27 июля 2022 года. Микс про Войну! Для первой вообще отлично.
ПИСЬМО В НИКУДА-5506,5-5509
11 января 2019 года. Как говорится: да напиши ты, блин, эту сказку - и дело с концом! Я напишу! Ух, как я щас напишу! Или так: я напишу... как смогу.
Итак, сказка! Одна из 5500-ых! Дело было в селе Простоквашино! Но! Найн! В селе Хатынь! Ещё лучше.
Короче, пришли фашисты! Чего они, блин, пришли? Чего им дома не сиделось? Всё их бесноватый! Кажется: самому в Первую Мировую глаза бутаном выжгло: как два уголька, так нет - туда же! Наверное, потому что война не бывает бессмысленной. Крутятся огромные бабки!
В селе Хатунь был главный самый антифашист: Сенька-Прыгни. Это тот самый деревенский дурачок, который собирал по хатам спичечные коробки. Но собирал-то, он собирал, а сам писал отчёты в НКВД, что настроение сельчан "а1", что значит "патриотическое". А кто ему коробков не давал, того он сдавал НКВД на расстрел.
А чего ему их давать? Ведь никто же не знал, что он осведомитель! Поэтому к приходу немцев в селе остались нерепрессированными только он, Сенька, да ещё дебелая девушка Алёнушка.
Алёнушку Сенька ни за что бы не сдал НКВД, хотя она и гнала его взашей поганой метлой: "Вон пошёл со своими спичками!" Но зато она одна в селе могла ему ДАТЬ! Только она! Онли ю! Ю мейкс майн дримс ком трю!
Так как по жизни тоже обиженная людьми и Богом. Но зато страшно свирепая! Когда пришли фашисты, она одна в одиночку организовала партизанский отряд и пригласила туда Сеньку-Прыгни.
Чувствуете запашок идиотизма? Я, чего-то, чувствую. Как это так: одна? Она что, в лес ушла жить? Нет! Но она выписала Сеньке мандаты! Мол, коммунист и еврей Сенька является ещё и партизаном!
С подобным аусвайсом Сенька, конечно, далеко уйти в тыл врага не мог: сразу заметут. Поэтому Сенька разорвал этот мандат и выписал себе новый: "Сенька! Истинный ариец! В связях, порочащих его, был замечен многократно, но ни разу не пойман!"
Алёна подозревала, что этот прыщавый партизан Сенька в душе предатель. Но чтоб ариец? Однозначно, дорогие товарищи: Сеньку надо было пустить в распыл! А его избу, набитую коробками спичек, сжечь! На всякий пожарный случай.
Иначе что же? Сначала он предаст Алёнушку, потом спички, потом избы, Советскую Власть, партизанское движение, а потом самого товарища Цементова! Как говорится: мы подадим в суд на село, на город, на штат, на все США и выиграем Дело!
Конечно, Алёнушка и знать не могла и не ведала, что товарища Цементова Сенька не предаст. Может, он и истинный ариец, но не до такой же степени!
В любом случае, чтобы поступить в партизаны, он должен пройти Обряд Крещения! То есть, с голой задницей прыгнуть через горящий костёр и посидеть около костра, в который насыпаны патроны!
Как понятно: самое ценное у партизан - костёр. Гори-гори ясно! Если костра нет, если электричества нет, то какое это, нахрен, партизанское движение? Это же Советская Власть плюс Электрофикация всей страны!
Наступали холода. Наступали метели, беловьюгие ночи облепляли наш дом! А костру разгораться не хочется: вот и весь разговор.
"Блин! Нам нужен бензин!" - решила Алёнушка. - "Это будет Боевое Крещение Сеньки! Если он со своим аусвайсом, дающим доступ на 4-ый уровень секретности нацистов, добудет бензин, и мы разожжём костёр, то ладно, несмотря на всю смазливость и предательство, я приму его в свой отряд! И, может, ДАМ!"
Сенька был похож рожей на козла. Или на Троцкого. Такой же политический проститут. И вот Сенька пошёл!
И тычет аусвайсом в рожу немецко-фашистского повара Грубого Готлиба!
"Сдаётся мне, дорогуша, что ты - шпион!" - сказал тот.
Сенька стал кататься по земле, ноготь давать на отсечение, век воли не видать, что он свой "в доску" немецко-фашистский Сенька!
