Вот прекрасная возможность, чтобы один актер играл двух разных персонажей. Так, например, в парижской постановке комиссар и бурмистр, мать и мать Агаты, Отрапа старший и отец Агаты, Агата и дочь были сыграны одними и теми же актерами.
Я представляю себе Жака как минимум сорокалетним. Он того же возраста, что и его Господин или даже старше.
FranГois Germond, автор знаменитой женевской постановки, сделал интересное предложение, которое я с удовольствием одобрил: пусть Жак и его господин снова выйдут в шестом явлении третьего действия, они будут уже старыми, как будто от предыдущего явления прошло много лет.
Пьеса должна быть сыграна без антракта. Отдельные действия должны, однако, быть явственно отделены друг от друга либо занавесом, либо кратким затемнением сцены.
Декорации: В течение всех трех действий декорации неизменны; сцена разделена на две части: передняя - пониже и передняя - повыше, образуя своеобразный подиум. В передней части происходят события настоящего; в задней, приподнятой, части играются рассказываемые истории их прошлого.
Совсем сзади могут быть ступеньки или лестница, ведущая вниз (которую может, но не должно быть видно).
Вообще сцена (которая должна быть максимально простой и абстрактной) практически пуста. Только в некоторых эпизодах актеры сами себе (слуги) принесут необходимый реквизит, как, например, стол, стулья и подобное.
Надо уклоняться от каких-либо орнаментальных, описательных или символических элементов декорации. Они просто противоречат духу пьесы.
Действие происходит в восемнадцатом веке, но в таком восемнадцатом веке, о котором мы сегодня мечтаем. Также как и язык не является реконструкцией прежнего языка, на декорации, ни костюмы не должны быть выразительно историчными. Историчность персонажей (я имею ввиду обоих главных протагонистов) должна быть немного стерта.
Заметка об истории пьесы: я написал ее примерно в 1971 г. с неясным представлением о том, что какой-нибудь чешский театр мог бы эту пьесу инсценировать под чужим именем. Только после моего переезда во Францию в 1975 г. мой дорогой и незабываемый приятель Evald Schorm занялся ее текстом и "одолжил" ему свое имя, под которым "Жака и его господина" поставили в г. Усти. Я сам перевел пьесу на французский и издал ее в 1981 в издательстве Gallimard со своим предисловием Introduction a une variation и эпилогом Varioations sur l?art de la variation Francoise Ricard'a.
Французская версия послужила основой других переводов, а именно: английского, шведского, итальянского, испанского. Я сам видел пристойную постановку в Париже, замечательную в Загребе, почти гениальную в Женеве, катастрофическую в Брюсселе. Тогда я понял, к какому недоразумению может привести моя "вариация на Дидро". Режиссеры, у которых обнаруживается склонность к графомании, подумают: раз Кундера мог позволить себе вариации на роман Дидро, так и мы сделаем свободную вариацию его вариации. Никто не может представить себе, какие глупости понавыпридумывал брюссельский режиссер в постановке, дальнейшие представления которой я тут же запретил. Именно потому, что "театральная вариация" на славный роман сама по себе весьма деликатная вещь, требующая точного равновесия между тем, что сохранено из оригинала и тем, что добавлено (равновесие между восемнадцатым и двадцатым веком, между оптимизмом Просвещения и скептицизмом нашего столетия), необходимо инсценировать пьесу совершенно точно и верно, просто. Иначе она превратится в интеллектуальную галиматью.
После брюссельской постановки я считаю своего "Жана и его господина" главным образом книжным театром и разрешаю инсценировку только в том случае, если ей займутся любительские или бедные театры (пьеса была поставлена, например, десятками американских университетских коллективов). Недостаток денежных средств в этом случае - некая гарантия того, что режиссер изберет путь наибольшей возможной простоты. Ничто не может принести такого вреда искусству, как много денег в руках амбициозного глупца.
Действие 1
Явление 1
Жак и Господин выходят на сцену, делают несколько шагов, и тут Жак замечает зрительный зал; он смущается...
Жак (незаметно):
Господин... (Обращает внимание Господина на публику): Почему все на нас так таращатся?
Господин (немного испугавшись, начнет поправлять одежду, будто боится, что привлекает внимание неряшливой одеждой):
Делай вид, что не замечаешь их.
