Это да. Чего-чего, а серьёзности Александру не занимать. Ни много, ни мало секретарь комитета комсомола нашей 2-й школы города Красногорска, отличник. Хотя в том, что он меня называет Майклом, сказалось тлетворное влияние Запада.
Честно говоря, я тоже вхожу в этот самый комитет комсомола. Отвечаю за спортивно-массовый сектор. Всё-таки биатлонист, футболист. И ещё по пяти-шести видам спорта защищаю честь любимой школы. Но заседания комитета ВЛКСМ посещаю крайне редко. Только раз в месяц пишу какой-нибудь план спортивных мероприятий и отчёт о соревнованиях, в которых сам же и участвовал.
Шура и сам хороший спортсмен. Вместе занимаемся биатлоном. Но к комсомольской работе относится с полной ответственностью и серьёзностью. И его вопрос меня ошарашил. Хотя этот диалог был достойным продолжением последнего дня олимпийского 1980-го года.
В этот день завершалось первенство Московской области по биатлону среди юношей. Накануне в гонке на 10 км выступил неудачно, была оттепель и мягкий снег. Мазь не угадал, и сильно отдавали лыжи. Но ночью ударил мороз, и лыжня обледенела. Один из тренеров Валерий Васильевич проехал по трассе на снегоходе "Буран" и предупредил, что на самом крутом и отдаленном спуске в лесу под названием "Вертолёт" лучше заранее притормаживать, так как там сплошной лёд. Легендарный "Вертолёт" получил своё имя лет десять назад от одного из ветеранов нашей секции, который наблюдал как ноги, руки, лыжи и винтовка его товарища крутились на этом спуске, как лопасти вертолёта. К сожалению, не сопоставил я перед стартом слова тренера с той эпической историей.
На дистанцию 7,5 км c двумя стрелковыми рубежами я стартовал через тридцать секунд после своего друга Сергея, который по нашему возрасту был лучшим. И так меня хорошо понесли лыжи по свежему льду, что уже перед "Вертолётом" впереди замаячила Серёгина спина. В пылу азарта я проигнорировал предупреждение тренера и понёсся по "Вертолёту" на полной скорости. В голове мелькнула фраза: "Кто не рискует, тот не пьёт шампанского!"
Видел я только первые тридцать метров спуска. Затем всё стало сливаться и перемешиваться: лёд, снег, деревья, кустарники, и непреодолимая тяга стала раздвигать лыжи, а меня самого выводить из равновесия. Всё, падаю. Лечу, кувыркаюсь и думаю, когда же остановлюсь. Наконец-то остановился. Неужели цел? Голова вроде соображает, а как руки, ноги? Встаю, жив-здоров! Огляделся. Лыжи отстегнулись и валяются метрах в пяти от меня и друг от друга. Но они не сломались, и палки тоже. Ура! Можно ехать дальше.
Но тут чувствую, что за спиной, где висит винтовка, что-то не так. Не прилегает винтовка плотно к спине. Снимаю и понимаю, что соревнования для меня сегодня закончены, а вместе с ними и поездка 3 января в Горький на зональное первенство РСФСР. Приклад моей старой, надёжной малокалиберной винтовки "БИ-4" разлетелся в щепки, прицел свернулся, ствол погнулся. И куда-то делись две обоймы с патронами. Тут мимо меня со свистом и бешеными выпученными глазами промчался следующий участник Паша. Кажется, он меня даже не заметил.
Где же всё-таки обоймы? Пятиминутный поиск, во время которого ещё с десяток биатлонистов промчались мимо меня, и нахожу обе обоймы в метрах двадцати от места моей остановки в сторону вершины "Вертолёта". Неплохо я покувыркался. "Вертолёт" добавил в свой послужной список ещё одно имя.
Сначала я решил заехать на стрельбище: тренеры, наверное, меня потеряли, тем более, похоже наши ребята меня и не заметили, промчавшись с выпученными глазами. Лыжня проходила через "посадки": посаженную людьми рощу молодых деревьев, немногим моложе меня. Никакой горечи на сердце не было, напротив, я почувствовал облегчение. Ведь, если честно, уже почти год думал о том, что с биатлоном пора завязывать. В свои пятнадцать лет я понял, что великим биатлонистом и олимпийским чемпионом не стану: максимум мастером спорта. Но времени и сил биатлон стал отнимать всё больше и больше. Уже два года подряд в ноябре мы уезжали на месячные сборы на первый снег: в Пермскую область и Златоуст. Приезжаешь оттуда, конечно, на голову сильнее тех, кто на сборы не ездил. Но, во-первых, объёмы увеличиваются: были дни, когда с утра пробегали сорок километров, а на второй тренировке - двадцать, не считая зарядки. И это в пятнадцать лет.
Как-то на сборах в Златоусте мне попалась в руки книжка одного западногерманского профессора, где он подробно проанализировал влияние на здоровье человека основных видов спорта и сделал вывод, что любой вид спорта вреден, если им заниматься на профессиональном уровне. К примеру, лыжный спорт этот профессор назвал "медленной смертью на лыжне", но в то же время лыжные прогулки в спокойном темпе он рекомендовал в качестве лучшего средства для оздоровления организма.
В школе я учился отлично: на одни "пятёрки". При этом не сидел целыми днями над учебниками, просто школьная программа мне давалась легко. Главный принцип состоял в том, чтобы всегда делать письменные задания, на которые уходило не так много времени. А устные предметы я запоминал легко, хорошо изучил систему опроса учителями. После ответа на уроке и очередной "пятёрки" можно было три-четыре урока к этому предмету особо не готовиться. Просто коротко прочитать заданный параграф на перемене. Тем более моя фамилия стоит почти в самом начале списка класса, а большинство учителей выбирают "жертв" по алфавиту. А когда перерыв после моего последнего ответа затягивался, я хорошо выучивал задание, получал свои пять баллов и опять забывал про этот предмет.
Да и школьная программа не была особенно трудной. На сборы брал с собой учебники, читал их раза два в неделю и этого хватало. Когда приехали из Пермской области, в первый же день была контрольная по алгебре. Я написал контрольную на "отлично" и получил "пять", а сосед по парте Олег, который тоже занимался биатлоном, но на эти сборы не поехал и всё это время сидел за партой, схлопотал "трояк" - "удовлетворительно". Появился повод для шутки: чем ты в школе занимался, пока я на сборах был?
Но всё равно в восьмом и девятом классах я почувствовал, что появляются пробелы при такой учёбе и с учётом выпускного десятого класса и поступления в институт, уезжать на длительные сборы и частые соревнования становится проблематичным.
И, главное, мне с детства нравился футбол. Перед нашим тринадцатым домом в Красногорске на улице Кирова, было футбольное поле с деревянными воротами, окрашенными в желто-зеленую полоску - цвета сборной Бразилии, от которой в начале 70-х годов все были в восторге. Играли там постоянно. Все, кто выходил из дому, независимо от возраста, будь то девять или восемнадцать лет, делились на две команды и играли матчи в два тайма по сорок пять минут. Ещё была игра на тренировку точности паса с двумя мячами, когда каждый по очереди должен был одним мячом попасть в другой. При этом мячи могли укатиться далеко друг от друга после очередного удара, но каждый последующий удар наносился с места остановки мяча после предыдущего удара. Кто промахивался, выбывал, и в итоге игра шла до определения победителя.