"А так ты можешь?" - спросил Готлиб и оголил задницу, как все наци во время передышки между боёв во время игры в их любимое "мясо". Они же страшно пунктуальны!
Так Сенька не мог. Он напряжённо думал. Он взял камень и стал чесать им спину. Готлиб почесал ему. Камень упал в воду!
Дело было в том, что пока что Готлиб в передышке между боями с партизанами рыбачил на речке Вонючке. Клёв был такой, что клиент Готлиб забыл всё на свете.
Сенька взял новый камень! Сенька! Семён Семёныч Горбунков!
Тут Готлиб, наконец, зацепил настоящую рыбу, и его утащило в речку!
Он плыл и матерился по немецкой матери.
Доступ к бензину был открыт! Сейчас Сенька выполнит Задание, и Алёнушка ему ДАСТ!
Как бы не так! Как известно или не известно, позади любой немецкой военной части тащились кибитки с маркитантками. Ну, это такие девушки, чтобы не было скучно. Между боями всегда бывает скучно. Эти русские гибнут тысячами, всё равно не сдаются, попадают в "котлы", бабы их в русских селениях коня на скаку остановят, в горящую избу зайдут, короче, и не думают ДАВАТЬ. Скука смертная. Так что тут как тут появляются они! Девочки-сосульки! Сладкие пилюльки!
И вот одна такая сосулька щас около походной кухни развешивала голая свои лифчики. Она, пока что, не заметила нашего партизана.
"А лифчик-то у неё с перламутровыми пуговицами!" - напряжённо думал Сенька. - "Прям, как у моей подружки Алёнушки!"
Он решился на Подвиг! Подобные решения и подобные Подвиги так и частили в истории этой кампании. Постоянные Подвиги!
"Товарищ!! Пропуск!!" - заорал Сенька на Ядвигу! Ядвига её звали.
Заорал так, что лифчик вывалился из её рук и упал в грязь!
"Болван! А я уж думала: что-то серьёзное!" - лифчик теперь надо снова стирать от мужских обид. Следы мужских обид.
Сенька по-немецки плохо понимал. Если перевести с немецкого на русский, да ещё учитывая его акцент, то получится, что он сказал по-немецки нижеследующее: "Даст ист девка! Млико! Яйки! Хлиб! Давай, матка! Давай-давай! Ню!"
"Ню?" - только и поняла Ядвига и оголила грудь! Да она и так была голая по пояс.
"Найн! Найн!" - заорал Сенька. Чуть не обкакался от ужаса! Такая плоская грудь.
"Ду бист давай-давай газолин!" То есть, бензин. Бензин - утром, деньги - вечером, вечером - деньги, бензин - днём! Дуся! Вы меня озлобляете!
Где здесь бензин, Дуся-Ядвига понятия не имела. Где мужские фаллоимитаторы - пожалуйста, знает: спят в свой тихий час. А где бензин? Может, в танке?
"Там!" - махнула лыжной палкой на танк Ядвига.
"Там-там!" - заворчал Сенька. - "Там, вроде, арматурный! Или слесарный?"
Никакого слесарного ТАМ уже не было - разбомбили. Но танк был! Кто же его разбомбит? Он же танк! Кто ж его посадит?
Как же, блин, этот танк открывается? У Сеньки с собой по привычке было 10 коробков спичек и гинекологические щипцы. Сенька стал чиркать спичками.
"Найн! Найн! Ду бист идиот! Будет большой бумм!!" - закричала Ядвига. Чуть своих немцев не разбудила с тихого часа.
Сенька применил щипцы. Бак танка открылся! Внутри была ослиная моча!
Блин! Эта саботажница Ядвига, эта уклонистка, развела бензин ослиной мочой! Как теперь танк поедет и вступит в бой?
"Найн!" - сказала Ядвига. - "Даст ист быль найн я! Даст ист наш ослик Аи!" Мало того, что ослика звали, как марку бензина, так он ещё и того! Гадил куда не следует!
"Ну, я вашего ослика! Замочу!" - сказал Сенька. - "И меня, конечно, может быть, Абвер наградит! Посмертно!"
Конечно, наградит! За убийство такого ценного осла! Бензин - плохой! Ослик - хороший!
"Найн! Вот кончится война - тогда пожалуйста! А на задании - ни-ни! После - пожалуйста!" - сказал Сенька.
