Голос как будто пробивался через толщу воды, звучал очень неясно и тихо. Я с трудом различал слова. Внезапно передо мной вспыхнуло маленькое солнце, и так же резко погаснув - исчезло вместе с голосом. Зато я стал видеть. Я лежал на грубо сколоченной кровати. Первое впечатление в теле оставило непонятное чувство, и я осмотрел себя. О боги! Я сильно уменьшился! Мне по виду лет пятнадцать, не больше! Деревянная, скособоченная дверь грохнула об стену от удара ногой, и обиженно заскрипела.
- Все дрыхнешь, негодник! - противным, истерическим голосом закричала женщина на пороге. - А ну встал и пошел на охоту, дома жрать нечего!
- Что? А вы кто?
- Ну ты вообще уже охренел! Родную мать не узнаешь! Я на тебя свою жизнь убила, а ты ублюдок меня уже и не узнаешь! - женщина ударила меня мокрым полотенцем, которое держала в руках.
Было больно. Я все ещё ничего не понимая поднялся, и, подгоняемый злой эльфийкой (а она была явной эльфийкой) собрался и вышел из дома. Вокруг был грязный, лесной город.
Под домами-дэндритами сидели жалко выглядящие, ободранные, грязные бедняки. Напыщенные эльфы из богатых, которые редко проезжали в повозках, брезгливо кривили губы, и морщились. Некоторых, не успевших убраться с дороги бедняков, толстые богачи стегали плетьми. Такая же плеть, со свистом рассекая воздух, понеслась и ко мне. Я кое-как отпрыгнул, покатившись в пыли. Что случилось? Где я? Где Люциан, Форай, Анника? Где они? Куда я попал вообще?
От вопросов пухла голова. Каким то шестым чувством почуяв, куда мне идти, я двинулся в путь. мир вокруг походил на дурной сон. Всё какое-то грязное, серое, блеклое. И невыносимо ветхое, хлипкое. Творился какой-то кошмар.
***
Люциан очнулся в подземелье. Ничем особенным оно не отличалось, темница как темница. Но что-то не давало покоя могучему воину. Оружия, естественно не было - да и не беда, для него не доставит труда добыть новое с боя. На худой конец, кулаки тоже неслабое оружие. Дверь противно заскрипела, и в проеме появились две тени.
- На выход!
"Всего двое" подумал Люциан, идя к двери. Но лишь только он оказался на расстоянии удара - силы покинули его! Сильный воин чувствовал себя слабее котенка! На шее затянулась петля веревки, и Люциана, как паршивого раба куда-то повели. Ведущие были незнакомы наемнику. Один был высок и худ, второй наоборот, низок и толст. Но они были очень похожи, как будто один человек, отраженный в кривом зеркале. Тройка людей шла мимо других камер, в которых чаще всего было тихо, лишь иногда слышался чей то отхаркивающий, нездоровый кашель, или больной стон забитого существа. Люциан поймал себя на мысли что начинает бояться...
***
Сознание к Фораю возвращалось медленно. Способность соображать - тоже. Честно говоря, думалось как с могучего перепоя - с большим трудом и неохотой. Он открыл глаза. Белая, но замызганная комната, мягкая кровать, встроенная прямо в пол. Мягкие стены. Высоко-высоко под потолком - несколько маленьких окошек, в которые с трудом проникал снег - столько на них было грязи. Форай тяжело поднялся и, качнувшись, упал. Вместо привычного ругательства шепотом - из губ вырвалось какое то невразумительное мычание. Новая попытка встать - тоже ни к чему не привела - он снова упал. Дверь, незаметная на фоне стены, открылась и в комнату вошли два человека в застиранных до серости белых халатах.
- Смотри-ка, он уже очнулся. А ну-ка помоги мне!
Вошедшие подошли к Фораю, и взяв его на руки, куда то потащили. Попытавшись сопротивляться, Форай с ужасом понял что тело его не слушается, а вместо слов изо рта вылетает лишь хрип и мычание. Холодный пот покрыл спину алхимика...
***
Охота прошла не слишком удачно. Я никак не мог привыкнуть к новому телу, в результате - часто мазал. Но нескольких птиц я все же подстрелил, и теперь нес их назад, к той женщине которая назвалась моей матерью. Именно назвалась. Моя мать погибла во время "Белой войны", когда озверевшие люди, науськанные своими правителями, начали вырезать все остальные расы. Я тогда выжил только чудом... Попытки вспомнить как я тут оказался, и что вообще случилось - не дали никакого результата. Последнее что удавалось вспомнить - это пьянку у Лесичей. Но не мог же я по пьяни уйти черт-те куда!?! Да я если бы и попытался - друзья либо пошли бы со мной, либо оставили бы на месте. Чем дольше я размышлял - тем непонятнее и запутанее становилось. Я дошел до "дома" и вошел внутрь.
