Дог

(панк-утопия)

На заре на столе
Разноцветны стеклышки
Разноцветны тряпочки -
Непонятно ни хрена.

(Егор Летов)

Об этой реальной истории должно узнать как можно больше народу... поэтому я пишу эти строки, вместо того, чтобы попытаться предпринять что-либо - тем более, теперь я почти уверен, что попытки что-либо предпринять все равно бесполезны. У меня очень мало времени, надо успеть хотя бы описать все до конца.

Человечество имеет дурную привычку смотреть на мир сквозь розовые линзы и прочие цветные стеклышки, которыми каждый из нас обзаводится в течение жизни. Мы называем их жизненным опытом, чувством долга, верой, моралью, любовью, нравственностью, расстановкой приоритетов... и тому подобным дерьмом. Вы даже представить себе не можете, как мало у меня времени и как много мне хочется вам сказать... Очень может быть, что весь этот наш прекраснодушный багаж и убил ту маленькую девочку. Впрочем, что-то я начинаю с конца...

Цветные стеклышки

Жила-была маленькая девочка... Точнее, не совсем уж маленькая, скорее, девочка-подросток. Однако она находилась в том нежном возрасте, когда люди еще не успевают обзавестись цветными стеклышками, упомянутыми выше, и это давало ей возможность видеть, чувствовать и воспринимать окружающее без помех. И хотя она была все же маленькой - маленькой годами, маленькой ростом, маленькой умом, но обладала бесстрашным сердцем и чистой душой. А это, как ни крути, важнее для правильного понимания жизни.

Имени этой девочки я не знаю и, к сожалению, теперь уже никогда не узнаю. Да имя и не имеет значения в этой немного мистической жутковатой истории, о которой знает очень мало людей. Непосредственные участники событий уже умерли и не смогут никого предупредить, потому-то времени осталось мало. Однако я пока жив и, может быть, смогу прожить еще некоторое время, тем не менее я спешу описать хотя бы первый акт этого действа, пока не начался второй - вдруг со мной что-нибудь случится. Все мои последующие действия так или иначе все равно приведут меня к конечной точке - в этом нет ничего страшного, рано или поздно это случается со всеми, и я хочу особо подчеркнуть, что не чувствую себя ни перед кем виноватым. В целом все правильно, так нам и надо.

Грустная история, которую я вам расскажу, начинается со смерти, как и многие другие не менее грустные истории. Мы привыкли считать важной лишь человеческую смерть, причем желательно трагическую, поэтому смерть, с которой все началось, многие сочтут пустяком. Может, она и была бы пустяком, если бы не привела к разнообразным, для кого-то жутким, а для меня - не лишенным определенной приятности последствиям.

Итак, у одной маленькой девочки умерла собака. Желающие могут здесь пустить слезу и порассуждать о негативном воздействии подобных похорон на детскую психику, так как собака была любимая и любящая маленькую хозяйку, а умерла она на коленях у ребенка. Но поскольку виноватых в ее смерти не было (собака умерла от старости), слезы можно уже вытирать. Запасы слезной жидкости вам еще пригодятся.

Зеленая остановка

Последней кровью не запачкать душу.
Гудит гудок - пиздец, уходит поезд...
Ты только не усни, и я не струшу,
Товарищ Совесть, товарищ Совесть.

Пред подлостью своей как на ладони -
Такая вот любовь случилась с нами...
Ты только все, пожалуйста, запомни,
Товарищ Память, товарищ Память...

"Теплая Трасса"

В этот маленький городок я приехал без какой-либо определенной цели - просто погулять. Я люблю гулять по незнакомым местам... Хотя, может быть, мои прогулки "просто так" были заранее предначертаны свыше и сводились именно к этому моменту - чтобы я попал в данный конкретный город, и непременно в данное конкретное время. И я должен был обязательно сойти с пригородной электрички, чтобы в результате попасть в конкретный район городка...

Я не помню названия этого города - если быть честным, я даже не поинтересовался, как он называется. А следовало бы поинтересоваться и запомнить, ведь теперь этот маленький городок наверняка станет историческим местом, я в этом уверен. Ведь именно здесь началась эта история, которая теперь, скорее всего, никогда уже не закончится.

На первый взгляд, мое появление в городке было случайным. Я ехал в электричке и из окна увидел утопающие в зелени дома. Местность мне понравилась, и я решил сойти и прогуляться. У меня был выходной (у меня вообще-то всегда выходной), вот и пришло решение выйти из вагона и полазить в зелени между домами и светофорами, побродить по переулкам и проспектам, по дворам, в которых играет детвора и бегают бездомные лохматые псы с репьями на никогда не знавших расчески и хозяйской ласки шкурах. И конечно же, мне хотелось пройти мимо пивнушек, у которых целыми днями топчутся такие же бездельники, как я, прогуляться по паркам, в которых выгуливают холеных хозяйских собак самых разнообразных калибров и расцветок, а на лавочках мирно доживают под ласковым летним солнышком свои последние дни болтливые пенсионеры.

