Ничего нельзя узнать, ничему нельзя научиться, ни в чем нельзя удостовериться: чувства ограниченны, разум слаб, жизнь коротка.
Анаксагор
Флоллуэй, жарко обнимаемый лучами громадного и ослепительного солнца Омиллук, более известен в Освоенных Пределах как Лем-Экваториальный. Флоллуэй - планета смерти. Смерти на любой вкус, запах, цвет, обличье: разумной и неразумной; пристрастной и объективной; взирающая на лица и не открывающая глаза, чтобы взглянуть, кто на сей раз попался в ее лапы, жвалы, щупальца, когти, ущелья, трясины, паутины, обвалы и прочая, прочая... Смерть приходит днем и ночью, на закате и на рассвете, она не знает отдыха и перерывов на обед. У нее всегда есть работа и всегда находится пожива. Если хочешь умереть мгновенно и болезненно - высаживайся на Флоллуэе - самом ///универсальном// утилизаторе жизни во Вселенной. Флоллуэцы не живут, они борются со своей планетой за право выжить.
/// На Флоллуэе смерть на любой цвет - полный спектр///. Черный: горная страна Машш - щерится навстречу низкому небу острозубыми скалами. Бесконечные землетрясения стирают с лица планеты одни горные кряжи и поднимают и недр другие. Черные склоны вулканов до блеска отполированы кислотными дождями. Раскаленная багровая лава - кровь разверзшихся недр Флоллуэя, шершавым языком облизывает горы, сглаживая неровности, и застывая каменным волнами, становится черной. Ядовитые испарения поднимаются к небу, вечно брюхатому грозовыми тучами, и там конденсируются в ядовитую влагу. Ничто не растет на черных клыках Машша. Это - красно-черное царство Зауноззы, богини хаоса, грозной и беспощадной.
О подножия скал разбиваются волны оранжевой смерти - великой пустыни Абир'рукк. В ее песках смерть царит так же полноправно, как и в горах. Она сжигает раскаленным песком, иссушает жаждой, заметает песком, заглатывает зыбучим брюхом, вонзается жалом омиррулов, своих истовых адептов. Оранжевые пески переходят в желтую выжженную траву саванны. Чахлые травинки дают приют многочисленной живности, а чтобы та не расслаблялась, за гармоничным сочетанием жизни и смерти на желто-оранжевых просторах надзирает Вссиара Светлая - богиня света, которая убивает.
Желтая саванна по мере продвижения к экватору переходит в сонную зелень лугов, травы которых достойны того, чтобы их называли деревьями. "Травинки" высотой около трех метров, со стволом в два обхвата, метут небо соцветиями размером с круглый корабельный иллюминатор. Какая трава - такие и звери, пасущиеся на этих просторах. То ли размер трав вызывает в них невероятную жажду убийства, то ли им скучно жить в непроходимых лугах, но каждый шаг может стоить человеку смерти. Древовидные травы незаметно переходят в джунгли, где путешественника - естесвенно! - подстерегает зеленая смерть. Она таится везде. Под каждым кустом, в каждом цветке, дереве, травинке, плоде. В звоне мошкары, запахе маххари, соке дживвы, в зрачках ури'ллуха, подстерегающего за кустом и рёве голодного тхоре, которому даже урри'лух не рискнет показаться на глаза. Почти все растущее, ползающее, движимое и недвижимое, несет в себе смерть. Зеленая смерть джунглей разбавляется голубыми смертями рек и синими озер. По мере продвижения к северу она сменяется фиолетовой смертью бесконечных болот. Ежели кто минует весь спектр и придет на север - то его ждет венец всех смертей, цвет всех цветов - белый. Белое ледяное спокойствие богини холода Баззиюхэ.
- Слушай, Ург, а ты не пробовал писателем стать? - не выдержал Анджей, выслушав тираду папашки про разлюбезный мир, куда они только что приземлились.
На тоненькой полоске голой земли лежали выгруженные из посадочного модуля вещи, должные помочь им выжить в мире "тысячи и одной смерти", про который столь "радостно" поведал Анджею Ург.
- Среди нас нет писателей, - ответил Ург.
- Почему?
- На пустяки не размениваемся! - третьеполый был лаконичен.
Вообще он сильно изменился. Десс никогда не отличался душевностью, но сейчас он как ///субъядерный/// реактор излучал ненависть. Ненависти ко всему, что/кто может встретиться на пути. В глазах третьеполого загорелся нехороший огонек. Один раз Анджей уже видел его, за мгновение до того, как Ург едва не снес ему голову.
Посадочный модуль приземлился на голой полоске земли рядом со скальной стеной, возвышающейся над снежной равниной. Первым что сделал Ург, в щель приоткрывшейся двери, - подстрелил какую-то живность летевшую мимо. Анджей даже не успел разглядеть что же это было. Следующим движением Ург залил пространство вокруг модуля ///лучами/// нейропрессера. Широкая волна наводок, сокрушающих импульсы в нервах живых существ, накрыла пространство в радиусе двадцати метров, и все живое, что могло здесь обитать, погибло, когда у них вскипели мозги. Не удовлетворившись этим, Ург эндером расчистил почву под ногами и только потом ступил на оплавленную землю. После столь эффектной высадки последовала тирада про "спектр смертей" сопровождавшаяся странными подергиваниям и подрагиваниями Урга, словно он уже окоченел и превращался в ледяную скульптуру.
- До чего же холодно! - не выдержал Анджей. Я здесь пять минут, а мне кажется, что даже кишки замерзли. Слышь, папашка, а ты не околеешь? На тебе даже комбеза нет!
- Он мне не нужен! - сказал, как отрезал Ург. - Немного прохладно, это да. Поотвык я, шастая по чужим мирам, от ледяных объятий Баззиюхэ.
- А я бы не отказался от еще одного! - простонал Анджей. - Ледяные объятия, как же! Да это же космический холод! Сельва-маць! Да за иллюминаторами "Пожирателя" во время прокола и то теплее!
Ледяной воздух вливался в горло, вонзаясь мириадами острых иголок в легкие. Дышать оказалось не просто тяжело, а больно - воздух словно замерзал внутри, превращаясь в ледяные глыбы. Анджей, по настоянию Десса, еще перед посадкой натянул термокомбез. Тот был хоть и тонковатым на первый взгляд, но невероятно теплым, сделан из пуха фф'аев - обитателей планеты вечной зимы - Фф'ак. Эти фф'аи умудрялись выживать при температуре почти абсолютного нуля. Но Анджею казалось, что холод забирается даже под комбинезон. Наверное, это была чисто психологическая реакция на вид бесконечного снежного поля. Однако незащищенное лицо чела превратилось в сплошную ледяную маску, чудилось, один неосторожный взмах ресниц и лицо треснет, рассыпается на тысячу осколков. Глаза ломило от нестерпимого блеска ледяной пустыни.
- Светофильтры надень, - скомандовал Ург. - А лицо замотай чем-нибудь, бестолочь безмозглая, отморозишь ведь!
Никогда раньше не слышал Анджей от Урга таких слов. "Бестолочь безмозглая" - что-то новенькое! Как и все повадки Урга, ставшие вдруг непонятным, непривычными. Его и до этого нельзя было назвать пацифистом, а уж теперь и подавно. Пока Анджей непослушными руками (тонкие перчатки с пухом фф'а грели безупречно, но пальцы все равно отказывались сгибаться) искал в своем бауле теплую маску с прорезями для глаз, Ург подошел к кромке снежного поля и занялся сложным ритуалом. Он приподнялся на ходильных лапах, медленно поворачивая голову из стороны в сторону, практически на триста восемьдесят градусов, хватательными лапами делая замысловатые движения в воздухе. Сначала описал верней правой и нижней левой полукруг навстречу друг другу, потом повторил это движение верней левой и нижней правой лапами и замер, не закончив дуги, подняв голову к солнцу Омиллуку. Так он стоял, воздавая честь Вссиаре Светлой, пока глаза не заволокла черная пелена. Потом Ург замкнул дуги, соединив лапы на груди, опустился на колени и несколько раз стукнулся головой о землю, отдавая дань богине хаоса Зауноззе Беспощадной. Поднявшщись с колен, он коротко разбежался, нырнул в снег и замер там, вознося хвалу Баззиюхэ Немилостивой, богине холода. Спуст якакое-то время Ург выбрался из снега и приподняв бронированное синевато-белёсое брюшко в воздух, замер, словно читал молитву. ПО окончанию "молитвы" из отверстия, расположенного на острие брюшка в воздух брызнула жидкость, мгновенно замерзшая и опустившаяся на землю сизоватыми снежинками. "Во имя Влекю-Ишжубц!" - вымолвил Ург имя верховного бога, являющегося одновременно и мужчиной, и женщиной, и воином, и нянькой, и прародителем флоллуэйцев. Совершив акт символического оплодотворения Ург мог рассчитывать на милость злобной триады - Вссиара - Заунозза - Баззиюхэ - и на то, что всевидящее око Влекю-Ишжубц хоть ненадолго, да остановится на Хранящем Любовь, осиротевшем третьеполом Гиэллаке - бывшем Уэллек-Рояллок-Гиэллак, - потерявшем две своих половины: Руэллока, любимого мужа, и Уэллек, любимую жену. Завершая ритуал, Гиэллак вонзил себе в грудь "ланцеты" - тоненькие, неописуемо острые и твёрдые коготки на самых верхних конечностях...
Когда Анджей, надев маску и надвинув на глаза огромные темные очки в кожаных наглазниках, обернулся, то увидел странную картину. Раскинув все десять лап в стороны, Гиэллак недвижимо лежал поодаль в снегу. Над ним серебрился купол силового поля.
- Папашка, ты чего? - обеспокоился Анджей.
- Отстань, - донес голос Гиэллака из браслета терминала-коммуникатора.
- Как скажешь. Вот, сельва-маць, отдыхать ему в снегу взбрендило? - стуча зубами от холода (а может от страха?) пробормотал Анджей и решил распаковать обогреваемую палатку. Пока этот сумасшедший богомоло-таракан будет "загорать", от чела останутся косточки, дочиста обглоданные пронизывающим ветром.
Каменная стена, гладкая будто стекло, отполированная бесконечными буранами и ледяными иглами снега, возносилась в небо, разрезая тучи, словно бритва. Анджей решил установить здесь палатку. Камень защитит от ветра, силовое поле от всего остального. Перемежая слова, замерзавшие на маске искристым инеем, с более крепкими словцами, превращавшимися в сосульки, он установил палатку, накрыл ее силовым куполом, заполз вовнутрь, запустил автономную печку и, свернувшись клубочком, пригрелся и задремал.
Сон навалился холодным сугробом, окутал ледяным покрывалом. Одинокой снежинкой Анджей парил над мерзлой пустыней, тонул в бескрайней вселенной стужи, опускаясь на белую длань Баззиюхэ Немилостивой. Богиня дунула на маленькую снежинку, и ее подхватил ветер, закружил, понес, взметая по пути мириады снежинок, втягивая их в смертельный танец, и вот уже убийственный буран мчался по поверхности, сметая все на своем пути. Белое стало черным, черное стало белым, день стал ночью, ночь стала днем. Земля слилась с небом и родилась/лся/лось Влекю-Ишжубц. Сквозь вой ветра, сквозь стену снега, сквозь крики новорожденной/ного/ное до Анджей донеслись голоса. Три разных голоса, говоривших о любви: "Я здесь, я жду тебя, единственный мой... я здесь... я жду... приходи, мой единственный... я жду тебя" ...
- Просыпайся! - что-то грубо схватило Анджея, тряхнуло, поволокло, выдернув из сна и палатки.
Не соображая, где он и чего от него хотят, он попытался брыкаться, даже не успев удивиться, что же смогло пробить броню силового поля. Что-то подняло его и воткнуло в сугроб. Потом рвануло, подбросило и он плюхнулся на снег, очумело вертя головой. Когда же он увидел, что перед ним стояло, первая его мысль (пессимистичная) была: вот она, смерть пришла. Вторая (оптимистичная): это сон. Третья не успела прийти в голову, потому как "это" голосом бывшего Урга, ныне Гиэллака, спросило:
- Ты, Перебор, долго дрыхнуть собираешься?
- Это ты, папашка? - срывающимся голосом спросил Анджей-Перебор.
- Я, - ответило чудовище, - хватит пялиться, Омиллук в зените, а мы на месте топчемся. Так до ночи не дойдем!
- А... ночь-то скоро?
- Да совсем ничего осталось! Один стандарт-месяц! Собирайся быстрее, время дорого! Чую я, скоро поднимется буран.
