Утробный визг и скрежет металла рассекли воздух. Всего лишь дети летели на цепочной карусели сквозь небо. Следом - смех, чуть истеричный, без тормозов, привычных взрослым. Вика с Ваней тоже хохотали, неясно отчего и почему. Тим понял, что слишком сильно сдавил их ладони. Так много шума. Он ослабил кулаки, и племяшки помчались пугать птиц возле эстрады. Тим шагнул вперед, потянувшись за очередью в кассу - словно подвязанный невидимым тросом к стоявшему впереди мужчине.
По асфальту лязгали самокаты, голуби осоловело отлетали на мнимо-безопасное расстояние, нервно хлопая крыльями. Дети гоготали что есть сил. Если бы грянул гром, никто бы и не заметил. Черный силуэт пронесся над пиками деревьев, недовольно гаркнул. Тим вскользь глянул на стенд с объявлениями, стараясь отвлечься от окружающих. Но и оттуда, с одинокого, еще свеженького листка, на него смотрел пропавший мальчик с темной шапочкой волос, смутно знакомым обиженным лицом и узкими, будто заплаканными, глазами.
Белобрысые Вика и Ваня юрко подлетели к очереди, потянув Тима за руки в разные стороны.
- Дядя Тим, хотим ваты, поп-корна, когда уже купишь билеты, на колесо хотим...
Они тараторили, захлебываясь словами и растравленной сладкими запахами слюной. Тим машинально облизнулся. Приторный аромат действовал и на него. Однако он услышал иную сладость. Дерзкую цветочную ноту. Жасмин, понял он, но дети снова отвлекли, закладывая ему уши безобидной чепухой. Как ватой. Сладкой ватой с жасмином. Среди гомона - музыки из громкоговорителя, карусельных мелодий, слов и фраз, переносимых по воздуху, как вирус, - Тим засек негромкое хлюпанье. Чавканье. Причмокивание. Солоноватый привкус наполнил рот. Но в носу еще стояла сладость. Его затошнило. Мужчина перед ним забрал билет и развернулся, держа в другой руке вафельный стаканчик и высасывая из него остатки сливочно-белого мороженого.
Тим поскорее купил билеты на чертово колесо, зная, что наверху его ждет спасение. Сколько он не был в парке? Сколько он не был в этом парке? Он не мог вспомнить последний раз. И предыдущий, впрочем, тоже. Каждый раз, когда пытался, утыкался в стену и растерянно шел обратно.
Купили поп-корн. Купили вату. Он не мог отказать детям, которых два дня назад бросил отец, а их мать - его старшая сестра, по горсти подсыпавшая ему под ноги твердый грунт, пока он не перестал падать - еще не научилась заново соображать. Как можно в одночасье потерять все, чем жил?
- Смотри, дядя Тим, какие воробушки! - воскликнула Вика возле колеса обозрения, окруженная ручными птахами.
Здесь их было множество. Под свежевыкрашенной красной оградкой валялись хлебные крошки, но Вика протянула воробью поп-корн на ладошке, и один хитрец шустро забрал угощение. Трехлетний Витя взбаламутил птиц, и они роем оторвались от земли, неожиданно бросившись в сторону Тима. Дети засмеялись, а он замахал руками, прогоняя воробьев прочь. Щеку засаднило.
- Дядя Тим, у тебя класная щека, - весело сказал Витя.
- Не класная, а крррасная, - грозно поправила его Вика.
Тим стер с щеки кровь. Воробей задел или сам поцарапался? На задворках сознания что-то всколыхнулось. И он увидел прежний парк. Сюда их часто водили со школьными экскурсиями, вспомнил Тим, снова касаясь щеки.