С парка, вплотную прилегающего к железнодорожной станции, я и начал свое путешествие по незнакомому городу.

Сойдя с поезда, первым делом я нырнул в ближайшие кусты, подобно выведенному на прогулку после долгого дневного заточения молодому псу - и абсолютно с той же прозаической целью. Вообще-то я приврал, сказав, что мне безумно понравился утопающий в зелени городишко, и я решил прервать путешествие в электричке именно из-за этого. На самом деле я успел выпить изрядное количество пива, а в вагоне было полно народу. Тогда еще я был обременен моралью, любовью к ближнему, уважением к обществу и прочей дребеденью, и все эти "цветные стеклышки" не позволили мне справить нужду прямо в тамбуре, но заставили спрыгнуть на пригородный перрон, испещренный рытвинами, как после бомбежки.

В кустах я пробыл довольно длительное время, думая о хорошем и погрузившись в ни с чем не сравнимое блаженство - этакий длительный оргазм, время в котором останавливается и все плохое забывается.

Поезд тем временем давно ушел, следующий, судя по заброшенности полустанка, ожидался еще не скоро. Поэтому я решил обследовать окрестности и двинулся по тропинке в сторону светлого пятна, которое по моему разумению должно было оказаться широкой аллей - возможно, даже главной аллеей лесопарка. Мне нужна была именно главная аллея - по ней можно было бы кратчайшим путем выбраться из лесопарка в город. Пройдя шагов сто, я окончательно убедился, что выбрал верную дорогу. Я вышел на асфальтовую дорожку, покрытую трещинами. На обочине аллеи горел фонарь, несмотря на то, что было утро и вовсю светило солнце. Население главной аллеи было весьма разнообразным, хотя и легко предсказуемым. Девочка и собачка. Мужчина и огромный ротвейлер. Женщина с сумками. Дополнял картину провинциального лесопарка классический милиционер - белокурый "ариец" лет двадцати трех, с безупречно белыми красивыми зубами, синеглазый, с жесткой улыбкой и детскими ямочками на розовых девичьих щеках. У него было абсолютно неприметное лицо среднестатистического садиста - именно такие люди обычно и идут работать в "органы", подумалось мне.

Девочка вела на поводке маленького черного щенка, по-видимому, дога месяцев трех-четырех. Щенок был потрясающе симпатичным: вислоухий и толстолапый, с добродушной любопытной мордашкой. Тонкая цепочка была пристегнута к абсолютно несерьезному ошейнику из красной тряпки. А навстречу этой милой паре шел дородный мужчина, вокруг которого нарезал круги здоровенный ротвейлер без поводка и намордника. Они уже почти поравнялись, когда ротвейлер вдруг ни с того, ни с сего кинулся на дожьего ребенка. Я подумал - все, конец. Сейчас малыша порвут на части. Не тут-то было! Вислоухий щенок с толстыми и такими неуклюжими на вид лапами успел мгновенно увернуться от страшной пасти, коротко заскулил и прыгнул в сторону. Бесстрашная маленькая хозяйка рванулась на помощь и перегородила дорогу огромному псу. Тот развернулся на месте после неудачной атаки и вновь ринулся на беззащитного щенка. Девочка стояла, расставив ноги и смешно раскинув маленькие слабые руки в стороны. Она загораживала собой щенка, запутавшегося в поводке-цепочке, прижавшегося в ужасе к земле и ожидавшего неминуемой смерти. Ротвейлеру не понравилось такое заступничество, и он тихо, без рыка, лишь зло сверкнув глазами, ринулся на девочку. Жуткая пасть чуть было не сомкнулась на тонком запястье ребенка, но чудом выпутавшийся из цепочки дожонок прошмыгнул между хозяйских ног и вцепился в горло страшному гиганту. Что-то хрустнуло. Огромный ротвейлер на секунду замер, в глазах промелькнули страх, непонимание, обида... тело собаки тяжело рухнуло на дорожку в нескольких метрах от дородного хозяина. Я просто обалдел. Страх, непонимание и прочие смешанные чувства приковали меня к месту... Этот маленький комочек с толстыми непослушными лапами и висячими ушами убил огромную собаку буквально за пару секунд! Убил и сидел рядом с трупом врага, изредка поглядывая на него и ласково облизывая трясущиеся руки своей маленькой хозяйки.

Девочка распутывала цепочку и, как загипнотизированная, смотрела на здоровенного пса, который несколько мгновений назад представлял серьезную угрозу для нее и ее маленького любимца, а теперь лежал бездыханный - морда в небольшой лужице натекшей крови... Она нервно бормотала что-то своему питомцу, но ни я, ни он не могли расслышать многих слов и не понимали смысла - слишком бессвязной была речь напуганного ребенка. Столь же бессвязно высказывался упитанный, взмокший от пота владелец убитого кобеля. Он попеременно обращался к девочке и к трупу ротвейлера.

