Давненько не брал я в руки Гоголя. А вот со школы и не брал. С пятого класса. Когда мы его проходили. Нет, что-то, наверное иногда читал, что-то по телевизору показывали. Года два назад наша музкомедия поставила жуткий кошмар по мотивам "Ревизора" и "Мёртвых душ". Но в основном я его читал в пятом классе. Хотя многое до сих пор помню.
В пятом классе изучали в основном "Тараса Бульбу". При этом случилось два казуса. Самая красивая девочка нашего класса сидела за одной партой с мальчиком Андреем. И, естественно, когда мы добрались до Андрия и прекрасной полячки, весь класс дружно заулыбался и дружно обернулся к этой именно парте. Мальчик покраснел как свёкла, девочка скромно потупила глазки, но была, похоже, польщена такой ассоциацией.
Второй казус случился, когда учительница спросила одну из девочек, какие чувства вызывает у неё Андрий. Девочка немножко подумала и ответила, что ей Андрия жалко. Ответ был неправильный и учительница подняла другую девочку. Потом мальчика. Потом опять девочку. Увы, Андрия было жалко всем.
Понятно, что пошли по накатанной тропе, понятно, что многие просто хотели повыпендриваться, высказывая нечто не совсем согласное с учебником. Но, как ни крути, а Андрия ведь действительно жалко.
Хотел ли такого эффекта сам Гоголь? Я думаю, Гоголь просто описывал жизнь. Такой какая она есть, а жизнь ведь сложнее любых схем. И даже школьного учебника.
Никто ещё, кажется, не сравнивал Гоголя и Дюма, но, что касается "Тараса Бульбы", некоторые основания для сопоставления всё же есть. Действие повести Гоголя, как и действие самого известного в мире сериала, разворачивается в XVII веке. Ещё важнее то, что и Гоголь, и Дюма не поливают своих героев сахарным сиропом, а изображают их именно такими, какими они и были в том месте и в то время. Отсюда и казусы. Я, например, "Трёх мушкетёров" читал впервые на первом курсе. Книжный дефицит! Когда ж эта книжка мне наконец попалась, я был в шоке. Вот это и есть знаменитые мушкетёры? Эти подонки, эти альфонсы! А у нас в пионерлагере отряд в их честь назывался...
Тогда же, в пятом классе, я прочитал и "Мёртвые души". Сейчас перечитываю. А ведь, и правда, интересно. Портреты, конечно, несколько утрированы - но какая галерея! Хотя сейчас всё воспринимается несколько по-другому. Неоднозначно.
"Маниловщина" стала словом нарицательным, обозначающим бесполезную мечтательность и беспочвенное благодушие. Так-то оно, конечно, так... Но ведь Манилов и его жена счастливы! Любят друг друга, хотя и дарят друг другу бесполезные кошельки. И почему благодушие беспочвенное? Труд крепостных создаёт прочную материальную базу их благоденствия, так чего метаться? И не лучше ли это благодушное ничегонеделание, энергичного скопидомства Плюшкина или полукриминальной суеты Ноздрёва? Вопросы, вопросы...
Или вот Коробочка. В пятом классе однозначно казалось полной дурой. Однако, как заметил зоркий Чичиков: "...крестьянские избы ... показывали довольство обитателей, ибо были поддерживаемы как следует..." То есть у неё хватает ума вести хозяйство и не разорять при этом своих крестьян. А что касается её насторожённого отношения к продаже мёртвых душ, так она ж в этом совершенно права. Чичиков-то и впрямь ведь жулик!
Ну Ноздрёв, тот, конечно, бандюга натуральный, пробы ставить негде. А с Плюшкиным опять не так всё просто. Хотя и это слово стало нарицательным. Но, когда-то он был нормальным человеком, и только потеряв жену, а затем и всю семью стал таким.
Опять же и Собакевич. Деловой и обязательный человек, даром, что на ноги всем наступает. Но он же старается не наступать. О крестьянах своих тоже заботится, хотя и относится к ним скорее как к скоту. Но, что ж делать, коли крепостное право? Бытие определяет сознание...
Наконец сам Чичиков. Личность, как ни странно, романтическая. Всё время влюбляется. Из предыстории, где-то ближе к концу первой части, в главе одиннадцатой, мы узнаём, что незадолго до описываемых в поэме событий, Чичиков, служа в Польше таможенным чиновником, уже реализовал, как сказали бы сейчас, очень серьёзную коррупционную схему. Вместе с чиновником-подельником вступил в сговор с тамошними контрабандистами. Масштабы были огромны, они с другом накопили по четыреста тысяч тогдашних рублей. А рубли тогдашние были пополновеснее всяких там нынешних долларов.
