Аннотация: Продолжение похода великого полководца в Персию.
АЛЕКСАНДР. ВЕЛИКИЙ ПОХОД - 4
Хроника Персии.
ГЛАВНАЯ СХВАТКА.
Пролог:
Покинув Египет, молодой и энергичный македонский царь Александр совершил то, о чем мечтали в течение двухсот лет все вольнолюбивые греки. То о чем мечтали совершить многие греческие прославленные полководцы и стратеги, к чему призывали самые просвещенные философы и государственные мужи, но воплотить эту заветную мечту в жизнь довелось ему, простому царьку из горной Македонии.
Вновь пройдя Финикию и Палестину, он вторгся в саму Персию, страну грозных воинов, чьим именем пугали гречанки своих малых детей, и на чьи головы сыпали проклятия эти же дети, став взрослыми. Сохраняя генетический страх от их былого могучего вторжения в Грецию, эллинские философы требовали от своих народов отомстить за былой позор и принести счастье Персии в свои дома, оставив побежденным только страх и унижение.
Вторгнувшись в Месопотамию, царь македонцев приступил к самой главной задаче своего похода, от которой его усиленно отговаривал Пармерион и остальные старые полководцы, и страстно увещевал не делать персидский царь Дарий, предлагая выгодный мир и родственную дружбу.
Александр направлялся в самое сердце вражеской державы, что бы в одной битве решить дальнейшую судьбу мира. Стоя под Гавгамелами, он ожидал подхода всех персидских войск. Полководец прекрасно осознавал всю мощь и силу персов и то, что Дарий имеет прекрасный шанс просто раздавить его своим числом, если, что-то пойдет не так, как он задумал. Не все соратники поддерживали царя, многие видели скверные предзнаменования перед решающей битвой, кто-то откровенно роптал о своей загубленной по царской милости душе. Однако большинство верило в счастливую звезду своего божества и смело шло за ним. Вскоре настанет день истины, когда каждый получит свою награду. Да будет так.
И так, осень 331г. до н.э., Месопотамия, равнина перед Гавгамелами.
Глава I. Ночные события перед решающим днем.
В македонском лагере под Гавгамелами творился настоящий кавардак и всему виною был стратег Пармерион не сумевший вовремя привести войска в чувство посредством своего авторитета, опыта и положения. От этой его нерасторопности, царь Александр был вне себя от бешенства, постоянно кусал губы и яростно стискивал кулаки, что бы, не дать волю своему праведному гневу в отношении старого полководца.
Вот уже около получаса, как все победоносной македонское войско, которому на следующее утро предстояла самая главная битва с Дарием, пребывает в подавленном состоянии, которое вот-вот могло перерасти в панику. Причина, так сильно повлиявшая на умы и души македонских воинов, было лунное затмение, случившееся накануне столь важного рубежа александрова похода.
Когда уставшие после длительного марша македонские солдаты принялись разбивать свой лагерь, крик ужаса пронесся по равнине. Все увидели как огромный желтый диск Луны, низко висевший над равниной, стал быстро тускнеть и угасать. Поднявшие к небу голову люди, с ужасом замечали как с каждой минутой, блеск небесного светила ослабевал и вскоре край диска почернел и совсем пропал из поля их зрения. В результате этого свет, исходивший от ночного светила уменьшился, и на лагерные палатки македонцев буквально накатилась волна черного мрака.
Столь невероятно небесные метаморфозы порождали в сердцах и умах простых людей чувство неудержимого страха перед непонятной и незримой опасностью неотвратимо наползающей из-за холмов, порождающей химеры сознания.
Многие из солдат не выдержали такого необычного трагического зрелища, побросали свое оружие и попадали на земли из-за страха, что умирающая Луна рухнет на Землю и раздавит их.
Отчаянно ржали кони и прочая живность, которая была еще более чувствительна к подобным природным проявлениям. Простаты и гоместы метались среди своих подчиненных, пытаясь, навести порядок, но сами зачастую падали рядом с ними позабыв обо всем на свете. Не с лучше стороны проявили себя и стратеги. В страхе они отчаянно кричали на всех сразу, но при этом совершенно не понимали, что нужно делать.