- Фредди... Фредди, вставай, давай, чего развалился?! Ты что... ты что... твоя собака его убила! Твой задрипанный щенок ему шею перекусил на хрен! Где твои родители?.. Ты ответишь... он же племенной... он бешеных денег стоит... где твои родители, черт побери?! Ты почему тут одна с такой собакой?!

- Дяденька, я правда не хотела... - начала оправдываться перепуганная девочка одновременно за себя и за своего любимца, - Ведь он на нас сам напал! Вы же видели - ваш пес кинулся на Мефи... Мефи не хотел его обижать, он сам испугался... Мефи меня защищал... - скороговоркой говорила девочка, все еще не отводя взгляда от окровавленного мертвого ротвейлера.

- Да я твоему Мефи щас все лапы переломаю! - зарычал дородный благовоспитанный дяденька и с размаху ударил щенка ногой. Дожонок взвизгнул и отскочил в сторону, насколько позволяла цепочка. Рука с цепочкой дернулась в сторону щенка, девочка рванулась к мужчине, значительно превосходящему ее весовую категорию, и ударила его маленьким кулачком в грудь.

- Не бейте мою собаку! - и еще несколько раз попыталась стукнуть здоровенного дядьку, но тот с силой отпихнул ее, и смелая хозяйка едва не придавила, падая, своего любимца.

Тут у меня в голове мелькнула мысль, оказавшаяся абсолютно верной: "Зря он это сделал, не надо было трогать девочку", - подумал я. Время затормозилось, детали происходящего успевали четко запечатлеться в моем мозгу - подобно даже не замедленной съемке, но серии мгновенных фотографий.

Щенок глухо зарычал и бросился на обидчика хозяйки. Пытаясь увернуться, бывший ротвейлеровладелец почти избежал встречи с младенческими зубками, но одна его жирная непослушная нога не успела за хозяином, и в нее вцепился черный вислоухий комок. И снова - характерный хруст ломающейся кости, крик боли, и девочка зовет дожонка: "Не надо", - и пытается оторвать его от враждебной ноги, той самой ноги, которая только что ударила ее малыша. Мужик орет с неожиданной даже для его немалых размеров громкостью. И на помощь спешит милиционер - тот самый "ариец", наиболее яркий персонаж из всего провинциально-невыразительного населения аллеи. Он заученным движением ("Наверное, специально отрабатывал, отшлифовывал этот навык на каких-нибудь ментовских курсах", - успевает промелькнуть у меня в голове мысль), на ходу, достает из кобуры свой ПМ и медленно подходит почти вплотную к запачканному кровью щенку, целясь в него.

- Не шевелись! Сейчас я его пристрелю! - кричит мент охромевшей и непрерывно воющей от боли туше, в которой уже невозможно узнать прежнего зажиточного и благовоспитанного горожанина. На девочку слово "пристрелю" действует как волшебное заклинание: она отрывает взгляд от трупа собаки, поднимает глаза на нового участника событий и видит пистолет, весьма недвусмысленно направленный в сторону ее маленького любимца. Сделав шаг, девочка заслоняет собой собаку, вцепившуюся в ногу вопящей туши. Теперь оружие направлено в грудь ребенка, и этого оказывается достаточно для полного изменения ситуации. Щенок уже на горле у мента, его точный прыжок, к счастью, предотвратил новые вопли, которые были бы уже опасны для моих барабанных перепонок - мне хватает и воплей туши с изжеванной ногой. Девочка уворачивается от неправдоподобного, какого-то кинематографического фонтана милицейской крови, который обливает асфальтовую дорожку, щенка, труп ротвейлера и чудесным образом воздействует на орущего мужика, заставив его наконец заткнуться. Мужик набирает в грудь воздуха, как перед нырянием, и я предчувствую новый вопль, который оглушит меня окончательно, но вместо этого слышу выстрел. Мертвый милиционер в падении нажимает спусковой крючок, и шальная пуля успокаивает хромого ротвейлеровладельца навеки, разворотив ему череп.

