Клайв Уокер, а это был именно он, молодой жаждущий славы репортер из "Таймс", выбрался из опиумного притона почти следом за странной парочкой, в которой он и за косую милю признал бы не разлей вода Шерлока Холмса и доктора Ватсона.
"Кого они за нос пытаются водить, - криво усмехнулся Клайв, наблюдая, как Холмс останавливает кэб. - Точно говорю, здесь что-то затевается. Не видать мне своих ушей, если это не так".
Клайв расправил за спиной могучие черные крылья и взмыл над улицей.
Летать над мглистым черным Лондоном он любил больше всего.
С высоты Лондон открывался во всем своем ужасном великолепии.
Паря в воздухе, Клайв проследит за Шерлоком Холмсом и соберет сенсационный материал, всю naked truth, об экстраординарном борце с преступностью. Материал получится на целый разворот в The Times. И тогда уже он, Клайв Уокер, проснется знаменитым на весь мир.
Шерлок Холмс без прикрас, без грима и марафета - подумать только.
Клайв распростер крылья и воспарил над кэбом.
Ага, вот и чердачное окно.
Вот дом порока, гнездо злодейства.
Створка окна приоткрыта.
Мощным плечом Клайв толкнул оконную раму и влетел на темный чердак.
Ничего не видать.
Клайв сжал руку в кулак, резко разжал и быстро пустил насквозь через весь чердак сгусток оранжевого пламени.
Хорошо, комок огня озарил помещение. Пусто. Но в углу чердака стоял огромный потемневший от времени сундук.
Хорошо. В этом сундуке что-то таится.
Что-то томится там, изнывает.
Хорошо, Клайв сейчас разрешит загадку.
Когтистыми лапами он опустился на доски пола и, клацая острыми когтями, грозно двинулся вперед.
Крышка сундука сама собой поднялась.
Что-то заколыхалось в чреве сундука.
Это что-то обрело очертания. Контурами создание походило на человека, сгорбившего плечи и набросившего на себя монашеский балахон с капюшоном.
Но когда существо немного распрямилось и вскинуло голову - лицом создание оказалось как птица, с длинным как у тукана клювом из черного обсидиана.
В ту же секунд Клайв признал ужасного монстра - это был жуткий капуч, порождение царства мрачного Аида.
Капуч пронзительно что-то рявкнул на своем гортанном древнем языке.
Он мог обитать и на астральном уровне и оттуда в самое неожиданное время являться людям, отсекая изумленным головы одним быстрым отточенным движением.
Сейчас капуча подстерегло разочарование.
Клайв усмехнулся - и древним монстрам иногда приходится попотеть.
Капуч отпрянул назад, но тут же взлетел ногами на стенку чердака
Быстро пробежал вверх и оказался на крыше. Точнее, его ноги двигались по крыше, а сам он находился вниз головой. И как раз навис над Клайвом.
Два клинка снова сшиблись.
Шар из шипящих раскаленных икр разлетелся по чердаку.
И снова капуч гортанно заревел.
Он оттолкнулся ногами, лапами или что у него там было под рясой и спрыгнул вниз.
Мощно пущенный клинок Клайва вошел ему в точно в грудь.
Страшный удар раскололо панцирь капуча, но чудовище не замелило движения.
Клайв прыгнул в сторону.
Капуч пронесся мимо него, обдав репортера холодным ветром, врезался в стенку чердака, разнес ее в клочья и вывалился куда-то наружу.
На секунду повисла густая тишина.
Однако Клайв знал, что мрачный сундук далеко не опустел.
Тяжело сопя и опираясь на края сундука лапами с огромными копытами, из него выбирался черный бык, покрытый от головы до хвоста огромными шипами словно какой-то доисторический бронтозавр.
Его огромные глаза горели красными рубинами.
Из чудовищного размера ноздрей валил густой зловонный пар.
Бык натужно расправил тело и занял собой чуть ли не половину пространства чердака.
Он наклонил голову с двумя парами огромных рогов и смрадно засопел в сторону Клайва.