Разыгрывали кубок по точности пробивания пенальти. Все разбивались на пары, составляли кубковую сетку и с выбыванием проводили турнир по пенальти. В каждой паре один вставал в ворота, а другой бил пять пенальти, а потом они менялись. Кубок купили в спортивном магазине за один рубль семьдесят копеек. На металлической подставке стояла стеклянная ваза. Приз был переходящим, имя очередного победителя выцарапывали на металлическом основании. Но вскоре от кубка осталась только подставка. Один парень Колька очень хотел выиграть кубок, но ему это не удавалось, хотя он и был из ребят постарше, а в соревнованиях, как обычно, принимали участие мальчишки всех возрастов. Более того, Колька даже ни разу не был в финале. Но один раз он всё-таки дошёл до финала, обыграв в полуфинале предыдущего победителя. Учитывая, что соперник был младше его на два года, Колька уже видел себя счастливым обладателем кубка, а свое имя - на подставке. Но проиграл. На Кольку было жалко смотреть, тем более стоял октябрь и это был последний розыгрыш кубка в сезоне, так как зимой мы переходили на хоккей. А кубок стоял рядом с полем на столике, на котором мы играли в домино, карты и слушали музыку. И перед вручением Колька "нечаянно" задевает кубок, который, падая на землю, ударяется об лавочку и разбивается. Победителю досталась только подставка, причём в вечное пользование, так как смешно было её ещё раз разыгрывать.
В нашем дворе был культ игры головой. Часто мы играли матчи, в которых забивать можно было только головой. А когда играли в обычном формате, гол, забитый головой, считался за два.
Периодически мы переходили с нашего футбольного поля на колхозное поле, которое лежало между Брусчатым поселком и деревней Чернево. На этом поле каждый год что-то сеяли: рожь, клевер. В 1974 году поле засеяли подсолнухами. Это была красота! Когда они выросли, мы играли в подсолнухах в прятки, а когда появились семечки, конечно, начали рвать и грызть их.
Когда поле было засеяно рожью, после сбора урожая долго стояли скирды сена. Одну огромную скирду ближе к Чернево однажды подожгли. Пламя тушили пожарные машины. Милиция поймала хулиганов. Но мы не были столь кровожадны. Мы делали импровизированное поле между скирдами, которые стали воротами. Защищать эти ворота было одно удовольствие, можно было прыгать в самый угол, не боясь ушибиться.
Но, к сожалению, сейчас это поле было застроено: ближе к деревне Чернево появились жилые дома, а перед нашим домом - больничный комплекс.
Всем двором ездили на футбол на стадионы "Лужники", "Динамо" и "Локомотив". После одного из матчей сняли сетку с больших футбольных ворот на тренировочном поле в "Лужниках" возле отделения милиции. Эту сетку разрезали на две части, которых хватило на двое наших ворот. Наши сетки были предметом зависти всех ребят нашего микрорайона Бруски и соседних деревень Чернево и Губайлово, которые играли на других полях. Поэтому, на всякий случай, мы хранили эти сетки по квартирам. Кто последний уходил с поля, тот и забирал сетки домой.
И в биатлоне мы часто играли в футбол, иногда даже уговаривая тренеров заменить футболом стрелковую тренировку. Однажды в летнем спортивном лагере сыграли вничью 1:1 матч на большом поле с футбольной командой своего возраста "Соколята", занимавшей тогда второе место на первенство Москвы. Хотя во втором тайме повозили они нас изрядно, но и мы в первый раз вышли на большое поле.
Словом, моё решение уйти из биатлона в футбол окончательно сформировалось в тот момент, когда по пологому спуску, проходящему между елями, со сломанной винтовкой я выехал к стрельбищу.
На стрельбище работали наши тренеры Евгений Сергеевич Репин и Лев Алексеевич Коробов.
- Что случилось, почему ты так поздно? - спросил тренер Лев Алексеевич.
- Упал на "Вертолёте" и винтовку сломал, - ответил я и показал то, что осталось от "Би-4".
На лице Льва Алексеевича появилось разочарование. Только непонятно от какой мысли: то ли от того, что я выбыл из гонки, то ли от потери единицы оружия.
- Ты понимаешь, что в Горький теперь не поедешь?
- Понятно, какой уж теперь Горький.
- Езжай на базу, сдавай оружие.
Что я и сделал вовсе не с печальным видом и настроением. Всё-таки сегодня 31 декабря, впереди празднование Нового 1981-го года, которое начнётся на нашей лыжной базе вечером дискотекой Красногорской ДЮСШ по лыжным гонкам и биатлону. А в лыжных секциях много девчонок в отличие от нашей биатлонной, где одни мальчишки. Так что повеселимся.
Да и Евгений Сергеевич, который был главным тренером и призером чемпионата мира по биатлону аж 1958 года, весело подмигнул мне. Всё нормально, Миша! Со всеми бывает.
Дискотеку организовывал Паша: наш штатный диск-жокей. У него была любая музыка. В 1976 году в летнем лагере в Желябино в общежитии "Совпартшколы" мы танцевали под "Beatles" и другие английские группы, а на медленный танец под песню "Звёздочка моя ясная" советской группы "Цветы" я приглашал одну симпатичную лыжницу, которая была старше меня на два года.
В 1977 году Паша привёз две магнитофонные катушки с песнями Владимира Высоцкого, и мы слушали их по многу раз. В ноябре 1980 года Паша взял с собой на сборы в Златоуст магнитофон и организовывал дискотеку там. На этот раз он поразил нас альбомом "Animals" группы "Pink Floyd".
В октябре 1977 года мы с одноклассниками Пашей и Валерой создали рок-группу "Five kings". Нас, правда, было трое, потом взяли ещё одного нашего одноклассника Олега. Но "Five kings" звучало лучше, чем "Four kings" или "Three kings", поэтому мы выбрали это название.
Началось всё с того, что летом 1977 года мне и Валере родители почти одновременно купили по ленинградской гитаре за двадцать пять рублей. Играть мы учились в нашем дворе, Валера стал в нём своим.
В нашем дворе тринадцатого дома по улице Кирова был популярен не только спорт, но и рок-музыка, особенно зарубежная, так как нашего рока практически не было. Несколько ребят постарше меня на шесть-девять лет создали рок-группу "Кирова, 13". Репетировали в квартире у Володи, который был лидером группы. Он лучше всех играл на гитаре и знал много песен. Именно Володя и показал нам с Валерой систему аккордов и записал слова и аккорды нескольких песен.
В лесу метрах в ста от дома стоял столик, где мы играли на гитарах, жгли костры, пекли картошку, играли в карты и домино. Володя приносил свой латвийский радиоприемник "ВЭФ-202", который ловил "Голос Америки" и другие западные радиостанции. По средам и субботам в 20.30 на "Голосе Америки" была музыкальная передача с участием многих классных рок-групп.
