Шёлковые простыни холодили кожу, принося облегчение. Я перевернулась на бок, задетое плечо тут же отозвалось выстрелом резкой боли. Замечательно! Взъярившись, со всей силы ударила кулаком в подушку. Знаю, что глупо, но так мне стало намного легче. Попробовала снова заснуть, безуспешно. В погружённой во мрак спальне отчётливо видны красные цифры на табло электронных часов. Пять шестнадцать - больше часа до рассвета. Подобрав ноги, я прислонилась к спинке кровати, сбрасывая остатки сна. Звуки спящего дома смешались с приглушённой музыкой улиц большого города, не замолкающего никогда.
Что-то ведь меня разбудило. Насторожившись, я различила едва слышимые.. Стоны?
Жёсткий ворс коврового покрытия щекотнул босые стопы. Это напомнило о коротких шортах и майке, служащих мне пижамой. Стон повторился.. А, и так сойдёт!
Выбежав в коридор, остановилась у крайней слева двери, рядом с ведущей вниз лестницей - комната Златана - именно оттуда доносился звук. На всякий случай проверив дом шестым чувством - Виктор как-то назвал его "инферно-локатор" - и не обнаружив поблизости демонов, я осторожно постучала в дверь. Никто не ответил, только тишина стала как-то гуще.
- Златан? - Мой голос звучал приглушённо, но так, чтобы за дверью его можно было услышать.
Молчание. Шорох одеяла, глухой стук. Что мне делать? Ворваться в комнату, где спит практически незнакомый мужчина? Но я постучала и никто не ответил. Откуда стоны? Понимаю, если бы он ещё был там не один, но.. Разве что, Элис могла составить ему компанию? Да нет, абсурд. Что за идиотизм, Ника?! И чего я стою здесь, как полная дура? Ладно, войду. Если оплошаю, никто не мешает извиниться - потом, когда буду убеждена в отсутствии какой-либо опасности.
Ещё раз постучавшись и не получив ответа, я взялась за ручку и повернула её. Дверь поддалась, тихонько скрипнув. Царящую в комнате темноту разбавляли лишь тусклые полосы проникающего с улицы света фонарей. Жалюзи на окне он оставил не задёрнутыми. Стоя вот так, в дверном проёме, человек представляет из себя отличную мишень. В меня ещё ни разу не стреляли, но ведь всё когда-то бывает впервые, да? А потому, я шагнула внутрь и прикрыла за собой дверь.
Тихий всхлип.
- Златан? Ты здесь?
Тёмная фигура медленно поднялась из-за кровати и вышла на свет.
- Прости, ты что-то хотела? - Лёгкая хрипота в голосе - единственное, что не дало мне забыть о причине своего прихода. В остальном же он звучал предельно спокойно и бесстрастно. Его контроль над собой настолько хорош?
Я думала всего несколько секунд, а потом всё же подошла к нему, остановившись на расстоянии вытянутой руки, чтобы как следует рассмотреть лицо. В темноте трудно различить красноту глаз, зато влажный блеск в их уголках довольно заметен.
Я идиотка. Ведь ясно же, что у парня не всё в порядке, как он усиленно пытался изображать! После случившегося сегодня, вполне мог развиться шок, не говоря уже о его жизни в целом. Душу заполучил демон, а телом пользовались все, кому позволяли средства. Включая ненормальную Марго, резавшую его ножом и пытавшую с помощью сил самого Антэроса! А я просто забрала парня из притона, привезла домой и уложила спать - как будто этого достаточно?! Пора прекращать судить о людях по себе. Не все могут отказаться от "лишних" эмоций, чтобы ничего больше не болело. Пора признаться, что и у меня этого не выходит - надо быть честной, хотя бы перед собой. Чёрт, гораздо удобнее и проще, когда окружающие считают тебя бездушной машиной для убийств: можно обойтись без самокопания и чувств, не приходится никого утешать..
Златан смотрел на меня, сохраняя это каменное выражение на лице, и надо было что-то сказать.
- Ничего не хотела, - понадобилась небольшая пауза, чтобы подобрать следующую фразу, - Я подумала, ты захочешь поговорить.