"Возьми хоть это!" - и Ядвига на трепетных ножках Любви преподнесла Сеньке чан с ослиной мочой.
"Найн!" - сказал Сенька. - "Но файер! Ун дизайер! Не горить! Даст ист грёссе шкандаль унд нихт правдивый слово! Но! Если ты сделаль для меня Подвиг во имя нашей Любви, то ты щас ходиль и приносиль мне большой фляжка бензин-газолин!"
"Ты что, остолоп?" - спросила Ядвига. - "Бензин дорогой и на другой планете живёт, родной!"
"Ладно! Сойдёт "Коктейль Молотова"!" - сказал Сенька.
"Найн проверяющий из "Центра"! Жалкий ничтожный партизанен!"
Любовь растаяла, как дым. Прошла любовь, завяли помидоры.
Сенька был на грани провала.
"Во!" - сказал он. - "Напильники полетели на север!"
И, пока Ядвига вглядывалась в небесную синеву, дал дёру с этой поляны! Задание провалено, миссия не выполнена!
Что теперь он скажет Алёнушке?
"Алёнушка! Фашистов много - нас мало!", да? Или так: "Гитлер, конечно, капут, но ослик Аи испортил весь бензин!"
Да за такие речи он бы сам себя охотно расстрелял. Оставался только один выход, только один! Самому пойти в Штаб Армий "Центр" и самому на себя заявить!
Пусть потом отправляют его в концлагерь "Солнышко", пусть! Так он не смеет показаться на глаза Алёнушке!
Алёнушка, как чувствовала, что этот ипохондрик Сеня провалит задание и сам на себя донесёт! И провалит всю агентурную сеть!
Она вышла на дорогу. К нему на встречу.
"Слишком быстро управился, как я посмотрю!" - сказала она ему.
Он уже шёл сдаваться с котомкой за плечами. В котомке лежали пара носков, зубная щётка и туалетная бумага - незаменимые вещи в концлагере.
"Пусти меня, старушка! Я в печали! Ухожу я от вас! Злые вы!" - сказал он.
"А фашисты добрые! Да я тебя щас из своего табельного, сука!" - заорала Алёнушка!
В гневе она была страшна. Ну прям как полтергейст: такая же худая, бледная, с чёрными волосами и в одной исподней рубашке, хоть и с табельным.
"Ладно, ладно! Хай живе товарищ Цементов!" - сказал Сеня.
Он уже не хотел жить!
"Ладно! У меня для тебя есть другое спецзадание! Это спецзадание я твоё видела, ты его провалил, а Ядвига сама пришла и не виноватая она! Бензина нет - хрен с ним! Теперь нам надо спустить под отком поезд! Чего: "Не надо-не надо!" Я сказала: надо! Вот ты пойдёшь и спустишь! И я тебя награжу! Посмертно!" - сказала Алёнушка и завязала свои волосы в пучок. Полтергейсты так не делают. Они носят "конский хвост" или "бобрик".
Да, озадачила Сеньку. За спуск под откос поезда грозил весьма серьёзный срок в "Солнышке": пожизненный! Это вам не литр бензина со стройки из-под вооружённой охраны выпереть. То есть, не выпереть 500-килограммовую ванну из-под этой охраны и получить за неё ковш-литр борща. В поезде, может, поедет сам товарищ Борман! На прочих наци, конечно, начхать, они сами про себя говорят, что Государство превыше всего, и не боятся смерти. Если им самим на себя начхать, то нам и подавно, но Борман! У Сеньки была фамилия Горбунков-Борман. А у жены Сеньки девичья была тоже Борман. Папу-Бормана жалко.
"Жалко бывает у пчёлки!" - сказала Алёнушка. - "Борман, по-любасу, не поедет! Поедет этот... Ватман, Кульман и Дизайнер! Этих нисколечко не жалко!" "Дайте мне, пожалуйста, ватман для кульмана! Я - дизайнер!" "То-то, я и смотрю: не Иванов!"
Было сугубо военное время. Все Ватманы перемешались с Ивановыми и вместе чалились в "Солнышках" по всему Шарику.
Итак, на протяжении всей железной дороги стояли посты против партизан. Сенька такой скажет одному такому постовому: "Тучи! Солнце тучи садится! К дождю!"
