Неделя началась как обычно, подобным образом должна была и закончиться.
В понедельник устраивали прием у Долгоруковых. Мари Бекешева пользовалась успехом - бальная княжны книжечка была расписана задолго до объявления первого танца. Что было не удивительно - стройная девушка с длинными черными волосами и выразительными карими глазами невольно приковывала к себе внимание.
Во вторник посещали салон мадам Ковальски, где знакомились с новыми модными фасонами и выбирали образцы тканей для будущих нарядов.
В среду сватался граф Йенский. В третий раз. Явился в сером фраке с платочком в кармашке и огромным букетом белых роз. Цветы она с удовольствием приняла, вдыхая их терпкий запах, а графу отказала. В третий раз. Единственное, чем этот отказ отличался от первых двух, это тем, что Мари снизошла до объяснений. Уж очень жалкий был вид у мужчины, когда он услышал очередное "нет".
- Поймите граф, на самом деле вы мне симпатичны. Даже очень. Между "даже" и "очень" она сделала многозначительную паузу.
Присутствующая при объяснении тетка демонстративно закашлялась.
Он сразу воспрянул духом.
- Но выйти за вас замуж у меня нет ни малейшего желания.
- Но почему?
- Потому что это будет ... - тут она помедлила, выбирая самое точное и наименее обидное определение. Все-таки прав был гениальный Лев Толстой, русский язык велик и могуч, он дает возможность выразить каждый оттенок настроения, на любом другом ей бы пришлось ограничиться стандартными обиходными выражениями, - так банально.
Банально? - переспросил граф и позволил себе не согласиться. Осмелился. Ну, да, после полученного отказа уже можно было перечить. - Не скажите, замужество для любой девушки, - он заметил ироничную улыбку, тронувшую изящные губки и поспешил исправиться, - и любого мужчины, является очень важным событием, иногда коренным образом меняющим всю жизнь. Что же тут банального?
- Хорошо, пусть будет слишком прозаично, - не стала препираться Мари. Отказ дан, самое трудное осталось позади, теперь объяснения перетекли в ранг ничему не обязывающей светской беседы. - Слишком обыденно.
Граф выжидающе глядел, ожидая разъяснений.
- Вот представьте, мы поженились, мы хорошо смотримся вместе, все говорят вокруг - ах, какая замечательная пара, боже, как они подходят друг другу, мы выезжаем в свет, я танцую с кавалерами, вы слегка меня ревнуете, я даю вам для этого повод, мы чуть-чуть ссоримся, потом вы приходите просить прощения, дарите мне в знак примирения какое-нибудь украшение ... так ведь?
Он согласно кивнул.
- Так.
Девушка вздохнула.
- Боже, я знаю все наперед, на много лет, словно я уже прожила это. Теперь вы понимаете, о чем я говорю?
Мужчина неопределенно пожал плечами, поклонился, поцеловал руку и ушел, оставив запах модного парфюма.
Мари вздохнула и опустила лицо в белые лепестки. Нет, он ее не понял, мужчины слишком примитивны, что оценить утонченность женской натуры.
В четверг до обеда было посещение Музея естествознания с передвижной выставкой новейших технических достижений, а после обеда состоялся литературный салон.
Пятница была занята благотворительным вечером в пользу детей-сирот приюта святой Магдалены с музицированием и декламацией.
Домой Мари добралась поздно вечером. Не чувствуя под собой ног доковыляла до своей спальни, где сменила платье на халат, отослала горничную, потом посетила ванную комнату. Вышла оттуда, позевывая, и замерла. В помещении находился посторонний - молодой парень в странной одежде, напоминающий белый просторный балахон, торопливо склонился в поклоне.
Симпатичный - успела заметить она в мерцающем свете свечи, прежде чем испугалась.
- Вы кто? - пальцы тут же судорожно вцепились в шнурок звонка для вызова прислуги.
- Не надо никого звать, - умоляюще прошептал незнакомец. - Прошу вас, сначала выслушайте меня.