Как только мы с Валерой выучили на гитаре десяток песен, у нас и зародилась идея создать свою группу. В спортивном магазине к гитарам купили звукосниматели по девять рублей за штуку. Олег играл на Пашиной детской "органоле", стоившей двадцать рублей. Всё это Паша, который хорошо разбирался в технике, подключил через усилитель к радиоле и создавалось подобие электрозвука. А сам Паша играл на ударнике, который состоял из двух барабанов, которые мы позаимствовали из пионерской комнаты, и латунной тарелки, купленной за девять рублей в том же спортивном магазине. Металлические стойки для барабанов и тарелки сделали сами на уроках труда и сварили с помощью нашего учителя Анатолия Алексеевича. А для звука "Тссссс" на тарелку прикрепили металлическую цепочку.
В спортивном магазине продавались и настоящие очень красивые электрогитары, но они были нам не по карману. Цены начинались от 180 рублей и выше. На деньгах, сэкономленных на школьных завтраках, такие не купишь.
Играли наши и зарубежные популярные песни типа "Вот опять сентябрь подпалил листву" и "Venus" или по-нашему "Шисгара" группы "Shocking Blue". Одну песню собственного сочинения нам подарила группа "Кирова, 13":
Ревущий зал, огни вокруг.
Четыре парня встали в круг.
Стоят на сцене среди огней.
Горят гитары в руках парней.
С большим успехом с участием нашей группы прошёл новогодний "Огонёк" 1978-го года в нашем классе, но в том же 1978-м году группа распалась, так как много времени начали отнимать учеба и спорт. Хотя Валера через пару лет продолжил играть в вокально-инструментальном ансамбле нашей школы.
Дискотека на лыжной базе прошла весело. Паша был в ударе, сопровождал композиции своими весёлыми зажигательными комментариями. И вот тут, когда под романтичную песню Эми Стюарт "Райская птица" я решил пригласить на танец симпатичную лыжницу, Шура Зыков подловил меня своим вопросом про Болгарию.
Наш подмосковный город Красногорск и болгарский город Сливница, находящийся недалеко от Софии, были городами-побратимами. Каждое лето в июле пятнадцать школьников из Красногорска приезжали в лагерь труда и отдыха, сокращенно "ЛТО", в Сливницу, а пятнадцать болгарских школьников приезжали в ЛТО "Красногорочка".
От каждой школы района в ЛТО "Сливница" направлялось по одному ученику, закончившему девятый класс. Исключение было сделано только для двух школ: N 7, так как делегацию возглавлял учитель этой школы Виталий Владимирович, и нашей школы N 2, пионерская дружина которой носила имя Георгия Димитрова - вождя болгарского народа. Кроме того, когда я был пионером, наш отряд боролся за право носить имя юного болгарского партизана Василя Кокарешкова, и через год получил это право. И другие пионерские отряды нашей школы также носили имена героев болгарского народа.
Загранпаспорт выдавали только с шестнадцати лет, поэтому восьмиклассники "пролетали" с поездкой. А выпускникам школы, окончившим десятый класс, в июле надо было готовиться к экзаменам в институт, хотя в некоторые престижные вузы типа МГУ и МГИМО экзамены начинались с 1 июля. Да и после выпускного бала вчерашние десятиклассники уже не имели к школе никакого отношения.
Поэтому нужно было из числа девятиклассников нашей школы выбрать двух кандидатов для поездки в Болгарию. У нас было два девятых класса: наш "А" и параллельный "Б", поэтому решили отправить по ученику из каждого. У "бэшников" выбор был сделан: Галя - отличница, комсомольская активистка и просто красивая девушка. Для равновесия из нашего девятого класса "А" надо было выбрать парня. Учились на "отлично" только я и Илья. Но у Ильи день рождения был в начале июля, и он не успевал сделать загранпаспорт. Выбор пал на меня: отличник, спортсмен, член комитета ВЛКСМ школы. Чем не кандидатура?
Но до вопроса Шуры я даже не задумывался о том, что есть возможность поехать в Болгарию. Казалось, что эта поездка не имеет ко мне никакого отношения. Последние пять лет я ездил исключительно в спортивные лагеря. В том же ЛТО "Красногорочка" я не был ни разу, так как руководство нашей школы получало письма на красивых бланках из районного Комитета по физической культуре и спорту, которые освобождали биатлонистов от этой летней трудовой повинности в связи со спортивными сборами.
С одной заграничной поездкой я уже "пролетел" в силу возраста. Тренер включил меня в список на поездку в Венгрию в августе 1980-го года, но, когда выяснилось, что пятнадцатилетним загранпаспорт не сделают, повезло тем в нашей секции по биатлону, кому уже исполнилось шестнадцать, хотя среди них хватало "чайников".
Поэтому, когда Шура подробно рассказал мне о поездке в Сливницу, я не воспылал энтузиазмом, а ответил:
- Посмотрим.
Более того, за те несколько часов, которые прошли с момента моего эпического падения на "Вертолёте", я принял окончательное решение завязать с биатлоном и перейти в юношескую футбольную команду "Зоркий" (Красногорск). Но получается, что, только начав тренироваться и играть, я вдруг в разгар сезона на месяц покину команду. В том, что меня в неё возьмут, я не сомневался. Частенько доводилось играть в школьных соревнованиях или во дворе с ребятами-футболистами из "Зоркого" и я адекватно оценивал свой уровень.
Поэтому, немного подумав, я сказал Шуре:
- Спасибо, Шура, за предложение, но, наверное, я всё-таки не поеду.
Шура был в изумлении:
- Да ты что? О такой поездке можно только мечтать.
- А мне интереснее в футбол поиграть, как я команду брошу в разгар сезона.
- Да кого мы ещё пошлём из вашего класса? Надо парня выбрать, так как из 9-го "Б" Галька Корчагина едет. Илюхе шестнадцать ещё не исполнится, а остальные "троечники" и хулиганы.
Что есть, то есть. В нашем классе хулиганов хватало. Но отношения между всеми ребятами были отличными, не взирая на оценки в дневнике и количество приводов в детскую комнату милиции. Я сам до шестого класса был заводилой всяких неформальных мероприятий, но потом более серьёзно занялся спортом, больше времени стала занимать учёба, и постепенно я отошёл от дворовых тусовок.
Несколько моих одноклассников образовали группу, получившую на наших красногорских танцах название "садисты". В ней ещё участвовало несколько парней постарше года на два. Они не пропускали ни одной драки на "пятаке", как именовалась танцплощадка в городском парке. Их клички были известны во всём городе: Рубило, Друшлак, Репа, Кот, Угрюмый, Сват, Кобзон, Пеликан и другие.
