неожиданно затормозил.
   - Стасила, чего пеньком встал, проходи! - толкал его в спину Дядя. Но вдруг, как и Стас, тоже встретился взглядом с одной из недавних соседок по столу, которых угощали шампанским... И именно с той, которая ему больше понравилась...
   - Да-а-а, ребятки, это уже судьба-а,.. - протянула стюардесса, - Ну да ладно, проходите, занимайте места!
   В недолгом полёте до Питера стюардессы кроме всего прочего напоили перспективных пенсионеров кофейком. А уже по прилёту в Питер, выходящим из самолёта офицерам одна из стюардесс заговорщицки шепнула:
   - Если не торопитесь, ждите нас у служебного выхода, мы через полчасика будем...
   У девчушек в ГДР46, куда по ночному городу быстренько домчало их такси, оказалась миленькая однокомнатная квартира. Приглушенный свет торшера, мягкие кресла у журнального столика и широченная тахта, именуемая в народе секс-полигоном, располагали если не ко всему, то ко многому...
   Кофе из аэрофлотовского кофейника в аэрофлотовских фарфоровых чашечках, плещется армянский коньяк в бокалах, умные и многообещающие глазки стюардесс...
   И всё бы шло своим чередом, как одна из них задумчиво не протянула:
   - Эх, мальчики-мальчики, какие вы замечательные, и ну что же вы не гусары-то?..
   Дядя Филимон со Стасом оскорблённо напряглись:
   - Это в каком смысле?..
   - Хорошие вы наши, сами ведь знаете, как в Питере уважают моряков, тем более - подводников, - продолжила стюардесса, - но представьте себе гусар: аксельбанты золотые, усы, ментики, розы красные охапками, ванна шампанского... Романтично, не правда-ли?..
   - Эти,.. на лОшадях которые, что-ли?.. - иронически хмыкнул Стас...
  
   ...- Н-да-а, розы красные охапками, ванна шампанского,.. - задумчиво протянул Кэп, внимательно слушающий "дедов", - Погодите-погодите,.. причём здесь ванна шампанского?.. Какие лошади? Какая ещё ванна?.. Шампанского, мля...
  
   ..."Деды" появились в УЦ через два дня после приезда туда экипажа и сразу отправились сдаваться командиру. Буквально перед их появлением закончился строевой смотр экипажа в армейской форме...
   - Ох ты, ебить!.. - схватился за голову командир, дойдя до Доктора, - За что же они тебя так? Ты, Док, зайди-ка после смотра ко мне...
   Доктор, которого в московском флотском экипаже обрядили в брюки как минимум пятидесятого размера, но первого роста, из которых ноги торчали до середины голеней и в китель, не сходящийся на груди, с рукавами, оканчивающимися чуть ниже локтя, выглядел даже не смешно...
   Трагически!..
   - Ну ты что, не мог ещё в Тушине посмотреть, что тебе такое выдали? - Кэп сочувственно рассматривал Доктора, мнущегося возле письменного стола в командирском кабинете.
   - Да, т-рщ командир, - чуть ли не плакал Доктор, - Вы же видели, там такой наглый мичманюга на складе! Я ему говорил, что эта форма мне маленькая, а он даже и не посмотрел на меня:
   - Вали отсюда, лейтенант, скажи спасибо, что не рвань!
   - Вот же мля, незадача!.. - зачесал затылок Кэп, - Ты "гражданку"-то догадался с собой взять?
   - Да взял конечно, есть что одеть...
   - Ладно... Ты ведь всё равно пойдёшь в госпиталь на прикомандирование? - принял решение командир, - Док, хрен с тобой, ходи в "гражданке", только это позорище больше не одевай! Душевно тебя прошу!..
   - Ну-у! Кто ещё там.. ломится?! - заорал Кэп на осторожный стук в дверь.
   - Т-рщ командир, просим разрешения войти?.. - в приоткрытую дверь заглядывали Стас с Дядей Филимоном.
   - А-а-а!!! - заорал, мгновенно вызверившись, Кэп, отчего в книжных полках зазвенели стёкла, - Явились, сукодеи!!! Ну, заходите-заходите! И становитесь раком прямо тут у порога со спущенными штанами!.. Я вас, ур-родов буду сейчас иметь долго и сладострастно!!!
   - Т-рщ командир, разрешите идти? - осторожненько вклинился в громовые раскаты Доктор, - Я, это... Пойду, переоденусь?
   - Куда!!! Стоять! Вазелина мне ведро сюда! - взбычился Кэп, - Сейчас польётся море крови, будешь первую медицинскую помощь оказывать этим негодяям!!!
   - Постой, послушай, тебе как молодому доктору полезно будет! - продолжил он уже более мирным тоном...
  
   - Погодите-погодите,.. причём здесь ванна шампанского?.. Какая ещё ванна?.. Шампанского, мля...
   - Да сгоняли мы в ближайший ресторан, т-рщ командир, - поднял на него свои невиные голубые детские глаза Дядя Филимон, - купили сто бутылок шампанского...
   - Сколько-сколько?.. Сто?.. Ну-ну? - явно заинтригованный, нетерпеливо заёрзал в кресле Кэп.
   - Ну, замудохались мы конечно его открывать, а две трети ванны налили-таки, - продолжил Стас.
   - Ну-ну, а они чего? Ну, стюардессы-то эти ваши,.. чего? - ещё нетерпеливее заёрзал в кресле Кэп.
   - Да кто их знает? Закрылись в ванной, хихикали там, чего-то плескались... - потупились "деды".
   - И что, всё?.. - заволновался Кэп, - И чего... И всё, что-ли?..
   - Да нет, дальше всё путём было... - ещё смущённее потупились престарелые механики.
   - Так и хрен-ли вы? - начал приходить в себя командир, - Чего в тот-же день не уехали?
   - Да они уже утром заторопились, нам, говорят, лететь, - залепетал Стас, - Вы, говорят, мальчики, не торопитесь! Попейте кофейку, приведите себя в порядок, побрейтесь... Заботливые такие!... А уходить будете, говорят, дверь за собой захлопните...
   Замок там такой, английский,.. знаете, захлопывающийся, т-рщ командир...
   - Так мля,.. хера-ли,.. ну и чего не захлопнули-то! - начал снова заводиться Кэп.
   - Т-рщ командир, да там ванная такая... совмещенная... Ну, знаете, с унитазом вместе... - встрял Дядя Филимон.
   - Причём здесь,.. мля, какая-то ванная?.. Унитазы-то здесь причём?! - уже снова взревел Кэп.
   - Так как,.. причём? - недоумённо развели руки "деды", - Взяли на кухне по кружке, сели - он на унитаз, я на ванну, на край...
   - И что?.. - уже трагическим шёпотом, вытаращив глаза поинтересовался командир.
   - Т-рщ командир!.. Так там же... Ну!.. Шампанское же осталось!.. - ещё более трагически прошептал Стас, - Мы это, пока не...
   - И что, всю ванну? - округлились глаза Кэпа.
   - Не-е,.. т-рщ командир!!! - еле слышным шопотом отвечали Дядя со Стасом, - Там на дне в конце оставалось с полбутылки, но мы уж решили не мелочиться... Что мы, не офицеры, что-ли?..
   В кабинете повисла тягостная тишина...
   Кэп, с отвисшей челюстью, впал в прострацию. Шевеля чуть заметно губами, что-то подсчитывал в уме...
   Замерший Доктор забыл дышать...
   Стас и Дядя Филимон, скромно потупив глазки, мялись напротив командира...
   - Так и сколько там было-то?.. - наконец, очнулся Кэп, - Сто, что ли бутылок, говорите?
   - Сто, т-рщ командир! - виновато выдохнули предпенсионные офицеры.
   - М-м-мда-а!.. - забарабанил пальцами по столешнице в задумчивости, командир, - Сто бутылок?.. Шампанского?..
   - Вы... Это... Ладно, идите,.. что ли... Разбирайтесь, давайте там... со своими... - надолго задумался Кэп.
   Дядя Филимон со Стасом тут же бесшумно испарились из командирского кабинета. За ними, стараясь так же незаметно исчезнуть, потянулся было и Док...
   - Доктор!.. - окликнул его уже на пороге командир, - Погоди-ка...
   - Ты представляешь, Доктор! - поднял на него возбуждённо заблестевшие глаза, Кэп, - Ну, представь себе - целая ванна шампанского!..
   - Вот это, понимаешь-ли, по-нашему...
   - Хера-ли там какие-то гусары... действительно, на лОшадях,.. понимаешь, мля?
   - А тут, мля,.. меня аж от гордости распирает!..
   - Вот это по-нашему, по-подводницки, мля!..
   - По-офицерски!...
  
  г. Обнинск, 1982 г.
  
  
  Честным быть трудно, но экономически выгодно...
  
  БМП
  
   - Ну, и чего, дядя?..
   - Чего-чего... Нет, дядя, ничего и ни у кого!
   - И что, у водолазов, у Фролова нет?
   - Даже если и есть, говорит, что всё сухо. Сам знаешь, какие времена!..
   - Тьфу, так что, нам теперь день рождения отмечать трезвыми, как дураки?
   - Почему "как"?..
  
   Весна 1988 г. - на необъятных просторах Советского Союза вовсю свирепствует горбачёвский "сухой закон"...
   Намечаемый день рождения нашего Хима, начальника химической службы под угрозой срыва. В магазинах уже ничего спиртного нет, даже по талонам. Содержимое затаренных "по самые некуда" гремиханских винных складов вывезли на самоходных баржах в неизвестном направлении. Озадаченные Химик и Доктор мечутся по Гремихе в надежде стрельнуть у знакомых хотя бы поллитра спирта, "шила", как его именуют на ВМФ.
   Тщетно...
   - Алик, может к Папе Зую подойти? - так между собой в экипаже подводного атомохода именуют командира, - Мы ведь только на прошлой неделе получили шило на экипаж? - размышляет вслух Доктор.
   - Ага, сходи, сходи! Он как раз не в духАх. Вот только что слышал, как он старпома драл со всей возможной пролетарской ненавистью... Злой пришёл из штаба... Да и шила-то получили хрен да нихрена!.. - Хим настроен весьма пессимистично.
   - Ладно тебе, мы что, пацаны что-ли... - Доктор более реалистичен, - Я что, каждый день у него клянчу, как на паперти? Поищи-ка лучше пустую бутылку с пробкой...
  
   ... - Тр-щ командир, разрешите?..
   Доктор на пороге командирского кабинета.
   Кэп раздражён... Руки за спиной, раскачивается с пятки на носок у подоконника. То, что он опрометчиво считает грудью выпячено вперед на полметра...
   - Н-ну-у?.. - не оборачиваясь, - Чего припёрся?..
   Доктор осторожно выглядывает через командирское плечо - и куда это мы так пристально и без бинокля?
   Возле казармы, бликуя тёмно-вишнёвым свежим лаком на редкие солнечные лучики из-под тяжёлых и низких северных туч, красуется командирский 41-й "Москвич", недавнее его приобретение...
   - Чего, мля, надо, спрашиваю?... - Папа даже не раздражён, он взбешен...
   - Э-э,.. - Доктор пока не знает, с чего начать, поэтому несёт первое, что пришло в голову. - Тр-щ командир, да иду я вот сейчас после обеда, смотрю, ваша машина у казармы... Ну, думаю, неужто вы сами приехали?..
   - Хм-м,.. - поперхивается от неожиданности Кэп, - Да... Это вот я... Представляешь, Док, от Гремихи сам до казармы доехал!..
   - Ну ничего себе, неужто? - подыгрывает Док (от посёлка, "старой" Гремихи до казарм подводников километра два с половиной), - Осваиваетесь, тр-щ командир?
   - Хы, а то!.. - Кэп остывает на глазах, - Надо же хоть немного попрактиковаться, вот сейчас в отпуске с Пигиной (наш интендант и по совместительству - командирский ординарец) погоним её в Севастополь...
   - Аб-бал-деть!.. - продолжает подыгрывать Доктор. - Сколько же туда пилить-то, тр-щ командир?
   - Хы-ы,.. - настроение Кэпа улучшается на глазах, - Пигина говорит, не торопясь суток за трое доберёмся... Ну, днём немножко я порулю, а ночью уж он сам... Да-а... Я, доктор, что думаю? На фига она мне здесь? Куда тут на ней? Отгоню в Севастополь к родителям - и папаня там на дачу поездит, и я сам в отпуске покатаюсь...
   - Да-а... - Кэп начинает лучиться от предвкушения, - Что, Док, нравится моя машинка?
   - Дык, Игорь Сергеич, - развивает тему Доктор, - не машина, а ва-а-аще!
   - Хы-ы, а то... А цвет,.. как тебе цвет? Супер, правда!.. - Папа уже не скрывает счастья.
   - Да, цвет-то вообще обалденный! Это вам повезло, тр-щ командир! "Гнилая вишня" - это же... - Доктор уже физически ощущает нежданно свалившуюся удачу. - Вот Начпо семнадцатой дивизии тоже взял "сорок первый", а цвет какой-то погано-серый - хуже крысы помоечной!..
   - Ну-у,.. - ликует Кэп, - Я тоже плююсь от его тачанки... Надо же было такое уё...ще купить! Да-а!...
   - Да-а!... А ты, Игорёчек, чего приходил-то? - заботливо осведомляется командир, ещё пару минут назад напоминавший грозовую тучу...
   - А-а... - "вспоминает" Док, - так это... послезавтра у Хима день рождения... А в магазинах - сами знаете...
   - Это... вам шила что-ли налить?.. - Кэп - сама любезность. - А чего ты сразу-то не сказал? Давай, тащи посуду...
   - Я, тр-щ командир, уже... - Доктор протягивает из-за спины пустую бутылку "ноль-семьдесят пять" из-под сухого вина...
   - Пошли... - Кэп тащит за его собой, - Полную не налью, упьётесь ещё (хи-хи-хи) ненароком!...
   Из сорокалитровой алюминиевой молочной фляги, в которых со склада выдают спирт, он недоливает через воронку чуть-чуть в заботливо подставленную бутылку, черпая эмалированной кружкой. Остатки из кружки (ну не обратно же во флягу выливать!) ровно разливает в два стакана, подвигает кувшин с водой и проколотую с двух сторон банку апельсинового сока...
   - Разбавляй, Док... Давай, чтобы я удачно доехал...
  
   Из командирского кабинета Доктор выходит с бутылкой, как с красным флагом...
   - На, дядя! Учись!.. - протягивает он её Химику. - А то сразу - как дураки! Психологию изучай!..
  
   ... Троллейбус мчится по улицам города-героя Севастополя.
   - Док, Док, смотри - вон! Вон там!.. - толкает его в бок Вовик, - Да вон же она, бэ-эм-пешка, видишь! Не узнаёшь что-ли?
   Доктор в отпуске... Приехал в Севастополь в гости к приятелю, бывшему командиру первого экипажа своего атомохода. Тот с полтора года назад перевёлся в Севастополь. Преподаёт в военно-морском училище...
   - Где?.. Какая бэ-эм-пешка? - недоумевает Док.
   Увидеть БМП - боевую машину пехоты в центре Севастополя он явно не готов...
   - Да вон, смотри! Бочина вся мятая, подфарники разбиты! Вон-вон!.. - Володя начинает понимать, что Док чего-то не понимает.
   - "Москвич", говорю, вашего "Папы Зуя" стоит! Заметил? Или не узнал?
   - А-а... - начинает доходить до Доктора. - Я и не понял сразу, ты же сказал - бэ-эм-пэ?..
   - Ну, а я чего говорю!.. Я так и говорю - Боевая Машина Папы!..
  
  Гремиха, 1989 г.
  
  
  ТАМ, ГДЕ "КЛЁН" СТОИТ...
  
   В морях после "нулей", т.е. после полуночи, Док и Химик пьют кофе. Хим заступает на вахту в полночь. Док перемещается к нему на КРХП (корабельный радиационно-химический пост) в кормовой, седьмой отсек. В конической колбе они заваривают крепчайший кофе и смакуют... Однако, традиция!
   По снабжению на подводные лодки идёт натуральный молотый кофе в жестяных банках. Смесь сортов кофе достаточно удачна, получается очень недурственно. Док с Химом, сбросившись, покупают перед автономкой дешёвый суррогатный кофейный напиток и меняют его у интенданта на натуральный - три пачки суррогата за банку натурального...
   Темы для ночных бесед находятся всегда. Обычные темы - годы учёбы, детство, юность. Обсуждаются и перипетии подводницкой службы. Докторов и химиков в дивизии атомных подводных лодок, где они служат, хронически не хватает. Наших героев часто прикомандировывают к другим экипажам на учебные выходы в море, на стрельбы, в автономки. Сравнение родного экипажа с другими всегда оканчивается в пользу своего...
   - Смотри-ка, Алик, - задумчиво тянет Док, уставившись куда-то в корму, - Это что, наш негодяйчик опять отличился?
   "Негодяем", равно как и прочими нелестными прозвищами, они именуют своего единственного подчинённого матроса-срочника, химика-санитара Лёшку Ступина. Лёха вял, туп и патологически ленив. Доктор, окрестив его Беспутиным в первый же день его появления в экипаже, попал в точку.
   - Что? - вскидывается Хим, - Что он там ещё натворил, изверг абортивный?
   - Да вот, посмотри, вместо "Х" на приборе написал "К". Трафареты наверное перепутал малограмотный наш, гордость сельской церковноприходской школы! - кивает Док на приборную стойку в самом конце отсека...
   Стойка высотой метра полтора, за стеклянной дверкой несколько тумблеров, переключателей и циферблатов со стрелками, между ними - россыпь индикаторных лампочек - красных, зелёных. Стрелки что-то показывают, лампочки причудливо помигивают - то одни, то другие. На стойке, написанная красной краской через трафарет, красуется в кавычках буква "К".
   - А почему это там должен быть "хер"? - въедливо и ехидно интересуется Химик.
   - Ну-у-у как,.. это же твоё хозяйство? - неуверенно тянет Док, - Или чьё?..
   - Ага, ща-а-ас! - огрызается Хим, - Теперь если ЭТО в седьмом отсеке, так значит сразу и моё? Своего хлама хватает!
   - Погоди, а чья тогда? - интересуется Док, - До ремонта же её не было, это что-то новенькое...
   - Сейчас спросим... Вахта, где ты! - зовёт он, высовываясь за дверь поста, - Пойди сюда, балбес! Спишь опять!?
   - Это что за стойка? - кивает Доктор в конец отсека заспанному матросу-вахтенному.
   - Где?.. Чо?.. Какая стойка?.. - хлопает спросоня глазами вахтенный.
   - Да вот, по правому борту у переборки! Ну вон, та, где лампочка зелёная мигает! Да не туда смотришь, козлина сонная! - Док начинает сердиться.
   - А-а, эта... - надолго задумывается матрос, - Где?..
   - Да маму твою вместе с классной руководительницей! - теперь вскипает Док, - Куда ты пялишься, идиот! Вон та, с буквой "К"!
   - А-а... - наконец матрос начинает просыпаться и понимать, что от него хотят, - Эта, где "Кы"?
   - Да, да, эта самая, где буква "К"!!! - орут Док и Хим уже дуэтом, - Что это за херовина?
   - Это... - теряется вахтенный и наконец, честно признаётся, - Я не знаю... Это не наша матчасть, не электриков... И не трюмных...
   - А чья? Ты почему устройства отсека не знаешь, негодяй! - стучит кулаком по столу Хим.
   - Да её только что поставили, тогда же первый экипаж в ремонте был... Не было же этой стойки до ремонта... - растерянно оправдывается матрос.
   - Ладно, иди отсюда, чудовище тупорылое! Бди!.. И не спать на вахте! - постепенно успокаивается Хим.
   - Да, Док, а всё же, что это за стойка? - уже хихикает он, - Пошли, поглядим поближе!
   Некоторое время они тщательно исследуют стойку. В перемигивании лампочек нет никакой логики, стрелки на приборах показывают невесть какие данные. Приборы подписаны непонятными аббревиатурами - "Мк", "Ст", "вК"...
   - Да-а... - задумчиво тянет Олег, - Может, это акустиков? Или радистов?
   - Ну да, - возражает Доктор, - С чего бы у радистов-то аппаратура будет в самой корме стоять?
   - Да,.. и хрен бы с ней, пошли кофе пить! - оптимистично решает он, - Потом спросим!
  
   ... - О-о-о! Какие люди! - с преувеличенным восторгом вопит Хим, завидев в проёме межотсечного люка сверкающую лысину, окаймлённую венчиком реденьких рыжеватых волосиков, - Их ржаво-шестерёночное величество, сам Григорий Палыч к нам пожаловали!
   - Да ладно тебе, Химоза! Чего разорался? - смущается Механик, - Вот отберу сейчас твой нештатный чайник-то электрический!.. Или топором вон аварийным порублю...
   - Тогда без чаю навсегда останешься! - парирует Хим. Мех во время своих походов в корму обожает посидеть на посту у химиков, потрепаться за жизнь и вкусно попить чайку.
   - Ну, и как вы тут в корме поживаете? Что учиняете? - хитро щурится Гриша, - Признавайтесь, дусты47, где и чего курите?
   - Да там же, где и ты - в санпропускнике! - язвительно парирует Хим.
   Механик заядлый курильщик, без табака он жить не может. А курить бегает в предбанник-санпропускник аппаратных выгородок реакторов. Гришку за это нещадно дерёт командир, но тот не упускает момента подымить.
   - А с чего ты взял, что мы курим? Это тебе кто стучит? - деланно равнодушно осведомляется Доктор. - Или у тебя "жучок" где-нибудь в отсеке спрятан?
   - Кстати, а не эта-ли твоя херовина нас подслушивает? - хихикнув, кивает Химик вглубь отсека.
   - Какая... моя?.. - Мех удивлённо выглядывает за дверь.
   - Да вон, вон та стойка, с буквой "К", - уточняет Хим - Гриш, а что это за стойка, чего это она?
   - Эта?.. - искренне удивляется Механик, - Понятия не имею! Это не наше...
   - А чего она делает? - остервенело чешет он лысину...
   - А чья?.. - в голос вопят начальники химической и медицинской служб, - Блин, Гриша, только на тебя и была надежда узнать, что это за хрень такая! А ты... Эх, бля...
  
   В течение следующей недели от загадочной стойки с буквой "К" поочерёдно отказались все. В том числе и Старпом, забредший в корму с проверкой после большой приборки. Он долго пыхтел и с плохо скрываемым интересом разглядывал стойку. Мигание лампочек и показания приборов его тоже заинтриговали:
   - Во-во-во, гляди, Доктор, опять сначала две зелёные, а потом красная загорелась! А стрелка, стрелка-то, глянь, отклонилась!..
   - Не, мужики, честно - не знаю!.. - в итоге признался Старпом.
   - Ну вот! - развели руками Хим с Доктором, - Ничья, что-ли, совсем?..
  
   - Андрюха! Есть серьёзный разговор! - заговорщически сообщил Док Особисту во время их очередной и традиционной партии в нарды. - Только ты не считай, что у меня шпиономания началась! Вон, смотри, в седьмом отсеке стойка какая-то странная с буквой "К". Мы с начхимом кого только ни спрашиваем, никто не знает - чья! Все отказываются. Я что подумал: может втихаря на заводе пихнули какой-нибудь "жучок"? Ым-мерыканьский?.. Замаскировали под аппаратную стойку, а все считают, что если она тут стоит, значит кому-то нужна?.. Времена-то сам знаешь, какие! Никому верить нельзя, всё продано!..
   - Ага,.. - подхватил Особист, за много лет привыкший к докторским подколам и розыгрышам, - мы тут играем, а она прямо в Пентагон передаёт, что я сейчас вот выброшу,.. о-о-о,.. смотри, шесть-кош!
   - Не-е, Ёжик! Зря ты так! - Доктор пытался возражать максимально серьёзно, чтобы Особист не заподозрил подвоха, - Всех спрашивали - и механиков, и акустиков, никто не признаётся!
   - Да-а?.. - всё ещё сомневаясь, протянул Особист, - Ну ладно, я гляну... Потом, как-нибудь...
   При этом "Мохнатые ушки" быстренько скомкал игру, помчавшись в седьмой отсек. Вечером, заглянув к Особисту в изолятор, где тот квартировал, Док застал его за изучением формуляров по устройству лодки...
   - Ну, что, нашёл? - поинтересовался он у зарывшегося в бумаги Особиста.
   - Да нет пока... Надо наверное или в дополнительных, или в ремонтных формулярах смотреть? - растеряно отозвался тот...
  
   ...А Хим с Доктором и действительно потихоньку покуривали на камбузе48 седьмого отсека. Уж очень хотелось затянуться табачным дымком после глотка крепчайшего кофе...
   Логически предположив, что камбузный фильтр-вытяжка должен улавливать запахи подгоревшей пищи и чада при её готовке, Доктор поделился своими соображениями с Химом, заведовавшим очисткой воздуха. Тот поначалу засомневался:
   - Да ну, пища пригоревшая - одно, а дымовуха-то табачная - совем другое...
   В тот же вечер, залегендировавшись выпечкой блинчиков к чаю, они проэкспериментировали с одной сигаретой на двоих. Фактура превзошла все ожидания - ни малейшего запаха табака в отсеке не ощущалось, при условии, что дымить надо было в открытую духовку камбузной плиты. Причём приятное сочеталось с полезным - ещё и блинчиков напекли к чаю. С тех пор блинчики и ночная сигарета после кофе превратились в традицию...
   Через некоторое время грянул день рождения Штурмана. Поздравили, и приняли на грудь по мензурке заранее заботливо прибережённого им коньяка. Закусили от запаха спиртного традиционными драже поливитаминов, когда Доктор с Химиком перемигнувшись, предложили:
   - Ты, штурманила, вечерком загляни-ка к нам в корму... Мы тебе типа подарок, сюрприз приготовили...
   Штурман, также заядлый курильщик, искренне страдал от невозможности подымить. И если Механик имел возможность покуривать где-то в дебрях механизмов, то Штурман, сутками не выходящий из своей рубки, страдал безумно...
   Ночью в корме, с удовольствием отведав кофейку, Штурман деланно безразлично осведомился:
   - Ну, и г-г-г-где с-с-сюрприз-то, ти-ипа п-п-подарок?
   - Пошли, будет тебе сюрприз! - расхохотались Хим с Доктором...
   Сюрприз и правда удался. Донельзя довольный Штурман, выйдя с камбуза после перекура неожиданно уверенно направился в корму. С деловым видом он отпёр ключом дверку загадочной стойки с буквой "К". Пощёлкал тумблерами, и, проследив за изменениями показаний приборов, удовлетворённо запер её...
   Доктор с Химиком не то, чтобы потеряли дар речи... Они попросту остолбенели...
   - Э-э-э-эт-т-то,.. т-т-ты ч-ч-чего э-это? - от неожиданности и Доктора заклинило, - Э-э-это т-ты за-за-за-зачем?
   - Ч-ч-че-его д-дра-а-азнишься-т-то! Д-д-да п-п-прост-то п-п-пров-в-верил, к-ка-ак он ра-ра-работает... А-а-а ч-ч-что? - привычно зазаикался Штурман, заподозрив неладное.
   - Так это твоя стойка!? - в голос заорали Хим с Доктором.
   - М-м-моя... - растерялся Штурман, - А-а-а ч-ч-что?
   - Вот!.. Муха с бляхой!.. Вот!.. Ты видишь, дядя, всё великое - просто! А то мы с тобой всех допросили, а кого забыли? Едрён батон! А штурманов-то и забыли! - возбуждённо орал Док.
   - Ну да! Кто же мог предполагать, что в корме у него что-то из аппаратуры может стоять? - возмущенно оправдывался Хим, - Если ты дядя, такой умный, чего сам-то не спросил?
   Успокоившись и отхохотавшись, Штурман объяснил, что после замены в ремонте старого трёхлопастного гребного винта на более современный, многолопастный и малошумный, больше похожий на самолётный пропеллер, соответственно, изменилось и расстояние, проходимое лодкой за один его оборот. Для корректировки всяких разных штурманских показателей и рассчётов, этот прибор и поставили...
   - Погоди, не трещи, - оборвал словоохотливого Штурмана, Химик, - А почему на нём "К" написано?
   - К-к-ка-ак п-п-по-ч-чему? - расстерялся тот, - П-п-п-пот-тому, ч-что о-он "К-к-клён" на-а-азывается... Си-истема "К-клён"...
   - Ну вот так!.. - только и смогли развести руками Хим и Доктор, - Как всё просто, оказывается!..
  
   - Там, где клён шумит над речной волной... - отчаянно фальшивит вахтенный трюмный Гошка Голяев, пристроившись с гитарой в кольце переборочной двери седьмого отсека. Хим с Доктором по обыкновению на химическом посту с блинчиками, испеченными для маскировки...
   - Гоша, ты достал! - толкает его в спину Химик, - Не шумит он, стоит и лампочками мигает, во-первых,.. и не над речной, а под морской волной!
   - Яволь!.. - Гошка понятливо кивает головой и на ходу импровизирует:
   - Там, где "Клён" мигает лампой под морской волной...
  
  Средиземное море, 1985 г.
  
  
  ЗАВТРАК
  
   - Эй, где вы там, негодяи! - стучит в переборку Минёр и заглядывает в раздаточное окошечко буфетной, расположенное у торца стола, где завтракает вахта, - Что у вас там наготовлено? А-ну, положите-ка мне этого говнеца, да побольше!..
   Избитая шутка Минёра никого из присутствующих не смешит, не удивляет, не шокирует. К концу второго месяца автономки всё уже приелось, шутки кажутся избитыми, рожи друг-друга надоели до тошноты...
   - Док, может что-нибудь нам расскажешь? - вахта повернулась к дальнему столу, где сидящий на любимом своём месте в углу Доктор, дул третий или четвёртый стакан чая. - Хоть ты порадуй!..
   ...Офицерская кают-компания на наших пароходах располагается в первом отсеке по правому борту. Длиной - метров шесть, шириной - два с небольшим. Посредине и поперек - командирский стол, одним торцом упирающийся во встроенную тумбу для посуды, с другого торца - командирское кресло. Справа от командира сидят замполит и старпом, слева - механик и особист. У кормовой переборки - четырёхместный стол для вахты, у носовой - шестиместный для остальных офицеров. Справа и слева от командирского стола - два входа. По борту, вдоль всей кают-компании - живописное панно с видом Дворцовой набережной со стороны пляжа у Петропавловской крепости. К слову, и на остальных атомоходах дивизии, в кают-компаниях эти панно продолжают питерскую тему. Рисовались они видимо с фотографий, поэтому точность деталей на них потрясающая. Выпускники "Дзержинки" - военно-морского инженерного училища, часть зданий которого выходит на набережную за Дворцовым мостом, могли даже показать на панно окна своего кубрика. Кто-то, вспоминая жену, с ностальгией разглядывал участок набережной Красного флота (ныне - снова Английской набережной), где в Питере располагается один из Дворцов бракосочетания...
   - Да ну вас... Чем радовать-то? - бурчит Доктор, - Мы даже с Химиком уже перестали разговаривать!..
   Народ лениво хихикнул, - расплевавшись, и в смерть рассорившись в лейтенантской, первой своей автономке, Доктор с Химиком после возвращения никак не могли вспомнить, что послужило поводом для ссоры. Тогда же договорились на будущее, для профилактики, в автономках после двух месяцев прекращать общение. Чтобы случайно снова не поссориться. Получалось жестоко, но помогало...
   Распахнулась дверь слева от командирского стола. На ходу, застёгивая рубашку, в кают-компанию влетел Химик.
   - Ну, Олег, долго жить будешь! - оживился народ, - Только-только о тебе говорили...
   - А чего меня вспомнили? - обеспокоился Хим, - Чего хихикаете? У меня всё хорошо - кислорода больше девятнадцати процентов, це-о-два не больше ноль четырёх. Что вам еще надо, собаки лесные и злые?
   - Да нет, Алик, я им рассказываю, что мы с тобой прекратили общение... - пояснил Док, - А что они смешного в этом нашли - не понимаю!
   - Мужики, - обратился к вахтенным Хим, - А не надоел ли вам наш доктор, он же врач? Давно он тут с вами сидит?
   - Давно, давно! - захихикал народ, - Мы с вахты сменились, пришли завтракать, а он уже тут. Или всё ещё? Чаю с ведро уже запузырил, не меньше!
   - Слушай, Док, шёл бы ты уже отсюда! - хитренько прищурился Хим, - Дай Заму49 позавтракать! А то он, бедолага, мечется по отсеку голодный...
   - Что-что? - обрадовались вахтенные, - Замуля по проходу мечется? Проголодался, упырь?..
  
   ...Замполитов на флоте не любят. Даже сейчас, когда они называются офицерами-воспитателями. А уж раньше, когда руководящая роль партии дошла до маразма, и замполиты, проводники этой роли упрямо лезли во все дырки - куда не попадя, и тем более. Как правило, в замполиты шли откровенные карьеристы, отъявленные негодяи и жополизы. Своим руководящим и направляющим положением они очень гордились и откровенно пользовались. Причём, чем выше пост занимался, тем явственнее эти черты проявлялись. Были, конечно, и исключения, но на то они и исключения, чтобы подчёркивать правило...
   И уж если булыжник - оружие пролетариата, то язвительность - оружие интеллигенции. Док всегда следовал этому определению. Замов он ненавидел всеми фибрами своей докторской души. Политработники всех уровней, правда, платили ему той же монетой, и кровушки попили больше, чем достаточно. Доставали и гадили больше по мелочи. Ну, квартиру новую Доктору не дать. Ну, задробить перевод с лодки на береговую должность. На большее они оказались не способны, да и трудно им было сверхопытного ветерана-подводника, Доктора, обвешанного боевыми орденами и медалями как новогодняя ёлка, окончательно сожрать... Поэтому, когда на экипаж приходил новый и молодой Зам, Док оттягивался на нём по полной программе...
  
