Меж Игаркой и Сопочной Каргой (записки енисейского раздолбая) часть 4.
О щекочущем психику потоке изотопов стронция-90
Иду я из конторы к причалу и соображаю себе. Предварительно необходимо набрать с собой в довесок к моим лоцмейстерам человека четыре добровольцев из экипажа "Лота". Народ нужен в таком количестве вследствие того, что снимать РИТЭГ с вездехода и устанавливать его под навигационный знак придется вручную.
А весит он ни много, ни мало всего шестьсот пятьдесят килограммов чистого веса, не считая наворотов и нахлобучек. В качестве наворотов и нахлобучек выступает рама генератора из стального уголка с приваренными кольцами под гаки стропов.
В четырнадцать интеллигентных лиц моих парней, да помощников из экипажа должны справиться. Килограммов по пятьдесят на каждого придется, да дед Юдин какое-нибудь рационализаторское предложение внесет на обсуждение - типа рычага бревном, или еще чего. Прорвемся, однако.
Старый полярный краб дед Юдин знает, как под таким тяжким грузом правильно тужиться, чтобы не сильно обкакаться. У меня десяток боевых лоцмейстеров вместе со мной и техником, а значит нужно еще четырех парней из экипажа "Лота".
Думаю, с добровольцами проблем особых не будет, надо только на сперматозоидах их не акцентировать, да и самому сильно не заморачиваться. Всевышний, в купе с ненецкими Хозяевами Енисея Ид"Ервом и Яв"Ервом, в обиду нас не дадут.
В экипаже еще никто не отказывался получить дополнительные гидрографические десять процентов к зарплате. Проценты стабильно выплачиваются при участии членов экипажа в производстве гидрографических и лоцмейстерских работ в свободное от вахты время.
Парни на "Лоте" все молодые, если не брать в расчет капитана Камошина Евгения Николаевича. Даже старший помощник капитана Женя Сысойков года, пожалуй, на два моложе меня.
Слова в руководстве по РИТЭГу "согласно требованию Госта, должен обеспечивать..." они, конечно, как-то бодрят. Однако, междусловами "должен обеспечивать" и "будет обеспечивать" расстояние страшной протяженности и всегда есть вероятностьвоздействия внешних сил, не поддающихся регулированию.
Я имею ввиду обстоятельства непреодолимой силы или форс-мажор, а именно такие, как судьба-индейка, планида-злодейка, разгильдяйство, раздолбайство и похеризм личного состава, шторма и ветры ураганной силы, опять же девятый вал и холод вечной мерзлоты, ну, и далее по списку.
Тут даже мощность мерзлоты, не говоря о прочих прелестях, достигает страшной глубины от нескольких метров до тридцати пяти, а местами и вовсе до шестидесяти. Вечная мерзлота, она ведь не какое-то отвлеченное понятие, а вполне конкретное.
Она хоть и поддается нашему регулированию, но в очень незначительной степени и все больше с помощью лома, либо кирки. А долбить эту самую вечную мерзлоту киркой и ломом в руках еще тот подарок.
Вот так вот! Пока там,на десятой параллели цветут сады, мы тут в это время, на перегоне от Игарки до Енисейского залива, в каютах за полярным кругом валяемся на своих моряцких коечках. Причем валяемся головами в сторону отходов термоядерной реакции, угрожающедремлющих в стальной капсуле аппарата РИТЭГ.
Потоку изотопов стронция-90, заключенному в стальном сердечнике радиоизотопного термоэлектрического генератора,глубоко плевать на всех лоцмейстеров, членов экипажа и прочую живность на борту "Лота". Утешает только то, что Северянка-2 пришвартованная к правому борту ближе к корме "Лота". Каюта же моя,вместе со мною и временным с арендатором Гунаром Карловичем, находится на баке по его левому борту.
