Аннотация: Неудачная попытка описать нравственного самоубийцу. В архив.
АВТОНОМНОЕ ДОБРО.
Требуется добрый поступок.
Небо затягивают тучи, чёрные брюха вытягиваются к земле. Клочки голубого неба мутнеют, наливаются недобрым тёмным. Ветер толкает в лицо прохладу, парню приходиться приподнимать плечи, а локти прижимать к бокам.
Он любит плохую погоду.
Новостройки уплыли за спину, асфальт сменяет потемневший от влаги песок. Каждый шаг сопровождается глухим хрустом, новые кроссовки на тонкой подошве легко утопают, идти нелегко. Но что-то делать нужно.
Хоть и не по погоде дела.
Требуется добрый поступок.
Он не считает себя ангелом во плоти, его жизнь не претендует на звание "праведной". Но он всегда оставляет безгрешным право поднять камень. Он надеется, что лимит грехов не пересёк предельной чёрты, и право просить добра в силе.
Потому что требуется добрый поступок.
Пустырь во власти ветра. Гнётся трава, перекатываются комки земли, похожие на снующих жуков. Шелест нарастает, в лицо начинает бить сильнее, и парень застёгивает кожанку до горла, поднимает ворот. Руки в карманах потеют, он, растопырив пальцы, позволяет разбушевавшемуся воздуху вы сушить влагу. Приятный холодок на коже быстро сменяется стылым покалыванием, он вновь прячет руки. Взгляд продолжает теребить тропинку, что сменила песчаные зачатки дороги. Парень обернулся.
Желтые изогнутые десятиэтажки с выступающими белыми балконами, разноцветные гаражи перед домами, кто-то ставит машину. Редкие прохожие, на остановке дети бегают вокруг киоска, торгующего проездными. Проносятся машины.
Ветер толкает в спину, мол, не жди, возвращайся. Парень упрямо разворачивается и идёт. Туда, где темнеет лес.
В грудном кармане задёргался, словно второе сердце, мобильник. Парень ухмыльнулся. Уж от техники он никогда не ждал добра. Наверно потому стал программистом. Не останавливаясь, он достал телефон, на дисплее - "номер не определён". Интересно. Палец на миг замер над кнопкой с изображением "зелёной трубки", в мыслях вспыхнуло сомнение, но он ответил.
- Да? - хриплый голос, в последнее время парень много курил.
- Миша, - женский, тихий, почти жалобный. - Ты где?
Надо поговорить с ней...
Кнопка с "красной трубкой".
Они успеют поговорить, он знал. А сейчас одиночество милее любимого голоса. Она должна понять, наверно, уже поняла; то, что связывает их прочнее оборванного звонка.
По носу легонько ударило, будто мазнули влажной ватной палочкой, на куртке появились водянистые дорожки. Дождь заморосил, шум ветра смешался с шорохом капель по траве. Через пару минут Михаил услышал и шелест деревьев; тропинка нырнула в лес. Обступили сосновые стволы, ветки беспокойно двигались над головой, словно гоня незнакомца из родного жилища... Но незнакомец упрямо шёл, уткнувшись взглядом в землю, старательно обходя коварные корни, что торчали из земли, словно коричнево-ржавые облезлые трубы.
Капли сбегают по листьям, чтобы упасть Михаилу на плечи. Но он идёт.
И надеется на добро.
Пахнет мокрой сосной, кора от дождя набухает, ветки гнуться к парню, будто стараясь зацепить. Душно. Михаил расстёгивает куртку, шаг чуть замедляется, взгляд отрывается от тропы, бежит по деревьям. Ветер лишь тревожит кроны, стволы не подпускают к тропе.
Парень останавливается, руки привычно достают зажигалку и пачку сигарет. Три штуки; а ведь обещал бросить.
Обещания трудно сдерживать. Но если...
...добрый поступок...
...он бросит.
Затяжка, лёгкое першение - больное горло - выдох, огонёк жадно сжирает миллиметры сигареты. Пускай, ещё две штуки.
А зачем, собственно?
Зачем добрый поступок?
Такое бывает, когда долго смотришь телевизор, а потом сразу ложишься спать: усталый мозг мыслит заторможено, и перед внутренним взором начинают мелькать кадры из фильмов, оживая, вместо персонажей иногда проявляются лица друзей, знакомых... Но они играют те же роли. Веки на мгновения закрывают глаза, и перед Михаилом разворачиваются "кадры"... Лучший друг, сплетничающий за спиной, отец, отказавший в трудную минуту, чьё дружелюбие - сплошная показуха... И десятки других персонажей. Даже продавщица из магазина затесалась... Как будто люди разучились делать добро.
Кроме неё.
Но она всегда была исключением из правил.
Под подошвами зачавкало, кроссовки мгновенно покрываются бурой грязью. В сторону летит окурок, оставляя ясно видный во влажном воздухе дымный след. Будто маленькая ракета.
Тропинка расширяется. Близко.