- А! Приперся. Чё так долго? Заставляешь маму ждать! - Мне снова прилетело полотенцем. - Да ещё принес какую-то хрень! Вот сам и готовь!
- Но!.. - решил я разобраться в ситуации
- Какое тебе но!? - Удар - иди и готовь!
- Но моя мать погибла во время войны с людьми!
- С какими людьми? Да они понесли сокрушительное поражение! Совсем уже мозги растерял, мелкий скотина! - Удар! - Люди теперь - низшая раса, и находятся в подчинении у нас - высших! Всё, хватит, вспомнил тут про рабов - опять удар - иди и готовь!
Я поплелся на кухню, неся с собой добычу и чувствуя что схожу с ума...
***
Люциана привели в какую то мрачную комнату. С одной стороны в комнате была куча лавок в два ряда, заполненная эльфами, орками, гномами и ещё какими то нелюдями. С другой стороны - стоял высокий и широкий стол, покрытый зеленой тканью. "Проводники" усадили воина на жесткую неудобную скамью, прямо напротив большого стола, и стали по сторонам от узника. Через некоторое время в зал вошел высокий эльф, в просторных одеяниях, и с надменным выражением лица. Громко откашлявшись, он достал из рукава свернутый свиток. Легкий шум, до этого бегавший по "зрительным" местам прекратился. Эльф развернул свиток и громко зачитал.
- Дело номер тридцать шесть! О нападении на перворожденного! Обвиняется - Люциан, беспутный варвар без роду и племени. Вчера, двадцать четвертого дня шестого месяца, этот грязый раб посмел ударить своей паршивой рукой представителя расы перворожденных! Так ли это? - Эльф посмотрел на "зрителей". С одной лавки поднялся орк и грубым голосом громко произнес
- Да, ваша светлость!
- Хорошо - продолжил эльф. - Прощаете ли вы презренного раба?
- Так точно, ваша светлость - кивнул орк и сел на место.
- Хорошо - повторил эльф. - С учетом того что пострадавший простил низменного человека - наказание будет смягчено. Презренному рабу, дерзнувшему поднять руку на перворожденного - отрубить голову.
Эльф свернул свиток и скрылся за одной из дверей. Люциана пронзил шок...
***
Форая принесли в большую светлую комнату. Сквозь обшарпанные окна лениво падал мягкий летний свет. Комната была заполнена кроватями, в углу стоял стол, за которым сидела упитанная гномиха. Люди в халатах сгрузили Форая на одну из кроватей и отошли. А гномиха наоборот, тяжело встав из-за стола, раскачивающейся походкой подошла к беспомощно лежащему человеку.
- Бедняга. Эк-тебя угораздило то. Ну ничего, недолго тебе осталось мучится, сегодня как раз день утилизации лишних рабов.
Глаза Форая расширились и он неистово замычал.
- Ну что, что такое. Ты что, не знаешь что это такое?
Алхимик как мог замотал головой.
- Ну тогда я тебе расскажу. Каждую неделю, в определенный день - назначают день утилизации лишних рабов. Или же просто - день чистоты. В этот день всех ненужных, больных, старых рабов - приносят в жертву великому древу жизни. И раб больше не мучается, и другим место освобождается, и дерево жизни живет и кормит нас. Так что, глупый, ты гордится должен что станешь частью великого круга жизни. Вот и время как раз подходит. Ребята - несите своего недобитого!
Гномиха отошла, а два санитара снова взяв Форая на руки вынесли его из здания.
***
Нет. Конечно же я не стал выполнят приказ этой ненормальной женщины, выдающей себя за мою мать. Я улучил момент, когда она отвлеклась, и схватив свой лук вылез через окно.
- Ты куда, маленький паршивец? - донеслось мне вслед.
"Стану я отвечать, как-же" - подумал я, убегая всё дальше от дома. Вскоре кварталы стали почище и посветлели, а еще через время я выбежал на какую-то площадь. На площади было установлено два помоста, рядом друг с другом. Практически один широкий. Одна часть помоста утыкалась в огромное дерево, ствол которого в обхвате был наверное метров сто. Другая часть помоста сильно напоминала площадку для казни. Тут толпился народ. Я тоже заинтересовался, и начал пробиваться поближе к помосту. Благодаря своему росту и комплекции пятнадцатилетнего подростка - мне это с легкостью удалось, и я встал практически впритык. На другой стороне площади в этот момент повились две клетки на колесах, которые тянули за собой сильные мустанги. А в клетках сидели... Люциан и Форай! Что такое с ними случилось? Как они туда попали? Почему Люциан не разломит клетку, ведь он сильный, а клетка сделана из хлипкого дерева? Я всерьез заволновался. Клетки подьехали к помостам.