- Хорошо, - согласилась Мари, оставив руку на шнурке и готовая в любой момент дернуть его.
- Дело в том, - юноша смущенно улыбнулся, - что я являюсь вашим очень дальним родственником.
- Что-то я не припоминаю никаких родственников мужского пола в радиусе сотен километров.
- Когда я говорю дальний, я имею в виду не пространство, а время.
Мари понадобилось время, чтобы понять смысл этих слов.
- Все, хватит, я звоню, и сейчас здесь будет полиция.
- Бабушка, не надо, умоляю.
- Что?
И тут она самым банальным образом потеряла сознание.
Внешне все выглядело пристойно. Она лежала на своей кровати, халат был запахнут, а нежданный гость стоял на почтительном расстоянии с самым покорным видом.
Видя, что Мари открыла глаза, поспешил протянуть стакан воды.
Девушка послушно сделала глоток, промокая просохшее горло. И вопросительно посмотрела на юношу - тот продолжил.
- Хотите вы в это поверить или нет, но вы являетесь моей бабушкой, вернее, пра-пра-пра ...
Видя, что она молчит, предложил:
- Я могу точно подсчитать сколько раз пра-пра ...
- Не надо, - отмахнулась Мари, привычно поднимая руку к шнурку от звонка.
- Я понимаю, в это трудно поверить, к сожалению, у меня очень мало доказательств того, что я говорю правду. Но у меня есть факты, которыми я могу подтвердить то, что прибыл из будущего.
Рука замерла на полпути.
- Какие именно факты?
- Если я предскажу события, которые состоятся в самое ближайшее время, это можно будет считать достаточным доказательством правдивости моих слов?
Мари медленно опустила руку. Юноша был милым: пропорциональные черты лица, красивый разрез глаз и правильная форма носа. Возможно, решила девушка, между нами, действительно, существует некое отдаленное сходство.
Ей тут же захотелось, чтобы это оказалось правдой: кто еще в этом городе мог похвастаться фактом встречи с гостем из будущего.
- Давайте ваши факты, а потом посмотрим, - решила Мари.
Юноша вынул из складок балахона лист бумаги. Похожий по размерам на станицу газеты, он выглядел необычно: более гладкая и более плотная бумага, странный шрифт, и - самое главное, - цветные рисунки, напоминающие маленькие, тщательно выписанные репродукции.
Сначала он указал пальцем на изображение полного усатого мужчины в котелке.
- Первое. В воскресенье 18 июля в Опере планируется концерт знаменитого итальянского тенора Энрико Тамберлика.
- Знаю, - кивнула Мари. - У нас заказаны места в центральную ложу.
- Так вот, концерт не состоится. Буквально за несколько часов до начала представления певец почувствует недомогание, которое потом вызовет резкие боли в желудке. В результате он так и не сможет выйти на сцену. Причиной будет названо пищевое отравление.
- Ну, допустим. Что еще?
Юноша показал текст в черной рамке ниже фотографии тенора.
- В тот же день случится пожар в галерее современной живописи, расположенной на улице Роз. К счастью, никто не погиб, но большая часть выставленных экспонатов сгорела, да и помещение пришло в негодность.
- Ну, пожарами сейчас никого не удивишь. Лето нынче жаркое и сухое.
- Хозяин выставки считает по-другому. Намекает на происки завистников и ретроградов, препятствующих развитию всего нового и необычного.
Мари махнула рукой - дальше. От движения воздуха пламя свечи затрепетало, готовое вот-вот исчезнуть. Она замерла, казалось, наступит темнота и вместе с ней исчезнет и таинственный незнакомец. Слава богу, обошлось.
- В субботу состоится открытие новой кондитерской сеньора Больдини. По случаю открытия все посетители смогут купить пирожные за полцены.
- И что произойдет? - поинтересовалась девушка. - Тоже массовое пищевое отравление?
- Хуже. Ночью после открытия неизвестные разобьют витрину кондитерской.