   - Олег, а чего он завтракать-то не идёт? - сменившаяся вахта сгорала от любопытства, - Чего он говорит?
   - Да стою это я в отсеке, одеваю у шкафчика рубашку (в экипаже было принято находиться в кают-компании в кремовой офицерской рубашке с погонами, но допускалось - без галстука, для этого в проходе отсека висел шкафчик для рубашек), - хихикает в ответ Химик, - а тут по проходу Замуля нарезает, туда-сюда, туда-сюда!
   Говорю ему: - Чего мечешься, с гиподинамией борешься что-ли? Ты завтракал?
   Он бурчит: - Нет ещё!
   Я говорю: - А чего ждать! Пошли, мол? Чего не идёшь?
   А он: - Ладно, спасибо Олег, я попозже...
   Я снова: - Куда позже? Завтрак заканчивается, сейчас со столов всё уберут. Пошли, чайку попьем!
   Он опять: - Да ну, я попозже...
   Я уже захожу, снова говорю: - Так ты идёшь или нет?
   - Он ко мне подскакивает, и с такой слезой в голосе шепчет: - Олежка, там этот докторюга сидит! Опять начнёт эта скотина старая подкалывать и размазывать - ведь и кусок в горло не полезет! Достал уже! И что он меня грызёт? Виноват что ли я, что замполит!.. Не-е-е... потом! Подожду, пока он уйдёт...
   - Ты понял, дядя? Иди отсюда, а то Зам у нас голодной смертью погибнет! - обратился Хим к ухмыляющемуся Доктору, тогда как вахтенные за соседним столом дружно зафыркали и закашлялись, подавившись кто - чаем, а кто - бутербродом...
   Док, хихикнув, поднялся с места: - Пойду, мужики! Не буду грех на душу брать! Приятного вам аппетита! Ну, вот... и порадовал!
   Снимая возле шкафчика рубашку и натягивая куртку, Док поймал за пуговицу пробегавшего мимо по проходу, Зама.
   - Ну, чего тебе, Доктор! - стрельнул тот ненавидящим взглядом.
   - Серёга, ты уж извини меня, дурака старого! Вот тебе честное докторское слово, больше в кают-компании ни сном, ни духом тебя не задену! Ну, извини, уже перебор вышел!
   - Док... - неожиданно уткнулся Зам лицом в его плечо, жалобно хлюпнув носом, - За что же ты меня так не любишь?..
   - Да ладно, ладно... - растерялся Доктор, - Ну, обещал ведь что больше не буду! Ну, извини!.. Иди, завтракай, приятного аппетита тебе!
   - Ага, так я тогда пойду... - шмыгнул носом Зам, суетливо натягивая рубашку и сутулясь.
   - Да иди уже!... Да-а-а... - задумчиво почесал в затылке Док, проводив его взгядом, - Нехорошо получилось! Он ведь и правда, молодой... Толком и не драный, и автономками ещё не тёртый... Эх, нехорошо!..
   ...Шаркая тапочками и укоризненно покачивая головой в такт своим мыслям, "старый" (тридцатитрёхлетний!) подводницкий доктор отправился к себе в каюту...
  
   Средиземное море, 1989 г.
  
  
  СШЕЙ МНЕ, МАМА, КЛЕТЧАТЫЕ БРЮКИ!
  
   - Ба-бах,.. бу-бум,.. дзин-н-нь,..- в квартире над нашими головами что-то тяжёло-металлическое с грохотом падает. Слышно, как оно поднимается с пола, некоторое время ритмично скрипят половицы, затем снова:
   - Ба-бах,.. дзин-н-нь...
   - За-а-а-а-аеба-а-ал!!! - стучит в потолок палкой швабры Валька, - Прекрати сейчас же, заеба-ал!!! Ни днём, ни ночью покоя нет!
   - Валик, что это?.. - недоумевает Доктор, - Это кто там у тебя?
   - А-а-а!!! - в отчаянии машет рукой Валентин, давнишний приятель Дока, с которым они, однажды побывав в автономке, и там вдруг разглядев друг-друга, крепко задружили...
   - Поселилось какое-то чмо!.. То скачет козлом, то железяки на пол бросает!.. - отчаянию Валентина нет предела.
   - А кто же это такой? Ты его видел хоть когда-нибудь? - осведомился Доктор, зашедший в гости к приятелю.
   - Да кто его знает?! Старлей какой-то... Ростиком небольшой, весь квадратный, стрижётся почти наголо... А по-гражданке выйдет - штаны широкие клетчатые, руки в карманах - ну, чисто бандюган! - начал вспоминать Валька.
   - Погоди-ка, погоди!.. - перебил его Док, - Белобрысенький такой, кулаки с голову юного пионера?..
   - Да я,.. - растерялся приятель, - Я как-то на кулаки особого внимания не обращал, но здоровый такой парнишка, крепенький...
  
   ...Вечерние увеселительные учреждения на Севере, среди острых на язык подводников, практически все имеют свои прозвища. Так, ресторан гостиницы "69-я параллель" в Мурманске - "Шесть-девять", а ресторан "Белые ночи" в Северодвинске среди моряков иначе как "РБН" не называется. Кафе в Гремихе, расположенное во "вставке" между двумя гостиницами, гордо именуется "Промежностью". Полярненские кафе "Ягодка" - "Ягодица", "Полярное" - "Бар сук" (или альтернативное название - "Кобель-бар"), а ближайшее к судоремонтному заводу кафе "Пала-губа" известно как "Окурок".
   Суждения об этимологическом происхождении данного названия расходятся, но основным признаком является огромное количество окурков, разбросанных подгулявшими подводниками у крыльца заведения - в зале не курят. Матросы, страждущие покурить и не имеющие на то средств, бегали собирать сюда по утрам россыпи окурков или почти целых сигарет, торопливо брошенных офицерами, спешащими в зал к началу танцев.
   Представительниц прекрасной половины человечества в кафе на всех не хватало, поэтому при затянувшемся перекуре риск остаться ни с чем, либо со столетней крокодилищей, неизмеримо возрастал. Нередки здесь и были драчки - то между претендентами к аренде на ночь половины дивана у смазливой посетительницы кафе "Окурок", то между разьяренными мужьями или возлюбленными с одной стороны и незадачливыми кавалерами - с другой. Короче, трудно было найти место популярнее, чем это, в популярном среди подводников городе Полярном.50
  
   ...Доктор и Химик, старинные приятели, служившие в экипаже атомохода с лейтенантских пор, неторопливо курили на крылечке. Проблем в этот вечер у них не было, поэтому и перекуривали не торопясь.
   - Здравия желаю, товарищи офицеры! - развалистой походочкой к ним подошёл лейтенант-штурманёнок с их экипажа, Егорка Моисеев, - Как отдыхается?
   - Да ничего отдыхается, Егорушка, спасибо на добром слове, - отвечали офицеры, - Сам-то как?
   - Гуляю... - неопределённо пожал плечами лейтенант.
   - Ну, удачи тебе! - собрались было уже вернуться в кафе Хим с Доктором.
   - Вы,.. это,.. - замялся лейтенант, - Никто вас не обижает? А то скажите мне...
   - На-ас? - поначалу растерялись приятели, на погонах которых среди двух просветов было уже по большой звёздочке, секунду спустя расхохотавшись.
   - Да нет, Егорушка, спасибо за заботу, не обижают! - отсмеявшись, они было собрались проститься с лейтенантом, но Химик притормозился, - А скажи-ка, штурманёнок, где ты такие штаны класные отхватил?
   Егор красовался в широченных клетчатых штанах, писк молодёжной моды тех лет - зелёная клетка на светлом фоне.
   - А-а-а, это матушка моя расстаралась - довольно протянул лейтенант, - Тут был у себя дома, в Люберцах, в отпуске, говорю ей: "Мам, сшей-ка мне клетчатые брюки"...
   - Ага, "...и я в них по улице пойду" - съязвил Доктор словами из песенки "Любэ".
   - Не-е, а что, прикольные штаны, - не понял докторской язвительности штурманёнок, - мне нравятся...
  
   ...Егор заканчивал ВВМУПП (см. далее) по специальности - командир разведывательно - диверсионного подразделения, но по выпуску для него вакансии не оказалось. Хорошо, что кроме густопсового отечественного рэмбизма, его худо-бедно научили ещё и штурмании. Не ахти как, но для лейтенанта сойдёт. Штурман из Егорушки, конечно, был никакой. Командира штурманской БЧ-1, периодически корчило, колбасило и плющило, когда штурманёнок старательно, но максимально коряво начинал прокладку на картах... С другой стороны, Егорушка был дисциплинированным и исполнительным офицером, а просто по-человечески - обязательным и беззлобным. В экипаже он быстро прижился...
  
   ...- А вот скажи-ка, Егорка, какое женское имя-отчество тебе больше всего нравится? - спросил Доктор, ожесточенно стуча по клавишам пишущей машинки.
   - Не понял... - тормознул Егор, - Что значит, какое?
   - Ладно, проехали,.. - Док вынул из каретки отпечатанный листок, - Жену твою зовут Рахиль Израилевна, понял? Запомни! Рахиль Израилевна!.. Моисеева... А что, Егор, экспромтиком, но хорошо получилось!..
   - Какую ещё мою жену? - испугался лейтенант, - Почему Рахиль?.. Еще и Израилевна... Да нет у меня никакой жены, Доктор! Я же вообще не женат...
   - Это тебе только кажется! Ты что, забыл как собственную жену зовут? - хихикнул Доктор, - Квартиру мы тебе оформляем, пока однокомнатную, но чтобы свыше утвердили решение нашей жилищной комиссии, тебе нужна жена! Хотя бы на бумаге... Понял?
   - Ой... Квартиру?.. Мне?.. - обрадовался Егор, но тут-же снова опечалился, - Не-е, т-рщ майор, Ваниль-то эта мне зачем, тем более,.. Айрапетовна,.. Э-э, Израилевна то-есть?
   - Всё, лейтенант, поезд ушёл и колёса его больше не стучат! Спрашивали же тебя по-хорошему, какое имя-отчество нравится! Не буду я больше решение комиссии переделывать, что я вам, секретутка-машинистка? - разозлился Доктор, - Какая тебе разница? Что Анна Ивановна, что Рахиль какая другая там... Отстань, через недельку получишь ордер на квартиру - и заселяйся...
  
   - Ба-бах,.. дзин-н-нь,..- снова грохочет потолок над нашими головами.
   - Всё, не могу больше! - подскакивает Валентин, - Ну-ка, пошли Док, поговорим с ним!
   Поднявшись этажом выше, приятели позвонили в квартиру.
   - Ба-бах,.. дзин-н-нь,..- уже знакомо ухнуло за дверью, - Иду... Сейчас...
   Дверь распахнулась. На пороге, как уже почти был уверен Доктор, стоял никто иной, как Егорка. В обтягивающих велосипедках, с голым торсом. Под блестящей от пота кожей перекатывались впечатляющие бугры великолепно развитой мускулатуры...
   - До-о-октор, - растерялся лейтенант, - Это вы? Вы ко мне? Ой, что это я, проходите пожалуйста!
   - Вообще-то мы с твоим соседом снизу шли тебе морду бить, ну да ладно! Ты чего это тут шумишь, железяками какими-то грохочешь? - деланно насупился Док.
   - Так я это... Тренируюсь... - ещё больше растерялся штурманёнок, - Вы проходите, что мы в коридоре-то разговариваем? Проходите, т-рщ майор, посмотрите как я устроился...
   - Я сейчас,.. чайник поставлю, кофе попьём, - засуетился он, - А то вы у меня ещё никогда не были... Я это,.. сначала растерялся - как и что, а вот до меня только дошло, что даже спасибо не сказал за квартиру, за хлопоты ваши... Не проставился!..
   - Так это с твоего экипажа? - наконец-то дошло до Валика, - Ну, спасибо, дядя, за соседа!
   - Да ладно тебе, познакомишься потом... Он парнишка у нас неплохой, правда, Егорушка? - попытался сгладить впечатление Доктор, - Пойдём-ка действительно, посмотрим, как он устроился!
   А устроился Егорка неплохо: посреди единственной комнаты стояла гимнастическая перекладина, с одного краю которой была подвешена боксёрская груша. У дальней от окна стенки располагался помост из толстых деревянных брусьев, на помосте - штанга, полуторапудовые гири, тяжеленные, даже внешне, гантели. В углу у окна - самодельная макивара51, обитая кожей и войлоком. Ночевал же Егор на кухне, где стояла раскладушка и маленький столик с одинокой табуреткой...
   - Да-а-а...- задумчиво протянул Доктор после окончания экскурсии, - Слушай, Егор, сам-то ты доволен квартирой?
   - Да ещё бы! - расцвёл лейтенант, - Вы же сами видите!.. Ну, у кого ещё в Гремихе спортзал собственный есть!
   - Да-а-а, Егор... - ещё задумчивее протянул Док, - Я так понимаю, что Рахилью тут вряд-ли в скором времени запахнет!..
  
   - ...Слушай, а что это за "рахиль" такая? - недоумённо спрашивает Валентин, когда они возвращаются от штурманёнка, - Почему ей должно пахнуть?
  
  Гремиха, 1989 г.
  
  
  АДМИРАЛЬСКАЯ ШИНЕЛЬ.
  
  Будда всегда повторял:
  "Не принимайте на веру то, что я говорю,просто постарайтесь вникнуть
  в мои слова, чтобы увидеть, действительно ли то, что я говорю, имеет смысл.
  Если в моих словах смысла нет, отбросьте их.
  Если смысл есть, возьмите сказанное на вооружение".
  
   "Красные дни календаря" на Военно-морском флоте и в Гремихе в частности - головная боль. Вместо того, чтобы за праздничным столом крепить международную солидарность или отдавать должное нахальству соратников Владимира Ильича в семнадцатом году, с утра пораньше начинаются бесконечные торжественные построения и прочие строевые изыски. Кого награждают, с кого-то снимаются ранее наложенные взыскания. Застёгнутые на все крючки и пуговицы, затянутые парадными ремнями с кортиками, маются офицеры и мичмана. Заполошенно носятся матросы, готовясь к параду по очередному случаю...
   Апофеоз традиционно случается на площади возле Дома офицеров. Площадь открыта всем ветрам и называется в Гремихе "Телевизор", т.к. на ней можно увидеть что угодно и кого угодно...
   Очередное первое мая... Дует с моря пронизывающий холодный ветер, рвёт в клочья щедро развешанные разноцветные флаги, нередко пролетает снежок. Хмурое и низкое северное небо нависает над Гремихой. На площади выстроены части гарнизона - подводники, надводники, береговые части, части ПВО, военные строители...
   В чётком соответствии с московским начальственным идиотизмом, именно 1 мая весь ВМФ - и Черноморский с Балтийским, и Северный с Тихоокеанским, флота переходят на летнюю форму одежды, т.е. на ношение белых фуражек. У нас на Севере в это время зачастую впору бы и уши у зимней шапки опустить, куда уж там в белой-то фуражке...
   В строю немного теплее, но злой гремиханский ветер пронизывает-таки насквозь. Ноги в парадных ботинках на тонкой подошве просто примерзают к бетону площади. Адмиралитет с трибуны изгаляется в славословии родной и любимой партии и не менее любимого и ещё более родного правительства...
   В строю дивизии атомоходов рядом стоят два доктора...
   - Коллега, как вы считаете, адмиральская шинель на ватине или на меху? - превозмогая дрожь, спрашивает один.
   Второй, после секундного раздумья:
   - Я так думаю, коллега, что прежде всего она на адмирале...
  
  Гремиха, 1984 г.
  
  
   ВОВОЧКА
  
   Да, да, да! Это был он, именно тот Вовочка, которому посвящено так много откровений в коротких устных повествованиях у населения нашей великой страны. Его даже не надо было представлять в компаниях, только следовало предупредить:
   - Народ, это Вовочка!
   И всем сразу всё становилось ясно ...
   Вот отправился однажды Вовочка платить за квартиру. Только не надо заранее ржать - да, была у Вовочки в Гремихе квартира. Это отдельный анекдот!
   Стоит Вовочка себе в очереди, не мешает никому. А тут, как назло, отключают свет. Во всей Гремихе. И в Сберкассе, где в очереди стоит Вовочка, тоже. Для Гремихи это не новость.
   Народ стоит спокойно, потому, что народ не знает, кто с ними вместе в очереди стоит. А Вовочка, совершенно спокойным голосом, когда выключился свет, возьми да и скажи (он ведь без всякой задней мысли, а чтобы народу было не скучно):
   - Спокойно, граждане, это ограбление! Всем лечь на пол! Руки за голову!
   Сначала заорали слабонервные дамочки из очереди. Хор дружно поддержали работники Сберкассы, а тем подпели особо слабонервные офицеры и мичмана из береговых (подводники из очереди знали, что в темноте хоть заорись - без толку).
   Проснувшийся от истерических воплей в кассовом зале сотрудник местного отделения милиции, охраняющий Сберкассу, долго не раздумывал. Он пару раз пальнул из табельного "Макара" - а для порядка, а в потолок!
   Первая пуля, рикошетя от бетонных стен, летала по помещению Сберкассы, пока не попала в пачку банкнот, достоинством в десять рублей образца 1961 года, т.е. "рыжих". А вторая, тоже порикошетив, попала в подлетевшие к потолку остатки банковской упаковки десяток, расконфечивая ее вконец...
   К моменту окончательного восторга, когда включили свет, Вовочки в помещении Сберкассы уже не было. Стоя на крылечке, он спокойно пыхтел сигареткой, наблюдая за стройными рядами и колоннами вываливающихся наружу и несколько обалдевших законопослушных граждан, усыпанных обрывками от расстрелянной пачки десяток...
   - Анатоль, привет! - как ни в чём ни бывало, окликнул Вовочка вывалившегося наружу сослуживца. - Что там было-то, карнавал в Бразилии?
   Немного очухавшийся от происшедшего, тот не первый год служил с Вовочкой в одном экипаже, поэтому молча и без замаха треснул ему в кочан так, что тот улетел с крылечка...
   - Ё-моё,.. - выбираясь из сугроба и отряхиваясь вопит Вовочка, - Анатоль, ну зачем так, уже и пошутить нельзя, что ли?..
  
  Гремиха, 1983 г.
  
  
   "Я УЕДУ В ИВАНОВО..."
  
   "Управленцами" на атомоходах называют специалистов по эксплуатации ядерных реакторов. Должности у них маленькие - капитан-лейтенантские, поэтому через четыре года по окончании училища, получив четвертую маленькую звездочку, они в основной своей массе так и сидят до пенсии "пятнадцатилетними капитанами". Фактически ...
   Управленцы, Вовочка и Серега, попали на экипаж сразу после училища, лейтенантами. Оба они, осознав собственную бесперспективность на ближайшие пятнадцать-двадцать лет, мгновенно сделались совершенными оторванцами. Вовочка, неряшливый и невзрачненький, маленького ростика, был тот самый ВОВОЧКА... Ну, о детстве которого анекдоты рассказывают. А Серж Босый (причем Босый - не фамилия, а училищное прозвище от слова "босс"), внешне полная Вовочкина противоположность - длинный, худой, сутулый. Что их роднило и сближало, так это навечно застывшая в уголке рта ухмылочка и бесёнок на голубом глазу, выдававшие готовность шкодить ежеминутно.
   Босый долго не женился. Не по причине отличной от нормальных людей сексуальной ориентации, нет! Он находился в долговременном поиске...
   - Вот когда найду Софи Лорен, тогда и женюсь, - обычно отвечал он на вопрос о семейном положении. Но поскольку в ближайшем приближении ни Софей, ни тем более Лорен как-то не обнаруживалось, Серж продолжал оставаться холостяком.
   Еще в начале автономки, (так называется у подводников длительное многомесячное плавание под водой) Босый, услышав популярную в то время песню, вдруг загорелся:
   - Все, мужики, в отпуск после автономки еду в Иваново! Раз Иваново - город невест, вдруг там чего приличное найдется!
   Иваново стало его императивом на все время автономки, Босый бредил этим названием, с ним он засыпал и просыпался... Эх, Иваново...
   Все, как известно, имеет как своё начало, так и конец. Закончилась и эта автономка. Экипаж не стали долго мурыжить в базе и быстренько выпихнули в отпуск. Продолжительность отпуска у подводников различается ненамного и зависит в основном от удаления места его проведения, поэтому из отпуска экипаж возвращается практически одномоментно. Босого ждали с нетерпением - ну как там, в Иваново?
   Офицеры, собравшись в одной из кают, слушали Сержа. Рассказывал он долго и обстоятельно, но в повествовании до самого Иванова всё никак не мог добраться.
   - Кончай травить, - завозмущались мужики, - Ты давай про Иваново!
   - А я о чем? - удивился Босый, - Я вам про Иваново и рассказываю!
   Наконец, добравшись в повествовании и до вожделенного мужиками пункта назначения, и рассказа о перипетиях устройства в самую шикарную ивановскую гостиницу, Босый живописал им сантехнические чудеса ивановских отелей:
   - Решил, значит, я после дороги принять ванну, поспать, почиститься-погладиться... Ну, чтобы ближе к вечеру найти кабачок, да попытаться какую-никакую ляльку "снять"...
   - А ванная чистенькая такая, кафель на стенах белоснежный, краны блестят, - заливался Серж, - Плюнуть противно!
   Вовочка, размазавшись по столу напротив Босого и подперев голову рукой, преданно глядел ему в рот, вроде бы как боясь пропустить хоть слово...
   - Открыл я, значит, воду,.. добавил пенки,.. сам сел на край, ноги в пену,.. закурил,.. - продолжал Босый, - Вдруг нога соскользнула, а край ванны покатый такой,.. эх, как поехал! Въезжаю в пену - мля,.. ну прям как эта... Афродита, только наоборот... Понравило-о-о-сь... Снова сел на край ванны, и еще раз съехал, а потом еще, еще, еще... Катаюсь и тащусь!..
   - Вот так весь отпуск на жопе и прокатался! - не меняя позы, неожиданно комментирует Вовочка...
  
  Гремиха, 1983 г.
  
  
  Я - ХАХОЛЬ!
  
   Для нас важнейшим из искусств является кино...
  В.И. Ульянов-Ленин
  
   В автономках одно из немногих развлечений - демонстрация фильмов. Сейчас всё изменилось - появились видики, DVD-плееры. А буквально лет пятнадцать назад на лодку, отправляющуюся в автономку, загружалось до 50-60 коробок с кинофильмами. Смотрели кино в офицерской кают-компании, но это для "белой публики" - офицеров и особо приближенных мичманов. Для всех остальных фильмы крутили в корме. Киноаппарат ставили на столик вахтенного в концевом отсеке. В проёме межотсечной переборки вывешивалась простыня. Звуковая колонка ставилась в одном отсеке, другая - в соседнем. С обеих сторон усаживался народ - мичмана, матросы. В смежном отсеке, естественно, фильм смотрелся на просвет. Изображение получалось зеркальным, титры с непривычки читать было трудно, но к середине автономки приспосабливались.
   Доктору смотреть кино удобнее всех - дверь его каюты-амбулатории открывается внутрь, диван располагается напротив межотсечной двери - сиди и смотри, а если лениво - ложись на живот и наслаждайся. Больше раздражало другое - быстро просмотрев имеющийся запас фильмов, мичмана выбирали для себя один-два, которые затем крутились чуть ли не ежедневно. Как правило, это были тупые и бесхитростные отечественные комедии, цитатами из которых мичмана и общались между собой. Ежедневный просмотр какого-нибудь полюбившегося ими комедийного шедевра ("бредевра" - как называл их Док) типа "Дачной поездки сержанта Цыбули" в течение полутора-двух месяцев превращался в настоящую пытку. Тем более, что далеко не благоуханное функционирование сорока-пятидесяти здоровых молодых организмов под дверью амбулатории никак не способствовало свежести воздушной среды...
   Приглушенно стрекотал в смежном отсеке кинопроектор "Украина", безбожно искажая звуки надоевшей до зубной боли бравурной мелодии из очередной нежно любимой мичманами комедии. За тонкой переборкой амбулатории в отсеке ворочалась, кашляла, дышала и портила воздух собравшаяся "у кыно" мичманско-матросская банда, рассевшаяся кто на РДУшках (на подлодках РДУ - металлический футляр для регенерационных пластин, поглощающих углекислый газ и выделяющих кислород), а кто и просто на палубе, постелив под себя ватник. Места в партере этого зрительного зала располагались на холодильнике - оттуда видно лучше всего. В смежном отсеке в привилегированном положении оказывался кок - открыв раздаточное окно в двери камбуза, он усаживался на лагун с крышкой и растекаясь по подоконнику смуглой среднеазиатской физиономией, смотрел на экран, поблёскивая щёлочками узких глаз...
  
   Киноплёнка стандартного полуторачасового фильма намотана на две бобины, поэтому во время смены одной на другую случается небольшой перерыв. Народ поднимается с мест, чтобы размять затекшие ноги, отсечный кондиционер включается на полную мощность - вентиляция устраивает минибурю, отсеки быстро проветриваются. В смежном, через отсечную дверь с откинутой в сторону простыней-экраном, Доктору виден сидящий на жестяной призме банки с сухарями матрос-турбинист, Ванька Яремчук. Ванька из ярых "западенцев". Идеи "вильности та нэзалэжности" для него святы. Сидя на банке, он обеими руками выбивает на её жестяных боках какой-то восточный ритм. Напротив, в окне камбузной двери - раскосая физиономия кока, Дехконбая Саматова...
  
   Наши коки, как правило, азиаты - азербайджанцы, казахи, узбеки, туркмены. Проскочил однажды среди них латышский немец, Зигмунд Мейстерс, но и тот был по образованию кондитер. Торты лепил - пальчики оближешь, а готовить даже самые простые блюда и супы не умел напрочь... Или не хотел?..
   - Что это? - недоуменно спрашивает в кают-компании Кэп, перемешивая в массивной фарфоровой супнице немыслимое варево, - Это что за змеиный супчик? Это кто опять Мейстерса пустил к котлу? Сколько раз говорил - пусть лепит только свои торты, на худой конец - оладьи к чаю жарит, но до остального не допускать, ведь отравит когда-нибудь!
   - Так что сие варево означает, помощник? Как оно у ВАС называется? - раздражённо рычит Кэп.
   - Рыбный суп, т-рщ командир, как в меню написано ... - конфузится помощник командира, - Из консервов, из лосося...
   - Из консервов!.. Из лосося... - возмущенно фыркает Кэп. - Да такой суп даже моя жена варить умеет!..
  
   - ...Там-па-пам, там-па-пам, - продолжает выстукивать по банке ритм Ванька Яремчук, - Там-па-пам, там-па-пам...
   - Димон! - надоедает ему молчание, - Слышь, Дима (так матросы между собой называют по имени кока, Дехконбая - чем коверкать язык, проще его переделать в созвучное русское имя), а я ведь твою музыку играю! Народную... Может, споёшь? Или станцуй чего-нибудь?
   - Па-а-ш-шёль ты... - коку лениво даже разговаривать, ему комфортно и дремотно на лагуне с тёплой водой.
   - Дима, - не унимается Ванька, - Ты у нас кто, киргиз?..
   - Я тибе уже гавариль, пашёль ты... - ну, нет у Дехконбая никакого желания дискутировать.
   - Или таджик? Или казах? - продолжает донимать его Яремчук, - А может, табасаранец какой-нибудь, или этот... бурят?..
   - Я - хахоль! - высовывается к нему в раздаточное окно едва-ли не по пояс Дехконбай, выведенный из себя до предела, - Ти пониль мине, я хахоль! Хахоль я, видишь, хахоль!!!...
  
  Средиземное море, 1985 г.
  
  
  СКИНХЭД
  
   Один из шестерых старпомов, пережитых Доктором на лодке, лысый. От природы, несмотря на достаточно моложавый возраст. За глаза его так и звали - Валера-Кожаная Голова (а особо продвинутые - Валера-Скинхэд, что впрочем, означает то же самое). Одинокий и неустроенный, он нашел в Докторе отдушину для общения...
   Общение обычно происходило на докторской кухне, где стоял собственноручно им сколоченный топчанчик с дежурной подушечкой и не менее дежурным одеялом под ней. Часов этак в десять-одиннадцать-полночь раздавался звонок в дверь. Старпом, молча, отодвинув Доктора в сторону, проходил на кухню. Из портфеля вынималась неоднолитровая канистра с шилом. Усевшись на топчан, старпом грозно вопрошал:
   - Ну что, Доктор, так и будем стоять столбом? Рюмки-то доставай!
   Накрывался незамысловатый мужской стол, локти упирались в него поустойчивее, начиналось общение... Около 3-4 утра, когда канистра, наконец, опустошалась, Старпом молча вставал, одевался и уходил, буркнув на ходу: - "Так!.. Пойду-ка я на корабль, вахту проверю! На службу не просыпай!"
   На лодке Старпом действительно безжалостно проверял вахту. Затем принимал душ, брился. Одев свежую рубаху, благоухая французским парфюмом, он поднимался на пирс к подъему флага...
   Доктор, после общения со Старпомом и литром шила, едва оторвавший голову от подушки, печально вибрировал на своём законном месте в конце строя. Принимавший доклады Старпом, добравшись до него, обычно замечал: - "Н-да... Неважно вы сегодня выглядите, Доктор... Какой-то весь мятый, жёваный. Такое впечатление, что вы всю ночь пьянствовали!.."
  
  Гремиха, 1984 г.
  
  
  ЦАРЕВНА - ЛЕБЕДЬ
  
  ...А сама-то величава, выступает, словно пава,
  Месяц под косой блестит, а во лбу звезда горит!
  А.С. Пушкин. "Сказка о царе Салтане"
  
   В автономках сон дёрганый, поверхностный и беспокойный. Как минимум одно ухо всегда настороже - мало ли что. В каютах горят зелёные ночники. Многие спят, не раздеваясь, чтобы по тревоге осталось только сунуть ноги в тапочки и побежать... Корабельный доктор, он же врач, он же Док - не исключение. Пережив однажды пожар в смежном отсеке, Док ложится спать поверх одеяла, свернувшись калачиком и укрываясь "канадкой" (меховой подводницкой курткой с кожаным верхом)...
   "Каштан" (корабельное переговорное устройство) в каюте Доктора отчётливо щелкнул, динамик кашлянул и голосом вахтенного инженера приглушенно изрёк:
   - Начальнику медицинской службы срочно прибыть в центральный пост!
   Доктор, привычным движением дотянувшись до тумблера вызова, отрепетовал:
   - Центральный - Доктор! Что у вас там?
   - Э-э-э,.. - замялся было Дядя, старейший из вахтенных инженер-механиков, - Тут нашему Механику железяка в лоб прилетела, ты бы пришел, глянул?..
   - Дышит? - осведомился в свою очередь Доктор, - Ещё теплый?
   - Док, растудыть, - заорал в ответ "Каштан" голосом Механика, - давай скорее, убирай эту херовину, ну прямо же в лобешник прилетела!
   В центральном посту, куда через отсеки прискакал запыхавшийся Доктор со своим чемоданчиком-укладкой неотложной помощи, было тихо и спокойно. В уголке сидел Мех, мирно беседуя с кем-то из офицеров.
   - Ну, давай, Гриша, показывай свою железяку, - протянул было подошедший Доктор, но от увиденного на некоторое время потерял дар речи. И было от чего...
   Прямо в центре лба у Меха торчал здоровенный латунный шток от клапана, отчего тот очень смахивал на единорога. Крови практически не было, да и внешне Мех выглядел прилично.
   Доктор, обрабатывая спиртом с иодом кожу вокруг штока, лихорадочно пытался сообразить, что предпринять дальше...
   - Слышь, Гриша, ты себя как чувствуешь, что-нибудь беспокоит? - спросил он, наконец, у Механика, - Видишь нормально? Голова не кружится, слышишь хорошо?
   - Ни хера себе, что беспокоит! - подпрыгнул от возмущения Мех, - Железяка эта долбанная и беспокоит! Выдергивай давай её скорее, работы много!
   - Подожди дорогой, Гриша, потерпи немного, - начал успокаивать его Доктор, уже пришедший в себя и принявший решение. Из марлевой салфетки он сделал "штанишки" и, смочив их спиртом продел вокруг штока. Салфетка справа от штока, салфетка слева. Две полоски лейкопластыря поверх завершили первичную обработку раны. Придирчиво оглядев получившуюся повязку, Доктор остался доволен собой.
   - Гриша, что случилось-то? - участливо спросил он.
   - Да что случилось? Спустился в трюм, а там бойцы клапан на трубе системы ВСД (воздуха среднего давления) крутят. Дураки-дураками, даже стронуть с места его не могут. Ну, я и отобрал у них гаечный ключ, а они остаточное давление ещё оказывается, не стравили. Только крутнул разик - а тут мне как даст в лобешник! Вот ничего себе, думаю, щелбана кто-то дал! - возмущенно выкрикивал Мех, - Док, скорее убирай, а то я смотрю-смотрю на неё, так и глаза в кучку скоро съедутся!
   - Сейчас, родной, потерпи немного, я хоть инструменты приготовлю, - уговаривал его Доктор, - Потерпи...
   Кэп, разбуженный Доктором, после короткого доклада о случившемся задумчиво зачесал свою седую голову: - Док, а сам что, никак не сможешь эту хренотень убрать? Подумаешь - железяка латунная! Выпили ты её как-нибудь из головы, да и дело с концом! - рассуждал он, - Или боишься? Или не сможешь? Или надо вместе с головой удалять?
   - Да не боюсь я, товарищ командир, да и смочь - смогу, и инструменты нужные все есть... Только где она у него там в башке сидит? Шток длиной сантиметров десять, а то и больше - начну убирать, задену что-нибудь в мозгах. Рентген нужен... Специалист нужен, как минимум нейрохирург, - объяснил Доктор.
   - Ладно, иди, сейчас будем всплывать, радио давать! - наконец принял волевое решение Командир...
  