Напади персы на них сейчас, и они бы обратили непобедимую македонскую армию в бегство и гнали бы до самого моря, не вынимая мечей из ножен.
На счастье Александра у его противника творилась примерно такая же картина ужаса и стенания. Люди своего времени, одинаково реагировали на неожиданные природные явления, не имея ясных и толковых тому объяснений.
Диск Луны все больше и больше закрывался черной тенью, и вскоре над равниной нависла кромешная темнота. Конечно света сейчас было столько же как в любую безлунную ночь, но в этом случаи эффект мгновенно пропадающего света, усилил отрицательное восприятие темноты людьми многократно. Хаос и паника усиливались в македонском лагере с каждым мгновением. Все больше и больше количество людей падало на землю, и истошно выла или неистово молилась.
От такой картины в душу только, что вернувшегося с рекогносцировки молодого полководца стали закрадываться самые черные мысли о проклятии богов этого похода. Привыкший за свою короткую жизнь к сражениям, осадам и заговорам, Александр растерянно стоял в окружении своих телохранителей, догадавшихся запалить факела и тем самым обозначить его присутствие.
- Государь! - услышал царь слева от себя. Расталкивая деморализованных воинов, к нему спешил начальник его канцелярии кардиец Эвмен. Один из не многих людей кого царь выдвинул из простой среды и не ошибся в своем выборе. Эвмен умело вел все дела стремительно расширяющейся империи, постоянно держа руку на пульсе многочисленных событий, что только радовало полководца.
- Александр, это лунное затмение и оно вскоре должно пройти! - возвестил он, хватая за руку полководца. От этого известия глаза македонца, в которых до этого потухла всякая надежда, зажглись ярким блеском жизни.
- Верно! Мне об этом рассказывал Аристотель, который сам свою очередь читал об этом явлении у Фалеса. Но он описывал подобное явление днем, а не ночью, почему же это происходит сейчас?
- Тогда великий государь, Луна закрывала Солнце, теперь же дело происходит полностью наоборот.
Спокойный и уверенный голос, вещавший эти слова за спиной Александра, заставил его вздрогнуть. Царь молниеносно обернулся и увидел бритоголового человека в одежде египтянина скромно стоявшего за его спиной.
- Кто ты такой, что вот так просто управляешь небесными телами подобно плодами на обеденном столе? - с тревогой и надеждой спросил полководец.
- Это мемфисский жрец Нефтех повелитель. Я раньше говорил тебе о нем, и ты благосклонно разрешил ему следовать с нашей армией, за некоторые заслуги, оказанные им тебе в Египте - представил бритоголового Эвмен, который являлся тайным покровителем египтянина.
Жрец примкнул к македонцам, когда те только приближались к Египту, предложив свои услуги Эвмену как географа, врача и гадателя. Кардиец вскоре смог в полной мере оценить все явные и скрытые таланты этого человека и остался, очень доволен милостью судьбы, за столь ценный подарок в лице египтянина.
Обратиться к македонцам, Нефтеха заставили жестокие обстоятельства. Недовольный своим положением в жреческой среде, египтянин не имел средства к существованию и поэтому был вынужден искать себе покровителя среди чужаков.
Увидев признаки начинающегося затмения, Нефтех поспешил к Эвмену с предупреждением о надвигающемся явлении и призывом принять срочные меры для пресечения паники.
- Кроме почтенного Фалеса, египетские жрецы так же издревна наблюдали за звездами и подобные явления для них не в диковинку. Наши тайные летописи отмечали иногда до пяти затмений на один год и это еще не предел - буднично повествовал жрец и от этого, у Александра моментально прошла внутренняя дрожь, и он успокоился.
- Ты явно не прогадал Эвмен, взяв этого человека с нами в этот поход. Мне всегда был нужен умный человек, который в важный момент объяснит мне нужное событие - радостно усмехнулся воитель.
- Государь, для прекращения паники необходимо послать глашатаев с известием о скором возвращении на небесный небосклон диска Луны и отсутствие какой-либо опасности от подобного явления - предложил Эвмен, которого тут же поддержал жрец.
- Тьма продержится очень короткое время, и божественный лик Луны обязательно посветлеет - подтвердил жрец.