Молодёжь Красногорска была разделена на два основных враждующих лагеря: "Бруски-Чернево" и "Железка-Райцентр". Я жил на Брусках, как сокращённо именовался Брусчатый посёлок. На Черневском поле между Брусками и деревней Чернево возвели новый микрорайон Чернево. Там же построили новую школу N 2, куда мы всем пятым классом были переведены в 1976-м году из школы N 3 на Брусках. А кто-то, наоборот, жил в Чернево, а остался учиться в 3-й школе. Естественно, молодёжь Брусков и Чернево была едина и дружна. Если перефразировать Маяковского: "Мы говорим Чернево - подразумеваем Бруски, мы говорим Бруски - подразумеваем Чернево".
Примерно, то же самое было в районах Железка (Железнодорожная улица) и Райцентр. К ним ещё примыкали районы СГШ, Вокзалка, Стандарт. К нам примыкали Первомайка, Тёплый бетон. Где-то посередине между нашими районами находилась деревня Губайлово, рядом с которой тоже начали строить новый микрорайон. Так как раздел между противниками проходил по Волоколамскому шоссе, а деревня Губайлово находилась с двух сторон этой дороги, то они могли выступить и за тех, и за других.
Городской парк находился между районами Тёплый бетон и Райцентр. "Пятак" находился в середине этого парка. Танцы проходили по вечерам в среду, пятницу, субботу и воскресенье. Вся уважающая себя красногорская молодёжь в возрасте от четырнадцати (а кто и помладше) до двадцати пяти лет (а кто и постарше) старалась не пропускать это мероприятие. Билет стоил сорок копеек, что, конечно, кусалось для школьников, поэтому половина народа находилась внутри танцплощадки, огороженной высоким забором, а другая половина снаружи. Но вне танцплощадки было не менее весело. Музыка была слышна не только рядом, но и за километр от "пятака". Минут за двадцать-тридцать до конца танцев контроль на входе снимали и на танцплощадку вливался дополнительный поток.
Играли обычно хорошие группы. Репертуар был самый, что ни на есть популярный именно среди молодёжи. Много нашего и зарубежного рока и просто хорошей танцевальной музыки. В 70-е годы на наших танцах играл ВИА "Мы" или "Мышники" с вокалистом Сергеем Беликовым, нашим земляком.
Но просто послушать хорошую музыку вживую, потанцевать, пообщаться с друзьями и симпатичными девушками многим пацанам было недостаточно. Хотелось размять кости и помахать кулаками. Поэтому хотя бы раз в неделю, а то и чаще внутри танцплощадки и снаружи происходили драки между вышеупомянутыми районами. В них участвовало от десяти до ста человек с каждой стороны. Периодически после танцев проводились походы во враждебный район, в которых участвовало сто и более человек. Походы обычно заканчивались разгоном милицией с задержанием тех, кто под руку попался.
У наших "садистов" была своя "фишка". После танцев они группой в семь-восемь человек укрывались в кустах рядом с дорогой, ведущей в Райцентр и поджидали жертвы. Когда в сторону Райцентра с танцев проходили два-три парня, ранее замеченных в активном участии в потасовках, один из "садистов", обычно Друшлак, выходил и нагло просил закурить или пятнадцать копеек. Естественно, он отправлялся на три буквы и зачастую следовало намерение ускорить этот процесс физически. Но в этот момент из кустов выскакивала засада и "метелила" грубиянов. Но надо отдать должное, что "садисты" ничего не отнимали у своих жертв и никогда не нападали на тех, кто шёл с девушками. Вообще в городе это было джентельменским правилом. Провожать девушку во враждебный район ты мог без опасений. Проблема состояла в том, что возвращался ты уже один и надо было держать ухо и глаз востро.
Несмотря на все эти драки на стороне, среди своих все ребята в нашем классе были дружны и сплочены. И очень "любили" цветы, особенно "садисты". Учительница по биологии отвечала за содержание и поливку цветов в коридорах всей школы. И во время уроков биологии отправляла двух-трех человек поливать цветы. Тут между нашими "троечниками" начиналась борьба за право пойти на поливку:
- Я уже давно не ходил поливать цветы, а ты в прошлый раз был!
- Ну и что! Ольга Петровна, пошлите меня снова, я очень люблю цветы, а он не умеет их поливать.
- Я не умею? Ольга Петровна, если Вы его отправите, то скоро все цветы завянут.
В конце концов, кандидатуры выбирались, и счастливчики отправлялись поливать цветы. Первым делом, они шли в туалет покурить. Все учителя-мужчины, а их в школе было четверо: по физике, истории, труду и физкультуре, во время уроков были заняты, поэтому гоняли курильщиков по мужским туалетам только на переменах. Потом они действительно поливали цветы. Хотя, я уверен, что, если бы уроки биологии у нас были каждый день, то цветы завяли. К счастью для цветочков биология в девятом классе была только два раза в неделю.
Потратив на поливку цветов не более десяти минут из сорока пяти минут урока, "садоводы" опять шли курить, и оставшееся время смотрели телевизор в учительской, если там никого не было. В нашей школе спокойно относились к тому, что старшеклассники смотрят телевизор в учительской, которая днем всегда была открыта. Хотя ребята из других классов об этом не помышляли, но наш хулиганский класс был на особом счету, и, если мы тихо и мирно сидим в учительской, смотрим телевизор и никого не трогаем, то это было самое меньшее из зол. Это даже вообще не зло для нашего класса.
По окончании урока "юннаты" (юные натуралисты, организация юных любителей природы) возвращались в класс и с торжественным видом подходили к учительнице с дневниками за оценками. Помимо всего их труд ещё вознаграждался оценкой по биологии. Обычно это было "4" - "хорошо". Когда мне удалось пробиться в славную когорту цветоводов, то я получил "5" - "отлично", так как "четверка" портила мне статистику, как отличнику. Но было несколько человек, в-основном из "садистов", которым и "тройка" была за счастье. Польёшь несколько раз цветы, получишь несколько троек, и три балла по итогам года по биологии тебе обеспечены. А для них главной задачей было не получить "двойку" за год и перейти в десятый класс. В институт они не собирались, поэтому оценки в аттестате после школы им не были важны.
Подходят, к примеру, Кот и Угрюмый к учительнице:
- Всё, Ольга Петровна, полили цветы, поставьте нам наши законные "троечки".
- Давайте дневники.
- Ольга Петровна, а в журнал! В журнал не забудьте. Где моя "троечка"? Ставьте покрупнее, выведите. Вот теперь дело, вот она моя "троечка", крупная, жирненькая.
Но вернёмся в 31 декабря 1980 г. Мы с Шурой решили, что отложим разговор о Болгарии до следующего года. Я пообещал подумать.
Дискотека закончилась часов в девять, пора было бежать домой встречать Новый год. Дома меня ждало первое празднование Нового года без родителей. Они ушли в гости, а старший брат Валера, который месяц назад вернулся из армии, пригласил наших друзей по дому Володю, Юру и Игоря, которые и составляли в прошлом рок-группу "Кирова, 13". Все они были старше меня на пять-девять лет, но с полным основанием я мог их называть их своими друзьями, так как мы постоянно вместе играли в футбол, хоккей, настольный теннис, домино, ходили на стадион поболеть за нашу команду по хоккею с мячом красногорский "Зоркий", ездили в Москву на матчи московского "Спартака" по футболу и хоккею с шайбой.