Наверно, наивно. Добро, зло... Но иногда Михаилу хотелось понять людей, найти в них то, о чём говорили они... да, он помнил родителей, что живут под Москвой, помнил слова, звучавшие в далёкие и светлые детские времена. Они быстро сменились чёрными днями московских буден.
Вот о них не хотелось вспоминать никогда. Но - боль в лёгких отхаркивающий кашель, дрожащие в припадках сердце и ГОЛОВНЫЕ БОЛИ - забывать не давали.
Он не мог понять людей. Зато компьютеры понимал превосходно. Одновременно не доверяя.
Отец хорошо постарался на этом поприще.
Озеро мелькнуло из-за деревьев тёмно-синим лоскутом. Деревья разошлись в стороны, под ногами зашелестела высокая трава, сбрасывая нависшие капли на брюки парня. Дождь в последний раз вспузырил озеро и прекратился.
Лес обнимает водоём, но ветер падает с неба. Взъерошивает волосы, бьётся под веки, заставляет замедлять шаг. В ушах звон. Выругавшись, Михаил продолжает идти, наклонив голову.
К чёрту.
Парень отыскивает взглядом металлическое, порядком проржавевшее сооружение, стоящее в воде метрах в пяти от берега. Колодец в озере. Четыре опоры по краям держат раму, она соединяется с песчаным обрывом стальными балками, покоящимися на двух рядах металлических столбиков.
Чтобы каждый желающий мог заглянуть в пасть "озёрной бездны" (дети любят пафосные названия).
Хотя, ничего интересного. Колодец, точнее труба радиусом три метра уходит вертикально вниз ко дну озера. Верхний край - немного выше уровня озера, и вода с шумом переливается через край, потоки скрываются в темноте "бездны". Иногда вверх выбрасывает облачко водяных брызг. Ничего интересного.
А ветер гонит воду в яму - и она шумит сильнее обычного...
Пискнули часы на левой руке, парень протёр мокрый циферблат рукавом. Водонепроницаемые, но - электронные.
В протест отцовских "капитанских". Как и профессия "программист" - в протест. Отец не любит электронику. Михаил - лишь не доверяет.
Ветер затихает мгновенно, будто прыгает обратно ввысь.
Михаил стоит напротив стока-колодца, глаза спокойно наблюдают за падающей водой, на губах - странная полуулыбка, цинично-печальная. Он уже лазал по балкам, заглядывал в "бездну"... Внизу - железные пруты и остовы автомобилей.
Людей у озера нет. И другая тропинка на противоположном берегу - пуста. Некому совершать добрый поступок.
К чёрту.
Он слишком долго взвинчивал себя, чтобы отступить в последний момент.
Кроссовок упёрся в первую балку, сквозь тонкую подошву он почувствовал, словно кожей, мелкие выщербинки, коррозийные наросты. Вторая нога ступила на соседнюю балку, что шла наискось. Страха не было, лишь чуть покалывало в груди справа. На мозг навалилось бездумье, лишь слабые отголоски мыслей: балка, ещё одна... яма.
Шумит вода, струи бегут по стенкам колодца, во тьме виднеются изломанные тени железного мусора. Михаил глубоко вздохнул.
К чёр...
Чужие руки обхватывают торс, парень чувствует лёгкий тычок под колени, он заваливается на спину, руки в бессилии выставляются назад - ударишься о балки, мало не покажется... Но в падении разворачивают, железо несильно бьёт в плечо. Глаза внезапно заливает потом, Михаил чувствует, как подрагивает подмятая рука. Он судорожно моргает.
Рядом, вцепившись в балку, полулежит мужик. Волосы с проседью, седые же усы, на левой щеке - глубокий шрам, в глазах... Усталость? Одет он в потёртые тренированные штаны и толстую шерстяную кофту с воротником до подбородка. Кожа на ладонях потемневшая, видны мозоли. Руки рабочего. Мужик тяжело дышит, широкая грудь высоко поднимается. Он взглядом показывает Михаилу в сторону берега.
- Ползи первым, - густой бас. - А то чёрт тебя знает...
Парень приподнимается, колени упираются в опору. Осторожно переставляя руки, он проползает четыре метра над водой, а когда ноги чувствуют землю, оборачивается. Мужик в полный рост шагает по столбцам. Через секунду он стоит рядом, серые глаза задумчиво осматривают парня, тот мокрый, пока лежал, вымазался в ржавчине.
- Много вас, дураков, - произносит он. - Ни хрена не можете... Бить не буду, большой уже вроде... С виду.
Михаил долго стоит, на губах улыбка - по-детски радостная.
Добрый поступок?
Он направляется к тропе, спеша, усталости нет, и боль в плече притупилась. Он идёт к ней. Нужно многое сказать.
Мужик смотрит парню в спину. Серые глаза странно остекленели.
Экспериментальный андройд "Добродетель-7" (прозванный среди лаборантов "Серый дед") передаёт отсчёт о проделанной работе на "базу". Эксперимент прошёл удачно, и в недрах черепной коробки псевдочеловек проводит экспресс-темпоральное сканирование.