Я медленно прихожу в себя, очнувшись от нездорового способа восприятия действительности в виде моментальных и почему-то сильно озвученных снимков. Действовать я еще не могу, и мозг мой пока отказывается даже подавать сигналы к каким-либо действиям, но обстановку оцениваю уже более-менее адекватно. Видок у провинциальной аллейки - тот еще. Напуганная девочка не в состоянии даже плакать. Щенок с обрывком цепочки на шее тычется в руки маленькой хозяйки окровавленной мордой. А вокруг них - небольшое озеро, темная липкая лужа крови, и под ее торжественной гладью не видно трещин на старом асфальте, лишь по небольшим их ответвлениям бегут быстро впитывающиеся в лесопарковую почву ручейки. Шикарная картина - беззащитная парочка, островок из человеческого и дожьего детенышей посреди кровавого озера. Краем глаза я успеваю заметить, что единственный не принявший участия в событиях житель аллеи - женщина с сумками - поспешно разворачивается и уходит прочь. У женщины говорящая спина, я понимаю произносимые спиной слова. Спина говорит: "Надо срочно линять отсюда". "Линять! Конечно же, надо линять, сваливать из этого жуткого места как можно быстрее", - сигналит жизненный опыт, первым проснувшийся в моем мозгу, обрадованный внезапной подсказкой говорящей спины. Однако из-под этого ожившего цветного стеклышка пробивается понимание, что я не могу оставить перепуганного ребенка в одиночестве. Но подойти к этой страшной паре я боюсь! Мной владеет древний животный страх, названный людьми "инстинктом самосохранения", но уже существовавший задолго до появления этих незначительных слов, как впрочем, и любых других осмысленных звукосочетаний. Я оглядываюсь по сторонам - вероятно, в надежде получить еще какую-то подсказку. Мои глаза натыкаются на рекламный щит: "ОПТИКА. ПОДБОР КОНТАКТНЫХ ЛИНЗ."

Стекольщик! Подбери мне контактные линзы, через которые я смогу верно оценить эту жуткую сцену! Мои человеческие глаза не выносят вида крови в таких количествах, это их несовершенные хрусталики гонят меня прочь от беззащитных детей, только что совершивших эти ужасные убийства...

Я медленно отрываю взгляд от щита и делаю шаг в направлении девочки и собаки. Приближаясь к ним, я задаю самый идиотский применительно к сложившейся ситуации вопрос.

- Девочка, твоя собака не кусается? - спрашиваю я, глядя на разлегшегося на коленях у хозяйки дожьего отпрыска, вислоухую морду которого вполне можно было бы назвать безобидной, если бы не засыхающая кровь, в которой звереныш перепачкался с головы до ног.

- Нет, что вы, он у меня очень добрый, - мгновенно отвечает девочка, обрадовавшись человеческому участию среди пережитого ужаса. Она переводит взгляд на трупы и на секунду задумывается над сказанным. Но я вижу по ее лицу, что она все же поверила своим словам, хотя я на ее месте, наверное, не поверил бы.

Я еще раз посмотрел на доверчиво прижавшегося к маленькой хозяйке собачонка и решился подойти поближе.

- А можно его погладить? - спросил я, сам не зная, зачем.

- Конечно, он очень ласковый!

Я протянул руку к щенку. Он опустил голову и прикрыл глаза, словно ожидая удара. Моя рука коснулась мокрой короткой шерсти, и тут я окончательно очнулся - видимо, от прикосновения к еще теплой человеческой крови.

- Пойдем скорее отсюда, сейчас народ набежит, зверя пристрелят и тебя по судам затаскают, - я взял девочку за руку и потащил к тропинке, по которой вышел к людям. Щенок неуклюжей походкой вразвалочку побежал за нами. Мы молча уходили все дальше и дальше от страшной аллеи, я держал девочку за руку и незаметно для себя все время прибавлял шагу. Ее ладошка была холодной и мокрой, ребенок еле поспевал за мной, часто перебирая ножками-спичками. Позади семенил черный бархатный дожонок в нелепом красном ошейнике с болтающимся обрывком цепочки.

- Я устала! - внезапно крикнула девочка, и я остановился, с трудом загнав внутрь себя остро нахлынувший страх. Она присела на корточки и попыталась починить цепочку, связав ее концы в узел. Щенок улегся у ее ног.

- Давай помогу, - сказал я и сел рядом.

- Где ты взяла такую собаку? - пальцы мои делали мирную, успокаивающую работу - соединяли разогнувшиеся кольца цепочки, но дрожь в них не прекращалась.

- Дядя подарил...

- А дядя твой где его взял? Он разводит догов? Ведь твой щенок еще маленький, да? Сколько ему?

- Дядя сказал - три с половиной месяца... только это не мой дядя был, а просто дядя - чужой, незнакомый. Я его на улице встретила, сегодня утром. Я сидела на лавочке во дворе с подружками и рассказывала им про свою собаку, которую мы вчера с папой похоронили. У нас была догиня, Глашей звали, она умерла от старости - у меня на коленях... Я вчера весь день плакала, а потом мы с папой положили ее в машину и увезли в лес, закопали... Я уже не плакала, я пообещала папе не плакать, если он возьмет меня с собой хоронить Глашу... она меня очень любила, и я ее любила... и я рассказывала об этом девчонкам, а этот дядя подошел к нам и наш разговор подслушал... - тараторила девочка, радуясь редкой возможности рассказать о своих бедах благодарному слушателю.