Жак (публике):
Не желаете ли смотреть в другую сторону?... Ну, что?... Откуда мы пришли? (Махая рукой в свою сторону):Дык, оттудова. А куда идем? (С философским презрением): А разве кто-нибудь знает, куда он идет? (Публике): Разве вы знаете, куда идете?
Господин:
К сожалению, Жак, я предполагаю, что знаю, куда мы идем.
Жак:
Вы так думаете?
Господин (печально):
Думаю. Но я не намерен посвящать тебя во все свои печальные обязанности.
Жак:
Хотите меня заставить напомнить Вам, что случилось с Эзопом? Однажды послал его господин в баню. На дороге его встретили полицейские. - Куда ты идешь? - Не знаю, - ответил Эзоп. - Ты не знаешь? Ну, раз не знаешь, пойдешь с нами. - Вот видите, - сказал им Эзоп, - разве я не был прав, когда сказал, что не знаю, куда иду? Я намеревался попасть в баню, а попаду в тюрьму. Господин мой, никто никогда не знает, куда он идет, верьте мне. Но, как говаривал мой капитан, там наверху записано все.
Господин:
И был прав...
Жак:
Черт бы побрал Юстину и ту грязную землю, на которой я с ней потерял девственность!
Господин:
Почему ты проклинаешь эту даму, Жак!
Жак:
Потому, что когда я потерял девственность, я налакался, отец разозлился (узнал, что я пью) и начал меня колотить, мимо шел вербовщик, я позволил себя завербовать, разразилась битва, я получил пулю в колено. А это пуля притащила за собой целую толпу других происшествий. Без этой пули я бы, например, никогда не влюбился.
Господин:
Ты влюбился? Об этом ты и не заикался!
Жак:
Есть еще много того, чего я Вам не рассказал.
Господин:
Так, о том, как влюбился. Говори.
Жак:
На чем я остановился. Ага, пуля в колено. Множество раненых и убитых. Я лежу под ними. На второй день меня нашли, бросили в повозку и отвезли в госпиталь. Повозка подскакивает, а я ору от боли при каждом ухабе. И вот она останавливается. Я прошу, чтобы меня положили на землю. Это на краю деревни и перед домом стоит молодая женщина.
Господин (довольно):
Ну, наконец-то!
Жак:
Идет внутрь, возвращается с бутылкой вина и дает мне напиться. Меня хотят опять закинуть в повозку, но я хватаю эту женщину за юбку. После этого я теряю сознание и прихожу в себя уже в доме. Вокруг нее стоят ее дети, ее муж, а она вытирает мне влажным платком лоб.
Господин (радостно взволнован):
Ты подлец! Я уже знаю, чем это закончится!
Жак:
Черта лысого вы знаете, Господин.
Господин:
Этот мужчина принял тебя в свой дом, и ты его вот так отблагодаришь?
Жак:
Господин, разве мы в ответе за свои поступки? Мой капитан говаривал: все хорошее и плохое, что случается с нами внизу на земле, написано там наверху. Известно ли вам какое-нибудь средство стереть там ту запись? Скажите, Господин: Могу ли я не быть? Могу ли я быть кем-то другим? Но раз уж я - это я, могу ли я совершать нечто другое, чем то, что совершаю?
Господин:
Меня интересует одна вещь. Ты такой подлец потому, что так написано наверху? Или это там так написано, поскольку о тебе было известно, что ты подлец? Где причина и где следствие?
Жак:
Не знаю, господин, но не называйте меня подлецом.
Господин:
Человек, соблазнивший жену своего благодетеля...
Жак:
И не называйте того мужчину моим благодетелем. Вам следовало бы слышать, как он ругал свою жену, за то, что она пожалела меня и взяла в дом.
Господин:
И правильно делал... Жак, как она выглядела? Опиши-ка мне ее!
Жак:
Та молодая женщина?
Господин:
Да.
Жак (неуверенно):
Среднего роста...
Господин (не совсем довольно):
Гм...
Жак:
Но скорее высокая, чем низкая...
Господин (успокоенно кивая):
Высокая...
Жак:
Да.
Господин:
Такие мне нравятся.
Жак (показывает):
Красивая грудь.
Господин:
Объемнее в грудях или в ягодицах?