Поначалу, когда укладывались спать, мы с Гунаром Карловичем устроились пятками в сторону РИТЭГа, чтобы стронций - 90 нас по мозгам потоком изотоповненароком не стеганул. Через десять минут Гунар посмотрел задумчиво на меня, еще через пять я также задумчиво посмотрел на него.
Вот Гунар, полтинник ему уже стукнул, изрядно старый кадр, а соображает быстрее меня молодого и зеленого. Пришлось нам, трезво оценив ситуацию,дружно поворачиваться головами в сторону РИТЭГа. А и то! Хрен с ними с мозгами, есть в нашей жизни более важные и значимые органы.
А с другой стороны, если вдуматься, мозгами эти значимые органы от радиации по любому не прикрыть, как ни крутись и каким боком не укладывайся. Тут переборка свинцовая в полметра толщиной совсем была бы не лишней.
О молодом задоре и веселой глупости
Наш вездеход ГТСМ согласно ТТХ (тактико-технических данных) может тащить в качестве груза одну тонну, сегодня он бьет все рекорды - семь сотен килограммов РИТЭГа, плюс четырнадцать поджарых парней, каждый килограммовпод семьдесят-восемьдесят. По самому скромному раскладу тысяча шестьсот восемьдесят килограммов - перегруз, однако, неслабый.
Бухта Сопочная Карга мелкая, не подойти вплотную к берегу, напротив самого знака глубина достаточная, но там берег обрывистый, вездеходом не взобраться. Пришлось пристать баржей у обрыва Красный Яр, там глубина пристать к берегу позволяет и пологие участки есть, дабы выскочить на коренной берег с пляжа.
Потом поберегу через безымянный ручей, мимо знака Долган и через речку Сопочную к озеру Долган. И затем вдоль по перешейку меж озером и бухтой Сопочная Карга, к навигационному знаку Сопкарга. Собственно мысом Сопочная Карга Енисей и заканчивается, за ним уже Енисейский залив Карского моря берегами в ширьрастопырился.
Пыхтит наш в меру ушатанный тяжкой заполярной жизнью трудяга вездеход по тундре, но тащит и термоядерную батарейку, и всю нашу лоцмейстерскую гоп-компанию. Бежим мы не шибко резво, ну да нам спешить в такой ситуации не с руки как-то. Не хватало нам тут еще только локальной ядерной катастрофы с мирным атомом.
Все мы ребятишки молодые и молодая дурь из нас так и бьет фонтаном в воздух. Обычно, пока "Лот" движется в район работ у лоцмейстеров вынужденное безделье, а у членов команды режим работы - вахта четыре часа через восемь. Так, что у членов экипажа тоже как бы время для фонтанирования энергии есть. Народ ищет возможность чем-то себя занять в свободное от работы и сна время.
То мы в карты садимся играть на обливание. С развлечениями на борту "Лота" не густо. Неизменная ставка на кону - два ведра забортной воды на голову проигравшего. А водичка в Енисее, скажу я вам - удовольствие еще то. Играем до тех пор, пока все участники не получат по паре ведер с водичкой на молодой организм. Особо "талантливым"игрокам и заведомым шулерам выпадают и более щедрые дозы.
А то иной раз водку садимся пьянствовать офицерским составом (без подчиненных, в личное, свободное от работы время). Нет, мы, конечно, не алконавты беспросыпные какие-нибудь. Не часто такое случается, но бывает.
Поскольку с приготовлением закуски возиться лень, отправляем в продовольственный склад, главного по пищеблоку. Второй помощник капитана Федор Россихин притаскивает из холодильной камеры кусок мороженой говядины, или оленины и тонкой стружкой нарезает на тарелку.
В другую тарелку старпом Женя Сысойков насыпает соль, перец молотый и перемешивает с томатной пастой - макало, на местном наречии. Напиток, сопровождаемый строганиной и разговорами, летит просто с космической скоростью. Успеваем управиться с этим делом по быстрому, без перебора,пока на мостике несет свою вахту капитан Камошин.