- Подожди-подожди, что-то я не совсем понял тебя... Ты сидела на лавочке, рассказывала подругам про свою Глашу, которая умерла, и вдруг подошел незнакомый мужчина и просто так подарил тебе такого дорогого породистого щенка?

- Да, он услышал наш разговор и подошел, только щенка у него не было... Он сначала спросил меня, хочу ли я завести себе новую собаку. А я ответила - нет, потому что она тоже умрет и я опять буду плакать. А он стал говорить всякие странные вещи...

- И какие же странные вещи он говорил?

- Он сказал, что все умрут, что никто вечно не живет... - нахмурилась девочка.

- В общем-то он прав, что же в этом странного?

- А еще он говорил, что и мама с папой тоже умрут, и я умру, и зачем тогда я живу с родителями - когда они умрут, я тоже буду плакать... так что лучше мне уйти от них, забыть, что они есть, и жить совсем одной, как он...

- Хм... - я никак не находил подходящего определения девочкиному незнакомцу. Банальный педофил скорее уж позвал бы жить к себе, да и вряд ли стал бы разводить с ребенком философские дискуссии о любви и смерти.

- Я спросила у него: "А вы тоже умрете?" А он ответил - может быть, но скорее всего нет... и улыбнулся. Он очень весело улыбнулся, и я тоже улыбнулась в ответ, но потом я вспомнила разные истории про мужчин, пристающих на улице к детям, испугалась и хотела уйти, а он сказал: "Подожди, не уходи!"

"Все-таки педофил..." - подумал я, - "Но при чем же здесь щенок?"

- Он спросил, хотелось бы мне иметь собаку, которая никогда не умрет? Точнее, которая умрет только тогда, когда умру я? Я ответила - конечно, хочу, но так не бывает. А он засмеялся и сказал, что может быть все и спросил: "Ну что, берешь такую собаку?" Я почему-то поверила ему и сказала - да. И он достал из-за пазухи собаку, из-под плаща, как волшебник. Такую большую, я никак не могу понять, как она поместилась у него под плащом. Он достал этого щенка и поставил на землю, и щенок был уже в ошейнике и с цепочкой. У моей Глаши был точно такой же ошейник и цепочка - для выставок. Дядя протянул мне цепочку и сразу же ушел. Уходя, он сказал, что собака эта навсегда моя, и никто никогда не сможет ее у меня забрать или украсть, она всегда будет со мной. И умрет она тоже только вместе со мной. Я крикнула ему вслед: "Спасибо!" - а он обернулся и сказал - не за что, у него есть еще, и если кому надо - пускай обращаются. Вот, - выдохнула девочка и замолчала.

- Да-а-а... - протянул я, совершенно не зная, что еще сказать, - А мама и папа твои знают уже про собаку?

- Нет, мама и папа не знают, я сразу с ним в парк пошла, гулять. Я подумала, что под плащом у дяди ему было грустно и тесно, и решила погулять с ним.

- Вот и погуляла, - я готов был взорваться от внезапно нахлынувшей злости, вызванной, видимо, невозможностью хоть что-то понять в этой странной истории и в поведении диковинного незнакомца. Но я помнил о щенке и трупах.

- Говоришь, дядя в плаще был? Странно как-то... Летом - и в плаще, жара-то какая на улице...

- Да, в плаще, в белом плаще, длинном и белом-белом, как снег. И дядя был очень высокий, такой большой...

- А почему ты называешь щенка Мефи? Тебе дядя сказал его кличку?

- Нет, я сама придумала, а он сразу же стал откликаться. Не знаю почему. Когда я его увидела, я сразу поняла, что его так зовут. Лучше и не придумаешь, правда ведь? - девочка, похоже, уже забыла о лужах крови. Она ласково опрокинула щенка кверху брюхом - розовая детская кожица просвечивала через блестящую черную шерсть.

- Это точно, - ответил я, вспоминая события на аллее, - Самый натуральный Мефи, - я погладил собаку, она с благодарностью лизнула мою руку, потом встала неуклюже-толстыми передними лапами мне на колени и лизнула в лицо. От щенка исходил металлический ржавый запах - запах крови.

- Ну и что ты будешь делать дальше? - спросил я девочку и, аккуратно сняв с себя щенка, встал.

- Не знаю... я хочу домой! - в глазах ребенка заблестели слезинки, похоже, мой вопрос вернул ее к тревожной действительности.

- Ты далеко живешь?

- Нет, близко... Я пойду.

- Тебя проводить? - мне страшновато было бы ее провожать, но просто встать и уйти, бросив девочку в лесу, казалось невозможным.

- Если вам не трудно... А то я боюсь.

- Тебе нечего бояться с такой собакой! Ты же видела, что он может... С Мефи тебе никогда не должно быть страшно. Вот я бы ничего и никого не боялся, будь у меня такая собака, - сказал я, с завистью глядя на бархатное чудовище.