   Наших кораблей в ту пору в Средиземке было как селёдок в бочке. Через несколько часов лодка уже была в точке рандеву. Над лазурью волн сгущались сумерки, первые яркие южные звёзды проклёвывались на безоблачном вечернем небе. Немного штормило, поэтому врача-специалиста с подошедшего корабля, высаживали вертолётом.
   Лодку подбалтывало на волне всё сильнее и сильнее. Вертолётчики не рискнули снижаться над надстройкой, спуская нейрохирурга лебёдкой на тросе. Заносили, зависая несколько раз. Пару раз его неслабо приложили об рубку, пока в конце-концов боцман не изловчился, поймав пролетавшего мимо бледно-зелёного доктора за штанину. Хорошо, что сам боцман догадался пристегнуться цепью швартового пояса, а то пришлось бы и ему полетать вместе с доктором. Отловленному коллеге была оказана первая помощь - лодочный Док обработал царапины на щеке и подбородке, заклеил их лейкопластырем.
   - Как у бойца состояние-то? В сознании? - выдавил из себя отловленный нейрохирург, немного придя в себя после кульбитов на вертолётном фале.
   - Да тут не рассказывать, тут бойца показывать надо, - буркнул Док, - Идём, посмотришь...
   Смурной боец - седой кап-два (капитан 2 ранга), облокотившись на подушку, сидел на диване у откинутой столешницы секретера. На столешнице присутствовали: початая 0,7 бутылка с шилом, проколотая жестяная банка с соком, кольцо колбасы, сало, разрезаная пополам луковица, дольки чеснока. Дополняла натюрморт разломанная буханка невыпаренного чёрного спиртового (длительного хранения, для чего после обработки спиртом и консервантом, он запаивается в двойной пластиковый пакет, а перед употреблением выпаривается в духовке) хлеба...
   Нейрохирург ошалел, увидев воинственно торчащий изо лба Меха сверкающий латунный шток. Наконец, придя в себя, всё ещё вытаращенными глазами уставился на лодочного доктора:
   - А-а-а ... с-с-симптоматика? А неврологически... как? - наконец выдавил он.
   - А как видишь - никакой симптоматики. Кроме алкогольной, разумеется... - хмыкнул Док, - Судя по размерам, шток сидит где-то между полушариями мозга, и видимо, ничего не задел! Нонсенс, конечно... Но поскольку рентгена нет, как судить о положении?
   - Да-а-а, - выдохнул нейрохирург, - Это не нонсенс, это... косинус какой-то и абзац!..
   Море к тому времени разыгрывалось не на шутку. До завтра решили погрузиться. Прилетевший нейрохирург вызвался подежурить-приглядеть за пострадавшим, в чём оказался категорически не прав, поскольку с Гришей не забалуешь - и в самые кратчайшие сроки доктор был вусмерть надежурен шилом. Утро застало их в обнимку на диване в каюте Механика, причём Гришка полночи проспал штоком вниз, творчески уместив его между подушкой и переборкой каюты...
   На рентгеновском снимке, сделанном на крейсере, куда Гришку с нейрохирургом утром отправили подошедшим катером, обнаружилось, что шток не доставал даже до задней стенки лобной пазухи. Лобная пазуха у Меха оказалась не меньше, чем акустическая выгородка подлодки. Прочно застрявший в кости шток выпилили в корабельной операционной. Для пластики костного дефекта черепа Механика отправили ближайшей оказией в Севастополь, где после успешно проведенного лечения оказалось, что выписывать Гришку не в чем и не с чем.
   Сообразно состоянию после образцово-показательного дежурства нейрохирурга, он убыл с лодки в рваном ватнике, засаленной матросской пилотке, лодочной спецовке РБ и знаменитых подводницких тапочках в дырочку. Из всех документов на руках у него оставалась только медицинская книжка, заботливо сунутая ему в карман Доктором перед посадкой на катер...
   К счастью, Мех был выпускником севастопольского военно-морского инженерного училища. Бывшие однокурсники собрали ему кто-что мог из формы. Со справкой из госпиталя вместо удостоверения личности, сверкая свежим звездообразным шрамом посреди лба, Гриша и убыл на Север - встречать свою лодку из автономки...
  
   - Старпом, ну и кто знает, где эта наша царевна-лебедь растакая-разблядская? - орал Кэп на новенького старшего помощника. Тот растеряно хлопал глазами, явно не понимая, о ком идёт речь.
   - Где командир БЧ-5, я вас спрашиваю, где этот звезданутый офицер? На корабле что ли? - постепенно успокаивался командир, - Позвони на лодку, пусть на связь со мной выйдет!
   - Товарищ командир, - осторожно поинтересовался старпом, - А почему раз,.. извините, царевна-лебедь?
   - Пушкина читай, старпом, Пушкина!
   - Какого... Зачем?... Пу-у... Пушкина?.. - заклинило от неожиданности старпома.
   - Великого, русского,... Александра Сергеевича,.. почитай, старпом! Там всё написано... - довольный розыгрышем бурчит Кэп, скрываясь в своей каюте.
  
  Гремиха, 1983 г.
  
  
   "АБСОЛЮТ"
  
   Приползает утром на службу офицерик - и сам никакой, и звать никак...
   Глазки в кучку...
   Членораздельно даже слово "член" он ещё не выговаривает, только что "мяу" может сказать...
   Выхлоп факелом изо всех дырок - куда уж там Змею Горынычу...
   - Что, офицерик, головушка бо-бо? Как же ты, негодяйчик малолетний, так накушался-то? - подчёркнуто участливо язвит Доктор...
   - Док, а правда говорят, что "Абсолют" - самая чистая водка в мире? - икнув для убедительности, вдруг спрашивает офицерик.
   - Самая чистая, говоришь, - задумывается Доктор, - Ну да, в общем-то,.. (мечтательно) неплохая водка. Если не палёная польская... А что ты так вдруг про "Абсолют" вспомнил?
   - Доктор, не верьте, пиздят! - неожиданно взбадривается офицерик. - Вчера вот выпил две литровые бутылки "Смородиновой", а сегодня сами видите - так херово!!!
  
  Гремиха, 1989 г.
  
  
  БАРТЕР
  
   На нашем родном пароходе морячил основной экипаж. Мы же приняли другой корабль, только-только вернувшийся из автономки. Незадолго до морей этот пароход вышел из среднего ремонта и модернизации. Следовательно, он был начинён новой аппаратурой и устройствами по самое, что называется, "не хочу". По каким-то причинам часть этого барахла не успели вовремя испытать. Достойно завершить испытания выпало на долю нашего экипажа. Так мы и оказались в Заводе, где планировалось провести береговую часть испытаний, чтобы окончательно доработать и отладить аппаратуру в море. Но тут началось очень характерное для флота явление - "дым в трубу, дрова в исходное", т.е. классический флотский бардак...
   Сначала закапризничала аппаратура и её долго доводили до ума. Потом "море стало раком" - заштормило. Потом не случилось обеспечения наших испытаний надводными кораблями. Время шло, неумолимо приближаясь к святому семейному празднику - Новому году. Естественно, всем хотелось его встретить в кругу семьи, а никак не на Заводе, где у экипажа даже жилья на берегу не было. Народ мыкался в своих каютах прямо на лодке. На приезд командира дивизии все надеялись как на чудо:
   - Вот приедет барин, барин нас рассудит, - вспоминали незабвенные строки Некрасова. Приехавший комдив52 рассудил на диво по-некрасовски, горько и остроумно. Стоя с командиром нашего экипажа (габаритами приближавшегося к двустворчатому шкафу с антресолью, он же "Кэп", он же "Папа ", он же "Извините За Выражение"), на верхней палубе дебаркадера, к которому была пришвартована субмарина, адмирал рассеяно слушал Кэпа.
   А тот жалился:
   - Нет, товарищ адмирал, вы посмотрите как погано в ремонте резину (тут надо заметить, что корпуса современных лодок обклеиваются толстыми листами специальной резины для снижения шумности) поклеили, одну автономку пароход сбегал - а уже и половины нет!
   Адмирал встрепенулся:
   - Так какого же хера ты третий месяц в заводе делаешь? Давно бы уже взял, да и поклеил новую! - и принял волевое решение (что также очень характерно для флота):
   - И вообще, пока резину эту ободранную не поклеишь, в Гремиху не показывайся!
   Повернулся и уехал...
   Командир, тяжело дыша, рухнул в центральный пост с трапа. Сопя обиженным ребёнком, плюхнулся в своё кресло и изрёк:
   - Мужики, я мудак!..
   Все, кто в эту минуту находились в "центральном", недоумённо переглянулись, так как уж в чём-чём, а в этом никто и не сомневался...
   - Ну, и что Вы ещё натворили, товарищ командир?
   После максимально эмоционального и лингвистически ненормативно окрашенного командирского повествования о содержании беседы с комдивом, "центральный" дружно выдохнул:
   - Да-а... Точно, мудак!!!
   - Что такое, что такое? - начал было подпрыгивать в кресле Кэп.
   - Что такое, что такое... - передразнил его Механик, - Нету в Заводе резины, НЕ-Е-Е-ТУ!!! Вон в эллинге53 почти готовая лодка после ремонта стоит, а не могут на воду спустить - нет резины!!!
   - Мужики, надо искать! Нам всего-то листов сорок и надо! - взмолился Кэп.
   - Да, легко сказать, всего сорок листов! А где их искать-то?!
  
   Экипаж частенько бывал на этом Заводе, поэтому, что искать, где искать и у кого искать, было известно доподлинно. В техническом отделе заводоуправления работали преимущественно дамы, причем почему-то премущественно разведенные. Окончательно или временно - не суть. И верных походно-ремонтных боевых подруг среди персонала этого отдела у экипажа было предостаточно...
   - Не-не, нет, мужики, резины на Заводе, нету! - сразу сказали дамы из техотдела, - Хотя,.. если немного на складе у Зинки и завалялось...
   - Да нам много и не надо... - сделали стойку мужики, - А Зинка - это кто?.. Как её найти-то?
  
   На переговоры с Зинкой были отправлены Старпом и Доктор...
   - Здравия желаем, Зинниколавна, - обратились они на одном из заводских складов к полутораметровому (что в ширину, то и в высоту) существу неопределенного пола и возраста, в ватнике, мятых спортиных брюках и вязаной шапке кокетливо набекрень, - Мы с Н-ского заказа к вам, с просьбочкой... Короче, нам бы листов сорок резины!
   - Резина нынче дорогА! - ответствовало существо неожиданно тоненьким ангельским голосочком...
   - Так и мы же не за просто так! - заверили офицеры, - Цветы, духи французские... Короче, что пожелаете...
   - Не, насчёт духов я патриотка - только "Красной Москвой" пользуюсь! А насчёт цветов, так жевать их что ли? - отвечала Зинаида.
   - Зин, а давай мы тебе шила ведро нальём. К Новому году как раз пригодится! - предложил Старпом.
   - Эх, мужики, - махнула та рукой в угол склада, - Та вона у меня целая цистерна того шила - пять тонн, сама налью сколь угодно...
   - Да-а (офицеров впечатлило количество шила)... Не губи, Зинниколавна, дай резины! - взвыли в голос переговорщики, - Чего хочешь, сделаем!
   - Чего хочу-у, говори-и-ите, - протянула Зинаида и подзадумалась, - Ладно, давайте-ка пришлите на выходные мне... лейтенантика. Но только чтобы высокинький, стройненький, светленький и голубоглазенький!
   - ХренА себе!!! - синхронно фыркнули в сторону переговорщики. - Светленького, говоришь, хм-м... Лейтенантика, говоришь, хм-м... Голубоглазенького???
   - Слышь, Зин, чего-то нет у нас таких! Есть правда один, хорошенький такой! Лейтенант, стройненький, высокинький, но блин, брюнет, - уже через мгновение офицеры приняли волевое решение...
   - Ф-фи-и, - было собралась разочароваться Зинаида, но тут же одумалась, - А-а-а, да ладно, хрен с вами, давайте уж какого есть!..
   Шура П-ский в лейтенанстве пребывал начальником химической службы подводного атомохода. Его и угораздило быть прикомандированным к нашему экипажу, поскольку родной Хим рассекал с другим экипажем где-то в Средиземном море...
  
   По прибытию с переговоров лейтенант П-ский незамедлительно был вызван в каюту к Старпому.
   - Шурик, - начал издалека Старпом. - Ты, говорят, женился недавно? Жена, говорят, вот-вот родит? В Питер, наверное, на Новый год хочешь?
   - Да вы что, а Кэп отпустит, да? - с детской непосредственностью загорелся Шура. - А когда отпускной можно получить?
   - Э-э... лейтенант, слушай сюда, - сдерживаясь, сквозь зубы процедил Старпом. - Значит так: в пятницу ты идёшь моешься, бреешься, одеваешь белую рубашку и идёшь по адресу, который я скажу...
   - А что там делать-то? - начал было Шурик, хотя по свирепому выражению старпомовского лица понял, что сморозил глупость, поскольку ЧТО ТАМ нужно делать, было и козлу ясно.
   - Не-е, Леонид Васильич, да вы что! Я же только-только женился! Жена вот-вот родить должна... - заныл было Шура, но договорить ему не дали:
   - Начхим, короче, ты в Питер хочешь на Новый год попасть? - с трудом сдерживая рык осведомился Старпом.
   - Да, конечно, но...
   - Какие ещё но!.. Ты офицер или куда? В пятницу моешься, бреешься, одеваешь белую рубашку и идёшь... И идёшь... по адресу, который я скажу,.. - Старпом теперь был беспрекословен.
   - А у меня белой рубашки с собой нет! - использовал свой последний аргумент Шура.
   - Ни хрена, я тебе свою дам! - отрезал Старпом.
   ...Шурику ничего не оставалось делать, как в пятницу помыться, побриться, одеть старпомовскую белую рубашку, и убыть по указанному адресу. Его не было в субботу, его не было и в воскресенье...
   В понедельник утром на подъеме флага, страдающий с бодуна общей хреновостью организма Старпом, допрашивал мичманов химической службы:
   - Ну, и где этот ваш лейтенант, я спрашиваю? Где этот ваш юный дуст?
   Мичмана пожимали плечами, изображая недоумение:
   - Дык! Хде-то он вот только-только был здесь, сейчас подойдет! Он, дык, здесь... Да он,.. дык,.. вот,.. тута он!
   В этот момент мутный старпомовский взгляд наконец-таки достиг усиленно жестикулирующего Доктора:
   - Вы, доктор, что там ручонками размахиваете? Сейчас к вам подойду, тогда и будете докладывать, а пока стойте в строю смирно! Вы офицер или как?
   - Ну, чего семафоришь? - спросил Старпом, добравшись до Доктора, по неписаной флотской традиции стоявшего в самом конце строя.
   - Василич, кончай шуметь! Забыл, что ли куда мы Хима отправили? - тихонько напомнил Доктор.
   - Ох, ёбтить! - схватился за больную голову Старпом, - Что, до сих пор нет?
   - Ну, сам же видишь!.. А то - где начхим, где начхим!..
   - Ох, ёбтить, - продолжал вибрировать Старпом, - Док, а что делать-то будем? Неужто... гы-гы... затрахала?
   - Ну, это вряд-ли... А что делать? До обеда ждём... Потом видимо придётся группу захвата собирать, - мудро рассудил Доктор.
  
   Около одиннадцати, народ, куривший на дебаркадере, углядел одинокое и печальное тело, выпавшее из дверей заводской проходной и нетвёрдой походкой устремившееся в нашу сторону. На подлёте тело было идентифицировано. Причина отсутствия Начхима уже была известна всему экипажу. Комментариям не было предела...
   Видок у Шурика был действительно неважнецкий. Щеки ввалились, небрит, взгляд потухший, круги под глазами. Не отвечая на приветствия и глядя исключительно себе под ноги, он дошел до вахтенного, стоявшего у корабельной сходни. Обернулся, смерив всех ненавидящим взглядом, и выдал фразу, ставшую впоследствии классической:
   - СкАлитесь, собаки?! Ну-ну!.. Продали живого человека за сорок листов резины! - и, не оглядываясь, побрел по корпусу лодки, на мгновения притормаживая, где были проплешины на месте оторвавшегося резинового покрытия...
   Через некоторое время Доктор, спустившись вниз, заглянул на пост к химикам:
   - Мужики, а где начхим?
   - Да где-то, дык, наверное, в каюте... Как, дык, пришел, так и не выходил ещё, - отвечали мичмана, - Ты, Док, заглянул-ба к ему, дык чо... как он тама?
   Доктор, для приличия побарабанив кончиками пальцев по двери, вошёл в каюту. Притушено горел зелёный ночник. На диване в позе известной роденовской скульптуры сидел Шура.
   - Слышь, Шурик, ну ты как? Живой? - осторожно поинтересовался Доктор, - Ты это... Как самочувствие-то?
   - Да что самочувствие, в самую душу как насрали, - после некоторой паузы вздохнул начхим, - За что же меня так? ПрОдали... за какую-то резину говнючую...
   - Да брось, не расстраивайся. Ты же не сколько для себя, ты для всего экипажа... старался, - начал Доктор психопрофилактику, - Пошли-ка ко мне. Кофейку туда-сюда, по рюмашке примем. Таблеточку дам, если хочешь. Успокоительную... Посидим, за жизнь поговорим!
   В итоге Доктор его уболтал. Шура начал хихикать, разрумянился, глазки заблестели, т.е. мужик пришёл что называется, в меридиан.
   - А кстати, Шурик, что в итоге с резиной-то? - наконец вспомнил Доктор причину, ради которой собственно они и приняли уже не по одной рюмашке, закусывая поливитаминами, - Резину-то она даст?
   - З-з-зина р-резину... угу, дасть,.. - уже нетвёрдо промычал Хим, - В-вечером... М-можно п-п-приходить!
   Тем-же вечером матросы, пряча их под ватниками, притащили со склада на пароход искомые сорок резиновых листов. Работа закипела...
   Но тут для начала выяснилось, что обычная технология крепления резины на клей рассчитана минимум как на две недели, что в наши планы никак не укладывалось. Было решено крепить её на шпильки с резьбой специальными болтами с плоской головкой.
   В инструментальном цехе Завода ряды станков уходили за горизонт... Всё крутилось, вертелось, воняло, шумело и грохотало...
   - Не, мужики, ну какие ещё шпильки! - сказали работяги. - У нас работы - край непочатый! Заказ у нас срочный! Так что...
   Когда же работяги уяснили, что за комплект - шпильку с болтиком наливается 50 граммов шила, то через несколько минут весь "срочный заказ" пошёл побоку, и шпилек было наточено два ведра.
   Из тщательно охраняемого как режимный объект, соседнего Завода, козьими тропами наши мичмана вынесли баллон аргона, необходимый для приваривания шпилек к корпусу. Даже Доктор, никогда не участвующий в подобных мероприятиях из принципиальных соображений, на коленях ползал по корпусу, выкраивая из картона шаблоны для вырезки листов резины по нужному размеру...
  
   В Гремиху лодка таки пришла в срок...
   Тридцать первого декабря...
   В двадцать часов ноль-ноль минут...
   Добежать до дома к бою курантов успели почти все...
   Кроме Химика...
   Он заступил дежурным по кораблю...
   - Да ладно, Шура, не реви, ты всё равно бы в Питер не успел, - успокоил его Старпом.
   Уж как мог...
  
  г.Вьюжный, СРЗ "Нерпа" - Гремиха, 1989 г.
  
  
  НА ВОЙНЕ - КАК НА ВОЙНЕ
  
  Морскую службу - суть, познаешь сам,
  Когда морских нелёгких миль напашешь с гаком.
  Бывает, море в параллели к небесам,
  Но если под углом - то море раком!
  
   В те, теперь уже достаточно далёкие времена, атомоходы Северного Флота ходили в автономки не куда-нибудь, а в Индийский океан. Запросто так вокруг Африки оббегали. Пугали супостата возле Диего-Гарсии, где у америкосов была военно-морская база. Затем шли меняться экипажами в Йемен или на Сокотру. Второй, сменный, экипаж привозили из Севастополя на белом, якобы круизном пароходе через Босфор, Средиземку, Суэцкий канал, Красное море. После приема-передачи атомохода первый экипаж грузился на тот же лайнер и убывал через Севастополь домой, на Север. Второй же экипаж, расслабленный после средиземноморского круиза, для начала шёл в Красное море, где на островах Дахлак у эфиопского побережья Эритреи располагалась походная техническая база для проведения межпоходового ремонта...
   На побережье одного из островов была построена современная база, мощный причальный фронт, стояли плавмастерские, плавбазы54. Экипажи ремонтирующихся субмарин жили на побережье в сборных коттеджах с кондиционерами. По периметру базу опоясывала колючка, за которой располагался эфиопский гарнизон, охраняющий остров. Из тяжелого вооружения у эфиопов был старенький бронетранспортёр и танк Т-56, выкрашенные в непривычные желтоватые тона под цвет песка. Соляра для танка и БТР практически никогда не было, поэтому эфиопы обычно выпрашивали его литров 200-300 у командиров заходивших на Дахлак наших кораблей и потом самозабвенно гоняли на своём танке по острову, покуда соляр не заканчивался. Вследствие этого танк всегда находился в самых непредсказуемых местах острова - там, где кончалось горючее...
   Под жарким эфиопским солнышком черные корпуса лодок нагревались так, что внутри получалась самая настоящая парилка. Народ всеми силами старался слинять с парохода. Дулись в преферанс в коттеджах под прохладным ветерком кондиционеров, либо пропадали на берегу у воды - рыбачили, купались, охотились с подводными ружьями на ярких как бабочки рифовых рыбёшек...
   Под вечер, когда жара немного спадала, из своего коттеджа выбирался Старый Кэп, командир атомохода. Сухощавый, подвижный, с благородной седой шевелюрой, щеточкой таких же седых, всегда аккуратно подбритых усиков и уже начинающими выцветать голубыми умными глазами. Старый Кэп больше был похож на доброго дедушку, заботливо выгуливающего внучат. Сигареты, даже с фильтром, он, тем не менее, курил только через длинный янтарный мундштук. Присев на бортик пирса и вкусно попыхивая сигареткой, Кэп нежился в лучах заходящего солнца, щурясь на закат, когда к нему подошёл Химик.
   - Товарищ командир, разрешите обратиться! - и после одобрительного кивка продолжил, - Пожаловаться хочу!
   - Что случилось? - пыхнул дымком Старый Кэп, - Ну, что ещё? Жалуйтесь...
   - Товарищ командир, пришёл на химический склад, а там мичманюга черноморский55 - ну такое мурло! Дай, говорю, новые вкладыши на перегрузку в регенерационные установки (автор умышленно упускает аббревиатуры, которыми общаются подводники, т.к. для непосвященных "ТРП для УРМ" ничего не значит). У нас же вкладыши старые, це-о-два56 не ловят ни хрена! А то в море опять башка будет как чугунная! А он говорит, нету, мол! А за спиной целые стеллажи вкладышами забиты. Ну какого он их сундучит, ведь кроме нас ими никто здесь не пользуется!
   - Постойте, начхим, а чем он это объясняет? - терпеливо осведомился Старый Кэп.
   - Да ничем! Сказал - не дам, и отвернулся от меня, - горячился Хим, - Наверно шило вымогает!
   - Начхим, успокойтесь, пойдите и пригласите его ко мне. Я хочу с ним побеседовать, - ровным голосом предложил командир, продолжая щуриться на солнце.
   Через некоторое время на пирсе вновь показался запыхавшийся Химик. Раскрасневшийся, размахивая руками, он быстрым шагом вновь подскочил к сидящему на бортике пирса командиру.
   - Ну, товарищ командир, ну и борзость,- запыхавшийся Хим выглядел растерянно.
   - Я ему говорю: - Идём, командир вызывает, а он отвечает, что вы для него не командир!
   - Ах, так,- задумался на мгновение Старый Кэп, - Ну-ка, позовите ко мне Минерёнка!
   Минерёнок вылетел из рубочного люка как пробка из бутылки шампанского, буквально через несколько секунд после командирского распоряжения.
   - Товарищ командир, по Вашему приказанию! - вытянулся он в струнку перед командиром.
   Надо отметить, что в то время самые лихие офицеры в ВМФ как правило, являлись выпускниками ВВМУПП57 имени Ленинского комсомола, или попросту "Ленкома". Девиз жизни ленкомовца: - "Минёр должен быть тупым и решительным!"
   А Доктор любил подкалывать минёров известием о том, что якобы вышел приказ Министра обороны, предписывающий вручать выпускникам "Ленкома" по окончании училища кавалерийскую шашку вместо кортика...
   - Лейтенант, возьмите двух-трёх человек, получите у дежурного по кораблю оружие. Сходите с начхимом на плавбазу, арестуете начальника химсклада - этого наглого мичмана. Доставьте его ко мне! - распорядился командир.
   Лейтенант, восторженно взвизгнув и подпрыгивая от нетерпения, помчался получать оружие. Через минуту-другую группа захвата убыла...
   То, что происходило на плавбазе, напоминало штатовский боевик в его лучших традициях. Все, кто имел неосторожность находиться в этот момент на верхней палубе, по команде были уложены мордой вниз, с руками за голову. Нерасторопным доходчиво помогали. Снесенной как могучим ураганом оказалась дверь химического склада. Бедный мичман, так и не поняв, что произошло, мгновенно был скручен. Глаза ему завязали, рот залепили пластырем и пинками погнали впереди его собственного повизгивания.
   - Товарищ командир, арестованный доставлен! - восторгу Минерёнка не было предела. Ещё бы, такое приключение!
   Мичман, которому развязали глаза и разлепили рот, начал понемногу приходить в себя и возмущенно пыхтел, пытаясь отыскать глазами того, кого назвали командиром. На Старого Кэпа он не обращал никакого внимания. Ну, никак тот не ассоциировался у него с тем, кто мог отдать такое приказание.
   - Ну-с, голубчик, - ласково пыхнул сигареткой Старый Кэп, - Объясните же мне, почему это вы не можете выдать вкладыши для нашего корабля? Я так полагаю, вы догадываетесь, что мы здесь на боевой службе, а не за пивом в ларёк?
   С минуту мичман, открыв рот, разглядывал доброго дедушку с сигареткой в янтарном мундштучке. Затем его дремучего сознания хватило, чтобы понять, кто это с ним разговаривает. Последовавшая тирада, целеуказующая дальнейшее направление движения и командира, и экипажа, и всего Северного флота, и не приводимая здесь в связи с экономией места, а также соображениями не сколько цензурными, сколько заботой о чистоте русского языка, сводилась к одному:
   -Не дам, потому что вот...
   Внимательно и терпеливо выслушав мичманское словоизвержение, Старый Кэп поморщился:
   - Неоригинально! На Северном флоте мичмана могут послать уж куда как дальше! Теперь послушайте меня: как старший по званию на этом острове, во-первых, и как командир атомохода, находящегося на боевой службе, то есть по существу на войне, во-вторых, предлагаю вам в течение получаса выдать начальнику химической службы моего корабля всё необходимое! В противном случае, по законам военного времени, ровно через тридцать минут я прикажу вас расстрелять прямо на этом пирсе! Вам всё понятно? - заботливо осведомился он.
   От неожиданности глаза у мичмана начали вылезать из орбит, морда побагровела, челюсть отпала, судорожно хватая воздух. Его помутневший взгляд, наконец, упал на стоящего неподалёку начхима.
   - Что стоишь столбом? - неожиданно внятно заорал мичман, - Побежали, время пошло!
   За последовавшие полчаса он успел выдать Химу не только требуемые вкладыши, но и еще полсклада. Выдавал всё подряд - и нужное, и не очень нужное, и не нужное совсем. Благо начхим мудро ни от чего не отказывался. В хозяйстве всё пригодится... Или для обмена, или для подарка...
   Отстояв на Дахлаке месяц и проведя все необходимые ремонтные и регламентные работы, атомоход отчалил в район Диего-Гарсии, чтобы для начала напугать америкосов, потом испугаться самим. Чтобы вновь обогнув Африку, с победой вернуться к суровым родным берегам...
   ...На мостике направляющегося к выходу из Красного моря атомохода, удобно устроился на сидушке добрый дедушка с сигареткой в янтарном мундштучке, вкусно попыхивающий дымком.
   Вытянувшись по стойке "Смирно" на пирсе стоял мичман - начальник химсклада. Руку под козырек он держал до тех пор, пока атомоход не скрылся из вида...
  
   Гремиха, 1983 г.
  
  
  ТОРТИЛКА
  
   Любимое животное Механика - здоровенная степная черепаха. Мех любит её как родное дитя и таскает за собой повсюду. Даже в автономки до поры Тортилка ходила вместе с ним. Гриша в своей каюте выращивал в стакане с водой зелёный лук из луковиц, чтобы у черепашки не случилось авитаминоза, и ежедневно прогуливал её по отсеку, заботливо за ней приглядывая - не залезла бы, куда не надо!
   Автономка уже шла к концу, когда Тортилка пропала. Причем пропала с концами. Механик лично облазил все закоулки на корабле, хотя было и дураку понятно, что через межотсечный люк черепаха даже при очень большом желании не перепрыгнет. К поискам был привлечён весь экипаж. Даже прикомандированный особист по фамилии Ёжиков искал, но тщетно...
   - Центральный, это пятый. У нас тут особист по отсеку ползает, что-то ищет. Чего он потерял-то, не знаете?
   - Не ссать в пятом! Ёжик черепаху ищет...
   Тортилка как сквозь землю (вернее - сквозь прочный корпус) провалилась. На Меха было жалко смотреть, как тот переживал пропажу своей любимицы. К моменту возвращения в базу он почти уже смирился с потерей ...
   ...Отработали на реверс58 винты при подходе к пирсу, сверху по надстройке застучали шаги швартовщиков, пробоотборщиков. Сбросили аварийную защиту реакторов обоих бортов - начали расхолаживание. Народ засобирался домой, к семьям, за празднично накрытые столы, когда из первого отсека раздался дикий рёв. Продолжая дико орать, как тяжело раненый гамадрил, в центральный пост влетел Механик.
   - Кто!!! Кто!!! Суки потные!!! Убью!!! - орал Гришка топая и брызжа слюной направо и налево...
   В руках он бережно держал свою ненаглядную Тортилку. Во всю поверхность панциря, сверкая и переливаясь, оконтуренный надраенной до нестерпимого блеска витой медной проволочкой красовался тщательнейшим образом раскрашенный цветной эмалью, а поверх того залитый эпоксидкой и отполированный, штатный значок с силуэтом подводной лодки: - "За дальний поход"...
  
   P.S.
   Как-то, прогуливаясь по Островной, Доктору вдруг пришла в голову почти виннипуховская идея:
   - А не зайти-ли мне в гости к Механику? Кофейку попить, с Гришей потрепаться...
   На звонок дверь открыла Гришкина жена. Разулыбалась, пропуская в квартиру.
   - Оксана, привет! Где Гришка-то, дома?
   - Проходи Доктор, проходи, дорогой! На кухне он, ты проходи!
   - А-а, Док! В кои-то веки зашёл!.. - на табурете посреди кухни, отсвечивая лысиной, сидит Механик, - Ты извини, не приподняться, да и руки вон, грязные! Я сейчас, минутку...
   На коленях у Гришки уютно расположилась его любимица - Тортилка.
   Суконкой с полировальной пастой Гриша наводит блеск на её заслуженный значок "За дальний поход"...
  
   Гремиха, 1986 г.
  
  
  Т-ТЮР-БЫ-НЫСТ!!!
  
  Захочешь однажды матроса понять-
  - Ты умные книжки не тискай!
  Пойми, что матрос - это просто дитя,
  С недетски огромною писькой!
  
   Доктор, беспечно помахивая портфелем, шагал на обед, когда его догнал штабной УАЗик. Передняя дверка приоткрылась, и из неё выглянул В.В., начальник штаба.
   - Док, давай сюда!
   - Здравствуйте, Владимир Владимирович, - откозырял Доктор, - Слушаю вас...
   - Прыгай срочно в машину, едем со мной на "шестьдесят девятую", проверять перед выходом, - рявкнул начштаба, которого подчеркнуто вежливые манеры Доктора, бесили больше, чем быка красная тряпка.
   Док, пожав плечами сел в машину. Его всегда занимал вопрос, что будет, если действительно начнётся какая-то серьёзная заварушка? Уж если сейчас, в мирное время такая запарка, что будет, когда припечёт?
   Он пребывал в грустных раздумьях вплоть до того момента, пока УАЗик не подъехал к пирсу. Поотстав от основной группы, Доктор поднялся на корпус субмарины, едва ощутимо вибрировавший под ногами.
   - Ну вот, ввод59 уже в полном разгаре! - раздраженно подумал он, - Курвецы, люк пятого конечно уже задраили, опять придётся тащиться через весь пароход!
   Необходимость переться по отсекам в корму, где располагаются докторские апартаменты, окончательно испортила и без того поганое настроение. Доктор плюнул от досады и полез в центральный через рубочный люк. Протащившись в шинели с портфелем в руке по энергетическим отсекам, где гремело, парило, воняло перегретым турбинным маслом и ещё бог весть чем масляно-механическим, он оказался, наконец, у переборки шестого отсека. Ну вот... Теперь через переборку, прямо и наверх по трапу.
   - Фф-у! Дополз таки! - смахнул пот со лба Доктор.
   Но в тот момент, когда он уже было, занёс ногу в переборочную дверь, со стороны шестого кто-то замаячил навстречу.
   - На проходе!!! - зарычал взведенный донельзя Док, - Стоять, раклище!
   Движение с той стороны незамедлительно иссякло. Протиснувшись в шестой, Доктор приготовился уже порвать на ветошь негодяя, когда, подняв глаза на застывшего у переборки бойца, потерял дар речи. Боец был не то, что смуглый. Боец был почти что чёрным. Есть такие азиаты - таджики, туркмены - с очень смуглой кожей. В великом и могучем Советском Союзе считалось за правило отправлять их служить куда-нибудь в Заполярье. Отправляли бы и дальше, да некуда - Ледовитый океан. Придя в себя от неожиданности, Доктор смог, наконец, выдавить:
   - Гм, .. ну ни хера себе... Это... Ты кто?..
   - Я? - ответил боец, уверенный в своей правоте на все двести процентов. В его раскосых азиатских глазах явственно читалось:
   - Ты-то мурло, кто такой?
   И гордо:
   - Я - т-тюр-бы-ныст!
  
  Гремиха, 1984 г.
  