Федор широко знаменит в узком гидробазовском кругу тем, что питает страсть к живой природе. Причем при выезде на живую природу у него всегда при себе, где-нибудь в кармашке, солонка и перечница из кают-компании "Лота".
Как и все мы, кроме живой природы, Федор любит водку, как таковую. Если же её ещё и закусывать исключительно строганиной из свежемороженой говядины, то это вообще вселенский писк восторга. Я уже не говорю о строганине из енисейской белорыбицы, особенно если это муксун или нельма.
Собственно, кто же не любит водку в заполярье? Ну что сказать по данному поводу? Мне тоже водка под строганину очень даже по душе. Да покажите мне человека, которому это не нравится. Насколько мне известно, в природе таких людей не существует.
С другой стороны настоящие правильные полярники способны правильно себя оценить и определить разумную дозировку, во избежание перебора. В противном случае, какие они полярники? Если ты своей нормы не знаешь, значит, и претендовать не имеешь права, кроме как на звание пустого человечишки.
При необходимости Федор ест рыбу прямо из речки и непременно живую. Такое вот немножко странное хобби для второго помощника капитана. Для этого он и держит постоянно в карманах солонку и перечницу. Именно сегодня он сие искусство нам и продемонстрировал.
О маяках и знаках
Ранее слово маяк для меня означало, как минимум огромную башню, сложенную из природного камня, обкатанного за тысячелетия морским прибоем до состояния круглых голышей. Башня способная противостоять любой морской волне, даже архи-гигантских размеров.
И чтобы, обязательно, серьезное светящее устройство на вершине, окруженное множеством толстенных линз, делающих огонь маяка видным на десятки миль вокруг. И вокруг маячной комнаты со светящим устройством круглая терраска с резным ограждением, с которой по вечерам, запивая кофе рюмочкой рома, можно любоваться, ныряющим за горизонт солнцем.
Наверное, все это так и есть на настоящих классических маяках, но только не в нашем случае. Сам-то я такие настоящие маяки видел, но только в заграничных кинофильмах. На Енисее все гораздо прозаичнее. Маяк Сопочная Карга, как и все прочие, имеющиеся на коренном берегу Енисея, несколько другие.
Никаких тебе эпических башен из камня, поросшего столетним мхом, никаких светящих устройств метром в диаметре и хрустальных наборов из лучших в мире цейсовских линз Фринеля. Никаких бородатых смотрителей в капитанских фуражках с дымящими трубками, набитыми голландским табачком "Клан".
А уж о рюмочке рома приправленной чашечкой кофе говорить и вовсе не приходится. Это вам не маяк Ла Мадонетта в проливе Бонифачо, между Корсикой и Сардинией. Интересно было бы глянуть на тамошних лоцмейстеров, не иначе, как в обшитых золотой канителью кипенно-белых мундирах щеголяют, бдя круглосуточно безопасность мореплавания.
Это теперь я знаю, что любой огонек с известными координатами, освещающий путь мореходу это МАЯК, причем именно большими буквами, и абсолютно не важно, из камней он сложен, кирпичей, или из собранных в пучок сосновых бревен.
Да, у нас все гораздо проще. Сопочная Карга, это советский компромисс цены и качества. Стальная труба высотой пятнадцать метров, диаметром шестьдесят сантиметров с приваренными стальными скобами в качестве лестницы.
Я под дулом пистолета по этим скобам не полезу - вид у них утлый, или как в старину говаривали, скорбный. Так уж они ненадежно выглядят. Того и гляди, ветерок чуть сильнее дунет и отправляйся в пике, раскинув руки словно крылья.
А дед Юдин лазит. Старый он уже, однако, по скобам сапогами шелестит на зависть нам молодым-зеленым. Подобно бойкому, недозревшему юнге в прыщах, с чайного клипера "Катти Сарк", карабкающемуся по вантам к грот-марса-лиселям.