- Конкуренция, - блеснула Мари услышанным недавно модным словечком, - но тут нет ничего необычного.
- Не скажите. Вы просто не видели ту витрину.
Не поделиться этой новостью было просто невозможно, но поделиться допускалось только с одним-единственным человеком. И только после десятка различных страшных клятв о сохранении тайны.
Мари довольно улыбнулась, но тут же напустила на себя строгий вид.
- Ты считаешь, что этот юноша говорит правду?
- А зачем ему тебя обманывать. А как его зовут?
- Александром.
Девушки согласились, что имя вполне достойное и подходящее.
Слушай, - подмигнула Елисавета, - а ты точно не помнишь, как он укладывал тебя на кровать.
- О чем ты только думаешь, - возмутилась Мари.
- Не скажи, - мечтательно пропела лучшая подруга. - Ты лежишь вся беспомощная, в халатике, он берет тебя на руки и несет ...
- Это тебя несет, дорогая - возмутилась Мари.
- А где он будет жить? - Подруга выразительно закатила глаза - Неужели, в твоей спальне?
- Жить будет в городе, где именно я не узнавала, посетит меня через три дня, вечером в понедельник 19-го. А до этого я должна проверить все, что он мне поведал.
- В воскресенье ты едешь в оперу, вот и узнаешь.
- До воскресенья мы, - Мари выразительно выделила слово "мы" - вполне можем прогуляться по Парижу и лично убедиться в правдивости слов ночного гостя.
На том и порешили.
Кондитерская господина Больдини издали бросалась в глаза. Большая витрина отсвечивала на солнце яркими бликами, за ней на постаменте возвышался торт, выполненный в виде триумфальной арки.
Входная дверь открылась с мелодичным перезвоном колокольчика. Внутри пахло удивительной смесью ванили, шоколада, корицы и еще чего-то щекочущего ноздри.
Приказчик склонился в поклоне перед посетителями.
- Чего изволят барышни. Осмелюсь предложить посоветовать попробовать пирожные с марципанами.
- Простите, - с лица приказчика пропала заученная улыбка. Он начал стремительно краснеть.
- Я говорю, - пожалела Мари бедного парня, - попробуйте осмелиться посоветовать попробовать ...
Приказчик воспрянул духом.
- Таких вкусных пирожных вы не купите больше нигде, их делают только в нашей кондитерской и в ограниченном количестве.
- Хорошо, мы купим дюжину.
- Куда прикажите доставить?
Мари назвала адрес.
- Скажите, у вас на витрине выставлен такой замечательный торт.
- Делал лично господин Больдини.
- Вы его спрячете на ночь?
- Нет, - гордо ответил служащий, - оставим и еще сделаем дополнительную подсветку за счет газовых фонарей. Поскольку срок годности ограничен, то завтра в полдень господин Больдини отошлет торт в приют для детей-сирот.
- У сеньора Больдини доброе сердце. А вы не боитесь, что ночью торт привлечет излишнее внимание и кто-то попробует добраться до него раньше завтрашнего полдня?
- Каким образом? - позволил он себе подобие ироничной улыбки приказчик.
- Разбив витрину. Ведь она же стеклянная?
- Стеклянная, - довольно подтвердил юноша. - Но это специальное закаленное стекло, которое просто невозможно разбить.
- Признаюсь по секрету, - он понизил голос, соответственно смыслу начала фразы, - перед тем, как смонтировать витрину мистер Больдини поставил стекло за углом, у глухой стены и предложил местным мальчишкам попробовать разбить его, пообещав каждому, в случае успеха, по любому пирожному на выбор. Вы бы видели, как эти сорванцы старались. Какие только булыжники они не пробовали бросать. Один даже притащил железный прут, и давай лупить им, что есть мочи. А результат, - и приказчик гордо указал в сторону сияющей витрины. - Так что не переживайте, мадмуазель, ничего с нами не случится.
