В октябре 1964 года сменилось руководство страны, но в магазинах всё ещё было. Брежнев, Косыгин и Подгорный первое время везде появлялись втроём, в полном соответствии с объявленным принципом коллегиальности руководства.
Институтская Дубна продолжала уверенно расширяться. Завершилось строительство улицы Мичурина, примыкающей к коллективному садоводческому товариществу "Мичуринец" (на месте бывшего Ново-Иваньково и улицы Набережной). Эта часть Правобережья застроена распространёнными в то время "хрущёвками".
1965 год стал для Дубны годом серьёзных испытаний. В Китае полным ходом шла культурная революция. Отношения братских стран становились всё более сложными. В конце концов КНР отозвала всех китайских сотрудников на родину, вышла из состава ОИЯИ и унесла с собой более четверти институтского бюджета. Жилищное строительство для специалистов оказалось под угрозой... Решающую роль в решении этой проблемы сыграл, как говорят, новый директор ОИЯИ, Николай Николаевич Боголюбов, сменивший как раз в том году Дмитрия Ивановича Блохинцева. Он организовал комиссию из Москвы и сам вошёл в её состав. А так как состав комиссии был весьма узким: кроме самого Николая Николаевича в неё входили М. А. Марков и ..., - то приемлемое для Дубны решение было принято без излишних затрат времени. Советский Союз взял на себя долю финансирования Института, которую унёс с собой Китай. Хотя формально это противоречило Уставу ОИЯИ (согласно которому ни одна из стран-участниц не имела права вносить больше половины всей суммы, выделяемой на содержание Института).
И жилищное строительство в Дубне продолжалось.
Второе неожиданное событие 1965 года было связано с немецким землячеством. Вице-директор Барвих, твёрдый, казалось бы, ульбрихтовец, во время командировки в ФРГ попросил политического убежища и остался на Западе, добровольно отказавшись от всех преимуществ, которые ему предоставляла социалистическая система.
К середине шестидесятых годов в Институте сложилось совершенно нетерпимое положение с обработкой экспериментальных данных. Пока дубненский физик обрабатывал одну экспериментальную точку, в ЦЕРНе успевали построить целую кривую. Конкурировать в таких условиях просто не представлялось возможным.
Была создана комиссия экспертов, которая заседала всё лето и пришла к выводу, что нужна новая лаборатория. Так родилась Лаборатория вычислительной техники и автоматизации. Заместителем директора новой лаборатории был назначен мало кому известный до того времени Николай Николаевич Говорун, за пять лет до этого защитивший кандидатскую диссертацию.
Ничто не возникает на пустом месте. ЛВТА была образована на основе Вычислительного центра, существовавшего уже четыре года, и у "старых вэцэшников" были свои соображения по поводу кандидатуры на пост заместителя директора новой лаборатории. К директору ОИЯИ отправилась депутация, которая вернулась в сильном смущении. Говорят, Николай Николаевич кричал и даже топал ногами. Так или иначе, но решения своего он не изменил и, как стало ясно впоследствии, оказался прав. Через три года фортранная команда Говоруна реализовала транслятор на БЭСМ-6 (последнем достижении отечественного эвээмостроения), и физики Дубны получили в своё распоряжение всё богатство церновских программ обработки данных.
В 1967 году состоялся пуск ускорителя в Серпухове: 14 октября был получен пучок протонов с запланированной энергией 70 Гэв.
К концу 60-х годов в Институтской Части на берегу Волги по болгарским проектам были построены жилые дома, ставшие в речевой практике "Болгарскими". На пересечении Векслера и Ленинградской - первая в городе десятиэтажка. Когда-то самый высокий дом в Дубне, десятиэтажка теперь выглядит весьма скромно на фоне 14-этажных башен, к одной из которых был пристроен магазин "Эврика".