- Хочешь сразиться? - осклабился в усмешке тот. - Иди ко мне.
Бронтобык взревел и от его рыка ходуном заходили бревна и настил крыши.
Сверху посыпались ласточкины гнезда, несколько дохлых летучих мышей, целое облако засохшего птичьего помета.
Клайв только усмехался.
Бык ударил копытом-кувалдой и бросился вперед.
Клайв быстро метнул перед собой железное ядро.
Доски пола треснули. Бык оказался на ломающихся с хрустом досках и с диким грохотом полетел вниз, в темную утробу здания.
Клайв торжествующе усмехнулся и направился к сундуку.
Бронзовая позеленевшая табличка на его боку сообщала:
"Вернуть Пандоре Гонсалес, улица св. Себастьяна, Рио де Жанейро"
"Далеко же ты забралась, Пандора", - подумал Клайв и захлопнул крышку сундука.
А где же Холмс?
Клайв взмахнул крыльями, развернулся и поспешно вылетел через окно с чердака.
На улице царила тьма ночи.
Клайв медленно опустился на булыжник мостовой.
Внезапно откуда-то сбоку налетел резкий вихрь и сбил Клайва с ног.
Извозчик резко натянул поводья.
- Дьявол, - выругался он. - Опять какой-то пьяный под лошадей бросился.
- Что там? - спросил Холмс, высовываясь из кэба.
- Да какой-то придурок попал под копыта.
- Ему нужна помощь? - спросил Холмс.
- Не знаю, - хмуро пожал плечами кэбмен. - Лежит неподвижно
- Я посмотрю, - вымолвил Ватсон и вылез из кэба.
- Будьте осторожнее, доктор, - напутствовал его Холмс. - Вдруг это еще один уроженец Ямайки.
Гл. 6. Загадочный конверт
Ватсон широко зевнул, точно хотел простереть челюсти от северного полюса до южного, но поспешно прикрыл чудо-зевок рукой.
Господи, ночные приключения не проходят даром. Наутро челюсть творит чудеса, точно ночью ее подменили на челюсть Гудини.
Взгляд Ватсона нечаянно упал на журнальный столик, и сонливость как рукой сняло.
На столе лежал желтый конверт. Неизвестно каким образом оказавшийся в их гостиной.
Может, прислал свои благодарности вчерашний дурной прохожий, в состоянии опиумного помутнения бросившийся навстречу копытам лошадей.
Хлестая его рукой по щекам, Ватсон с трудом привел молодого человека в чувство.
Тот взирал на Ватсона стеклянным взглядом, словно общался в эту минуту не с человеком, а с Буддой.
- М-м ...я ..., - промычал павший житель Лондона.
- Вы пришли в себя? - спросил Ватсон.
- Я ... доктор? - глаза пострадавшего внезапно раскрылись, как лотосы, ошпаренные кипятком.
- Да, я доктор Ватсон. Вам уже лучше?
Самоубийца лишь отчаянно затряс головой.
Пару секунд Ватсон подозрительно рассматривал конверт. Кто и когда мог его принести? Но самое главное, что лежало внутри него?
Ватсон пожевал нижнюю губу и приблизился к столу. На конверте торопливым почерком стояла пометка: "Мистеру Шерлоку Холмсу".
Ну так, а кому же еще, не доктору же пуританину.
Шерлок Холмс был любимцем почтовых отправителей. Писали ему много и охотно. Откуда только не приходили сыщику письма - из Америки, Австралии, Гонконга, Сибири, Маракеша, да возьми глобус и ткни в него наугад пальцем и окажется, что и в этой точке живет какой-нибудь корреспондент Холмса. Пожалуй, на Бейкер-стрит пока еще не строчили лишь пингвины из Антарктиды. Но подождите, вот и они выучатся грамоте и тогда ...
Дорогой мистер Холмс ...
Однажды к Холмсу пришла бандероль, из нее выпал топор, едва на припечатав ногу Ватсона к полу.
- Холмс, - изумился доктор, - как вы думаете, это орудие убийства?