"Чего надо?!" - заорёт постовой, а прочие станут приближаться к ним, чтобы узнать, в чём дело, и село ли солнце, наконец, в тучи?
Таким образом, Сенька отвлечёт постовых, а Алёна подложит бомбу!
Хотел Сенька в "Солнышко" - он туда и попадёт за разговоры с постовыми, зато поезд свалится в откос! Наш паровоз летит в откос! Туда ему дорога! Нам наплевать на паровоз, у нас таких же много!
И вот Ночь! Ночь, когда движение немецко-фашистских электричек особенно интенсивно!
И стоят эти истуканы. Ни бэ, ни мэ, ни кукареку уже не могут сказать, не то, что поддержать разговор о тучах и дожде.
"У меня есть другой План!" - сказал Сенька Алёнушке. - "Я выбегаю на пути без штанов! Постовые видят мою голую задницу и думают, что мы играем в "мясо"! Они моментально начинают нам подыгрывать - и электричке капец!"
"Дорогой мой Сеня!" - сказала печально Алёна. - "Они при виде тебя начнут стрелять! И это тебе - капец! Ни в какое "Солнышко" ты не попадёшь, а ляжешь костьми тут!"
Понятно, что Бог дал - Бог и взял, но План-то хороший! Бог Сеню дал - Бог и заберёт на небеса.
"Ладно! Сиди тут, я сама пойду!" - сказала Алёнушка. - "Я скажу постовому: "Не угостите ли даму спичкой?" И, пока он будет угощать, ты подложишь бомбу! Бомба-то у нас есть, нет?"
"Ещё какая!" - сказал Сеня. - "Из наквады!" Сам Молотов изобрёл, пока его не репрессировали.
Бомба из наквады способна взорвать электричку. И даже фашистский товарняк. К.
ПИСЬМО В НИКУДА-6954-6956,5
30 июля 2022 года. Сказка про Скалдера и Мали. Ну и немного про идиота Тумса.
Идиот Тумс такой работал над машиной! Все уже не работали, а он всё работал над машиной. Всё работал.
Его потом суд спрашивает: "Ты куды воткнул-то потом, помнишь?"
А он и в суде всё работает над машиной. Куды втыкал, конечно, не помнит. И не ведает.
А воткнул он, мы вам по секрету скажем, прямо в задницу главной судьи Ивановой!
Ну это, знаете, разные главные бывают. Бурденко - главный по психам, есть ещё главный по тарелочкам, а Иванова была главная по зекам и по местам принудительного лечения от зечества.
Тумса, таким образом, давно следовало подлечить, отправив в места не столь отдалённые.
Но нельзя было! Так как машина ещё не доработана, доработать её мог только дибильный Тумс.
Что это за машина такая? Мы вам скажем: машинка тотального уничтожения! Ну или бактериологического отравления!
Вон, я лежал в ООО: "Отделение острых отравлений"!
Подобную машинку у Тумса с руками оторвут в ФБР, особенно, Курильщик!
Ему Скалдер сто раз говорил: "Курение опасно для здоровья! Брось сигарету, кому говорят? Брось сигарету, брось, Курильщик!"
А тот, может, хочет перейти в иной мир с папироской в зубах. Ему, значит, выгодно, что курение убивает.
Дурак. Курение, конечно, убивает, но кто не курит, тот здоровеньким умрёт. Ну ещё не пьёт.
Тумс пил! Это был самый жуткий алкоголик, которого Скалдеру довелось увидеть.
В пьяном угаре Тумс ему сообщил, что убивает людей и ест их печени! И так уже 100 лет!
"Да ну!" - не поверил Скалдер и ещё плеснул в бокал волшебство водки. - "100 лет?"
"Слушай, Скалдер! Ты меня уважаешь?" - пьяно спросил Тумс.
"Конечно, нет!"
Да кто ещё возьмётся уважать этих лишенцев?
"А я тебе так скажу: от водки помирает миллиард человек! Что по сравнению с ней мои невинные 30 трупов?" - спросил Тумс и икнул.
"Ну не знаю!" - сказал Скалдер. - "Видимо, водка всё равно не виновата, а вот тебя мы посадим по самое не балуйся!"
"Да за что?!" - загремел Тумс. - "Все эти жерты были алкаши с увеличенной печенью! Думаешь, приятно жрать подобную печень?"
"Так ты бы нашёл не алкачку, какую-нибудь девушку, у которой нармальная печень!" - посоветовал Скалдер.
