Взвешиваю тесто для хлеба и укладываю его в формы, сейчас поставлю их в печь, и моя смена закончится. Петрович проследит и вынет испеченный хлеб, а потом и народ за ним подтянется и дачники, и деревенские знают, когда мы достаем его из печки, прибегут за горячим хлебом. Сам же Петрович разливает остатки супа и раскладывает гарнир по кастрюлям, это для наших колхозных алкоголиков. Как ни странно, в нашей деревне их всего трое, муж и жена предпенсионного возраста и пожилой мужчина, мы их кормим. А куда деваться? Больные люди, не бросать же их на произвол судьбы, а они нам, то ягод, то грибов принесут в благодарность, то дрова мне наколют, или забор поправят, или огород помогут вскопать. Так и живут, пожилым жителям деревни помогают, они им за это наливают, и только мы с Петровичем их кормим. Колхозники питаются в столовой за половину цены, спрашивается, почему они не готовят дома; так всей семьей работают, некогда им, если есть пожилые родственники, те за малыми детьми присматривают, подростки после четырнадцати лет в колхозе работают, им председатель зарплату платит, а те кто в школу ещё не ходит, за ними две милые старушки присматривают, вроде как детский сад у них в одном из домов организован, мы для них хлеб печем и сдобу, продуктами их председатель снабжает, а ещё учительница из школы с детьми занимается. Молодых семей в деревне немного, детский сад организовывать экономически невыгодно, вот и попросили старушек присмотреть за детьми. Пока хорошо справляются, родители довольны, дети их любят, до школы дорастут, там группа продленного дня, за детьми до самого вечера присмотрят и уроки с ними сделают, ну а подрастут до рабочего возраста после школы пойдут в теплицы работать и на поля, кто-то в мастерские: старую технику часто ремонтировать нужно. А летом, когда школа не работает, мы деревенских детей бесплатно кормим, те, что в поле не работают, питаются у нас три раза в день, мы для них стараемся больше салатов сделать, компоты варить, кисели и сдобу печем, потому для нас лето очень жаркая пора. А ещё нужно свой огород содержать, пусть несколько грядок, так и за ними уход нужен. Помниться, я под луной в огороде работала, соседей напугала. Они мне утром рассказывали, как чуть со страху в штаны не наложили, когда увидели что-то светлое на моем огороде. Я же не подумала, и одела светлый рабочий комбинезон, какой был в наличии с длинными рукавами, чтобы комары и мошки не сожрали сейчас уже соседи привыкли и на привидения в моем огороде не реагируют.
- Петрович, мне нужно калитку подправить у меня петля лопнула, - говорю я, включая печь и снимая фартук.
- К кузнецам не ходи, они мне в прошлый раз сказали: "проволокой завяжи", с ехидной такой улыбкой. Лучше в мастерские сходи, там много всякого лома, может парни тебе найдут петлю, пусть ржавую главное, чтобы целая была, а дождь любую ржавчину отполирует.
- К кузнецам я и не пойду, уж больно папаша у них смурной, как глянет, сразу начинаешь вспоминать, может он мне деньги одалживал, а я не вернула, от одного его вида страшно становиться, лучше к механикам, там парни веселые и сдобу мою любят, завтра напеку пирожков с капустой и пойду.
- За пирожки с капустой, они тебе новую калитку поставят, - смеется Петрович.
- А ты наших охранников накормил?
- А-то, конечно, вон лежат на солнышке брюхо греют, - улыбается Петрович.
Выглядываю в окно, на маленьком солнечном пятаке лежит наша охрана, собака Жулька, для неё Петрович такую шикарную теплую будку соорудил дворец просто. Хороший сторож, лает громко, всю округу на ноги поднимет, если с вором сама не справиться. И наш санитарный охранник кот Василий, периодически на крыльцо у служебного входа выкладывает придушенных им мышей и крыс, хоть и кот, но совсем не ленивый, вместе с Жулькой в будке живет, и оба у нас на довольствие, как работники столовой.