- Нет, сувенир из Шотландии, - отозвался Холмс, попыхивая трубкой.
- Как вы догадались, Холмс?
- Никак. Я просто пошутил и, по-моему, удачно.
- Черт возьми, Холимс, я серьезно!
- Тогда прочитайте, что нам пишет корреспондент.
В другой раз из свертка выпорхнул благоухающий женский шелковый платочек.
Доктор успел заметить подпись мелкими буквами "Вышито в Венеции. Ручная работа. Кавалли э Кавалли, 1679 год".
Все эти послания Холмс обычно дотошно уничтожал, для чего прекрасно подходил просторный камин.
Однажды в нем даже пришлось сжечь роскошный венский стул. Хорошо, что этого акта чопорного вандализма не видела чувствительная к тонким житейским деталям миссис Хадсон.
Сегодня надпись на желтом конверте говорила лишь о том, что конверт, несомненно, доставили по адресу, на Бейкер-стрит, но не более ...
Ватсон нахмурился. Что ж, оставалось дождаться, когда Холмс вырвется, наконец, из объятий Морфея и изволит вскрыть загадочный конверт. А до того ... О, нетерпение, нетерпение, как я кляну тебя ... Нет, нужно решительно взять себя в руки.
Ведь Кафка сказал: "Есть два главных человеческих греха, из которых вытекают все прочие: нетерпение и небрежность. Из-за нетерпения люди изгнаны из рая, из-за небрежности не возвращаются туда". А еще раньше Цицерон заметил: "Всему свое время".
Да, всему свое время. Холмс, проснись же!
Доктор одернул на себе пиджак и зашагал по комнате.
- Миссис Хадсон, - позвал Ватсон. - Что у нас сегодня на завтрак?
- Второй вариант, - отозвалась с кухни миссис Хадсон.
"Яичница, - резюмировал Ватсон. - С беконом и хреном".
Говорят, так питались драгуны Ее Величества перед битвой у Ватерлоо.
Довольно регулярно так приходилось питаться и доктору Ватсону.
- Миссис Хадсон, вы не заметили странный желтый конверт на столе?
- Не знаю, насколько он странный, а только я сама открывала дверь посыльному. Вы еще спали сном младенца, дорогой доктор. Так что конверт я заметила, если именно это вас интересует.
- Хм, - отозвался Ватсон, все более заинтригованный. - А как выглядел посыльный? - исподволь спросил он.
- А как выглядит обыкновенный лондонский мальчишка? Оборванный и шустрый. Ему пенни в рот не клади.
- А, вот оно что, - протянул Ватсон.
"Что ж", - подумал доктор. Короткий диалог с миссис Хадсон и уже кое-что ясно. Хотя, если признаться, ремарки миссис Хадсона много света на то, что мог таить в себе конверт, не пролили. Пустая болтовня. Впрочем, Холмс, безусловно, вскоре все прояснит. Стоит ему проснуться и - voila.
В присущей ему манере он хитро прищурит глаза и спросит:
- А что Ватсон - что вы можете сказать об этом конверте?
- Вы предлагаете мне пофантазировать или ждете от меня скупых логических фактов?
- Конечно, пофантазируйте. Позвольте себе brainstorm - "мозговой штурм", как говорят коммивояжеры в Америке.
Ватсон мысленно усмехнулся. Холмс словно негласно отводил ему роль фантазера, этакого фанфарона, который как "мещанин во дворянстве" или как коммивояжер в Америке мог плести любую глупость и ему это снисходительно прощалось.
"Конечно, рядом с мозгом Холмса я пигмей, - подумал Ватсон. - Меня можно в микроскоп рассматривать. Но что касается мозгового штурма ... хоть и не Казанова я, а есть еще порох в пороховницах".
Ватсон даже улыбнулся от этой мысли, не спеша позавтракал, выпил довольно крепкий кофе и присел у окна почитать газету.
Вчерашний осмотр квартиры Грейт-Орм-стрит, где лежал мертвый ямаец, ничего примечательного не выявил.