На чертовом колесе еще не было таких закрытых кабин-капсул, в какую они сели с племяшками. Прежние напоминали летающие тарталетки под желтыми и красными облупленными зонтиками. И небо - так близко, что можно потрогать рукой. В этом парке он как-то подрался с мальчишкой из своего класса. Как его звали? Из-за чего они подрались? Должно быть, из-за пустяка. Высокие деревья, белые скамейки. Ему померещился ворох альбомных листов с звездами клена, березовыми каплями, зонтиками каштана. Они рассыпались из картонной папки с потрепанными завязками, а поверх легла фотокарточка. Тим не мог разглядеть ее. Не повздорили же они из-за листьев?
Кабина зашаталась, выдергивая Тима из раздумий и прокалывая его желудок страхом, - но это прыгали дети. Ничего в мире не изменилось, облегченно вздохнул он, дети оставались детьми, в какую бы "безопасную капсулу" их не посадили.
- Дядя Тим, а что там? - спросила Вика, когда Тим сказал ей спокойно сесть рядом и не раскачивать кабину.
Племянница указала на круглую площадь внизу, в заброшенной части парка, посреди которой возвышался купол из кованых прутьев. Он был плотно обвит плющом, только небольшой просвет, как окошко, оставался сверху.
- Смотли, там птица! - вскрикнул Витя. - Кондол!
- Кондоррр! - поправила его Вика.
Тим невольно улыбнулся. Ну какая там может быть птица?
- Нет, там живет принцесса! - заявила Вика.
Тим лишь пожал плечами, выслушивая поток наивных детских догадок. Только его не покидало навязчивое ощущение - он словно знал, что там. И в то же время не знал. Уши заложило странным свистом. Он слышал взмах тяжелых крыльев. Но как?
Утром Тим путался в пальцах, неловко завязывая шнурки на кроссовках. Еще рассвет не коснулся окон, а он уже мчался в парк. Накануне Рита устроила ему взбучку, будто он по-прежнему был ребенком. Она встретила их растрепанной, было ясно, что она долго плакала, и это старило ее сильнее морщин. "Ты повел детей в этот парк? С ума сошел?! - ревела сестра. - У тебя память отшибло?" Тим не хотел говорить о памяти. Только спросил, не сохранились ли в квартире его вещи. Сестра, строго поджав губы, вручила ему коробку. Именно там Тим нашел старую папку с гербарием.
По парку еще летала утренняя дымка, словно стая призраков. Людей почти не было. Как и птиц. Неужели они тоже еще не выбрались из своих теплых гнезд? - подумал Тим.
Кроссовки гулко отдавали эхом по асфальтной дорожке, которая плавно растворилась в красной кирпичной крошке. В сознании Тима все еще висел эйдетический образ, появившийся ровно через три секунды после того, как он взял в руки папку. На ней были пятна крови поверх цены - 3руб.33 коп. "Чья это кровь? Моя? Или мальчика?" - успел подумать он, прежде чем вспомнил.
Как они катались по земле. Как он вцепился Стасу - да, так его звали, - зубами в щеку. Как тот кричал, пытаясь вырваться.
Тим бросил папку. Оттуда выпал листок, напоминавший черное сердце. Он словно был меткой из прошлого или обещанием будущего.
Все случилось на круглой площади, возле купола, обвитого темно-зеленым плющом. Сейчас ноги сами вели туда Тима. Он может и не хотел идти, но и не мог повернуть обратно.
Кругом стояла такая тишина, какую он всегда мечтал обрести. Глубокая, бархатная. Только его прерывистое дыхание, стук сердца. Никаких людей. И бульканье. Пришло ли оно из далеких уголков его памяти? Разве могло быть иначе?
Он достиг круглой площади с аккуратными белыми скамейками, расставленными по контуру. Около одной кто-то раскрошил белый хлеб. А в центре нависал купол, непроглядный, непроницаемый, зловещий. Только наверху виднелся слабый просвет. Прострел, сквозь грудь.
Тим шагнул вперед. Под кроссовками заскрежетала мелкая крошка, царапая слух. Что на него только нашло? Почему он дрался с тем мальчишкой? Почему прокусил ему щеку?