***
Палач вывел Люциана из клетки и потащил к месту казни. Заранее подготовленный пенёк уже был установлен. Толпа, следившая за процессом - заулюлюкала и засвистела, в ожидании крови. Грубо толкнув воина, и уткнув головой в пень, палач перекинул широкую секиру из руки в руку и сделав резкий замах - опустил топор.
***
Форая вынесли из клетки и уложили на какой то деревянный брус, растущий прямо из дерева. В дикой панике алхимик наблюдал за тем как его друга вытягивают из клетки и готовят к казни. И вот в момент когда палач уже опускал топор - из толпы вылетела стрела и злобно дзынькнув сбила топор с траектории!
***
Конечно же я выстрелил. Стрелять в палача я просто не успевал, поэтому выстрелил в топор. И это удалось! Топор ненамного, но все-таки сместился и ударил в деревянную чушку не задев Люциана! Толпа ахнула, а палач стоял в шоке. Вот теперь самое время. Я натянул вторую стрелу и хотел было выстрелить уже в палача но меня толкнули!
***
Вторая стрела вылетевшая из толпы, пролетела перед самым носом уже считавшего себя покойником Люциана. Пролетела низко, но цель свою нашла и впилась в коленку стоявшего рядом палача, просто офигевшего от такой наглости. С хрустом раздробив кость, стрела прошла навылет. Сдавленно мыча, он осел, хватаясь за коленку. А Люциан почувствовал что сила возвращается к нему!
***
Форай, с бешено колотящимся сердцем лежал на брусе, следя за событиями. Когда палач рухнул, получив стрелу в колено, Люциан поднялся и, пнув палача ногой, рванул к Фораю, которого уже начали опутывать маленькие зелёные ростки, а брус под алхимиком стал проваливаться.
***
На меня смотрели дикие глаза какого-то тощего эльфа.
- Ты чё, пескарь, оборзел?
- Иди на ... - послал я по давно ждущему хама адресу и начал подниматся на помост.
- Сыш ты эта, куда пошел! - тощий засранец догнал меня и дернул за ногу.
- Туда, куда тебе не надо! - прорычал я, с силой вгоняя стрелу из колчана в глаз противнику, и освободившись поднялся на помост до конца, побежал вслед за Люцианом.
***
Люциан видел что не успевает. Ростки с феноменальной скоростью оплетали Форая, а сам алхимик погружался все глубже. Сделав отчаянный рывок, воин прыгнул прямо в кокон, краем глаза заметив чью-то тень.
***
Форай уже чуть было не терял сознание от страха. Он понимал что сейчас его мягко обнимает его смерть, но сделать не мог совершенно ничего. И тут с легким треском сверху на него упали два тела.
***
Я прыгнул вслед за Люцианом. Мы вместе достигли кокона, и прорвав оболочку, упали на нашего алхимика. В его глазах мелькнула искра узнавания, и тут мы все вместе рухнули вниз. Полет был недолгий, а в конце я упал на колени перед какой то площадкой, над которой висел шар. Недолго думая я выстрелил в него.
***
И мы все вместе оказались в затопленном корабле. Передо мной лежал черный шар, в маленьких трещинах. Рядом то тут, то там лежали мертвые, одетые в форму моряков, или скорее даже пиратов. Я пригляделся повнимательнее. Шар в руках держал самый крупный из мертвяков. Я наклонился, и вырвал сломанный артефакт из рук капитана пиратов. Я считаю что наше задание перед Неядом можно считать выполненым.
Когда мы вернулись во дворец Дипона Неяда, я сказал ему что задание выполнено. И, рассказав что с нами случилось, я показал ему черный шар, найденный на утонувшем корабле. Глаза Неяда расширились:
- Вы где это взяли?
- На корабле ваших пиратов. А что это?
- Это страхогон. Или хоррокрит. Везде его называют по-разному.
- А что он вообще делает?
- Эта штука считывает сознание попавшего под её влияние живого существа, и показывает ему его самые сильные страхи. Вот у вас например это похоже был страх что ваша мать, если бы осталась жива, вас бы не любила. У могучего воина - это страх потерять свою силу, а у алхимика - страх потерять возможность жить и творить. А у всех вместе вас - страх потерять друг друга. Страхогон прогнал вас через ваши самые тёмные уголки сознания, но вы все равно вышли победителями. Недаром о вас ходят самые потрясающие слухи...
- Сейчас, я надеюсь, он не функционирует?
- Нет. Сейчас уже нет. Ваш выстрел повредил структуру артефакта, и теперь это не более чем обработанный булыжник. Но хватит. Вас ждет ваша награда.
И мы пошли за наградой. А вас наверное интересует какие мы взяли артефакты? О, они нам очень пригодились. Но это - уже совершенно другая история.