Несомненно, квартира находилась в запущенном состоянии и вряд ли в ней кто-то постоянно проживал в последнее время. В углу стояла продавленная панцирная кровать, даже без матраса. У окна примостился убогий деревянный стул.
Единственной интересной деталью оказалась книга, небрежно брошенная на запыленном трюмо. Книга была на русском языке, а выходные данные сообщали, что она отпечатана в типографии Сытина в Петербурге. Называлась книга "Похождения поручика", а автором значился некто Бешметов.
Холмс быстро пролистал книгу, не нашел в ней никаких вложений и положил на место.
- Топорная работа, - заметил Холмс.
- Вы про кинжал? - спросил Ватсон, кивнув на труп.
- Нет, про место преступления. Обставлено все кое-как. Видно, что труп тут притянут за уши. Зачем нужно было убивать этого крепыша?
- Надеюсь, Холмс, как раз до этого вы и докопаетесь.
- Ну да, труп нужен, чтобы было убийство. А для чего нужно убийство?
- Чтобы, гм, избавиться от неугодного человека, полагаю ...
- А если убийство носит показной характер? Не значит ли это, что-то кто очень хочет привлечь к нему наше внимание?
- Уже привлекли, - заметил Ватсон.
- Вот именно, - задумчиво пожевал губу Холмс.
Между тем, желтый конверт продолжал занимать воображение Ватсона, будоража его как ароматное блюдо, источающее тончайший аромат, ловко проникающий в чуткие ноздри. Впрочем, доктор стойко держался и вовсе не смотрел в сторону конверта, будто тот вовсе и не докучал его своим присутствием.
Лежит себе и лежит. Так тюлень может лежать и загорать на льдине, и это вовсе не значит, что все должны столпиться вокруг него и слепить бедное животное кремниевыми вспышками фотоаппаратов. В любой сенсации надо знать меру. Особенно, если вы порядочный человек.
Почему-то бытует мнение, что доктора - это люди со слегка "подвинутым" сознанием, видящие мир несколько под иным углом, чем обычные люди. Миф, берущий свое начало во времена суеверий и дремучих легенд.
Ватсон дочитал газету, а Холмс все не появлялся.
"Право сказать, морфинист, - поморщился Ватсон. - Если он снова ввел себе двойную порцию морфия, так я прожду его пробуждения до Второго, нет, Третьего Пришествия. А конверт - вот он, лежит, просится в руки, как ласковый ребенок тянется к груди матери ..."
Ватсон тряхнул головой.
"Ладно, хватит, довольно, в конце концов!"
Доктор решил отправиться на прогулку, тем более, что и день выдался на редкость солнечным.
- Миссис Хадсон, я прогуляюсь часик. Если мистер Холмс проснется, передайте ему, что я скоро вернусь.
- Конечно, конечно, - вымолвила миссис Хадсон. - Идите, доктор, подышите свежим воздухом, а то вы все в трудах да в трудах. Да и загадочный конверт вам покоя не дает.
Ватсон только молча кивнул и вышел из дома.
Бейкер-стрит, сколько с этой улицей связано. Сколько раз он ступал по ней с Холмсом, сколько раз описывал в мемуарах. Но до сих пор Ватсон помнил свое первое появление на этой мало чем примечательной улочке.
Как давно это было? Вереница событий пролетела перед его взором как в калейдоскопе.
Курс для военных хирургов в Нетли. После назначение ассистентом хирурга в Пятый Нортумберлендский стрелковый полк. Служба в Индии, война с Афганистаном.
Высадившись в Бомбее, Ватсон узнал, что его полк форсировал перевал и продвинулся далеко в глубь неприятельской территории. Полк он догнал только в Кандагаре.
Через какое-то время Ватсона перевели в Беркширский полк, с ним он участвовал в сражении при Майванде. Ружейная пуля угодила Ватсону в плечо, разбила кость и задела подключичную артерию. Измученный раной и ослабевший от длительных лишений, Ватсон вместе с множеством других раненых был отправлен поездом в главный госпиталь в Пешавар.
