На рассвете, когда туман над Волховом еще цеплялся за воду, как старый седой волк за добычу, на горизонте показались драконьи головы. Двенадцать кораблей, черные паруса с кровавыми полосами. Варяги!
Городище замерло, встало, будто первый лёд на реке под первым ударом мороза. Собаки перестали лаять, почуяв настроение людей, и теперь с испугом жались к своим будкам, завалинкам у изб и к ногам хозяев. Даже гуси и куры затихли. И только пресветлый боярин Владимир Мединец, который вел счет своим предкам от переселенцев из далёких степей, даже глазом не моргнул.
Но вот женщины похватали детей и поволокли их прятаться в погреба. Мужики взяли в руки топоры и вилы. Дружина застучала щитами у ворот, готовясь к бою...
- Ничего страшного, уважаемые коллеги. - Сказал в этот момент Мединец своим слегка взвизгивающим голосом. - Сейчас, когда наши западные партнёры сами прибыли к нам с дружественным визитом, не дожидаясь официального приглашения, наступает наиболее благоприятная перспектива для начала конструктивных переговоров о возможном продуктивном сотрудничестве.
Тишина, встретившая его слова, похожа была на грозовую ночь. Будто потрескивала, готовая разразиться перуновой огненной молнией. И разразилась.
- Порубим их, как тальник на болоте! - крикнул воевода Ратибор, вынимая меч. Толпа зашумела, но Владимир поднял руку, и вновь воцарилась тишина. Голос боярина обрёл высоту, громкость и стал похож на лай пса-недомерка. Он разрезал воздух, впивался в уши и слышен был по всему городищу.
- Эскалация конфликта невыгодна в первую очередь нашей, словенской стороне, - прокричал Мединец, - наши данники могут счесть нас токсичными сюзеренами и отказаться платить дань уже в ближайшем отчётном периоде.
Горожане заколебались. А Мединец поднялся на высокое крыльцо, простёр руки к народу и продолжил говорить. Он вёл речь о дани, о мире, о своевременном адекватном ответе на сторонние вызовы и внешние шоки, и, главным образом, о том, что варяги - цивилизованные люди, которые хотят жить в согласии и добрососедстве.
- А если они убьют нас? - спросила старая знахарка, но боярин лишь улыбнулся:
- Практика нашего многолетнего мирного сосуществования не зафиксировала подобных прецедентов, - сказал Мединец. И пояснил попросту: - До этого ведь ни разу не убили!
Дружинники, побросав щиты и копья, отошли от ворот. Стрелки опустили луки и сошли с вала, что располагался за частоколом.
Варяги уже стояли на причале. Их вождь, рыжебородый Сигурд, назвался мирным купцом и попросил испить знаменитой местной медовухи.
- Вот видите, - сказал Мединец, - сейчас начнётся культурный обмен, от которого всегда выигрывают обе стороны.
Словене открыли ворота. Жители сложили оружие у костра. Здесь были и мечи дружинников, и простые топоры ремесленников и вилы спрятавшихся в городище крестьян из ближайшей деревни... "В качестве жеста доброй воли", - пояснил Мединец. Затем вынесли столы, поставили на них караваи и кувшины...
Сигурд издал боевой клич.
Это был короткий, пронзительный звук, похожий на крик ястреба. Вмиг выхватили варяги топоры из-под плащей. С десяток воинов перегородили ворота, чтобы никто не сбежал, ещё с десяток взялись за луки, зорко оглядывая крыши домов и амбаров. Остальные бросились рубить всех, не щадя ни старых ни малых. Избиение было быстрым. Вой, детский плач и стоны вскоре стихли, и на захлебнувшееся кровью городище опустилась тишина. Дружинники, волхвы, ремесленники, крестьяне, дети - все пали, кроме Мединца. Боярин стоял, опершись на стол с яствами совершенно спокойно, и будто на осенний листопад глядел, а не на резню.
Сигурд, держа мощной рукой за косу потерявшую сознание юную пленницу, другой рукой хлопнул его по плечу.
- Ты умеешь держать слово!
- Я тоже рад, что наши переговоры завершились успешно, и обе стороны выполнили свои обязательства в полном объёме, - ответил боярин.
Утром варяги уплыли, бережно поставив рядом с Мединцем бочку самого лучшего морошкового варенья, сваренного из отборных карельских ягод. И корзину знаменитого готландского печенья, тесто для которого в знак великого уважения месили сами дочери конунга.
Владимир сидел на берегу, жуя печенье, и смотрел, как солнце играет на воде. Странная фраза родилась в голове боярина. Непонятная фраза. Ни к селу, ни к городу, и непонятно о чём. Но Мединец не сомневался, что рано или поздно эта фраза будет использована по назначению. "Минским договорённостям нет альтернативы, - смаковал формулировку Мединец, макая печенье в бочку с вареньем, - надо бы обязательно запомнить и потомкам передать. Хорошая мысль. Кому-нибудь, да пригодится".