На вершине фонарик не ахти каких грандиозных размеров, выкрашенный в красный цвет, да четыре растяжки, сбегающие к земле и утопленные концами в бетоне. Растяжки собраны из стальных прутков толщиной с мой указательный палец, метровой длины каждый с приваренными кольцами на концах.
От фонарика вьется вкруговую вокруг стального тела навигационного знака пара проводов, устремляющихся вниз, к установленным на земле, под знаком электробатареям. Вот вместо штабеля этих электробатарей у подножия знака нам и надлежит подключить Радиоизотопный термоэлектрический генератор, то есть РИТЭГ.
Вот и вся конструкция, гордо именуемая навигационный знак Сопочная Карга. До настоящего маяка, знаку Сопочная Карга, как мне до пенсии. Знак стоит у самого устья Енисея и отмечает начало Енисейского залива Карского моря. Люди может и есть где-то в округе, но как-то на глаза мне ни разу не попадались. Да и есть ли они?
Хотя, есть здесь люди. Есть таки! Правда, сам я их никогда не видел, но знаю что есть они тут. Прямо на мысе в двух километрах от знака. Морская гидрометеорологическая станция "МГ-2 Сопочная Карга". Впервые станция была открыта 2 октября 1939 года и работает без перерывов по настоящее время. Парни на станцииизучают гидрометеорологический режима Енисейского залива и обслуживают морской флот и авиацию.
Как носить на руках вездеход
Третий час мы всей гоп-компанией несем на руках свой вездеход, самой стильной на сегодня в заполярье модели, под названием ГТСМ. Ну, это уже исключительно моя заслуга. Непробиваемый сплав глупости и отсутствия опыта.
Я, как начальник лоцмейстерской партии, отдал отработанным морским командным голосом суровое указание двигаться вездеходом вдоль пляжа. Был бы опытный, знал бы, что на берег надо прыгать перпендикулярно урезу воды. Выметаешься через енисейский пляж ходом и галопом сразу в тундру, на ягель и далее по вечной мерзлоте.
Здесь, приказ начальника - закон для подчиненного. Без каких бы то ни было исключений, даже если начальник еще молодой и глупый, в смысле неопытный.
А был бы начальник умный, прежде чем принимать такое решение, посоветовался бы с дедом Юдиным, техником-лоцмейстером, старым полярником в ракушках, лет пятидесяти от рождения. Он бы мне объяснил, что по енисейскому пляжу на вездеходе козлить опасно, чем ближе к урезу воды, тем более насыщен песок водой.
Стоит водителю вездехода чуть зазеваться, гусеница выбрасывает из-под себя песок, утопая во все более жидком песке, и вездеход ложится на брюхо, бурля в воде затонувшей гусеницей.
Все именно так и вышло. Похоже, народ здесь привык слушать начальство беспрекословно в силу своей врожденной дисциплинированности, даже когда оно, начальство это, несет несусветную чушь.
Вот на этой их чрезвычайной дисциплинированности я и погорел.Вероятно, до меня все начальники лоцмейстерских партий здесь были несказанно умные и чрезвычайно толковые парни. Народ просто привык к их непогрешимости.
И тут, как на грех, к ним прислали меня. Ну, а я вот такой безалаберный и непродуманный. Не исключено также, что мне решили, в порядке воспитания, показать - сначала надо думать, потом если чего-то не знаешь надо советоваться, а потом принимать мудрое, обоснованное решение. Хорошо поучили - пошло на пользу.
Технику моему за пятьдесят, а мне, его начальнику двадцать четыре. А у меня еще два старикана в оперативном подчинении с совещательным правом, у которых если что, можно было бы спросить умного совета. Это капитан гидрографического судна "Лот" Камошин Евгений Николаевич и шкипер по должности, но капитан по духу, баржи "Северянка-2" Ницус Гунар Карлович.
Шкипер "Северянки -2" Гунар Карлович, ровесник моему отцу. Ну, я же самый умный, я же инженер, начальник, в конце концов! Что мне эти стариканы с их опытом. Муфлон круторогий! Это яне о Карловиче, это я уже про себя.