Что касается кузнецов, то это наши вторые деревенские предприниматели. Их отец, проработав кузнецом в колхозе, в начале капитализма, пока суд да дело, быстро разобрал колхозную кузницу и соорудил новую на своем огороде. Председатель пока колхозников уговаривал паи не отдавать, пока по конторам городским носился, кузнец быстро дело свое наладил и сыновей к нему приспособил, у него их трое, старший чуть больше года назад из армии вернулся, средний собирается, а младшему ещё двенадцать лет, но он уже в кузне помогает. И дело у них хорошо пошло, кованные каминные решетки для новых богачей, ворота, калитки, заборы и даже кованная садовая мебель. Клиенты из города приезжают заказывать эксклюзив ручной работы, кузнецы недавно дом новый двухэтажный построили кузнецу модернизировали, машина у них дорогая, ну это по деревенским меркам, и цены для простого люда уж больно кусачие. И ещё они никогда даже по соседски не помогают, и за это деревенские их не жалуют. Нет, я все понимаю, коммунизма мы не построили, социализм ушел в небытие, а при капитализме за все нужно платить. Но ведь люди им помогали, пока они жили в колхозе, когда все одной семьей жили. И кузницу колхозную себе прибрали, так дела не делаются, и поэтому у парней большие проблемы с девушками. Городские дамы в деревню, пусть даже в двадцати километрах от города ехать не хотят, а деревенские видя такое отношение к соседям и другим жителям деревни, с ними ничего общего иметь не желают. Да ещё и случай с их матерью, до сих пор подробности всплывают, а ведь шесть лет прошло. Меня тогда здесь не было, но и я наслышана. Никто точно не знает, была измена или нет, может какая сплетница со зла сболтнула, и пошел слух по деревне. Одна половина деревенских утверждает, что была измена, мол, жена кузнеца с участковым, вдовым мужчиной, снюхалась, вторая половина, тоже утверждает, что это наветы злых сплетниц и ничего у них не было, но обе половины точно уверены, что никто их на горячем не ловил. Однако кузнец не стал разбираться, и выгнал бедную женщину, в чем была, хорошо, что летом. Скандал был жуткий, он на всю улицу позорил супругу, пока участковый не прибыл и не охладил его пыл, ему тоже досталось на орехи, выслушал и что было, и чего не было. Потом бедная женщина под присмотром участкового собрала свои вещи и документы и он отвез её к маме в соседнюю деревню, и после этого она здесь не появлялась. Говорят, что мама её умерла, и она так и живет одна в её доме, сыновей этот скандалист, её бывший муж, к ней не пускал, старший, когда стал совершеннолетним, сам поехал, остальных с собой взял и сейчас периодически ездит, папаша их хоть и ворчит, но поделать ничего не может, выросли детки. В общем, после этого скандала все от него отвернулись, здороваются и больше ничего, а то и мимо пройдут будто не заметили. А парни у кузнеца на загляденье красивые выросли, высокие от физической работы мышцы накачали. Руки сильные, симпатичные кареглазые брюнеты и младший таким будет, уже сейчас видно, находились девушки, заглядывались на парней, но папаша кузнец одним своим взглядом отбил охоту продолжать отношения. Такой генофонд пропадает! Это слова Петровича, он хоть и осуждает их отца за публичный скандал с супругой, но дети-то не виноваты.
- Все Петрович, я домой, у меня ещё стирка и по огороду нужно походить, определить фронт работы на весну.
- А я думал, ты уже ушла, - улыбается он.
- Уже ушла, - быстро бегу в раздевалку, волосы опять мокрые, халат и шапочку опять в стирку никогда работа не кончится.
Выбегаю из столовой, навстречу мне несется наш председатель. И что случилось?
- Дарья! - бедный запыхался, совсем спортом не занимается, нужно фельдшеру о его отдышке сказать, пусть займется председателем, а то сгорит мужчина на работе. - Бабушка твоя звонила в контору, требует тебя завтра в город.
- Она заболела?
- Нет, что-то по наследству, в общем, завтра в город едет бухгалтер, и тебя захватит в двенадцать ноль-ноль, будь готова.
- Тогда останетесь без вечернего хлеба.
- Ничего один день магазинного поедят, а то продавщица жалуется, что хлеб остается, сделаем для неё завтра праздник, пусть все раскупят, а она порадуется.
- А как же обед? Петрович один не справиться.
- Баба Зина поможет, справятся, если я тебя в город не доставлю, мне твоя родственница последние волосы на голове вырвет.
- Бабуля может, она женщина строгая, значит в город, приятно разнообразить свои рабочие будни. Спасибо за сообщение!
Придется быстро постирать и ложиться спать утреннюю выпечку хлеба никто не отменял, да и Петровичу с обедом нужно помочь, он мужчина в возрасте, и сноровка уже не та, устает.