- Так он же милиционера загрыз, его теперь убьют за это... Я не за себя боюсь, а за него. Они злые, они не любят собак... и вообще животных. А тот дядька сам виноват, и собака та большая... Я боюсь одна! - девочка явно срывалась в истерику.

- Ладно, пойдем, я тебя провожу.

- Если мы пойдем по этой тропке, мы как раз к моему дому выйдем, тут недалеко, за станцией, - успокоенно сказала девочка и пошла вперед по тропинке.

Растаманское лето

И когда ты будешь лететь над асфальтом,
А по нему глупо ехать машины,
Тебя спасет, сохранит твое счастье -
Солнышко, мячик и снеговые вершины...

А потом ты только не жмурься от света -
Потом начнется Растаманское лето...

Александр Непомнящий

Но до дома мы так и не добрались. Когда мы уже перешли через железную дорогу, прямо за переездом, нам преградил путь милицейский УАЗик. Из него вышли трое - с автоматами и в бронежилетах. Водитель остался в машине.

- Девочка с собачкой, ну-ка иди сюда, - фальшиво-ласково позвал один из них.

Девочка отступила на шаг и побежала. Менты рванулись следом и резко остановили ее, схватив на бегу за плечо. Она повернулась к ним лицом, детские глаза блестели от слез.

- Дяденьки, отпустите, мне домой надо, меня мама ждет...

- Это твоя собака милиционера в парке загрызла?

- Он сам виноват, он хотел Мефи застрелить, он злой был... - простодушный ребенок не догадался соврать в наглую милицейскую морду.

- И за это поплатился, - подумал я. Я стоял очень близко - рядом с машиной, метрах в пяти от девочки и ментов.

- Так, собаку мы забираем. Садись в машину, поедем к твоим родителям.

Лицо девочки помрачнело, в глазах в который раз за день заблестели капли. Сквозь слезы она сказала:

- Мефи я вам не отдам.

- То есть как это - не отдашь? - развеселился здоровенный рыжий мент. Его деревенское лицо, как мухами, было засижено веснушками, - Мы и спрашивать тебя не станем, заберем - и все. Да ты не бойся, мы его не будем мучить, быстренько пристрелим - и все. Он даже боли не почувствует, - мент грубо схватил девочку за руку, одновременно другой рукой пытаясь забрать у нее цепочку. Девочка рванулась, ударила мента по голени и побежала. Ее тут же поймали двое громил, до того спокойно стоявшие в сторонке. Рыжий схватил ребенка за плечи и, грубо развернув лицом к себе, встряхнул. Дожонок зарычал и оскалился, приготовившись к прыжку.

- Мужики, может, не надо? - спросил я, - Отпустите их, я ее домой провожу.

Рыжий мент обернулся:

- А ты кто такой? Вали отсюда, без тебя разберемся, - и потянул девочку за плечо: - А ну-ка, пошли.

Щенок рванулся к горлу мента, тот увернулся. Пролетев мимо, зверь удачно спружинил на лапах и приземлился точно в центре автоматно-бронежилетного треугольника. Щелкнули затворы, и два автомата плюнули в собаку короткими очередями. Пули ударили в черную шерсть, девочка закричала. Но Мефи стоял внутри треугольника - целый и невредимый.

- Неужели промазали? - подумал я, - Нет, не могли, стреляли-то практически в упор... Он что, на самом деле заколдованный?

И тут начались настоящие чудеса. Щенок начал расти - прямо на наших глазах, стремительно и неотвратимо. И когда рассеялся дым от автоматных очередей, перед изумленными ментами стояло существо чуть меньше лошади, очень похожее на дога - гигантского дога с огромными брылями, с которых свисала слизь вперемешку с засохшей кровью, и с огромными зеркальными глазами. Дог вильнул титанических размеров хвостом, и мент позади него упал на асфальт с разбитой головой. Передняя лапа неторопливо прошлась от горла до паха рыжего, вспоров бронежилет вместе с телом, и рыжий отлетел в сторону, истекая кровью. Третьего он схватил поперек туловища, мотнул головой, словно играя с резиновым мячом, и бросил безжизненное тело в сторону машины. Водитель судорожно схватился за ключи, завел УАЗик, но отъехать не успел - пес вцепился зубами в бампер и рванул на себя. В воздухе запахло горелой резиной. Машина качнулась и попыталась сдать задом.

- Мефи! Мефи, не надо, - закричала девочка и побежала к гигантскому щенку. Тот отпустил бампер и повернул к хозяйке окровавленную морду. УАЗик рванул назад и, круто развернувшись, уехал.

Мы стояли возле трех трупов - я, маленькая девочка и диковинное существо, которое совсем недавно было щенком дога. Я такое видел впервые. Мефи больше походил на доисторического динозавра, а не на собаку, хотя формы были вполне собачьи - чистопородные идеальные дожьи формы.