Через минуту царские вестники, громкими голосами уже оповещали македонский лагерь о скором появлении ночного светила и полном воцарении на небе былого порядка. Эти экстренные меры быстро принесли свои плоды, и вскоре порядок в лагере, стал постепенно восстанавливаться.
Появление из угольной тьмы тонкого серпика ночного светила вызвало бурю радости среди воинов. Один за другим поднимались они, с земли торопливо поднимая свое оброненное оружие. Проворно засновали командиры, компенсируя свою слабость, проявленную при затмении, энергичными словами и не менее грозными движениями. Дисциплина возвращалась в македонский лагерь с каждым новым лучом нарождающейся Луны. Когда светило полностью очистилось, воины уже радостно переживали свои нелепые страхи, продолжая оживленно обсуждать случившиеся.
И в этот момент подобно холодной змее из мрака выползла новая напасть. Её породил царский друг и товарищ, начальник конницы и сын Пармериона Филота, вышедший из шатра сразу как царь отправился к себе. Пристально всматриваясь в черное как уголь небо, он громко и внятно произнес, обращаясь к стоявшим рядом солдатам.
- Затмение это, явно не к добру. Боги шлют нам такое предзнаменование. Быть беде.
В одно мгновение его слова разнеслись среди окружавших его македонцев, с неимоверной быстротой вселяя сомнение в итак уже изрядно потрясенные небесной чехардой души людей. Пехотинцы и всадники, гармосты и простаты, все начали обсуждать услышанное откровение Филоты и, повторив его несколько раз, уже считали его своим собственным мнением.
Сын Пармериона недолюбливал Александра, считая, что сыну царя Филиппа, в свое время отодвинувшего от трона прямого малолетнего наследника погибшего царя Аминты, слишком много достается в жизни просто так.
Еще в юности, он сумел поссорить отца с сыном. В результате чего Филипп выгнал из Македонии всех друзей Александра и отдалил его самого от себя, женившись на настоящей македонке Клеопатре дочери друга его отца Аталла.
Однако судьба жестоко посмеялась над завистником. Очень скоро Александр стал царем и начал приготовление к восточному походу, о котором издавна мечтали все греки и македонцы. Он даже простил своего детского друга, назначив его начальником тяжелой конницы катафрактов, или как их называл молодой царь гетайры. Однако и тогда, Филота считал, что этого очень мало за ту поддержку, которую оказали царю Пармерион и Антипатр на воинском собрании при выборе нового царя и в подавления бунта братьев Линкистийцев в день гибели Филиппа.
Кроме этого, молодого македонца сильно потрясла та кровавая расправа, которую учинила мать царя царица Олимпиада над своей соперницей, последней женой Филиппа Клеопатрой и ее дядей, стратегом Аталлом. Александр не препятствовал действиям своей матери, молча, оправдывая все ее поступки.
Недовольный подобным проявлением женского своеволия в жизни страны, он постоянно поддерживал мнения своего отца Пармериона по тактике ведения войны, непременно подчеркивая, что нынешний поход состоялся в большей части благодаря деяниям старого полководца. Но наиболее яростное столкновение мнений между Филотой и Александром, произошло, когда царь отверг почетное предложение Дария заключить вечный мир между двумя державами в обмен на уступку македонцам всего Средиземноморья. Здесь он совершенно не понимал Александра, который в угоду своим амбициям усиленно бредил полным покорением Персии, совершенно забывая интересы представителей македонской знати.
На расширенном военном совете, сторонники мира остались в явном меньшинстве после пламенной речи царя. Достойный ученик Аристотеля, он сумел заворожить души людей блеском славы и звоном золота персидских сокровищ.
Македонцы как слепые пошли за голосом поводыря, совершенно не думая о той цене, которую им предстоит за это заплатить. Глядя тогда на восторженные глаза своих товарищей, Филота понял, что его час еще не настал. Обозленный провалом своей идеи, он решил сорвать поход вглубь Персии и этот случай ему представился.
- Боги посылают свое недоброе предупреждение - неслось со всех сторон македонского лагеря, наполняя душу Филоты самым лучшим для него бальзамом.
- Посмотрим, как он выкрутиться на этот раз - зло прошептал сын Пармериона, с радостью наблюдая как волнение, все сильнее и сильнее охватывает царское войско.