"Да! Как легко сказать: найди! Легче найти иголку в стоге сена! Все эти девушки, все эти алкачки, тоже с печенью алкашей!
Я жрал их, и меня вывёртывало наизнанку от брезгливости! Разве для этого мутировал?
Это было светлое решение: мутация! Сам Святой Пётр мне сказал: "Дорогой Тумс! Теперь ты вылетел из Ада и стал настоящим молодым человеком! Ад без тебя опустел и не радует взгляд. Так иди же и жри!"
Я тогда ещё не подозревал всей этой лжи, этого коварства: "Иди и жри!"
Чего я ещё мог жрать, кроме печени?"
"Ну не знаю!" - сказал Скалдер. - "Можно жрать стейки, бургеры, наконец!"
"Стейки? Не смеши меня, Скалдер! Я что, похож на жирдяя?"
А он, конечно, был похож на жирдяя, так как, пока работал над машиной, жрал доширак!
"Дурак ты, Тумс! Несмотря на то, что ты жирдяй, я всё равно тебя уважаю и с удовольствием бы съездил тебе по морде кроссовком! Жаль: меня самого потом посадят!"
А рожа Тумса, конечно, расплылась и просила кирпича.
"Ладно!" - сказал он. - "Я сижу жру печень: и ты садись рядом и жри печень! Это называется: взаимовыручка!"
"Дерьмо это называется!" - сказал Скалдер. - "Ты такое дерьмо, старичок, жрать не хочешь - и я не буду!"
"Так что: это восстание такое?" - спросил Тумс. - "Сейчас я с тебя-то Крестик сниму и в печень брошу! Доставай его потом!"
"Кстати, о Крестиках!" - вспомнил Скалдер. - "Сейчас сюда припрётся Мали! На "стрелку"! Будь с ней повежливей!
Иначе она этот Крестик засунет тебе в ж.пу! Будешь "Тумсик - в ж.пе Крестик!" Нормально?"
"Я подозревал, что в ФБР работают головорезы! Но чтоб такое! Как это так: "В ж.пе Крестик!"? Это, ваще, бесчеловечно!" - сказал Тумс.
Тут пришла Мали: "Ну, где этот социал-психопат? За список которого я должна проголосовать?
А! Вот он! И ты здесь!"
Скалдер развёл руками: "А я что? Проголодался и пришёл навестить старого друга! Кто же знал, что он больше доширак не жрёт?"
"Да!" - сказал Тумс. - "Я, наконец-то, доработал машину! И вы будете первые, кто от неё подохнет! Вы поняли? Вы - Первые! Или вы ещё не готовы?"
"Мы готовы для того, чтобы отправить твою машину и тебя к чёртовой бабушке! Колись: откуда у тебя мой Крестик?" - спросила Мали.
"Да ты же сама мне его и дала! После ночи страстной любви! Так сказать: лужа бездонной страсти!" - сказал Тумс.
Скалдер воззрился на Мали: "Я понимаю: ты мне не даёшь, так как мой перец измазан инопланетной зелёной жижей!
Но чтобы дать этому Тумсу! У него же всё в печени!"
"Да бес меня попутал!" - сказала Мали. - "Но примером для меня служила незабвенная бабушка, которая учудила с негром!"
"Но Тумс не негр!" - сказал Скалдер.
"В темноте негром казался!" - отрезала Мали.
"Ну, Мали, блин, потаскушка!" - сказал Скалдер. - "Не подходи ко мне больше!"
И ушёл дежурить в машину, чтобы следить за всеми поползновениями Мали и Тумса!
"Ну что, детка!" - сказал Тумс. - "Этот придурок ушёл и спёкся! Давай повторим лужу бездонной страсти!"
"У меня, чего-то, голова болит!" - честно сказала Мали. - "Видимо, оттого, что ты оказался полным дерьмом! А меня теперь выпрут из ФБР!"
"Не выпрут!" - сказал Тумс. - "Скажу больше и по секрету: я сам работаю на ФБР!"
"Ты? На ФБР? Ах да, у тебя же машина! Кстати, дай понажимать кнопочки!" - сказал Мали.
"Да на! Нажимай!" - сказал Тумс и оголил задницу!
На заду у него был вытатуирован Список Шай-Шен!