Но едва доктор окреп, как его свалил брюшной тиф, бич индийских колоний. На военном транспорте "Оронтес" Ватсона отправили в Англию, где он сошел на причал в Плимуте с непоправимо подорванным здоровьем.
В Англии у Ватсона не осталось ни близких друзей, ни родни, а жить ему было положено на одиннадцать шиллингов и шесть пенсов в день.
В Лондоне Ватсон некоторое время проживал в гостинице на Стрэнде, где влачил неуютное существование. Деньги таяли, и доктор решил пока не поздно покинуть гостиницу и найти себе какое-нибудь более непритязательное и менее дорогостоящее жилье.
В тот судьбоносный день в баре Критерион его хлопнул плечу один старый знакомый.
- Что вы с собой сделали, Ватсон? - удивился знакомый. - Вы высохли, как щепка, и пожелтели, как лимон!
Ватсон вкратце поведал знакомому о своих злоключениях.
- И вот теперь ищу квартиру, - закончил он. - Стараюсь решить вопрос, бывают ли на свете удобные комнаты за умеренную цену.
Знакомый всплеснул руками.
- Ну, чудеса. Я уже об этом сегодня слышал.
- О чем?
- Я как повивальная бабка, которая приняла на родах двойню. Знайте, Ватсон, что вам повезло сегодня встретить меня.
- Да скажите же вы, наконец, в чем дело!
- Слушайте. Есть один малый, он работает в химической лаборатории при нашей больнице.
- Химик что ли?
- Да как вам сказать. Впрочем, дело не в этом. Нынче утром он как раз сетовал: мол, отыскал очень милую квартирку и никак не найдет себе компаньона, а платить за нее целиком ему не по карману. Эта миссис Хадсон, знаете ли ...
- Что за миссис Хадсон?
- Квартирная хозяйка. Заломила несусветную цену. Старость - не радость. Видно, все люди на склоне лет становятся скрягами.
- Черт возьми! - вскричал Ватсон.
- Я с вами полностью согласен, - подтвердил знакомый, отхлебывая джин-тоник.
- Я имею в виду, - в некотором возбуждении продолжил Ватсон, - что если этот бедняга-химик действительно хочет разделить квартиру и расходы, то я ... к его услугам!
- О, - вымолвил знакомый. - Да, я действительно и повивальная бабка, и сводня, - и он заливисто захихикал.
Ватсон понял, что надо решительно брать быка за рога - его знакомый становился все более пьяным и не ровен час мог вскоре все забыть или чего-нибудь перепутать.
- Немедленно дайте мне адрес этого химика! - потребовал Ватсон.
Приятель пристально посмотрел на Ватсона.
- Послушайте, коллега, не хочу показаться занудным, но вы ведь даже еще не знаете, что за фрукт этот Шерлок Холмс. Быть может, вам и не захочется жить с ним в постоянном соседстве.
- Да что он, Франкенштейн какой-нибудь или граф Дракула! От чего же не захочется. Чем он плох?
- Я не говорю, что он плох. Я не распускаю всяких там слухов. Желтая пресса, бульварщина, и все такое. Вы меня понимаете?
- Вполне. Так вот насчет химика ...
- Насчет химика, - наморщил лоб знакомый. - Ах, да, насчет химика. Надо же, а я только что подумал о той красотке с рынка Ковент-гарден. Как бишь ее звали ...
- Вернемся к химику!
- Точно, вернемся к нашим баранам, - засмеялся приятель.
"Как портит иногда британцев пьянство", - подумал Ватсон.
- Этот парень немножко чудаковат, - принялся объяснять знакомый, крепко держась за бокал с джином, словно опасаясь, что он может сбежать, не дав его обладателю хорошенько утолить жажду. - Трупы в анатомичке колотит палкой. Согласитесь, это выглядит довольно странно.
- Он колотит трупы?
- Собственными глазами видел.
- Но для чего? Он так выпускает пар после работы?