Перед глазами двумя черными взмахами всплыли надменные брови. И длинное узкое лицо. Женское, несомненно изящное, но размытое, кроме этих двух четких галок. Тим тряхнул головой, стараясь прояснить мысли. Но высокие деревья словно давили на него сверху, закрывая собой небо. Неясные образы приходили неожиданно, некстати. Он закружился на месте. Но кружился ли он? Вращалась ли площадь? Он оказался совсем рядом с куполом. Возле одинокого куста жасмина. Может, он одурманил его? Тим прикоснулся к мягкому, едва ли не черному плющу, обвивавшему стальные прутья. Развернулся, ища глазами тропинку назад в парк, к жизни, к людям. Бархатистый плющ дотронулся до его ладони. Нет, не плющ. Рука.
Тим вздрогнул и закричал. Дернулся, желая убежать. Рука держала его. Он повернулся, опустил взгляд, не веря в то, что она настоящая. Но она была там. Тонкая, почти прозрачная, с бледно-зелеными венками. Совершенная, безупречная рука. Чья? Кто был внутри купола? Несомненно красавица, вдруг подумал он, по-новому глядя на хрупкую руку и восхищаясь ею.
Страх ушел. Рука была не более чем мираж и в то же время абсолютно реальна. Она крепко держала его.
- Кто ты? - неровным голосом спросил Тим.
- Я та, что пострадала от людской глупости, та, что была игрушкой, а после стала невидимкой, - раздался женский голос, гладкий, как мелодия. - Но это не важно, Тим, сегодня я подарю тебе обещание.
Новые воспоминания нахлынули на Тима приступом тошноты. Это голос выпустил их на волю, а Тим отмахивался, словно от тех воробьев. Он услышал голос матери, неземной, будто пришедший из другого мира. Когда она пела, все кругом стихало.
- Ты придешь ко мне еще два раза, - сказал мучительно-прекрасный голос из купола. - А на третий - поцелуешь меня, Тим. Правда ведь? Поцелуешь?
Он сам не понял, как кивнул. Рука больше не держала его, пальцы шелковистыми ленточками скользили по его запястью, только слегка царапал кожу неровный ноготок на безымянном. На мгновение рука скрылась за стеной плюща, только чтобы вложить ему в ладонь мягкий локон, похожий на золотой песок. Столь яркий, что Тим прикрыл глаза. А когда открыл - не было ни манящей его руки, ни голоса, что растревожил душу. Только локон, золотой спиралью устроившийся на ладони.
После пробежки Тим решил доконать себя и предпочел дойти до восьмого этажа по лестнице. Он еле дышал. Из головы не шел настойчивый образ пленницы купола. Девушки, которую он не видел. Существовала ли она? Локон волос - ее обещание - говорил, что да. Разум утверждал, что нет. Девушка без имени. Кто же она?
Его мысли, как пожар, перекинулись на другой образ. Женщину без лица. Он не мог вспомнить его, сколько бы ни старался. Возможно, так настойчиво пытался забыть.
С порога Тим попросил у сестры фотографии матери.
- Да что с тобой такое? - всхлипывая, сказала Рита. - Зачем тебе ее фото? Тут такое творится, а ты...
- Дай мне семейный альбом, - твердо произнес Тим, снимая кроссовки.
Рита фыркнула, махнув рукой в сторону полок.
- Сам знаешь, там ее нет и никогда не было!
Конечно Тим знал. Они росли с бабушкой, без отца и почти без матери. Он все равно упрямо пролистал страницы их с Ритой детства. Брат и сестра, такие разные. Она - блондинка, он - брюнет, в мать. Тим знал, что похож на нее. Но все равно не мог представить себе лица. Тогда он полез в Интернет: все же их мать была народной артисткой страны. "Саяра Лебедева" - нашел он статью с фотографией. Но как ни силился, лица не видел. Оно находилось перед его носом, только взгляд Тима отчего-то терял фокус. Все, что он видел, - вспученные, как вены, брови. Мать была запредельно популярной и слишком рано умерла...
