Сначала вымерли рыжие, блондинки, зеленоглазые. Ведьмам пришел конец. Рецессивные гены не оставили им ни единого шанса. Роботизация привела к глобальным изменениям рынка труда.
- Кем ты работаешь?
- Руковожу заводом по сборке голографических панелей.
- Сколько ты добираешься до работы?
- До работы? Три минуты. Ровно столько варит кофе моя робо-кухня.
- А где работаешь ты?
- В отделе выдачи государственных лицензий на банковскую деятельность.
- Во сколько начинается твой рабочий день?
- В четыре часа после полуночи, работаю до восьми с получасовым перерывом на ланч в шесть часов утра.
- Какой дресс-код в вашем ведомстве?
- Дресс-код? Буквально вчера я установила новое обновление, и теперь мой аватар щеголяет в деловом костюме от Мигучи Юки в мелкую серебристую полоску. Отсылка ко временам Сухого закона, тридцатые годы XX века, Америка.
- Почему сухого?
- Понятия не имею, но выглядит очень стильно.
Всё работает круглосуточно, все работают дистанционно, надевают, что хотят и живут по собственному графику. Никаких общих подъемов или совместного начала трудового дня, нет пробок и часов пик. Впервые человек живет, ориентируясь на свои физиологические желания. В топку: "прилично", "принято", "продиктовано производственной необходимостью".
Люди-жаворонки исчезли как плод диктата сельского хозяйства. К концу XXIII века стало ясно, что генетически люди склонны поспать подольше, проснуться попозже и общаться поменьше, чтобы не ущемлять свою эгоистичную от рождения натуру.
Звук толкался в сон тупо. Вата, заполнявшая мозг, впитывала толчки в себя, и глаза не открывались. Она знала, ей плохо. Тело, налитым водой кожаным бурдюком, отказывалось подчиняться. Сознание поднимало его рывками. Сила воли. Этого ей было не занимать.
Стук повторился. Интеллигентно, но настойчиво. "Разбудят. Сейчас они их разбудят". Адреналин плеснул в кровь. Тело пошло на сотрудничество.
От кровати до двери три шага, на полу чисто. Она держалась за эту идеальную чистоту, как за спасательный круг. Вот уже... Когда муж ушел? Два месяца назад? Вот два месяца и держалась.
Ее шатнуло у самой двери. Выставленная вперед ладонь скользнула по полотну. Считав отпечатки пальцев, матовая плоскость скользнула вбок, и она почти выпала на интеллигентных, стоявших в коридоре.
- Здравствуйте, миссис Кейн.
Глаза закрывались, и все время косили, норовя закатиться. Сфокусироваться на настойчивых не удавалось.
- ...
Усталость давно дала ей право быть грубой, нехватка сна почти убила совесть.
Голос пришедших не изменился. Доброжелательная, ухоженная доброта, пастельное спокойствие. Она сама была такой. Сколько? Три месяца назад? Тонни Кейн улыбнулась своему прошлому, стоявшему напротив, тепло и ласково. Прошлое элегантно улыбнулось в ответ.
"А вот надеешься ты зря, ничего у вас не получится. Я их не отдам".
- Миссис Кейн, все решено. Только вы сопротивляетесь. Насилие - это не наш метод. Поймите нас. Сотрудничайте. Спасите себя.
Усталость снова навалилась на плечи, обхватила теплыми мягкими руками, потянула в сон. Тепло кровати ощущалось даже спиной. "Бесполезные разговоры. Потеря моего времени..."
- Не приходите сюда больше.
Одно из расплывчатых пятен сделало шаг вперед. "Пепельно розовый. Мой любимый цвет. Был".
Мягко и вкрадчиво:
- Миссис Кейн, Тонни... Я могу звать вас Тонни? Мы уже отселили ваших соседей. Семьям, детям пришлось покинуть привычные места. Но и мы, и они думаем только о вас. Это вы живете с ними. Просто отойдите в сторону.
Дверь вернулась в паз легко.
"Они тратили твое время", - согласно кивнула совесть.
Пронося голову мимо комода, она мазнула взглядом по голографической рамке, над которой парило лицо молодой женщины. В слипающихся глазах Тонни изображение двоилось, казалось счастливица укоризненно качает головой. Тонни ткнула пальцем в выключатель. Изображение исчезло. Не найдя сил снова поднять руку, она протащила кисть вдоль всего комода, точно смакуя его гладкость кончиками пальцев.
"Три месяца назад. Три месяца... - думала миссис Кейн, проваливаясь в беспамятство. Ей снова приснилась больница и удрученный неонатолог у ее кровати:
"Только у 1 новорожденного на 2 миллиона... поддается купированию препаратами... замедляют умственное развитие... нарушают эмоциональную связь с реальностью... регулируют жизненный цикл. Жаворонки. Жаворонки..." - бубня, доктор покрывался серыми перьями, очки превращались в круглые совиные глаза. Под конец, он печально угукнул и улетел. А Тонни наклонилась над пластиковой люлькой, где вместо своих близнецов увидела серых птичек. Крошечные птенцы задирали головы вверх и беззвучно разевали желтые клювы. "Тихо. Почему так тихо?"
Тонни проснулась рывком. Пробуждение свило внутренности в тугой узел. Прямо перед ней тревожно зеленели цифры будильника. 12.00. Полдень. Как такое могло произойти?! Страшным рваным движением она дернула себя вправо, к детской кровати. Пустота. Не надеясь на свое зрение, которое теперь часто подводила ее, миссис Кейн зашарила рукой по простыням. Холодно. Пусто.
Судорога свела пальцы. Не замечая, что тащит за собой расписное детское покрывало, Тонни выбежала из комнаты. Она билась в двери соседних пустых квартир, забыв, что это бесполезно. Санитары, уважая ее свободу, сочли возможным помочь только тогда, когда она пару раз скатилась с аварийной лестницы, потеряв двери пневмолифта. Им пришлось нести миссис Кейн под руки. Хрупкая женщина металась с такой силой, что отчаявшись медбрат приложил инжектор не к вене на сгибе руки, а к предплечью. И к Тонни пришла Темнота. Интеллигентная, но настойчивая.