Все еще не придя в себя Перебор помотал головой, в которой никак не складывалась мозаика - облик Ург до того, как Анджей заснул и после того, как он проснулся. Со страшной силой захотелось увериться, что это все-таки сон, он даже попробовал ущипнуть себя, но термокомбез не позволил такой роскоши.
До того, как Перебор заснул, Ург выглядел как всегда - небольших размеров инсектоид, метр восемьдесят выпрямившись, с сухоньким, гладким серо-сизым телом, заключенным в хитиновый панцирь. Эдакая помесь земного богомола с новоафриканским летающим кузнечиком. Чудовище, которое предстало перед челом походило на бывшего Урга, ныне Гиэллака, только размерами. Оно было шире в груди. Голова обзавелась массивными жвалами-бритвами. Усики-антенны, природные ретрансляторы, укоротились, практически не приподнимаясь над головой. Глаза укрывала темная пластина-забрало - природный светофильтр, спасающий от слепящего блеска льда и снега. Панцирь приобрел черный, как скалы Машша, цвет. Поверхность панциря на спине и конечностях, ранее гладкая как стекло, стала бугристой, покрывшись остроконечными наростами-пирамидками. Суставы рук-ног и сочленения груди с брюшком дыбились шипами. Живот укрывали отполированные пластины, точнее пластина, похожая на... Перебор судорожно пытался вспомнить, на что же похож теперь живот папашки. Конечно же! Доска для передвижения по снегу - сноуборд! Вот что теперь представляло собой брюхо Гиэллака.
- Ты думаешь, будет буран? - Перебор прищурился, глянув в безоблачное небо.
-Я знаю!
Погружая багаж на две анг-доски, (Гиэллак не принимал в этом участия, охраняя периметр) пытаясь осознать превращения папашки, Перебор натужно ворочал мозгами. Ксенолог он, в конце концов (правда, без диплома), или нет? Так что же с ним могло произойти? Отчего такая трансформация или ... конечно же! Адаптация! Вот почему Ург стал черным! Черный лучше поглощает энергию, чем любой другой цвет, поэтому черные тела сильнее нагреваются. Пирамидки на спине увеличивают площадь поглощения, и, возможно, служат естественными аккумуляторами энергии. Светофильтры на огромных глазах - это вообще просто. Чтобы не ослепнуть. Однако как это могло произойти? Смутная догадка посетила Перебора, и он запрыгнул на анг, чтобы оглядеться. Так и есть! Неподалеку валялся еще один Ург, точнее его серо-сизый панцирь. А вызвало это внезапное превращение не что иное, как среда Флоллуэя. Как говорил профессор Богуслав Пржмирский, преподаватель ///механизмов адаптации негуманоидных видов/// - флоллуэйцы гении адаптации. Вот, правда, в реальных условиях эти процессы никому пока наблюдать не удавалось. Так что Анджей Лазеровиц, сиречь - Перебор, десятый в судовой роли "Пожирателя пространства", мог гордиться выпавшей ему миссией - первым, изнутри, наблюдать и участвовать в этих пресловутых процессах "адаптации", со всеми издержками, в виде ежесекундной возможности умереть.
- Готово? - у Гиэллака даже голос изменился, из привычного фальцета стал глубоким баритоном.
- Да, почти все! - Ответил Перебор спрыгивая. Осталось только, - он пнул ногой баул Гиэллака.
- Не тронь. Я сам. Ты охраняй, сыно-ок!
Даже странно, как голос насекомого, обычно ровный и безэмоциональный, может передать всю глубину язвительного отношения инсектоидного суперубийцы к мягкотелому слизняку-челу, волею судеб навязанному ему в сыновья. Хотя этот сыно-ок совсем недавно неплохо, - да что значит "неплохо"? - весьма хорошо, даже, без ложной скромности, - великолепно! - зарекомендовал себя в бою /// сказать про планету, где он был монстром?///. Но что значит сражение с людьми, по сравнению со схваткой с целой планетой.
- Как скажешь, папашка! - Перебор вооружился эндер-лазером, приятно оттягивающим руку своей тяжестью.
- Если увидишь что-либо движущееся - стреляй! - приказал Гиэллак, доставая из своего бездонного баула оружие. И снова Перебору пришлось удивиться. Обычно Гиэллак за несколько секунд превращался в ходячий арсенал, оправдывая свое смертоносное прозвище - Деструктор, но сегодня он ограничился лишь парой силовых лезвий, которые укрепил на груди, эндер-лазером и скорчером.
- А может оно не пожелает меня убить? - поинтересовался Анджей.
- Забудь! Здесь такого быть не может! Все хотят тебя убить!
- И ты?
Десс повернул к Перебору голову. Его "лицо" показалось челу похожим на высеченную из камня маску какого-то земного божества. Он точно не помнил имени божества - видел однажды в Черной энциклопедии в Сети. Но одно точно знал. Это была маска смерти.
- Если у меня не будет выбора... - четко, по буквам выговорил Десс. И Перебор, глядя на эту маску, не усомнился ни в одной букве.
- Куда мы пойдем? - спросил Анджей.
- Туда, - махнул лапой Десс себе за спину. Там до самого горизонта тянулась безбрежная пустыня - ледяной океан смерти. Белый, искрящийся как бриллиант в миллиарды карат, ослепительный и безмолвный.
- И что там?
- Там меня ждут...
Ледяная пустыня
Перебор летел на анг-доске вслед Дессу. Тот черной лодкой скользил по просторам снежного океана, оставляя за собой вспоротую целину. Около скал, когда он лег брюхом на снег, из его ходильных лап выдвинулись треугольные лопасти, превращая их в весла. Теперь третьеполый со всех лаповесел несся вперед, да так, что анги едва поспевали за ним. Куда он несся, Перебор понять не мог. Ни одного ориентира на пути не попадалось. Только снег, снег, снег. Монотонное движение убаюкивало, и Перебор уже пару раз клевал носом, рискуя свалиться вниз.
Внезапный толчок заставил его очнуться. Анг резко вильнула в сторону, повторяя путь Десса, который теперь несся зигзагами, то ныряя в снег, то словно дельфин, выпрыгивая в воздух.
- Что случилось? - заорал Перебор.
- Поднимайся выше! Выше! Еще выше! - крикнул Десс.
Перебор поднял анги так, что Десс казался черной щепкой. Внезапно снег вокруг щепки взметнулся вверх, словно под поверхностью взорвалась бомба. Из центра воронки вздыбилось, раскачиваясь из стороны в сторону, что-то бесконечно длинное, прозрачное, с мутной матовой сердцевиной и черным концом-мордой. Описав полукруг, тварь ринулась вниз, стеганув равнину рядом с Дессом, но за долю мгновения до этого тот нырнул в снег, избегая смертельного удара. Прозрачный рванулась вверх и воздух вокруг взорвался - из твари во все стороны брызнули длинные и тонкие, заостренные на концах ледяные сосульки - щупальца. Они пронзили снег в радиусе ста метров и резко вздернулось вверх. У Перебора замерло сердце - на одну из сосулек нанизалась черная щепка. По равнине пронесся полурык-полувизг. Чудовище радовалось добыче. Прозрачный потащил щупальце ко рту, и Десс провалился в его утробу.
- Не-е-т!!! - завопил Перебор, бросая анг в крутое пике и расстреливая прозрачного из эндера. Но лучи отскакивали от твари, словно она была бронированная.
Прозрачный начал опускаться в снег, не обращая внимания на вспышки, но вдруг застыл, дернулся, словно Десс встал ему поперек горла. Чуть пониже черной морды его тело вспухло. Прозрачный задергался из стороны в сторону, конвульсивно сокращая тело, пытаясь изрыгнуть застрявшего Десса. Но нарыв резко увеличился, броня лопнула и отсеченная башка вместе с обрубком шеи покатилась на снег. Из второго обрубка, с потоком хлынувшей студенистой жидкости, заменявшей этой твари кровь, выплеснулся Десс с двумя силовыми лезвиями в передних лапах. Эти незатейливые "игрушки" оказались намного действеннее эндера. А может суть в том, чтобы рубить врага изнутри? Оставшееся в снегу туловище прозрачного несколько раз конвульсивно дернулось, взламывая ледяную корку. Снежное поле пересекла бесконечная трещина. Часть ледяного червя, остававшаяся подо льдом была раза два больше, увиденной Перебором. Жидкость мгновенно замерзла, застекленела и поле боя превратилось в каток.
- Стой! - скомандовал Десс Перебору. Здесь может быть самка ллхбора.
Несколько томительных минут Перебор провел наверху, держа наготове скорчер, и слушая тяжелое дыхание Десса. Черная щепка на поверхности пошевелилась, отползая-соскальзывая с ледяного катка.
- Все в порядке, спускайся, - скомандовал Десс. - Ллхбор сегодня вышел на охоту один, да примет Баззиюхэ его прозрачную душу.
- И много тут водится этих... прозрачных? - спросил Перебор, зависая над Дессом,
- На наш век хватит!
- Надо было его эндером... внутри-то!
- И как бы я в глотке с ним развернулся? - недовольно ответил Десс. - В следующий раз сам можешь попробовать! Поджаришься, вкуснее будешь!
- Почему бы тебе не полететь анге? Накроемся силовым коконом и опасности практически нет!
- В том то и дело, что нет! Мне надо вернуть былую форму! - отрезал Десс. - Как я смогу найти Дарящего любовь, принять великий Дар жизни, пройти с ним с севера на юг, найти Берущую Любовь, как я смогу создать семью, если останусь мягкотелым слизняком, каким стал в космосе?!
- Если ты, Десс, мягкотелый слизняк, - с нервным смешком сказал Перебор, то я вообще протоплазма.
- Вот и заткнись, протоплазма, - скрипнул челюстями-бритвам Десс, - и давай уносить отсюда свои задницы, пока к нам не припожаловала безутешная вдова. А в горе она - ух! - зла! Чем дальше отойдем, тем больше шансов выжить!
- А если не успеем?
- Ты языком меньше трепись! Если не успеем - будем умирать!
- Как? Уже? Чего-то не хочется, - поежился Перебор.
- А придется! Впрочем, есть и другие варианты.
- Какие?
- Как придет буран - тогда и будет видно! Вперед!
Они полетели вперед, а из-под поверхности снега к поверженному ллхбору выбирались шщурцзы - местный, невероятно прожорливый, морозоустойчивый аналог крыс, покрытые толстым слоем белесого меха. Эта экологическая ниша ни в одном уголке вселенной не оказывалась пустой. Тварей, всегда готовых подзакусить, подъесть трупы после чужих разборок, покопаться в мусоре и отбросах, полно на любых планетах - будь то водный мир Каризы, или расплавленный океан магмы Лд'виауз. И здесь в ледяном мире Флоллуэя, споро перебирая когтистыми лапками родственники земных крыс плотным потоком вливались в глотку прозрачного. Снаружи раскусить его броню было даже им не по силам, хотя в пасти каждого шщурцза около тысячи мелких, игольчатых зубов. Но ллхборы не оставались в долгу - пока падальщики пожирали матерей и отцов, сами они служили кормом для личинок снежных червей.
Омиллук висел в зените как приклеенный. Перебор потерял счет времени. Подул ветер. Он поднимал снежинки и играючи подбрасывал в воздух. Снежинки сплетались в серебристые змейки, скользящие по равнине. Обтекая несущегося из всех сил Десса, забивались в неровности его панциря, таяли от тепла, накопившегося в пирамидках, и тут же снова застывали блестящей коркой. Вскоре третьеполый был покрыт ледяным панцирем, что практически не сбавило его скорости. Анг на которой летел Перебор тоже обледенел, да и сам чел был не прочь согреться как снаружи, так и внутри. Жутко хотелось есть. Но Десс, похоже, не собирался устраивать привал. Над горизонтом появились первые облачка. Поначалу редкие, пушистые и прозрачные, они сбивались в стайки, грудились в кучи и вскоре небо затянула сплошная пелена. Очевидно, надвигался тот самый буран, о котором говорил папашка. Где-то вдалеке, на пределе видимости, появилась черная цепочка. Была ли то земля, или в глазах просто почернело от усталости, Перебор не знал, но ему безумно хотелось спуститься на твердую землю, размять затекшие мышцы и попросту справить нужду.
Ветер ненадолго затих, словно переводя дух и внезапно ударил в анг с такой силой, что Перебор едва не рухнул вниз. Казалось, на пути доски выросла стена, словно кто-то поставил силовое поле невиданной мощи, простиравшееся от земли до небес. В снежной кутерьме Перебор мгновенно потерял Десса, оставшегося внизу. Впрочем, где этот "низ", а где "верх" он тоже уже не знал. Анг мотало из стороны в сторону, и он каждую секунду рисковал врезаться в землю или улететь ///к чертям собачьим/// в космос. Чела охватила паника - он потерялся в кромешном аду, в который за секунду превратилась ледяная пустыня. "Для полного счастья не хватает безутешной вдовы червяка", - пришла идиотская мысль. Перебора спас оживший коммуникатор на запястье.