- Тим, - осторожно зашла в комнату сестра, говоря с ним мягче, печальнее, - прости, что сорвалась, я совсем недавно узнала, у моей хорошей подруги старшая дочь пропала. Договорилась с друзьями в парке встретиться и так и не дошла. Ты же юрист, у тебя есть связи, вдруг ты чем поможешь...
Они вместе посмотрели фото девушки в соцсетях: угрюмая брюнетка, с нарисованными на глазах черными стрелками. Она смутно напоминала ту, которую он не мог увидеть. Неужели совпадение?
Тим пообещал сестре позвонить знакомым, а сам снова понесся в парк.
"Ты придешь ко мне еще два раза, а на третий - поцелуешь".
Еще не прошло и дня, а он бежал обратно к куполу. Сумасшествие? И что он надеялся там найти?
Чем больше приближался Тим к круглой площади, тем меньше людей встречал. На парк легли невесомые сумерки. Среди мелькающих деревьев обнимались парочки, что-то шептавшие друг другу, одиночки встречались редко. Правда, как раз перед ним шла девушка. В безумно-розовых туфлях и мини-юбке. Услышав за спиной шаги, она обернулась, изумленно глянув на Тима раскосыми глазами, и улыбнулась, а его сознание снова затрещало по швам и взорвалось. "Шлюха! - услышал он далекий мальчишеский голос. - Твоя мать просто шлюха..ха..ха..ха..." Голос принадлежал его однокласснику, Стасу. Мальчишка засмеялся, а через секунду они покатились по земле.
Тим перешел на бег, оставляя девушку в броском наряде за спиной. Но резко замер у входа на площадь. Ему открылась новая картина из прошлого: мать лежит в крови, а ее лицо... ее лицо... Он затряс головой, не желая видеть - и сгорая от желания увидеть. И он увидел. Ее лицо было обезображено. "Жутко... птицы поклевали", - услышал он. И вспомнил то, что было после. Похороны, сплетни, очерненное имя любимой всеми певицы, погибшей от алкогольного отравления, в парке. Бесславная смерть.
И вновь все закружилось перед глазами. До ушей донеслось знакомое хлюпанье. Это он шаркал носом, смахивая с глаз непрошеные слезы, сидя возле уютно шуршащего на ветру плюща. Бледная рука с зелеными прожилками вен гладила его по голове. Тихий, добрый голос утешал:
- Я знаю, тебе тяжело, Тим. Я все видела, я была здесь. Но ты не должен грустить. Это в прошлом... в прошлом... - Слова незнакомки эхом проносились в мыслях Тима. - А я здесь. Я настоящая. Я - твое настоящее. И сегодня я дам тебе ключ, Тим.
Его боль утихла так же резко, как появилась.
- Ключ? - спросил он. - От чего?
Плющ зашевелился - незнакомка отодвинула ветви рукой, - и Тим увидел профиль ее лица. Тонкий нос, острый подбородок, грустная улыбка на губах. Она чуть качнула головой.
- Хорошо. - Она снова впилась в его руку. - Это мое имя, Тим. Помни его. Не вздумай забыть. - Ремини потянула Тима на себя, царапая ему запястье своим зубастым ногтем. На коже проступила кровь. - Ты придешь ко мне в третий раз, Тим. Ты поцелуешь меня, правда?
Он неловко кивнул. Он не мог отказать этой прекрасной женщине. Ремини отпустила его, взглянула на свою ладонь, где осталась красная капелька. И слизнула розовыми губами влагу. Тим ощутил во рту вкус крови. Ему стало дурно, он прикрыл глаза. Спустя миг, когда открыл, на языке осталось лишь три слога. Ре. Ми. Ни.
Девушки не было.
- До, ле, ми, - бурчал под нос Витя, не выпуская из рук игрушечное пианино, - до, ле, ми... ми, ле, до...