Ночью не спалось. Мари крутилась в кровати, бесполезно пытаясь закрыть глаза, чуть дождалась, пока за окном начнет светать, торопливо оделась и уселась в ожидании у окна. Девушка вся извелась, пока дождалась приезда подруги.
- Почему так поздно! - прошипела она, свесившись из окна, едва карета остановилась у крыльца.
- Поздно? - возмутилась Елисавета. Судя по бодрому виду у нее с бессонницей проблем не было. - Да что там делать в такую рань?
Однако, оказалось, что задержись они еще чуть-чуть и наверняка пропустили бы самое важное.
Следы варварства еще не успели убрать, а редкие зеваки позволяли подойти поближе и рассмотреть все последствия ночного происшествия. Хваленой чудо-витрины больше не было, впрочем, как и торта. Его жалкие остатки вперемешку с осколками стекла и комками грязи лежали на булыжной мостовой. Над ними, активно жестикулируя, метался невысокий, полный, черноволосый мужчина. Как решила Мари, это был сам хозяин кондитерской сеньор Больдини, которому так и не получилось осчастливить обитателей приюта для детей-сирот.
Раз, - загнула изящный пальчик в перчатках из батиста, Елисавета, - что дальше?
- Поедем в галерею, - решила Мари.
- Но ведь пожар будет только завтра.
- Вот именно. Посмотрим на новое и необычное.
По правде сказать, пришла в голову кощунственная мысль, если все это сгорит, то искусство в целом только выиграет.
Мари Бекешева тут же постаралась прогнать прочь такие фривольности. Если тебе не нравится, то это не означает, что выставленные полотна не имеют художественной ценности. Сколько раз случалось в истории, когда непризнанные при жизни художники потом становились властителями дум и родоначальниками целого направления в живописи. У них появлялась масса подражателей, а критики разворачивали целые дискуссионные прения, восхваляя еще недавно отвергаемое всеми творчество.
Однако, несмотря на подобное внушение, Мари не могла настроить себя на позитивный лад. Картин, кстати, претендующих на статус вершины современного искусства, было всего две, и первая же повергла ее в состояние оцепенения. Рядом замерла, почти не дыша, Елисавета.
Хозяин галереи поспешил на выручку двум ранним гостьям.
- Черный прямоугольник, - подсказал почтительно.
- Больше похоже на квадрат, - усомнилась Мари.
- Иллюзия. На самом деле стороны не равны, что подтвердили специально проведенные измерения. Но каково впечатление, а?
- Необычно - выдавила из себя Мари и поспешила пройти дальше.
Вторая картина представляла собой щедро и беспорядочно разбросанные разноцветные пятна, общий фон был серым с отдельными вкраплениями белого полотна, нетронутого кистью.
- Абстракция какая-то, - прошептала подруга.
Мари что-то неопределенно промычала.
Застывший в ожидании хозяин галереи позволил себе реплику.
- Слон в посудной лавке. Это название.
Мари старательно вгляделась, пытаясь вычленить из нагромождения цветных пятен что-нибудь напоминающее хоть какую-то часть упомянутого животного.
Хозяин галереи расценил ее задумчивость по-своему.
- Нравится? - произнес он почему-то шепотом, видимо, боясь нарушить гармонию, установившуюся между картиной и девушкой.
Мари скорчила недоуменную гримасу. Что считать разбитой посудой? Остатки белого холста? Или наоборот, это проступающие части животного, погребенного под размолоченной им утварью.
- Покупайте.
- Не имею права, - также прошептала она в ответ.
- Почему?
- Подобное искусство не может принадлежать кому-то одному. Это кощунство. Данное полотно должны видеть многие.
- Я уступлю.
- Как вы можете, это же бесценно - укоризненно прошептала Мари, возмущенно закатила глаза и дернула подругу за локоть, увлекая на улицу.
Воскресная поездка в оперу оказалась безуспешной. Выступление итальянского тенора отменили, что весьма огорчило собравшуюся публику. Мари была единственной, кто воспринял это известие с воодушевлением. А еще скучающая публика без устали сплетничала о пожаре, в результате которого выгорела часть художественной галереи на улице Роз.