И с чего вдруг бабуля про наследство думать начала, она у меня женщина крепкая для своего возраста здоровая. Или папаша что-то решил отчебучить? Завтра все узнаю.
Вечер следующего дня. Дарья.
Жду автобуса на остановке, рано пришла, он ещё минут пятнадцать не появиться, мне просто нужно прогуляться, нервы успокоить, после посещения контор очень хочется глотнуть кислорода. Все оказалось просто: папаша решил лишить меня наследства, я же не полная сирота у меня есть отец, мама погибла под колесами пьяного водителя, уж не знаю посадили его или нет, я маленькая была, никто в проблемы взрослых не просвещал. Ну а папаша уж очень быстро привел в дом женщину, всего через три месяца после похорон, сначала я этого не понимала, выросла - поняла, у отца уже была любовница, и потому он так быстро обеспечил меня мачехой. Нет, она надо мной не издевалась в физическом смысле, но в моральном сделала все, чтобы я в тринадцать лет ушла жить к бабушке. Папаша алиментов не платил, не звонил, забыл быстро, вот только квартира, в которой он живет с мачехой, принадлежит бабушке. Её дедушке герою труда давали, и родственница предусмотрительно не стала приватизировать её и выписываться даже когда ей в наследство досталась квартира старшей сестры, за которой она несколько лет ухаживала, женщины одинокой и болезненной. И вот, когда мачеха наконец-то настояла на оформлении недвижимости, бабушка решила, что это её звездный час. Она готовилась к такому повороту с того дня, как я переехала жить к ней, собирала справки, копила на адвоката и ещё много чего, меня в это не посвящала. Зачем? Недвижимость не моя, и я не претендовала, мне и дома в деревне много. Оказывается, у отца и бабушки баталия шла год, отец настаивал на приватизации и включении в неё мачехи, про меня и разговоров не было, как-то упустил родитель из вида. И вот бабушка выиграла суд. Она приватизирует квартиру на троих: на меня себя и отца, ну куда же без него. Свою долю она стразу завещала мне, плюс ещё квартиру сестры и дом в деревне, я - богатая наследница и папаше указала, где его место, мачеха же вообще осталась с носом, хотя у неё есть жилье и понятно, что она не хотела им делиться с мужем. Сегодня был последний аккорд, я заполнила бумаги, мне передали заверенную копию завещания бабушки, документы на две трети одной квартиры и на квартиру бабушкиной сестры, плюс бумаги на дом и пай колхозной земли. Бабуля в комментариях была сдержана, она чувствует свою вину за сына, он напрочь забыл обо мне, живет в свое удовольствие. Других детей у него нет, мачеха рожать не хочет, бережет фигуру. Я про отца совсем не вспоминаю, не видела его с тринадцати лет и не хочу видеть и вспоминать, путь живет, как хочет, вдали от меня и бабушки, не портит нам нервы.
У остановки останавливается машина, не понимаю, я рукой не махала, не тормозила, автобус жду, заглядываю внутрь, стекло опускается, вижу Вадима старшего сына кузнеца. У меня глаза округляются: они никогда попутчиков в город не берут, а тут сам остановился.
- Ты что-то хотел?
- А ты домой не хочешь? - ухмыляется он.
- Автобус через пару минут придет, - вот не понимаю его вопроса, раз стою на остановке, значит, домой собралась, хотя есть второй вариант может я просто решила погулять именно в этом месте.
- Могу подвезти, - говорит он.
- Вадим, я на автобусе, не будем давать пищу для деревенских сплетников.
- Ты обращаешь внимание на такую мелочь?
- Я живу с этими людьми, почему должна их игнорировать?
- Ну, как знаешь, - он поднимает стекло и машина трогается.
Это совсем не мелочи. С чего вдруг он решил меня подвезти? Никого никогда не подвозил, помню, его папаша даже фельдшерицу выгнал, когда она попросила отвезти в городскую больницу старушку со сложным переломом, пришлось ждать скорую помощь из города, а старушка мучилась, сильных обезболивающих в нашем медпункте нет, а перелом сложный. Председатель кузнецу сказал пару ласковых, но тому как с гуся вода. Правда, Вадим тогда в армии служил, может он бы не отказался отвезти больную, я надеюсь, что он все-таки лучше отца, человечнее. Сплетникам же лучше на язык не попадать, такие потом загогулины пойдут, не отмоешься до конца жизни. Автобус подкатил к остановке, я лучше традиционно в деревню приеду как все.