"Блин, Тумс! Чёрт возьми, Тумс! Ты знаешь, сколько он стоит?"
"Не знаю и знать не хочу! Целуй в него!" - сказал Тумс.
Делать нечего: поцеловала Мали его в задницу и говорит: "Всё! Мы теперь повязаны! Знаешь, что делают с Тумсами на Зоне?"
"Вероятно, не больше того, что сделают с Малями!" - сказал Тумс. - "Детка! Ты не поняла! Меня же оправдает любой суд!
Видала на ж.пе отпечаток кроссовка Скалдера? Это он, это он: Скалдер-гегемон!"
"Честно говоря, видала! Но решила, что это тебе врезала последняя жертва!"
"Это и есть жертва: Скалдер! Вот у него-то печень не распухшая!
Иди и позови его сюда во имя нашей негасимой Любви!
Я его убью, и ты станешь по-настоящему повязана со мной!"
"Скалдер!" - сказала она Скалдеру. - "Тебя Тумс зовёт!"
"Не пойду! Я уже высказал все ему оскорбления! Теперь, наверняка, он захочет съесть мою печень!"
"Да что ты такое говоришь? Мою же печень он не съел! Значит, сыт! То есть: "Тумс, садитесь есть печень!" "Тумс сыт!" "Тумс, не ссыте, а садитесь!"
"По-моему, Мали, половой акт с Тумсом повлиял на твои мозги! Не видал я более растёкшейся от Любви дамочки, чем ты!
Скажи: это Тумс тебя послал?"
"Да не помню я!" - сказала Мали. - "В темноте всё происходило! Тумс был негром, да и послал меня какой-то негр, а не Тумс!"
"Это был Тумс!" - сказал Скалдер. - Он показывал тебе след от моего кроссовка? Так вот, почему я щас босой здесь сижу! А это, надо сказать, не просто!"
"Вот твой кроссовок!" - сказала Мали. - "Я его выкрала у Тумса! Если, конечно, это был он, а не негр!
Негр украл мою душу: у него бы я ничего не сп.здила, так как не обворовываю воров!"
"Спасибо!" - сказал Скалдер и обулся. - "Так - лучше!
Ладно! Пойду я к Тумсу и пожурю по-отечески, что обжираться нехорошо! А потом отправлю к праотцам на тот свет!"
"Будь осторожен, Скалдер!" - сказала Мали и подумала: "Это Тумс тебя отправит к праотцам! И хорошо, так как тупее напарника у меня ещё не бывало! Прощай, Скалдер! Прощай, мой тупой напарник!"
Скалдер думал: "Я посажу этого святошу на строгую микробиологическую диету! Если, конечно, найду в этих потёмках!"
"А! Скалдер! Сам пришёл!" - услышал он голос Тумса.
Честно сказать, это был гнусный голос, гнуснее не бывает.
"Я отправлю тебя на Зону!" - сказал Скалдер.
"Это я тебя отправлю на Зону! Видал отпечаток своей туфли?
Так это ещё не всё! Я спёр у тебя из ванной твои трусы и надел на себя! Теперь, если я вдруг помру, найдут моё тело в твоих трусах: "Так вот, от чего помер любимый Тумс! Всё Скалдеровы трусы!"
"Да ерунда!" - сказал Скалдер. - "Где на них написано, что они мои? Написано: "ИЮЛЬ"! Так это у всех написано!"
"Зато не все трусы так воняют!" - сказал Тумс. - "Твою вонь ни с какой другой невозможно спутать!"
"Слушай, вонючка! Хватит заниматься глупостями! Я - не Мали, меня вот так просто не трахнешь!" - сказал Скалдер.
"Да! Мали! Она была самым лучшим агентом ФБР в моей жизни!" - сказал Тумс. - "А я был её пёсиком. Или котиком. Слонёнком.
Правда, она думала, что я какой-то негр. Для неё я бы, пожалуй, сменил цвет кожи и стал негром!"
"Успокойся: тюрьма меняет человека! Там ты спокойно почернеешь!
Собирайся, прохиндей! Мы едем в суд!" - сказал Скалдер.
"Никуда я с тобой не поеду! Ты же права купил! Ты врежешься! Да ещё ты без трусов! Нет, иди ищи дурака с тобой ехать!" - сказал Тумс.
Он начинал раздражать Скалдера: "Ты слыхал о подгузниках для стариков? Вот я в них!"