- Спускайся вниз! - недовольный голос Десса показался самой прекрасной музыкой на свете.
- Где этот "низ"?
- Ты что, мозги отморозил? - папашка был явно недоволен. - Иди на мой маяк!
Это оказалось непросто - найти Десса, закопавшегося в снег, так, что лишь голова торчала. Анги отнесло далеко в сторону и если бы не маяк, то Перебору никогда больше не пришлось ступить на поверхность Флоллуэя, напоминавшую сейчас бурлящее море. Анги вонзились в снег - Перебор не смог точно рассчитать приземление и едва не свалился Дессу на голову. Зато теперь не было нужды крепить доски. За пару секунд их засыпало снегом. Десс втащил Перебора в сугроб, в котором сидел сам. Точнее это был уже не сугроб, а небольшая полость под снежной поверхностью. Как только Перебор оказался рядом, Десс включил силовой кокон, и теперь они сидели в воздушном пузыре, который даже флоллуэйский буран не мог прогрызть ледяными зубами. По крайней мере, здесь можно было повернуться и размять мышцы, одеревеневшие во время долгого полета.
- Ну, вот теперь можно и поспать! Да не махай руками, как руддрэом в час поющего ветра!
- Сил моих нет! - пожаловался Перебор, подтягиваясь.
- Раненько они у тебя кончились! Все только начинается, - осуждающе проскрежетал Десс и зевнул во всю пасть. - Отдыхай пока. Времени у нас навалом, пара стандарт-суток, не меньше, - он вздохнул, лег на брюхо и закрыл глаза. А может и не закрыл - все равно ничего не видно. Странная белая тьма окружала их. Но, по крайне мере, хоть немного теплее, чем наверху. Конечно же, о том чтобы добраться до печки, можно только мечтать.
- Да уж, "изнутри", ничего не скажешь, сельва-маць, - вздохнул Анджей и принялся жевать пищеконцентрат из индивидуального набора. Хорошо еще, что не послушав совета Десса выкинуть все ненужное, кроме оружия, он оставил один брикет у себя в кармане.
Запить сухой концентрат было нечем - вода во фляге превратилась в лед. Можно, конечно, снег пожевать. Но из какой смеси замороженных элементов состоит флоллуэйский снег, Перебор не знал. Может быть, это даже совсем и не вода - Н2О, и вполне вероятно, что вместо того, чтобы напиться, он отравится. Даже если это застывшая вода - мир-то здесь кислородный, иначе бы он и дышать не смог, то наверняка в ней водятся микроорганизмы, которые даже холод не может убить. И они вполне могут захотеть попробовать Перебора изнутри. Конечно, в багаже Десса есть дезактивирующие таблетки и куча других вещей, призванных облегчить привыкание Перебора к Флоллуэю, но, так же как и печка, они были сейчас не доступны. Сухие куски застревали в горле. Отчаявшись подзакусить, чел решил вздремнуть. Уже засыпая, он подумал, что можно было растопить лед во фляге эндером, поставив его на самый слабый разряд. Хотя чем может обернуться разряд эндера в таком маленьком пространстве, думать не хотелось. Перебор зевнул и прикорнул рядом с папашкой...
///здесь далее идет вставка из первой книги предыдущей книги, где Десс думает про папашку///
...хотели бы вы, чтобы вас усыновил и вашим приёмным отцом стал профессиональный убийца, на совести (или корректней будет сказать: на боевом счету?) которого не одна тысяча загубленных жизней? Вдобавок - ни биологически, ни психологически он не имеет с вами ничего общего... Вряд ли ответ будет положительным.
Я вот - тоже не хотел. Несмотря на то, что испытываю к Иным гораздо более тёплые чувства, нежели к человекам. Но, видимо, Рок у меня такой. В связи с чем оставил я за бортом "Пожирателя Пространства" сиротское прошлое своё, и на форсажной скорости ворвался в настоящее, осенённое родительской любовью и лаской.
Спору нет, ласковый у меня папашка... или мамашка?.. Как мне звать-то "родительское" существо, попробуй догадайся, пся крев! Наречие наше, один из основных человечьих языков, - ортодоксально-дуалистичное, порасти оно зеленью! Для третьеполых существ нету в лексиконе его не то что термина какого-нибудь семейно-кровнородственного, но даже гипотетического места для подобного понятия в структуре не имеется.
Намного богаче и разнообразнее, чем язык мой, - окружающая меня Вселенная. Да и как ей таковой не являться, ведь Она была, есть и пребудет воплощённым Бесконечным Многообразием... Каким образом человеки в этом случае поступают? язык усложняют, пытаясь Вселенную более адекватно отобразить? Нет, Вселенную упрощают.Такие они, человеки: застывшие, косные. И крайне агрессивные.
Возразить нечего, ласковый он у меня... буду звать его всё же "Папашкой" ... добренький Папашка, заботливый.
Намного богаче и разнообразнее, чем язык мой, - окружающая меня Вселенная. Да и как ей таковой не являться, ведь Она была, есть и пребудет воплощённым Бесконечным Многообразием... Каким образом человеки в этом случае поступают? язык усложняют, пытаясь Вселенную более адекватно отобразить?
В тот момент, когда пришла весть о смерти последнего из сыновей Урга, он как раз намеревался меня убить. Но мое образование ксенолога не подвело меня и я успел воззвать к милосердию Влекю-Ишжубц, и как ни странно далекая богиня помогла мне, в качестве приза вручив папашку . Кто ж знал, что на этой планете есть обычай, что первому, кого захочешь он убить, и кому ведомо Имя Бога, суждено быть его ребёнком.
В письменной форме акт усыновления отображён не был. И не узнал никто, кроме меня да Папашки, о нашем родстве новоприобретённом. Показалось мне, что именно этого флоллуэйцу и хотелось. Не желал он, чтобы помимо нас двоих прознал об этом приобретении хоть кто-нибудь третий.
Жалостливый я. До глубины души растрогала меня гибель последнего ургова сына. Мысленно я назвал его именно сыном, хотя в биологическом плане погибший отпрыск совершенно не отличался от третьеполого Урга.
Не от болезни он погиб; подобных Ургу болезни стороной обходят.
Сгинул Ург-младший в неравной борьбе с природой своей планеты, жестокой, неукротимой, коварной.
Либо от бури, какие нам и в самых страшных снах не пригрезятся, либо от обвала подземного, либо от ещё какой-нибудь из тысячи и одной смертей, поджидающих соплеменников урговых как на поверхности, так и в недрах планеты.
Сын у него был от Руэллока, мужа его, и Уэллек, жены его.
Семья флоллуэйская из трёх разнополых существ состоит. Названия полов с их языка переводятся как Дарящий Любовь, Хранящее Любовь и Берущая Любовь. Конкретно в случае семьи Урга: Руэллока, Гиэллака (Урга), и Уэллек. Женская треть, по старости её, детей уже вынашивать не могла: впервые нёсший семя Ург - далеко не юной "девицей" отыскал её, томящуюся от смертеподобного одиночества в жарких недрах экваториального пояса Флоллуэя... Собственно, правильнее было бы называть Гиэллака "оно", калькируя человечьи лингвистические штампы. Но как-то не поворачивается язык пользоваться средним родом применительно к Папашке.
Руэллока молоденький третьеполый повстречал много раньше, принял Дар, и долго-долго искал третью. Нашёл. Женщину зрелую, даже более чем... Когда на свет появилось несколько выводков их детей, и Берущая Любовь уже не смогла принимать семя, каждый год доставляемое ей Хранящим от Дарящего сквозь ад кромешный, - совсем еще молодой Ург отправился зарабатывать деньги.
Так поступали почти все флоллуэйские Третьеполые, у которых появлялась "законная" возможность прекратить челночные хождения "север-юг" и обратно. При помощи денег и технологий иных рас они хотели изменить и сделать окружающую среду своей родины более сносной. Хоть самую малость.
Легенда
Где-то там, на поверхности, ревел буран. Перебор выспался, да и Десс не собирался впадать в спячку. Он старательно втолковывал сыно-очку, насколько сложная задача им предстоит. Полярные области занимали всего-то около десяти тысяч километров. Дарящие любовь никогда не жили на месте. Цивилизация Флоллуэя пошла по биогенному пути развития. Чтобы выжить флоллуэйцы выработали в себе максимальные, даже можно сказать гениальные способности к адаптации.
Как ни странно, полярные области Флоллуэя не были пустыней, как могло показаться стороннему наблюдателю. Под толстенным слоем льда и снега умудрялись жить и размножаться как растения, так и животные. Вся снежная толща была изрыта ходами-переходами, в которых бродили, совокуплялись, умирали и боролись за право жить флоллуэйцы, как разумные и так не очень. Но основная жизнь кипела глубоко внизу, на границе промороженной земли и снега. Чем выше к поверхности, тем беднее заселены этажи. Мужчины, точнее - Дающие любовь - кочевали как по поверхности, так и внутри бескрайней равнины севера. У них не было городов или других поселений. Каждый сам по себе. Стопроцентные индивидуалисты. От стужи мужчин спасала огромная прослойка жира, толстенный мех, стальные желудки, способные переварить практически все, что попадалось им в пасть и десять лап, вооруженных когтями, перед которыми не могла устоять даже броня ллхбора. Но способность выживать в полярной стуже сыграла злую шутку с мужчинами Флоллуэя. Нигде кроме морозного полюса они жить не могли.
Все это рассказал Перебору Десс, пока они вынуждено скучали в сугробе, пережидая буран. Еще он поделился старинной легендой, которую третьеполые рассказывают сыну, предназначенному стать Хранящим любовь. По счастью Перебор пока не знал тонкостей воспитания третьеполых. Как и то, что чтобы стать Хранящим, надо совершить два путешествия - с севера на юг и с юга на север. Удается это далеко не каждому третьеполому. Потому и цивилизация Флоллуэя насчитывала никак не больше пары миллионов особей всех полов. Так что вероятность найти Дессу свободного мужчину для создания новой семьи была чрезвычайно мала. Чтобы повысить процент вероятности до неизбежности, нужно обладать флоллуэйским спокойствием и наилучшей во вселенной способностью выживать, а также нагло рассчитывать на успех. Впрочем, первая семья Десса имела около сотни выводков детей, так что у него был шанс победить судьбу в флоллуэйской рулетке. Шанс, который был бы намного выше, если бы сыно-ок ему не мешал...
Когда звезды были молодыми, на Флоллуэе обитали счастливые существа - единые и неделимые. Теплое солнце, теплые дожди, ласковый ветерок, вечное лето - не планета, а рай, не жизнь, а сплошное счастье. Звезды взрослели, а флоллуэйцы пребывали в неге, наслаждаясь безмерным счастье. Боги, правившие этим миром, были милосердны, и флоллуэйцы не уставали возносить им хвалу. Но в один злополучный день голубое небо Флоллуэя взорвалось. Со страшным грохотом в атмосферу врезался метеорит. Он резал небо огненным ножом, оставляя за собой черный дым. Этот метеоритный нож отсек счастливое прошлое и погрузил Флоллуэей в горькое настоящее. Метеорит вонзился в землю, и страшная волна землетрясений прокатилась по планете. Черные тучи застили солнце. На Флоллуэй пришла зима, первая за всю историю планеты. Но, самое страшное было то, что эта туча накрыла сердца флоллуэйцев, принесла в их души злобу и ненависть. Они возроптали и обвинили в своих несчастьях богов и вознамерились жестоко отомстить им за свои страдания.
Падал черный снег, когда флоллуэйцы поднялся на самую высокую скалу Машша, где в пещере из сияющего льда жили боги. Закипела страшная битва и милосердные боги пали в неравной битве с людской злобой. Умирая, боги прокляли Флоллуэй. И пало их проклятие и покрыло планету всеми цветами смерти. В ледяную броню одело север и испепелило огнем юг, наполнило воды ядом и неистовой, неутолимой жаждой смерти зазеленели джунгли. И опустилось небо на землю и из черноты космоса и крови пролитых богов родилась великая Влекю-Ишжубц - единая и неделимая. Она подняла сияющий меч и рассекла обезумевших людей на две половинки, и закинула одни половины на север, а другие на юг. Так и живут они не в силах соединится, в вечной тоске друг по другу, под игом вечного проклятия и покрытые несмываемым позором богопредательства.
