День выдался замечательный. Солнышко искрилось яркими бликами на пушистом снегу. Снег выпал ночью, и его было необычайно много. Если свернешь с дороги, можно в валенки набрать. Эх, жаль только воздушный он весь какой-то. Даже снежок не слепишь - рассыплется тут же, колючим белым облачком.
А еще Егорка жалел, что не видел, как этот снег падал. Наверняка медленно кружился огромными белыми снежинками, красивыми до жути. На ручку такая ложится, глядишь на узор восхищенно, и чудится, будто целый крохотный мир в нем заключен. Оп, и растаяла! И такой прекрасный мир просто исчез. Ну, ничего, вон летят миллионстотысяч новых...
Егорка отважно шагал по неплотно накатанной сельской дороге в сторону леса. Настроение было преотличное. Каждый день, как и любой шестилетний жизнерадостный ребенок, он открывал для себя все новые стороны большого, огромного мира, который не уместится в ладони даже космического великана! Да таких дядек и не бывает.
Вон, красота какая! Что любимая деревня сзади, что поля кругом, и лес впереди - под ярким белым покрывалом. Да искрится все, искрится... Глазки щурятся, аж слезы трудно сдержать.
Все как будто создано для радости и веселья. И приключений. Может даже геройских.
Главное далеко не уходить, а то роднулики шибко волноваться будут.
Было как-то прошлым летом. Решил Егорка первый раз в жизни на одном из местных ставков карасиков подергать. Залез в камыши с дедовой удочкой и так увлекся, что напрочь забыл главное дедулино правило. Откуда ни позовет он внука, чтоб слышно было. А Егорка тут же должен откликнуться.
Дед кругами целый час лазил. Взбучку маленький рыбак тогда получил усердную, но не слишком. Кулечек карасиков спас. Хоть и костистая рыбка, ох и вкусная, в муке да маслице пожаренная! Особенно хвостики...
Хата стояла с краю, на резкой возвышенности. В зарослях сирени и дикой сливы. Несколько высоких каштанов нависали над домом. За забором, у огромного огорода - яблоневый сад, липы, да пасека. Собственное кукурузное поле неподалеку, почти сразу за которым начинался лес. С дубом, кленом, осиной, березкой, рябиной, диким земляным орехом и прочими удивительными деревьями. Это был самый настоящий большой сказочный лес, посреди бескрайних совхозных полей. Там даже скрывался свой ставок. Егорка искренне верил, что в нем живут русалки и водяной. А еще, в лесу было много заросших ям правильной круглой формы с железными осколками вокруг. Наверное, тут стояли постройки каких-то древних лесных жителей, думал юный следопыт. Куда же они все пропали?
Со двора дома Егоркиных старичков было отлично видать почти всю деревню. Хаты спускались от большой заброшенной церкви вдоль живописнейшего оврага - русла давно уж высохшей речки. Только ручей с ключевой водой от нее и остался. Целебный очень. И то верно. Подолгу жили местные старожилы. Несмотря на постоянный тяжелый труд на земле.
Особенно тяжко стало, когда грянула большая война, а следом пришли засуха и страшный голод. Деда воевать за Родину вызвался. Бабуля в полях за свеклу с ботвой, да картошку мелкую билась. Молодые совсем еще были. А мама с папой тогда вообще еще на свет не появились.
Как это возможно - нет человека и вот, вдруг, он появился? Или снова пропал, навсегда. И если в первом разе это казалось чудом, то во втором... Хотя, не понимал малыш еще всех этих жизненных премудростей. Но думать о них все же пыжился.
Впрочем, рассказов о сложностях жизни человеческой, мальчуган нахватался из бесед папы с дедушкой. Особенно, когда спрятавшись за забором, в кустах смородины и крыжовника подслушивал их вечерние разговоры на крылечке. Ни в какую потом "маленького шпиона" быстро спать уложить не получалось.
Совсем недавно Егорка очень вкусно, сытно пообедал. По-другому у бабушки не бывает. Тут его и разморило. Чуть со стула не упал, пока бабуля посуду мыла да песенку детскую напевала.
Попыталась уговорить пойти поспать. Бесполезно. Дома родители и так после обеда укладывают каждый день, даже в выходные.
Помогать кормить кроликов, курей, да порося настроения сегодня не было.