Вика крутилась по комнате, изображая из себя принцессу. Тим сидел на диване, неотрывно глядя на фотокарточку матери, которую нашел в папке. Именно этот снимок выпал тогда в парке. "Твоя мать шлюха!" - закричал Стас, наверное толком и не понимая, что говорит. Но Тим бросился на него немедленно. Сейчас он наконец видел резкое, но красивое лицо, с надменными бровями. Саяра была прекрасной, блистательной певицей, но чудовищной матерью.
- А это кто? - подлетела к нему Вика.
- Твоя бабушка, - ответил Тим. - Она...
Он не смог ничего выговорить. Оцепенел. Позвоночник парализовало. Он знал, что могло скрываться за красивой маской. Да, он знал... Не хотел верить в это, но где-то внутри знал, кто находится в куполе. Нет, там вовсе не прекрасная девушка. Там...
Тим бросился к ноутбуку, просматривая одну за другой статьи обо всем, что мог так или иначе приписать Ремини. Ведьма, вампир, суккуб? Пожалуй, он свихнулся. Тиму вспомнилось объявление о пропавшем мальчике. Внутри все перевернулось. Он понял, на кого тот похож. Раскосые темные глаза, с горьким отпечатком одиночества. Он вспомнил и другие случаи, и каждый раз находил сходства - с собой. Как он был связан с этим... монстром внутри купола? Или же все дело было лишь в нем одном?
Тим вылетел из квартиры. Он бежал к куполу в третий раз.
Ремини, Ремини... Обманщица, заманивающая людей, Тим уже не сомневался. Но он упрямо шел к куполу, вместо того, чтобы сломя голову бежать обратно. Но он шел. Больше не бежал. Небо над парком нависло, угрожая ему, потемнело как вечером. Свинцовый воздух еле проталкивался в легкие, Тим почти не дышал. Вместе с тяжестью явился удушающий аромат жасмина. Тим не видел идущих мимо людей, не слышал обычной парковой кутерьмы, только вдалеке - словно взмах огромных крыльев. Кто все-таки был в куполе? Принцесса или кондор? Грудь Тима сдавило, руки безвольно повисли вдоль тела, лишь ноги не теряли красную дорожку. Что вела его к Ремини. Он должен был увидеть, узнать, услышать от нее - почему она звала его? Почему именно он? Эта мысль не отпускала Тима. Но он знал одно - он не сделает то, о чем она просила. Не поцелует ее.
Тим замер на круглой площади с деревьями-колоннами, деревьями-стражами. Он ощущал на спине сотни взглядов. Враждебных или любопытных - не важно. Чужеродных. Он не хотел стоять спиной к неизвестному, это было страшнее, чем встретиться с чудовищем лицом к лицу. Так ли это? Тима снова завертело на месте, и он мельком увидел под белой скамейкой ярко-розовое пятно - брошенную там туфлю. Тим закричал.
Он хотел убедиться. И убедился. Немедленно в сознании вспыхнул образ девушки, что встретилась ему вчера в парке. Она улыбалась, но ее лицо скривилось до неузнаваемости, отслаиваясь, становясь лицом матери, а после - Ремини. Он вновь оказался под сенью черного плюща. В полдень словно наступило затмение. А Ремини смотрела на него с любовью, нежностью, плескавшейся в ее ночных глазах. Лишь волосы - как факел среди темноты. Он был так близко от ее губ, лишь несколько прутьев решетки разделяли их. Ремини молча вобрала носом воздух, точно втягивая его запах.
Тим вдруг очнулся от чар. Он вспомнил, зачем пришел сюда. И в эту же секунду увидел лицо Ремини полностью, а не в профиль. Прекрасное, обрамленное завитками золотых волос, с одной стороны. А с другой... кожа на голове была словно выжженна, и из нее торчал закрученный в спираль рог. За спиной же Тим уловил размах огромных черных крыльев.