  
  3:0
  
   В 80-е годы "холодная война" раскрутилась уже донельзя. В Баренцевом море, где базировались основные силы нашего героического Краснознамённого Северного флота, постоянно торчала пара-тройка НАТОвских кораблей, перехватывающих наши лодки ещё по выходу из баз. В полигонах боевой подготовки невозможно было всплыть в надводное положение - сразу же на горизонте маячил до тошноты знакомый силуэт норвежской разведывательной "Марьяты", либо хищный профиль очередного НАТОвского фрегата...
   Петрович, потомственный сахалинский рыбак, окончив ТОВВМУ (Тихоокеанское высшее военно-морское училище) по классу гидроакустики, попал служить на Север, в наш славный экипаж. "Люксы", как на подводном флоте называют специалистов (в отличии от ржаво-мазутной когорты механоидов, т.е. БЧ-5), к коим принадлежат ракетчики (БЧ-2), минёры (БЧ-3), "дети Маркони" - радисты и акустики (БЧ-4) - офицеры стоят верхнюю вахту, когда лодка находится в надводном положении. На "мосту", ходовом мостике подводной лодки, всегда свежо. Северные ветра и холодное неласковое море доставляют массу негативных эмоций верхней вахте...
   - Вахта, куда ветер? - кричит снизу по трансляции штурман, отмечающий погоду в своём журнале.
   - Как положено - в морду вахтенному офицеру! - басит с мостика Петрович...
   Рубка на "пароходах" нашего проекта невысокая, "лимузинного типа", и когда "море стоит раком"60, её нещадно заливает. Петрович из отпуска привёз себе с Сахалина рыбацкую прорезиненную робу и, заступая на верхнюю вахту, щеголяет в ней, оранжевый как апельсин. А ещё Петровичу везёт на иностранные корабельные вертолёты - они летят на него, как мухи на мёд...
   Петрович меняет на вахте Эдика Фаткуллина. Минёр61 не по годам толст и ленив. Сидя на мостике верхней вахты, он обычно упирается головой в зимней шапке в край защитного козырька и дремлет. Благо, что в лючке за перископом верхом на рубке торчит матрос - вахтенный сигнальщик.
   - Эдик, слезай! - дёргает лейтенанта за ногу, свисающую с мостика Петрович, поднявшийся его сменять, - Что там, наверху?
   - Да ну, опять ветер английский... Ду-ит, падла такая - и всё прям в рожу норовит, - спрыгивает с мостика в рубку Эдик.
   Петровичу пока лениво залезать на мостик. Там действительно продувает и плещет. Фат обледенел - "канадка" (меховая овчинная куртка с капюшоном - гордость подводников) стоит на нём колом. Вахтенные торопливо курят. Фату откровенно хочется поскорее вниз - снять обледеневшую одежду, напиться горячего чая, рухнуть на диван и успеть поспать...
   - Ну что, Петрович, докладываем? - торопит он.
   - Т-рщ командир, вахтенный офицер Фаткуллин вахту сдал исправно! - докладывает Фат в тангенту62.
   - Т-рщ командир, вахтенный офицер Дропотенко вахту принял, обстановка ясна, прошу разрешения заступить, - подхватывает Петрович.
   - Ну, давай, Эдик. Иди, я полез наверх, - дружно выбрасывают они окурки.
   - Оба-на,.. ё-ё-ёбть! - растеряно орёт Петрович, поднявшийся на мостик. И есть от чего - прямо напротив рубки висит вертолёт с сине-красным кругом - опознавательным знаком ВВС His Majesty Queen, её Величества королевы Великобритании.
   - Эдик, растудыть твою! - надрывается, опустив вниз голову, Петрович, - Это ещё что за х-ня такая здесь висит? Сигнальщик, перемать, а ты чего молчишь?
   - А я чего, он уже минут пять, как прилетел! Я виноват, что лейтенант спит на мостике? - ворчит Кузя, вахтенный сигнальщик, - Они уже и весь пароход отфотографировали, и лейтенанта тоже. Фотограф на радостях из вертушки чуть не выпал - так старался его спящим снять...
   - Эдик, падла, иди сюда! - орёт Петрович, - Щеколда торпедная, тупой ты и решительный, что это?..
   А Фат при всём желании на мостик подняться уже не может - в обледеневшей одежде он прочно застрял в верхнем рубочном люке - ни вверх, ни вниз. Вниз за ноги, болтающиеся в шахте люка, его тщетно пытаются втянуть сменившиеся с вахты и потому страждущие, курильщики. Народ в рубке, постепенно замёрзающий (наверх покурить выскакивают обычно налегке), со своей стороны - задницами, как обезьяны в мультфильме про Маугли, тоже пытается пропихнуть несчастного Фатика вниз. Фат верещит...
   - Бесполезно, пока не оттает, не пропихнётся! - принято единодушное решение, - А то ноги оторвём!
   - Дропотенко! Что у тебя там возле рубки болтается? - вопит снизу Кэп, - Я ведь в перископ тоже эту х-ню вижу! Что ещё за вертушка? Почему не докладываешь, ишак сахалинский?!
   - Да я и сам только что с мостика увидел! - пытается оправдываться Петрович, грозя кулаком сигнальщику Кузе, чтобы не болтал лишнего...
   - Петрович, бля, никого не было, когда с мостика слезал к тебе! - таращит бараньи глаза застрявший Эдик, - Только что, наверное, прилетел!
   Минёр потихоньку начинает оттаивать и солёными струйками сливается в рубочный люк. Его продолжают тянуть снизу за ноги и подпихивать сверху. Сверху получается лучше, потому как холодно... Наконец, общими усилиями Фатика пропихивают. На мостик с проворством и грацией молодого медвежонка вылетает Кэп: - "Вот бля, только этого тут и не хватало!"
   - Внизу, штурмана на мостик! - вопит Кэп, - Ну-ка, покажи этим негодяям, как мы их и кто они после этого!
   - Слушаюсь, т-рщ командир! - понятливо кивает штурман, ныряя с мостика вниз.
   Через минуту он с большим рулоном бумаги снова наверху, протягивает его командиру на мостик.
   - Нате!.. Усритесь! - разворачивает Кэп рулон в сторону вертолёта.
   На изнанке морской карты торопливо, кривыми буквами (штурман писал пальцем, окуная его во флакон с тушью): USSR - England и ниже - 3:0...
   У пилотов вертолёта делаются постные физиономии, они скорбно кивают, разводят руками. Вертолёт тут же обиженно разворачивается и улетает...
   А на дворе у нас 1984 год. И в самом разгаре чемпионат Европы по футболу...
  
  Гремиха, 1984 г.
  
  
  В АВТОНОМКУ УХОЖУ...
  
   Атомоход стоит под парами. До отхода в многомесячный дальний поход, на боевую службу (в автономку, как говорят подводники), остаются считанные часы...
   Вот в этот-то момент и обнаружилось, что на борту нет одного из молодых мичманов, техника М-ского. Докладывать об этом начальству в момент такой напряженки равносильно самоубийству. Втихушку из состава экипажа, особенно не задействованного в приготовлениях, была создана группа захвата, руководить которой поручалось Доктору, как одному из опытнейших и старейших офицеров экипажа. В кратчайшие сроки были прочесаны квартиры и комнаты в общежитиях, где проживали кореша М-ского. Дверь в его общежитской комнате сгоряча вынесли в щепки. Обследование квартир всех мало-мальски известных блядей в городке результата тоже не принесло. Мичманок как в воду канул...
   "Группа захвата" вернулась на лодку ни с чем. Уже собрались было с духом, докладывать начальству, как поднявшийся снизу трюмный шепнул Доктору на ухо:
   - Нашли...
   - Где? - подскочил тот на месте, - Где это ракло?
   Ссыпавшись в трюм, Доктор со Старпомом обнаружили возле дверей в провизионку пропавшего мичманка...
   - Вхлам - пополам...
   - Никакого...
   - В дрова...
   - В жопу,.. в сиську,.. в его маму-женщину, кривого...
   - С бидоном сметаны в обнимку...
   Сметаной обильно измазана и рожа, и руки, и одежда...
   Черпая из бидона ладонью, мичманок со смаком облизывает её, попутно размазывая по себе сметану ровным слоем. Заметив присутствующих, он продолжает беседовать сам с собой:
   - А-а, вот и Доктор со Старпомом... Провожать меня наверное пришли! Им что,.. им хорошо,.. а я вот... В автономку ухожу-у-у,.. - заливается он горючими пьяными слезами...
  
  Гремиха, 1983 г.
  
  
  КОЛЕНЬКА, КАБАНЧИК...
  
   На наших атомоходах 671-го проекта первый отсек достаточно просторен. Средняя палуба жилая. Здесь каюты командования, офицерская и мичманские каюты, кают-компания. На нижней палубе камбуз и провизионки, аккумуляторные батареи. Верхняя - торпедная палуба. Со средней палубы на торпедную ведет небольшой вертикальный трап...
   Под лючком у трапа стоит Минер (командир минно-торпедной боевой части), вышедший из кают-компании после ужина и посему пребывающий в благостном расположении духа:
   - Ко-олень-ка, где-е ты-ы? Ка-ба-анчик, - выпевает он своего старшину команды торпедистов, Колю Кабанова.
   Над лючком никого, тишина. Шелестят кондиционеры, из кают-компании доносится негромкая музыка.
   - Колька! Кабанов, где ты там? - пока ещё относительно мирно продолжает настаивать Минер.
   Тишина, время идёт, но реакции никакой...
   - Мыкола! Кабан! Жопа немытая! Ну, где ты, урод подкильный! - он начинает терять терпение.
   Шевеления на торпедной палубе вновь не отмечается...
   - Кабанище!!! Ублюдок!!! Хряк поганый!!! Яйца оборву, пидарюга вонючий!!! Где ты?!! - окончательно вскипает и брызжет слюной Минер.
   Над срезом люка наконец-таки появляется заспанная и всколоченная голова старшины команды.
   Смиренным голосом:
   - Та ну шо такое, Олэксаныч?..
  
  Атлантика, 1983 г.
  
  
  ТОПОРИЩЕ
  
   "Топорище", "Топор", а кроме того, "Лом", "Большой", "Бельчина" - вот далеко не полный перечень прозвищ, которыми у себя в экипаже острые на язык подводники наградили Вована Белкова. Вова происходил из славной когорты "управленцев", т.е. специалистов, управляющих ядерными реакторами. Должности у управленцев маленькие, капитан-лейтенантские (что соответствует чину армейского капитана), а возможностей для продвижения практически нет, поэтому основная масса из них - пятнадцатилетние капитаны, причём фактически. Ну посудите сами - у механиков на лодке из восьми офицеров - командиров групп, только трое имеют шанс стать командирами дивизионов, и только один из них - командиром электро-механической боевой части, Механиком, командиром БЧ-5. Соответственно, из шестерых управленцев возможность дальнейшего роста имеет только один офицер. Вован сделал, было попытку уйти в "акванавты", т.е. в элитный отряд глубоководников, но поскольку медицинская комиссия туда была не менее строгой, чем при отборе в космонавты, попытка оказалась безуспешной...
   Ростом под два метра, с вытянутой грубой лошадиной физиономией, Вован являл собой, кроме того, "тридцать три несчастья". То при работе в реакторном отсеке, командиром которого он имел несчастье быть, его обливало водой первого контура (весьма радиоактивной), то с ног до головы обсыпало не менее радиоактивной шихтой из фильтра, неправильно присоединенного работягами при ремонте к трубам системы вентиляции...
   Если Вован шел в гости, то там падал сервант, когда он от избытка чувств решал сбацать перед дамами матросский танец "Яблочко"...
   Имевший неосторожность отправиться на телефонный переговорный пункт с Вованом Штурман, естественно, опоздал с ним на последний автобус. После чего двенадцать километров пешком по морозу-по зиме они шли на лодку, распевая революционные песни, размахивая при этом как красным знаменем бутылкой коньяка "Белый аист". Разумеется, периодически из неё прихлёбывая...
   Ещё Вован любил поесть. Приём пищи для него был целым событием, праздником. Он радовался появившейся на столе тарелке супа не менее бурно, чем ребёнок, получивший подарок от Деда Мороза...
   В ту автономку они попали прикомандированными к чужому экипажу втроём - Топорище, Минёр и Доктор. Экипаж шёл, что называется "вторым корпусом в Индию", поскольку в то время в чётком соответствии с московским блаженно-начальственным идиотизмом, атомоходы Северного флота ходили на боевые службы не куда-нибудь, а ближний свет - в Индийский океан. Запросто так, вокруг Африки. В Аден или на Сокотру (Йемен) на белом, якобы круизном лайнере из Севастополя прибывал сменный экипаж, принимал лодку и уходил на боевое патрулирование. Первый экипаж на этом же белом лайнере через Севастополь убывал обратно на Север.
   Неприятности после убытия первого экипажа начались буквально на следующий день. То ломалась материальная часть, то матроса кусала водяная гадюка, и его срочно отправляли самолётом в Союз, то сам Вован чуть было не наступил на песчаную эфу, возвращаясь ночью с лодки в коттедж.
   Самое страшное было в том, что на судне-рефрижераторе, пришедшем из Союза, по пути сломались холодильники. Все свежие продукты на нём естественно начали портиться, поэтому их попросту выбрасывали за борт, приведя за собой из Атлантики огромную стаю обожравшихся акул и прочих морских тварей. На африканской жаре вздулись и полопались консервные банки. Полиэтиленовые пакеты с консервированным хлебом тоже вздувались и взрывались от паров спирта, которым он пропитывался. Правда, в изобилии оказались макароны, впоследствии ставшие основным блюдом в той автономке. Пока ещё на лодке был запас муки, пекли как могли, хлеб. Когда мука кончилась, из отваренных макарон, пропущенных через мясорубку, начали лепить лепешки, обжаривали и подавали к столу вместо хлеба. В супчике, сваренном из оставшихся от первого экипажа куриных консервов (за неимоверное количество куриных костей в банке называемых "братская могила"), кроме лохмотьев квашеной капусты, не было больше ничего. На второе подавали запеканку из тех-же макарон, запивали едва сладким, стократно разбавленным консервированным компотиком. Голодуха донимала не сколько физически, сколько психологически. Любая тема в разговоре, так или иначе, сворачивала на кулинарно-гастрономическую. Кирпичной прочности и внешнего вида ржаные армейские сухари стали редкостным деликатесом, подававшимся к чаю. Многомесячное пребывание в замкнутом объёме само по себе является испытанием для психики. Ограничения в привычном жизненном распорядке, такие как сменная служба, абсолютный запрет курения, малоподвижность - для подводника не внове. Но когда к ним прибавляется ещё и вынужденная диета - всё это становится просто непереносимым. Естественно, что пожалуй больше всех страдал Вован...
   По приходу на Север и возвращении лодки в базу он быстренько собрал Доктора с Минёром. Наскоро попрощавшись с экипажем, рванули в городок. Надо отдать должное, что в ту пору магазины в городках, где располагались базы атомных подводных лодок, не пустовали. В стране, где на большей её части основные продукты были в дефиците и отпускались по талонам, в гремиханских магазинах царило относительное изобилие.
   Набрав немеряно овощей, фруктов, колбас и прочих мясных и рыбных деликатесов, спиртного и сладостей, наша троица кроме того прикупив трёх венгерских цыплят (размерами не меньше отечественной курицы), двинулась на квартиру к временно холостяковавшему Вовану, поскольку Доктор с Минёром в то время ещё были бездомными. Развив бурную деятельность, настрогали различных салатов. Нарезали твердокопченой колбасы, ветчины, свежей, только-только присоленой сёмги и осетрового балыка. В хрустальные вазочки выложили красную икру, колечки косервированных ананасов, половинки персиков. Отдельно на две тарелочки под коньяк порезали лимон, припудрив его на одной сахарной пудрой, присолив и посыпав тёртым горьким шоколадом под любителя, на другой. Особняком стояла вазочка с меленькими, острого засола огурчиками и пикулями. Маслянисто поблёскивали маринованные, источали соблазнительный аромат солёные грибочки с лучком и растительным маслом. На горячее в духовке прямо на противне пожарили картошку и цыплят. Короче, стол получился...
   Изнемогающий в предвкушении Вован, бесцельно слонялся по квартире из комнат на кухню, и периодически успевая выхватить из-под ножа у Доктора то кругляш огурца, то ломтик колбасы, нетерпеливо ныл:
   - Ну, скоро вы там! Хватит строгать, давайте уже за стол!
   Наконец, всё было готово. Горячее решили поставить на стол сразу. Начали, как водится, с водочки. Традиционный первый тост - "Здравствуйте" был дополнен - "С приехалом". А поскольку между первой и второй - сами знаете, начали быстренько закусывать.
   - Док, - вдруг толкнул того под столом ногой Минёр, - Док, смотри, смотри...
   Доктор, проследивший за взглядом Минёра, от неожиданности чуть не поперхнулся. Вован с упоением кусал цыплёнка, но кусал его как колбасу - прямо с костями и при этом урчал от удовольствия. После незамедлительно последовавшего второго тоста он быстренько дожевал с косточками и оставшуюся половину своего цыплёнка, после третьего - оставшиеся три четверти докторского, после пятого - половинку цыплёнка у Минёра.
   По свидетельству последнего, оставшегося у Вована временно квартировать, в последующие две недели оголодавший за автономку Вован ежедневно и традиционно съедал вечером по два жареных цыплёнка. Причём косточки отделять начал только к концу второй недели. Когда Минёр в начале третьей недели засобирался в магазин за продуктами, Вован вдруг окликнул его:
   - Слышь, Мина, ты только курей этих вонючих не покупай больше!
   - А что так, Большой? Никак, наелся, наконец? - с издёвкой осведомился Минёр.
   - Да ты знаешь, Мина, что-то уже и наелся... - отвечал Вован, - Вот теперь можно снова в автономку идти!
  
   P.S.
   По прошествии достаточно большого времени Вован таки пошёл в рост. Он стал Механиком экипажа лодки, стоящей в ремонте. Тогда и случилась эта встреча...
   Экипаж, где когда-то служил Вова Топор, встал с лодкой в док в том же заводе. День рождения одного из офицеров решили отметить в кафе, где заранее заказали столик. Вечер был в полном разгаре, бесталанно тарахтел маленький оркестрик. Вдруг Доктор усмотрел у входа в зал знакомый до боли силуэт. "Большой" вертел своей грубо отёсанной головой в надежде отыскать свободное место...
   - ...Вован! Топорище тупое! - заорал перекрикивая грохот музыки вскочивший на стул Доктор, семафоря салфеткой, - Давай сюда, к нам!
   - Док, а это кто? - заинтересовался народ.
   - Как кто?.. Это же Вован Белков! Управленец наш бывший... Ну, Лом который,.. Топор! Да я вам столько про него рассказывал!
   - А-а, понятно!.. - младое племя офицеров с интересом разгядывало протискивавшегося среди танцующих пар к их столику здоровенного кап-два...
   - Здорово, Айболит! - сжал Доктора в объятиях Вован, засыпая попутно вопросами, - Какими судьбами! Сто лет тебя не видел! Ты как здесь? Неужто всё ещё на пароходе сидишь?
   - Да куда я на хрен денусь, Володя! Кому я нужен на берегу, старый пень! - отвечал Доктор, - В док пришли вставать, ну а тут вот день рождения отмечаем!
   - Это что, мужики, наш экипаж что-ли, зуенковский? - залюбопытствовал Вован, - Извините, не знаю вас никого, столько лет уже прошло... Я - Белков, слыхали наверное?..
   - Да уж как не слыхали? Легенды о вас рассказывают! - хихикнул народ.
   Выпили за знакомство, разговор потёк исключительно о старых добрых временах. Вспоминали друзей, сослуживцев - кто где, кто что... Выпили, не чокаясь за Минёра - царство ему небесное... Безвременно конечно, но все там будем! Помолчали для приличия...
   Снова: - А помнишь?.. - А этот где?... - А тут встретил этого, а он ...
   Но тут принесли горячее.
   Цыплёнка табака.
   Вован, увлеченный разговором, подцепил вилкой впечатляющую половину курчонка, откусил добрую четверть и увлечённо начал её жевать. Куснул еще, как вдруг ощутив на себе пристальные взгляды, бросил вилку с насаженными остатками цыплёнка в тарелку. Пока ещё непонимающим взглядом обвёл собравшихся, помрачнел:
   - Курвец ты старый, Пилюлькин! Всем уже рассказал?! - заорал он на умирающего со смеху Доктора...
  
   P.P.S.
   Последний (тьфу-тьфу, крайний, конечно) раз они встретились в Североморске. Доктор, проведший после девяти лет службы на атомоходах, и восьми автономок, ещё и пять лет на Новой Земле, служил там перед пенсией. Оказавшись как-то по делам в госпитале, Доктор вплотную столкнулся с Вованом в коридоре специального отделения.
   - Володя, ты ли это? - удивился Док, - Вот уже не ожидал тебя увидеть!
   - Док, - затискал его Вован, прослезившись от неожиданной встречи, - Док, бляха, как я рад тебя видеть, едрён перец, ты бы знал!
   Большой постарел, погрузнел, сединой пробило виски. Время безжалостно, в чём вы и сами, вероятно, неоднократно убеждались...
   Часа три, устроившись в ординаторской отделения, где Большой лежал на комиссии перед увольнением в запас, они проболтали.
   Было, эх было, кого и что вспомнить...
   - Слышь, Вован, - прощаясь, попросил Доктор, - Я ещё забегу к тебе, но давай договоримся, как выпишешься - приходи в гости! Локти в стол упрём, да поговорим...
   - Спасибо, Док! Зайду, конечно... - замешкался Большой, - Ты это,.. пожалуйста свою жену предупреди, чтобы она всё что угодно, только не курей этих... А то опять...
  
  г.Североморск,1998 г.
  
  
  ВОТ КАК В АФРИКЕ ЛОВЯТ ОБЕЗЬЯН?
  
   В казарме нашего экипажа стоит бильярдный стол. Не ахти какой, но всё-таки. Периодически, пользуясь свободной минутой, подводники принимаются катать шары. Штурман, считавший себя бильярдным ассом, схлестнулся в "американку" с Доктором. Доктор не считал себя асом, но проведённое в пионерских лагерях детство и юность, где маленький настольный бильярд с металлическими шариками был освоен им в совершенстве, достаточно уверенно себя чувствовал и за приличным бильярдным столом.
   Партия протекала с переменным успехом, когда наконец счет шаров не стал семь-шесть в пользу Штурмана (в данной версии игры счёт ведётся до восьми забитых шаров). Штурман торжествовал близкую победу, особенно когда Доктор промахнулся, и шары встали в недурную подставу.
   - А-а, ну Доктор, абзац тебе! Иди вон, с пацанами во дворе шарики катать! - измывался Штурман.
   И промазал, дрогнула ручонка в предвкушении... Шары после его удара встали, правда, не очень, расположившись примерно посредине в разных концах стола. Доктор, прикинув позицию, решил катануть "свояка" дальним шаром. Удар получился резким, смачным. Причмокнув, оба шара легли каждый в свою лузу. Штурман поначалу онемел, затем его прорвало:
   - Докторишка! Айболит ты херов! Пилюлькин! Иди отсюда... шприцы свои вари, градусники свои с таблетками считай! - злобствовал он.
   Засунувшись чуть ли не по локоть в лузу, и схватив лежащий там шар, Штурман лихорадочно задёргался, безуспешно пытаясь вытащить руку с шаром...
   - Штурман, вы случайно не знаете, как в Африке ловят обезьян? - вежливо осведомился Доктор, ловко уклоняясь от шаров, которые, кипя неправедной злобой, метал в него свободной рукой Штурман.
   - Один из самых удачных способов так и называется - на бильярд...
  
  Гремиха, 1986 г.
  
  
  ИНКУБАТОР
  
  Всегда и всюду лезет он вперёд,
  Пытается заткнуть собой все дырки.
  Я верю: под землёй секретный есть завод,
  Где замполитов делают в пробирках!
  
   В амбулатории одного из атомоходов нашей дивизии стоял термостат. Это такой немаленький металлический шкаф, в котором для поведения бактериологических исследований поддерживается постоянная и определенная температура. По существу - духовка, но нагревается эта штука не больше, чем до 40 градусов. Ни пирогов испечь, ни сосиску разогреть - не практично. И места много занимает. Очевидно кто-то из предшественников пытался двигать науку. Когда наука была успешно задвинута, а доктор благополучно перевёлся с лодки в Питер на академическую кафедру, избавиться от термостата уже не удавалось никакими силами. Видимо, его при постройке лодки запихнули, в люки он просто так не пролез бы...
   - Док, а что это за херовина такая интересная у тебя стоит? - заинтересовался рыжий замполит по прозвищу "Троцкий", невесть как попавший в корму перед началом автономки.
   - От, курвец! И не заблудился же, - мысленно плюнул от досады Док, - Чего принесло? Надо будет электрикам позвонить, чтобы в следующий раз не пускали дальше...
   Наш новый замуля, попавший на флот по партийной разнарядке, устройства лодки не знал напрочь. Да и знать не пытался, поскольку отличался редкостной природной тупостью. До прихода на флот он был парторгом колхоза на Ставрополье. А по образованию был зоотехником...
   Сельскохозяйственная тема - единственное, что его волновало, о чём он мог распространяться часами. Нередко "Троцкого", на семинарах по марксизму-ленинизму, офицеры умело отвлекали неожиданными вопросами, касающимся проблем села. После этого тема семинара успешно херилась, а офицеры, откровенно покатываясь, слушали вдохновенный рассказ о преимуществах ярового сева перед озимым... А что, для общего развития тоже полезно!..
  
   - Слышь, Док, так что это у тебя? - не отставал "Троцкий".
   - Видите ли, Андрей Лукич, это инкубатор. Корабельный, модель специально для подводных лодок разработана. Для снятия стресса живой природой, - вдохновенно импровизировал Доктор.
   - Ух, ты-ы... - восхитился Зам, - А чего ж ты раньше молчал?
   - А что тут говорить-то? Где же в Гремихе яйца для инкубации брать?
   - Ну, знаете-ли, доктор, это уж моя забота! - торжественно заявил Зам...
   Неизвестно где и как, но к отходу в автономку, "Троцкий" достал-таки яйца, которые торжественно были им помещены в термостат. Включили подогрев, освещение. На удивление, через некоторое время, уже в автономке, действительно вылупились цыплята...
   Зам был вне себя от счастья.
   Он нежно и заботливо пестовал своих новых подопечных.
   Самолично готовил им корм, и чуть ли не укладывался спать возле вонючей самодельной вольеры с цыплятами...
   ...Доктору через неделю-другую после появления цыплят на свет, командир кроме призовой бутылки сухого вина, вручил в узком кругу офицеров ещё и самодельную медаль - "За избавление экипажа от замполита".
   Цыплята оказались бройлерами. Росли они как на дрожжах. Подводницкий харч пришёлся им по вкусу. Возвращалась лодка из автономки имея на борту кроме экипажа еще и полтора десятка раскормленных кур. После швартовки в Базе и торжественной встречи, "Троцкий" с заговорщицким видом потащил начальника политотдела дивизии за собой, тихонько нашёптывая ему на ухо:
   - А вот что я вам сейчас покажу,.. что я вам покажу! Вы даже не представляете, что я вам покажу!..
   - Вот! - торжественно указывая на вольер, где теснились угрожающе здоровенные и хмурые бройлеры, топырился он, - Вот! Товарищ капитан пер-ранга!.. Здорово, правда!.. - от гордости Зама заклинило.
   - Что это?.. - оторопел начпо, с непривычки задыхаясь от вони куриного помёта, - Это откуда у вас?
   - А-а-а ... Это мы... Стресс... Чтобы снимать ... У доктора, в корабельном инкубаторе ... Это... вот ... Вот такие они вот... выросли... - бормотал потерянный Зам.
   - В корабельном в чём? - не понял начпо, начиная багроветь, - Какой ещё стресс? Куда снимать? А-а,.. у доктора!!! - начало доходить до него.
   - Ах ты!!!.. Да я... Да тебя... Да вместе с этим вашим доктором!..
   В тот же день куры перекочевали в адмиральский салон, где в очень скором времени были успешно схряпаны. Один курчонок, правда, втихушку достался и Доктору, как вдохновителю проекта...
  
   После окончания отпуска экипажу был представлен новый заместитель командира по политической части. Рыжего зама по прозвищу "Троцкий" мы больше никогда не видели. По слухам, его отправили с повышением на строящийся корабль...
   - Ну, товарищи подводники, вам надеюсь известно, что в Северодвинске с продуктами, а в частности, с курами испытывается напряженка, - прокомментировал наш Командир, он же Папа ...
  
  Гремиха, 1986 г.
  
  
  ЛЮБИМАЯ КОМАНДА
  (Анекдот)
  
   Стадион.
   Идёт футбольный матч.
   По трибунам с микрофоном от болельщика к болельщику движется репортёр.
   - Извините, какая ваша любимая команда?
   - "Спартак"!
   - А ваша?
   - "Спартак"!!
   - Спасибо, а ваша?
   - "Спартак - чемпион"!!!
   На трибуне - старший мичман.
   В годах...
   Морда здоровая, красная...
   - Извините, какая ваша любимая команда?
   - Моя любимая команда? - на минуту задумывается мичман, - Моя любимая команда...
   - СМИР-Р-Р-НО !!!
  
  
  НЕРПА (ВОСКРЕСЕНЬЕ)
  
  - А что, у вас на Севере лето хоть бывает?
  - Да, было в прошлом году. Только я в тот день дежурил...
  
   Ох, и погода же стояла! В Гремихе так бывает не часто, чтобы и солнышко, и без ветра, и воскресенье, и вообще - лето. Так что погода СТОЯЛА!..
   Наша компания расположилась на берегу моря, почти у самой линии осушки. В прилив вода стояла бы у самых ног, но сейчас, в отлив, до неё было метров пять. Из найденных на берегу досок соорудили импровизированный стол и скамейки. На очаге из камней доходил до кондиции шашлык. "Стол" ломился от изобилия - народ гулял. Пили армянский трехзвёздочный, дамы пробавлялись шампанским, охлаждённым тут же, в море. Детвора от избытка чувств скакала среди камней с дикими воплями.
   - Мня-а-а, лепота... Так о чём это я, - откинувшись на тёплый валун довольно пробурчал Механик. - Стало быть, воскресенье... Да-а,.. а то нашего Кэпа всегда надо переспрашивать, выходной или воскресенье...
   - А какая разница-то, Гриша, между выходным и воскресеньем? - переспросил Серёга, "Змей Тугаринский", комдив-раз с первого экипажа.
   - А разница Змеище такая, что как наш Папа говорит: "Выходной - это когда все дружно выходят на службу!" - пояснил Гриша...
   Пикник продолжался своим чередом. Перед шашлыком решили пострелять дробью из охотничьего ружья, на кой-то захваченного с собой. Расстреляв все пустые бутылки, а заодно и Гришину кепку, некоторое время пытались охотиться фактически, стреляя по бакланам. На свалке, расположенной невдалеке, их было немерено. Однако бакланы догадывались, что ружьё - штука опасная и на расстояние выстрела не подпускали. А тут и патроны почти закончились...
   - Дядя Ёша, ну, дядя Ёша, - дёргала Доктора за полу куртки Мариночка, маленькая Змеюкина дочь, - можно мне стрельнуть? Ну, хоть один разик?
   - Да маленькая ты моя, конечно можно. - Док обнял её за худенькие плечики, - Пойдём со мной. Вот так, поставим ружьё на камень. Я подержу, а ты на курок нажимай. Не испугаешься? А-то ружьё громко стреляет!
   - Нет-нет, не испугаюсь! - засветилась изнутри Мариночка, - Мне папа уже давал стрелять! Только ты держи покрепче!
   - Бах-бах, - грохнул дуплет...
   Через пару секунд на спину Доктору шлёпнулось что-то увесистое. Подскочив от неожиданности, он уронил ружьё и потеряв равновесие, завалился между камней. Рядом с ним трепетал окровавленный комок перьев - стреляя в белый свет, Мариночка точнёхонько свалила любопытного баклана, никак не ожидавшего подвоха...
   - Это что,.. это я его? - задрожали побелевшие губки Мариночки.
   - Да нет, моя хорошая, это охотник наверное где-то прячется! Нет, нет! - Док потащил за собой перепуганную насмерть кроху подальше от страшного места, - Пойдём-ка лучше на берег, на море посмотрим!
   На подсохших по отливу камнях Мариночка успокоилась, заулыбалась, разыгралась с детворой.
   - Па,.. - сказал басом подбежавший докторский сын, - папаня, там плачет кто-то! Жалобно так! Пойдём, посмотрим?
   Метрах в двадцати мальчишки, побежавшие вперед, обнаружили среди камней запутавшуюся в обрывках сетей маленькую нерпочку. Она дрожала, поблескивая маслинами глаз, и действительно тоненько плакала, пытаясь освободиться.
   - Ну, и что будем делать? - зачесал затылок через простреленную (удобно чесать стало!) кепку Гриша. - Давайте-ка, отнесём её ко мне домой. Пока пускай поживёт в ванне, а там видно будет...
   - Гриша, угомонись! Ну на что она тебе? - попытался отговорить его Доктор.
   Но Мех уже никого не слышал. Аккуратно срезав обрывки сетей, сопротивляющуюся нерпу они вдвоём потащили со Змеюкиным. Нерпа шлёпала им ластами по мордам, и пыталась укусить то за палец, то за ухо. А поскольку её взгромоздили на плечи, на всякий случай ещё и обгадила Грише куртку. Отдуваясь и пыхтя между камней и травы преодолели последний подъём, выйдя на дорогу, ведущую от пирсов к посёлку.
   Навстречу процессии от городка приближался УАЗик с мигалками и парой мегафонов на крыше - машина грозного коменданта гарнизона.
   - Гришка! - заорали мегафоны железным голосом коменданта, - Совсем мозги проржавели! Зачем животную мучаешь? Куда ты её попёр, идиот гаечно-болтовой! А ну, неси обратно, где взял!
   Обратно под горку идти было легче, но нерпа, почуявшая приближающийся запах моря, брыкалась как сумасшедшая. Поскальзываясь на камнях осушки, её дотащили таки до воды и отпустили. Шлёпнув на прощание плавниками, нерпочка ушла под воду, вынырнула метрах в двадцати, покачиваясь на волнах. Снова нырнула...
   - И на кой вот хрен она тебе понадобилась? - плевался на обратном пути Змеюка, отряхиваясь и очищаясь от обрывков водорослей и прочей морской дряни, которыми его обильно украсила нерпа. - Намудохались только с ней! То туда, то обратно!
   - Да ладно тебе, - морщась и облизывая палец, за который нерпа успела таки его цапнуть напоследок, буркнул Гриша в простреленной кепке и обгаженной нерпой куртке. - Зато отдохнули! У нас за последние два месяца - первое воскресенье, а то всё выходные да выходные...
  
