Сразу скажу, после прочтения сочинений г-на Скворцова у меня сложилось о Борисе Борисовиче впечатление как о человеке талантливом и неглупом. Но как часто и случается с такими людьми, в гармонии с миром он, увы, не пребывает. Не заключил пока еще Борис Борисович полюбовного договора с враждебным ему окружением, кое представлено в его творчестве ВСЕМ ПЯТИМИЛЛИАРДНЫМ СОЦИУМОМ (цитата из самого Бориса Борисовича).
Прочтя другие произведения г-на Скворцова, особенно те, что представлены в стихотворной форме, почти входишь в резонанс с авторской неудовлетворенностью. Как это было у Джэггера? I cant get no satisfaction! И это такое опасное состояние резонанса с авторской неудовлетворенностью - оно оказывает удручающе - пагубное воздействие на читательскую психику - я бы слабонервным и вообще нездоровым людям не советовал читать сочинения Скворцова.
Но!
Если пренебречь непонятным (лично я не разгадал) желанием поупражняться в английском стихосложении (ах эти вечные лавры Бродского и Набокова!!!), то в остальном - стихи весьма сносные, если принимать их не как высшую форму БЕЛЬ-ЛЕТРИСТИКИ, долженствующую по своему ОПРЕДЕЛЕНИЮ возвышать и способствовать парению духа, а воспринимать их как АНТИПОЭЗИЮ. Такое уже было (все было!). Вспомнить хоть известного в Питере (ныне покойного) поэта-панка Свинью. У него были подобные вирши, но у него, по-правде, было веселее, вроде:
Я всем вам теперь спою,
А кому не нравится - тех видал я
На фую.
Но тем не менее, стихи у Бориса Борисовича НАСТОЯЩИЕ. В них есть главное - чувства, эмоции. А форма? По форме до поэзии здесь так же далеко, как до Луны пешком. Нет главных признаков поэтической формы - тропов. Нет сравнений, аллегорий. А без этого даже АНТИПОЭЗИЯ превращается в обычный массив текста.
Но вот в русском нерифмованном абзаце Скворцова, нашел удачные места:
... И город дрожал, словно холодец в тарелке.
- превосходно!
Я боролся за чистоту языка. Я встал рано утром, и это было одно из тех чистых, свежих, лишенных похмелья пробуждений, что нынче выпадают так редко, что начинаешь их по-настоящему ценить.
-ничего!
Я боролся за чистоту языка под душем (лешин дедушка чуть было не встал на тропу войны). Я боролся и на кухне с набитым ртом (ксюха каждые пять минут меняет свое мнение). Я не картавил, не мямлил, не бормотал, не изобиловал словами, не гнал, не нес полнейшую ересь, не тулил, не ввергал народ в биржевую панику. Я встал, принял душ, чем Бог послал позавтракал. И пошел творить свой собственный Апокалипсис.
-сойдет!
Такая идея пришла ко мне уже давно. Отделенный толстой стеной от Всевышнего и уставший от общества самовлюбленных кретинов, либо бесплодных искателей правды в себе и вне себя (к тому же еще - с замашками стукачей), я решил провести свой собственный эксперимент, отдав себя в жертву вселенской эстетике, созданной из двух полюсов - волчьей хватки и мерзского свинства.
- и далее, на мой взгляд, очень хорошо по смыслу:
У человека мусульмане-фанатики взрывают семью. Человек идет в ближайшую мечеть. Конечно со стволом. Человек примыкает к сербам в Боснии. За двоих гибнут десятки. Карма двоих работает на разбухание, и следом работает карма десятков.
Елейный мальчик лет тридцати шести то притворятся святым (секс - это грязь), то выступает в роли великомученника отца Сергия. Он любит людей. Он почти стерилен.
Сартровский Герострат убивает человека, потому что ненавидит всех. Он слабый жалкий извращенец, отвергнутый свиньями, которые его окружают.
Родя носит топор на петле пальто. Родя проходит через нравственные страдания и в конце концов подставляет всего лишь щеку за старушечьи, хоть и полоумные мозги, разбросанные по всей комнате.
Извращенцы и маньяки никогда не объединятся в общество, потому что очень болезненно относятся к конкурирующим фирмам, которыми они и считают таких же, как они сами. Вот когда маньяк управляет страной, - это да. Тогда получается, что общество, не считая себя маньяками, подсознательно ставит маньяков у себя во главе. И восхваляет их изо всех сил. Тогда получается, что маньяки с маньяками - нельзя (даже в тюрьме - по одиночкам), а один маньяк с дирижерской палочкой руководит кучей влюбленных придурков.