Вечером следующего дня, едва дождавшись появления ночного гостя, она тут же приступила к расспросам.
- Расскажите, как там, в будущем.
Колеблющееся пламя свечи создавало причудливую игру теней на лице юноши, отчего он сам казался неким спиритическим фантомом, словно не из плоти и крови.
- В будущем, - он произнес это слово нараспев, словно пробуя на вкус, - царствует его величество технический прогресс. Все подчинено единой великой идее - поставить науку на службу человечеству. И это удается. Решена проблема с продовольствием, в мире больше нет голодных. Побеждены болезни, люди больше не умирают от оспы и тифа, они стали жить дольше, столетний юбилей стал привычным явлением. Живут в высоких многоэтажных зданиях, причем верхние этажи находятся на уровне облаков. Люди перемещаются в основном в небе - на огромных дирижаблях, похожих на птиц.
- И стало возможно путешествовать во времени, не удержалась Мари. - Как романтично. Я читала произведение господина Уэллса, он рисует будущее весьма в мрачных тонах.
Александр стал серьезным.
- На самом деле мне не до романтики. Мне, дорогая бабушка, нужна ваша помощь.
Мари смутилась. От всего сразу. И от упоминания ее бабушкой, да еще дорогой, и от своей неуместной восторженности, выглядевшей со стороны наверняка глупо, и оттого, что к ней обращались с просьбой о помощи.
- Но чем же я могу ...
- Мне нужны деньги.
Молодой человек сел у ее ног и торопливо заговорил.
- Я учусь на архитектора и у меня есть мечта, которую я хочу воплотить в жизнь. Эта мечта полностью подчинила меня себе, я просто стал ее рабом, из-за нее я не сплю по ночам, и именно она заставила меня нанести визит в прошлое.
- И что же это за мечта?
- Башня, - произнес он так, словно называл имя любимой девушки. - Представьте высокую ажурную башню, вознесшуюся над Парижем. Она парит над городом как чулок, спущенный с ножки некой прелестницы. Он еще сохранил очертания ее изгиба, он излучает тепло ее кожи, он весь светится в лучах заходящего солнца.
- О, извините, - юноша смутился, - я, кажется, позволил себе некоторые вольности.
- Позволили, - согласилась Мари, выступая с позиции старшей по возрасту и в силу необходимости учить молодое поколение, - но трудно найти более точное сравнение, способное так разбудить воображение и заинтриговать. Мне уже хочется увидеть это сооружение и подняться на него.
- Вот именно, - азартно поддержал Александр, - подняться. Представьте, какие панорамы открываются с высоты, какие чудесные виды ублажают взор. Влюбленные будут назначать там свидания, поэты искать вдохновение, художники рисовать пейзажи, просто любознательные смотреть и находить что-то новое для себя в этом городе.
- Пейзажи - это здорово, - согласилась Мари, припомнив недавнее посещение галереи. - Башня является просто замечательной идеей. И я верю, что ее удастся осуществить.
Его лицо помрачнело.
- Необходим начальный капитал. И вы единственная, к кому я могу обратиться за помощью.
- Ну, - Мари стала прикидывать, сколько она сможет выручить за свои украшения. - У меня имеется не так уж и много.
И назвала примерную сумму.
Он рассмеялся и склонился в шутливом поклоне.
- Спасибо, но такие жертвы абсолютно ни к чему. Мне необходимо намного больше денег, чем имеется у вас. И у меня есть план, как их достать.
Елисавете план ничуть не понравился. То есть абсолютно.
- Да он просто сумасшедший, твой внук!
- Он из будущего, - напомнила Мари. - А там другие нормы морали и поведения. Будь терпимее.
- Приличные девушки не могут посещать подобных заведений.
Мари это знала. Приличные девушки, у которых заранее все запланировано и размерено никогда не переступят определенных границ. И никогда к ним ночью в спальню не проберется симпатичный родственник из будущего, потому что они ничем не смогут ему помочь. Потому что у них так не принято.