Разделенные половины раскаялись и возопили к милосердию новой богини. И принесли неисчислимые жертвы в надежде вымолить прощение. Кровь жертв смягчила Влекю-Изжубц и зачала она от себя, и извергла из чрева своего первого Хранящего любовь. Вырастила его воином, которого страшится все живое, научила сражаться и выживать в мире смерти, каким отныне стал Флоллуэй.
После того, как первый Хранящий любовь совершил свой героический поход и ведет свой отсчет цивилизация Флоллуэя. Тысячелетиями ходят Хранящие любовь, доставляя Дар жизни с севера на юг, возвращаясь с детьми с юга на север и будет так до скончания времен, пока не искупят флоллуэйцы грех предков...
- Грустная история, - сказал Перебор, выслушав легенду. - Но, как же ты найдешь своего мужчину?
- Я его услышу.
- Как?
- Телепатия. Члены одной семьи слышат друг друга, никакие расстояния нам не помеха.
- Точно! Я же сам слышал, тогда на борту "Пожирателя"! - вспомнил Перебор. - Но, Десс, твоей семьи больше нет.
- Как для чела, ты весьма чуткий! - с грустной иронией ответил тот.
- Извини... Но, действительно, как ты найдешь нового... - Перебор запнулся подбирая слово, - мужа.
- Для особо тупых челов в последний раз повторяю - я его услышу!
- Но как??? - упорствовал Перебор, пытаясь добраться до сути.
- Буран успокоился. Надо идти! - прервал его Десс.
- Откуда ты знаешь? - в который раз удивился Перебор.
- Ну, какой же ты тупой! - Десс был уже изрядно раздражен, - Пора уже привыкнуть, - недовольно добавил он, - знаю и все! Если бы ты мог прислушиваться к себе и к окружающему миру, то тоже бы много чего знал, сыно-ок!!!
Перебор попробовал "прислушаться", но внутри было глухо (только в животе бурчало). Вот когда он спал, к нему приходили голоса, три разных голоса, говоривших о любви...
Подснежная страна
Десс, пятясь задом, ловко прорыл ход, который вывел их наружу. Его лапы-весла работали не хуже снежного бура. Чел и третьеполый выбрались поверхность. За прошедшие два дня Оммилук практически не сдвинулся с места. Передвигаться по рыхлому снегу было невозможно, оставалось только последовать примеру Десса - Перебор лег на снег и попробовал скользить, отталкиваясь ногами и загребая руками. Но у него получалось совсем не так ловко и быстро как у третьеполого. Пока он барахтался наверху, в двух метрах под ним Десс прорыл ход к занесенным ангам, затем вернулся за Перебором и уже вдвоем они вытащили доски на поверхность.
Десс приутюжил брюхом снег на небольшой площадке и они разбили лагерь, чтобы наконец-то перекусить по-человечески. Впрочем, Перебор обратил внимание, что челюсти Десса непрерывно двигались. Пока он рыл проход к ангам, по дороге ему попался выводок щшурцзов. Десс не колебался ни минуты - на Флоллуэе не стоит брезговать никакой пищей, тем более, когда еда сама прыгает в рот. Пища - это энергия. По законам чести он должен был принести пищу слабому члену своей семьи - сыночку, но Десс не был уверен в гастрономических предпочтениях Перебора, а тем более в реакции его организма на чужеродную белковую жизнь.
В багаже было достаточно припасов, чтобы прокормить чела во время похода на юг. Десс основательно запасся дезинфекторами, минерализированными добавками для воды и целым арсеналом лекарств. Он не собирался рисковать единственным сыночком, хоть и таким слаботелым слизняком, как Перебор. Еще оставался надежда, воспитать из него настоящего воина.
- Куда идем? - спросил Перебор, прихлебывая из фляги горячий напиток, в который Десс всыпал целую кучу витаминов.
- Туда! - Десс махнул лапой параллельно скалистой перемычке на границе снежной пустыни. - Меня ждут там.
- Там? - Перебор прищурился, - Оммилук слепил даже сквозь светофильтры. - Ну, там, так там, - он запрыгнул на анг, и они тронулись.
Если бы они оглянулись назад, то заметили бы, что из хода, прорытого Дессом, на площадку где только что подкреплялись люди, хлынула орда шщурзцов, подбирая остатки, пожирая даже саморазлагающиеся (экология превыше всего!) емкости из-под пищеконцентратов. Пока прожорливая орда пировала, из-под снега высунулась клыкастая темная морда, цапнула парочку зазевавшихся шщурцзов и снова скрылась. Через пару минут эта же морда выглянула из борозды, которую оставлял за собой Десс, понюхала воздух и ее хозяин снова нырнул под снег, уверенно взяв след.
Десс скользил вперед, изредка останавливаясь и подолгу сидя на одном месте, словно прислушиваясь к чему-то слышимому только ему. Потом он резко менял направление, иногда они даже шли назад, возвращаясь по своему следу. Перебор отчаялся понять систему поисков, надеясь только, что папашка-то уж точно знает, что делает. Шея и спина Перебора затекали, время шло и шло, по метания Десса не прекращались. Он скользил, нырял, выпрыгивал. Снова скользил, снова нырял. Перебор останавливал анги и ждал, пока Десс выберется на поверхность, и так раз за разом; а потом Десс нырнул и не вынырнул. Перебор подождал, но Десс не показывался и сынок забеспокоился. Мало ли какой монстр подстерёг папашку в снегу!
Перебор подождал еще с полчаса, потом спешился, сигналом терминала-коммуникатора накрыл анги силовым коконом, чтоб никакая тварь не вздумала поживиться их содержимым и собрался последовать за Дессом.
На месте нырка папашки зияло отверстие. Перебор снял светофильтры и маску, засунул их в баул, затем сжал левой рукой правое запястье, подавая терминалу сигнал активизации защитного поля скафа системы "вампир". Соваться под снег незащищенным Перебор не собирался. Силовое поле, спроецированное компьютером, мгновенно обтянуло тело, побежав от пояса волнами - вверх и вниз. До сих пор чел избегал пользоваться этим скафом, предпочитая вживаться "изнутри" в шкуру флоллуэйца, испытывая на своей собственной шкуре все "изыски" местной среды обитания. Но лезть в дыру, где смерть может поджидать в миллиметре от входа, без скафа, как-то не очень хотелось. А Десса, способного спасти практически от всего, рядом не было. Вполне вероятно, что придется спасать его. Если, конечно, Перебор успеет. Переливаясь всеми цветами радуги скаф "вампир" защищал его практически от любых видов воздействия. Конечно, если пальнуть в него стационарным корабельным скорчером, то вряд ли скаф устоит. Перебор надеялся, что фауна Флоллуэя не родила огнедышащих монстров, плюющихся сгустками плазмы. Даже если они и есть, может ему повезет и он на них не наткнется.
Взяв эндер в руки, чел прикрепил к поясу ножны с силовым лезвием, и огромный нож-тесак, с которым ходили все лесорубы на Костюшко. От виртуозного владения тесаком, зачастую зависела жизнь в лесах его родной планеты. Перебор решительно вдвинулся в нору. Снег пропускал достаточно света, но если понадобиться, можно перестроить лицевую панель шлема скафа под любой спектральный диапазон.
Сначала Перебор полз на животе, помогая себе локтями. Затем свежевырытый туннель влился в другой, более широкий. Потолок приподнялся, и уже можно было идти не сгибаясь. С потолка свисали сосульки-сталактиты. Из пола навстречу им росли ледяные сталагмиты. Пол имел ощутимый уклон и чел спускался все ниже и ниже под снег. , Сосульки на пути становились все длиннее и толще. Через несколько километров пути Сталактито-сталагмитовые сосульки срослись, превратившись в толстые колонны льда, поддерживающие ледяную кровлю. Вокруг потемнело, и Перебор уже собрался переключить шлем на инфракрасное видение, но стены туннеля понемногу стали светиться тусклым, мертвенно-белым светом. Перебор провел рукой по стене, поднес пальцы к глазам и увидел, что они тоже засветились в окружающем сумраке. Стены покрывала какая-то вязкая субстанция, наподобие флюоресцирующей плесени, кое-где свисавшей длинными пасмами до самого пола. На шлеме высветилась предупреждающая надпись - субстанция была ядовита. По стенам ползали существа, смахивающие на улиток, с длинными острыми иглами на домиках, эдакие жирные улитко-ежи. Усскаррны - так назывались эти создания, которые с наслаждением пожирали светящуюся облицовку стен. Под ногами чела хлюпала вода, иногда доходя до колена.
Перебор дошел до развилки и остановился. Ничего не было слышно, кроме капающей с потолка воды и чавканья улитко-ежей. Раздумывая куда же ему направиться, Перебор попытался вызвать Десса по коммуникатору, но тот упорно не отвечал. Может, стены гасили сигнал? О другом думать не хотелось. Перебор выжег в стене метку и вошел в правый туннель. Как только он скрылся, один из особо жирных усскаррнов оторвался от стены и шлепнулся вниз. Тряся иглами, судорожно перебирая щупальцами-присосками, усскаррн направился к спасительной стене, оставляя на полу светящуюся полоску слизи.
Из сумрака послышались шлепающие шаги и что-то тяжелое плюхнулось в лужу. Через мгновение из воды вынырнула морда с длинными клыками и на берег выбралось гибкое тело. Животное нюхнуло воздух, потом ткнулось носом в слизистый след и, стремительно рванувшись, схватило усскаррна за кончик хвоста, высовывающийся из-под панциря. Клыки подцепили добычу, перевернули на спину, но усскаррн схлопнул створки колючей раковины, выставив навстречу опасности ядовитые иглы. Хищник одним ударом длинных клыков раскол панцирь, ловко выцарапал тушку из убежища и смачно захрустел. Подзакусив, клыкастый заскользил вперед. Он передвигался на брюхе, вонзая в лед когти передних перепончатых лап и подтягивая себя вперед, отталкиваясь задними ластообразными конечностями. Похоже, что скольжение на брюхе было излюбленным средством передвижения на Флоллуэе. Добравшись до развилки, клыкастый понюхал воздух и тоже свернул направо.
Перебор все дальше и дальше уходил подснежными туннелями, всегда поворачивая направо. Чем ниже он опускался, тем больше животности попадалось на пути. На всякий случай Перебор, следуя учению папашки, считал всех хищниками, жаждущими им подзакусить. Почти в каждом туннеле на него нападали щшурцзы. Твари эти, размеров сантиметров пятьдесят, сидели в засаде и прыгали на жертву сверху, стараясь сразу вцепиться в затылок и выцарапать глаза. Хоть их острые зубы не могли сразу пробить силовую броню "вампира", но весьма неприятно наблюдать, как миллионы игольчатых зубов скользят по забралу скафа, в нескольких миллиметрах от глаз. Отбиваясь от нападения наглых тварей, Перебор уже потерял счет времени.
В последнем туннеле он напоролся на целую стаю. Они лезли к нему, стараясь облепить, сбить с ног, задавить массой. Они сочились изо всех щелей, карабкались по стенам, по потолку. Туннель вмиг покрылся визжащим, копошащимся ковром. Перебор поджаривал тварей огнем эдера, не подпуская близко к себе. На дымящиеся останки тотчас же набрасывались прожорливые соплеменники. Эндер выжигал в спрессованном снеге, за тысячи лет превратившемся в лед, целые пещеры. Поле битвы окуталось паром, что весьма усложняло обзор. Щщурцзы, хоть и не обладали огромной силой, но вполне могли повредить защитное поле скафа. "Вампир" имел определенный предел прочности. Если лучевой воздействие достаточно высокой мощности он компенсировал, подзаряжая себя, а остатки переводя в световое излучение, то для механических повреждений в скафе был предусмотрен так называемый режим "антикраш". В миллионную долю секунду, в точке воздействия, скаф отвердевал, образуя крепкую броню. Но ежели давление на одну точку превосходило определенный (пусть и достаточно высокий) предел, то скафандр становился "текучим", фактически он "рвался", пропуская удар/укол. Такое воздействие, разрывающее защитное поле скафа, могли оказать зубы щщурцзов - уж очень они были длинные, тонкие и острые. Прижавшись спиной к стене, чтобы твари не могли напасть на него сзади, стряхивая с себя особо наглых, прыгающих с потолка, Перебор вдруг заинтересовался их анатомией. Ксенолог, дремавший в нем, нашел самое подходящее времечко, чтобы проснуться! Он машинально отмечал анатомические особенности крысоподобных, пока чел боролся с аборигенами, отчаянно возжелавшими добраться до инопланетного обеда. Ксенобиолог дотошно пересчитывал лапы на грязных белесых брюхах (четыре пары!), а Перебор сжигал многолапых. Ксенолог отмечал, что анальное отверстие животных располагается между третьей и четвертой парой лап, что у самок молочные железы размещаются под мышками первых двух лап. Перебор стряхнул особенно жирную самку и ударом сапога размозжил ей череп. У этой самки под мышками висели два детенышей, намертво вцепившиеся в соски. Почти у каждого шщурцза с жирного зада свисал второй, а то и третий хвост. Ксенолога это весьма заинтересовало, и он схватил одну из тварей за дополнительный хвост, дабы поближе рассмотреть. Хвост неожиданно остался в руке и оказался толстой, жирной личинкой ллхбора, паразитирующих на шщурцзах. Они прогрызали отверстия в телах хозяев, питаясь их подкожным жиром, а достигнув определенной длины выползали наружу. Перебор даже успел заметить, что в пылу боя некоторые шщурцзах отрывали "хвосты" у соплеменников и жадно пожирали их. Ксеносоциолога заинтересовало поведение стаи. Обладали ли щшурзцы коллективным разумом, подобно муравьям и пчелам или их стая подчинялась другим законам? Были ли они разумными, обладая зачатками интеллекта? Но долго раздумывать над таким важными вопросами ему не пришлось. Интеллектуальные или нет, но твари жаждали сожрать Перебора, тем самым лишив человечество столь важного исследования.