  Гремиха, 1986 г.
  
  
  ... А ПИВА ХОЧЕТСЯ ВСЕГДА!
  
   Ох и жарко было в Питере! За городом, на даче - ещё можно терпеть, но в городе невыносимо душно, жарко и пыльно...
   Док, "старый" капитан медицинской службы, седьмой год служил на атомоходе. Находясь в очередном отпуске, он торчал в Питере - сын с тёщей жили на даче. Док возил им продукты, то оставаясь с ними на ночь, то зависая в городе ...
   Путь от трамвайной остановки до дома пролегал мимо торгового центра, возле которого прилепились два пивных ларька-"близнеца". Очередь к ним растянулась метров на пятьдесят-шестьдесят, летом 1986 года горбачёвский антиалкогольный закон свирепствовал вовсю.
   - Вот блин, что творится, - сплюнул Док, - Довели! И как народ за пивом давится по такой жаре!? Пока такую очередищу отстоишь, никакого пива уже не захочешь! Да чтобы я в эту очередь встал? Да никогда!!!
   Дома, где несмотря на открытые настежь окна и балконные двери, было невыносимо душно, помыкавшись из угла в угол, он взял таки пятилитровую канистру и отправился в очередь. Отстояв час на жаре, и взяв, наконец, пива, Док только успел поставить канистру в холодильник, как в дверь позвонили. Прикатившиеся приятели с хозяином, за час с небольшим, уничтожили все пять литров драгоценной жидкости...
   На следующий день ситуация повторилась. Как не уговаривал Док сам себя, но пива уж очень хотелось! Подойдя к концу очереди, он сразу понял, что сегодня стоять придётся уже не час, а много дольше...
   - Самое интересное, что пиво по закону подлости кончится именно тогда, когда моя очередь подойдёт! - уныло размышлял Док, - Пойду-ка, посмотрю, сколько осталось в баке!
   Возле окошка ларька клубился народ, обстановка была накалена. Местные ханыги со зверски перекошенными мордами пытались прорваться к заветному и вожделённому окошечку, очередь всеми силами их оттирала. Док, подталкиваемый со всех сторон, заглядывал в заляпанные окна ларька, пытаясь рассмотреть уровень пива в стеклянной трубке пивного бака...
   - А ну-ка, рвань! Отошли все быстро, пропустите подводника! - продавщица, тётя Аня, чуть ли не по пояс высунулась из своей амбразуры.
   Док завертел по сторонам головой, пытаясь увидеть счастливца - может, кто знакомый?
   - Чего головой вертишь, давай сюда канистру-то свою, - продолжала тётя Аня, - Давай, чего стоишь столбом!
   - Вы... Э-э-э... Мне?.. - растерялся Док.
   - Тебе-тебе, кому ещё! - потеряла терпение продавщица, - Да не суй ты её в окошко - не проходит ведь! Иди, обойди киоск, у меня там дверь открыта!
   Стоя у открытой двери киоска и неторопливо потягивая пиво из кружки, которую вручила ему тётя Аня, пока в канистре отстаивалась пена, Док искренне недоумевал от оказанной чести...
   - Я вот иногда смотрю на тебя - пришёл и стои-ит, и стои-ит! Чисто дебил! - бурчала тётя Аня вполоборота, успевая метать в окошечко кружки с пивом и покрикивая на очередь, - Подходи сразу, как пришёл. Что я, пива тебе не налью, что ли?
   - Спасибо!.. Да я... Да вот, как-то... - растерянно забормотал Док.
   - Ну, ты ещё скажи - неудобно! - повернулась к нему тётя Аня, уперев руки в бока, - Я же тебя ещё пацаном-второкурсником помню! Неудобно ему! Ха, видали...
   Проблемы с пивом в то лето были решены...
  
   Тогда ещё г. Ленинград, 1986 г.
  
  
  ЗЕМЕЛЯ
  
   - Док!!! Растудыть твою!!! Собрались уже все, выходи, ехать пора! - швыряют снежки в стекло кабинета и орут под окнами штаба флагмана63...
   Предстоит проверка "единички", атомохода, готовящегося к выходу в море. С машинами в дивизии было напряженно, поэтому штабные УАЗики забивались флагманами поселёдочно - человек по десять. Иначе приходилось топать до пирсов пешком - а по хронически ветренной зимней Гремихе это удовольствие намного ниже среднего...
   На ходу застёгивая шинель, Доктор впихнулся на заднее сидение УАЗика кому-то на колени. И на том спасибо, вошёл! Дверки благополучно захлопнулись... Поехали!
   - Мужики! А я ему... Ха-ха-ха... А он мне... Ха-ха-ха... А я ему... - на переднем сидении вертится и подпрыгивает, неискренне веселясь, один из новеньких политотдельцев. Живчик этакий. Парнишечка бедный, из инвалидов - сам на Севере, а рука в Москве. Ни службы, ни жизни не знает. После окончания своего Киевского политического училища шаркал где-то в столицах по штабному паркету. Приехал на Север за очередным званием. У нас он задержится ненадолго - спит и видит себя снова в пределах Садового кольца...
   Суровые флагмана, в основной своей массе старые подводные волки, парнишечку в упор не замечают. Тогда тот переключается на водителя, Карима Садыкова.
   - Братан! - панибратски по плечу хлопает политотдельский мальчик водителя, - Как дела? Как служба? Ты сам-то откуда будешь, земеля?
   - Я-то? - хитро подмигивает парнише узким узбекским глазом "земеля" Садыков.
   - Я-то... - делает паузу, - З пид Кыиву...
  Гремиха, 1987 г.
  
  
  ГРИША "ЖИГУЛЁВСКИЙ"
  (ГРИША КУПИЛ АВТОМОБИЛЬ...)
  
   - Доктор, что завтра планируешь делать? - спросил его командир БЧ-5 после утреннего построения на стапель - палубе дока, где стояла на плановом осмотре наша лодка.
   - Гриша, давай сначала доживем до завтра... Кто ж его знает, как оно будет? - философски протянул Доктор, маявшийся на Заводе практически полным бездельем, - А что, есть предложения?
   - Да ты понимаешь, пришла открытка из автомагазина на машину, надо бы поехать глянуть, да и купить... - Мех выглядел озабоченным, - Просил "шестерку", а дали "тринадцатую". Поехали, поможешь выбрать!
   - Ну, раз такое дело, поехали. А то давай ещё Хима с собой возьмем, - предложил Док, - Он в машинах куда как лучше нас с тобой соображает...
   - Хм, ну конечно, как ты без этого своего дуста! Вы же с лейтенантов - не разлей вода! - проворчал Мех. - Ладно, давай и этого возьмем с собой...
   ...О, дивный запах новой машины! Каждый мужчина в душе остается мальчишкой, а уж если такая игрушка, как автомобиль...
   Выбрали темно-синюю, "джинсовую", как определил Химик. До Завода добрались без приключений, а новенький "Жигуль" оставили на автостоянке возле проходной...
   - Доктор, а сегодня ты что планируешь? - на следующее утро снова спросил Мех.
   - Блин, Гриша, ты не оригинален! Что ты заладил как старпом - что планируешь, что планируешь! Ничего не планирую! - взорвался Док, мучавшийся с утра головной болью после вчерашнего обмывания покупки.
   - Что ж ты как не военный! Сам вчера сбежал после третьей рюмки свою тачку облизывать, а мы с Химом до утра на радостях остановиться не могли! - пожаловался он. - Черствый ты человек, Гриша! Одно слово - масляная ты жопа! Предложил бы лучше во Вьюжный съездить пивка попить, что ли...
   - Вот я о чем и говорю! - подхватил обрадованный Мех, - Мне же машину обкатать, скоро в Полтаву её гнать. Надо же поездить, попрактиковаться... Поехали, я тебя хоть во Вьюжный, хоть куда отвезу!
   - Ну, раз такое дело, поехали в Мурманск! Там всяко поцивильнее, да и любимый контингент навестить не мешало бы! - обрадовался Док. - Только на Завод один поедешь. Я там видимо, заночую...
   - А обратно как? - забеспокоился Мех.
   - Да ладно, утренним автобусом доберусь. Старпому на подъёме флага скажешь, что я пошел в поликлинику по делам... - решил Док.
   Наутро удовлетворенный Док уже ехал рейсовым автобусом обратно в Завод. Любимый контингент имел в Мурманске однокомнатную квартиру и работал учительницей. Донельзя обрадованный появлением Доктора, контингент оттягивался до утра...
   ...С половины дороги начали тревожить смутные предчувствия:
   - Да ладно, ну что может случиться! В доке стоим, куда же лодка денется! - пытался он себя успокоить.
   На подъездах к Заводу с горки открывался вид на заводскую бухту. Доктор, чуть не выпав из окна автобуса, оценил обстановку. Так, вроде бы ничего не изменилось! Лодок у пирсов не прибавилось, не убавилось. Все доки на месте стоят... Нормально! Однако ощущение тревоги всё же не отпускало...
   Чтобы дойти до дока, нужно пройти через весь немаленький Завод, но подстегиваемый тревожным чувством Доктор проскочил его на всех парах. Вот и док. Открыв дверь, ведущую на стапель-палубу64, он замер на пороге...
   "Предчувствия его не обманули"... - завертелась в голове песенка из популярного мультика, поскольку огромное пространство крытого дока было абсолютно пустым...
   - Так, спокойно! - уговаривал себя Доктор, - Не паниковать! Даже если они и ушли, до Базы добраться деньги есть! Но как объяснить, почему опоздал на выход?
   - Ладно, что-нибудь придумаю. - начал успокаиваться он, шагая обратно от дока, - Из каждой безвыходной ситуации есть как правило два выхода, один из которых - бывший вход...
   И вдруг - о счастье! Доктор углядел невдалеке двоих "детей", лейтенантов-механиков со своего экипажа. "Дети", увлеченно жестикулируя, что-то рассказывали третьему, незнакомому.
   - Эй, детвора, что болтаемся в рабочее время? - напустил на себя суровый вид Доктор, - Почему не на корабле?
   - Да вот, тр-щ майор, однокурсника встретили, давно не виделись! - потупились лейтенанты, - Рассказываем, как служится.
   - Ну и что рассказываете? Гадости небось? - поморщился Док. - Запомните простую истину: лейтенант - это событие далеко еще не состоявшееся, возможны любые метаморфозы!
   Лейтенанты вежливо захихикали, соглашаясь.
   - Ладно, заканчивайте, пошли на корабль, - скомандовал Доктор в надежде, что лейтенанты смогут что-либо прояснить в исчезновении лодки из дока. Лейтенанты, попрощавшись с однокурсником, потянулись за ним, негромко хихикая и толкая друг-друга.
   - Тр-щ майор! - обратился один из них. - Вы в последнее время за нашим механиком случайно ничего подозрительного не замечали?
   - Господи, да вот же она, - Доктор, наконец, увидел свою лодку, по отливу опустившуюся у причальной стенки так низко, что, пробегая к доку, он и не заметил её...
   - Что ты говоришь? - он не понял сразу вопроса лейтенанта, так как напряжение от необычной ситуации неожиданно спало, - Какие еще странности?
   - Да вот, собрались мы вчера с девчушками местными в кафе, стоим на остановке, ждем автобус, - заторопились, перебивая лейтенанты, - а тут наш командир БЧ-5 на машине едет. Увидел нас, останавливается. Ну, мы и струхнули! Думали, драть начнет - куда собрались, почему матчасть не изучаем...
   - А он говорит: "Садитесь быстро!" Мы растерялись, говорим, типа: мы не одни, с девушками... Ни хрена, говорит, с ними и садитесь. Сели, едем. А он спрашивает: "Сколько планируете быть в кафе?" Ну, мы тут совсем растерялись... Говорим: "Часов до полдвенадцатого".
   - А он говорит: "Ладно, тогда я за вами и обратно заеду, отвезу на Завод". И ведь правда - приехал, забрал, а то бы мы на выход из дока опоздали!
   - Что это с ним, Доктор? - уже хором спросили лейтенанты.
   - Да нет, все нормально, - едва сдерживаясь от распирающего смеха, проворчал Доктор, - Вы не пугайтесь, это механик, Гриша наш "Жигулёвский", машину новую обкатывает...
  
  г. Полярный, 1988 г.
  
  
  ЗДРАВИЯ ЖЕЛАЮ, ТОВАРИЩ ЛЕЙТЕНАНТ!
  
   Ой, какая на лодке была задница! Натуральная - волосатая, грязная, немытая, прыщавая... После проверки перед выходом на стрельбы это стало ясно всем. Не го-то-вы! Отсюда и задница. Жопа, одним словом! Самое страшное ругательное слово нашего Кэпа...
   Ну, бывает и так! И тогда всё и сразу пошло наперекосяк после приёма лодки. Матчасть отказывалась работать категорически. Мичмана хором запили горькую. Матросы удрали в самоволку, где по три рубля за палку, четырнадцать человек в один вечер подцепили триппер у несовершеннолетней шлюшки в гардеробе матросского клуба, и теперь лечились в госпитале...
   "Масовый венерический падёж подчинённого скота", - как определил командир.
   Ну и какая после всего этого, спрашивается, стрельба?!..
   После убытия с лодки командующего флотилией, флагманских спецов и остальных проверяющих, в центральном посту повисло гробовое молчание. Кэп получил своё по полной программе. Выпятив то, что он опрометчиво считал грудью (живот у него начинался от подбородка), заложив руки за спину, нарезает круги вокруг перископа, глядя исключительно под ноги. Народ расползся по шхерам65, в отсеках ни души. Вахта в центральном сидит, втянув головы в плечи, общаясь тишайшим шёпотом...
   В верхнем рубочном люке зашуршало, на плетёный из верёвочной пеньки мат, заботливо разложенный боцманом под трапом, вниз посыпались комочки снега - кто-то спускается. Кэп выжидательно останавливается, перекатываясь с пятки на носок. В нижнем срезе люка появляются сначала ноги, полы шинели, рука с портфелем, затем и их обладатель - лейтенант Бырза. Потоптавшись на мате, и ещё не видя командира, он вертит в воздуше растопыреной ладошкой и весело орёт: "Мужики, а со мной сейчас командующий флотилией вот за эту руку поздоровался!"
   - Иди сюда, говнюк малолетний, я с тобой тоже сейчас поздороваюсь! - мрачным тоном цедит Кэп, - Я с тобой так за ручку поздороваюсь, что ножки к ебеням собачьим оторвутся! Где ты болтаешься, зелень подкильная! Лодку проверяют, меня дерут в тридцать три хера, а тут эта шантрапа с командующим за руку здоровается! Где ты был, я спрашиваю?!
   - Так я это,.. в школе,.. молодого... этого,.. коммуниста молодого... - растеряно бормочет лейтенант.
   - Какого, мля... коммуниста? Молодого? Да я тебя сейчас одномоментно сделаю беспартийным, старым и горбатым! - свирепо вопит Кэп, - Командующему глаза мозолишь, в зоне без "РБ"66, шатаешься! Докладывай, негодяй!
   - Я это,.. я торопился,.. чтобы на проверку успеть, - лепечет лейтенант, - Я иду, уже до пирса дошёл, а тут неожиданно командующий навстречу... А снег прямо в глаза, я пока его рассмотрел, он уже и рядом... Я растерялся, даже честь забыл отдать...
   - А он мне руку протягивает и говорит: "Здравия желаю, товарищ лейтенант!.."
   - А я так заволновался - и сказать ничего не могу...
   - А он тогда повернулся и говорит другим штабным, их там много было: "Не трогайте лейтенанта!.."
   - Вот,.. всё,.. товарищ командир!
   - Всё?.. - скептически хмыкает Кэп.
   - Не-е-е-т, - плачущим голосом ноет Бырза, - Он тем, которые за ним шли, и говорит: "Я всегда с лейтенантами первым здороваюсь! С ними если не поздороваешься, потом целый день переживаешь, расстраиваешься - ну и кто папа у этого юного подлеца?"
  
  Гремиха, 1985 г.
  
  
  МОРСКОЙ МАКАРОН
  
   - Тук-тук-тук ... - в дверь докторской каюты деликатно стучат. Доктор, потянувшись на диванчике, смотрит на часы - одиннадцать без минут...
   - Да! Кто там, входите! - в каюту заглядывает смуглая физиономия лодочного кока, Джалила Тагиева:
   - Проба, доктор, - кок приглашает снять пробу приготовленной пищи...
  
   Призванный на флот около двух лет назад дикий чабан Тагиев, случайно отловленный в горах призывной комиссией из военкомата, оказался первоклассным коком. А поначалу и по-русски говорить толком не умел...
   Пришёл однажды командира в офицерскую кают-компанию на ужин приглашать. Стучится к нему в каюту:
   - Да-а!!! - рычит Кэп.
   Тагиев открывает дверь и пристально смотрит на Кэпа. Тот вопросительно на него. Пауза несколько затягивается...
   - Ну? - теряет терпение Кэп.
   Тагиев, продолжая пристально смотреть ему в глаза, энергично машет куда-то в сторону головой.
   - Куда!!? - Кэп в недоумении.
   - Иды! - мрачным голосом сообщает Тагиев...
   - Куда иды? - передразнивает Кэп. Ситуация начинает его забавлять...
   - Т-туда иды! - ещё более мрачно изрекает кок.
   - А туда - зачем? - откровенно веселится командир.
   - Куда иды... Т-туда иды!!! Кюш-шат иды!!! Каютам с кампаний... - сердится кок.
   - Слушай, Тагиев, а почему это ты меня на "ты" называешь? - Кэп уже потешается...
   - А как тэбе называт? - откровенно удивляется Тагиев.
   - Да понимаешь, по-русски принято старших на "вы" называть, - терпеливо объясняет командир.
   - Нэ нада минэ наёбыват, я зынаю! Па-руским "ви" - эта кагда мынога! - торжественно объявляет Тагиев.
   - А тебе меня мало, что ли! - размазывается по дивану от смеха стопятидесятикилограммовый Кэп, - Иди, сейчас приду на ужин...
  
   - Так, Джалил, и что у нас сегодня на обед? - Доктору импонирует в матросе его сдержанность, аккуратность, чистота на камбузе. Поэтому он всегда называет кока полным именем. Однажды в порыве откровения Тагиев заявил ему: "Вай, доктор, я тэбе так лублу, так лублу!!!"
   - Это ещё что такое? Я тебе дам - "лублу"! Баранов у себя в горах будешь любить, когда домой вернёшься! - смеётся Доктор.
   - Нэ-э, Доктор, я тэбе не так лублу, как гавариль, я тэбе эта-а,.. - задумывается Тагиев, - увыжаю, да!
   - А чего это ты меня так зауважал? - удивляется Доктор.
   - Джалил флотим скока служиль? Служиль тры год! Кушить-мушить, суп вариль, катлэт жариль - ты минэ как говориль?
   - А как я тебе говорил? Говорил, что ты мартышка горная, что тельник67 у тебя всегда грязный! Что я тебе ещё мог говорить? - Доктор несколько растерян.
   - Нэ-эт!Ты минэ высэгда так гавариль - Джалил! - торжественно заявляет кок.
   - Ну, правильно, а другие что, не Джалил тебя зовут? - не понимает хода его мысли Доктор.
   - А-а, - пренебрежительно машет рукой Тагиев, - Другий на мине говорит: Джён, Джён! А ти высегда - Джалил! - с уважительным придыханием заканчивает он...
  
   - Так что ты сегодня приготовил на второе-то? - продолжает Доктор.
   - Эта-а, - задумывается кок. Наконец, соображает, - Ну, эта-а... Ну... Макарон вариль!
   - Один? Длинный такой, чтобы всем хватило? - подкалывает Док.
   - Нэ-эт, - смеётся Тагиев, - мыного макарона, с мясым!
   - С каким мясом? - Доктор уже понял, что речь идёт о макаронах по-флотски, но продолжает допрашивать кока.
   - Ты чито, мясым нэ зынаишь? Мясырупка ему крутиль, с луким-муким жариль, патом с макаронам ему делаль! - терпеливо объясняет Тагиев.
   - Так как всё вместе называется-то? - не отстает от него Док. - Ну? Как в меню написано?
   - А-а-а, эт-тыт... - мучительно задумывается кок.
   - Ссыпомниль, - хлопает он себя по лбу, - Морской макарон!!!
  
  Атлантика, 1983 г.
  
  
  КРИК ДУШИ (ГАРМОШКА)
  
   Нас дерут, как пардон, сраных котов.
   И в хвост, и в гриву, и во все, что называется, доступные дырки.
   Эх, растудыть нас!!!
   А за что? Да пожалуй, и есть за что!..
   Год назад, на инспекции, обкакались мы на торпедной стрельбе - не пошла торпеда. Да потом ещё и утонула! Поди теперь кому докажи, что это не наша вина, а береговой торпедно-технической базы. Нет нам ни пощады, ни прощения! А ведь считались величайшими стрелками на ВМФ. Наш Кэп однажды умудрился четырьмя торпедами "расстрелять" отряд боевых кораблей - по торпеде на корабли ордера и две торпеды по крейсеру, получив от Главкома в подарок именной бинокль! А теперь - заполучите неприятность...
   По возвращении с неудачной стрельбы, Командующий гремиханской флотилией, вице-адмирал Дядя Саша У-цев после доклада нашего командира дивизии о таком раскладе дел, молча надвинул ему адмиральскую каракулевую "шапку с ручкой" чуть ли не по самые плечи козырьком набок и, не дослушав, пошёл прочь, буркнув под нос: "Стрелок хуев!" Комдив, пометавшись по пирсу, дождался, когда командующий уедет, метнулся к нашему Кэпу, и поскольку ростиком не вышел, запрыгнул на бортик пирса:
   - Иди сюда, гад! - брызгал он слюной, - Иди, толстомордина, я тебя сейчас убивать буду!
   Кэп, даже с учётом того, что адмирал стоял на бортике пирса, оказался с ним почти на одном уровне, виновато склонил свою седую голову:
   - Товарищ адмирал, ну ведь вы сами всё видели, сами всё знаете!
   - Ах, ты так!.. Ах, ты ещё и оправдываться! На, на, на тебе, скотина старая! - комдив лупил Кэпа по голове его же фуражкой.
   - Командующий!.. Меня!!... Как пацана!!!... - комдив одним движением нахлобучил Кэпу фуражку на голову, тоже козырьком набок, - Не я, это не я!.. Это ты! Ты - стрелок хуев!!!
  
   И вот теперь, по прошествии года, нас жучат снова! Снова инспекция, проверяют устранение замечаний предыдущей. Сидим в моей каюте с флагманским врачом дивизии - того аж загибает от страха. Нет, фактически мужика колотит!
   - Александр Сергеевич, да что же вы так дрожите-то! Нет никого по нашу душу в инспекции! Не приехал же никто из докторов с комиссией! Валерьянки вам накапать что-ли? - пытаюсь его успокоить.
   - Да-а, а если какой-нибудь мудак из строевых нагрянет, тогда что? - едва справляясь с дрожащей челюстью, выдавливает флагманский.
   - Ну и что им от нас надо? Разве кто с "бодуна" за таблеткой анальгина зайдёт! Давайте лучше я вас кофейком напою!
   Пьём кофе, флагманский почти успокоился, болтаем о всякой всячине. Вдруг распахивается дверь, на пороге - сурового вида капраз. Оглядываюсь на флагманского укоризненно - накаркал-таки. По холёной и высокомерной физиономии капраза сразу видно - проверяющий.
   Челюсть у флагманского немедленно отваливается и фиксируется в отвешенном положении, отчего тот становится похожим на экскаватор с золотыми зубами.
   - Так, доктора, - проверяющий даже не слушает, как мы с флагманским представляемся. Надменно разглядывает нас, губёшка оттопырена, - Я тут химическую службу проверяю, но возникли некоторые вопросы и к вам...
   За его плечом маячит физиономия нашего химика, с которым мы горбатимся на лодках уже восьмой год, с лейтенантов. Хим косит на проверяющего, выразительно закатывает глаза и делает идиотскую мину. Ага, понятно - прибыл "дядя", сейчас нас попытаются размазать. Ну ладно, оттопырь-ка дядя свои ушки, я тебе сейчас такой лапши навешаю!..
   - А скажите-ка, доктор, у экипажа есть допуск к работе в СИЗ (средствах изолирующей защиты, т.е. в противогазах и т.п.)? - со значением изрекает проверяющий, вальяжно разваливаясь на диване.
   Бледный флагманский печально вибрирует у меня за спиной, аж на расстоянии чувствуется, как его трясёт. Да-а-а! Вообще, вопросик проверяющего, надо отдать должное, впечатляет! Действительно, раньше такие допуска оформляли и ставили в медицинские книжки соответствующие штампики, сам видел у наших "дедов" в медкнижках. Сейчас всё это забылось и отдельного допуска к работе в СИЗ мы не делаем. А дяде надо бы ответить!
   - Так точно, т-рщ капперанга! - стараюсь говорить максимально убедительно.
   - А где это у вас отмечено? - интересуется капраз.
   Х-ха, ну я чего-то похожего и ждал!
   Бодро докладываю: "В медицинских книжках всего экипажа!"
   По логике, сейчас он должен потребовать предъявить эти отметки о допуске. И мне надо будет что-то показывать, а что?
   Ну вот, дождался!
   - А не могу ли я посмотреть эти ваши медицинские книжки? - интересуется проверяющий.
   - Чьи медицинские книжки вы хотели бы посмотреть? - вежливо интересуюсь, изображая готовность и добавляя немного усталого безразличия в голосе. Типа, что смотреть, если и так всё в порядке...
   Но самое неприятное - до сих пор не знаю, что показывать в книжках, если там, естественно, нет никаких отметок о допуске к работе в этих долбаных СИЗ...
   Ладно, была - не была! Смело вытягиваю из шкатулки несколько книжек, неторопливо листаю страницы, просматривая последние записи... О-о-о, а какой красивый штамп военно-врачебной комиссии у нас тут стоит (подводники ежегодно в обязательном порядке проходят медицинское освидетельствование на допуск к службе), а сколько текста в нём понаписано! Вот эти-то штампы мы сейчас и будем показывать!
   - Пожалуйста! - с максимальным подобострастием протягиваю проверяющему развёрнутую медицинскую книжку. У выглянувшего из-за моей спины флагманского врача округляются глаза (в зеркало видно).
   - Что это? - проверяющий несколько раз перечитывает заключение и недоумённо поднимает на меня глаза.
   - Это заключение специальной военно-врачебной комиссии, - скучным голосом психиатра, общающегося с буйным больным, произношу я.
   - Я вижу, что это заключение комиссии, а где отметка о допуске? - проверяющий начинает подозревать, что он чего-то не понимает.
   - Видите-ли (решение приходит неожиданно, делаю паузу для вдоха, чтобы на выдохе начинать вдохновенно врать),.. т-рщ капперанга, требования статей приказа, по которому освидетельствуются подводники, намного превышают требования приказа Главкома ВМФ о допуске к работе в СИЗ. Поэтому (убыстряю темп речи), по согласованию с Центральной военно-врачебной комиссией, при заключении о годности к службе на (ещё быстрее) атомных подводных лодках, военнослужащий допускается, как говорится, по умолчанию, и к работе в СИЗ!
   Выпалив уже малоразборчивой скороговоркой окончание фразы, вежливо замолкаю. Флагманский за спиной перестаёт дышать. Ну вот, нам только обмороков сейчас не хватало! Уловив момент, когда капраз вновь утыкается в штамп на странице медицинской книжки, делаю вид, что поворачиваясь назад, задеваю случайно, а на самом деле резко бью локтем флагманскому под ложечку.
   - Ик!!! - от неожиданности флагманский выдыхает. Слава богу - задышал!
   - М-м-м,.. - мнётся проверяющий, - я, если честно, никогда не сталкивался с тем, чтобы приказ об освидетельствовании трактовался таким образом...
   - А в самом приказе этого нет, это были дополнения, объявленные директивой начальника ЦВМУ, - меня явно несёт, как Остапа Бендера.
   - А-а-а, ну вот, видите! - удовлетворённо протягивает проверяющий, - А у остальных такие заключения в книжках есть?
   - Разумеется! - (уже вальяжно) подтверждаю его мысль, что больше никаких сомнений быть не должно. За спиной раздаётся сдавленный писк - это флагманский тоже пытается произнести что-то утвердительное.
   - Ну, спасибо! - расцветает проверяющий, - Вот, сразу видно, что вы отлично работаете!
   - Вам спасибо... - скромно потупляю глазки, - Позвольте предложить чашку кофе (на всякий случай к подобным моментам я подготовился)?
   - Да мы,.. Да я,.. - теряется капраз, поглядывая на часы, - Уже вот скоро обедать поедем...
   - Ну, не повредит же чашка кофе перед обедом, - на столе по мановению ока появляются тарелки. Бутербродики с красной икрой, сервелатом, балыком (всё утро сам их строгал), тонюсенькие кружочки лимона, шоколад, бутылка настоящего "Камю" из валютного магазина...
   - А-а... Это,.. а кофе? - растеряно тянет проверяющий.
   - Ну конечно, и кофе,.. чуть позже... - я уже уверенно играю роль радушного хозяина, - Прошу...
   Через час мы уже на "ты" с проверяющим, который накоротке оказывается неплохим мужиком, бывшим подводником-тихоокеанцем...
   Ещё через час, догнавшись на посошок шилом, т.к. коньяк почему-то быстро закончился, тащимся по отсекам на выход, к верхнему рубочному люку. Проверяющий, с непривычки часто, и видимо больно, стукается головой о выступающие в проход трубопроводы, электрические щиты и прочие железяки, из которых собственно и состоят внутренности атомохода...
   - Т-с-с,.. - неожиданно останавливается он, - Что это?
   Мы на цыпочках крадёмся по направлению звуков явно не лодочного происхождения. Заглядываем через переборочную дверь в первый отсек. Посреди отсека на РДУшке (см.выше) восседает наш замполит с гармошкой в руках. Двое незнакомых капразов, видимо тоже из проверяющих, обнимают Зама за плечи...
   - Па-а ри-ике, па-а речки-и, плыли две дощечки,.. - немузыкально выкрикивает Зам, разрывая меха гармошки.
   Капразы притопывают в такт и пританцовывают. Морды у всех троих красные, распаренные. Очевидно, наш Михалыч тоже им кофе наливал...
   - Эх, боб ту ю мать, плыли две дощечки,.. - дружно, с притопом и прихлопом, подхватывают припев капразы...
   Это так надо понимать, что повторная инспекция для нас заканчивается удачно...
  
  Гремиха, 1986 г.
  
  
  АНЖЕЛКА
  
   Перед автономкой все стригутся максимально коротко. Хлопотное это дело - стричься в море, да и примета не очень хорошая. Опять-таки с шевелюрой просто жарко ...
   Петенька Адоньев, юный лейтенант-"управленец" (см. выше) решил этот вопрос кардинально - обкатался наголо, а потом ещё и побрил голову. Голова стала напоминать бильярдный шар. От неё отражались блики света. Всем нравилось, а Петюне - больше всех! Но к середине автономки Петюня радоваться перестал, т.к. по прошествии полутора месяцев волосы на голове после бритья почему-то расти отказались напрочь! Петя мазал голову касторовым маслом и исправно глотал поливитамины, прописанные доктором. От касторки голова блестела ещё сильнее, в гальюн после его посещения Петюней войти было невозможно от одуряющего запаха витаминов. А волосы не росли, как забыли...
   Доктор, напевая что-то под нос, шёл из кормы на ужин - офицерская кают-компания располагалась в носовой части. Путь лежал через реакторный отсек, где между аппаратными выгородками реакторов на переборках узкого прохода располагались иллюминаторы из толстенного кварцевого стекла. Ничего сверхъестественного в них не было видно - ну машинка привода стержней аварийной защиты реактора, ну четыре крышки насосов первого контура, ну трубы вентиляции - чего там ещё разглядывать! Однако, в проходе Доктор, уже в который раз, застал Петюню, упорно заглядывавшего в аппаратную.
   - Эй, литёха, ты чего там потерял? - на ходу заметил Доктор, - Что ты там всё разглядываешь?
   - Тр-щ майор, материальную часть изучаю! - Петюня засмущался так, что лысина покраснела.
   - А что ты отсюда изучишь? - но, поскольку Петя неопределенно пожал плечами, Док отправился дальше.
   Вечером, когда на вахте по реакторному пульту стояли двое "дедов", "пятнадцатилетних капитанов" (опять-таки, см. выше), Доктор решил всё же сходить к ним поговорить по поводу такого подозрительного Петюниного интереса к материальной части...
   - Вы чего тут годковщину в офицерской среде развели? Что вы к лейтенанту пристали, ишаки старые? - с ходу наехал он на растерянных пультачей, - Заведите его в аппаратную выгородку, что ли, да и покажите всё, что там есть!
   - Док, а зачем его в аппаратную водить? - осторожно поинтересовались вахтенные. Тихо шелестела вентиляция, на мнемосхемах пульта помигивали разноцветные лампочки.
   - Да я как иду в нос, в который раз его возле иллюминатора в аппаратную вижу! Всё что-то там разглядывает! - возмущенно выпалил Доктор.
   Пультачи, хрюкнув, дружно выпали из кресел, держась за животы. Связно говорить они смогли только спустя некоторое время.
   - Нет, Док, ты правда его там видел! - нервно икая от пережитого приступа смеха, переспросил один из "дедов".
   - Да я же говорю - стоит и заглядывает туда постоянно!.. А-а,.. - начал он догадываться, - ну-ка, колитесь, балбесы, что вы ему наговорили?
   - Да мы ему как-то раз посоветовали попробовать облучение в сверхмалых дозах для того, чтобы стимульнуть волосы, а то он расстраивается, что не растут! - снова заржали пультовики, - Три раза в день по пять минут держать голову у иллюминатора аппаратной! А он и впрямь поверил!
   - Не смешно! Альцгеймер ваш дедушка, тьфу на вас, микроцефалы! - заумно выругался Доктор и ушёл с пульта...
   - Петя, зайди-ка ко мне! - позвонил он по внутреннему телефону, - Надо поговорить...
   - Ты, Петюня, не обижайся на Сироту с Ефимкой, это дяденьки так глупо шутят! Ты не стой больше возле иллюминатора, смысла нет никакого! - осторожно втолковывал он лейтенанту, скромно сидящему на краешке дивана, - Вернёмся из автономки, побудешь на солнышке да на свежем воздухе, фруктов, овощей поешь, отдохнешь - всё нормализуется!
   - Да нет, правда, уже помогло! - осторожно склонил голову к Доктору лейтенант, - Начали расти, видите!!!
   Действительно, абсолютно лысая ещё день назад Петюнина голова покрыта плотной и густой щетиной пробивающихся волос! Дальше - больше. Буквально за неделю волосы у Петюни отросли до длины уставной военной причёски, а ещё через две недели тёмным облаком обрамляли лейтенантскую голову. Прямые до стрижки, они стали кучерявыми и жёсткими, как у негритоса...
   - Григорий Палыч, скажи Адоньеву, чтобы постригся, что он как Анжела Дэвис какая-то ходит, народ пугает! Я сам-то его бояться уже начинаю! - бурчит за столом в кают-компании Кэп.
   - Да уж сам стриг его неделю назад, это снова отросло, - оправдывается Мех, - Он чуть ли не раз в неделю стрижётся, а эта мочалка всё растёт и растёт!..
  