- Ну что же, - притворно вздохнула Мари, - значит, мне придется сделать это одной.
Она хорошо знала свою подругу. Если перед той ставить вполне определенную задачу, не давая возможности отступить, Елисавета начинала действовать. Поэтому вскоре нашлось все необходимое: костюмы простолюдинок, чтобы переодеться, и карета с молчаливым кучером.
На месте голова сразу закружилась от плотных, сконцентрированных вместе запахов: пропитанной мочой земли, конского навоза, пота, сигаретного дыма.
Пробравшись сквозь галдящую толпу (если кто-то и обращал на них внимание, то отвлекаясь лишь на короткий миг), Мари с подругой решительно направились в кабинет директора ипподрома, с которым была знакома. Тот сначала удивился, потом испугался, увидев у себя в кабинете посетителей, да еще в таком непривычном виде.
- Боже, как буде возмущена ваша тетушка.
- А как она узнает, если вы ей ничего не расскажете, - парировала девушка и поспешила объясниться.
- У нас заключено пари, по условиям которого мы должны сыграть на скачках. Вы нам объясните, что надо делать?
Директор ипподрома успокоился.
- Здесь нет ничего сложного. Вы ставите некую сумму денег на определенную лошадь, и если она приходит в забеге первой, то вам достается выигрыш. На какой забег желаете сделать ставку?
- На седьмой.
Директор ипподрома просмотрел список участников указанного забега.
- Ну, тут все просто. В данном забеге есть признанный фаворит, самый быстрый рысак из конюшен графа Ейнского. Поэтому ваша задача становится легкой, как никогда. Какую сумму желаете поставить?
При упоминании о графе Мари решила, что никогда и ни за что не поставила бы на его лошадь-фаворита. Слишком просто.
Она достала из принесенного с собой саквояжа толстую пачку ассигнаций.
- Мы хотим поставить все деньги на лошадь по кличке Малыш.
Директор ипподрома озадаченно переводил взгляд с лежащих перед ним денег на двух невинно улыбающихся барышень.
- Мадемуазель, но так нельзя. Это огромные деньги и если вы хотите выиграть, то поставьте на фаворита.
- Разве мы не можем поставить на любую лошадь?
- Можете. Но выбранная вами лошадь никогда не выиграет.
Мари решительно махнула рукой.
- Значит, не судьба.
Через час, после окончания седьмого забега директор ипподрома выглядел совсем иначе: из снисходительно-вальяжного он превратился в задумчиво-услужливого.
- Впервые на моей памяти, - повторил он раз в двадцатый, вручая Мари саквояж, плотно заполненный банкнотами. - Такой выигрыш, это что-то нереальное.
- Как я тебе завидую.
Во всех романах, прочитанных Мари, подобные сцены всегда были наполнены благородной возвышенностью чувств.
В жизни все оказалось не так красиво: вдруг подступил к горлу комок и не хотел уходить, и хотелось просто плакать, отбросив подальше высокопарные слова о чести и долге.
Они прощались, прощались навсегда. Она вдруг поняла с пронзительной тоской, что больше не увидит его и это был тот единственный раз, когда она позволила себе перейти на "ты".
Александр смотрел выжидающе и словно тяготился происходящего, как это свойственно людям, которые обременены знанием и это знание позволяет им видеть намного дальше и знать намного больше, чем их наивный собеседник.
- Мне все же пора. Прощайте, милая бабушка. Прощайте и спасибо за все.
Пусть, отмахнулась Мари, пусть я кажусь ему глупой и смешной. Это неважно. Самое главное - я сделала все, что смогла.
- Как бы я хотела тоже иметь возможность очутиться в другом времени. В будущем. Появиться вот так однажды и заявить ни чем не подозревающим потомкам: "Здравствуйте, я ваша бабушка".