"Ну и дурак!" - сказал Тумс. - "Я тоже в них, но не ору на каждом углу об этом! В твои трусы я побрезговал влезать. Подумал: это на крайний случай моей кончины! Нет, иди ищи дурака в них влезать!"
"Тогда отдай их мне! Я взамен дам тебе свою майку со своего плеча! Воняет точно так же, зато написано: "Хор "Воздержание"!" - сказал Скалдер.
"Хор? Ты растлил весь хор? Да ерунда какая-то! Но после тебя он стал "Воздержанием"?" - спросил Тумс.
"Хор как хор! К его растлению я не причастен!" - сказал Скалдер. - "Он всегда так назывался!"
Он выхватил из руки Тумса свои трусы и влез в них!
Памперсы откинул: "Хорошо же! Просто замечательно!"
"Да! Теперь ты воняешь, как твой отец и как твой дед!" - сказал Тумс, который был их современником.
"Не начинай, а! Иначе я вспомню твою мать, эту дешёвую шлюху!" - сказал Скалдер.
"Да! О, моя мать!" - сказал Тумс. - "Действительно: шлюха! И не из дорогих. Зато она любила меня за то, что я есть!
И в числе первых была мною съедена, как и её печень!"
Скалдер поморщился: "Мне не нужны твои подробности!"
"Ну как же? Я ещё заснял это на видео. Это похоже на курятину.
Сначала снимаешь с матери скальп!"
"Это ещё зачем?" - спросил Скалдер.
"Ладно, ладно: не снимаешь!
Отрезаешь матери ногу в туфельке и жаришь над костром! Это называется: "Рыбу пошёл жарить!" - сказал Тумс.
"Тумс, ты кретин!" - сказал Скалдер. - "Где ты тут разведёшь костёр?"
"Хорошо! Представь: север! Не холодильник "Север", а Полюс! Минус 30 градусов мороза!
Печень примерзает к зубам! Вот в каких условиях приходится работать!"
"Да! Представляю! Не тебя, конечно, а холодильник "Север"! Мощная штука! Сильно вставляет.
Пойдём покажешь мне то, что снимал на видео: в суде пригодится", - сказал Скалдер.
Хорошо. Пошли смотреть муви. Но, чего-то, кроме порнухи, ничего не было.
Пришла Мали: "Мальчики! Задолбалась я сидеть в машине, а вы тут муви смотрите!"
"Мали! Это не простое муви! Это приобщим к Делу!" - сказал Скалдер.
"Да, Мали!" - сказал Тумс. - "Мы тут не ерундой занимаемся!
Давай сюда свой Крестик и кружку! А! Ещё у тебя варежка? Всё выиграла в викторине по радио?
Тебя послали? Ты их тоже? Давай сюда!"
Действительно, была подобная лотерея, и Мали выиграла.
Тумс стал жевать варежку!
"Блин, Тумс! Это нельзя жевать! Отравиться хочешь?" - спросила Мали.
"А зачем мне эта варежка и эти звёзды, если рядом нет тебя?" - спросил Тумс.
"Она не может быть с тобой по ряду причин!" - сказал Скалдер. - "Во-первых, она работает в ФБР! А значит, всегда со мной! Это мне нужны эти звёзды и луна. Варежка не нужна.
Во-вторых, ты не в её вкусе! Ты ведь не негр, нет? Вот и не обижайся!"
"Да, блин! Злая судьба-разлучница не сделала меня негритосом! Даже противным ниггером тоже! Но я могу намазаться гуталином и сойду!" - сказал Тумс.
"Нет, Тумс! Дело не только в цвете кожи. Как ты знаешь или щас узнаешь, у негритосов самые длинные х.и!" - сказал Скалдер.
"Даже длиннее твоего?" - спросил Тумс.
"Гораздо, гораздо длиннее!" - сказал Скалдер. - "А твоего и подавно!"
"Откуда знаешь?"
"К Делу приобщено!"
Мали сказала: "Смотрю я это тупое порно и не могу понять: где убийство? Где весь хороший материал?"
"Да! Где?" - спросил Скалдер Тумса.
"Айн момент!" - сказал он. - "Минутку терпения! Я не ту кассету вставил!"
Наконец, вставил ту.
Все увидали, как идиот Тумс склонился над трупом своей матери!