Также пришла младшая сестра Игоря Ольга и ее подружка Ира. Они были старше меня на три года.
За столом я сказал о предложении поехать в Болгарию. Все присутствовавшие дружно начали уговаривать меня согласиться на поездку. Игорь, профессиональный повар, выразил общее мнение: "Будешь дураком, если не поедешь".
На столе были разные напитки: шампанское, вино, водка, но я пил только шампанское. Биатлонный сезон для меня практически закончен, и я мог себе позволить нарушить спортивный режим. Вспомнилась фраза, которая мелькнула в моей голове перед спуском с "вертолёта": "Кто не рискует, тот не пьёт шампанского". Вот-вот, я рискнул, сломал винтовку и теперь могу пить шампанское.
Потом танцевали, играли в "бутылочку". Ира явно благоволила к Володе, а Ольга - к моему брату Валере. Часа в два пошли на центральную елку города на площадь Маяковского у завода КМЗ, встретили там много друзей, отметили с ними Новый год. Домой пришли часов в пять утра.
Вечером 1 января 1981 года вернулись из гостей мои родители Юрий Дмитриевич и Алевтина Николаевна. Я рассказал им про предложение ехать в Болгарию. Они категорически были за то, чтобы ехать.
Отец с 1950 по 1953 годы служил в войсках МГБ (Министерство государственной безопасности) и охранял Курчатова, когда тот создавал водородную бомбу под Челябинском. "Бороду", как называли "Курчатова", видел почти каждый день. Довольно часто к ним приезжал Лаврентий Павлович Берия. "Головой мне за Бороду отвечаешь", - всякий раз говорил отцу Берия, когда встречал его на посту у кабинета Курчатова.
С 1945 года с четырнадцати лет отец работал на Красногорском оптико-механическом заводе (КМЗ), заочно окончил техникум и институт. С 1961 по 1963 годы родители вместе с моим братом Валерой были в республике Мали в Западной Африке. Мали только получила независимость, и Советский Союз направил туда специалистов в разных областях, чтобы укрепить влияние в стране. В Мали и обратно родители летели через Париж, в котором в ожидании пересадочного рейса жили два раза по несколько дней. Отец любил вспоминать об Африке и особенно о Париже, и говорил: учись и будешь ездить за границу.
Маме тоже очень понравилась та командировка. Особенно она вспоминала про то, как в Париже им приносили кофе в постель. Во время войны она с родителями Николаем Николаевичем и Клавдией Никитичной была в эвакуации в Новосибирске и там с голода часто приходилось есть всякую траву: лебеду и тому подобное. В Париже она получила компенсацию за голодное военное детство.
После поездки родители привезли 4-дорожечный магнитофон "Grundig", купили салатовую "Волгу" ГАЗ-21 и новую мебель.
2 января 1981 года мне исполнилось 16 лет. Мы весело отпраздновали его с друзьями. Когда по телефону позвонил Шура Зыков и поздравил с днём рождения, я твёрдо сказал: "Шура! Я еду в Сливницу!" Рубикон был перейдён, мосты сожжены!
Глава вторая
В феврале произошло одно событие, связанное со Сливницей. В центре города напротив 1-й проходной КМЗ реконструировали старую фабрику-кухню и открыли двухэтажный ресторан "Сливница" с большим залом наверху и баром, банкетным залом на первом этаже. 4 февраля 1981 года мой отец Юрий Дмитриевич отмечал на втором этаже свой 50-летний юбилей.
За неделю до торжества родители пошли покупать отцу костюм к юбилею и позвали меня с собой, так как хотели купить мне новый пиджак. У нас в школе учителя-мужчины "физик" Юрий Сергеевич и "историк" Юрий Ефимович, начиная с девятого класса, строго-настрого велели всем парням приходить в школу в галстуках. Синюю школьную форму почти никто из нас уже не носил, одевались по-разному, поэтому учителя, со одной стороны, узаконили отказ от школьной формы, но, с другой стороны, ношение галстуков предполагало сохранение более-менее приличного вида молодых джентльменов, тем более к галстуку полагался костюм или хотя бы пиджак.
И действительно, вид у всех парней был вполне приличный. Кто-то ещё донашивал школьную форму, а тот же Сват пришёл в девятый класс 1 сентября в элегантном синем вельветовом костюме, от которого молодая учительница по химии Татьяна Сергеевна была просто в восторге. Но все были при галстуках, и это даже как-то дисциплинировало.
Я сначала носил старый пиджак отца и вельветовые джинсы, но теперь родители решили купить мне новый пиджак к папиному юбилею и для школы. Предлагали даже купить костюм, но я не хотел расставаться с джинсами, тем более мы на школьных переменах и в футбольчик с волейболом поигрывали, и баскетбольный мячик в спортзале в кольцо ходили побросать.
Магазин одежды находился в соседнем доме. Когда мы туда пришли, продавец позвала заведующую, которая вынесла приготовленные для нас вещи. В зале они не висели, а были отложены для своих клиентов.
Папе предложили строгий, но шикарно выглядевший темно-синий финский костюм за сто семьдесят рублей. Я никогда раньше не покупал костюмы и не знал, что они могут стоить так дорого. Ведь это составляло примерно целую зарплату моей мамы или половину зарплаты отца. Но родителям костюм очень понравился, по размеру он подошёл, и покупка была сделана. Юбилей был "на носу", да и для своей руководящей работы отцу нужен был такой костюм. Отец возглавлял Красногорское специализированное монтажно-наладочное управление автоматизированных систем управления треста "Центравтоматика" (КрСМНУ АСУ). Они устанавливали АСУ на предприятиях.
Мне дали померять светло-серый в черную клетку чехословацкий пиджак за пятьдесят шесть рублей. Если бы начали с него, я бы возмутился его дороговизной, так как уже умел считать деньги. Начиная с семи лет, я один ходил в булочную, находившуюся в этом же доме, и в другие продуктовые магазины, а также оплачивал квартплату в соседней сберкассе. За квартиру мы платили девять рублей пятьдесят шесть копеек в месяц, за электричество - три-четыре рубля в месяц, за телефон - два пятьдесят. И стоимость этих услуг была одинаковой всю мою школьную жизнь. В газетах я читал, что на Западе люди платят за квартиру до тридцати-пятидесяти процентов своих доходов. А мы платили всего процента три от зарплаты отца и матери, а когда брат Валера начал работать на стройке, и вовсе процента два.
Пиджак мне подошёл и очень понравился, хотя для вида я высказался, не дороговат ли будет. Но родителям пиджак тоже понравился, и они настояли на его покупке.
Зал на втором этаже комплекса "Сливница" был большой. Вдоль окон были сделаны наполовину открытые кабинки, которые все были заняты другими посетителями. Наш стол человек на пятьдесят стоял вдоль стены, противоположной сцене. Всё прошло весело и торжественно. Еда была отличная: черная и красная икра, белая и красная рыба, финский сервелат, мясо в горшочках, мороженое и многое другое. Гости произнесли множество тостов за юбиляра.