И из-за чего всё лопнуло? Поругались они. Обозвали друг друга "поповичами" и очень друг на друга обиделись. "Впрочем, - замечает вскользь Гоголь, - говорят, что и без того была у них ссора за какую-то бабёнку, свежую и крепкую, как ядрёная репа, по выражению таможенных чиновников; были даже подкуплены люди, чтобы под вечерок в тёмном переулке поизбить нашего героя..." Вот такая романтика. В итоге товарищ-соперник послал на Чичикова тайный донос, коим, правда, погубил и себя. А что поделаешь - любовь!
Чичиков еле уцелел, потеряв и место, и деньги, за исключением жалких десяти тысяч, с коими и начал новую авантюру с мёртвыми душами. Кстати, даже в пятом классе я уже знал, ещё до прочтения, зачем и почему Чичиков скупал эти души. Спойлер такой, уберечься от которого невозможно. А ведь первые читатели не знали этого до той же одиннадцатой главы. Интрига сохранялась! Нет, понятно, конечно, что какая-то тут афера, но... Но от автора "Вия" и "Вечеров на хуторе близ Диканьки" можно было ожидать всё что угодно. Не только реализма простого, но и реализма магического. Однако, никакой мистики в поэме нет. Тут и без чертей страшно...
Почему, кстати, поэма? Вроде как, Гоголь собирался писать целую трилогию на манер "Божественной комедии" Данте. Также состоящую из трёх частей. Первый том - "Ад", второй - "Чистилище", третий (до которого Гоголь и совсем не дошёл) - "Рай". Вот "Ад" ему, великолепному сатирику, удался. И великолепная концовка, так поразившая в своё время героя Шукшина. Что несется птица-тройка, олицетворяющая собой Русь. А в бричке сидит кто? Вот то-то и оно...
Уже с "Чистилищем" возникли проблемы. Ну да, как в том анекдоте времён перестройки: "Как же нам наладить дело? Есть два способа: фантастический и реальный. Каков же реальный? А вот если прилетят марсиане и всё нам наладят. Коков же тогда фантастический? А вот мы сами, засучим рукава и сами всё сделаем..."
В николаевской России, похоже всё было ещё хуже, и кончилось в конце концов бурными событиями начала XX-го века, вполне сопоставимыми с прилётом марсиан. Кстати, есть в остатках второго тома намёки на то, что Гоголь и такой вариант предвидел. "Да дело в том, что не снизу должна начаться расправа: уж тогда толку не будет - только ворам пожива" - говорит Хлобуеву Муразов в "одной из последних глав" второго тома (так именно глава называется, номера у неё нет). Вот такую альтернативу видел Гоголь. Или жуткая катастрофа, которая, как он думал, всё вообще погубит. Или, по рецепту того же Муразова, обратиться генерал-губернатору к чиновникам, попробовать пробудить в них совесть... Сам Муразов, честный миллионщик, наживший сорок миллионов, начав с копейки, и ни разу не преступившему при том закон - тоже фигура достаточно фантастическая. А Гоголь-то был Реалист. Реалист с большой буквы. И не видел он выхода из ситуации. Ни реального, ни фантастического. Может от того и заболел. Хотя, по свидетельству современников, здоровья был всегда слабого. И при всех метаниях, при всём своём недовольстве вторым томом, сжёг его, видимо, случайно - хотел сжечь ненужные черновики...
Прекрасная, кстати, идея для фанфика. Переписать "Мёртвые души" в духе реализма магического. Пришли бы черти, да всех гадов и наказали. Да, идея великолепная, только вот... Булгаков опередил. У него даже и "рукописи не горят"...
Но вернёмся к нашему романтическому герою. А ведь он... Да, да, да, он опять влюбился. С первого взгляда. Как столкнулись их экипажи, так и сразу... "Ведь если, положим, этой девушке да придать тысячонок двести приданого, из неё бы мог выйти очень, очень лакомый кусочек. Это бы могло составить, так сказать, счастье порядочного человека", - подумал он восторженно. Совсем от любви голову потерял. Но губа у него была не дура губа - девушка, при всей своей красоте и молодости, была ещё и дочкой губернатора. Хотя в судьбе нашего героя сыграла роль очень негативную.
Увлёкся он ею. И когда встретил впоследствии её на балу... А к тому времени, надобно сказать, им самим увлёкся весь город NN - и женщины, и мужчины. Ведь был он "умный, красивый, в меру упитанный мужчина, ну в полном расцвете сил". Ещё и слух прошёл, что он миллионщик. И фрак у него был "с искрой". И всегда он всем отпускал различные комплименты и вообще был со всеми приятен в общении.
Но тут... Увидев предмет неземной своей страсти, позабыл он всё на свете. И, чуть ли не расталкивая гостей, бросился к ней. Её он, впрочем, вовсе не очаровал - скорее наскучил. Но женщины, все женщины города N, страшно обиделись. Есть у женщин такая странность: каждая, почему-то, любит, чтобы любили её. И очень не любят, когда любят какую-то другую. Особенно, если эта другая - семнадцатилетняя фифа, только-только выпущенная из института. Да ещё и дочка губернатора.