Туннель превратилась с омерзительную сточную трубу, заполненную полусожженными и обглоданными трупами, со стенами измазанным кровью, разлетевшимися мозгами, кишками и дерьмом. Шщурцзы, изгвазданные в грязюке, были уже не белесого цвета, но яростное сопротивление добычи не убавило их пыл и они по-прежнему лезли и лезли изо всех целей. Перебор, с ног до головы измазанный в крови и экскрементах, по колено в мерзком месиве, сам стал похож на огромного щщурцза, плюющегося огнем.
Сражаясь с ордой чел не сразу почувствовал, как под ногами задрожал лед. Стены завибрировали, ледяные колонны начали крошиться, грозя обрушить на голову чела ледяную кровлю. От стены оторвалась и ухнула огромная глыба, едва не придавив Перебора. Он не удержался на ногах и повалился на пол, придавленный шщурцзами. Стена туннеля метрах в пяти слева от него продолжал крошиться, ломаться, словно с другой стороны в нее врезалось стенобитное орудие. Туннель пересекла огромная трещина и через пару мгновений показалась морда "орудия". Им оказался ллхбор, собственной незабвенной персоной. Вынырнув из пробитой дыры, бронированная черная морда природного стенобитного орудия врезалась в противоположную стену туннеля. Шщурцзы замерли и, приподнявшись на четырех задних лапах, все как один повернули тупоносые морды в сторону ллхбора. Он яростно задергался, расширяя отверстие. Шщурцзы схлынули с чела, и рванули прочь, во все свои восемь лап. Последовав примеру шщурцзов, Перебор поспешил ретироваться с поля боя, и укрылся за ледяной плитой. Он не горел желанием сражаться с ллхбором изнутри, как это сделал Десс. Но на его счастье, ллхбор выдернулся из отверстия и заскользил вслед вопящей стае. "Где же все-таки Десс?" - думал Перебор, наблюдая как мимо проплывает бесконечное бронированное тело флоллуэйского червяка-переростка.
Кир-рахху
Ллхбор выполз из туннеля. Ледяные стены пошли трещинами, с потолка посыпались осколки - червяк смел по пути все перегородки. Еще мгновение и кровля обрушится. Перебор метнулся в трещину, из которой выбрался ллхбор. Раздался громовой удар, будто рванула плазменная бомба - рухнул потолок. В спину ударило и Перебор ухнул в почти вертикальный туннель.
Скользя на животе - ну как еще можно передвигаться на Флоллуэе? - Перебор опускался в недра подснежного царства. Скаф не позволял бритвенно-острым кромкам льда вспороть его живот, иначе бы кишки чела размазались по всему пути, раскрасив белые стены. Перебор вывалился их туннеля в огромную пещеру, приземлившись на руки. Перекувыркнувшись, он с головой погрузился в жидкую грязь и наконец-то достиг почвы планеты.
Ослепленный, оглушенный падением он некоторое время неподвижно лежал. В висках стучала кровь. Перебор попытался подняться, но ноги проваливались, не находя под собой опоры. Переведя дыхание, он начал шарить вокруг, пытаясь за что-нибудь зацепиться. Рука наткнулась на что-то твердое. Он схватился и выволок "это" из грязи. Но для того, чтобы увидеть находку, следовало бы очистить лицевую панель скафа заляпанную грязью. Судя по раздававшемуся журчанию - впереди был какой-то водоем. Перебор, по примеру флоллуэйцев, заскользил на животе, отталкиваясь ногами и загребая руками. Такой способ оказался успешным и Перебор через несколько минут свалился во что-то более жидкое, чем грязь. Вода омыла скаф, и чел смог наконец-то разглядеть, что держит в руках. Это была нога третьеполого.
- Надеюсь папашка, это не твои останки, - Перебор отшвырнул от себя ногу и огляделся.
Пещера была не высокой, но длинной, почти всю ее площадь занимало озеро. Около одной стены пещеры тянулась небольшая полоска жидкой грязи, в которой что-то непрерывно копошилось. С другой стороны озеро упиралось в скалу. Откуда-то проникали полосы света, в сумраке пещеры казавшиеся колоннами, подпирающими свод. В этом свете Перебор разглядел, что стены и потолок пещеры изрезаны глубокими канавами, словно здесь проходили ежегодные состязание ллхборов - бои в грязи. И действительно эта пещера была излюбленным местом спаривания червячков. Перебору невероятно повезло, что сластолюбивые черви сейчас были далеко. Попасть в пещеру в тот момент, когда в ней резвятся бронированные стометровые чудища, с силой космического крейсера и мозгом размером с наперсток - сомнительное удовольствие. Не найдя себе занятия лучше, Перебор попытался угадать, кого же он встретил в туннеле, несколько минут назад - самца или самку? Но, придя к выводу, что ему не известны ни первичные, ни вторичные их половые признаки, он решил оглядеться. По канавам, вырубленным в земле телами спаривающихся ллхборов, ползали, как показалось поначалу челу, островки травы. "Трава" в ближайшем рассмотрении смахивала на мохнатых гусениц с флюоресцирующими красновато-оранжевыми пятнами на спине. Это были ггихуз-рли - симбионты флоллуэйских подледных мокриц со светящимися лишайниками, заменявшими им мех. Поверхность пещеры выглядела как сверкающая, непрерывно меняющаяся картина, которую стоило только скопировать, чтобы прослыть гениальным квазиабстракционистом. Иногда ггихуз-рли отрывались от потолка и падали в воду. Тотчас под поверхностью мелькал черный силуэт, раздавался легкий всплеск, и незадачливый пловец исчезал в чьей-то утробе, лишь по воде расплывались флюоресцирующие круги.
Перебор почувствовал, что его засасывает, словно он попал в болото, почва под ногами плыла, не выдерживая веса. Он погрузился уже по колено, надо было срочно что-то предпринимать. Так как вход, через который он сюда попал, был недоступен, он решил пробрести-проплыть вдоль стены, пытаясь разыскать трещины, через которые попадает свет, авось одна их них выведет его в поверхности. Чел забарахтался, высвобождаясь из грязевого плена. Избавившись от цепкий объятий трясины, он лег на воду и собрался плыть, но не успел тронуться с места, как в него ткнулось упругое тело. Перебор отпрянул, невидимый в толще воды зверь поднырнул под него, схватил за ногу, дернул и утащил под воду, собираюсь утопить. Но чел оказался не по зубам этому флоллуэйцу - скафу было все равно, где вырабатывать кислородом. Над водой, под водой - если в окружающей среде есть хоть капелька, хоть полпроцента кислорода, дыхательные мембраны извлекут его, не дав челу задохнуться. Пока что хищник безуспешно пытался отгрызть челу ногу, но стоило спешить, скаф вот-вот мог дать слабину! Перебор первым движением переключил скаф, чтобы видеть в инфракрасном диапазоне, а вторым выхватил тесак. Рванув ногу, он выволок из грязи что-то длинное. В инфракрасном диапазоне это существо выглядело как яркое зелено-серое пятно (головной мозг?), от которого отходил светящийся отросток (спинной мозг?). Судя по его длине, животное было не менее полутора метров. Пятна опутывала мелкая сеть нитей более темного цвета - кровеносная система. Вся картина напоминала цепочку плазменных сгустков, удерживающихся силовой паутиной. К сожалению, в этом диапазоне невозможно было рассмотреть, сколько у нападавшего лап и другие мелкие подробности в виде клыков, когтей, ядовитых щипов и прочее. Перебор ударил, целясь в головной сгусток. Нож попал во что-то твердое, раздался глухой звук, но изображение не раздвоилось - череп выдержал удар. Анджей рубанул еще пару раз, целясь в позвоночник. По крайней мере, один из ударов достиг цели - хищник выпустил ногу и Перебор вынырнул на поверхность. Скаф автоматически переключился на видимый человеческим глазом участок спектра. В несколько гребков Перебор добрался за стены и, уцепившись за нависающий карниз, рядом с которым висел световой столб, разгоняя мрак, и оглянулся. По воде расплывалась маслянистая темная жидкость - кровь напавшего хищника.
За ногу опять что-то схватило, рвануло и опять потащило. Хищник не блистал разнообразием приемов умерщвления добычи. Повезло, что его зубы были не такие острые, как у шщурцзов! Иначе бы он уже отгрыз ступни Перебору. Руки соскользнули с мокрого камня и чел погрузился с головой в воду. В ее мутной глубине, просвеченной сверху, он увидел контуры гибкого тела. Выхватив левой рукой силовое лезвие - вода вокруг вскипела от соприкосновения с ним - он рубанул нападающего. Зверь ловко увернулся, как только увидел первые пузырьки. Вода с грозным шипением, переходящим в визг, испарялась, образуя вокруг лезвия перегретый пар. Вообще-то, мысль применить лезвие под водой, нельзя было назвать блистательной, вода замедляла движения и удар, который в воздухе был бы смертельным, причинил зверю только легкое ранение. Изменив тактику, хищник поднырнул под Перебора и напал со спины, стараясь вонзить в него длиннющие клыки. Но скаф с честью выдержал удар. Клыки не вошли в жертву, обездвиживая ее, а только отбросили вперед. Перебор резко развернулся и ударил в ответ, но верткий хищник уклонился, вильнув в сторону. Ловко перекувыркнулся, он бросился вперед, ударив Перебора головой в живот, схватил за правую руку, сжимавшую тесак, намереваясь ее перекусить. Перебор ударил левой. За долю секунды до того, как лезвие должно было войти в его бок, хищник выплюнул руку, и сильным гребком ушел в глубину. Перебор вынырнул и вновь попытался взобраться на карниз, но мешали тесак и силовое лезвие, да кир-рахху не желал отпускать лакомый кусочек, слишком долго он за ним гонялся! Зверь поймал ногу Перебора и опять потащил под воду, уголком своего слабого умишки удивляясь, что же такое жесткое и верткое с длинным горячим языком попалось ему на этот раз.
Перебор ударил силовым лезвием параллельно ноге, рискуя поранить себя. Лезвие, скользнув по скафу, вошло в тело под водой. Перебор крутанул клинок, рассекая нападавшего. Кипящая вода окрасилась в темный цвет. Окруженные пузырями, на поверхность вспыли две половинки хищника и заколыхалось в круге света. Несколько секунд Перебор рассматривал противника. Длинное, обтекаемое тело, с ластообразные задними конечностями. Передние лапы конвульсивно растопырили пальцы, между которыми натянулась перепонка. В последних судорогах лапы выпустили когти, словно кир-рахху и мертвый пытался сражаться. Если б фильтры скафа не очищали воздух, то Перебор бы почуял резкий запах - визитную карточку кир-рахху. Его толстый мех покрывала жирная смазка, выделяемая особой железой. Эта смазка делала мех водонепроницаемым. Кир-рахху - был один из опаснейших хищников полярной области. Передвигающийся по снегу и под ним так же быстро, как и в воде, снабженный длинными и острыми будто сабли клыками, он являлся серьезной угрозой для всего живого. К туше, качающейся на поверхности, уже со всех сторон неслись светящиеся тени - водная фауна торопилась попировать на дармовщинку.