Он шумно сглотнул, прежде чем ответить:
- Хорошо. - Внезапно его взгляд скользнул вниз, к полу, затем вверх, на меня. Резкая перемена в парне заставила посмотреть на него повнимательнее: вот он стоит, весь такой ранимый, с затравленным взглядом, а в следующую секунду - собран и готов к действию. - Ты же застудишься, стоя босяком!
Не успела я опомниться, как меня уже подхватили сильные руки - Подхватили? Меня? - и понесли к постели. Автоматический порыв - дать отпор, высвободиться, - с трудом удалось побороть. Он ведь ничего плохого не сделал, просто беспокоится обо мне, верно? Нельзя же из-за этого начинать драку. Спокойно. Златан поставил меня на кровать и только ощутив тепло плюшевого одеяла, я поняла, насколько в действительности замёрзла. Ну и ладно, по сравнению с остальными проблемами, лёгкий холодок не имеет значения.
- Садись, пожалуйста, - попросил он и я села, придвинувшись к изголовью, потому как и дальше стоять во весь рост было бы глупо.
- Теперь ты не будешь мёрзнуть. - Он аккуратно подоткнул покрывало, укутав мои ноги, и только тогда устроился сам.
Мне не понравилось, что меня двигают, словно куклу, но взгляд на улыбающегося Златана согнал мрачную мину с моего лица. Ну не могу я хмуриться, глядя в эти шоколадно-карие глаза, лучащиеся заботой. Кажется, это меня беспокоит? Чёрт с ним, отложим на потом.
Интересно, есть какие-то правила, определяющие как вести себя, оказавшись на перине со стриптизёром, привезённым домой прямо из демонского публичного? Чёрт меня дери, ну почему я упорно акцентирую своё внимание на том, чем он зарабатывал на жизнь?! Неужели я такой сноб? Лицемерка? Всю мою жизнь люди, осуждающие других с высоты своей добродетели и примерности вызывали у меня отвращение, потому что высоты эти, если с них глядеть таким образом, превращаются в самые настоящие бездонные пропасти. Добродетель, опирающаяся на гордыню - неимоверно близка к пороку. А теперь что, я стала одной из них? Сохрани меня Господь от подобной участи.
- Расскажи мне, кто ты? - попросила я, наконец, повернувшись к нему и в обращённых ко мне глазах ясно выразилось удивление, - Я не хочу больше думать о тебе, как об артисте стриптиза.
- "Артист стриптиза"?- красиво очерченные губы тронула лёгкая улыбка, такая горькая, что у меня дёсны свело, - Ты очень мила, правда. Можно было назвать меня "хастлером", мальчиком по вызову, проституткой, в конце концов.. Хм.. Спрашиваешь, кто я? Моё настоящее имя - Зольтан Картулис, родился в Литве двадцать один год назад и с сегодняшнего дня у меня, кажется, началась новая жизнь. Так я чувствую. Ты подарила мне её .
- Я ничего не сделала сверх того, что сделал бы каждый, - на его лице выразилось желание поспорить, но мой взгляд пресёк возражения, - Так значит, Златан - публичная вариация настоящего имени? Мне нравится, как звучит "Зольтан". Не против, если я буду называть тебя Зольт?
- Не против, звучит здорово. Мне приятно, что у тебя есть особое имя для меня, - В шоколадных глазах блеснула радость, причины которой не были до конца мне ясны. Вдруг захотелось обругать себя за поспешное, на первый взгляд, пустяковое предложение, значившее для него нечто большее, чем я могла предположить.
- Что ж, договорились.
- А как мне можно обращаться к тебе?
- Просто - Ника, не ошибёшься, - ответила я привычно, скорее на автомате, в то время как мой ум собирал воедино крупицы полученной информации, - Выходит, ты родом из Литвы.. Каким ветром тебя занесло в Славянскую Федерацию?
"Как давно твоя душа принадлежит демону, а тело стало товаром?" - хотелось мне спросить, но я не озвучила этого вопроса. Наверное, тактичность, методично и с огромным терпением вкладываемая в мою, тогда ещё златовласую, макушку родителями всё-таки не совсем выветрилась. Не уверена, к добру это или к худу.
