С пятым ударом тарана ворота раскрылись с жутким треском. Стражники, и без того носившиеся по стенам, забегали ещё быстрее, и весь замок фон Виссенкопфа стал походить на чан с закипевшей водой. Солдаты графа Сен-Жильмена ворвались внутрь двора. Грохот сапог едва не перекрывал крики слуг и стражи, а брызги грязи, разлетавшиеся из-под ног, блестели в меняющемся свете факелом, словно разбрасываемые в стороны кусочки обсидиана.
Силы графа превосходили оборонявшихся и, вскоре, сражение на стенах и во дворе было закончено. Сен-Жильмен шёл ко входу в главную башню и впереди него шли трое солдат на случай, если противник устроит ловушку за дверью или в узких коридорах замка.
Перед самой дверью граф скомандовал солдатам расступиться.
- Ведь именно я пришёл в гости к барону, - сказал он с ухмылкой - Невежливо, если в дверь постучится кто-то другой.
Отпихнув труп стражника, с проткнутым шпагой горлом, он постучал в дверь, используя большую железную ручку, выполненную в виде дракона, держащего в лапах огромное кольцо. Спустя пару мгновений, граф вошёл внутрь.
Никто не бросился на него из полумрака, никто не выстрелил из мушкета. Жестом Сен-Жильмен приказал солдатам следовать за ним. Они поднимались по лестнице, но никто не пытался их остановить. Очевидно, барон фон Виссенкопф, мудро рассудил, что сопротивление бесполезно и посчитал, что лучше сохранить жизни своим людям. Последнюю дверь перед ними даже отворили двое лакеев. Граф вновь остановил свою охрану и переступил порог в одиночку.
Виссенкопф стоял к нему спиной, уставившись в распятие, висящее на стене и беззвучно, одними губами читал молитву. Гость терпеливо ждал, пока барон закончит, и вот, наконец, тот повернулся к нему. На него смотрел худощавый старик, с волосами седыми, но не серебристо-серыми, а имевшими необычный цвет свежего снега; глаза же его, хоть и не имели той яркости, что удивляла столь многие дворы Европы, но по прежнему хранили холодную голубую льдистость.
- Ты сильно постарел, барон, - заметил Сен-Жильмен.
- Да, граф, со времени нашей последней встречи прошло немало лет, да и волнений выпало немало - и это в мои-то не молодые годы.
- Ладно, старик, к чёрту болтовню, ты прекрасно знаешь, за чем я пришёл. Где она?
- Она... - Виссенкопф глубоко вздохнул. - Я скажу тебе, где Она, но, прошу тебя, выслушай меня - выслушай, что я скажу и считай, что это моя последняя просьба - просто выслушать побеждённого старика, жить мне осталось считанные минуты.
- Что ж, говори,- с усмешкой произнёс граф.
- Её создал сам Сатана, она погубит тебя так же, как погубила меня! Молю тебя, не надевай её ради спасения твоей души. Мне стоило огромного труда снять её и ещё большего труда не надеть её опять. И вот ты стоишь передо мной, готовый пройти через тот же ад, что и я, поэтому...
- Довольно! - бросил граф и вонзил старику саблю в шею. Виссенкопф рухнул и снег его волос окрасился красными брызгами.
Сен-Жильмену уже не требовалось показывать, где лежит то, что он так жаждал заполучить - на другой стороне комнаты была дверца - слишком изящно украшенная, чтобы скрывать ещё одну комнату. Граф подошёл к ней, с трепетом потянул на себя ручку...
Маленькая комнатушка - не больше чулана, ярко освещалось факелами, а в середине её, на подставке в виде античной колонны, на фиолетовой подушечке лежала она - золотая, искусна отделанная витиеватым серебряным узором маска. Переливаясь в свете факелов, она притягивала взгляд и казалась совершенным, идеальным произведением искусства. Но не только внешний вид её был результатом умелой работы, в куда большей степени её внутренняя суть - могучие силы, заточенные в столь хрупком изящном предмете. Сен-Жильмен знал, что всякий надевший эту маску становится в глазах окружающих прекраснейшим из людей, которому следовало безоговорочно подчиниться.