Чтобы не служить дополнительной приманкой, Перебор поплыл вдоль стены, подальше от начавшегося пира. Достигнув противоположного берега, он вылез и отдышался. На его счастье почва оказалась каменистой. Следовало побыстрее убраться из пещеры! Вода вокруг трупа кир-рахху кипела, но теперь уже не от силового лезвия. В воздух выпрыгивали мелкие создания - они опускались на труп сверху, торопясь ухватить кусочек пожирнее. Раздался громкий плеск, что-то большое и тяжелое поднималось из глубины. Перебору вовсе не улыбалось встретиться с каким-нибудь китом этой подледной пещеры. Откуда знать, может этот кит вовсе и не кит, а какое-нибудь земноводное, и оно выползет на берег и решит подзакусить увернувшейся от кир-рахху добычей. Лучше всего вернуться на поверхность. Но как это сделать? И где искать Десса? И как вообще - сельва-маць! - найти выход из этой пещеры?
Перебор поднялся на ноги и побрел вдоль стены. Навалилась усталость. Сколько же он блуждает подледными переходами? Глянув на экран терминала, Анджей увидел, что прошло десять часов, как он спустился под поверхность. Жутко хотелось есть. Еще час он потратил на то, чтобы обойти берег и убедиться, что выхода из пещеры нет. В потолке зияли дыры, сквозь которые пробивался свет, но чтобы добраться до них, нужны были, по меньшей мере, крылья. Трещины в стенах, в которые Перебор входил, поначалу широкие, постепенно сужались и заканчивались либо стеной, либо завалом. Один камень - никакого льда. Следовало бы вернуться назад и попытаться выбрать через тот туннель, через который он сюда попал. Но для этого надо опять переплыть озеро, а у Перебора не было сил опять сражаться с его обитателями. Он забился в самую глубокую трещину: камень за спиной, камень под ногами (специально проверил, рубанув пару раз силовым лезвием!). Совершенно не хотелось, чтобы пока он спит, снизу к нему подобрались непрошеные гости! Вообще у чела создалось впечатление, что сегодня вся подледная фауна Флоллуэя решила поужинать именно им. Затем Перебор окружил себя защитным куполом и задремал.
Зауаррим
Огорченный Десс вернулся к месту остановки. Время потрачено зря! Четкий запах холостого мужчины, привел его в подледному убежищу Дарящего любовь. Но Десс не успел - молодой третьеполый прибыл незадолго до него, и счастливые новобрачные теперь отдыхали после обряда Единения. Но это не помешало третьеполому, издалека услышавшему шаги соперника, броситься на защиту своего мужа. Но Десс не собирался сражаться. Не в правилах третьеполых разрушать чужие семьи. Общество Флоллуэя не знало разводов. Освободить флоллуэйца от брачных уз могла только смерть двух других половин - как это произошло с Дессом. Тем более что соединялись флоллуэйцы в семью, только если между ними возникала эмпатическая связь, что было не меньшей редкостью, как возникновения того же чувства, которое челы называют любовью. Даже большей - для любви челам надо два существа, а флоллуэйцам - три.
Десс выбрался из-под снега и к величайшей досаде обнаружил, что Перебора наверху нет. Отсутствовал Десс всего час, но, наверняка, сыно-ок обеспокоился и полез под снег выручать папашку! Это упущение Десса - надо было приказать Перебору дождаться его на месте. Теперь вот ищи его! Десс "вчувствовался". Сигнал он сыночка пришел откуда-то снизу, очень далеко от этого места. Ох уж эти дети, вечно приходиться их спасать! Десс перекинул через плечо скорчер, вдобавок к силовым лезвиям и лазер-эндеру, подумав пару секунд, взял нейропрессер и пару световых гранат. В отличие от Перебора он четко представлял себе что и кто ему может встретиться на пути к поверхности Флоллуэя.
Десс еще раз "прислушался" к себе и нырнул в снег, направляясь в сторону, в которой, как он чувствовал, находится сыно-ок.
Ллхбор преследовал стаю удиравших во все лапы шщурцзов. Несмотря на то, что Перебор покрошил огромную часть ее членов, их оставалось еще достаточно, чтобы утолить аппетит стометрового червячка. Шщурцзы визжали и неслись вперед, стремясь уйти от прозрачной смерти, скользящей вслед за ними. Туннель разделился на три части и стая растеклась - шщурцзы рванули во все три стороны. Хороший ход! По крайней мере, хоть какая-то часть стаи уцелеет, а значит, род не прервется, обогатившись генами особей, удравших от прозрачной смерти. Большая часть из них - истые камикадзе - побежала прямо.
На секунду задержавшись на развилке, ллхборр шумно втянул воздух, решая куда ему направиться. Но разворачиваться в тесном туннеле жирному червяку было затруднительно, поэтому он пополз вперед. Прямой туннель, длиной едва ли больше тела ллхбора, закончился тупиком. Шщурцзы, загнанные в угол, заметались, забились в истерике, и в паническом ужасе стали карабкаться по стенам, забиваться в щели, спасая свои шкуры.
Ллхбор, открыв пасть - от стены до стены - полз по туннелю, а добыча сама лезла в рот, оставалось только проталкивать ее в глотку длинным языком. Визг шщурцзов заглушало чавканье и утробный гул - огромный желудок начал переваривать пищу. Добравшись до стены и сожрав по дороге всех, кто не успел укрыться, ллхбор остановился. Пару раз хлопнул челюстями, сглатывая, а потом выпустил свои щупальца-сосульки и принялся выковыривать из трещин затаившихся шщурцзов. Теперь-то он не выберется отсюда, пока последний из комочков пищи не окажется в его утробе.
Одна из частей стаи, удиравшая по правому коридору, неслась из огня да в полымя - прямиков в зубы кир-рахху, охотившемуся за Перебором. Ни о чем не подозревая, кир-рахху, преследовал чела, предвкушая сытный обед, когда из-за поворота на него вынеслись обезумевшие щурцзы. Не останавливаясь, они бросились на кир-рахху, вцепились ему в ноздри, губы, повисли на веках, запутались в густом мехе. Атакованный зверь зарычал, стряхивая с морды нападавших и принялся отбиваться, вспарывая когтями животы, отгрызая носы, переламывая хребты ударом лап, пронзая насквозь сабельным клыками. Как рыба в воде он скользил и катался по грязи, в которую, от хлещущей во все стороны крови, мгновенно превратился пол туннеля. Шщурцзы, вмятые в грязь, тонули в собственной крови, но на их место лезли другие и с неистощимой злобой набрасывались на ластоногого. Из разорванных ноздрей кир-рахху струилась кровь, одно веко было оторвано, губа располосована, а вместо глаза зияла кровавая рана. На стороне кир-рахху была ловкость и сила, но крысоподобные брали численностью. Их игольчатые зубы вырывали клоки меха вместе с мясом, спина зверя превратился в одну сплошную рану. Истекая кровью, кир-рахху, отбиваясь продвигался к выходу из туннеля. Из последних сил он стряхнул шщурцза, висевшего на губе, конвульсивно дернулся. Глаз с вывороченным веком закатился. Кир-раху выстоял. Один против тысячи. Но и шщурцзы не играли в поддавки. Ластоногий застыл окровавленной тушей. Впрочем, и в туннеле никто больше не шевелился. Ничья.
Десс шел по туннелю, когда на него вылетел часть стаи, свернувшая налево. Не подозревая о боях, кипящих за стенами, Десс не стал ввязываться в драку. Молниеносным движением он выхватил из-за пояса нейропрессер и залил пространство смертоносной волной. Он дикого визга шщурцзов с потолка посыпалась ледяная пыль. Через секунду со стаей было покончено. Десс помедлил немного, затем, подтянув к себе несколько тушек, изрубил-нашинковал их, превратив в однородное месиво, которое незамедлительно отправил в рот - пришло время подкрепиться. Никогда не следует пренебрегать возможностью запастись энергией!
Десс вышел к перекрестку. Из одного тоннеля доносился визг шщурцзов и низкий рокот - там подкреплялся ллхбор, возле другого туннеля лежала окровавленная, измочаленная туша кир-рахху, а впереди был тупик - после марш-броска червяка туннель, куда ушел Перебор, перестал существовать. Третьеполый постоял немного, раздумывая, и повернул в ход, из которого выполз кир-рахху. Десс прошлепал по кровавой грязи и спустя некоторое время нашел ответвление, ведущее примерно в ту же сторону, где, как он чувствовал, находится сейчас Перебор.
Двигаясь по туннелю, спускавшемуся вниз, Десс уловил тонкую струйку запаха, который он так долго искал. Где-то, в этой системе переходов, обитал неженатый мужчина. Поначалу запах был очень слабым и Десс втайне надеялся, что он совсем исчезнет. Ему не хотелось оказаться перед выбором: спасать Перебора или выполнять священный долг каждого человека Флоллуэя - во что бы то ни стало создать семью. Что важнее: сохранить единственного (пусть и приемного!) сына или создать новую семью? Что сильнее: обязательство перед космической семьей - экипажем "Пожирателя пространства", которому он торжественно поклялся сохранить Перебора в целости и сохранности или приказ, намертво впечатанный в гены - каждый флоллуэец ДОЛЖЕН создать семью или умереть в борьбе за ее сохранение.
Запах то исчезал, то появлялся вновь. Очевидно, неженатый мужчина давно обитал в этой области и успел зарезервировать за собой большую территорию. Это, конечно, должно было радовать любого соискателя его мохнатой лапы - обширные охотничьи угодья, помогают растить сильное потомство, но если расшифровать и перевести на человский язык чувства третьеполого - Десс был скорее огорчен. Хотя понятие "огорчен" - не применимо по отношению к эмоциональному и психическому состоянию третьеполого. Это чел может быть "огорчен" оттого, что мало выиграл в космоказино, или же, что ему не с кем переспать. Десса разрывала психологическая дилемма, так много лет назад хорошо сформулированная древнеземным писателем-челом: "Что делать?" Будь Перебор коренным флоллуэйцем, сыном Десса, он не задумываясь и не переживая - он же сам его готовил! - отправился бы выполнять священный долг, оставив сына самого выпутываться из передряги. Но! Перебор, хоть и был его сыном, но все-таки он - мягкотелым, незащищенный, неподготовленный чел, ни разу не прошедший тропу.
Десс чувствовал - Перебору приходиться туго, вероятно он сражается. Пока еще челу удавалось сохранить жизнь, но любое последующую схватку он может проиграть. Надо спешить к нему на выручку изо всех лап, но запах свободного мужчины настойчиво звал третьеполого свернуть с пути. Если бы Десс точно не знал, что у него сердца флоллуэйского супер-убийцы, он бы мог подумать, что эти самые сердца дают сбой - болят, как у самого распоследнего чела, переживающего за своего детеныша, попавшего в беду.
Стиснув челюсти-жвалы Десс совершил преступление - продолжил упрямо идти вперед, игнорируя запах, ориентируясь только на месторасположения Перебора, которого он "чувствовал" где-то далеко внизу. На каждой развилке он проходил пару десятков шагов в туннель, и если переставал чувствовать Перебора или это чувство слабело, Десс возвращался назад и один за другим проверял все ходы, ведущие от развилки, выбирая тот, который наиболее соответствовал нужному направлению. По злой иронии именно этот путь приближал его к Дарящему любовь.
Десс остановился - впереди была пещера, и, чтобы добраться до Перебора, надо пройти через нее. Но в этой же пещере, третьеполый отчетливо это ощущал, находится свободный мужчина. Если они сейчас встретятся - то будут вынуждены провести обряд Единения и, если всемогущая Влекю-Ишжубц будет милостива, то Десс сегодня обретет своего мужа. Но может потерять Перебора...
Десс все еще стоял, когда в его голове раздался голос: "Я здесь, я жду тебя, любовь моя... я здесь... счастье мое... иди ко мне "...
Третьеполый, дернувшись как от удара, сделал пару шагов к пещере. Голос звучал настойчивее, громче, вытесняя все другие мысли, задвигая в самый дальний уголок сознания беспокойство за сына-чела. Дергаясь на каждом шагу, словно его подталкивали в спину, третьеполый вошел в огромную, с высоким ледяным куполом, пещеру. Мягкий, рассеянный свет после сумрака коридоров казался невероятно успокаивающим. Пещеру наполнял легкий туман, он серебрился и переливался в лучах, проникавших сквозь отверстия в потолке пещеры. Десс почувствовал слабое дуновение ветерка. Это место показалась ему самым прекрасным для совершения обряда Единения.
- Иди ко мне, мой милый, - продолжал звучать в голове мягкий, обволакивающий голос.
- Где ты? - спросил Десс и сделал два шага.
Сознание будто заволокла паутина. Нежное, почти невесомое давление, прикосновение к разуму, сладкое, согревающее, как лучи Омиллука на рассвете. Легкая эйфория наполнила мозг Десса и вела все дальше и дальше. Предвкушение встречи с Дарящим любовь было сильнее, чем когда-либо. Вдруг нестерпимо захотелось ощущать его прикосновение, проникновения, дарящие наслаждение и рождающие жизнь. Он понял, что этот мужчина и есть тот единственный, которого он так долго искал.