В ходе дальнейшего строительства города с набережной были удалены ДОК и строительные склады; построены 8-я и 9-я школы. Вдоль новой симпатичной улицы, возникшей на месте улицы Рабочей и Рабочего переулка, по одну сторону встали Болгарские Дома, по другую - здание ЦЭМ и пустырь. В мае 1968 года, "по просьбе бюро ГК ВЛКСМ", горисполком решил назвать "улицей 50 лет ВЛКСМ". Вдоль этой улицы в то время ещё стояли бараки, построенные для заключённых лагеря, строивших Дубну.
Поначалу это название воспринималось нормально. За годы Советской власти забыли правило русского языка называть улицы именами прилагательными: Садовая, Неглинная, Пушкинская. Теперь чаще дают названия в родительном падеже: "улица Свободы", "улица Карла Маркса". Коряво, но привыкли. Хуже с названиями в виде фамилий в родительном падеже: ясно, что улица Курчатова - это "улица имени Курчатова", а улица Ленина - "улица имени Ленина". Но в автобусе говорят попросту "на Ленина сходите?". А ведь можно же было называть улицы - Курчатовской (как известный институт), Ленинской (как проспект в Москве). Хуже с Векслеровской, но тоже неплохо. А вот улица "имени 50 лет ВЛКСМ" - это своего рода шедевр, достойный записи в книгу рекордов Гиннеса [прим.].
Серьёзное испытание, которое предстояло Дубне во второй половине шестидесятых годов, пришлось на август 1968 года. В институтской газете "За коммунизм" этого периода нет даже намёка на события второй половины августа. Как будто и не было ввода войск Варшавского договора на территорию Чехословакии - страны-участницы ОИЯИ. Зато газета сообщает об открытии кафе "Нейтрино". Сделаем и мы вид, что ничего более значительного в жизни города тем августом не случилось, и остановимся на "Нейтрино" - тем более, что оно на самом деле заслуживает отдельного рассказа.
Кафе сразу стало любимым. Оно привлекало и названием, и качеством закусок, и выдержанностью вин и культурой обслуживания. Сюда с удовольствием приходили все, от пионера до академика. Нравилось всё: и то, что первые блюда здесь подают в бульонных чашках, на европейский манер, а не как у нас в общепите, в тарелках, и то, что чай здесь можно пить в пакетиках на ниточках, то опуская пакетик в заваривающийся напиток, а то вынимая. И бутылочки с простоквашей здесь маленькие, а не как везде, по пол-литра зараз. Слава "Нейтрино" быстро перешагнула границы города. О поездке в Дубну только для того, чтобы посидеть в кафе "Нейтрино", мимоходом думает москвич, герой романа Юрия Медведева "Свадебный марш". На базе "Нейтрино" родился первый молодёжный клуб города, который потом неоднократно пытались возродить. Первое его, учредительное собрание там же и состоялось, 15 февраля 1969 года. Долго обсуждался вопрос вопросов: что должно стать главным в деятельности клуба? Дискуссии на различные темы современности или танцы? Выбрали золотую середину: это будет джаз! Первое же заседание клуба получило поддержку со стороны джаз-банды аспиранта ЛТФ Бориса Гетманова. Звучал на том вечере и блюз Паркера, и "Ночь в Тунисе" Гилеспи, и "Мой любимый" Гершвина. Много чего было в тот вечер, а потом было ещё больше. Вообще это было замечательное время. В Доме культуры "Мир" демонстрировались фильмы "Фантомас разбушевался" и "Фантомас против Скотланд-Ярда", а всего за два года до этого советский зритель пережил чешский фильм "Призрак замка Моррисвилль".
Строительство "Нейтрино" подвело черту, как нам кажется, под "золотым веком" Дубны. Со временем качество закусок снизилось, вина стали невыдержанными, обслуживание - общепитовским, а внешний вид кафе и его интерьер - затрапезным. В 2001 году, в связи с предстоящей реконструкцией вокзала "Дубна", здание кафе было снесено. Однако это всё в будущем, а тогда, в конце шестидесятых годов, институтскую Дубну ожидала новая напасть. Но прежде вернёмся к истории Левобережья, которое в 1960 году вошло в состав Дубны и тоже, кстати, не стояло на месте, а всё это время интенсивно развивалось.