Медленно, словно желая растянуть томительное ожидание, граф протянул руку к маске и столь же неспешно надел её. Ничего не изменилось внутри него, и прежним остался окружающий мир, но когда граф повернулся - и его солдаты и люди фон Виссенкопфа встали на одно колено, склонив головы. Мало удивившись такому результату, граф стал спускаться по лестнице. Наконец, он вышел на улицу. Пока он был в замке - начался дождь, и теперь, все собравшиеся безмолвно взирали, как он шёл в своём чёрном с красной изнанкой плаще, по его чёрной же треуголке, со сплетёнными в узор серебряными буквами S и G на правой стороне, стучал дождь, а на лице, красовалась золотая маска, в обрамлении длинных волос, цвета молодого аспида.
Дойдя до выхода из двора, граф приказал своим солдатам покинуть замок и следовать за ним. После низкого поклона они молча подчинились приказу.
***
Сен-Жильмен сидел в зале, уставившись в проём камина, где прыгали, словно сражаясь друг с другом в бесконечной битве, языки пламени. Огонь, будто философский камень алхимика, растворял холодную ртуть взгляда графа и превращал её в золотой свет и живительное тепло.
За окном уже вторую ночь лил дождь. Шум его, переплетаясь с треском поленьев, создавал самое сильное снотворное когда-либо известное миру. Однако, граф не спал. В его открытых глазах соединились поволока воспоминаний и язычки пламени, которые облизывали его узкие зрачки, и сторонний наблюдатель мог легко себе представить, что огонь пылает внутри Сен-Жильмена, сжигает чёрную душу, сжавшуюся до размеров точки.
Со времени штурма замка фон Виссенкопфа прошло много лет. Достаточно для того, что бы в чёрном лесу густых волос графа наступила зима. Где-то в коридоре раздавались голоса. Это Анри Сен-Жильмен спрашивал у слуги, чем был так обеспокоен его отец, который зачем-то позвал его для разговора, по его выражению "об очень важных вещах".
Голоса смолкли, и лёгкие шаги сына быстро приближались. Наконец, дверь отворилась, и Анри вошёл в зал к отцу. Граф повернулся к нему и попросил сесть рядом. Анри исполнил просьбу и вопросительно посмотрел на отца.
-Ты звал меня, отец? - медленно произнёс он.
-Да, Анри. Рассказ мой будет долгим, но, я думаю, исключительно интересным.
И он повёл рассказ о том предмете, который изменил всю его жизнь. О том, как он впервые узнал о существовании маски, о её свойствах. О взятии замка старого барона и о грехе, который стал прологом к длинной драме, злым гением и дирижёром которой была маска, чья форма стала внушать поистине дьявольское благоговение всем, кто окружал графа.
Сен-Жильмен рассказал сыну о том, как пользовался маской всё чаще. Сначала, чтобы склонить на свою сторону бывших врагов, затем - чтобы лучше управлять слугами, и, наконец, для того чтобы обольщать кухарок и баронесс, крестьянок и придворных дам.
Он уже не могу снять маску - здание подчинения, выстроенное им, держалось на этом маленьком предмете, как на фундаменте: убери его - и всё рухнет в тот же миг.
- Я уже разучился жить без неё, но и носить это проклятие я больше не могу. Я отдам её тебе, а ты пообещай мне, что спрячешь маску там, где ни единая душ не найдёт. Её невозможно уничтожить - её создал сам Дьявол. Только прошу тебя, спрячь её там, где я не смогу найти. Искушение слишком велико.
Мне придётся сидеть здесь взаперти, чтобы не встретиться лицом к лицу с тем, что передо мной больше не падают ниц. Но рано или поздно, тоска, сжирающая меня, тоска о той власти, которую я потерял, даст о себе знать. Я буду, словно одержимый, искать её вновь и вновь, но я не должен добиться успеха в этом.
***
Стук копыт разбил ночную тишину. Анри Сен-Жильмен скакал прочь от замка своего отца. Полы его плаща скрывали зелёный суконный свёрток, внутри которого лежала маска, дававшая людям великую власть и погубившая столь многих.
Достигнув до края леса, Анри спешился и пошёл вглубь чащи. Он проникал всё дальше и дальше, пока не споткнулся о торчавший корень. Восприняв это как знак, Сен-Жильмен младший достал лопату и принялся копать. Когда яма была достаточно глубока, Анри бросил туда свёрток. Тот упал на дно с глухим стуком. Человек принялся закапывать яму поспешно, будто желая скрыть следы преступления. Вскоре он уже прибивал землю лопатой. Хлопнув по куче мха, которым прикрыл землю, в последний раз, он развернулся и пошёл прочь.
В этот момент в своём замке скончался старый граф Сен-Жильмен.