- Иди ко мне, любимый мой, ненаглядный, - звал голос, - я здесь, я жду тебя.
Резкий, будоражащий запах свободного мужчины ударил Дессу в ноздри и, позабыв все на свете, он ринулся вперед, но...
...словно споткнувшись о какой-то невидимый камень, притормозил, разрывая вязкую паутину, укутывавшую мозг все сильнее, отсекавшую все чувства кроме вожделения. Что-то не так... Он не успел понять что, как из серебристого тумана к нему метнулось массивное тело, и с невероятной силой толкнуло спину. Не ожидавший нападения Десс полетел вперед, но в полете успел развернуться, чтобы встретиться лицом к лицу с нападавшим. Только то, что за мгновение до удара он приостановился, спасло его - он влип в огромную паутину, перегораживающую пещеру, не всеми лапами, а бронированной спиной.
Перед Дессом, раскачиваясь на задних лапах, возвышался мужчина-флоллуэец. Вернее, его почти точная копия - зауаррим, эдакий двухметровый мохнатый паук. Десс слышал о них, от родителя-наставника, давным-давно, когда малышом "никаким" (детенышем не определившейся половой принадлежности) впервые шел с юга на север. Но никогда в жизни ему не доводилось с ним встречаться. Теперь выпал "счастливый" случай исправить это досадное недоразумение.
Если третьеполые флоллуэйцы были гениальным адаптантами, то зауарримы обладали выдающимися способностями к мимикрии, они подделывали не только внешний облик Дарящего любовь, но и его манящий запах, и телепатический зов любви. Только вот этот, пожалуй, переборщил с зовом. Смотря в восемь багровых глаз зауаррима, нависшего над ним, Десс понял, что остановило его. Никогда прежде его не называли: "Мой милый, мой любимый, ненаглядный". Где умудрился зауаррим подцепить эти выражения типичного чела?
- Поговорим? - спросил Десс, двумя руками выхватывая силовые лезвия, а третьей, нажимая спуск эндер-лазера. Скорчер за спиной цепко приклеился к паутине.
- Поговорим, - повторил мохнатый и одним прыжком метнувшись за ледяную скалу, увернулся от разряда эндера.
Зауаррим не был разумным, подобно древнеземным попугаям, он всего лишь воспроизводил слышимые звуки. Пока мохнатый отсиживался за скалой, Десс закинул руки за спину и рубанул лезвиями по паутине. Нити дрогнули, но выдержали. Невероятно крепкие, практически невидимые, они обладали прочностью мономолекулярной проволоки.
Раздумывать, как выбраться из паутины было некогда - нити задрожали, невидимый сейчас, паук начал подбираться к жертве. Вибрация болью отозвалась в спине Десса- нити все глубже врезались в панцирь, они были пропитаны ядом, способным расплавить броню третьеполого.
Паук скользнул по паутине и прыгнул на Десса сверху. Видать, у него был большой опыт борьбы с третьеполыми - своими десятью лапами он вцепился в десять лап Десса, блокировав их. Его когти защелкнулись, словно стальные капканы, вокруг запястий Десса. Он не мог пошевелить конечностями - мохнатый зауаррим силой не уступал третьеполому. Громадные жвалы паука разошлись, открываясь подобно створкам ворот. Челюсти щелкнули, пытаясь перекусить горлу Десса. На теле третьеполого было два относительно уязвимых места - сочленение головы с грудью и груди с брюшком. Паук собирался отгрызть жертве голову. Десс отшатнулся и почувствовал, что влип головой в паутину. Отчего-то все движения Десса были слегка замедленнее, чем обычно, словно и его мозг запутался в той же паутине, что и тело. Кромки жвал зауаррима блестели ядом. Капли сорвались Дессу на грудь, роговое покрытие зашипело - яд прожег микроскопические дыры. Одна из капель упала в районе грудной пластины, под которой скрывалась полость для вынашивания семени - самое чувствительное место на теле третьеполого. Нестерпимая боль пронзила Десса. Его коническое брюшко сжалось, из отверстия на его конце выметнулся заряд дротиков-жал, вонзившийся в живот зауаррима. Один дротик впился в анальное отверстие паука, от ослепительной боли его тело дернулось, на долю мгновения ослабив хватку. Этого мгновения хватило Дессу, он выдернул одну из рук и всадил разряд эндера пауку между ногами - туда где скрывался главный нервный центр. Луч прожег зауаррима насквозь, оплавив стену пещеры. Паук содрогнулся и, не разжимая лап, обвис на Дессе. Паутина натянулась. Десс почувствовал, что лапы выворачиваются из суставов, но паутина не опускала. Зауаррим тянул его вниз, а паутина, продолжала вплавляться в панцирь, грозя прожечь его насквозь. Еще секунда и он лишиться всех лап, оставшись вдобавок без панциря. Десс, описав полукруг эндером, обрубил лапы паука. Когти зауаррима повисли на запястьях стальными браслетами. Развернув эндер, Десс, пережигая нити, обвел себя лучом, словно вырезая из бумаги свой силуэт. Паутина, сопротивляясь, плавилась и разрывалась со стальным звоном. Последняя нить лопнула, Десс упал на землю. Но остатки паутины продолжали жечь спину. Выставив на рукоятке эндера предельно допустимое значение, чтобы не расплавить панцирь, он принялся очищать спину. Если он ошибся хоть на долю деления, то сам себя поджарит. Очистив спину, силовым лезвием он разомкнул когти зауаррима, едва не раздробившие его конечности.
Паук был близок к победе. Но он сделал фатальную ошибку - напал на третьеполого, побывавшего в иных мирах. Побывавшего и вернувшегося оттуда измененным и вооруженным до зубов инопланетными технологиями. Хотя жертву на сей раз спасло не только оружие другого мира.
Приведя себя в порядок, Десс отправился исследовать пещеру. Вязкий туман в голове рассеялся. Только теперь третьеполый понял, что поддался мощному гипнотическому внушению. То, что показалось серебристым туманом, когда он зашел в пещеру, на самом деле было паутиной. От стены до стены пещеру перегораживал паутинный занавес. Теперь в нем зияла дыра, выжженная эндером. Одиночные нити свисали с потолка, слегка раскачиваясь от дуновения ветерка, образовывая непроходимые заросли, куда не направишься - рано или поздно влипнешь в смертельную ловушку. Десс прошел в дыру в занавесе и очутился во второй половине пещеры. Там паутины не было. Лишь под ногами хрустели кости. Весь пол устилали скелеты существ, попавших в челюсти зауаррима. Большую часть ковра составляли косточки шщурцзов. Около стены валялась выпотрошенный броневой чулок - останки ллхбора. Судя по длине - не более пятидесяти метров - совсем молодой червяк был. Челюсти зауаррима перекусили его пополам. В углу пещеры Десса ждало невероятное - аккуратно выложенные в ряд пять панцирей третьеполых.
Никогда раньше Дессу не приходилось видеть столько останков соплеменников. Согласно правилам чести флоллуэйцев, тело человека не должно оставаться целым, после того, как его дух отлетел. Обычно, обряд упокоения исполняют сыновья. Чем в большее количество осколков превращался панцирь погибшего (естественная смерть на Фоллуэе невероятная редкость), тем большую честь оказывал потомок своего прародителю. В идеале панцирь должен быть изрублен в пыль, которую затем отдавали на милость ветру, услаждая обоняние Влекю-Ишзубц. Но, по тем же правилам, первый, кто находил неупокоенного соплеменника, был обязан помочь его телу вернуться в лоно прародительницы, строго определенным способом.
Десс не мог поступить правилами чести - но! - ни в одном из них не упоминалось, что обряд надо будет провести больше чем над одним человеком! Войн на "благословенном" Флоллуэе не велось, если не считать вечного сражения со смертью, поэтому до сих пор и не случалось группового упокоения. А в тех инопланетных войнах, где третьеполым довелось участвовать, они не становились трупами. На долю Десса впервые за историю планеты выпала обязанность произвести массовое захоронение. Вероятно, сегодня был день, когда на Флоллуэе много чего произошло впервые.
Десс внимательно осматривал останки - совершенно не желая найти знакомых. Но ни один из узоров, в который складывались пирамидки на спине, не был ему известен. Когда же он перевернул последний панцирь, то почувствовал, что сердца полоснул огонь, словно в грудь проник весь яд зауррима. Рот переполнила слюна. Узор на спине лежащего перед ним панциря он знал наизусть - точно такой же он всю жизнь носил на себе!
Перед Дессом лежали останки его первенца - Гуиннэла. Согласно традиции, третьеполые сами давали имена своему ребенку, становившемуся Хранящим Любовь. Имя первенца начиналось на ту же букву, что и имя отца. Судя по окраске панциря, светло-коричневой, а не аспидно-черной, как у Десса - его ребенок так и не прошел обряд Единения.
Горькая слюна переполнила рот Десса и побежала по груди. Выделение слюны, заменяло третьеполым флоллуэйцам плач. Слюна бежала непрерывным потоком, а Десс ожесточенно втирал ее в панцирь. Чем сильнее горе - тем обильнее должна быть смочена броня скорбящего.
Раскачиваясь из стороны в сторону, Десс подцепил ланцетами и приподнял одну из пластин, укрывающую грудь. Из-под пластины показались тонкие, длинные лапы, заканчивающимися широкими, лопатообразными ладонями, с острыми, как бритва, кромкам. Эти лопатки покрывала матово поблескивающая слизь. Если бы Перебор увидел в этот момент своего папашку, то онемел бы от удивления. Никто из челов до сих пор не видел ритуальную пару лап флоллуэйцев. На самом деле они были одиннадцатилапыми существами, а не как было принято считать во вселенной - десятилапыми.
Десс натер панцирь сына слизью, выделяющеюся из ладоней ритуальных лап. Проделывал он это чрезвычайно аккуратно. Слизь обладала уникальным свойством - размягчала твердейшую оболочку панциря, одновременно сворачивая всю жидкость в мертвом организме, поэтому тело становилось сухим и ломким и его легко было превратить в пыль. Чем мельче частички - тем больше уважение. Также слизь использовалась третьеполым во время линьки. Натерев панцирь на груди и дождавшись, пока он смягчиться, одним взмахов ланцетов они вспарывали его. Иначе выбраться из бронированного кокона не представлялось возможности. Но на всех погибших у Десса не хватило бы размягчающей смазки. Косная природа не предусмотрела изничтожения столь большого количества третьеполых одномоментно. Вырабатывалось смазки очень мало - ее едва-едва хватало на "утилизацию" трупа родственника или для смены панциря. Поэтому остальным соплеменникам Десс воздал честь по иному. В ущерб традиции искромсал панцири безымянных третьеполых силовыми лезвиями, отдавая дань уважения, но используя оружие иных миров.
Тело сына он изрубил-искрошил в мелкую пыль ритуальными лапами...
Путь к поверхности
В углу пещеры нашелся еще один выход и Десс пошел туда. Длинный и узкий туннель вел как раз в ту сторону, где, как "чувствовал" Десс, находится Перебор. Пока третьеполый находился под гипнотическим воздействием паука, он перестал ощущать сыночка. Сейчас же, Перебору приходилось туго - глубоко внизу сыно-ок отчаянно сражался за свою шкуру. Десс торопился изо всех сил, но все равно мог не успеть. Туннель сужался и вскоре стал совершенно непроходимым. Только щшурцзы пролазили сквозь него, когда спешили в пещеру зауаррима полакомиться чем-нибудь. Десс заскрежетал жвалами от злости и боднул стену, словно желая ее протаранить. Стена не подалась. Его лбу было далеко до бронированного черепа ллхбора. Пятясь, третьеполый вернулся в пещеру, решив внимательнее ее обследовать, быть может, найдется еще один выход, который он сразу не заметил? Парочкой разрядов скорчера он разнес в клочья смертельный занавес и очистил потолок и стены от паутины. Обыскивая все закоулки, Десс наткнулся на пренеприятнейший сюрприз - скелет чела, закутанный в паутиновый кокон и приклеенный в виде украшения на стену. Может, зауарриму он был особо дорог? Вероятно именно этот чел, невесть откуда взявшийся в подледных переходах Флоллуэя, обогатил словарный запас зауаррима. Отдавая дань неизвестному, Десс сжег его скелет эндером. Он не знал, как у челов принято погребать своих умерших. Но ничего другого в голову Дессу не пришло, не оставлять же его тут навечно висеть спеленатым. Скелет рассыпался черным пеплом, за ним оказался вход в туннель. Десс нырнул в черное отверстие, про себя умоляя великую Влекю-Ишжубц дать шанс мягкотелому челу продержаться до его прихода.