Банкет сопровождала дискотека, танцы проходили на светящейся сцене со светомузыкой. Я в своем новом крутом пиджаке выдал на этой сцене несколько энергичных танцев в современном стиле. Нашим друзьям и родственникам, большинство из которых были в возрасте моего отца, понравились современные танцы. В одной "Сливнице" я уже побывал.
На следующий день праздник продолжился дома. Несмотря на рабочий день, с утра пришло много гостей и веселье началось. Папа с мамой предусмотрительно заранее взяли отгулы. Я решил не оставаться лишним на этом празднике жизни и тоже не пошёл в школу. Учитывая мою успеваемость, не возникало вопросов, когда я пропускал один учебный день. Правда за столом я сидел недолго и вскоре переместился в свою комнату, где с увлечением прочитал один из подарков: роман в двух томах "Цусима" Новикова-Прибоя о Цусимском морском сражении в русско-японской войне 1904-1905 годов.
Через неделю 12 февраля я, отец, брат Валера и родной брат отца дядя Витя поехали на хоккей "Спартак"-ЦСКА во Дворец спорта в Лужниках. Накануне вечером мы съездили домой к одному полковнику - хорошему знакомому отца. Он и достал нам четыре билета на этот матч, на который обычным путем попасть было практически невозможно.
- Ну поболейте там за ЦСКА, - сказал полковник, вручая нам билеты.
Я взял билеты и честно ответил:
- Вообще-то мы с братом за "Спартак" болеем.
- Как за "Спартак"?!- возмущенно воскликнул полковник. - Давай билеты обратно!
Я посмотрел на отца, потом опять на полковника, увидел у него в глазах весёлые искорки и понял, что возмущение наиграно. Но отец всё равно подыграл ему:
- Да с нами ещё мой брат Виктор едет. Он старый морской волк и за троих будет за ЦСКА болеть.
- Ну ладно, так уж быть, - сменил гнев на милость полковник. - Витька точно перекричит этих молодых "спартачей". Когда он в день Военно-морского флота вывешивает на балконе военно-морской флаг и морские песни поёт, во всём Павшино слышно.
В итоге билеты мы получили. Хотя мой отец тоже болел за "Спартак" и дома даже сохранилась программка матча "Спартак"-"Динамо" Киев 1949 года на стадионе "Динамо". За "Спартак" болел и мой дед по матери Николай Николаевич Тараканов, с которым мы смотрели матчи победного для красно-белых хоккейного сезона 1976 года. Но, к сожалению, все мои дедушки и бабушки уже умерли.
Матч выдался суперзрелищным. "Спартак" долго лидировал в начале сезона и теперь отставал только на несколько очков, поэтому это была потенциальная игра за чемпионство. Первый гол в ворота "Спартака" забил Владимир Петров, который был нашим земляком. Его отца Владимира, работавшего на заводе, хорошо знали мой отец и дядя Витя.
- Молодец, Володька! - зычно кричал дядя Витя с нашего пятого ряда.
Потом "Спартак" вышел вперёд 2:1, но армейцы перехватили инициативу и повели 4:2, а к середине третьего периода 5:3. Но "Спартак" не сдался, забил один гол, а на предпоследней минуте сравнял счет в меньшинстве после фирменного кистевого броска Сергея Капустина. После перехвата шайбы Капустин два раза толкнулся, пролетел полплощадки и, войдя в зону ЦСКА слева, бросил из-под защитника кистевым броском в дальнюю "девятку". 5:5. Мы с братом были в восторге, учитывая развитие событий, хотя "Спартаку" с турнирной точки зрения победа была нужнее. Но всё равно домой мы все возвращались довольные увиденным зрелищем. Дядя Витя несколько раз поблагодарил нас за то, что вытащили его на такой хоккей.
Вскоре произошло моё прощание с биатлоном. Так как я открыто выразил своё желание уйти из биатлона, тренер Лев Алексеевич передавал через ребят просьбу, чтобы я сдал форму и инвентарь. Но намечались соревнования между школами по зимнему троеборью, где я должен был выступить. В подвале школы поселка Опалиха был тир, где мы стреляли из малокалиберных винтовок. Я набрал 48 очков из 50. Вторым видом было подтягивание на перекладине. Ещё полгода назад я не мог подтянуться ни разу, хотя отжимался от пола 60 раз. Но подтягивание надо тренировать, чтобы заработала определенная группа мышц. На сборах в ноябре в Златоусте, я стал по дороге в ресторан, где мы питались три раза в день, заходить на турник и быстро научился подтягиваться. В Опалихе я подтянулся 12 раз.
Потом была 5-километровая гонка по лесу. Лыжня была моя любимая: равнина со льдом. На одних палках я промчался 5 километров, установив рекорд этой трассы. Помогли мне в этом мои любимые лыжи "ELAN". Я решил не сдавать их и оставить на память, может пригодятся. Вместо них сдал старые полупластиковые лыжи. Вообще, хорошие пластиковые лыжи были в большой цене. У нас на базе были мужики, промышлявшие спекуляцией этими лыжами. В те времена "Fischer" стоили 400 рублей. "Karhu" стоили 500 рублей. Самыми дорогими лыжами на тот момент были "Kneissl", которые стоили 550 рублей.
4 марта футбольный "Спартак" в первом матче четвертьфинала Кубка чемпионов принимал мадридский "Реал". Игра проходила в Тбилиси, так как в Москве в это время поля не были готовы. Правда спорткомплекс "Олимпийский" с трибунами на тридцать пять тысяч зрителей подходил для проведения футбольных матчей, но искусственный газон этого крытого стадиона УЕФА не приняла.
Но и в Тбилиси "Спартак" чувствовал себя, как дома. Восемьдесят тысяч зрителей заполнили до отказа стадион "Динамо" и гнали "Спартак" вперёд, тем более в красно-белой форме вышли на поле любимцы местной публики братья Манучар и Гоча Мачаидзе. Игра не изобиловала опасными моментами и закончилась вничью 0:0.
12 марта "Спартак" играл в "Олимпийском" матч 1/8 финала Кубка СССР с донецким "Шахтером". На игру я поехал с Игорем и Володей. В сквере возле стадиона перед матчем ребята выпили бутылку "Перцовки". У меня болело горло, и Игорь рекомендовал выпить грамм пятьдесят для лечения, что я и сделал.
Крытый футбольный стадион, построенный к Олимпиаде-80, производил сильное впечатление. Я уже бывал здесь на финалах Олимпийских игр по баскетболу: женскому - СССР-Болгария и мужскому -Югославия-Италия. Но на баскетболе зал был разделен на две половины и не выглядел таким большим. "Спартак" выиграл 1:0, гол забил Швецов.
19 марта в Мадриде состоялась ответная встреча "Реал" - "Спартак". Сначала хозяева зажали "Спартак", но затем началось что-то невероятное. Во конце первого тайма и в начале второго спартаковские игроки чуть ли не с центра поля начали убегать в одиночку к воротам мадридцев. Один только Гаврилов трижды мог забить, но не сделал этого, как и остальные. На следующий день испанские газеты вышли с заголовками: "Спасибо Гаврилову!" А "Реал" ближе к концу матча все-таки дважды пробил Рината Дасаева и победил 2:0.