В уголке глаза защипало. Девушка повернула голову в сторону, провела пальцем, утирая непрошенную слезу, а когда вернула взгляд обратно, комната оказалась пустой.
Долгие проводы - ненужные слезы, пришла в голову мысль, и она зарыдала, не в силах больше сдерживаться.
Неделя закончилась необычно, каким следовало ожидать начало следующей?
Вернувшись в понедельник вечером из оперы (Энрико Тамберлик выздоровел и с триумфом дал концерт, выдав в завершение своего выступления знаменитую арию тамплиера из "Одинокой вдовы") Мари Бекешева не удивилась, увидев в полумраке своей спальне знакомый силуэт. Ну, почти не удивилась. По крайней мере, внешне девушка ничем не проявила своей радости. Лишь осведомилась чуть дрогнувшим голосом:
- Шампанского по случаю начала строительства?
Силуэт покачал головой.
При свете свечей оказалось, что вид у родственника совсем неважный. Грустный вид. И, кажется, она догадалась, в чем причина.
- Что случилось? Не хватило денег?
- Хуже, бабушка. Дело не в деньгах.
- А в чем?
- В земле.
- Земля, это ... - Мари не могла понять, какой смысл он вкладывает в это слово.
- Башня должна на чем-то стоять, и обычно это земля. Которая кому-то принадлежит. И чтобы на этой земле что-то построить, необходимо эту землю купить. Или хотя бы приобрести в аренду. Я присмотрел пару мест, на которых башня смотрелась бы особенно эффектно.
- И ...
- И это невозможно.
- Почему?
- Потому что участки, которые я выбрал, принадлежат муниципалитету, а он не хочет ни продать, ни отдать в аренду. Вот если бы раньше говорят, лет сто назад. Это они так шутят, из муниципалитета. А сейчас вообще никак. Где-нибудь за Парижем, в окрестностях еще возможно. А в самом городе нельзя. Ну, разве башня может быть в окрестностях, - произнес он уныло.
- Нет, наша башня, - определение "наша" вырвалось совершенно естественно, - может возвышаться только в Париже.
- А подходящие земли недоступны, - подвел он печальный итог.
Ох, уж эти внуки - она даже не подозревала, что ее мысль скользит по проторенной многими поколениями стандартной колее нотаций, - чуть что, сразу впадают в панику. Хорошо, что есть к кому прийти и пожаловаться на судьбу, переложить груз ответственности и получить совет.
- В твое время недоступны, - звенящим голосом уточнила Мари. - А что, если попытаться договориться о нужных участках заранее. Кому эти земли принадлежат сейчас?
Он уставился на нее с неприкрытым изумлением. И это было чертовски приятно.
- Бабушка, ты просто гений. Даже я не смог додуматься до этого.
- Я уже поняла, что время довольно парадоксальная штука, с которой можно совершать необычные вещи. Итак, осталось узнать, кто хозяева нужных нам участков и выкупить один из них.
- Боюсь, у нас нет денег на подобную сделку.
- Ничего страшного. Я опять схожу на бега и поставлю на нужную лошадь.
Он прошептал еле слышно.
- У меня больше подобных сведений. Я не знаю, на какую лошадь стоит поставить.
Мари обмерла.
- Мне было известно про тенора, про кондитерскую, про выставку и про Малыша, пришедшего первым в седьмом забеге. Я знаю, кто владеет необходимыми мне участками земли. Но у меня нет результатов других скачек.
И кто владельцы? - спросила она лишь бы не молчать. На душе было пусто. Противное чувство собственной беспомощности раздражало и заставляло злиться. На себя, на него, на всех. Неужели столько усилий потрачено зря. Обидно, что у этой истории не окажется счастливой концовки.
Юноша начал уныло перечислять.
- Герцог Ламброзо, княгиня Тишинская, граф Йенский ...
- Достаточно, - крикнула Мари. - Я знаю, что делать.
Елисавета, урожденная княжна Головина слушала, буквально раскрыв рот, что конечно, совсем не подобает благородным особам.