   - Док, привет! - машет рукой Петюня, проходя мимо аллейки в сочинском санатории, где на скамеечке после ужина в сумерках перекуривают Доктор с супругой.
   - Здорово, Анжелка! Как отдыхается? - отзывается Док.
   - За-ме-ча-тель-но!, - удаляясь, кричит Петя, которого требовательно тащит за собой смазливенькая девчушка из местных, - Извини, Док, спешим!..
   - Это ещё что за Анжелка такая? - напрягается докторская половина, - Это кто, вот эта местная лахудра лохматая?
   - Где? Какая лахудра? - не понимает Доктор. - А-а, ну здрассте, это же Петюня Адоньев... Не узнала что-ли?
   - Петю-юня,.. лохматый-то какой! - недоверчиво тянет жена, - Это где он так обрасти успел? Вы же всего месяц назад, как с морей вернулись?
   - Да нашлись у них на пульте умные люди, посоветовали! - хихикает Доктор, - Видишь, какой рецепт верный оказался!.. Психотерапию ещё никто не отменял...
  
  P.S.
   А года через три буйные кудри у Петюни начали редеть с такой-же скоростью, как и росли. Ещё через год они вообще выпали напрочь. Устали, что-ли?..
  
  Гремиха, 1989 г.
  
  
  АВТОБИОГРАФИЯ
  
   Закатились как-то вечерком к холостяковавшему Доктору две его подружки. Пили кофе, болтали о том - о сём...
   - Слушай, а у тебя выпить нет ничего? Душа горит и проси-и-ит! - ныли девчушки.
   Антиалкогольный горбачёвский закон 85-го года, свирепо прокатившийся по стране, смёл с прилавков гремиханских магазинов абсолютно всё спиртное. Винно-водочное изобилие, которым всегда отличалась Гремиха, иссякло.
   - Девчушки, шаром кати, ничего нет! - развёл руками Доктор, - Даже на лодке спирт только в футлярах со шприцами остался, все запасы вылакали!
   - Хотя, - задумался он, - У нашего Штурмана шило точно есть, но мне одному он не даст!
   - Так, - окончательно решил Доктор, - Если хотите выпить, идём в гости к Штурману!
   Очаровашки, пошушукавшись, согласились...
   Штурман, страдавший заиканием, в привычной подводницкой среде обычно не стеснялся своего дефекта. Увидев же на пороге Доктора с двумя симпатяшками, засмущался, отчего заикание перешло почти в ступор. С помощью Доктора они споро накрыли стол. Девчушки, ещё не освоившись, пытались вести светскую беседу с хозяином:
   - Серёжа, а вы какое училище заканчивали?
   - Я-а-а-а, эт... эт.,.. эт-тто, В,.. В,.. ВМУП... П... П... - страдал Штурман.
   - А Андрей Ружьёв не с вами вместе учился? - пытались всеми силами поддержать хороший тон гостьи...
   - А-а,.. н-н,.. а н-н..н-н,..н-нет. О-о-он-н г-г-г-ггодом п-п-ппозж-ж-же, - пытке, похоже, не было конца.
   - А-а,.. - наконец, не выдержав махнул рукой в отчаянии Штурман. Шагнув к письменному столу, взял с него лист бумаги, протянул подружкам:
   - Ч-ч-ч-чи-итайте...
   На зеленоватом листе бумаги с отпечатанным на машинке текстом, красовался крупными буквами заголовок: "АВТОБИОГРАФИЯ"...
  
  Гремиха, 1986 г.
  
  
  ЧЬЯ ШИНЕЛЬ, МУСЯ?
  (Рассказ минёра)
  
   - Слышь, мужики! Пришли мы это как-то ночью с морей, пока выводились - я под шумок быстренько собрался - и домой. Захожу в подъезд на цыпочках, света нет, наощупь подкрался к своей амбразуре. Тихонько открываю... Хотел Муське сюрприз сделать. Свет в прихожей не включаю, раздеваюсь осторожно, чтобы не шуметь. Ну, думаю, сейчас я тебя тёпленькой... И как вдую!..
   Вдруг Муся моя как заголосит:
   - Серёжа, мне так плохо... умираю! Скорее беги, "Скорую" вызови!
   Я хватаю шинель, вылетаю на улицу. А в нашем доме телефонов ни у кого нет, кабель всё ещё не провели... Бегу в соседний дом... Ну, знаете, там где ОМИС. У дежурного, думаю, есть же телефон... Стучал-стучал, открывает боец заспанный.
   Говорю: - Боец, где у тебя тут телефон, надо жене "Скорую" вызвать!
   Набираю "02" - занято! Ещё раз - занято. Всё занято и занято, блин! Это в полчетвёртого-то утра! А боец смотрел-смотрел на меня сонными глазами и вдруг говорит:
   - Товарищ майор! Вот вы доктор, что-ли сами, разобраться не можете?
   - Ну, во-первых, не майор, а капитан 3 ранга, а во-вторых, какой я тебе к херам, доктор! - говорю. - Я минёр! Минёр я!
   Проследил за его взглядом - мама родная! На погонах просветы малиновые (дело происходило до 1980 г., когда у медиков на погонах ещё были малиновые просветы), змеюка докторская на рюмке...
   А в кармане начатая пачка презервативов...
   Прихожу домой, для начала дал козе своей в ухо и спрашиваю:
   - Ну, и чья же это шинель, Муся? ..
   ...Народ весело ржал, вместе с ними веселился и Доктор. Но несколько по другому поводу. Уж кто-кто, а он хорошо помнил, как ночью к нему примчался его запыхавшийся коллега в чужой шинели с погонами капитана 3 ранга...
   Трясущимися руками, не попадая ниткой в иголку, он до утра пришивал на чужую шинель новые докторские погоны...
  
  Западная Лица, 1981 г.
  
  
  РАРИТЕТ
  
   - Доктор, убирай свой бульдозер со стола! - раздаётся вопль по "Каштану" (корабельное переговорное устройство), - Не слышно опять ни хрена! Убери-и-и-и...
   - Да, ё-моё, - Доктор, подскочив от неожиданности на диванчике в своей каюте-амбулатории, чувствительно стукается головой о полку с документацией, трёт ушибленный затылок. Действительно, дешёвый металлический будильник у него на столике тикает так громко, что заглушает даже шум вентиляции. Над докторской каютой располагается один из гидроакустических датчиков, поэтому, когда его включают, нервы у гидроакустиков не выдерживают. Однажды для доказательства они продемонстрировали Доктору магнитофонную запись ритмичного грохота, издаваемого будильником, стоящим на столе в его каюте. Тогда же и удалось достигнуть консенсуса по этому поводу - по просьбе акустиков Док просто убирал его со стола...
   Этот шедевр отечественной часовой промышленности, увесистый как кирпич, проспав несколько раз завтрак и довольствуясь потом чайком с галетами, Доктор был вынужден приобрести за четыре рубля, когда лодка однажды стояла в Заводе. Несмотря на ремонт, экипаж продолжал жить прямо на лодке, т.к. заводское начальство не спешило предоставлять подводникам место для проживания на берегу. Возникала масса бытовых проблем - лодочные гальюны закрыты, до ветру приходилось бежать бог весть куда. Ни помыться, ни погладить, ни постирать толком, и т.д. и т.п... Самые шустрые "снимали" в заводском городке по полдивана у одиноких тётушек. Бельишко приспосабливались стирать в умывальниках, а для кремовых форменных рубашек с успехом применялся метод сухой стирки. Метод состоит в том, что одевая свежую, ношеная рубаха аккуратно вывешивается на плечики, а не комкается, как грязное бельё. Когда запас чистых рубашек иссякает, из ношеных выбирается самая чистая, и так дальше. Имея изначально четыре-пять чистых рубах, используя сухую стирку можно было протянуть до трёх месяцев, выглядя относительно прилично...
   Ох, как точно выражение, что нет ничего более постоянного, чем временное. Будильник прижился в докторской каюте, став её неотъемлемым предметом. Однажды, принимая имущество от своего сменщика, врача первого экипажа, Док долго возмущался по поводу разбитого стекла в будильнике. А когда выяснилось, что кроме разбитого стекла не тикает и сам любимый будильник, лейтенанту Лёхе Симонову досталось на орехи...
   - Ну как можно быть таким распи...яем, а, Алексей! Я понимаю, что штормило, но ведь можно было убрать его со стола, чтобы не упал! - бушевал Док, воспитывая своего юного сменщика, ко всему прочему приходившегося младшим братом его однокурснику, - Я уже не говорю о том, что ты раздал своему экипажу весь запас разовых шприцев! А кто их на складе клянчил за шило? Молчишь? Да хрен с ними, со шприцами, но как можно было раскокать будильник!
   Во время последовавшего за этим случаем выхода в море, Док рискнул-таки разобрать будильник. Часовые механизмы всегда представлялись ему чем-то непостижимо сложным, а часовщики - чуть ли не волшебниками. На деле оказалось всё намного проще - разобравшись в хитросплетениях зубчатых колесиков и поставив на место их оси, сместившиеся от удара при падении, Доктору удалось-таки запустить свой "хренометр". Испытывая дичайший восторг от разрешения проблемы ремонта и вдохновлённый удачей, он расписал циферблат тушью и яркими фломастерами в стиле раннего примитивизма, благо стекло отсутствовало. Будильник с разрисованным циферблатом, где присутствовали и характерный гордый силуэт родной субмарины, и развевающийся на ветру Военно-морской флаг СССР, и орденские ленты, и залпы победного салюта, и докторская эмблема - чаша со змеёй, и жареный поросёнок на блюде, как символ удачного возвращения из далёких морей, и ещё бог весть какие сюжеты, подсказанные буйным подводницким воображением, стал окончательным раритетом. Символом, так сказать, докторской каюты...
   Немало времени заняли поиски стекла, взамен разбитого. Обходя часовые мастерские, Доктору приходилось каждый раз объяснять, как дорог ему лично, а вместе с ним и экипажу боевого атомохода в частности, так и Краснознамённому Северному флоту с примкнувшим к нему Военно-Морским флотом СССР в целом, будильник, требующий замены стекла. В часовых мастерских пожимали плечами, крутили пальцем у виска Доктору вслед и мерзко хихикали. Ну не выпускают отдельно запасные стёкла к четырёхрублёвым будильникам! Док уже созрел было для того, чтобы написать слёзное письмо в адрес часового завода, как в одной из мастерских в Мурманске не получил совет, поразивший его навзничь. Старый и седой кучерявистый мастер с характерной формой носа, пейсами и ещё более характерной манерой выражаться, терпеливо выслушав, неожиданно предложил:
   - Послушайте же сюда, уважаемый! Если же вам, как я понял, так дорога эта железяка, так и купите же новый будильник, снимите с него стекло и вставьте вместо разбитого! И же больше не морочьте мне голову!..
   Мрачный сменщик, уже старлей, Лёха Симонов, наблюдал за сборами Доктора, сидя на диване в их каюте-амбулатории. Док наконец-то переводился на берег, не прошло и девяти лет...
   - Слышь, Ёшич, ты будильник-то не забирай! Ну, как без него в каюте, весь шарм пропадёт!.. И повод будет лишний раз тебя вспомнить! Не забирай, а?..
   Аргумент показался убедительным. Док, вздохнув, повертел будильник в руках, приложился к нему ухом, и ещё раз вздохнув, поставил обратно на стол:
   - Ладно, не ломай только, береги!
   - Да я!.. Да я!.. - заторопился Алексей, - Да не то слово! Веришь?
   - Да ладно, ладно! - и, как было ни жаль, Док, щёлкнув замками портфеля, протянул руку сменщику:
   - Ты тоже не задерживайся, уходи куда-нибудь на берег годика через два, не закисай тут!..
  
   Минули годы... Перед пенсией Док служил в столице Северного флота, в Североморске. Квартиры ещё не было, семья уже развалилась, зато была отдельная шестиметровая комната в общежитии. В ней помещались шкаф, кровать, стол и тумбочка с телевизором. На окне поверх штор висел флаг несуществующего уже ВМФ СССР со звездой и серпом-молотом. Большего за двадцать лет службы нажить не удалось, но Док не особо расстраивался - ему и этого хватало...
   - Да, кто там!? - в дверь стучали...
   - Здорово, Ёшич! Можно к тебе? - Лёха, его бывший сменщик на атомоходе, раздался вширь, заматерел и погрузнел, - Ну, здравствуй!..
   - Лёшка,.. - облапившись, они гулко захлопали друг другу по плечам, - Ты как здесь, какими судьбами?
   - Да я на усовершенствование приехал, а тут уже в общаге случайно в списке жильцов твою фамилию увидел, даже глазам не поверил! - заторопился Лёха, - Я уж думал, ты где-нибудь в столице или в Питере!
   - Ну, чем тебе Североморск не столица, Алексей! Такого цирка, как на Северном флоте, ни в Москве нет, ни в Питере! А я с детства клоунов просто обожаю! - горько пошутил Док...
   В тот вечер они проговорили долго. Флот медленно, но верно агонизировал. Славный атомоход, которому отдано столько лет их жизни, уже несколько лет как был выведен из боевого состава и стоял у пирса в ожидании утилизации. "На иголки" - как мрачно шутят на флоте...
   - Давай ближе к выходным соберёмся, а? Я тебе так за всё благодарен! Столько ты мне в жизни доброго сделал! А самое главное - уму-разуму научил, я человеком с тобой стал! - на прощанье вдруг прорвало Алексея, - Короче, в пятницу вечером я у себя накрываю поляну и очень тебя жду!..
   - Да ладно тебе! Наговоришь тут... - засмущался Док, но, взглянув Лёшке в глаза, согласился, - Конечно, конечно приду! Спасибо за приглашение, Лёха, тронут!
  
   Первое, что он увидел в пятницу в Лёшкиной комнате, был дешёвый железный будильник на прикроватной тумбочке...
   Гордо реял флаг ВМФ СССР, вились орденские ленты, а сквозь циферблат уходил в вечность размытый силуэт их с Алексеем родного атомохода...
  
  г. Североморск, 1996 г.
  
  P.S.
   В мае 2006 г. Алексей трагически погиб на рыбалке, перевернувшись в лодке на Плещеевом озере...
  
  
  II
  
  КОЛЛЕГИ
  
  РОМАНТИКИ "ПРИБРЕЖНОГО"
  
   Трое лейтенантов-медиков, однокурсников по Военно-медицинской академии, распределившись на Северный флот, тогда ещё Краснознамённый, оказались на усовершенствовании по хирургии в Мурманске, в городской больнице скорой помощи. "Мясорубка", ежедневно крутившаяся в приёмном, травме и хирургических отделениях этой больницы, с лихвой дала им возможность в дальнейшем уверенно чувствовать себя в автономках. Профессиональные навыки приобретались весьма солидные...
   Так втроём они жили и в общежитии, готовя на электроплитке немудрёную холостяцкую пищу, частенько сдабривая её дешёвым болгарским красным вином, получив за это от соседей прозвище - "романтики "Прибрежного".
   А в Мурманск, как всегда с опозданием на два с лишним месяца, пришла наконец весна ...
   А в хирургической ординаторской68 надрывался телефон ...
   - Эй, водоплавающие, да возьмите же кто-нибудь трубку! - не выдержал дядя Жора, один из старейших и опытнейших хирургов отделения, - Никак операцию записать не могу - то телефон звонит, то ещё чем отвлекают! Всё!!! Не мешать, а то убью, кого не попадя!
   Док, вздохнув, бросил авторучку на недописанную страницу истории болезни, подошёл к телефону. Накануне он отдежурил в больнице сутки - прошедшая ночь была ох и лихая! Не то что подремать пару часов - присесть некогда было! И наутро - то одно, то другое ...
   Глаза слипались, но дела всё же хотелось доделать, иначе завтра писать придётся в два раза больше...
   - Да, хирургия! - поднял он трубку телефона.
   - Хирурги, мать вашу, полчаса никто к телефону не подходит! Тут опять всё приёмное завалили - идите, разгребайте! Не дозовёшься вас! - пронзительным голосом Зинули, медсестры приёмного отделения, проверещала трубка. Док ещё раз вздохнул, с надеждой посмотрев на дядю Жору, но тот, не поднимая головы от писанины, буркнул:
   - Иди-иди, сам смотри. Чего непонятно будет - позвонишь...
   Делать нечего, Док уныло поплёлся к лифту - день затягивался, надежды рухнуть и выспаться таяли на глазах.
   В приёмном он сразу обратил внимание на очень смуглую, не по сезону загорелую дамочку средних лет. Приёмное оказалось "завалено" только этой больной. Издалека показав злыдне-Зинке внушительный кулак, Док пригласил смуглую дамочку в смотровой кабинет. Анализы крови и мочи уже были готовы. Гинекологи своей патологии не нашли. Диагностировать острый аппендицит не составило проблем. Сознание того, что и оперировать придётся самому, портило настроение. Но с другой стороны - ровный бронзовый загар, ладненькая фигурка и крепкие незагорелые грудки компенсировали и ощущение песка под веками, и ноющую боль в пояснице после ночных бдений в операционной...
  
   - Что? Кто? - поднял глаза дядя Жора, когда оформив больную в приёмном, Док поднялся в ординаторскую.
   - Аппендюк... Тётя... - бросил он от своего стола, надеясь успеть хоть немного позаписывать в "историях болезней" своих пациентов, пока загорелую дамочку будут готовить к операции.
   - Сам будешь? - не отставал дядя Жора, - Тогда бери моих интернов69 ассистировать, а то ноют, понимаешь, что их к столу не пускают!
   - Ладно... - сняв очки, потёр уставшие глаза Док. - Кстати, тётя такая не по сезону загорелая, да и фигурка очень даже ничего... - буркнул он в пространство ординаторской не поднимая головы от кипы бумаг на столе.
   Через некоторое время в ординаторскую заглянула постовая медсестра: "Доктор, всё готово. Можно в операционную везти?"
   - Ага, сейчас я напоследок гляну как вы её подготовили, да помолясь и поедем в оперблок... - ответил Док. - Дядь Жор, где эти ваши юные дарования? Пусть пока идут, моются ...
   В двухместной палате, куда он забежал по пути в оперблок, из-под одеяла виднелись только подёрнутые слезами встревоженные глаза пациентки.
   - Ну вот, новости какие! - протянул Док. - Что случилось? Что не так?
   - Доктор, миленький, ну скажите, что со мной? Какую операцию вы собираетесь делать? - со слезой в голосе взмолилась дамочка.
   - Как какую операцию? - оторопел Док. - Я ведь ещё в приёмном вам сказал, что будем аппендикс удалять! А почему это, голубушка, такие вопросы возникли?
   - Да, доктор, только аппендикс? Вы меня не обманываете? Правда, только аппендикс? - заволновалась больная.
   - Да хорошая вы моя, ну зачем же мне обманывать? Конечно, только аппендикс! А кто это вам и чего тут наговорил? - уже заинтересовался Док.
   - Вы знаете, доктор, миленький, меня уже человек пять врачей смотрело! Придут, осмотрят, живот пощупают, пошепчутся между собой и уходят молча! А мне так страшно, вдруг что-то злокачественное? - начала понемногу успокаиваться дамочка.
   - Ну, ничего, ничего... Сейчас поедем в операционную, избавимся от болячки, - гладил её Док по плечу, - Выше нос, всё будет хорошо!..
   - Самцы! - заорал он, влетая в ординаторскую, - Кобели майские, уроды моральные! На кой хер вы тётку мне пугаете перед операцией! Помчались за п...дой как за красным знаменем!
   - Ёшич, извини! - засмущались интерны. - Сам же сказал: и тётя загорелая, и фигурка стройненькая!..
   - Ну вы эстеты, блин, - фыркнул Док, отправляясь мыться перед операцией.
  
   Дверь в операционную приоткрыта... Из "предбанника" - моечной ему было хорошо видно и уже лежащую на столе пациентку, и колдующих вокруг неё анестезиологов, и слышно её болтовню. Тётю уже накачали перед операцией транквилизаторами, она потихоньку "плыла", поэтому жеманно хихикала и безыскусно кокетничала с грузином Валико, пышнотелым и смуглолицым анестезиологом.
   - Доктор, а я долго буду спать? - ворковала она заплетающимся языком.
   - Вай, какой-такой долга, нэт-нэт! Как толко доктор зарэжит, как толко зашшиёт, так сразу и разбужу. Скажу: "Здыраствуй, Анэчка!" - басил Валико.
   - Ой, а как бы мне с доктором поговорить, пока не уснула! - вдруг завозилась на операционном столе "Анэчка", - Мне кое что очень-очень важное ему надо сказать!
   - Здесь он, здесь! - начала успокаивать её анестезистка, - Сейчас закончит руки мыть, успеете поговорить!
   - Что за проблема? - вытирая стерильной салфеткой руки, подошёл к пациентке Док, - Что-то беспокоит?
   - Ой, доктор! - обрадовалась тётя. - У меня к вам огромная просьба: а можно сделать разрез так, чтобы его потом из-под трусиков было не видно? - уже основательно заплетающимся языком заявила она во всеуслышание...
   Операционная застонала от удовольствия...
   Валико, содрогаясь безразмерными телесами, затрюхал на месте в изголовье стола что-то отдалённо напоминающее либо лезгинку, либо "Танец с саблями"...
   - А-а,.. э-э-э ... - растерялся Док, - я, пардон, слабо знаком с вашим, так сказать, интимным гардеробом. На что, извиняюсь, мне ориентироваться?
   - Экий вы шалун, доктор, - игриво стрельнула глазками со стола уже совершенно уплывшая дамочка, - На загар ориентируйтесь, на загар, догадливый вы наш!..
  
   За ужином, отведав "Прибрежного", Док живописал подробности операции коллегам - и ювелирный разрез, поскольку дама загорала в бикини, и комментарии присутствующих в операционной.
   - Валико чуть-ли не за руки хватал - вай-вай! Куда, мол, высоко полез, там уже загар начинается, - хихикал Док, - А сестра операционная, коза ивановна такая, всё рекомендовала попробовать загар отмыть повыше!
   - Слушай, Ёшич, а что, и правда фигурка хорошенькая? - вдруг заинтересовался Вова, известный на их курсе ловелас, - Давай ко мне в послеоперационную палату переведём, я сам буду её вести! Глядишь, после выписки и сконтактируемся!..
   - А почему это тебе? - возмутился второй однокурсник, Виталик, - Я бы и сам её взял вести!
   - Э-э, мужчинки, а что это вы вдруг решили, что я её вам отдам? - рассмеялся Док, - Она мне и самому нравится! Я что, даром горбатился в восьмисантиметровом разрезе, а потом полчаса ещё и зашивал косметическим швом?..
   И поскольку любой теоретический диспут нуждается в обязательном практическом материальном обеспечении, романтики сбегали за "Прибрежным" ещё, потом ещё раз, и ещё, но уже за коньяком...
   Утром никто из них и не помнил, чем закончилось обсуждение. Зато, придя в больницу, они тут же узнали, что симпатичную и очень загорелую дамочку средних лет, с хорошенькой фигуркой и аккуратным косметическим шовчиком, который даже не видно из-под трусиков, уже забрал для дальнейшего лечения старейший и опытнейший хирург, дядя Жора...
  
   - Вот така вот сэ ля ви, мой друг Горацио, - как любил говорить товарищ Гамлет ...
  
   (То be continued ...)
  
  г.Североморск, 1998 г.
  
  
  "САНДУНЫ"
  (Ну, типа, продолжение)
  
   - Эх, лепота! - от избытка чувств похлопал себя по голому пузу Вован, допив остатки пива. - Мало взяли, может, ещё сгоняем?
   - Да ну, опять в Колу что ли ехать? - лениво потянулся его однокурсник, Док. - Отдыхай, когда ещё втроём соберёмся!
   Пятый месяц они, лейтенанты-медики, выпускники ВМА, распределившиеся после окончания академии на атомоходы Северного флота, проходили усовершенствование по хирургии в Мурманской больнице скорой помощи. К этому времени, совершенно адаптировавшись на хирургическом отделении, самостоятельно оперировали и вели больных, дежурили. Больница попалась боевая - круглые сутки шёл поток и битых, и резаных, и стреляных, и всяких других поломатых, - расслабляться было некогда. Дежурили по очереди - получалось через два дня на третий, поэтому все втроём собирались достаточно редко. А вот сегодня случился такой удачный денёк. Утром с двадцатилитровой канистрой в сумке съездили в Колу, где возле пивзавода в киоске затарились свежайшим пивом, благо автобусная остановка находилась прямо напротив общежития.
   - Эх, лепота! - повторил Вова. Летний денёк в Мурманске выдался на славу. Скупая северная природа расщедрилась - и безоблачное небо, и яркое солнышко, и зелёные сопки, окружившие город!
   - Да, хорошо, - потянулся гревшийся на подоконнике под солнечными лучами их однокурсник, Виталик. - Славно попили! Вообще, лучше после баньки пивка-то, но и так славно!
   - Да ну, брось, какие тут бани в Мурманске, бомжатник! Ты помнишь, как мы в Питере зимнюю сессию на пятом курсе сдавали? После каждого экзамена в баню ходили расслабляться! - напомнил Док.
   - А-а-а ... - мечтательно протянул Володя, - Да-а... Если учесть, что тогда семь экзаменов сдавали, отмылись на год вперёд! А какая славная банька в Питере на Корзуна, помните?..
   - Вова, кончай травить душу! - дуэтом заорали на него однокурсники, - Когда ещё попадём в Питер!
   - Да есть и здесь баньки неплохие, но ведомственные! Меня как-то раз травматологи наши приглашали, но я опять после дежурства в отделении завис, никак не получилось! - вздохнул Док, - А жаль, я бы с удовольствием вот сейчас в баньку! Погреться в сауне, в бассейнчик прохладный окунуться!
   - Так может, сходим в обычную? - предложил Виталик, - Какая ни есть, всё равно банька! Не "Сандуны", конечно, но со скидкой на дикость пойдёт!
   Банная тема развивалась вширь и вглубь, обсуждение вопроса постепенно переходило в практическую плоскость...
   - Мужики, а почему, собственно, и не "Сандуны"? Что нам, слабо в столицу сгонять? - подал вдруг идею Вова. - Завтра у нас библиотечный день, послезавтра утром вернёмся!
   Идея была одобрена, что называется, влёт. В конце семидесятых билет на самолёт из Мурманска до Москвы стоил тридцать два рубля, а получка лодочного доктора, даже лейтенанта, зашкаливала за полтысячи ... Тем более, что предварительно было выпито двадцать литров пива на троих ...
   Собрались быстро. В аэропорту без проблем взяли билеты до Москвы. И на завтра, на ночной рейс - обратно. Вылет из Мурманска задержался, поэтому в столицу прилетели под утро.
   - Так, предлагаю не болтаться в аэропорту, а поедем-ка к моей сестрице, - предложил Док, - Позавтракаем, проводим её на работу, а потом сами начнём движение в сторону "Сандунов", идёт? Только вы ей не говорите, зачем мы приехали! Она у меня девушка строгая, правильная вся, может нас не понять!
  
   Московские таксисты - жизнерадостная и разговорчивая публика. Такой вот разговорчивый им и попался.
   - В командировку, служивые? - полюбопытствовал он, едва отъехав от аэропорта, - Или по каким делам?
   - Да нет, какие тут дела. Сидели в Мурманске пиво пили, заговорили по поводу бани, да вот вдруг и решили в "Сандуны" сгонять, - буркнул Виталик. После бессонной ночи в аэропорту все трое откровенно клевали носами. Таксист, до которого дошло, зачем в столицу прилетели лейтенанты, откровенно заржав, даже остановился на обочине: - "Ох, мужики, насмешили вы меня! Сейчас отсмеюсь - поедем дальше, а то в кого врежемся или в кювет улетим! Ну, вы молодцы! У нас в таксопарке рассказать - не поверят!"
   - А вы нас в "Сандуны" и отвезите через пару часиков, - предложил ему Док, - Мы сейчас позавтракаем, сестру на работу проводим, да и сами будем готовы ехать...
   - Не, ребята, я к сожалению заканчиваю! В ночь работал, устал, - оправдывался таксист, - А хотите, я за вами своего сменщика пришлю, он всем в нашем таксопарке тогда и подтвердит, что вы из Мурманска просто так, в "Сандуны" прилетели!..
  
   Старшая сестра Дока, строгая и деловая дама, кандидат наук и лауреат всевозможных премий, заведовала лабораторией в солидном Всесоюзном и центральном НИИ. Её личная жизнь вступила в окончательный раздрай с научными интересами. Соответственно ни мужей, ни детей у неё не водилось, и все нерастраченные материнские чувства она обрушивала по возможности на младшего брата...
   - Масенький! - стоя на цыпочках, она пыталась поцеловать в щечку любимого брата, вымахавшего выше её на полторы головы, - Как здорово, что вы приехали! Я сейчас на работу позвоню, отпрошусь на сегодня!
   - Ой, не надо, не беспокойся! Мы сегодня весь день будем заняты... Мы же по делам прилетели, не просто так! - импровизировал Док, поскольку присутствие дома сестры никак не входило в их планы, - Мы вечером перед отлётом ещё пообщаемся!
   Кое-как выпроводив на работу ответственного научного сотрудника, быстренько собрались сами. Да и что было собирать кроме большой жестяной банки с воблой, которая входит в рацион подводников, представляя собой, как известно, особый пример их гордости перед остальными родами войск. Такси со знакомым номером уже ожидало их во дворе. Не сказав ни слова незнакомому водителю, они сели в машину.
   - Ну, поехали что ли, - наконец обратился к таксисту Виталик. Машина плавно тронулась с места. Немного притормозив на выезде из двора, таксист с любопытством оглядел лейтенантов:
   - Мужики, а вы правда из Мурманска просто в баню прилетели? Мне сменщик рассказал, так я до сих пор не верил, - поинтересовался он.
   - Да не просто же в баню, в "Сандуны"! Мы попадём туда или проблемы могут возникнуть? - спросил таксиста Володя.
   - Ну, со мной вам, мужики, повезло! У меня в "Сандунах" кум работает, организуем! - хихикнул таксист, - Поехали!
   В отличие от таксистов, банщик в отделении "Сандунов" не проникся важностью момента. На просьбу дать простынки, он чуть ли не в лицо бросил им три застиранных, но, правда, отглаженных простыни.
   - Слышишь, отец, а вон у тебя народ с махровыми простынями сидит, дай нам тоже! - возмутился Док.
   - Щас, бегу поскальзываясь! - съязвил банщик, - Обойдётесь и такими!
   - Ходит тут всякая гопота лейтенантская, - добавил он вполголоса себе под нос, - Простыни им, видите ли, махровые подавай!
   - Да ладно, - потащил Дока за собой Виталик, - Не вяжись! Действительно, какая тебе разница: простая или махровая?
   - Да, точно, без разницы, - махнул рукой Док.
   "Сандуны" особо не вдохновили - ну, много наворотов, а так - баня как баня!
   Пиво в открывшемся баре было тёплое и кисловатое.
   - Эх, и чего бутылочного не взяли! - сокрушался большой знаток и ценитель пенного напитка, Виталик, - Пойду-ка открывашку у хозяина попрошу. Таранку откроем, с ней не так противно будет!
   Банщик, мыслящий категориями килек в томатном соусе, долго соображал, какая такая рыба может находиться в здоровенной жестяной банке, но, когда наконец она была открыта и взорам восхищенной публики предстал частокол воблиных голов, банное отделение дружно выдохнуло:
   - "Вот это да-а-а!!!"
   - Да, ребята, сильно! - сглотнул слюну банщик, - Это где ж такую берут?
   - Да на лодках на подводных дают, отец! Бери, угощайся! - банщику щедрым жестом достали из банки охапку воблы в виде букета, хвостов шесть-семь, - Не скоро в следующий раз к тебе подводники попадут!
   - Ох, ребятки, спасибо!.. Уважили старика, - растрогался банщик, - Постойте, вы что, пиво в баре брали? Ну-ка давайте сюда, нельзя эту гадость пить!
   Минут через пять он появился с подносом, на котором стояло с дюжину отпотевших бутылок "Рижского", бокалы и тарелочка с солёными сухариками.
   - Да, вот что, дайте-ка мне эти тряпки ваши, сейчас махровые простыни принесу!..
  
   Вечером, распаренные и вполне довольные жизнью, они сидели за ужином у сестры.
   - Зайки мои, вы как из бани! Что с вами делали-то? - недоумевала сестра.
   - Злые люди в секретном институте эксперименты над нами проводили. На переносимость высоких температур! - вдохновенно вешал лапшу на уши сестре Док, - На лодках иногда, знаешь, как жарко бывает! Вот на нас и проверяют, какую максимальную температуру может человек выдержать!
   - Ужас! - всплескивала руками сестрица, - Какой кошмар, какая бесчеловечность! Вы ведь могли от перегрева и погибнуть! Разве же можно такие эксперименты над людьми ставить?!
   - Ну что ты! Мы же подводники! - подхихикивая, успокаивали её Док с приятелями...
  