Этот туннель соединял собой целую череду пещер, словно нитка жемчужины ожерелья. Наученный горьким опытом, Десс сначала прислушивался, ожидая повторения "зова" зауаримма и только потом переступал порог новой пещеры, не опуская дуло скорчера. В последней, самой огромной, пол и потолок прорезали глубокие трещины. Иногда они были столь широки, что Десс не мог через них перепрыгнуть и перелетал на крыльях. Каждое движение отдавалось ноющей болью - яд паутины глубоко проник в панцирь и коснулся нервных окончаний. Сейчас кстати бы пришлась аптечка.
Одна из трещин привлекла внимание Десса - он почуял запах воды и сырости. Вероятно, трещина вела в какую-то другую пещеру, находящуюся глубоко внизу. Десс не колеблясь полез в трещину. Она, казалось, была прорублена в толстенном слое льда лучом корабельного эндера. Ее гладкие, словно оплавленные, стены отвесно спускались вниз. Узкое пространство не позволяло развернуть крылья и приходилось спускаться, упираясь спиной в одну стену, цепляясь всеми лапами за микроскопические выступы другой. Внезапно трещина оборвалась и третьеполый вывалился в подледное пространство. Расправив крылья, он полетел под сводом пещеры. Внизу матово поблескивала вода. В ней что-то плескалось. Никогда еще Десс не опускался так глубоко под лед. Где-то здесь находился Перебор и, кажется, он был жив.
Потратив немало времени на поиски, Десс обнаружил сыночка спящим.
Перебор вздрогнул и проснулся, когда терминал-коммуникатор взорвался голосом Десса:
- Ну, и долго я буду любоваться на тебя, спящая красавица?
Чел подскочил и протер глаза. За силовым полем он увидел самое родное в этом мире лицо папашки Десса. Ему даже показалось, что это лицо улыбается. Хотя, кто знает, как улыбаются флоллуэйцы. Мгновенно сняв силовое поле, Перебор кинулся к папашке с распростертыми объятиями.
- Десс! Как же я рад тебя видеть! Я думал, тебя уже сожрали!
- Не радуйся понапрасну! - осадил его третьеполый. - Все еще впереди! - Но, тем не менее, раскрыл объятия неуловимо-человским жестом. Похлопав Перебора по спине, Десс внезапно смутился столь ярким проявлениям чувств и оттолкнул чела.
- Как ты умудрился сюда попасть? - ворчливо спросил он, и, затыкая рот Перебору, который попытался что-то ответить, добавил: - И как, по-твоему, мы должны теперь выбираться?
- Не знаю, - радость от встречи с Дессом схлынула, и Перебор вспомнил как он сюда попал. - Туннель завалило, а здесь выхода нет, я уже все облазил!
- Выход там, где вход! - философски произнес Десс и расправил крылья. - Любишь ты на мне ездить, сыно-ок!
Десс обхватил Перебора, всеми лапами, как оса гусеницу, и с трудом приподняв, боль в спине стала сильнее, полетел к отверстию, из которого недавно вывалился.
Долетев до щели в потолке, он перевернулся вверх лапами и втиснул в нее Перебора, поддерживая снизу.
- Доставай лезвие и руби ступеньки, а я тебя буду страховать! - приказал он.
- Сельва-маць! - выругался Перебор. - Это и есть твой выход?
- А что есть варианты? Может, поплавать хочешь? Я тебе это быстро организую!
- Не кипятись, - проворчал Перебор, вырубая первую ступеньку. Он упирался спиной в стену, а ногами в плечи Десса. Поставив ногу на ступеньку, он соскользнул по гладкой стене и плюхнулся пятой точкой на голову Дессу.
- Ну, ты вкрай обнаглел! Такого наглого чела я не видел ни разу в жизни! - заорал Десс и возмущенно дернулся, втыкая Перебора в трещину. - Шевели задницей!
- Я и так шевелю, как ты успел заметить! - нервно хихикнул Перебор.
Подъем занял много времени. Когда Перебор вылез на поверхность, то без сил распластался рядом с трещиной, из которой вскоре показалась голова жутко недовольного папашки.
Остальной путь на поверхность слился в памяти Перебора в один сплошной кошмар. Туннели, пещеры, грязь, темнота. Драка с шщурцзами, еще одна драка непонятно с кем. Он видел только горящие глаза - по три точки на одну особь, дикие звуки, напоминавшие хохот гиен смешанный с жужжанием обезумевшего роя пчел. Десс крикнул: "Жжиуц'цо! Не подпускай близко!" Прикрывая отступление Перебора, Десс поливал нападающих из эндера. Они вспыхивали, как показалось Перебору, на лету. Инфракрасное зрение скафа не помогало рассмотрть нападавших - то ли твари были не теплокровные, то ли еще по каким причинам, над которыми Перебору некогда было раздумывать. Существа лезли отовсюду, сверкая тремя глазами. Перебор и Десс отступили в пещеру, из которой только что вышли.
Десс взял в руки скорчер. Они переглянулись с Перебором - плазменные бомбы могут обрушить потолок туннель и тогда придется опять искать новый ход. Но выбора не было. Три разрядом рванули один за другим, выстраиваясь в цепочку, на расстоянии пяти метров друг от друга. Расчистив проход, Десс и Перебор едва смогли пробраться сквозь обломки стен и потолка. Дессу казалось, что они идут тем же путем, которым он шел в поисках Перебора, но он ошибался. Отбиваясь от жжиуц'цо, они обрушили один туннель и открыли путь в другой. Этот путь привел его к долгожданной встрече - неподалеку от места битвы с жжиуц'цо Десс почуял манящий запах холостого мужчины. Перебор тоже его унухал - несколько раз громко чихнул и недовольно проворчал: "Чем это так воняет?" "Что бы ты понимал!" - подумал Десс, но вслух ничего не сказал.
На этот раз Десс решил не рисковать, и, пока Перебор прикрывал тыл, внимательно обследовал пещеру. Никакой паутины и скелетов под ногами, следовательно, есть вероятность, что на зауаррима они не нарвутся. Оставалось только ждать и надеяться, что мужчина окажется свободным. Десс и Перебор залегли в засаде около пещеры, ожидая появления хозяина.
Долгожданный партнер появился через несколько часов. Перебор даже успел вздремнуть, а Десс, ожидая встречи, нервничал, как перед первым свиданием. Создание семьи - дело для флоллуэйцев не шуточное. Взять хотя бы челов. Они прожужжали уши и другие органы слуха всей вселенной о сверхнеобычном чувстве, остро необходимом для единения особей. Они дали ему высокопарное название - "любовь". Они даже сами поверили в его существование! Но! В сущности, челы могут зачать и вырастить детей с любым представителем противоположного пола. Флоллуэйцы, хотя и не трубят на весь космос о своей уникальности, но не могут вступать в отношения, заканчивающиеся рождением потомства с кем бы то ни было. Для успешного продления рода необходимо, чтобы гены трех(!) особей подходили друг к другу. Иначе мутации делают потомство нежизнеспособным. Выяснить подходят ли гены можно только одним путем. Во время акта Единения. Правда есть небольшая подсказка - запах потенциально подходящей особи кажется невероятно привлекательным соискателю и наоборот. Поэтому Десс и остановился около пещеры именно этого мужчины. Если у двух личностей, вступивших в половые отношения, возникает эмпатическая связь, следовательно, их гены настроены на "одну волну" или как говорят флоллуэйцы: "Ключ подошел к замку, открывая дверь, в которую войдет любовь". Значит, велика вероятность, что они смогут создать семью. Все было бы хорошо, но для флоллуэйской семьи необходимо три особи. Таким образом, задача невероятно усложняется. На "одну волну" должны быть настроены гены не двух, а трех особей. Найдя мужчину подходящего ему по генетическому коду, третьеполый должен найти женщину, генетический код которой подойдет им двоим. Поэтому так долго Десс создавал первую семью. Проверить подходят ли партнеры один другому можно только единственным способом - проводя со всеми свободными мужчинами и женщинами, чей запах не вызывает отвращения, акт Единения. Чел Перебор, выслушав пространное объяснение Десса, почему они должны ждать именно этого мужчину, а не могут просто пойти поискать другого, обозвал акты Единения "беспорядочными половыми связями".
Появившийся из туннеля субъект привел Перебора в замешательство. Обладай он молниеносной реакцией папашки, от Дарящего любовь осталась бы кучка пепла. Перебор схватил эндер и со словами: "А это что за медведь, сельва-маць!" - едва не разрядил его в грудь мужчины. Десс, как всегда, спас положение. Он успел ударить по стволу и разряд бластера врезался в потолок, выплавив нем углубление.
- Это он! - крикнул Десс.
- Кто "он"? - Перебор не собирался опускать эндер. - Ты, часом, не рехнулся, папашка, от длительного отсутствия на родине-то, а? Ты себя когда-нибудь в зеркале видел? Уж извини, за прямоту, но - насекомое оно и в космосе - насекомое. А это медведь какой-то!
- Ты, Перебор, хоть и мой сыно-ок, но дурак-дураком! А еще мнишь себя ксенологом! Что у тебя было по ксенобиологии? Наверняка нулевая оценка!
- Много ты смыслишь в ксенобиологии, сельва-маць! - не сдавался Перебор. - Не описаны в учебниках два других вида флоллуэйских людей, только особи твоего вида - третьеполые.
- Сейчас как врежу по кумполу, враз голова и отвалится! - пообещал Десс. Перебор вздрогнул - Десс такой, одним взмахом руки голову начисто снести может. - Стыдно, называешь себя моим сыном, а человеческие названия особей флоллуэйской расы выучить не можешь!
- Извини, Десс, - покаянно произнес Перебор и опустил ствол эндера. - Но ты уверен, что это не враг?
- Уверен! Это - Дарящий любовь. Смотри на него внимательно! Пожалуй, ты будешь первым из людей, кто увидит великий акт Единения! Во все глаза фиксируй! Потом и диплом защитишь, а там и диссертацию сможешь написать. Ученным станешь! А что, хорошая мысль! Ты будешь первым из моих сыновей, кто станет настоящим ученным! С дипломом! - Десс два раза хрипло чирикнул. Если бы Перебор не знал его, то подумал, что он смеется.
- Вот еще! Вуайеризмом я не страдаю, - буркнул Перебор, но мысль о диссертации ему явно понравилась.
Дарящий любовь в глазах чела выглядел как гибрид косматого белого медведя с тараканом. Поневоле обрадуешься, что такие "таракашки" не обитают на твоей кухне - ростом около двух метров, с десятью массивными лапами, оканчивающимися кинжальными когтями. Круглая голова снабжена устрашающими челюстями, способными перекусить бревно или молодого ллхбора. На голове, в том месте где у медведя уши, торчат усики-антенны, пожалуй, единственное, что общего (не считая количества лап) с Дессом. Черные, как показалось Перебору, злобные глаза сверкали из-под свисающих прядей шерсти. Мужчина, как продолжал называть его про себя чел, остановился и несколько раз сильно втянул в себя воздух. Потом что-то проревел на флоллуэйском. Десс ответил столь же громогласно. Поревев друг на друга несколько минут, они пошли в пещеру.
- Эй, а мне что делать? - крикнул вслед Дессу Перебор.
- Ты можешь остаться снаружи и кому-то приятно разнообразить меню, - отозвался тот. - А можешь пойти с нами. Ну и, так сказать, проявить нескромность.
- Если ты не стесняешься, то я и подавно! - ответил Перебор и пошел за ними.
После того, как все зашли, Десс и его мохнатый избранник совместными усилиями подкатили к отверстию огромный камень и плотно закупорили вход - дабы во время акта их никто не потревожил.
Для мужчины этот акт являлся первым, и он весьма волновался, также его смущало присутствие постороннего. Десс успокоил его мягкими поглаживаниями и похлопываниями. Впрочем, может быть, ему казалось, что они были мягкими, стороннему наблюдателю - Перебору - виделись солидные удары по голове и спине, словно Десс вознамерился выбить из косматого друга накопившуюся за годы одиночества пыль. После того как шерсть мужчины была основательно вытряхнута, наступила другая стадия. Поначалу флоллуэйцы стали на четыре задние лапы, остальными обхватили друг друга и закружили по пещере в каком-то странном вальсе, под музыку, которую слышали только они. Быть может то была музыка сфер? Они кряхтели и сопели, задевали стены, обдирая бока о камни, на которых даже остались клоки шерсти "медвежонка", как окрестил его про себя Перебор. "Наверно это была прелюдия к интимным ласкам", - подумал чел. Зрелище пока не вызывало у него ни стеснения, ни отвращения. Только интерес - сугубо научный!