Теперь я вместе со всеми моими бравыми лоцмейстерами, выдернув из кузова вездехода, одно из бревен "на всякий случай", и, рассупонившись до состояния "в чем мать родила" ныряю под правую гусеницу вездехода.
Трусы мочить мне как-то в лом, вода холодная до чертиков в глазах, и об сухие трусы мне ещё предстоит греться. Вода, не как в Восточно-Сибирском море, конечно, но уж точно, как в Карском. Водные процедуры мы всей компанией принимаем в Енисейском заливе, а это уже Карское море. Хотя до Енисея рукой подать, но коленкор уже совершенно другой - психология работает.
Гусеница висит в воде без опоры на грунт и при работе все более углубляет яму. Цепляю цепью бревно за трак у переднего катка, контролируя местоположение свободно плавающих органов тела во избежание защемления их гусеничным траком.
Вездеход, грозно зарычав двигателем, с опорой на бревно продвигается на пять метров, я снова ныряю уже под последний каток гусеницы и отцепляю бревно от трака. Парни перетаскивают бревно вперед, и следующий ныряльщик старпом "Лота" Жека цепляет бревно за трак у первого катка. Бр-р-рр! Даже смотреть на это холодно. Вездеходу продвигается еще на пять метров.
Следующее погружение за вторым помощником капитана, потом от широкой морской души моториста Сани Редькова, далее мои парни лоцмейстеры, а следом за ними и мне бултыхаться в эту смесь воды, песка и ила. Двигаемся мы, таким стильным манером, уже часа два с перекурами.
Все мои парни, ну и я, вероятно, такой же, не то синего, не то сиреневого цвета. Вода в Енисейском заливе в это время ледяная. Впрочем, вода здесь и в разгар лета отнюдь не парное молоко.
Начало августа на Енисее уже далеко не разгар лета. Да и не мудрено -не экватор, однако. Угораздило же папуасов занять все теплые местечки на земном шарике! А нам вот заполярье оставили. Как то всё не справедливо в этом мире устроено, негармонично.
Согреться можно в кабине вездехода, но греться некогда. Надо нырять. Как в случае с той обезьяной - думать некогда, надо прыгать. Не участвуют в водных процедурах только дед Юдин, в силу почтенного возраста и ослабленного заполярным образом жизни здоровья, а также водитель вездехода, без устали ворочающий рычаги фрикционов.
Наконец кое-как, на последнем издыхании, донесли вездеход до скального выхода на пляже, зацепились за него правой гусеницей и, лязгнув траками, выскочили с пляжа на ягель. Здесь хоть и мокро, но вездеход передвигается без проблем- под ягелем вечная мерзлота.
Представляю, сколько на моем затылке лохматом затылке и бороде повисло нелестных, мягко выражаясь, эпитетов, произносимых мысленно в мой адрес моими подчиненными парнямисине-фиолетового окраса.
Понимают парни, что заслуга в сегодняшнем полярном купании исключительно моя. Я, конечно, стряхиваю это дело с "воротника" и форс держу по высшему разряду - начальнический. Засранец еще тот, одним словом.
Я мог, конечно, вообще курить бамбук в стороне, на правах начальника. Только не по-человечески это. Не до такой уж степени я засранец, а потому нырял вместе со всеми, в порядке живой очереди. Ну, ошибочка вышла, однако. Что мне теперь? Извиняться что ли? Не дождутся! Как говорил мой командир роты Альберт Сергеевич - трудности укрепляют молодежь!
По возвращении на пароход парни выпьют водки с молотым черным перцем, и, даст Бог, никто не разболеется и не упадет духом. Хотя не факт, что водку они уже раньше всю не выпили. Впрочем, они и так парни на зависть крепкие, а под моим скрупулезным руководством станут еще неизмеримо более крепкими, сильными и здоровыми.