   До Мурманска добрались спокойно. Небо было привычно пасмурным и хмурым, над сопками висели низкие облака, накрапывал мелкий дождик. В общежитии на кухне сосед жарил яичницу...
   - Где пропали-то, доктора?
   - Да в баню ездили, - ответил, довольно потягиваясь, Виталик, - Ты знаешь, и попарились замечательно, и пивка так славненько попили!..
   - А что меня не позвали? - обиделся сосед, - Я бы тоже с удовольствием!..
   - Ну, извини, не подумали! - пожал Виталик плечами. - Возьми вот... Съездишь сам, как время появится, - протянул он соседу металлический жетон, по окружности которого шла надпись: "Мосжилгоркомхоз - "Сандуновские бани".
   - Чего это?.. - отвисла челюсть у соседа, - Ну, вы точно своего "Прибрежного" перепили!
   Р-р-романтики, блин ...
  
  г. Североморск, 1998 г.
  
  
  ЭСКАДРОН
  
   Летом в Гремихе, равно как и во всех остальных гарнизонах Северного Флота, наступает славное времечко. Полярный день цветёт и пахнет. Тётки с детьми уезжают в тёплые края. Кому повезло - уезжают с мужьями, но поскольку московские инспекции предпочитают проверять Северный Флот почему-то исключительно летом, основная масса мужиков остаётся-таки в гарнизонах. И тут вот наступает замечательный сезон - "ШАТУН"!!!
   Сплочённые мужские коллективы после службы часов до одиннадцати-двенадцати вечера шарахаются по гарнизону. Лица озабочены - где приземлиться и кому упасть на хвост? Коротким полярным летом в гарнизонах процветают даже самые откровенные крокодилищи, т.к. спрос явно превышает предложение. Короче, чего-то хочется, а кого - как повезёт...
   Вот в такую прекрасную пору на квартире одного из докторов-подводников собралась развесёлая и временно холостяцкая компания. Доктора в основной своей массе любят вкусно поесть, реже - умеют вкусно приготовить. В этой компании с одинаковым успехом умели и приготовить, и поесть. Соответственно и стакан мимо рта не проносился.
   Холостяцкая пирушка подходила к завершающей фазе. Народ, обожравшись и опившись, солово хлопал глазками, откровенно зевал, разговор тёк исключительно лениво и междометиями. Съедено и выпито было больше, чем моглось, но явно меньше, чем хотелось. Магнитофон тихонько мурлыкал, помигивал экран телевизора...
   - Только пуля казака во степи догонит,.. - заливался коллега собравшихся, - только пуля казака с коня собьёт...
   Неожиданно, стул под одним из гостей, который собрался уже было уходить и в последний момент верхом на него присевшего, подпрыгнул от неловкого движения.
   - Ого, - очнулся тот. - Ты смотри какой... Конь!..
   И тут же повторил прыжок. Получилось совершенно в тему. Совершив рысью на стуле променад вокруг стола, Доктор прихватил столовый нож и погнал дальше по кругу, но уже с импровизированной шашкой...
   Остальных приглашать не потребовалось. Через мгновение "коней" оседлали все присутствующие. Когда Розенбаум заканчивал песню, плёнка перематывалась, и кони скакали дальше, дальше и дальше по степи - вокруг стола...
   Но тут в дверь позвонили. Народ спешился, а хозяин на коне поехал открывать. На пороге стояла всколоченная и заспанная тётя, кутавшаяся в махровый халат - соседка снизу.
   - Мужики, вы что, охренели! У вас что за табун такой?
   Мужики популярно и очень вежливо объяснили соседской тёте снизу, что у них отнюдь не табун, но даже, как и... Эскадрон, понимаешь ли!
   Тётя, хоть и спросонья, ситуацию вычислила очень верно:
   - Мужики, я всё понимаю, но блин, три часа ночи...
   - Давайте коней до утра в стойло поставим?..
  Гремиха, 1983 г.
  
  
  НА ИНТЕРЕС
  
   В один из наступивших шатунских сезонов на кухне у Доктора собрались поужинать его временно холостякующие коллеги. Ужин, в принципе подошёл к концу, коллеги пили чай и рассуждали о превратностях службы, жизни, докторской судьбы... Короче, говорили о том, что предваряет неизбежный разговор о женщинах. Разговор о последних и зашел бы, когда хозяин предложил:
   - Коллеги, а не перекинуться ли нам в картишки?
   Полярный день цвел и пах. И хотя часы показывали около полуночи, небо было голубым и бездонным. Сияло яркое солнце. Предложение, правда, без особого восторга, было принято. Перекинуться решили в подкидного. Перекинули пару партий, когда выяснилось, что просто так дальше играть несолидно. Обсудив создавшееся положение, решили играть на интерес...
   - Слушай, а что у тебя есть интересного? - спросили хозяина. Тот в ответ только пожал плечами. Тогда народ разбрелся по квартире в поисках чего-либо достопримечательного. На удивление хозяина, реквизита нашлось более чем достаточно: пластмассовая игрушечная сабля в ножнах, оленьи рога, свинцовые водолазные боты, ружье для подводной охоты, из остального водолазного снаряжения - маска с трубкой и ласты, ...
   Для начала решили сыграть на такой интерес: проигравший, приставив к голове оленьи рога, бежит до кафе напротив, трижды бодает двери и возвращается. Партия была что надо - и с интригой, и с развязкой... Коллега З., мужчина более чем солидных габаритов, с яркой южной внешностью, оказался, не сказать, чтобы уж совсем, судя по названию игры, но все же в проигравших ...
   З. вышел на крыльцо, кокетливо пряча развесистые рога за спиной. Коллеги, наблюдавшие из окна, подбадривали:
   - Давай-давай п...дуй родной,.. в свою страну оленью!
   "Родной" тяжело вздохнул, вскинул рога ко лбу и затрусил по склону в сторону кафе, что располагалось на пригорке через дорогу. Время было достаточно позднее, поэтому народ, уже достаточно вкусив, мирно перекуривал на крыльце заведения. Увидев приближающегося коллегу З., народ оторопел. Тот же, ощутив себя в центре внимания, начал входить в роль. Он взбрыкивал на ходу и мотал головой с гордо раскинувшимися рогами, издавая нечленораздельные звуки, видимо означавшие рев оленя. Доскакав наконец до дверей кафе, З. трижды приложился к ним рогами, потом от избытка чувств начал бодать толпившийся на крыльце народ. Из окна коллегам было хорошо видно, как в толпе возникла некоторая паника, в результате которой народ резво начал разбегаться с крыльца в разные стороны. Разогнав всех, коллега З. торжественно протрубил и привзбрыкивая на ходу потрусил в сторону дома.
   После триумфального возвращения, отдышавшись и высушив слезы умиления, собравшиеся заторопили коллегу З.:
   - Ну, все, кончай расслабляться, садись. Раздаём, на следующего!
   Однако коллега З. остудил пыл собравшихся:
   - Нет, мужики, сегодня больше нельзя! Мы же все трезвые!
   - Так в том-то и дело, чего бояться? - не поняли его коллеги.
   - Если бы мы были кривые, нас патруль просто забрал на гауптвахту, - объяснил З., - Но если прихватят и поймут, что трезвые - психушки не миновать...
   - Да-а-а,.. - согласились коллеги, - Это точно! Но...
   И поскольку реквизит еще оставался в наличии, быстренько сообразили другой интерес. Он состоял в том, что проигравший раздевался до трусов. Надевались ласты, водолазная маска и трубка для дыхания. В руках - подводное ружье. На пояс подвешивалась пластмассовая сабля в ножнах.
   В строгом соответствии с Уставом гарнизонной и караульной службы ВС СССР, очередной "подкидной дурак", заступал в караул к входным дверям квартиры со стороны подъезда. До окончания следующей партии, определявшей ему смену...
  
   Полярный день цвел и пах. На часах было далеко за полночь, и хотя на небе ярко сияло солнце, в полупустой по причине отпусков подъезд, никто не заходил.
   И потому благо, что такого интереса могли бы и не понять ...
  
  Гремиха, 1983 г.
  
  
  БРАЧНЫЙ КЛИЧ БАКЛАНА
  
   В один из наступивших шатунских сезонов на кухне у доктора Щ. собрались поужинать его временно холостякующие коллеги. Ужин, в принципе подошёл к концу, коллеги пили чай и болтали о пустяках. На часах было три часа ночи. В городке улицы пустынны по причине позднего времени. Цвёл и пах полярный день, ярко светило солнце. Возле мусорных баков собралась развесёлая компания здоровенных, чуть не с гуся, больших морских чаек, почему-то называемых на Севере бакланами. Они резвились и общались. Для непосвященных следует пояснить, что звуки резвящейся и общающейся стаи бакланов напоминают вопли десятка бродячих котов, которых одновременно казнят страшной и мучительной смертью через повешение...
   - Жорик, ну почему же они так кричат? - лениво потянувшись, спросил коллега З.
   - Видишь ли, Вадик, - пояснил коллега Щ., - Это брачный клич. Самец чем громче кричит, тем большим успехом у самок пользуется...
   В тот же момент коллега З. оказался на подоконнике. Высунувшись в форточку по пояс, он заорал диким голосом:
   - Крр-аааа!!! Крр-аааа!!!
   - Видите ли, коллега, - разочаровали его, отдышавшись, присутствующие, - Самка ваших габаритов, даже если и отзовётся, в форточку явно не пролезет!
  
  Гремиха, 1983 г.
  
  
  НАСТОЯЩИЙ ПОДАРОК
  
  Светлой памяти А.Г.Ш.
  
   "Гонять на кочерге" - одно из самых любимых выражений подводницкого доктора Жорика Ш., означающее неумеренный приём крепких спиртных напитков...
   Двое его коллег, также лодочные врачи, одновременно оказались однажды в ремонте со своими атомоходами. Поскольку ремонт атомной субмарины процесс не быстрый, свободного времени у докторов было хоть отбавляй. Вот и собрались однажды наши герои от безделья в столицу Заполярья. Особых планов не было - так... Пивка попить, развеяться ...
   Развеивались они весь день, к вечеру выдохлись и решили попроменадить по магазинам. Тоже без особой цели - так, скоротать время до автобуса. Долго ли, коротко ли, занесло их в хозяйственный магазин. Лениво прошвырнувшись вдоль прилавков, они, было, собрались уходить, как вдруг один из них тормознул возле скобяного отдела.
   - Ёша, глянь, какая сильная вещь!!!
   - Ну же, что там? - лениво отмахнулся тот, - Ну, и что там может быть сильного? Гвоздь-"двухсотка" что ли?
   - Да нет, смотри, вон лежит! Ну, вон, за восемьдесят копеек!!!
   - Где? Что там за восемьдесят копеек? - никак не въезжал второй.
   И вдруг увидел.
   И сразу понял, что ЭТО - действительно Сильная Вещь! Даже ОЧЕНЬ СИЛЬНАЯ!
   Потому, что в витрине лежала...
   Кочерга!!!
   Настоящая.
   Чёрная.
   Железная.
   Очень кочерга!!!
   Приобретя Сильную Вещь, с весёлым повизгиванием доктора вывалились из магазина. С полчаса они обсуждали, как будет реагировать коллега Ш., получив Сильную Вещь в подарок на день рождения. Обрыдавшись от предвкушения фурора, они отправились дальше, когда поравнявшись с центральным универмагом, один вдруг заметил:
   - Послушай, а ведь в этом универмаге должен быть гравёр!
   Развивать мысль дальше не было смысла, коллега понял идею моментально:
   - Вперёд!
   В будочке гравёра оказалась достаточно миловидная женщина средних лет. Коллеги начали достаточно издалека:
   - Добрый вечер... Понимаете, у нашего приятеля скоро день рождения, мы тут купили ему подарок... Скажите пожалуйста, а на чём вы делаете гравировки? В смысле материала...
   - Да на чём угодно, - отвечала мастерица, - А вам на чём надо?
   - На металле, знаете ли. На чёрном металле. Очень, понимаете ли, чёрном...
   - Ну, давайте глянем, что это за чёрный металл у вас такой, - предложила гравёрша.
   Увидев перед собой Сильную Вещь, миловидная женщина средних лет несколько растерялась, но быстро справилась с собой:
   - Слушайте, молодые люди, вообще-то могли бы найти повод для знакомства пооригинальнее!
   Молодым людям в течение некоторого времени пришлось поведать миловидной женщине средних лет и о коллеге Ш., и об его любимых выражениях, и о грядущем дне рождения, после чего гравёрша сдалась:
   - Ладно, чёрт с вами, вот бумага - пишите текст!
   "Лучшему гонщику Северного флота от заслуженных гонщиков Ёши и Вадика в день рождения" - в итоге и без затей гласила надпись.
   Теперь уже просто подвывая от восторга, коллеги забрали у гравёрши Сильную Вещь, превратившуюся в Почти Подарок, как вдруг одного из коллег снова осенило:
   - Ёша, а ведь тут и подарочный отдел есть! Как насчёт голубой ленточки?
   Продавщица подарочного отдела, юная и прыщавая особа, вытаращила глаза:
   - У-у-у!.. Вот это прикол!
   Но выпендриваться не стала, закатав Почти Подарок в целлофан, перевязав голубой ленточкой с кокетливым бантиком:
   - Прошу...
  
   Перед тем, как идти в гости, теперь уже Совсем Подарок завернули в несколько слоёв газеты. Получился солидный на вид пакет, с которым и не стыдно идти на день рождения к уважаемому доктору. Жена коллеги Ш., женщина более чем прагматичная, встречала в прихожей коллег своего благоверного. Увидев солидный свёрток, она расплылась:
   - Проходите-проходите, не стесняйтесь, пожалуйста, прошу!
   Коллега Ш., выслушав неизбежно положенную в подобных случаях поздравительную галиматью, с благодарностью принял Совсем Подарок и, попытался, было, отложить его в сторонку, но по настоянию гостей всё же начал распаковывать. По мере убывания упаковочного материала коллега Ш. всё больше расплывался в улыбке. Его жена, напротив, всё больше мрачнела.
   - Жорик, ну и что ещё эти м-м-мудаки тебе подарили ? - подозрительно спросила она.
   Жорик уже развернул упаковку и онемев от восторга, веретел в руках Совсем Подарок, разглядывая его со всех сторон. Наконец, усмотрев гравировку, он прослезился:
   - Мужики, да ведь это Сильная Вещь!
   - Жорик, ну разве мы могли что-то другое подарить? - отвечали коллеги, - Пользуйся! Наслаждайся!
   - Да святое же дело, - полез Жорик пристраивать Совсем Подарок - Сильную Вещь к ковру на стене рядом с офицерским кортиком. Настроение у его жены испортилось окончательно, но это уже совершенно не помешало коллегам оседлать кочергу (она же Совсем Подарок - Сильная Вещь) и погнать на ней в дальние алкогольные дали...
   Эх! Эх! Эх! С днём рождения, коллега!
  
  Гремиха, 1985 г.
  
  
  ДЕРЕВЯННЫЙ
  
   Служба у лейтенанта медслужбы Коли Деревянкина после выпуска из славной Военно-медицинской академии не пошла сразу и поперёк. Для начала по прибытии на Северный флот он долго выматывал нервы кадровикам, выбирая место службы. Неделю с лишним Коля перебирал варианты, всё пытаясь выгадать должность потеплее и поспокойнее. Наконец, подвернулась должность начальника медицинской службы на знаменитом несерийном атомоходе, обладателе "Голубой ленты Атлантики" (43,5 узла, что соответствует 80,5 км/час) - неофициального рекорда скорости подводного хода. Пароход заслуженно находился в отстое, в лучшем случае выползая в море суток на пять от силы...
   Эх, коли знал бы лейтенант, что совершает досаточно распространенную среди молодёжи ошибку! Служба на неходовых кораблях всегда хлопотная и безмерно сволочная. На экипажи этих кораблей навешивают все мыслимые и немыслимые наряды, патрули и вахты. Народ постоянно растаскивается для прикомандирования к другим экипажам. Все стройки, которые начальство обожает проводить "хапспособом", рытьё всех канав и все сенокосы в подшефном совхозе, и многие-многие другие бяки и каки, на которые так горазда отечественная военно-морская мысль, достаются на долю этих экипажей. Соответственно подбирается там и народец, со временем дисквалифицируясь и становясь максимально отдалённым от повседневных подводницких перипетий...
   Вот Коля и запил (на флоте "запил" произносится негромко, с придыханием, с чувством и ударением на первом слоге) горькую. Не сразу, постепенно, но скоро втянулся. Каждое утро томительно тянулось до первого глотка на опохмелку, а потом - гуляй, рванина! Ясный перец: с утра выпил - весь день свободен!
   Колю нещадно драл командир, который и сам был большим любителем воздать должное товарищу Бахусу, но был много крепче. Проспиртованный насквозь, он умудрялся после двух стаканов шила (см. выше) довольно связно излагать мысли - не кося языком, смотреть на начальство хрустально-трезвым лиловым глазом, дышать через раз и преимущественно в сторону при непосредственном контакте. И при всём том умудрялся внятно руководить. Канавы и траншеи рано или поздно оказывались выкопанными, заборы из дикого камня и гаражи для штабных машин построенными, сено заготовленным, бочка грибов засоленной, а намертво привязанная к пирсу лодка оставалась на плаву...
   А вот доктор запил, от безысходности запил. Не для того, как он считал, была закончена Военно-медицинская академия. Колю за его алкогольные реверансы сначала стыдили, потом увещевали, потом ругали. Частенько его били - то старпом сгоряча заедет, то случайные собутыльники, то местная шпана. Коля хронически ходил с фингалами - то под одним глазом, то под другим. Последней каплей стал случай, когда выдвигавшийся из базы в сторону городка и налитый шилом под завязку Деревянный (а так его в экипаже почти в открытую называли даже матросы), во время очередного пируэта от обочины к обочине чуть было не попал под колёса машины с командующим флотилией. Кипящий от возмущения адмирал вылетел из чёрной "Волги":
   - Ты,.. ты,.. - заклинило его от Колиного вида, - Х-хто ж ты такой, урод пьяный!?
   - Й-иа?.. - откровенно удивился Коля, и после долгой паузы, подняв бровки домиком, изрёк: "Чш-шел-лов-век... Дер-ревянный... Ш-ш-штоли не видно?"
   - Понял. Садись-ка в машину, человек... деревянный, - быстро сориентировался на местности адмирал (у наших адмиралов не забалуешь - сами по молодости лет вряд-ли лучше были) и привёз Деревянкина в гарнизонную комендатуру на чёрной "Волге", радостно обрыганную Колей по дороге.
   Долго в комендатуре доктор не задержался. К полуночи у него развился острый алкогольный психоз. Пресловутая белая горячка, "белочка" или "Бэлла Горячко", как ласково именуют её в народе. Деревянный ловил по камере чертей и хихикая отламывал им рожки. Продолжал он это увлекательное занятие некоторое время и на госпитальной койке...
   И тучи над Колей сгустились не на шутку...
  
   - Собирайся, Николай Петрович! Сейчас заедем к тебе домой, возьмешь необходимое. - сквозь сжатые зубы выдавил экипажный замполит, которого отрядили сопровождать Колю в психиатрическое отделение. Зам имел неосторожность подкатиться к командиру с просьбой съездить в Мурманск - встретить семью, возвращающуюся из отпуска...
   - А, кстати, ты же на своей машине поедешь? - дав Заму "добро" на поездку заинтересовался командир.
   - Не к добру... - подумал было Зам, но признался-таки, что собирается ехать на своём "Москвичке".
   - Вот и славненько, Михалыч! - обрадовался командир, - Заодно и нашего доктора деревянного в психушку сдашь, я сейчас дам команду документы на него подготовить!
   В расстроеных чувствах Зам напрочь забыл взять направление, медицинскую книжку и продовольственный аттестат на Колю. Причём обнаружилось это уже на подъездах к Мурманску. Зам заметно расстроился, но освоившийся в обстановке Коля, смирившийся уже с мыслью о психушке, его успокоил:
   - Да не переживай ты так, Михалыч! Я хоть и пьющий, но пока же ещё доктор! Уболтаем! Тем более там мой кореш по Академии служит... Примут, куда денутся!
   Успокоенный Колей Зам свернул на мост через Тулому, и через полчаса они уже были в приёмном отделении Мурманского военного госпиталя.
   В госпитале Деревянный почувствовал себя, как рыба в воде.
   Зам же, напротив, расстерялся...
   - Погоди, Михалыч. Счас, сбегаю однокурсника найду, - скинул шинель Коля, - ты посиди пока здесь... Зам послушно опустился на стул в вестибюле приёмного отделения.
   - О-о-о!.. Кого я вижу! - обрадовался Колин коллега, врач-психиатр, - Николаша, сколько лет, сколько зим! Какими судьбами? Привёз что-ли кого-то?
   - Да-а-а... - досадливо протянул Деревянный, - Замполит наш экипажный с ума сошел... Считает, представляешь, сумасшедшими всех, кроме себя... И не хочет общаться ни с кем из врачей...
   - Так как ты его сюда заманил? - удивился психиатр Юра.
   - На врачебную хитрость пришлось пойти... - импровизировал на ходу Деревянный, - Я ему пообещал, что в его присутствии меня проконсультирует психиатр, чтобы он убедился, что я - не сумасшедший...
   - А-а... - понимающе протянул психиатр Юра, - Ну, так в психиатрии бывает. Ты не переживай, разберёмся, полечим твоего замполита. Где он у тебя, в приёмном?
   - Да, сидит там в вестибюле, ждёт... Только... - Деревянный скорчил виноватую физиономию, - Юр, я на него документы забыл... Веришь, всё приготовил, всё в папочку сложил. А тут запарка... Юр, в ближайшие дни привезу, или передам с кем-нибудь, веришь?
   - Ну... - заворчал было Юра, но взглянув в умоляющие глаза приятеля, махнул рукой и сдался, - А-а, ладно, возьму! Только смотри мне!.. Чтобы в ближайшие дни!..
   - Да Юра,.. Да я... Да когда я тебя... - обиженно запыхтел Коля, - Я что, тебя когда-то обманывал?..
   - Ладно, ладно,... - поднял Юра телефонную трубку, - Приёмное? Там в вестибюле из Н-ска капитан 3 ранга сидит, оформляйте его ко мне на отделение... Да, только он пока без направления, так вы его по неотложке оформляйте... Да, завтра, послезавтра крайний срок - из Н-ска подвезут и направление, и продаттестат... Только смотрите, поаккуратнее... По всей видимости у него острый психоз развивается...
   - Ну, спасибо тебе, Юра! Ну, ты сам понимаешь, за мной должок! - засуетился Деревянный, - А документы в ближайшее время... Ну, ты же меня знаешь!.. Ну, разве я тебя когда подводил?
   - Чего засуетился? - заподозрил неладное психиатр Юра, - Сиди, пока его оформляют, кофейку сейчас попьём...
   - Юра! - ударил себя кулаком в грудь Деревянный, - Веришь, если на автобус опоздаю, Кэп с меня голову сымет! Не обижайся, вот привезу документы, тогда посидим, пообщаемся! Я ж не с пустыми руками приеду, должок привезу! А сейчас извини, последний автобус через полчаса уходит!
   ... В приёмном к Заму, мягко ступая, приблизилась дежурная медсестра. Прячась за её могучими объёмами, ступая так же мягко, за спиной у Зама оказались два не менее крепких санитара и усиленно заскучали...
   - Вы капитан 3 ранга Слинько? - защебетала ласковым голоском дежурная, - Вы из Н-ска? Это вы со старшим лейтенантом Деревянкиным приехали?
   - Да-а... Я... - растеряно протянул Зам.
   - Удостоверение личности ваше можно мне на минуточку посмотреть, данные записать... - продолжала щебетать дежурная, - У нас так принято... Вы, главное, не беспокойтесь...
   Зам пожал плечами, протягивая ей удостоверение. Положено - так положено, берите, смотрите...
   - А вы раздевайтесь... Шинелочку вот тут на вешалку повесьте... И на второй этаж поднимайтесь, там с доктором побеседуете, что и как... - щебетала безразмерная медсестра приёмного отделения с явственно пробивающимися усиками, подмигивая санитарам, - Вот и мальчики наши вас проводят на отделение...
   - На отделении дооформят и переоденут, - шепнула она санитарам.
   Те понимающе кивнули ей в ответ...
   На отделении Зам заподозрил неладное, но было уже поздно. У нас в "дурке" не забалуешь - несчастного замполита быстренько скрутили, переодели, укололи в задницу чем надо и положили в кроватку. При этом не забыли заботливо его зафиксировать специальными ремешками и вязками... Зам кричал и пытался для начала вырваться, но пристегнули его со знанием дела. Потом потихоньку подействовал укольчик, потом ему еще добавили печально знаменитой смеси "мадам" (сернокислая магнезия, димедрол, аминазин)... Вот и затих наш болезный и буйный, закрыл глазки, провалившись в сладкий медикаментозный сон...
   Тем временем, окрылённый успехом доктор Коля Деревянкин, загрузившись ящиком армянского трёхзвёздочного, убыл в Н-ск. Дело было в четверг, до понедельника вряд-ли кто-то станет его искать, решил он. Автобус из Мурманска в Н-ск приходил поздно вечером, поэтому Деревянный незамеченным проскочил до своего дома и несказанно ободрённый двадцатью бутылками коньячку, неспешно двинулся в путь...
   До понедельника не хватились и Зама. Ну, поехал человеки семью из отпуска встречать - а тут выходные, чего уж там... Жена Зама с дочерью, потолкавшись на вокзале в Мурманске, в итоге уехали в Н-ск на машине со знакомыми. В Н-ске жене доложили, что да, собирался ехать встречать, но в итоге видимо поехал по каким-то служебным делам...
   В понедельник - День Всеобщих Политзанятий, о Заме наконец-то вспомнили. Начальник политотдела дивизии озаботившись, позвонил командиру экипажа:
   - А где у вас Слинько? Почему не доложил по итогам проведения политзанятий?
   - Так он же по вашему приказанию убыл в Североморск! - привычно соврал командир.
   - А-а-а, да... - привычно "вспомнил" начпо дивизии, - Как вернётся, пусть мне доложит результаты!
   - Есть! - бодро ответил командир.
   Не отложилось у обоих...
   В это время у Зама на отделении для буйных наконец-то нашлось время осмыслить прожитые годы, философически взглянуть на проблемы страны и мира в целом, да и вообще...
  
   Ситуация разрешилась через неделю, когда старпомовский пёс, выгуливаемый хозяином, радостно взвизгнув, помчался по пустырю к кустам. За кустами, нечленораздельно распевая русскую народную песню про валенки, пытался привести себя в вертикаль никто иной, как доктор Деревянный. Старпом понял, что он ничего не понимает.
   - Док, ты это... ты чего... здесь? Тебя же Зам сдал в "дурку"?
   - Ага, ща-ас! Ну, не-е-ет! Это ещё кто кого... - многозначительно покачал пальцем Коля, - Пускай сам полечится, благо есть,.. ик,.. от чего-о-о...
   Статус-кво был восстановлен на следующий же день. Соответственно Деревянный был водворён в психушку, а недолеченного Зама привезли в Н-ск.
   Колю после проведенного курса лечения благополучно списали из славных Вооруженных Сил. Академическое образование даром не проходит - на "гражданке" доктор Деревянкин пошёл в рост и стал в дальнейшем и доктором медицинских наук, и профессором одного из периферийных медицинских институтов...
   Несчастный же замполит, глубоко уверовав за время лечения в "буйном" отделении психиатрии и в Будду, и в Магомета, и в Иисуса, и во всех остальных пророков явных и тайных, стал странно задумчив, немногословен и просветлён...
   Надолго на службе он тоже не задержался. А после увольнения отправился, по слухам, на Тибет в поисках Шамбалы...
  
   ...Тот, кто осознал, что такое истина, нирвана, есть счастливейшее в мире существо. Он свободен от всех комплексов и навязчивых идей, беспокойства и озабоченности, которые мучают других. Его духовное здоровье совершенно. Он не сожалеет о прошлом, не уповает он и на будущее. Он живёт полностью сегодняшним днём. Следовательно, он умеет ценить вещи и наслаждаться ими в чистом виде, не пытаясь проецировать на них своё "Я". Он радостен, он ликует, он доволен простой жизнью, он безмятежен и миролюбив. Поскольку его не гнетут эгоистические желания, ненависть, невежество, самодовольство, и всякого рода другие скверны, то он чист и благороден, полон вселенской любви, сострадания, доброты, сочувствия, понимания и терпимости. Его служение другим совершенно, потому что он не думает о себе. Он ничего не стремится выгадать, ничего не накапливает, в том числе ничего духовного, потому, что он свободен от обмана, в который вводит нас самость, и от жажды самоосуществления.
   W. Rahula, "What the Budda Taught",
   Gordon Frazer, 1982, p.43
  
  Гремиха, 1983 г.
  
  
  СОБАЧКА ПО-КОРЕЙСКИ
  
   У одного доктора из нашей дивизии атомоходов фамилия была очень простая и достаточно распространённая - Тё. Обыкновенная такая для корейца корейская фамилия. Вова, душа-парень, компанейский, беззлобный, грамотный как врач, надёжный как человек. Одно его доставало - в любой компании ему задавали один и тот же вопрос:
   - А скажи-ка, Вова, правда, что корейцы собачек едят?
   В экипаже тоже не упускали случая поддеть доктора:
   - Док, ты за что в городке всех собачек съел?
   ...Особенно Володю стали донимать, когда на наш пирс приблудился барбос, устроившийся жить в подставке под трапом. В родстве у пса несомненно присутствовала болоночья кровь, но кудряшки его шубы так свалялись, и были такими грязными, что иначе как "Хрюша" его не звали. Тем более, матросы его раскормили до неприличия. Свою кличку Хрюша оправдывал целиком и полностью.
   Утром на подъем флага Хрюша строился на пирсе со всем экипажем, усаживаясь во главе строя. Командир, перед подъёмом флага обходящий строй, обычно подойдя к барбосу сначала смотрел в конец шеренги - на месте ли доктор, затем громко, чтобы тот слышал, рапортовал командным голосом:
   - Здравия желаю! Поздравляю, мля, Хрюша, что доктор тебя ещё не съел!..
  
   Развесёлая мужчинская компания, посидев в одних-других гостях, неожиданно решила перебазироваться. Или уже всё выпили, или всё съели, или просто решили сменить обстановку - не суть...
   На на переходе мужики повстречали Володю...
   - Здорово, Док! Чего скучаешь, пошли с нами! - завелись они.
   - Да ну, мужики, неудобно... Слушайте, а выпить у вас есть? - мгновенно сориентировался Володя, - Да? Класно!!! Идём-ка лучше ко мне, я только-только ужин приготовил!..
   Мужчинская компания не раздумывая согласилась. Развернулись, потопали к Володе. Дома у того и действительно оказалось, что пожевать. Корейские остренькие салатики, домашние консервирования, грибочки маринованные, тушеное мясо с овощами были просто замечательными, но тут как-то сам собой возник злободневный вопрос:
   - Вот ты скажи, Вова, а правда, что корейцы собачек едят?
   Бесстрастными узенькими корейскими глазками Володя показал на блюдо с остатками жаркого:
   - А что, не понравилось?..
   История мгновенно стала достоянием широкой подводницкой общественности. Больше никто, никогда и нигде доктору этот вопрос не задавал.
   Разве что дилетанты и лейтенанты...
  
   Западная Лица, 1981 г.
  
  
  III
  
  МУЗОН! ДЕВЧУШКИ!
  
  "ЛЮСЯ"
  (Неприличный анекдот).
  
   Город Полярный всегда славился свободными нравами.
   "Девушек" - одиноких, разведенных, и не очень, в нём хватало.
   Нередко случались и потомственные бляди...
  
   Лейтенант, вечером посетивший местный кабачок, просыпается в утром незнакомой квартире...
   В постели рядом с собой он вдруг обнаруживает древнюю старушку...
   - Ой!!! - подскакивает лейтенант, - Ты к-кто?..
   - Ну вот... Как это - кто? - обижается старушка, - Весь вечер танцевал со мной в ресторане, комплименты говорил, ручку целовал...
   - Да Люся я!... Вспомнил?..
   - Слушай, Люся, - недоумевает лейтенант, - Это... А сколько же тебе лет?
   - Юноша, ну кто у дамы спрашивает о возрасте? - кокетничает бабуля, - Ладно, ты хороший мальчик, ласковый! Иди, на ушко скажу...
   Лейтенант, выслушав на ушко ответ, возмущенно отскакивает:
   - Ну да, скажешь тоже! Я же знаю: люди столько не живут!
  