Маньяки всегда становятся национальными героями. Правда, таковыми их делают в основном журналисты, но и они выражют желание своих читателей, то есть основной массы толстожопых обывателей. А желание заказчика - закон для провайдера, как сказал великий великий дедушка американского автодебилизма Генрих Иосифович Форденштейн.
Почему же толстожопые обыватели страстно желают услышать и увидеть как, в какой позе и ракурсе изнасиловали и потом задушили (можно наоборот) -летнюю девочку или старушку-одуванчика? Да потому, что, бедные, они были лишены в детстве, забиты, скованны заплеванны словом нельзя. И теперь хотят - ЛЬЗЯ, ЛЬЗЯ, ЛЬЗЯ!!! Только наблюдая со стороны. Чужими руками. Чужими глазами. Чужими могилами и пулями со смещенным центром тяжести в селезенке у восемнадцатилетнего пацана, державшего словно палку автомат и вместо любви познавшего лишь бесплотныке грезы вперемешку с онанизмом.
Любой судья, произносящий смертный приговор любой чикатиле подсознательно желает совершить то же самое, что и эта чикатила. Любой милиционер - садист и маньяк, узаконенный маньяками свыше. Но и милиционер и судья действуют от имени общества. Уничтожая саньяков, люди уничтожают сами себя. Это их святое желание, и я его должен исполнить, решил я для себя. И стал думать, как претворить это в жизнь. То есть уйти, ГРОМКО ХЛОПНУВ ДВЕРЬЮ.
Приношу извинения читателям за длинную цитату, но на мой взгляд, она стоила того. Она дает понять, насколько Скворцов КОНФЛИКТУЕТ с миром, насколько он в этом конфликте далеко зашел. Но! Так вообще, нельзя! Надо когда то примириться с Богом. Ведь даже цитированный мною Джеггер говорил: I cant get no satisfaction? But I try...
Сергей Палий
Гости.
Начну с того, что рассказ этот мне ОЧЕНЬ понравился. Здесь к моей бесконечной радости не пришлось продираться сквозь бесконечные стилистические огрехи, щедрыми авторскими руками обильно рассыпанные на страницах Самиздата. У Палия со стилем все хорошо. И что самое главное, у него редкий нынче талант - избегать сложных словосочетаний для передачи вполне простых понятий - недовольства, злости, радости, удивления, одобрения. У нас теперь песатели разучились писать просто и понятно: эта вещь - хорошая. Они теперь брезгают так писать. Они про то, что мальчику Пете понравилась девушка Аня, все норовят загнуть обязательно ввернув слова трансцедентально и апокалиптически. А вот Палий пишет просто. И стиль гладкий - автор чувствует ритм, не перегружает (как текста - любит текст. Так и читателя - уважает).
Но!
Что более важно, так как форма без содержания - это пустая красивая бутыль без вина, а у Палия его рассказ Гости - преисполнен большого смысла.
Герой рассказа очень страдает, будучи участником самого распространенного нынче конфликта, конфликта разрушившего уже не один миллион судеб - конфликта непримиримости со своим собственным характером. Окруженный самыми близкими людьми - герой все время старается углубить, расширить, раздуть болезнь, намеренно вызывая в родственниках негативные эмоции. Старенькая бабушка сказала бы такому: а ты, милок себя сдержи, не дай волю чувствам, промолчи! И была бы права.
Но герой рассказа не прост! Он тоже читал и Достоевского: знаменитое ну кто не желает убить отца!?, и Фрэйда читал про архетипы и про комплексы. Поэтому и страдает, поэтому и убивает всех по очереди - и жену, и ребенка (в мыслях, естественно), за то, что они его не жалеют.
Вообще, рассказ этот - его появление, говорит о НЕЗДОРОВЬИ нации. Писатель, а Палий, безусловно - писатель, он уловил ИДЕЮ, носящуюся в воздухе - люди (самые близкие родственники) готовы друг друга зарезать, а что мы говорим о мировых проблемах - межэтнических конфликтах, терроризме?
Читателям сочинений Сергея Палия хочется только посоветовать не слишком брать в голову, но почитать потом еще и Евангелие.