Тут вам не здесь, а здесь вам не там! У нас, как на фронте - болеть некогда. Да и раскисать никто нам не позволит. Исключая, разумеется случаи заболевания триппером. Ну, это, пока, чисто гипотетически. Однако, зарекаться не будем.
В этом смысле, покуда, Господь нас милует. Хотя Гунар Карлович Ницус, ссыльнопоселенец, потомственный латышский буржуй и "контра белая", а также несостоявшийся наследник трех доходных домов в столице Латвии городе Риге, говорит, что не моряк тот, кто три раза гонорею не лечил.
Гунар Карлович здесь в серьезном авторитете, но что-то я не знаю, верить ему или нет. Хотя жизненный опыт у Карловича огромный, я бы даже выразился категоричнее - грандиозный.
Заполярные Чингачгуки
Пока мы, выскочив вездеходом с песчаного, пляжа отряхивались, согревали свои многострадальные синие тела, нырнув в теплые, нагретые на кожухе двигателя вездехода трусы, курили да прихорашивались, жизнь не стояла на месте. Второй помощник капитана Фёдор, как был в наряде Адама, не знакомого ещё с первородным грехом, успел среди осоки узреть конец какой-то веревки.
Узрел и, движимыйестественным человеческим любопытством, незамедлительно за веревкупотянул. Вытащили в итоге общими усилиями чужую сеть полную белорыбицы - муксуна, омуля, нельмы и прочей рыбы с которой я лично до сей поры знаком не был.
Народ, промерзший до синевы, голодный, как десяток Карлсонов, живущих на крыше, долго не раздумывал. Сеть, судя по всему, поставлена недавно. Вся рыба не сонная, живехонька и донельзя бойкая, так и трепещет. Ты ее в руки, а она тебя хвостом, да прямо по всей морде лица слева направо, да справа налево.
Первым к делу приступает Федор. Он, даже не прыгнув в трусы, как есть голышом, мчится к вездеходу за своим альпаком, шарит в карманах в поисках солонки и перечницы, тиснутые из кают-компании "Лота". Посолив и поперчив живого полуметрового муксуна, второй помощник капитана вонзает зубы в жирную спину сразу его за головой. Муксун конвульсивно трепещет хвостом в руках Федора и кричит в полный голос от боли и ужаса.
Писатель-фронтовик Виктор Астафьев, местный, родом с Енисея, из самой Игарки, утверждает в своей книге "Царь рыба", что рыба дескать кричать не умеет. А я вот, хоть и на Енисее всего пребываю без году неделя, при всем моем уважении, совершенно уверенно могу сказать, что Виктор Петрович очень глубоко в этом вопросе ошибается.
Похоже он рыбу живую зубами на части никогда не рвал. Умеет рыба кричать, умеет! Да еще так умеет, что мороз по шкуре от этого крика продирает.
Я не представлял, что заживо пожираемая рыба может так кричать. А еще говорят - молчит, как рыба об лед. Неправда это. Оказывается рыба вовсе не молчунья. Муксун кричит и плачет, визжит в истерике, пока второй помощник капитана гидрографического судна "Лот", громко чавкая, с аппетитом пожирает его заживо. Руссо садисто!
Зрелище еще то - не для слабонервных граждан. Я ухожу подальше, чтобы не видеть и не слышать весь этот ужас. Оно и понятно, я-то полярник начинающий, а эти парни "чиганчуки" местной закваски, с последующим местным розливом. Аборигены, одним словом, почти настоящие ненэйненэчи. А, может, просто уже адаптировались сверх всякой меры, одичали на лоне первозданной заполярной природы.
У аборигенов, в широком смысле слова, в принципе кражи меж собой не одобряют, но почитают красть у русских за доблесть. Однако в результате какого-то немыслимого умственного вывиха ненцы, селькупы и ханты, несмотря на устоявшуюся среди туземцев традицию, русских почитают все-таки отчего-то своими, и красть у них избегают.