  
  СТРАХОВКА
  
   Доктор заканчивал было свой вечерний моцион, когда начал истошно надрываться звонок у двери. Открыв дверь и узрев соседку в едва запахнутом халате с бигудями на голове, он сразу почувствовал запах гари.
   - Скорее, телевизор горит! - завопила соседка истошным голосом.
   Пулей влетев в соседнюю квартиру, Доктор сразу оценил ситуацию. Телевизор действительно горел, но пока ещё внутри. Шкворчало пламя, из отверстий хлопьями летела черная копоть. Но самое главное - соседка догадалась выдернуть из розетки шнур. Схватив с постели толстое ватное одеяло, Док попытался накрыть телевизор, чтобы прекратить доступ воздуха, но не тут-то было. Телик был здоровенный, и одеяла не хватало.
   - Так, тихо, без паники! - скомандовал Док, - Быстро, тащи воду!
   Соседка, причитая что-то на ходу, но действительно без паники, начала таскать из кухни воду во всем, что попадало под руку - в банках, кастрюлях, мисках. Вентиляционные отверстия на задней крышке телевизора оказались проклеенными изнутри мелкой сеткой, по которой основная масса воды скатывалась, внутрь же попадали, буквально считанные капли... Решение созрело моментально.
   - Давай отвертку, - зашипел Док, - Любую, где они у твоего мужа?!
   Несколько отверток было найдено соседкой незамедлительно. Мухой, открутив восемь шурупов, Доктор откинул заднюю крышку, встал сбоку от телевизора, чтобы в случае чего не достало осколками кинескопа, если он надумает взорваться, плеснул внутрь воды...
   Остальное дотушилось мокрыми тряпками. Убедившись, что с огонь окончательно побежден, Док удовлетворенно обернулся. Соседка, ещё не веря в победу над стихийным бедствием, вопросительно смотрела на него...
   - Ну, что? Всё? Погасил? - дрожащим голосом спросила она, - А? Что теперь делать-то?
   Симпатичная её мордашка раскраснелась и была перепачкана копотью, под распахнувшимся в суете халатом ничего не оказалось...
   - Ты, звезда стриптиза, халат для начала застегни, - посоветовал Док, - Пошли на кухню, покурим! Кофейку свари-ка, да и подумаем что дальше...
   Успокоившись, перекурив и попив кофейку, Док огласил соседке план действий.
   - Поскольку твой Санечка любимый - редкостный дурак, он тебе никогда не простит, что телевизор просто так взял и сгорел! - констатировал Доктор, - Поэтому ты пока никому ни слова, ни полслова! Все аккуратно прибери, проветри. Страховщицы, я знаю, твои лучшие подружки. Пригласи кого-нибудь из них через недельку, выпейте рюмочку-другую... Застрахуй квартиру и имущество. А я через какое-то время снова телевизор подпалю. Потушим, а еще лучше - пожарных вызовем тушить. Оформишь бумажки, страховку получишь!..
   - Ну, сосед, ну голова! Я сама никогда бы и не додумалась до такого, - до утра отдавала ему должное соседка...
   В итоге Док чуть было не опоздал на службу. До обеда он героически пытался не заснуть на ходу. В перерыве, заскочив в магазин, Доктор встретил их общую с соседкой знакомую:
   - О, привет! Ты знаешь, что вчера ночью у Лёльки случилось? - возбуждённо зачирикала она, - У нее ночью телик взорвался! Сама чудом уцелела, полквартиры выгорело!
   - Да ты что? - деланно "удивился" Доктор, - А ты откуда знаешь?
   - Как откуда? - не удивилась та, - Она мне ещё утром по телефону рассказала. Так расстраивается, так расстраивается! Сашка-то у неё дурной, сам знаешь! С морей вернется - точно ей башку оторвет!
   Войдя в подъезд, Док позвонил для начала в соседскую квартиру. Дверь открыла зарёванная соседка.
   - Слушай, ты дура или как? - постучал Доктор ей пальцем по лбу, - Я что тебе вчера объяснял?
   - Да-а-а, - протянула та жалобно, - Знаешь, как обидно! Что же это, я ни с кем не поделюсь, что ли? Хочется же, чтобы посочувствовали!..
   - Тьфу, ну ты и чучело!.. - только и смог вымолвить Док...
   Вернувшийся вскоре из морей, сосед, конечно же настучал своей благоверной по чайнику. Не за сгоревший телевизор, а скорее просто так, для порядка, для профилактики... Телик вскоре купили новый. Из погорельца сосед сделал оригинальный бар, выкинув содержимое и обклеив его изнутри полосками зеркал и проведя гирлянду из цветных лампочек. Воистину, нет худа без добра!..
  
   После сих событий минуло достаточно времени. Сосед Доктора, продвигаясь по службе, готовился к переводу. Переезд, как известно, равняется минимум двум-трём пожарам, поэтому по соседям объявили аврал. Общими усилиями шмотки упаковали. Притащив, кто тарелки, кто рюмки, расположились на подоконнике опустевшей кухни отметить отъезд. Соседка, периодически забредая на кухню, уныло шлялась по пустой квартире, заглядывая напоследок во все углы - не забыть чего...
   Созревший тост поражал свежестью и новизной:
   - Ну, на посошок! - в который раз были наполнены бокалы.
   - Где хозяйка-то, - заволновались соседки, - Без нее нельзя, дороги не будет!
   Отправившийся на поиски Доктор застал ее в одной из комнат с каким-то листком бумаги в руках. Заслышав за спиной шаги, Лёлька, судорожно пряча его за пазуху, оглянулась:
   - Фу, слава Богу, это ты! Только умоляю, Сашке не говори! Не говори, а?
   - Да ладно, что это у тебя? - протянул руку Доктор...
   Бумажка оказалась страховым свидетельством. Застрахованной оказалась и квартира, и имущество. Причем срок страховки еще далеко не истек...
   - Я забыла, забыла про него! Нет, не скажешь? Пожалуйста, не говори! - умоляла соседка, заглядывая Доктору в глаза...
   - Да-а...- протянул он, - Ну, знал, что ты дура! А ты, оказывается, не просто дура, ты вдвойне дура! В квадрате! В кубе ты дура !!!...
   Впрочем, этот случай не помешал им и до сих пор оставаться добрыми друзьями...
  
  
  "БОРЗАН" И "НАРЖОМИ"
  
   Летом на Севере обычно случается несколько дней, когда жара стоит неимоверная. Впрочем, для средней полосы 25-30 градусов тепла вроде как ничего особенного, но на Севере мгновенный бросок до таких температур с нуля - плюс двух переносится тяжко...
   Докторская жена в обеденный перерыв забежала в магазин за минералкой. Стоя в очереди, она вдруг задумалась - а какую собственно минералку-то брать. В таких тяжких раздумьях она и оказалась перед прилавком.
   - Слушаю, что вам? - спросила ее также слегка ошалевшая от неожиданной жары продавщица.
   Тут в прелестную головку докторской супруги пришло поистине соломоново решение:
   - Мне пять бутылок "Борзана" и пять "Наржома", - выпалила она.
   Нимало не удивившись, продавщица выставила по пять бутылок той и другой. Только уже расплатившись и выйдя из магазина, Лёка сообразила, как собственно она назвала минералку...
   С тех пор в докторской семье любая минеральная вода иначе как "Борзан с Наржомом" не называется...
  
  СМАК!
  
   - Ну, так как мы сегодня вечером? - осведомляется Лёка, - Может, сходим куда-нибудь, или ещё холодно? В номере посидим?
   Вот уже неделю Доктор с женой отдыхают в сочинском санатории. Конец апреля. Отдыхающих в массе ещё нет, а Сочи уже цветёт и пахнет. Море пока холодное, с воды тянет пронизывающий бриз, но Доктор в солнечные дни ныряет с волнолома на диком пляже. С визгом, он как пингвин вылетает из воды и мчится к берегу. Лёка, спрятавшись от ветра за основанием волнолома, нежится на солнышке. Дик и необычен пугающе безлюдный черноморский берег...
   - Так что решаем? - настаивает Лёка, - Или возьмём с собой вкусненького винчика?
   - Возьмём вкусненькой водочки! - принимает решение Доктор, согревшийся на теплой гальке под лучами всё же южного солнца.
   - Фи, как банально... - тянет жена, - На Севере шила не напился, что ли!
   - Э-э, нет, - Доктор переворачивается на спину и блаженно жмурится, - Мы же не просто так будем пить!
   - А как ещё? - недоумевает супруга.
   - Слушай! Возьмём мы хорошей водочки, "Столичной", кристалловской (события относятся к началу 90-х годов, когда кристалловская московская водка была эталоном качества), а на рынке зелени. Ну и всякого разного копчёного-печёного мяска. Водку, как придём - сразу в морозильник, пусть охлаждается, пока на стол собираем! А на рынке кроме всего, возьмём огурчиков солёных, попросим их с листочками смородиновыми, с чесночком, со стручком перца, с рассольчиком...
   - И ни в коем случае их не резать - только чтобы целиком на стол, подлецов этаких!
   - А вот когда всё разложим по тарелочкам, тогда и достанем из морозильника водку...
   - А бутылка, представь, сразу запотеет, инеем покоется...
   - И никаких рюмок!
   - И только в тонкий стакан...
   - Наливаем сразу три четверти...
   - Стакан тоже сразу запотеет...
   - А водка будет литься из горлышка маслянистая такая, тягучая от заморозки. Возьмёшь стакан, пальцы сразу занемеют от холода - и залпом её! Потом считаешь про себя до трёх - и огурчик в зубы - хрусь, кусь! А он как брызнет соком... Солёненьким таким, ароматным!
   - А потом...
   - Прекрати, изверг! - жалобно вскричала Лёка, - Прекрати, слюной захлебнусь!
   Тем же вечером они в точности отработали запланированное мероприятие...
  Ой-ой-ой! А что это с вами случилось? Никак слюнки потекли?
  
  
  ПЕВЫЙ ПОСЛЕ ШТИРЛИЦА...
  
   Доктору как-то вечером позвонила... Ну, не сказать чтобы совсем уж любовница. Короче, подруга:
   - Слушай, спасай, зажевалась кассета с очень-очень нужной фонограммой, сможешь починить? Завтра к утру... Ну, очень-очень надо...
   Доктор на удивление творчески умел восстанавливать почти безнадёжно ломанные и рваные магнитофонные кассеты. Ему не составило особого труда довести до ума и эту.
   - Так, девушка, сделал я тебе кассету, - позвонил он подружке, - Когда заберёшь?
   - Ой, знаешь, я весь вечер так занята! Разве что только очень поздно,.. - отвечала она.
   В те годы, когда ЦТ заканчивало телепередачи не позднее 23 часов, в Мурманской области существовала местная передача "Для тех, кто не спит", которую естественно, иначе как "Для тех, кому не с кем спать", не называли. В те дни по этому каналу очередной раз мусолили "Семнадцать мгновений весны".
   - Ладно, коли ты поздно, давай тогда я сам после Штирлица зайду? - предложил Доктор.
   Возникла пауза, после которой с некоторым смущением в голосе подружка отвечала:
   - Извини дорогой, но после Штирлица ты будешь уже вторым...
  
  
  IV
  
   ГРЕМИХА
  
  - Край летающих собак (наиболее популярное).
  - Если Северный флот - задница, то Гремиха - просто анус!
  - Кто в Гремихе не бывал, тот и службы не узнал!
   и т.д.
  Определения
  
  
  ЛОПАРИ
  
   В экипаж прибыли молодые лейтенанты, спрашивают (пока вежливо) у Доктора:
   - Доктор, скажите пожалуйста, а вот все говорят в Гремихе лопари какие-то живут... Правда?
   - Ну, живут (рассеяно)... Много их тут всяких живет...
   - Доктор, а какие они? Ну, как выглядят-то хоть, мы же не видели никогда?!
   - Ну да, чего это, не видели... Ходят тут толпами - ростиком маленькие такие, вечно пьяные...
   Лейтенанты (разочарованно):
   - А-а, эти... Этих видели...
  
  Гремиха, 1983 г.
  
  
  ОЛЕНЬ
  
   В советские времена окрестных лопарей, чтобы окончательно не спились и не вымерли, собрали из тундры в Гремиху и поселили в многоэтажных домах рядом с нормальными людьми (хотя как можно называть подводника нормальным человеком?). Однако тундровые привычки изжить оказалось очень трудно...
   Как-то с перепою поехал в Гремиху к приятелю подлечиться один мичманок с нашего экипажа. Заходит в подъезд многоэтажного дома, а поскольку тот жил достаточно высоко, с трудом карабкается по лестнице.
   - Слышу, - говорит, - сверху кто-то спускается, вроде как женщина каблуками цокает. Я шары-то залитые вниз опустил - стыдно. А цоканье все ближе... Поднимаю глаза - мама родная! Мне навстречу спускается по лестнице... ОЛЕНЬ!!!
   - И так натурально, гад, выглядит! С рогами, носом пыхтит. Пробежал мимо, я даже почувствовал, как он своим боком меховым меня задел... Тёплый... И пахнет... Не-е, не испугался я в тот момент, не удивился, а так мне обидно стало за себя! Ну, думаю, все, абзац, допился... И ведь не думал никогда, что белка будет так на оленя похожа...
   В таких невеселых раздумьях добрел-таки он до приятеля. Тот, увидев его, не на шутку испугался:
   - Что случилось? - спрашивает. - Помер, что ли, кто?
   - Да нет,.. - мямлит тот.
   А как рассказать о том, что случилось? Вроде бы и как не посторонний человек, а одно неудобно. Ну да приятель и не стал дальше расспрашивать. Привел на кухню, усадил, налил стакан, другой. Глядишь, и полегчало. Собрался мужик с духом, рассказал, что случилось. А приятель и не удивился нисколько:
   - Тю-ю, олень! Олень - оно тоже животное домашнее! Я ж тебе рассказывал! Это надо мной на четвёртом этаже лопари живут в двухкомнатной квартире. Мужик с женой, трое пацанов ихних, да бабка с дедом. Они все спят на полу в маленькой комнате, а в большой у них тундра. И оленя держат вместо кошки или там собаки. Так что не надо мне про белочку, это не она, это олень!
   Ты наливай, давай!..
   ...Поскольку у друзей появился такой замечательный повод, они на радостях привели себя образцово-показательным образом в совершенно невменяемое состояние...
   При этом они и плевались, и матерились, и оценивали по достоинству и всю эту Гремиху, и все её достопримечательности, и всю её экзотику, и всех ихних оленей, и белок...
   А так же, естественно, и всех лопарей, чтобы они долго жили вместе с ихней лопарской матерью!..
  
  Гремиха, 1983 г.
  
  
  ОЛЕНЬ-2
  
   Нынешний город Островной - это и есть Гремиха. Состоит он из двух частей. Сама Гремиха, ещё дореволюционный поселок и порт, расположена у основания мыса Святой Нос и прикрывается с моря цепочкой островов. В трёх километрах на северо-запад от неё - Островная, современный посёлок подводников, получивший своё название от одноименной бухточки, на берегу которой он и был построен в 60-80-е годы. Между Гремихой и Островной по побережью - причальный фронт для атомоходов и надводных кораблей, по берегу - склады, ТЭЦ, промплощадки и прочее. Посёлки сообщаются между собой автобусом, почему-то с номером маршрута 18...
   И в Гремихе, и в Островной имеется множество памятников, памятных знаков, обелисков и т.д. Здесь на площади у Дома офицеров - зверски мужественная голова матроса в бескозырке, величиной с бульдозер, и полстройбатовца с мастерком в одной руке и кирпичом в другой, и многочисленные юбилейные стеллы... Всё-бы хорошо, можно было бы и экскурсии водить, но авторами основной массы являются самодеятельные любители монументалить. Самая оригинальная лепнина работы неизвестного туземного Праксителя располагается на вершине сопки перед въездом в Гремиху. Когда пыхтящий от натуги ЛАЗ-автобус взбирается на неё из распадка от городской больницы, взорам изумлённой публики предстаёт... ну попросту монстр. Сие чудовище, расположенное на бетонном пьедестале, гордо взирает на залив, острова, наконец - на безбрежный простор Баренцева моря... Если бы не ветвистое сооружение на концевом отростке, отдалённо напоминающем голову, его можно было принять за кого угодно - отбившегося от Карацупы пограничного пса Ингуса, или детёныша динозавра из "Парка Юрского периода"... Но с достаточным абстрагированием от имеемой действительности можно сообразить - это ОЛЕНЬ!
   Дети в автобусе при виде монстра бурно реагируют и вопят: - Олень! Олень-пельмень!
   Дети правы! Только они видят то, чего не видят взрослые...
   Только в то утро растерялись даже дети, и автобус миновал гремиханскую достопримечательность в гробовом молчании...
   Накануне какого-то памятного события гремиханская администрация решила обновить местные монументальные шедевры. Олень, в числе прочих, был аккуратно подмазан и выкрашен серебрянкой. Монстр после этого вроде бы даже стал действительно походить, пусть и отдаленно, на свой природный прототип...
   Но тут...
   В ночь после окраски серебрянкой неизвестные радетели живой природы добавили оленю...
   Чёрные полосы, как зебре! Даже рога получились в полоску!
   Вам попадалась когда-нибудь зебра с рогами?..
   Зеброолень или оленезебра мгновенно стал (или стала?) местной достопримечательностью. На сопку протоптали тропу. Верхом на чудо-животном фотографировали детей. Снимали его (или её?) на видео. Матросы перед дембелем повязывали на шею черно-белого монстра гюйс, а между полосатыми рогами растягивали ленточку от бескозырки с гордой надписью - "Северный Флот"...
   Начальственные "Волги" и "УАЗики" были то ли слишком низкими, то ли слишком высокими. Из них полосатая зверушка почему-то долгое время не замечалась. До очередного юбилея-ли. Или до приезда очередной инспекции...
   Красили как всегда в ночь.
   Взорам пассажиров первого утреннего автобуса предстал переливающийся свежеокрашенными боками... черный олень!
   Думаете, на этом всё закончилось?..
   Не-е-е, ребята, не знаете вы Гремихи!..
   Уже через день!
   Уже белой краской!
   Ну, вы понимаете?..
  
  Гремиха, 1989 г.
  
  
  ПОДВОДНИЦА КСЮХА
  
   В доме No 1 по Нижней улице, в свое время жила-поживала одна развеселая лопарская семейка. Определить, кто из них кому и кем приходится, не представлялось возможным. По простой причине - вся взрослая часть этой семейки была одинаково спитая. Дети же, подрастая, очень быстро миновали те славные периоды, которые у нормальных людей называются юностью и молодостью, превращаясь в сморщенных человечков, внешне лишенных возраста, а зачастую и пола...
   Этот год в Гремихе был примечателен тем, что перестроечный бардак, так долго не касавшийся суровых скал мыса Святой Нос, докатился, наконец, и до нашей заполярной дырищи. В подвале одного из верхних домов стройбатовцы, залезшие туда то ли ширнуться, то ли дернуть косячок, обнаружили мумию женщины, обгрызенную крысами. По остаткам одежды быстро определили, что это одна из лопарок, известная в Гремихе даже на фоне остальных соплеменников тем, что квасила ну уж совсем по-черному. Очевидно, это обстоятельство и послужило основной причиной ее смерти...
   Только-только успокоившаяся после этого достопримечательного события широкая гремиханская общественность, менее чем через неделю была шокирована известием, что пропала еще одна лопарка, такая же алкашка. По Гремихе поползли радостно-страшные слухи:
   - Ну, наконец-то и у нас появился маньяк!..
   Пропавшая, Ксюша, как нельзя лучше соответствовала представлению о лопарях, происходя из знаменитой семейки, проживающей в первом доме. Экстравагантности Ксюшиного наряда могла позавидовать даже самая навороченная лейтенантша, только приехавшая в Гремиху из Питера или Севастополя...
   Голова Ксюши, окаймляя маленькое сморщенное личико, всегда повязана шерстяным платком бордово-красно-грязного цвета. Неимоверно мятый и жеваный балахон, когда-то синего цвета, очевидно, обозначал пальто, из-под которого традиционно выглядывали такие же мятые трикотажные травянисто-зеленые брюки. На ногах - неизменные, на все случаи жизни, суконные боты. В гармоничном сочетании со стилем одежды и ее цветовой гаммой была столь же традиционно нетвердая походка и элегантно собранные в кучку глазки.
   Версий исчезновения было выдвинуто предостаточно, вплоть до похищения Ксюши инопланетянами с НЛО, которые в больших количествах появлялись над Гремихой, как ни странно, чаще в выходные или праздничные дни. Силами экипажей атомоходов и береговых частей были прочесаны все подвалы и чердаки жилых домов, все полуразрушенные здания и тундра в радиусе до десяти километров вокруг. Была обнаружена масса прелюбопытнейших вещей, кроме главного - кроме самой Ксюши. Постепенно ажиотаж вокруг пропажи Ксюши начал угасать и почти было, угас, если бы не ее неожиданное появление в парфюмерном отделе магазина.
   - Надьк, а Надьк, - услышала продавщица знакомый до боли голос бывшей одноклассницы. - Дай фунфырек "Тройного" взаймы, завтра мамка пенсию получит - отдам!
   По свидетельству очевидцев, вокруг Ксюши, стоявшей у прилавка, мгновенно образовался вакуум. На бедную продавщицу было страшно смотреть, насколько бледная зелень украсила ее моську, несмотря на сантиметровый слой французской косметики. Трясло бедную так, что дрожь мешала ей связно излагать...
   - А-а-а-ва ... Ксы,.. Кши,.. Тьфу, Ксюха! Ты откуда? Ты где бы-а-ла?.. - наконец смогла выдавить из себя бывшая Ксюшина одноклассница по гремиханской школе.
   - Надьк, дак "Тройного" - то дашь? - нудила свое Ксюша...
   - Да на, подавись ты! - наконец очнулась продавщица, сунув Ксюхе флакон одеколона.
   - Не, постой, Ксюня, где ты пропадала-то? - всё же не было предела природному женскому любопытству.
   - Где была, где была... Там, - махнула Ксюша головой в сторону залива, - Поняла? Нет, не поняла? Там..., - снова замотала она головой.
   - Где там-то? - пришедшая в себя от неожиданности, бывшая одноклассница явно не понимала, что можно было Ксюше делать там, где у пирсов огромными черными китами замерли ядерные субмарины...
   - А еще "Тройняшки" дай? Тогда скажу... - Ксюше явно льстило такое внимание.
   - Да на, на, подавись, - заскользили по прилавку еще два флакона. - Ну, говори!
   - В гостях была, на лодке! У мальчиков знакомых...- гордо заявила Ксюша, и походкой супермодели, насколько ей это удалось по степени вмазанности, удалилась из магазина.
   От неожиданности у Надьки отвалилась челюсть, и вернулась на место только тогда, когда за Ксюшей закрылась дверь.
   - Во дает, во пи...дит! - было единодушное заключение работниц Военторга.
   На следующий день всё расставил на свои места Надькин муж, прикатившись со службы вхлам-пополам и злой как собака. Зная неукротимый и непредсказуемый характер мужа-мичмана, Надька с годами выработала такой стиль поведения, что на любой воспроизведенный Вованом звук, начинала таращить и без того вытаращенные глаза, всплескивала ручками и восторженно ахала:
   - Да ты чо!? Да не может быть!
   - Да чо, не может быть! - промычал Вован, чудом сохраняя равновесие на кухонном табурете, - Тринадцатую получку точно срубят из-за этих уродов!
   "Этими уродами" Вован обычно называл свою команду штурманских электриков, старшиной которых он имел счастье быть...
   - И, кс-стати, все из-за этой дуры, твоей одноклассницы драной!
   - Какой одноклассницы? - опешила Надька, - Из-за Ксюхи что ли? Так я ее, сучку такую за тринадцатую на тряпки порву! Чо она опять натворила?
   Тогда Вован хоть и бессвязно, но всё же достаточно доходчиво поведал, что его матросы перед заступлением на вахту отловили в городке Ксюшу. Уж что они ей пообещали - история умалчивает, но Ксюшу тайком протащили на атомоход, стоящий в межпоходовом ремонте. Неделю с лишком, предварительно отмыв и отстирав, ее щедро поили любимым "Тройным" одеколоном и бражкой. От щедрот подводницких кормили всякими деликатесами, умело пряча от начальственного глаза. Соответственно Ксюша, как могла, платила бойцам за это женской взаимностью... Пока и не была обнаружена спящей в одном из закутков атомохода дежурным офицером, долго не верящему своим глазам по обнаружении на борту боевого атомного ракетоносца такого сокровища...
   Скандалец вышел изряднейший. Кому прямо настучали по башке, кому досталось по касательной...
   С тех пор Ксюха стала в Гремихе еще большей достопримечательностью, и иначе как "Ксюха-подводница" или "Десятый отсек" её не называли...
  
  Гремиха, 1989 г.
  
  
  - Все доказательства того факта,
  что один плюс один равняется двум,
  не принимают во внимание скорость ветра.
  Раймонд Кено
  
  ТРЕКОВЫЕ ГОНКИ
  
   Гремиханский ветер и гремиханская погода - притча во языцех. Об этом знают все, кто когда-либо и что-либо слышал об этом прекрасном и солнечном крае, поскольку все рассказы о Гремихе начинаются и заканчиваются именно этим. Ветер здесь дует всегда - с той или иной силой. Такое впечатление, что безветрия в Гремихе не бывает. Ветер безжалостен - он мстит слабым людям, забравшимся зачем-то в эту глухомань, в его исконные пределы...
   В каждом приличном гремиханском доме, в прихожей, на видном месте можно увидеть мотоциклетные или горнолыжные очки-консервы. Без них бывает тяжко на улице, когда зимой снежная крупа, влекомая ветром бьёт в пластик очков с такой силой, что на нём образуются царапины. Да и летом в стихийное бедствие превращается песок, которым на зиму посыпали дороги - защитить глаза удаётся только такими очками...
   Летнюю морскую фуражку с белым чехлом при сильном ветре в Гремихе придерживают ни в коем случае не за козырёк - только сбоку за поля, иначе при порыве ветра чехол может вывернуться наизнанку и белоснежной птичкой вспорхнёт, улетая в залив...
   В каждом приличном гремиханском доме возле мусорного ведра висит на верёвочке маленький молоточек - бить стеклянные бутылки и банки - так они занимают меньше места, зимой к контейнеру с мусором не набегаешься...
   Гремиханский зимний ветер в своё время вырвал из рук молоденькой лейтенантши, докторской супруги, полиэтиленовый пакет, где в кошельке лежал последний полтинник. Пакет весело взмыл на уровень пятиэтажного дома и упорхал в сторону залива. А Док в это время бороздил Атлантику, а дома оставался полуторагодовалый сын... Спасибо вам, соседи, выручили!..
   ...Госпиталь стоит на горушке - и из его окон обозреваются подходы к основным магазинам. Выскочивший на лестничную клетку перекурить в перерыве между операциями, Док наблюдает из окна типичную для Гремихи трагикомедию...
   По направлению к гастроному на нижней улице, шествует дамочка. Явно новенькая, т.к. по метельной и вьюжной мартовской погоде здесь в сапожках на каблучке-шпильке и кокетливой меховой шапочке никто из старожилов не ходит.
   Налетевший из-за угда ДОФа резкий порыв ветра сдёргивает у неё с головы кокетливую шапочку, размётывает причёску дамочки ей в лицо, вжимает саму в стеклянную витрину гастронома. Шапка ловким меховым зверьком взмывает сначала ввысь, затем медленно планирует в сторону дороги, ведущей под горку двумя плавными виражами к пирсам, где стоят громадные, лобастые и горбатые чёрные туши атомоходов...
   Действо происходит в конце марта. Дорогу бульдозером очищают от снега, отваливая его к обочинам, поэтому сейчас она представляет собой исполинский бобслейный трек. Дамочка, отлипнув от витрины гастронома, на ходу пытаясь поправлять растрёпанную причёску, по-балетному в сапожках на шпильке несётся за шапочкой, гонимой ветром по дороге...
   Навстречу ей по дороге от пирсов, скользя, бредёт склонившись на ветер, парочка мичманов. Головы опущены, наклон тела - градусов тридцать. Тяжело карабкаются - ветруган настолько силён. Дамочка видимо что-то кричит им, поскольку мичмана одновременно выпрямляются, поднимают головы, и так-же одновременно становятся в стойку хоккейных вратарей - портфель развёрнут перед ногами, левая рука - в режиме ловушки. Шапка, катящаяся им навстречу, принимает условия игры и подпрыгнув, неожиданным финтом благополучно огибает их, помчавшись дальше вниз по дороге - треку. Семенящая на каблучках дамочка, поравнявшись с мичманами, что-то им кричит. Мичмана так-же одновременно разводят руками и пожимают плечами: мол, извини, сама видела - не смогли поймать...
   ... Доку пора возвращаться в операционную, но ему чрезвычайно любопытно, чем закончится трагикомедия - догонит ли дамочка свою кокетливую шапочку...
  
   Летом, собирая в окрестной тундре грибы, Доктор натыкается в кустах на птичье гнездо, творчески свитое в дамской меховой шапке, сорванной ветром с чьей-то головы и сразу вспоминает своё нечаянно подсмотренное мартовское развлечение - гонки по треку...
  
  Гремиха, 1989 г.
  
  
  ИВАН. УЧАСТКОВЫЙ...
  
   - Доктор, Доктор, ты чего это... идешь,.. ты уже со службы что ли,.. ты уже домой или куда? - неслось над Гремихой многократно усиленное динамиками на крыше милицейской "канарейки"...
   Доктор, шедший снизу от лодочных пирсов, нервно крутил головой по сторонам, пытаясь увидеть милицейский УАЗик. Наконец, усмотрев его спускающимся с горки на другом конце поселка, остановился и начал ждать, когда тот подъедет поближе.
   - А где ты пропал-то? В морях был? Я вот еду, смотрю, а это ты идешь... Обрадовался! - продолжало нестись из динамиков желто-синего УАЗика.
   Только когда УАЗик подъехал ближе, динамики на его крыше утихомирились. Взвизгнув тормозами машина остановилась, хлопнула дверка. Маленький человечек в милицейской форме с лейтенантскими погонами бросился к Доктору, ухватил протянутую руку и улыбаясь от уха до уха, принялся ее трясти...
   Это знакомство начиналось достаточно печально. Лопарь Иван, участковый инспектор городского отдела милиции Гремихи, обгорел на охоте. Палатка, где охотники ночевали, загорелась от опрокинутого примуса, который ее обогревал. То ли ногой кто во сне опрокинул, то ли еще как, но палатка запылала факелом. Иван, пока вытаскивал из горящей палатки кривых как бумеранги охотников, припасы, ружья и прочее барахло, в горячке и не заметил, как тлела на спине ватная телогрейка. А когда почувствовал, было поздно. Вот так оказался он в госпитале, где и попал в руки Доктора. Поверхностные ожоги затянулись быстро, но остался участок глубокого ожога, где нужно было делать пересадку кожи.
   - Слушай-ка, Иван, - сказал Доктор на одной из перевязок, - Ожог глубокий, надо будет кожу пересаживать, так что ты давай, настраивайся!
   - А откуда кожу-то брать будешь? - наивно поинтересовался бесхитростный Иван.
   - С задницы, родной, с твоей собственной задницы, - ухмыльнулся Доктор, - Самое достойное место!
   - Не-е, Доктор, а как же я сидеть потом буду?
   - А тебе есть время сидеть? Участковому некогда сидеть. Устанешь - постоишь, да так и заживет быстрее, - хохотал Доктор.
   Впервые в жизни Иван лечился в госпитале, впервые так близко общался с докторами. Посему испытывал немерянную благодарность и признательность всем медикам, и к Доктору в частности. А когда и пересаженный участок кожи прижился, то как благодарить, он уже придумал...
  
   Доктора выдернули в госпиталь еще в 5 часов утра - с гауптвахты привезли в дым пьяного стройбатовца, пожелавшего выйти в окно, перепутав его с дверью. Наматюгавшись вдоволь, наложили пьяному балбесу десятков шесть швов. Хлебнув кофейку, Доктор обошел свои палаты, сделал перевязки послеоперационным больным. Хлебнув кофейку, отстоял на трех операциях, прооперировал по неотложке аппендицит, написал дневники в историях болезни, принял пару-тройку плановых больных. Еще хлебнув кофейку, не успевая пообедать, а затем и вовремя поужинать, родил кучу срочных и как всегда неотложных бумаг и т.д., и т.д., и т.п., и наконец, в одиннадцатом часу вечера оказался дома. Поужинав наскоро и приняв душ, он рухнул в постель, уснув на лету и сразу, когда голова в полете еще не коснулась подушки...
   ...В дверь звонили долго и настойчиво. Сквозь сон Доктор слышал звонок, но сил встать, подойти к двери, и открыть - не было напрочь. А в дверь снова и снова звонили - долго и настойчиво. Пришлось вставать.
   На пороге, нежно поддерживая друг друга, "домиком" стояли два мичмана, и если сказать что пьяные - лучше и не говорить вовсе!
   - Т-ты х-хто? - спросили они доктора с усилием подняв глаза и с минуту наводя фокус.
   - Т-ты х-хто, мужик, д-док-хтор? А ф-ф-ф,.. А в-в-в,.. А х-хвамилие твоё как? - наконец с достаточно видимым усилием поинтересовался один из них.
   - А собственно,.. - начал было Доктор...
   - Слухай, Петро, в нат-туре, та то-ж, д-доктор, я его з-знаю! Ён у прошлом годе перед м-морями мени ще п-пробирку у задниццю вставлял! - вдруг встрепенувшись, вспомнил один из них.
   - П-пробирку? Н-н-адо же!!! У з-задниццю? Да-а-а,.. а с виду, подывись, Мыкола, п-приличный человек, - после долгого раздумья констатировал Петро. С минуту оба глубокомысленно покачивали головами и вздыхали.
   - К-кстати, - наконец сообщил один из них, - Мы, с-соб-снно, як пан дохтор изволили з-з-заметить, по делу-с,.. ...Да-с! А-абжди с-секундочку, - они долго пыхтели, затем запихнули в прихожую огромный сверток из мешковинной бумаги.
   - Эт-т тоби,.. - и продолжая нежно и бережно поддерживать друг друга под локоток, вышли вон.
   - Ж-жизь невозм-можно п-повернуть назад! - загремело во дворе.
   Спросонья Доктор некоторое время с недоумением рассматривал сверток, пытаясь понять, что это могло значить, затем все же осторожно отогнул окровавленный край плотной бумаги.
   В свертке оказался ни много, ни мало - целый олень.
   Вернее, оленуха.
   С головой.
   В шкуре.
   С копытами.
   И со всем прочим.
   С тоской, посмотрев на часы, он прикинул, что до начала рабочего дня есть еще часа три с половиной. Минут пять Доктор затаскивал и укладывал этот замечательный подарочек в ванну. Минут двадцать он точил ножи для разделки туши. Около часа ушло на шкуру, еще час - на разделку туши, еще час - на зачистку поля боя ...
   - Ну, спасибо, Ванечка, - злобно пыхтел Доктор, - Спасибо тебе, родной! Ой, спасибо тебе за такую заботу... Это ещё хорошо, что я кожу с задницы тебе не на голову, а на спину пересадил! Могло быть ещё хуже!
   Перед службой он таки успел хлебнуть кофейку. Предстоящий день обещал выдаться долгим и тяжелым, хлопотным и напружным...
   Впрочем, как всегда...
  
  Гремиха, 1984 г.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"