И вот тут я подхожу к предмету... К предмету настолько деликатному, что даже и сам Гоголь подходил к нему не иначе как после трёхстраничных оправданий, извинений и прочих реверансов. Ибо предмет этот: женщины. Точнее, их погубительная роль для нас, несчастных мужчин. Но, передаю слово Гоголю. И если что, я тут ни при чём. Это всё он сказал. Итак:
"В нравах дамы города N были строги, исполнены благородного негодования противу всего порочного и всяких соблазнов, казнили без всякой пощады всякие слабости. Если же между ими и происходило какое-нибудь то, что называют другое-третье, то оно происходило в тайне, так что не было подаваемо никакого вида, что происходило; сохранялось всё достоинство, и сам муж так был приготовлен, что если и видел другое-третье или слышал о нём, то отвечал коротко и благоразумно пословицею: "Кому какое дело, что кума с кумом сидела".
"Всё было у них придумано и предусмотрено с необыкновенною осмотрительностью; шея, плечи были открыты именно настолько, насколько нужно, и никак не дальше; каждая обнажала свои владения до тех пор, пока чувствовала по собственному убеждению, что они способны погубить человека;"
"Длинные перчатки были надеты не вплоть до рукавов, но обдуманно оставляли обнажёнными возбудительные части рук повыше локтя,"
Далее Гоголь блестяще описывает загадочнейший предмет, часто именуемый "женской логикой". Пользуясь которою, дамы города N, не имея практически никаких исходных данных, вывели, однако, с математическою точностию, что Чичиков задумал не более, и не менее чем похищение губернаторской дочки. Всё было расписано прямо по минутам и вплоть до мелочей, что тем более удивительно, что и сам Чичиков об этом своём плане совершенно не догадывался.
Впрочем, и мужчины города N в грязь лицом не ударили и не посрамили логики мужской, придя к ещё более поразительному выводу о том, что Чичиков есть не кто иной, как переодетый Наполеон, засланный в Россию не иначе как коварными англичанами.
Но каковы дамы города N! И ведь писано это чуть не двести без малого лет. И писано беспристрастнейшим из свидетелей, реалистом из реалистов. И выводы, которые приходится сделать страшны и трагичны. Потому что все эти россказни... Все эти страшилки, которые рассказывают друг другу на ночь нонешние феминистки... Про жуткий патриархат и тираническую власть мужчин, как раз и существовавшие двести лет назад...
Так вот, не было их никогда! Не было никогда и нигде никакого патриархата, не было золотого века мужской власти. Как в том анекдоте: "Дайте мне книгу: "Мужчина - повелитель женщины". Фантастика - в следующем зале!"
Другой ещё есть ужастик от феминисток, о страшно неудобной и неэстетичной одежде, в которую несчастных женщин заставляли носить. Кто заставлял? Ясно кто - злые тираны-мужики. Но если вникнуть в суть предмета, то становится очевидным, что все эти жуткие запреты были всего лишь чем-то вроде договора об ограничении женских наступательных вооружений. И то, по свидетельству Гоголя, уже и двести лет назад, при платьях в пол и перчатках выше локтей, представительницы прекрасного пола находили в этом договоре достаточно прорех, благодаря чему создавали даже в тех старорежимных костюмах очень выразительные прорехи - по сути дела огневые точки, с помощью которых они и косили наповал всех встречных мужчин на манер тогдашней шрапнели. Теперь же, когда договор совсем уже забыт, и на вооружение женщин поступили разного рода мини, бикини и прочие топики, по силе воздействия вполне сравнимые с ядерными боеголовками, положение несчастных мужчин стало уже совсем безнадёжным.
Вот какие мысли навеяло мне чтение Гоголя. Хотя нет ничего удивительного если в канун 8 марта думаешь о женщинах. Как и во все другие дни. Опять же и Гоголь: в пятом классе я на это как-то не обратил особого внимания, а сейчас... Да у него же сплошные женщины! И сплошная любовь! В "Тарасе Бульбе" - любовь! Чичиков постоянно влюбляется во всех, кажется, встречных женщин, особенно в тех, у которых есть двести тысяч приданого. В "Вечерах на хуторе..." нет ни одного рассказа без любви, там даже и черт не может устоять перед чарами Солохи. Ревизор, казалось бы, сатира на бюрократию и ничего больше, так и там Хлестаков ухлёстывает вовсю и за дочкой городничего, и за её маменькой.
Про "Ревизора", вспоминается мне, кстати, давняя статья в журнале "Пионер". Там интересный был приведён факт: оказывается на этот сюжет было написано почти одновременно целых сто пятьдесят пьес. А теперь помнят только "Ревизора". Потому что у Гоголя именно сатира на общественное явление, а не просто анекдот про глупого начальника или ловкого мошенника. Ну и герои, конечно, великолепно прописаны. Опять же и юмор. В общем Гоголь - это Гоголь.