Жизнь медленно, методично, словно бабушкино веретено, наворачивала свои дни, не советуясь ни со мной, ни с моим паспортом. "Да, ладно", - хотелось все время сказать своему отражению в зеркале. Я слышал о кризисе среднего возраста, но, если это он - почему объявился так неожиданно? И непонятно, что за этим следует и как нужно себя вести? О том, что такой кризис существует сказали, а характерных признаков и, тем более, правил поведения при встречи с ним не придумали. Непорядок.
С чего начинается он? С новых морщин, обнаруженных на лице? Или с желания проехать в маршрутке пару остановок только сидя? А возможно, с момента, когда скажешь себе - "я все знаю в этой жизни, меня трудно чем-либо удивить". В самом слове "кризис" слышится скрежет изношенных шестеренок. Вообще-то, тоже мелодия, только другая, необычная и непривычная, особенно для молодых.
Зазвенел, заиграл знакомый, родной колокольчик; покатился откуда-то сверху, вот он ближе-ближе, совсем уже рядом.
- Папа, проверь, правильно я математику сделала?
Это моя доченька, Иринка. Ей семь лет, Мы с ней большие друзья. Она всегда находит во мне защиту и поддержку, когда мама бывает слишком строга. Как говорит Иринка, показывая на мать: "Женщина - строгая и авторитетная". И тогда мы все вместе, включая и "авторитетную" женщину, дружно смеемся.
Наша дочь - это подарок судьбы, преподнесенный в награду за долготерпение и долгоожидание. Мы, словно ныряльщики, досидевшиеся под водой до критической точки, когда начинают плыть круги перед глазами, а пульс ожесточенно толкает, стучит в виски. И, вот, наконец - рывок! из последних сил! к светлым разводам над головой! И воздух разрывает легкие, и мыслей еще нет, они где-то под водой, догоняют тебя. И работает только физика и химия. Вот оно, счастье! Неосознанное желание жить!
Такое состояние испытывали мы после рождения нашей дочери. Иринка была нашим воздухом после долгих лет диагностики, лечений и разочарований.
Беру тетрадь по математике, нахожу две ошибки. Нарочито сдвигаю брови.
- Хорошо, сейчас исправлю, - покатился колокольчик в свою комнату исправлять домашнее задание.
Мысли о кризисе среднего возраста на время отошли в сторону. Забились в дальний, темный угол веранды между старым, давно сломанным холодильником и креслом, в котором предполагалось отдыхать после трудового дня. Планам этим суждено было сбыться всего два-три раза. Такова жизнь нашего частного сектора в маленьком поселке городского типа. Отдых на веранде - это не для нас. Вот и сейчас, чуть сошел снег и подсохла земля, жена уже в огороде. Поражаюсь, как на таком маленьком клочке земли она постоянно находит себе работу. Я не касаюсь огорода. Жена не доверяет мне тонкий, аграрный вопрос. Работает негласное, само по себе установленное правило - мои ремонтно-строительные работы, уход за фруктовыми деревьями и виноградниками. Еще на мне наша огромная птицеферма - пять курочек! Ну, и кролики, конечно. Голов немного, но, уход нужен ежедневный.
Вечером должны прийти в гости наши друзья Вера и Женя, и я получил от жены задание - обеспечить к ужину свежую крольчатину. Дело привычное, поэтому, на подготовку ушло не более пяти минут. И вот я стою возле клеток и решаю - кто следующий? Это Шурик, старый кроль-производитель. Три года назад, когда я назвал его своим именем и была произнесена историческая фраза - "этот кроль умрет своей смертью". Поэтому, иду дальше. Белая крольчиха, которой я не давал имя, зато, Иринка отметилась, назвав ее Белкой. Почему-то именно этот белый пушистый комочек сразу стал главным объектом внимания дочери. Она кормила крольчонка с рук и, втыкаясь носиком в белый пух, визжала от щекотки. Целый год общения! Нет, не могу. Белка никак не могла попасть на стол в тушеном виде, по крайней мере, сегодня. Я всегда был противником, чтобы животным, выращиваемым к столу, присваивали имена, особенно человеческие. Так было с гусаком Степой, козликом Борей, индюком Феофаном. Теперь вот - Белка.
Итак, выбор сделан и судьба белого кролика без имени, того, что находился в соседней клетке, в течение двух минут была решена. Пока дочь готовит уроки, а жена возится в огороде, я занялся разделкой тушки. Когда работа была выполнена наполовину, из-за спины раздался крик, от которого стало не по себе.
- Папа! Что ты делаешь? - завопила Иринка. Испуганные детские глаза, в безнадежном отчаянье, смотрели на меня. Все бы я отдал, чтобы никогда больше не видеть такой свою девочку. Ее, наполненный слезами взгляд, был прикован к полуснятой, обвисшей белой шкурке кролика.
- Нет! Папа! Нет! Ты что!? - бился в глубокой истерике наш ребенок. - Ты убил Белку!
Руки, выпачканные в кровь, я спрятал за спину, как будто этим мог спасти ситуацию. Я был ошеломлен и не находил никаких слов, чтобы оправдаться перед дочкой, моим маленьким семилетним прокурором. Использовал последний шанс: "Да пойди, посмотри - жива твоя Белка". Не поверила, захлебываясь слезами, помчалась к клеткам. Прибежала на крик жена. Стала успокаивать Иринку, делая бесполезные попытки, чтобы восстановить мое доброе имя. Обняв ее, повела в дом. Проходя мимо, моя любимая дочурка полушепотом сказала фразу, расколовшую меня напополам.
- Ты, убийца кроликов!
Так гадко на душе мне не было давно.
За столом, когда я попытался сесть рядом, Иринка отодвинулась. Когда попытался заговорить, она не отвечала. Я не мог смотреть в глаза своему ребенку. Не стал рассказывать ей о том, что молодому растущему организму нужен белок, что природа так устроена - кто-то обязательно охотится на кого-то. Не стал я говорить этого, понимая, что нанесу новые царапины на ее воспаленном, таком маленьком и таком большом сердце. Оставалось одно.
- Обещаю тебе, Белка будет жить всю свою жизнь. А мясо? А мясо мы купим.
- Правда? - глянула на меня глазами полными чистых, ангельских слез и желания верить.