Аннотация: История, рассказанная комсомольцем Алексеем Гвоздарёвым по прозвищу Лёха Гвоздик.
Эту мистическую и в то же время романтическую историю, повзрослевший "романист" Алексей Гвоздарёв рассказал собравшимся во дворе пацанам, уже будучи комсомольцем.
Чтобы казаться солиднее, Гвоздик небрежно достал из внутреннего кармана куртки, начатую пачку "Космоса", позаимствованную у своего отца и, эффектно чиркнув спичкой, закурил.
Сделав пару длинных затяжек, Лёха сказал, что тот тёплый сентябрьский день 1984 года, начинался как всегда, обыкновенно и не предвещал ничего интересного.
Но вот, после обеденного перерыва, к ним в кабинет зашла Светлана Николаевна - директор средней школы N 11 (в которую Гвоздик перевёлся из-за вереницы жутких событий, приключившихся с ним в трансформаторной подстанции) и представила 9 "Б" классу нового преподавателя начальной военной подготовки, или сокращённо - НВП.
Вперив в притихших ребят свой взор, в дверях стоял офицер весьма необычной внешности, на вид около сорока пяти лет, причём его воинское звание - майор, вызывало почтительное удивление.
Из-под фуражки вырывалась копна чёрных, как смоль, взъерошенных волос, а загадочный взгляд тёмных, слегка прищуренных глаз, поражал живостью и остротой.
Однако, ладная фигура военнослужащего, резко контрастировала с вопиющей неопрятностью: шерстяной китель и брюки, имели многочисленные помятости и загрязнения, напоминая одежду "партизана" - сверхсрочника, только что призванного с "гражданки" для прохождения переподготовки.
Знаки войсковой принадлежности на петлицах (так называемые "мандавошки"), были перевёрнуты "кверху ногами".
Офицерские погоны еле держались на плечах, поскольку часть ниток возле воротника порвалась и их разлохмаченные концы, безобразно загибаясь, торчали в разные стороны.
Даже большая пятиконечная майорская звезда - и та, высунувшись из левого погона, наклонилась набок, по причине отсутствия нормального крепления.
Складывалось впечатление, что это не военная форма, а какой-то ворох "лохмотьев", возвышавшийся над кожаными офицерскими ботинками.
Любопытно, как его вообще допустили к занятиям!
Прикинув так и эдак, Гвоздик про себя, сразу же стал называть его Вихрь.
Но, казалось, старший офицер нисколько не смущался своей амуниции.
Он представился, как майор Иванов из тылового обеспечения гвардейской войсковой части, расквартированной в пятнадцати километрах от города.
Учебных часов на данный предмет отводилось немного - урок НВП ставили в расписание, всего один раз в неделю.
На первом же занятии во дворе школы, где учащиеся изучали основы строевой подготовки, а также установленный в советской армии "подход и отход" к начальнику, неряха Вихрь "прославился" тем, что не сдержавшись, ударил связкой дверных ключей по "бестолковке" (т.е. голове) комсомольца Кости Нестеренко по кличке Костыль, за пререкания и ненадлежащее исполнение последним, строевых команд.
Однажды утром, увидев жующего во время урока мятную жевательную резинку, Андрея Лавренова, офицер посоветовал парню немедленно "выплюнуть хер изо рта", вследствие чего Гвоздик едва не обмочился за партой от смеха.
В общем, майор был строг, но справедлив, да и военное дело он знал отлично.
Несмотря на свой возраст, Вихрь мог спокойно подтянуться на турнике двадцать раз и вдобавок, в молодости, офицер серьёзно занимался боксом, успешно выполнив норматив "кандидата в мастера спорта", о чём свидетельствовал прямоугольный значок на мятом кителе.
Постепенно, все пацаны девятых и десятых классов стали его уважать и, невзирая на внешность, уже называли преподавателя не "товарищ майор", а по имени и отчеству - Евгений Егорович.
В конце каждого занятия, минут за десять-пятнадцать до его окончания, чтобы дать ученикам отдых после конспектирования лекций и зарисовок различных схем и таблиц по военной тематике, он обычно рассказывал какую-нибудь интересную байку из жизни.
Если же времени не хватало, ребята с нетерпением ожидали продолжения на следующем уроке.
Так было и на этот раз.
Майор поведал, что совсем недавно, в июле 1984 года, находясь в очередном отпуске, он решил пройтись пешком до ведомственного общежития и остановившись в километре от автобусной остановки пригородного маршрута N 106, присел отдохнуть на поваленное трухлявое дерево.
Стрелки механических наручных часов показывали 13.35, а погода стояла превосходная.
Ранее, по пути, он удачно зашёл в продуктовый магазин и взял себе на выходные, бутылочку водки "Русская" (которую намеревался распить с другом-холостяком, капитаном Кургановым, во время просмотра телевизионной трансляции футбольного матча), а ещё - три стандартных картонных стаканчика и немного еды на ужин.
Из-за дефицита упаковочной бумаги, наглядно знакомая продавщица Лидочка, аккуратно завернула купленную майором провизию в районную газету недельной давности, с патриотическим названием: "Наш путь", валявшуюся без надобности на подоконнике.
Там же, у дерева, Евгений Егорович внезапно почувствовал голод и решил слегка перекусить. Развернув газету, он выложил на неё из сумки буханку ржаного хлеба, два плавленых сырка "Дружба", затем перочинным ножом порезал на мелкие кусочки шматок сала, а также несколько свежих помидорок и огурчиков.