Тогда внучок ополоснулся под умывальником. Почувствовал себя бодро и сразу пошел к деду в омшаник - отпроситься погулять до леса и обратно. Заодно и Мишутку покатать. Большой коричневый плюшевый мишка зимой в деревне был лучшим Егоркиным другом. И в снегу вместе валялись, и с горки катались-кувыркались, и даже по хозяйству вместе помогали.
Вышел Егорка во двор и ахнул. Гулять, только гулять!
Но в этот раз, налюбовавшись зимней красотой, Егорка решил, что веселья и радости мало. Нужно обязательно совершить что-нибудь геройское. А геройским поступком было не доходить напрямки до леса, а свернуть налево, в сторону заколоченной городскими соседями на зиму хаты.
Чуть дальше, у самой опушки, располагался большой круглый холм. Егорка любил на него взобраться, а потом вместе с Мишуткой скатиться вниз разок-другой. На санках, или кубарем - это уж как получится.
К нему и зашагал. Правда, пришлось постараться, чтобы не набрать снега в валенки.
Столько разных чувств сразу Егорка не испытывал никогда. Удивление, страх, любопытство, сомнение, желание с кем-то поделиться терзали маленькое сердечко. Что уж говорить о хороводе мыслей, одиноко стоящего перед непонятным чудом малыша.
Нет, не одиноко!
- Мишутка, ты тоже видишь его? Посмотри получше. Ты обязательно должен мне помочь. А то ведь никто не поверит. Они думают я совсем маленький. А я... А я вон уже какой! - Егорка взмахнул рукой, забыв, что держит саночный поводок. Мишутка таки перевернулся.
Егорка подхватил друга, крепко прижал к себе и тихонько подошел поближе к чуду. Валенки предательски скрипели. Постепенно страх, словно настойчивый пассажир в автобусе, стал расталкивать остальные чувства и пробираться к выходу.
- Ты ведь скажешь, что я не вру, Мишутка? Ты же знаешь, как папа этого не любит, - прошептал Егорка в плюшевое ухо, не отрывая глаз от огромного, в два папиных роста, снеговика.
Тот был хоть и большущий, но самый настоящий. Три идеальной формы шара ладно лежали один на другом. Самый большой выше Егорки раза в три. Из того, что посередке, торчали даже не ветки - небольшие березки. На голову, размером с бочку, был надет бочонок поменьше. Носом служило красное пожарное ведро, похожее на колпак. Но больше всего мальчонку поразили глаза - темные, словно живые круги. И рот... В голову чудо-снеговика словно воткнули громкоговоритель, только без ручки. Похожий у деда был.
Повидал, конечно, Егорка в жизни своей еще не много. А уж чего необычного, вроде крокодилов в зоопарке, да ракеты у военной части, и того меньше. Но человеческая натура такая, даже мальская. Сразу чует - вот настоящая загадка. Вот тот особый момент, ради которых живет человек. Удивляться! Снова и снова.
Маленький следопыт легонько погладил здоровенный ком. Снег! Снял варежку. Холодный! К руке липнет.
Кто смог слепить такое чудо из липкого снега, если нет его уж давно вокруг? Да еще такой правильной формы. А воронка эта зачем, вместо рта? Вопросы роились в головке мальчика, словно дедовы пчелы возле улья. Егорка осмотрел холм. Никаких следов. "Чистое белое покрывало".
- Нет, Мишутка, никто мне не поверит, - вздохнул Егорка. Посмотрел наверх. И тут же плюхнулся попой в снег, выронив плюшевого друга.
Руки-березы тянулись прямо к нему, будто пытаясь обнять. Голова снеговика повернулась. В огромных глазах появились белые, искрящиеся словно снег, зрачки. Из воронки под "носом" сначала раздалось шипение, а потом снеговик заговорил. Мягким, словно читающим на ночь сказку, голосом:
- Привет, малыш! Я ждал тебя. Не бойся, я добрый. Хоть и большой такой. Поболтаем?
И Егорке стало совсем не страшно.
- Бабуля, бабуля, бабу...ля!
Внучек ворвался в хату, и бросился к бабушке на старинный гобеленовый диван, обдав ее легким снежным облачком. Бабуля отложила привычное для предвечернего времени суток вязание и озорно посмотрела на любимого человечка поверх очков.
- А ну дай сюда ручки, погрею. Эк запыхался. - Егорка и впрямь раскраснелся, глазки бегали, ну прям егоза.