Жак (неуверенно):
В грудях.
Господин (печально):
Жаль.
Жак:
Вам больше по душе широкие зады?
Господин:
Да... Такой как был у Агаты... А какие глаза?
Жак:
Это уж не припомню. Но была брюнеткой.
Господин:
Агата была блондинкой.
Жак:
Я не в ответе за то, что она не была похожей на вашу Агату. Вы должны принять ее такой, какой она была. Зато у нее были красивые длинные ноги.
Господин (замечтавшись):
Длинные ноги. Приятная подробность.
Жак:
И большой зад.
Господин:
Большой зад? Действительно?
Жак (показывает):
Вот такущий...
Господин:
Ты подлец! Я так ее захотел, когда ты мне ее вот так описываешь! И ты ее ему, тому доброму мужу...
Жак:
Нет, Господин, с той женщиной у меня вообще ничего не было
Господин:
Так, что ж ты мне о ней рассказываешь! Почему мы на нее тратим время?
Жак:
Вы прерываете меня, господин, а это - пренеприятнейшая привычка.
Господин:
Ведь я уже так тешил себя мыслью о ней -
Жак:
Я рассказываю вам, как я лежу с простреленным коленом, как мучаюсь, а Вы думаете только о порочном. А к этому приплетаете еще и какую-то Агату.
Господин:
Не напоминай мне о ней, Жак!
Жак:
Вы сами о ней вспомнили.
Господин:
Случилось ли когда-нибудь, что тебе ужасно захотелось женщины, а она тебе все отказывала и отказывала...
Жак:
Да. Юстина.
Господин:
Юстина? Та, с которой ты лишился девственности?
Жак:
Та.
Господин:
Это ты мне должен рассказать.
Жак:
Лишь после вас, мой Господин...
Явление 2
Сзади на приподнятой части сцены некоторое время назад появились другие персонажи. На ступеньках сидит Отрапа младший, а возле него стоит Юстина. На противоположной стороне сцены другая пара. На стуле, который принес туда рыцарь Saint-Ouen, сидит Агата, а рыцарь стоит возле нее.
Saint-Ouen (Зовет Господина):
Эй, приятель!
Жак (оглядываясь вместе с Господином на голос; кивая головой в сторону Агаты):
Это она? (Господин кивает в знак согласия) А этот рядом с ней?
Господин:
Мой приятель. Рыцарь Saint-Ouen. Он меня с ней познакомил. (Указывая глазами на Юстину):А это та твоя?
Жак:
Да. Но ваша нравится мне больше.
Господин:
А мне твоя. Она полнее. Не желаешь поменяться?
Жак:
Об этом надо было думать раньше. Сегодня слишком поздно.
Господин (вздыхая):
Сегодня слишком поздно. А кто этот крепыш?
Жак:
Отрапа младший. Товарищ. Мы оба положили глаз на ту девицу. Однако, по каким-то непонятным причинам, Фортуна приклонилась к нему, а не ко мне.
Господин:
Тебе повезло так же, как и мне.
Saint-Ouen (переходя от Агаты в сторону Господина на край подиума):
Приятель, очевидно, ты начинал как-то неосмотрительно. Ее родители начали бояться, что злые языки о ней заговорят.
Господин (возмущенно):
Проклятые мещане! А когда я эту девицу осыпал деньгами, им не мешало?
Saint-Ouen:
Нет, нет, они уважают тебя. Хотят только, чтобы ты дал ясный ответ. Иначе, дескать, ты должен будешь прекратить посещения их дома.
Господин (с досадой, Жаку):
А разве не он привел меня к ним? Разве не обнадеживал? Разве не обещал, что она будет уступчива?
Saint-Ouen:
Приятель, я передаю только то, о чем меня просили.
Господин (Saint-Ouen'у):
Ну, ладно. (Поднимается на приподнятую часть сцены): А ты им передай, что к алтарю меня силком не затянешь! А Агате скажи, что впредь она должна со мной быть пообходительнее, если хочет сохранить мою приязнь. Я не желаю тратить время и деньги, которые мог бы с другими дамами расходовать целесообразнее.
Saint-Ouen, выслушав поручение Господина, кланяется и удаляется в сторону Агаты.
Жак:
Отлично, господин! Вы мне так нравитесь! Раз в жизни Вы были действительно храбры?