Напряжённая пауза повисла в тихом мирке объятой полумраком комнаты. Подняв взгляд на Златана, я увидела гримасу боли, исказившую точёные черты, и уже не рассчитывала получить ответа. А потом, на смену ей пришла решимость. Он заглянул в себя, внутрь той тёмной и зловонной ямы страданий, существующей в каждом из нас, и обнаружил там решимость поделиться ими со мной.
- Хочешь услышать всё?, - в голосе молодого мужчины звучали годы тяжёлого опыта, но было в нём и что-то по-детски беззащитное. Временами казалось, что жизнь сломала его и перед тобой всего лишь полупустая оболочка жертвы и тогда, в опровержение подобной версии, вдруг мелькало.. что-то. Как вот сейчас, когда он взял на себя заботу о моём здоровье, укутав, словно ребёнка, и это "что-то" заставило взглянуть на него совершенно иначе, под новым углом. Мне вспомнилось, как Златан разозлился на Ченского, пытавшегося обвинить меня в грязных похождениях, как в покорном до того голосе заструились нотки силы.. Да, я хотела это услышать.
- Хочу, расскажи мне, - попросила я, зная наперёд, что это будет тяжёлый рассказ для нас обоих.
Дальше нужно было просто слушать, не перебивая, хотя много раз за то время, что длилась эта страшная сказка, у меня возникало желание громко выругаться и что-то изменить, исправить в этом грёбаном аду, который мы зовём миром. И всё тяжелее на мои плечи ложились отчаяние, безнадёжность и понимание того, что миссия эта чертовски, б**дь, невыполнима.
- В детстве мама часто рассказывала мне сказки - старые литовские, те, что сама слышала от своей матери, а та от своей и так до бесконечности. Отец много работал, хоть и принадлежал к известной и состоятельной семье. Он хотел добиться всего самостоятельно. У меня было всё, о чём только может мечтать маленький мальчик, да и любой ребёнок вообще. До девяти лет. Через две недели после того, как мне исполнилось девять, бизнес отца потерпел крах и мы оказались даже не на грани, а за чертой разорения. Помню, как родители подолгу сидели в опустевшей гостиной нашего большого дома и напряжённо что-то обсуждали. Потом приехала строгая женщина с блестящими седыми волосами - бабушка, мать моего отца, - и они снова разговаривали, теперь уже втроём. В тот вечер мама выбежала из комнаты в слезах, я долго ещё слышал её надрывные, истошные рыдания, но так и не решился войти. Просто испугался, что если увижу её, то страшное и непонятное "нечто", сделавшее всех несчастными, станет реальным. Впрочем, оно и без моего желания стало таковым.
Отец собрал вещи - на его лице прорезалась новая глубокая складка - и они с бабушкой уехали. С того дня я больше его не видел. Однажды, случайно заглянув в газету, я зацепился взглядом за родное лицо: он стоял рядом с красивой молодой женщиной в белом платье и счастливо улыбался. С того момента я перестал мечтать о встрече с ним. Мы с мамой переехали из большого опустевшего дома в маленькую квартирку, расположенную в спальном районе. Она теперь редко улыбалась, не рассказывала мне сказок на ночь и частенько от неё пахло так же, как от папы после встреч с друзьями. Сначала это был запах коньяка или вина, потом кладовку стали заполнять пустые бутылки из-под дешёвого бренди.
Через год, в нашей и без того не особо радостной жизни, появился Он. Этого человека звали Вагор и он стал моим отчимом. На какое-то время вернулась настоящая мама - та, что тёплым призраком обитала в детской памяти. Запах дешёвого бренди сменился запахом дешёвых духов, но лишь на время. Потом всё вернулось, мы ступили на новый круг Ада. Под пьяные крики, глухие удары и звон бьющейся посуды, мне полагалось учиться и делать это хорошо. Получалось не всегда и каждый провал сопровождался жестоким избиением. В какой-то мере стало даже легче - теперь у этого монстра появился новый объект для вымещения гнева, а значит, маме уделялось гораздо меньше "внимания". Осознав это, я нарочно стал получать как можно больше замечаний и плохих оценок и какое-то время мой "метод" работал - до тех пор, пока Вагор не перестал распускать руки по любому незначительному поводу. Теперь ему вообще не нужен был повод для того, чтобы избить нас до потери сознания. Мама называла перемены в его настроении "хорошими" и "плохими" днями, по такому календарю полагалось нам существовать - никаких "красных" дат, только чёрное и серое. Под конец череда из трёхсот шестидесяти пяти дней сложилась в сплошной чёрный квадрат.