- Присядь-ка, непоседа. Рассказывай, что случилось. Да побыстрее. Надобно раздеться, да к печке - чай с медом пить.
И Егорка затараторил. Вопрос на вопросе.
А правда, что до большой войны в лесу с давних времен добрые существа всякие жили? Лесовики там, русалки, водяные, умные деревья? С людьми деревенскими дружили? В гости друг к другу ходили? И ручей целебный эти существа нам подарили? И от напастей всяких защищали. Будь то засуха, вредители-насекомые, или заезжие любители побузить? И всем от дружбы этой было только хорошо и радостно. А потом пришла война. Прознали враги от предателя про дружбу эту сказочную. Поверить - не поверили, но лес бомбили долго и усердно. И ямы круглые - не жилища вовсе их, а воронки от бомб и снарядов ужасных на месте жилищ этих? И что верил он, Егорка, всегда в сказочных существ. Потому и открылись они. Но сказали, что никто сейчас все равно правду его не услышит.
- Ух, ну ты напугал старую, малыш! - сказала бабушка выдержав минутную паузу, после того как Егорка замолчал и уставился ей призывно глаза в глаза. - Да хто ж тебе рассказал такое? Сам и не придумаешь. Антошкины, небось, заехали, дом старый проведать?
- Нет, бабуль! Снеговик там огромный на горке стоит. Говорит - страж он особенный. Какие-то волны добра людям окрест посылает. И таких, как он, много теперь. Потому что вернулся сказочный народ. Не хотят они, чтоб ужасная война повторилась. Любая война - зло! А жить со злом добро не может. Потому и пытаются они начать сызнова, по-другому.
- Знаешь что, Егорушка, давай-ка раздеваться, чай пить, и спать к печке. Сегодня пораньше. Не дай Бог, простудишься. А я пойду пока валидол поищу, - бабушка встала, опираясь одной рукой о палочку, другой, держась за грудь, - а завтра вместе с дедушкой все по новой и обсудим.
Долго старички ночью шептались. Егорка и сам от впечатлений таких уснуть не мог. Только и выхватывал из соседней комнаты непонятные обрывки разговора: "мы в вечном долгу", "теперь спокойней", "не переживай, завтра забудет".
И забыл. Но не завтра. Родные весь день избегали разговора. Дед ушел в совхозный магазин, пока внук спал. Вернулся под вечер. Какой-то веселый, раскрасневшийся. Потрепал Егорке шевелюру и сразу лег спать. А бабушка весь день провозилась по хозяйству, пообещав поговорить на следующий день
Мальчонка улучил момент и к вечеру сбегал к опушке. Но никакого снеговика на холме не было! Только одинокая высокая береза.
Уснул Егорка со слезами на глазах.
На следующий день он и впрямь забыл удивительного снеговика с его замечательным народом.
Герой локальных конфликтов, "сухой" заматеревший ветеран - полковник Егор Ильич Муромцев только что развернул колонну бронетехники назад, в расположение войсковой части, отдав приказ не стрелять по толпе мирных жителей, преградивших дорогу.
Начштаба, сидевший рядом, нервно курил. Был явно недоволен. И боялся.
Машина их шла в центре колонны. Впереди копоть, сзади гарь. И только в боковые окна, между шлейфами выхлопных газов можно было разглядеть, какой прекрасный летний день выдался сегодня.
- Да не дрейфь, Семеныч! Всю ответственность беру на себя. В отставку мне и так пора... Только вот порядок в части наведу. Никаких больше войн, пока я командую! Тем более со своими! - Муромцев мощно хлопнул щуплого майора по плечу и отвернулся к окну. - Гляди-ка! Старлей, видать, в обход пошел. Мою деревню проезжаем. Рай на Земле! Все детство здесь прокуролесил. Хм..., жену бывшую даже встретил. Прикинь, у ставка в лесу позна...
Начштаба недоуменно уставился в спину недавно жесткому немногословному командиру. Но тот резко замолчал.
Майор понятия не имел, что колонна как раз проезжала мимо небольшого холма у опушки леса. А полковник Егорка удивленно смотрел на огромное, совершенно здесь неуместное, пятиметровой высоты пугало с воронкой на месте рта, одиноко торчащее прямо из макушки возвышенности.
Впервые за долгие годы полковник улыбнулся. Он начинал вспоминать.