- Да кто он такой, этот дядя, который дал тебе это чудовище? - спросил я, еле дыша и с трудом удерживаясь на грани истерики.

Девочка задумчиво посмотрела на собаку, вновь доверчиво улегшуюся у ее ног, и ответила:

- Мне тоже это интересно... Может, это был ангел?

- Скорее, дьявол, - пробормотал я, с опаской приближаясь к огромной черной туше. От туши, как ни странно, веяло сплошным дружелюбием, - Ну и что дальше? Как ты теперь с ним домой пойдешь? Он же в дом не влезет... а чем его кормить? Может, он милиционерами питается? Ну, тогда проблем не будет, у нас их много... Ну и собака... Черт знает что! Чего теперь делать-то?

- Не знаю. Пойду домой, может, мама с папой что-нибудь придумают, - в голосе ребенка явно уже проскальзывали нотки сомнения в безграничных возможностях родителей.

- Лучшее, что они смогут придумать, - это прыгнуть в окно, когда ЭТО войдет в дом, - я показал на собаку. Мефи, словно ожидая решения своей судьбы, лежал у ног маленькой хозяйки, положив голову на гигантские лапы, и смотрел на нее умными зеркальными глазами.

- Ладно, - сказала девочка, - Вы, дяденька, уже идите, а то я за вас боюсь... Мы с Мефи что-нибудь придумаем. Пойдем, Мефи.

Собака с необыкновенной легкостью поднялась с земли, и они пошли по направлению к дому. Я немного постоял, раздумывая, и решил все же посмотреть - что будет дальше. Такое вот праздное, видите ли, любопытство... Девочка обернулась, словно чувствовала, что я иду следом, но ничего не сказала. Я остановился под ее взглядом и понял, что идти за ними нет никакого смысла. Они обречены и вышли уже на тропу войны, и это их война, третьему в ней нет места.

Девочка и дог шли по тротуару между домами, а я шел следом, как привязанный, не находя в себе сил остановиться и повернуть обратно. Они обогнули детский садик и вышли из тихого зеленого двора на городскую площадь. Посреди площади, окруженный заботливо ухоженной клумбой, стоял дедушка Ленин, рука его указывала на красивое белое здание - по-видимому, Горсовет. Тут девочке пришлось остановиться - впереди полукругом сгруппировались люди в камуфляже и в касках, в руках у них были легкие пластиковые щиты, дубинки и пожарные шланги. Площадь была запружена милицейскими УАЗиками, подъехали два "Урала", из них попрыгали на асфальт бравые ребята с автоматами. С другой стороны площади к этой живописной группе подкатил бронированный монстр - БМП, на него взобрался мужик в полковничьих погонах внутренних войск и с матюгальником. БМП медленно двинулась в сторону девочки с собакой и остановилась метрах в тридцати от них. Мужик тяжело спрыгнул на асфальт и крикнул в матюгальник:

- Девочка, отойди от собаки. Мы вынуждены открыть огонь.

По периметру площади быстро наливалась рыхло-текучая провинциальная толпа зевак. Милиция без особых успехов делала вялые попытки разогнать непрошеных зрителей. Народ собирался в основном именно со стороны военных и милицейского оцепления, люди громко переговаривались и с интересом ожидали продолжения неожиданного бесплатного спектакля.

- Пропустите нас, мы хотим домой! - крикнула девочка и сделала шаг в сторону БМП. Мужик в погонах поспешно укрылся в бронированной кабине. Девочка продолжала идти вперед, и гигантская собака медленно двинулась за ней. Башня БМП повернулась в сторону дога, бронемашина дала задний ход. Со стороны горсовета послышалось несколько одиночных выстрелов - вероятно, постреливали снайперы, укрывшиеся в единственном многоэтажном здании. Собака продолжала гордо вышагивать за маленькой хозяйкой, ни одна шерстинка не шевельнулась на ее мощном теле. Мне показалось, что Мефи еще немного подрос... а может, так оно и было. Дог обогнал девочку и встал перед броневиком, заслонив ее собой. Пулемет БМП разразился короткой предупредительной очередью. Собака среагировала мгновенно: легким ударом хвоста она сбила маленькую хозяйку на землю, обеспечивая ей относительную безопасность, и кинулась на броневик. Башня БМП плевалась огнем в зверя уже практически беспрерывно, с краев площади в сторону собаки затрещали автоматы милиции и военных одновременно. Дог в несколько прыжков оказался у бронемашины. Никто никому еще не причинил вреда, если не считать прокушенного и разорванного в клочья баллона БМП и погнутого ствола крупнокалиберного пулемета. Разъяренный пес схватил зубами колесо броневика и перевернул машину, легко приподняв одну ее сторону над землей. Толпа ахнула. Дог кинулся навстречу смыкающемуся камуфляжному полукругу, непрерывно плюющемуся в него пулями. Все, включая военных, уже поверили в неуязвимость чудовищной собаки, солдаты один за другим бросали автоматы на землю и обращались в паническое бегство, повергая в ужас и нещадно топча окруживших площадь зевак. Мощные лапы дога довершали начатое бегущими вояками всеобщее уничтожение - зверь ворвался в толпу, прокладывая себе путь огромной грудью, не считаясь с количеством мгновенно погибавших под ударами его лап и хвоста людей. Он пытался догнать трусливо бежавших обидчиков, защитить от них маленькую хозяйку раз и навсегда. Умный пес уже понял, что сможет это сделать, лишь уничтожив, а не прогнав врагов. Площадь медленно, но верно превращалась в кровавое месиво, обезумевшие солдаты стреляли непрерывно, большей частью попадая в толпу, где нельзя уже было отличить военных и милицию от зевак - все они теперь были всего лишь очередными жертвами и напропалую уничтожались огромной собакой и автоматными очередями.