Разглядывая бескрайнее зелёное поле с жёлтыми одуванчиками и бездонное синее небо с кучевыми облаками, размечтавшийся майор не сразу заметил подошедшего к нему сзади, светловолосого полного мужчину средних лет, одетого как простой советский труженик.
Усевшись рядом и протягивая военному руку для рукопожатия, незнакомец представился редчайшим именем Птолемей, очевидно, греческого происхождения и попросил называть его Птоша, чем неподдельно рассмешил Евгения Егоровича.
Оказалось, он работает водителем грузовика в местном лесничестве.
Разговорившись, офицер достал заветную пол-литровку, налил ему и себе, а затем предложил гостю скромную закуску - бутерброды с упомянутыми продуктами.
Товарищи выпили, закусили и Птолемей радостно сообщил, что сегодня он привёз целую машину колотых дров к частному дому знакомой пожилой женщины, проживающей в соседней деревне и тем самым сдержал слово, т.е. с честью выполнил данное ей обещание.
В тот момент, майор действительно не понимал, почему это пустяковое, на первый взгляд, дело, так много значило для него!
По окончании задушевной беседы, пролетевшей как одно мгновение, Птоша почтительно произнёс: "Ну, уважил ты меня, служивый, спасибо за угощение. Чем бы мне тебя отблагодарить?"
Офицер ответил, что ему ничего не нужно и, в свою очередь, поблагодарил мужчину за составленную дружескую компанию.
Птолемей улыбнулся и вдруг, пристально всмотревшись в лицо майора (отчего у того побежали мурашки по коже), неожиданно заявил: "Нехорошо Женя, быть одному, жениться тебе надо, братец".
Недолго думая, собеседник долил в свой стаканчик оставшуюся в бутылке водку и со словами: "Дай-ка я выпью... За твоё одиночество!", быстро пригубил спиртное.
После этого странного тоста, словно торопясь куда-то, водитель вежливо спросил: "Который час?", затем извинился и сказал, что ему надо на минутку отлучиться, якобы в "туалет".
Встав с дерева и оглядевшись, Птоша направился к невысокому густому кустарнику, разросшемуся в двух шагах от них.
Прошло наверно минут семь, а может и все десять, как они закончили разговор, но гость так и не появился.
Обойдя кусты, Евгений Егорович к своему великому удивлению обнаружил, что там никого нет: абсолютно безлюдная местность хорошо просматривалась вокруг на несколько сотен метров, а вблизи не наблюдалось ни одного возвышения или дерева, за которые можно было бы спрятаться.
Да и зачем?
Громко покричав несколько раз: "Птоша...Птоша!" и не дождавшись ответа, озадаченный майор побрёл домой.
Через час, придя в общежитие и выложив на чистую тарелку оставшуюся недоеденной, закуску, он сел на табуретку и тупо уставился на кухонный стол, предаваясь тягостным воспоминаниям о загадочном исчезновении человека.
И тут, совершенно случайно, его внимание привлекла окаймлённая рамкой, короткая заметка, напечатанная мелким типографским шрифтом и размещённая на изрядно помятой и засаленной, четвёртой странице той самой районной газеты "Наш путь".
Бегло прочитав содержание текста, майор остолбенел: в некрологе скупо сообщалось о некоем Птолемее Аполлоновиче Василькове, безвременно и скоропостижно скончавшемся ДЕВЯТЬ дней назад. Далее выражались искренние соболезнования родным и близким покойного. Ещё ниже, в правом углу колонки, имелась отдельная строка-приписка: "Коллектив работников Зареченского лесничества".
Тогда-то, офицера и охватил настоящий ужас! Вне всяких сомнений, это был его недавний приятель...Птоша!
Со слов Лёхи, именно здесь, на самом интересном месте, рассказ военного грубо прервал прозвеневший электрический звонок, сигнализировавший об окончании урока.
- Ну а дальше? Что было потом? - чуть ли не вскакивая со скамеек, хором зашумели в беседке любопытные пацаны.
Гвоздик тем временем выдержал паузу, не спеша вытащил вторую сигарету и, пуская кольца дыма, как ни в чём не бывало, продолжил повествование.
Спустя четыре месяца, в школу N 11 устроилась молодая и довольно красивая незамужняя "географичка" Татьяна Михайловна.
Так вот, едва Женя и Таня познакомились в учительской, как между ними "вспыхнула молния", после чего влюблённые ежедневно искали любой, даже самый незначительный повод, чтобы встретиться.
Изменения заметили все.
Ехидно перешёптываясь за спиной, учителя и ученики, будто сговорившись, повторяли не то с завистью, не то со злорадством, донельзя избитую фразу: "Они нашли друг друга..."
Надо сказать, что Татьяна оказалась хорошей хозяйкой и через несколько недель после их знакомства, на отутюженном кителе майора не осталось ни грязи, ни оборванных ниток, ни торчащих из погон и петлиц, знаков различия.
Гвоздик пояснил, что у военного по-прежнему загадочное выражение глаз, но теперь это лишь придаёт ему особый шарм.
Весной следующего года, счастливые преподаватели поженились и в подвенечном наряде поехали кататься по городу на "Жигулях-копейке" с позолоченными кольцами и колокольчиками, а вернувшись домой, уселись с друзьями и родственниками за праздничный стол, не забыв перед этим помянуть добрым словом Птолемея Василькова - водителя и по совместительству свата, ниспосланного "энвэпэшнику" и "географичке" самими небесами.