Однажды, слоняясь на давно облюбованном пустыре и прогуливая уроки, я услышал привычные для себя звуки избиения и мальчишеский крик, очень похожий на мой собственный. Не думая над своими действиями, я рванул со всех ног и вскоре моим глазам открылась ужасная сцена: парнишка лет двенадцати, мой ровесник, весь в крови, хлещущей из разбитого носа, стоял на коленях перед высоким лысым человеком. В руках последнего был пистолет, дуло которого смотрело мальчику точно в лоб, а чёрные глаза распространяли холодное предчувствие смерти. Ещё двое мужчин, не менее пугающего вида, стояли чуть поодаль, у чёрной машины с тонированными стёклами.
"- Ты думал, что можешь сбежать от меня, щенок?" - бесстрастным голосом спросил мужчина с пистолетом, холодно и не отрываясь глядя на мальчика. Моё появление осталось не замеченным и, замерев в кустах, я завороженно наблюдал за происходящим.
Мальчик попытался что-то ответить, но едва не захлебнулся в собственной крови. Прокашлявшись и сплюнув, он наконец смог вымолвить:
" - Прости меня, Рим. Я... я был не прав. Пожалуйста.."
Он не договорил, горло перехватили сдерживаемые рыдания. Кровяной пузырь повис на левой ноздре. Судорожный вздох заставил его лопнуть и багровая капелька попала на блестящую кожу чёрных туфель Рима. Это его разозлило.
"- Жалкая падаль, ты испачкал мою обувь!" - "Пострадавший" ботинок в миг оказался на тонкой шее паренька, давя, вжимая его лицо в сухой песок, покрывавший землю. Сопротивляться этому громиле было бесполезно, да он и не пытался. Хриплые, полузадушенные мольбы о прощении всё повторялись, с каждым разом тише и отчаяннее. Наконец, мужчина убрал ногу с шеи подростка, при этом точно держа прицел. Мальчик не шевелился, скорчившись на земле, лицом вниз. Я почувствовал боль и опустил взгляд на свои сжатые кулаки - на ладони выступили кровавые чёрточки от впившихся в кожу ногтей. В этот момент раздался металлический щелчок - мужчина снял пистолет с предохранителя и готовился спустить курок.
"- Стойте! - Мой голос прозвучал так громко, что показался оглушительным. Не помню, как делал шаги, но, опомнившись, уже стоял в паре метров от этих людей и все они, за исключением избитого мальчика, обратили на меня своё внимание. От их взглядов желудок скрутило в узел. - Не трогайте его, иначе я вызову полицию!"
Это было глупо, мне ни за что было не успеть за помощью. Видимо, бандиты тоже поняли это, даже раньше меня, а потому мерзко засмеялись. Все трое. Лысый первым перестал смеяться и взглянул на меня с интересом, совсем не хорошим - ощущение такое, будто с тебя кожу снимают.
"- А я тебя убью." - Просто сказал лысоголовый и улыбнулся. От его улыбки меня прошил озноб, она и сейчас, много лет спустя, продолжает мне сниться.
В тот день я так и не вернулся домой. Человек по имени Рим с улыбкой держал пистолет, пока двое его помощников скрутили мне руки верёвкой и закинули в багажник. Я вырывался как мог, изо всех сил, но эта борьба изначально была обречена на провал. Избитый мальчик рухнул сверху, вышибив остатки воздуха из груди, багажник захлопнулся, погрузив мир во мрак.