- Я знал! - снова крикнул Тим. - Ты чудовище!
В глазах Ремини появилась обида.
- Тим, стой, ты ничего не понимаешь!
- Я не стану тебя целовать! Это ведь ты их всех убила! Ты! Отпусти! - Она вцепилась ему в руки, и он увидел, что вторая ее ладонь - это даже не ладонь, а лапа, когтистая лапа. Ремини с силой прижала его к решетке. Плющ полностью укрыл его от дневного света.
- Смотри, Тим! Ты все увидишь сам!
Вдруг за пределами видимости раздалось знакомое бульканье. Тим перестал дышать, а Ремини чуть раздвинула листья плюща, чтобы он мог увидеть.
Странное существо склонилось возле скамьи над телом. Грязное, взъерошенное. Тим с трудом признал в нем человека. Рвотные спазмы сдавили горло, когда он смотрел, как этот недочеловек обкусывает, обгладывает лицо своей жертвы.
- Это не я убила их, - тихо сказала Ремини. - А он!
- Кто он? - шепнул Тим, боясь, что существо увидит их, но то не замечало ничего, кроме своей добычи.
- Ты не узнаешь его, Тим?
Мир опрокинулся, и Тим разглядел в человеке того, кем он был... он узнал его, спустя столько лет. Стас. Мальчик, которого он укусил.
- Но почему...
- Из-за тебя, Тим, он стал таким из-за тебя.
- Что?
- И еще... - Ремини помедлила. - Это он убил твою мать.
Эти слова алым безумием вспыхнули в голове Тима. Слишком быстро жажда мести забурлила в нем, поглощая прочие чувства. Под ногами он вдруг заметил разбитую бутылку. То, что надо. Тим видел кровь, затмевающую глаза. Чувствовал кровь на языке, как тогда, давным-давно. Он бежал вперед - Ремини милосердно отпустила его...
А после убаюкивала, держа в ладонях его окровавленные руки.
- Ты все сделал правильно, Тим, этот человек был плохим.
Неужели все так просто? Плохой, хороший... Именно это решало, кому жить, а кому умереть? Или же он - не более чем чудовище. Нет, монстр не Ремини. Монстр он сам.
Она вытирала его слезы своими волосами. Она плакала вместе с ним, что-то шептала.
- А теперь, Тим, ты выполнишь свое обещание? - вдруг спросила Ремини.
Тим не помнил, что давал ей обещаний. Но сейчас он был слишком разбит. Этот поцелуй... он нуждался в нем. В тепле Ремини. В ее красоте и чудовищности.
- Ключ, - напомнила она.
Слова сами пришли к нему. Нотки сорвались с языка, как мелодия, проигранная наоборот.
- Ни. Ми. Ре.
Тим поцеловал ее, пленницу купола, прекрасную принцессу-чудовище.
Он прикрыл глаза.
Когда Тим разомкнул веки, то увидел солнце. Много солнца, целую площадь, залитую белым светом. И на ней - изящную девушку со светлыми волосами. Ремини. Солнце выжгло из нее чудовищные черты, оставив лишь прекрасное. Вот только...
Тим понял, что сам он не на той площади. Он все так же сжимал прутья купола, но стоял по другую сторону. Он закричал, но не издал ни звука.
Ремини повернулась к нему. Улыбнулась. Искренне, чуть наивно.
- Здесь так чудесно, Тим. Я обещаю, что вернусь за тобой. Если не забуду. Но ты зови, зови меня.
Он услышал ее счастливый смех. Она удалялась прочь.
Да, он был внутри купола, а к тошнотворному запаху жасмина примешивалось еще что-то... неподдельно омерзительное... Запах крови и умершей плоти. Тим провалился в забытье.
А когда очнулся, то немного успокоился. Его мысли потускнели. Он обнаружил в кармане спичечный коробок, с золотым локоном внутри. На его языке неуклюже ворочались три слога, словно неправильные ноты. Ре. Ми. Ни.