Багровский Артур. Таракан, подражание

"ТАРАКАН"

подражание

ВСТУПЛЕНИЕ

Как-то в вечерУ, намедни, засидевшись за обедней

В голове вертелись бредни всё о жизни о своей.

Сочинить решил я нечто, чтоб себя увековечить,

Чтобы славой обеспечить в череде грядущих дней.

Чтобы люди восхищались умо-мудростью моей.

Чтобы было, что оставить для родни и для детей.

Вроде было воскресенье... подвернулся стих-творенье...

Стих о Вороне попался, сочиненья Э. А. По.

Я намазывал варенье и решил: "Вот сочиненье!

Вот достойное творенье! Чтобы мне не взять его?

Поменять лишь надо образ персонажа моего,

Место действия и время, и еще чуток чего".

Кофе с булочкой напился... я немало потрудился.

Над компьютером склонился, составляя строки слов.

Над сюжетом долго бился, спать почти что не ложился.

Походил, поел, умылся, собирая строф улов.

Вспоминая жизни игры, наскреблось немало слов.

Дописал, что было нужно - вот шедевр и готов!

* * *

Как-то в полночь, в час угрюмый, полный тягостною думой

Над недОпитой бутылкой я склонился в полусне.

Я сидел на кухне ночью, - коммунальной, между прочим.

В коммунальной кухне ночью не спалось чего-то мне.

И, разглядывая блики, что мерцали на стене,

Полоскал мозги в вине.

Подливал за стопкой стопку, выпивал за стопкой стопку,

Горький лук кусал за попку, в соль макнув его сперва.

В потолок глядел щербатый, что-то бормотал невнятно.

Ввысь летели безвозвратно мудро-мутные слова:

"Вон, облезла штукатурка... Долг, когда вернёт мне Юрка?..

Вдруг вернёт с утра..."

Смутно помню... очертанья... и соседей чертыханья...

В газовой плите мерцанье бледно-синего огня.

А из уст летел лишь лепет, жалкий лепет,

СлОвный трепет, - слышал папа бы меня!..

О прошедшем грезил смутно, об ушедших юных днях.

О подругах и друзьях.

"Где вы, милые подружки? Где пивные ваши кружки?

Груди ваши, как подушки - не прильнуть к ним верно мне...

И друзья мои сокрылись кто куда. Иные спились,

А иные опустились и давно живут на дне.

О! Как славно мы кутили! Словно было всё во сне!

Ныне горько вспомнить мне..."

Так души терзая раны, я увидел таракана.

На стене, левее крана выполз он на свет огня.

Выполз он и замер гордо, недовольно сморщив морду,

Но сидел довольно твёрдо, усом длинным шевеля.

Шевелив лишь усом рыжим, он разглядывал меня

В свете синего огня.

Я признаться удивился, водкой чуть не подавился

И за тапкой наклонился, шаря под столом.

Хмыкнул таракан на это, словно я совсем с приветом.

Я подумал: "Странно это и чуднО притом.

Этот рыжий и усатый - мал, но чисто управдом!

Что творится здесь? Дурдом!

Это видно только глюки, всё от водки, от подлюки.

От неё бывают трюки - не секрет ни для кого".

Неприятный страх смиряя, встал я с места, повторяя:

"Это только глюк - я знаю! Вынос мозга моего.

Нет на кухне управдома! Нет вообще тут никого!

Глюк - и больше ничего".

Только сердце вдруг кольнуло, я припал на спинку стула,

Словно кто приставил дуло возле уха моего.

Но как прежде ночь молчала, тьма душе не отвечала.

Лишь - "Лаврентий!" - прозвучало имя шефа моего.

Сдуру я шепнул, и эхо повторило в миг его.

Эхо - больше ничего.

Подавив свои сомненья, победивши опасенья,

Я привстал - опять качнуло - ах, ты! Мать его...

"Этой полночью ненастной перебрал я - это ясно.

Слишком много алкоголя для сознанья моего.

Вот и вижу в таракане управдома своего.

Бред - и больше ничего".

И пока я так качался и в сомненьях разбирался,

Таракашка перебрался, переполз он, сукин сын!

Перелез он чуть в сторонку на НикОлову иконку.

Хлебным мякишем вдогонку я в него пустил

И со вздохом опустился - выбился из сил:

"Зря я столько пил..."

Я присел, ища ответа, хлопал дверцею буфета.

И хоть странно было это, но спросил его тогда:

"Ты, гляжу, довольно дерзок и на вид, конечно, мерзок.

Кто прислал тебя? Откуда? Как пробрался ты сюда?

Отвечай быстрей, паскуда, или сдохнешь навсегда!"

Он ответил: "Никогда!"

Сволочь ясно отвечала, и хоть проку было мало.

Настроенье вдруг упало на ответ его тогда.

Да и кто б ни удивился? С бредом кто таким сроднился?

Кто б поверить согласился, что без всякого труда

Таракан на кухне ночью, - а не где-то и когда, -

Взял и ляпнул: "Никогда!"

От печали я очнулся и невольно усмехнулся:

"На кого я замахнулся? Вот уж выжил из ума!

Таракан всего лишь это. Нечто правда я с приветом?"

Словно жаждая ответа, вдруг спросил его тогда:

"Ты мозги мне парить, паря, перестанешь-то когда?"

Тот ответил: "Никогда!"

Услыхав ответ удачный, рот скривил в улыбке мрачной,

Плюнул в раковину смачно и подумал: "Не беда.

Пусть он с управдомьей рожей, собеседник всё ж хороший.

Расспрошу о чём тревожно на душе моей всегда".

- Те друзья, что задолжали, деньги мне вернут когда?

Пропищал он: "Никогда".

Вдруг спросил я отчего-то: "Поменяю ль я работу?

Мне работать не охота. Сколько лет уж в жэ-кэ-ха!

Эти сорванные краны, и коллеги, что бараны.

Унитазы, трубы драны - вечно хлещет в них вода...

И мой шеф, Лаврентий - сволочь, что как шмель зудит всегда".

Вякнул мелкий: "Никогда!"

Я нахмурился на это и швырнул в него конфетой.

Неприятные ответы вызывают злость всегда.

"А зарплату мне прибавят? Или так навек оставят?

За копейки мне работать тошно многие года!

Эта чёртова зарплата для Сизифова труда".

Он промолвил: "Никогда!"

Хоть башка была хмельная, я спросил, примерно зная,

Что в ответ на это будет то, что слышал я всегда:

"Посмотри, уже светает, за окошком ночка тает.

Это значит очень скоро на работу мне пора.

Я вернусь, а ты исчезнешь тотчас - раз и навсегда".

Он ответил: "Никогда!"

И сидит, сидит зловещий таракан, как Ворон вещий.

И с иконки Николая не сползает никогда.

Он в мозги мои закрался и навеки в них остался.

Не желает возвращаться в тьму, где раньше жил всегда.

Свет струится, тень ложится... но из мыслей никуда

Не уйдет он ни-ког-да!

Текст приведен в сокращении.

Оставить комментарий © Copyright Багровский Артур (Bagrovski16@mail.ru) Размещен: 21/06/2017, изменен: 21/06/2017. 9k. Статистика. Стихотворение: Поэзия Скачать FB2		Ваша оценка:

Багровский Артур : другие произведения.

Таракан, подражание