22 марта 1981 года в заполненном до отказа крытом стадионе "Олимпийском" на Проспекте Мира состоялась четвертьфинальная игра Кубка СССР между чемпионом 1979 года "Спартаком" и чемпионом 1980 года киевским "Динамо". На этот раз мы поехали на футбол в полном составе: я, брат Валера, Юра, Игорь и Володя - все, кто вместе встречали Новый год, только без девчонок. Погода была по-весеннему теплой, и ребята решили взять хорошего белого сухого вина и коньячку в магазине рядом с Цветным бульваром.
Мои друзья были старше меня на шесть-девять лет, а брат Валера - на пять. Но в нашем тринадцатом доме по улице Кирова на возраст в компаниях не обращали внимание, главным была принадлежность к этому дому. Володя и Юра работали на заводе КМЗ (Красногорский механический завод), который был известен своими фотоаппаратами "Зоркий", "Зенит", кинокамерой "Красногорск". Но на самом деле, девяносто процентов продукции завода относилось к военным заказам, и это не являлось особым секретом. Даже на ВДНХ был барельеф с перечнем крупных заводов, где КМЗ был отнесен к Министерству оборонной промышленности. Завод производил оптическую технику для космоса, танков, авиации, в том числе приборы ночного видения. Оптика нашего завода была установлена на всех советских космических кораблях, начиная с "Востока-1" Гагарина.
Володя окончил оптико-механический техникум и работал на приемке фотоаппаратов. В армии не служил из-за плоскостопия, хотя этот недостаток не мешал ему отлично играть в хоккей и футбол. Со своим ростом за метр девяносто он здорово играл головой. Юра отслужил в войсках авиации, работал в восемьдесят первом цехе КМЗ. Игорь ещё до армии окончил кулинарное училище, в армии был поваром и, естественно, пошёл по этой стезе. Вот уже больше года он катался поваром в вагоне-ресторане. Мой брат Валера после школы поступил в Московский финансовый институт, бросил его в конце первого курса, поработал на стройке, отслужил два года в армии и теперь опять работал на строительстве больницы прямо напротив нашего дома. Так что все ребята хорошо зарабатывали и могли позволить себе выпить хорошего грузинского сухого вина и армянского коньяка.
Я учился в девятом классе и не работал, но карманные деньги имел, экономя на школьных завтраках, на которые родители выдавали копеек по пятнадцать-двадцать в день. Таким образом, рубля по три в месяц набегало. Поэтому я тоже хотел внести свой трояк на покупку вина, но Игорь решительно отклонил мою протянутую руку:
- Убери, Мишель, свой последний трояк. Когда будешь сам зарабатывать, угостишь. Что мы тебе стакан сухого не нальём? А на эти деньги лучше девчонку в кино своди.
Юрка попытался возразить:
- Да если хочет Мишка скинуться, какие проблемы?
- Замолчи, насекомое! - оборвал его Игорь. - Не хватит денег, я добавлю.
Игорь достал из кармана портмоне, набитое купюрами разного достоинства:
- Зря я что ли в поездах уже сотню тысяч километров разменял. Так что не зли меня, короед.
"Короед" и "насекомое" были любимыми прозвищами Игоря по отношению к тем, кто его раздражал.
Затарившись напитками, мы накупили горячих чебуреков в чебуречной на Садовом кольце неподалеку от Цветного бульвара и сели на лавочку в сквере рядом с "Олимпийским". Совсем близко от стадиона выпивать было опасно, так как там шмонали наряды ментов.
- Ну давай, за красивую игру! - произнёс свой первый тост Володя на правах самого старшего по возрасту, а значит соответственно болельщика "Спартака" с самым большим стажем. Мы все болели за московский "Спартак" с раннего детства, сколько себя помнили, поэтому легко было посчитать, у кого больше болельщицкий стаж: кто старше, тот и дольше болеет. При этом мнение Володи было самым авторитетным в разговорах о футболе и хоккее. Он действительно глубоко разбирался в спорте. Даже Игорь, несмотря на свою внешнюю крутость, всегда прислушивался к мнению Володи не только в спорте, но и вообще по жизни.
- За победу! - добавил мой брат Валера.
- Ты что, Валера? Мы за победу уже давно не пьём: плохая примета перед игрой за победу пить. Ты в армии отстал от наших традиций, - сказал Володя.
В таком нашем былом составе мы собрались впервые после осени 1977 года, когда "Спартак" в первой лиге показывал яркую результативную игру на фоне самого скучного сезона в высшей лиге, которую поразил "ничейный синдром". Почти половина матчей заканчивались вничью. Поэтому стадион "Локомотив", где играл "Спартак" из-за реконструкции "Лужников" и "Динамо" к Олимпиаде-80, был полон, а матчи "Спартака" в первой лиге начали с середины сезона показывать по центральному телевидению. Даже болельщики "Динамо" из соседнего дома говорили, что смотреть "Спартак" намного интереснее, чем эти унылую высшую лигу.
В ноябре 1977 года "Спартака" победил в первой лиге и вышел в высшую, а Игоря и Юру забрали в армию. Через год ушёл в армию мой брат Валера, а в ноябре 1979 года, когда "Спартак" стал чемпионом СССР, вернулись Игорь и Юра. Весь чемпионский сезон 1979 года мы с Володей ездили на футбол вдвоем. Иногда к нам присоединялся его сослуживец Стрельцов.
В 1978 и 1979 году было много ярких, красивых матчей с участием "Спартака". В сентябре 1978 года "Спартак" обыграл дома "Динамо" (Тбилиси), который стал в том сезоне чемпионом. Уже сложившаяся комбинационная игра спартаковцев против техничной индивидуальной игры грузинских футболистов подарила незабываемое зрелище. "Спартак" выиграл 2:1, и этот матч журнал "Франс-Футбол" признал лучшим в европейском сезоне.
В 1979 году на игре этих команд в Москве нам с Володей составил компанию Стрельцов, который хорошо выпил и начал с вопросами приставать к грузинам, сидевшим рядом на трибуне. Запомнился следующий диалог Стрельцова с одним грузином:
- А ты в Москве живёшь?
- Нет, в Тбилиси.
- А на футбол, специально что ли приехал?
- Да, специально на самолёте прилетел.
- А сколько билет стоит?
- Тридцать пять рублей в одну сторону.
Стрельцов немного помолчал с ошарашенным видом. Потом опять спросил грузина:
- Так это же семьдесят рублей туда-обратно! Сколько же ты зарабатываешь в месяц?
- Полторы-две.
- Сотни?
- Тысячи, - ответил грузин.
Стрельцов окончательно впал в шок. Он-то как раз зарабатывал полторы-две сотни рублей в месяц. Володя шепнул мне:
- Конечно, для этого грузина семьдесят рублей, как для нас пятнадцать копеек.
Игра чемпиона 1978 года и будущего чемпиона 1979 года опять была красивой и закончилась со счётом 1:1.