Рим оказался сутенёром из столицы - поставлял мальчиков состоятельным любителям малолетних проституток. Я много раз пробовал сбежать, но побои и наркотики отлично делали своё дело, в конце-концов настало время, когда бегство для меня не сулило ничего хорошого - было слишком поздно. Как правило, большую часть клиентов составляли мужчины, охочие до юных мальчишеских тел. Помню, моим родителям часто говорили о том, какой у них красивый ребёнок. В двенадцать лет я возненавидел свою внешность: именно она стала причиной того, что Рим не пристрелил меня на месте, а утащил в новый мир - новый ад, о существовании которого я и не догадывался.
Четыре долгих года я был собственностью Рима и взять меня в аренду мог каждый, кто имел достаточно средств. А стоил я не дёшево. В шестнадцать я уже не выглядел столь юным и хрупким, так что для большинства клиентов стал слишком стар, их интересовал товар посвежее. Поэтому, когда Риму поступило выгодное предложение, он просто меня продал. Новый хозяин не спешил воспользоваться моим телом, у него были планы куда более грандиозные - меня купили, чтобы принести в жертву во время ритуала. Этот человек принадлежал к секте, практиковавшей человеческие жертвоприношения.
Накачанный наркотиками, я лежал на холодной каменной плите посреди старого кладбища и мечтал только об одном - я молился об избавлении. Мои мольбы оказались услышаны. В последний момент, когда острие почти вспороло кожу над сердцем, время остановилось и явился он. Эрос пообещал спасти меня в обмен на сотрудничество с ним. В то время я не верил уже ни во что на свете, а душа не представляла никакой ценности, я сомневался, что от неё вообще что-либо осталось. Я согласился. С тех пор, как Эрос взял меня, никто больше не причинял мне вреда - по крайней мере ничего такого, что я не мог бы стерпеть. Он сказал, что я буду с ним до того, как появится человек, пожелающий меня спасти, дать мне шанс на новую жизнь. И в очередной страшный момент жизни, когда Марго начала меня преследовать и мучить, когда я уже почти потерял надежду - появляется прекрасная девушка с алыми волосами, не побоявшаяся вступить в битву не только с людьми, Эросом, но с и ужасающим демоном для того, чтобы помочь совершенно постороннему человеку. Ты вступилась за меня, Ника. Ты первая. И Эрос сдержал своё слово, отпустив меня. Я обязан тебе и никогда этого не забуду, даже если ты не захочешь больше меня видеть.
Я сидела, обняв колени, и внутри бушевала буря самых разных чувств. Мне хотелось плакать и рычать, мне хотелось найти тех людей и убить их голыми руками, просто придушить, выдавить из их тел никчёмные и противные природе жизни. Но волны моего гнева разбивались о скалу спокойствия в глазах сидящего подле меня человека, только что поведавшего свою историю. В его глазах не было ни жажды мести, ни ненависти - только спокойная, тихая радость и робкая надежда. Смогу ли я теперь разбить её? Смогу ли вернуть его Эросу, в тот мерзкий мир, к которому он принадлежал.. Нет, который присвоил его на долгие годы? Ни за что. Твёрдо знаю, что никогда и ни за что не смогу так поступить. Просто не-мо-гу. Он теперь - часть моей жизни. Так же как и Ян, как Элис. Я приняла решение и мне стало легче.
- Такого не случится. Я не могу исправить ничего из прошлого, но обещаю, что сделаю всё возможное для того, чтобы никто и никогда больше не смог сломить твою волю и отобрать свободу. Клянусь.
Глаза Златана сверкнули ярче, в них стояли слёзы, которым он не мог дать воли. Если он так и будет держать всё в себе, то никогда не освободится от груза прошлого. Я медленно протянула руку и осторожно коснулась его плеча, в неловком жесте поддержки. Влага, скопившаяся в уголках, наконец пролилась. Внезапно Златан дёрнулся вперёд, его лицо уткнулось в мои колени, а руки обхватили их, как последнюю опору в шторм. Он дрожал.
Молодой мужчина, обладающий сильным рельефным телом, беззвучно рыдал, обняв мои ноги, а я гладила его по золотым волосам, стараясь не заплакать. Чего бы это ни стоило, я собираюсь сдержать свою клятву.