Внезапно гигантский дог почему-то покачнулся, в зеркальных глазах мелькнуло недоумение. Я увидел, как по блестящей, словно лакированной, черной шерсти побежала вдруг мокрая дорожка - пес перестал быть неуязвимым, пули ранили его, он больше не был заколдован... Собачьи глаза наполнились страшным пониманием, Мефи развернулся и кинулся к девочке, лежащей на площади у бронемашины. Все больше и больше ран появлялось на теле собаки во время этого короткого последнего рывка, все труднее было преодолевать небольшое расстояние, отделяющее ее от маленькой хозяйки. До ребенка оставались считанные метры, когда Мефи, не в силах более бежать, упал и пополз к девочке, оставляя за собой страшный кровавый след. А над площадью стоял непрекращающийся вопль - вопль гибнущей толпы, и не покинувшие поле боя автоматчики все стреляли и стреляли. Морда Мефи уже почти коснулась руки ребенка, когда стрельба внезапно прекратилась. Собака не могла больше двигаться, зверь умирал, так и не добравшись до своей мертвой - я только теперь это понял! - хозяйки. Я видел - в дожьих глазах стояли слезы. Мефи вытянул шею и лапу, желая просто прикоснуться в последний миг своей жизни к бездыханному детскому телу, в которое попала шальная пуля. "Нет, шальных пуль не бывает... Бывают шальные люди..." - с горечью подумал я. И Мефи все-таки дотянулся до побелевшей детской руки, и замер. С воем подъехала скорая, хотя вряд ли большинству оставшихся на площади она могла бы понадобиться. К трупам девочки и собаки сбежались люди в камуфляже. А я развернулся и пошел к полустанку.

Моя собака

На наших глазах исчезают потери,
Душа выпускает скопившийся страх.
Я слышу шаги - открываются двери,
И смерть исчезает на наших глазах.

Егор Летов

Проснувшись дома на кровати с ноющей болью под сердцем, я сел и долго пытался понять - сон ли это, или все вчерашние события были на самом деле? Если это был сон, подумал я, то было бы очень неплохо, если б он стал явью... если бы все это повторилось наяву со мной, я бы уж постарался продержаться подольше...

От этих мыслей меня отвлек какой-то шум на лестничной площадке. В дверь кто-то настойчиво скребся, тихонько поскуливая. Я с трудом поднялся, вышел в коридор и распахнул дверь. На пороге сидел маленький черный дожонок - вислоухий, с неуклюжими на вид толстыми лапами и несчастными глазами, месяцев трех-четырех от роду. На шее дожьего ребенка я увидел нелепый ошейник из красной тряпки, с него свисал тонкий, абсолютно несерьезный поводок-цепочка.

Почему-то я не удивился. Я сразу понял, что щенка зовут Мефи, и позвал его по имени. Дожонок посмотрел на меня, еще раз заскулил и вошел. Ребенок явно был знаком с планировкой моей квартиры - он шустро прошкандыбал на кухню, уселся посередине и уставился на меня. Я достал из холодильника мясо, налил в блюдце молока и уселся писать эту историю. Я пишу и иногда оглядываюсь на громкое чавканье своей собаки - собаки, которая не умрет, пока я жив. Мы оба торопимся - мне надо побыстрей закончить эту повесть, а Мефи должен хорошо поесть, чтобы вырасти большим. У нас очень мало времени. Нам скоро выходить.

Как сметана

Подвязать штаны продолговатым ремешком
И ступать вперед, надеясь
Что была и у тебя когда-то
Жизнь как сметана
Жизнь как перина
Жизнь как сметана
Жизнь как перина

Егор Летов

...........................................................................................................................
...........................................................................................................................
...........................................................................................................................
...........................................................................................................................

Кирилл Бандурин, 2001 год.