- Не знаю, что он там выпускает, а только мне сказал, что проверяет, могут ли у трупов синяки появиться после смерти.
- И что же, могут?
- Спросите у химика, у Холмса то бишь, - и знакомый снова залился смешком.
И вот сейчас Холмс как ни в нем не бывало покоился в объятиях Морфея, а загадочный желтый конверт все лежал на столе, как не прибранная за собачкой ... гм, субстанция.
"Если уж что врачей и отличает от обыкновенных людей, - подумал Ватсон, - так это излишний физиологизм. Там, где другие видят чувства и страсть, мы видим окисление клеток головного мозга и повышение артериального давления. Ну и повышенные пото- и слюновыделения, конечно".
Выйдя на улицу, Ватсон увидел человека в черном плаще, стоявшем на противоположной стороне улицы. Увидев доктора, тот резво зашагал по улице и прошел мимо Ватсона, низко наклонив голову в широкополой шляпе.
"Можно ли его поведение назвать естественным? - вопросил себя Ватсон. - Пожалуй, я бы назвал его странным. Или, по крайней мере, нервным".
Неизвестный господин быстро удалился.
Ватсон пожал плечами и двинулся по Бейкер-стрит.
Он остановился на углу улицы возле паба "Старая лисица".
Однажды Холмс назначил ему встречу именно в этом пабе, но не сказал, что сам придет в образе бродяги из Сохо.
Ватсон недовольно отодвинулся, когда к нему подсел бродяга, пахнущий гнилой картошкой.
- Ватсон, - тихо позвал знакомый голос.
В откровенном неверии доктор уставился на бродягу.
- Доктор, не делайте такого лица, - проговорил Холмс из-под своего неказистого обличья. - Вы выдадите меня с потрохами.
- Извините, Хо ..., - запнулся Ватсон.
- Тсс, зовите меня Джек.
- Джек.
Да, Холмс любил переодеваться. Он словно хотел прожить несколько жизней вместо одной. То он куртуазный граф, то нувориш из России, то хитрый делец, то мадьярская красавица Жужа Надь.
В тот день, однако, плавный ход расследования был прерван безобразной потасовкой.
Один из клиентов заведения в подпитии нелестно выразился о скромном костюме Холмса. И так как Холмс иногда переходил от дипломатии к боксу, его оппоненту пришлось пролететь пару метров и повалиться на столик шумной компании. Раздосадованные выпивохи повскакали с места и сначала отбросили в сторону незадачливого клиента, а затем кинулись на Холмса.
Холмс встретил их хладнокровно.
Хук справа, и здоровенный верзила мешком с картошкой покатился на пол.
Его приятель схватил стул и с ревом устремился на Холмса.
Как великолепен был Холмс в минуты опасности. Он ловко скользнул в сторону, подсек хама и отправил его протирать штанами пол.
Ватсон хотел было выхватить пистолет и грозно пальнуть в воздух, но Холмс мягко остановил его - мол, не надо, есть более деликатные способы решения проблемы.
Третий выпивоха получил от него кулаком по носу и с расквашенной сливой вместо носа попятился назад.
Холмс быстро расплатился за пиво и направился к выходу.
Ватсон последовал за другом.
Они успели убраться из паба задолго до приезда полиции.
Ватсон невольно улыбнулся. Сколько воспоминаний ... Может, нанять симпатичную машинистку, чтобы быстрее надиктовывать мемуары?
Мимо пронесся черный кэб.
Ватсон возмущенно развернулся вслед лихачу и заметил метрах в пятидесяти давешнего господина с низко опущенной головой.
Выходило, что господин развернулся и пошел по улице за Ватсоном.
Доктор быстро зашел в паб.
Для джин-тоника час был довольно ранний, но доктор для отвода глаз заказал бокал с джином "Bombay Saphire". Неспешными маленькими глотками выпил его и только тогда вышел на улицу. Незнакомец следил за входом в паб издалека, с угла улицы.
Ватсон картинно пожал плечами, ясно давая понять, что заметил наблюдение и отправился в сторону дома на Бейкер-стрит.