Господин (на приподнятой части сцены, Жаку):
Изредка это со мной случается. Я прекратил свои визиты.
Saint-Ouen (по дуге снова приближается к Господину):
Я передал все так, как вы хотели. Но мне кажется, что Вы чересчур жестоки.
Жак:
Мой Господин? Жесток?
Saint-Ouen:
Заткнись, слуга. (Господину):Вся семья в ужасе от Вашего решения. А Агата -
Господин:
Агата?
Saint-Ouen:
Агата плачет.
Господин:
Плачет.
Saint-Ouen:
Плачет. День-деньской плачет.
Господин:
А Вы, Рыцарь, думаете, что я должен там показаться?
Saint-Ouen:
Это было бы ошибкой! Уже нельзя пойти на попятную. Если ты туда вернешься - проиграешь. [В сторону] Никому не помешает научить лавочника всяким штучкам...
Господин:
А что, если они меня уже никогда не пригласят!
Saint-Ouen:
С чего бы вдруг.
Господин:
Но если это будет слишком долго продолжаться!
Saint-Ouen:
Хочешь быть господином или слугой?
Господин:
Так она плачет...
Saint-Ouen:
Было бы лучше, если бы плакал ты.
Господин:
А что, если они меня не пригласят!
Saint-Ouen:
Поверь мне, пригласят. Ты, однако, должен воспользоваться выгодностью ситуации. Агата должна понять, что ты не под ее каблуком, как она думала, и будет больше стараться... Но мы ведь друзья, рыцарь, скажите, положа руку на сердце: У Вас и вправду ничего с ней не было?
Господин:
Нет.
Saint-Ouen:
Хочешь быть деликатным.
Господин:
Увы, я говорю правду.
Saint-Ouen:
Неужто она ни на минутку не смягчилась?
Господин:
Нет.
Saint-Ouen:
Я побаиваюсь, что ты вел себя как болван. Честные мужчины склонны к этому.
Господин:
А что же Вы, рыцарь? Вы разве не хотели ее заполучить?
Saint-Ouen:
Конечно же, хотел. И много к этому приложил усилий. Однако я понял, что для Агаты не значу абсолютно ничего. Мы остались друзьями, и это все. Одно мне послужит утешением. Когда с ней переспит мой лучший друг, это будет как будто с ней спал я. Поверь, я сделаю все, чтобы доставить тебя к ее постели.
Сказав это, он снова удаляется к стулу, на котором сидит Агата.
Жак:
Вы обратили внимание, господин, как я Вас слушал. Ни разу не прервал. Если бы это и для Вас послужило примером.
Господин:
Ты похваляешься, что не прерывал лишь для того, чтобы мог прерывать.
Жак:
Если я встреваю в Вашу беседу, то только потому, что Вы мне подаете плохой пример.
Господин:
Как господин я имею право прерывать своего слугу, когда соизволю. Но мой слуга меня прерывать не моги.
Жак:
Но, господин, я не прерываю, я только разговариваю с Вами, а этого Вы всегда хотели. И хочу высказать Вам свое мнение. Этот Ваш приятель мне совсем не нравится, и, руку даю на отсечение, он хочет женить Вас на своей конкубине.
Господин:
Хватит! Я больше не скажу ни слова! (Разозленно спускается с приподнятой части сцены)
Жак:
Господин! Прошу Вас! Говорите!
Господин:
Что же мне сказать? При своей неуместной и кичливой дальновидности ты все угадал наперед! И черт бы побрал твое проклятое и совершенно излишнее остроумие!
Жак:
Согласен с Вами, господин, но продолжайте. Если я что и угадал, то только основную линию событий, но мне даже не приснятся все милые детали Ваших разговоров с господином Saint-Ouen'ом, как и все повороты такой завязки.
Господин:
Ты разозлил меня, и я молчу.
Жак:
Прошу Вас!
Господин:
Если ты хочешь меня умиротворить, так будешь сам рассказывать, а я буду тебя перебивать, когда мне Бог на душу положит. Я хочу знать, как ты лишился девственности. И будь уверен, что перебью тебя несколько раз даже во время твоего первого любовного соития!
Явление 3
Жак:
Извольте, мой господин, Вам это дозволено. Смотрите-ка.