Запомнилась также голевая феерия "Спартака" в августе 1979 года в матче с "Локомотивом" 8:1.
На последнюю игру в Москве 10 ноября с донецким "Шахтером", который был главным соперником "Спартака" в борьбе за золото, я ездил с отцом. Выпал снег, было холодно, с утра я даже успел покататься на лыжах. Но на трибунах собрались сорок две тысячи зрителей, "Спартак" выиграл 3:1 и открыл путь к чемпионству.
В ноябре 1980 года вернулся из армии Валера и мы снова были в боевом составе. Но за время его отсутствия у ребят появилась традиция не пить перед игрой за победу, так как это считалось плохой приметой. Поэтому произносили тост "За красивую игру!" Как говорил в фильме "Удар! Ещё удар!" герой артиста Коршунова тренер Таманцев: "Главное игра. А очки? Очки будут."
Я тоже выпил под чебуреки пару стаканов "Гурджиани". От коньяка отказался, но взял шоколадку, которая шла на закуску под коньяк.
- На следующей неделе у меня первые тренировки в юношеской команде "Зоркого". Нужно быть в форме, - объяснил я.
- А что с биатлоном совсем завязал? - спросил Юра.
- Совсем. Нереально совмещать эти два вида, - ответил я.
- А ты в Болгарию едешь? - спросил Игорь.
- Да, еду в Сливницу в лагерь труда и отдыха, а в конце три дня в Софии будем жить, - ответил я.
- Молодец. Надо мир посмотреть.
Выпили за Болгарию и Сливницу.
- У меня тоже новость, - сказал Юра. - Буду летом поступать в вечерний институт на инженера учиться.
- И я снова собрался в свой бывший финансовый институт поступать, - сказал Валера.
Вот это действительно новость! Валера даже дома ещё не говорил об этом ни родителям, ни мне. А в компании старых друзей после хорошего вина и коньяка выложил.
- А на какой факультет? - спросил я.
- На тот же самый: учетно-экономический, - ответил Валера. - Поразмыслил я сначала в армии, теперь сейчас на стройке и решил, что тогда всё-таки сделал правильный выбор.
- Раз уж все начали новости выкладывать, то и я поддержу, - сказал Игорь. - Хотя у меня принцип: заранее не говорить о том, что задумал сделать, а то не получится. Но это не тот случай, так как всё в моих руках.
- А что случилось? - спросил Володя.
- Ухожу я из вагона-ресторана и к вам с Юраном на завод пойду.
Юраном часто между собой мы называли Юру.
- В какой цех? - заплетающимся голосом удивленно спросил уже изрядно набравшийся Юрка.
- Ты что совсем окосел? Какой ещё цех? В заводскую столовую пойду работать поваром.
- А что в вагоне-ресторане платят мало? - не успокаивался Юран.
- Платят мало, но зарабатываю хорошо. Я за этот год уже машину мог купить, да всё прогулял. Как деньги приходят, так и уходят. Но вопрос в другом. Постоянно под статьёй хожу. Продукты неучтенные в ресторане используем, а потом выручку с них делим. Если ОБХСС придёт, точно посадят, - впервые разоткровенничался Игорь о своей работе в вагоне-ресторане.
Он продолжил:
- Просто пока делаем всё скромно, по-тихому, до нас руки не доходят. Берут тех, кто совсем наглеет. Мы хоть у колхозников мясо покупаем: хорошее, свежее. На одной захолустной станции по два рубля берём отличную говяжью вырезку. А с костями ещё дешевле. Из килограмма вырезки мясных блюд для ресторана штук семь сделать можно, а если котлеты, мясо с подливкой или с картошкой в горшочке, то все десять. А идут они у нас по полтора-два с половиной рубля. Так же и с картошкой, овощами. В общем, на сто-двести рублей "левых" продуктов накупили, тысячу заработали. Но одна бригада недавно беспредел учинила. Мало им показалось таких заработков, начали не мясо покупать, а собак бродячих ловить и из них готовить.
- Обалдеть! - изумился Володя.
- Не говори. И долго так работали, пока бешеных собак не поймали и людей не отравили.
- Что, насмерть? - спросил Юрка.
- Несколько человек насмерть.
- И что им сделали?
- Расстреляли всю бригаду.
Наступила пауза. Все молчали, обдумывая услышанное. Ничего такого в газетах не писали, но Игорю не было оснований не верить. Юрка прервал молчание:
- Хорошо, что мы уже все чебуреки до твоей истории съели, а то в горло не полезли бы.
- Это точно, - в стиле товарища Сухова добавил я.
- Ну а Вольдемару слабо прыгнуть в фонтан? - спросил Игорь, посмотрев на Володю.
- Пусть бы Вольдемар и прыгал, - подхватил Валера.
- Так это они меня Вольдемаром называли, - закончил Володя сценку из фильма "Афоня".
- Ну так что, Володя, у всех такие перемены в жизни, один ты остался неохваченный, - сказал Игорь.
- Хорошо, - ответил Володя. - У меня тоже есть новость, но, боюсь, она будет самая сногсшибательная.
Действительно, это оказалась самая главная новость дня. Все обрадовались и начали поздравлять Володю. Оказывается, как раз после празднования Нового года в нашей квартире, их отношения резко пошли "в гору". Игорь тут же начал перечислять рестораны, в которых лучше отпраздновать свадьбу.
- Да мы скорее всего дома будем праздновать, - сказал Володя.
- У нас в тринадцатом? - спросил Юрка.
- Нет, у Ирки в Москве.
Игорь взял с собой фотоаппарат, и мы сфотографировались на фоне "Олимпийского". Потом Игорь и Валера, как самые солидные с виду, подошли к стоявшему рядом со стадионом "жигулёнку", встали с двух сторон и положили руки на машину. Мы их сфотографировали. Позже на фотографии не было сомнений, в том, чья это машина.
"Спартак" после матчей с "Реалом" был в отличной форме. На искусственном газоне "Олимпийского" лёгкие и техничные спартаковцы легко переигрывали мощных киевлян. Уже в первом тайме Федя Черенков и дважды Женя Сидоров забили три гола. В итоге матч так и закончился 3:0, и "Спартак" вышел в полуфинал Кубка СССР.
После матча мы пешком дошли до Рижского вокзала, по дороге взяли "добавить" и сели на электричку до Красногорска. Вагон был почти пустой, мы начали праздновать победу "Спартака". Теперь за победу можно было произносить тосты. Через полчаса мы вышли на станции "Павшино" в Красногорске и стали ожидать нашего автобуса N 6.
Вдруг мы увидели группу молодых людей моего возраста, которые приставали к одному парню в очках лет 22-23. Я узнал среди хулиганов парня с СГШ Коротких, который уже засветился на танцах как серьёзный боец.
- Это Коротких с СГШ, - сказал я. - Сейчас они парню наваляют.
- Надо заступиться, - сказал Юра.
- Давай, Юран, вперёд, - ответил Игорь.
- Что, я? - изумился Юра.
- Ты, а кто же ещё? Начни только, а мы потом подойдём, - пообещал Игорь.