- Царя, царя, пусть он ответит нам на это знамение! - требовали встревоженными голосами солдаты, не на шутку встревоженные случившимся. Главный стратег Александра Пармерион, быстро согласился с мнением войска и послал вестника к царю с просьбой выйти к солдатам.
Недовольный подобным поворотом дела, Александр вышел из шатра, и галдеж немного стих. Македонцы обожали своего полководца, но были очень встревожены затмением и предсказанием Филоты.
- Что происходит Пармерион, почему столько много шума из-за обыкновенного затмения? Разве не объявили глашатаи, что это природное явление такое же, как гром или дождь, но только очень редко бываемое в нашей жизни и от того и кажущийся нам таким ужасным? И разве не был объявлен мой призыв, соблюдать дисциплину и готовиться ко сну перед завтрашней битвой? - спросил царь своего главного полководца.
- Боюсь, что подобным объяснением сегодня воины не успокоятся. Все твердят, что это не просто явление, а знак бессмертных богов о плохом исходе предстоящей битвы с персами.
Гул одобрения поддержал слова прославленного полководца, напуганные случившимся, македонцам хотелось успокоить свои страхи.
- Пусть сюда придет жрец Арисандр, верховный македонский служитель богов - приказал царь, слова которого мгновенно снизили накал страстей человеческих душ.
Жрец Арисандр, шел медленно и величественно, полностью соответствуя своему высокому сану. Воины почтительно расступились перед ним, давая дорогу главному толкователю войска. Жрец уже однажды дал удачное толкование необычного явления при осаде Тира, и теперь царь надеялся на подобный исход.
- Объясни нам почтенный Арисандр волю богов ниспосланную нам в виде затмения Луны Солнцем, - обратился к жрецу царь, - многие из нас пытаются понять его смысл, но не могут.
Александр смотрел на жреца настойчивым взглядом, требуя благодатного пророчества для предстоящей битвы. Тот сразу понял, что хочет от него царь и мгновенно преобразился, придав себе вид человека, способного прочесть тайный смысл послания богов.
Стараясь не уронить свою жреческую честь, он пытался подобрать достойные слова для своего толкования, которое было бы в меру туманным и не слишком непонятным. Первая фраза уже пришла ему на ум, но когда он собрался открыть рот, как его взгляд встретился с пылающим ненавистью взглядом Филоты.
Этот взгляд царского друга был настолько ужасен, что Арисандр мгновенно испугался и забыл то, что хотел сказать. Пауза некстати затянулась, и чем дольше она была, тем все труднее и труднее становилось толкователю начать свою речь.
Обрадованный Филота, с удвоенной силой принялся сверлить своим взглядом жреца, пытаясь полностью сбить его с толку.
Постой так Арисандр еще минуту и случилось бы нечто ужасное. Солдаты бы, несомненно, сочли молчание жреца явным подтверждением чего-то плохого, о чем он не желает говорить царю при всех.
- Великий жрец наверняка хочет сравнить Луну и Солнце с символами двух народов - неожиданно раздался голос из-за спины всех участников главных событий. Филота резко обернулся, желая посмотреть на неизвестного наглеца, посмевшего нарушить его плана. Им оказался египтянин Нефтех, который с самым невинным видом выдержал испепеляющий взгляд начальника гетайров на своем смуглом лице.
Пока Филота смотрел на бритоголового жреца, пытаясь, как следует его запомнить в свете колеблющихся языков пламени факелов, Арисандр тем временем пришел в себя.
- Хм, - покрякал жрец, усиленно прочищая осипшее горло. - Именно это я и собирался сделать, пытаясь облечь свою речь в более достойные эпитеты столь необычного явления божественного провидения.
- И что же сулит нам затмение - грозно спросил Филота, снова вперив в жреца свой свинцовый взгляд, явно надеясь, что старик не успеет быстро дать нужное Александру толкование. И вновь под воздействием его тяжелого взгляда Арисандр смутился и замолчал.
- Солнце, символ Эллады закрыло Луну, символ Персии. Этим бессмертные боги извещают нас, что победа будет за нами - вновь пришел на помощь жрецу Нефтех и от его слов Филоту передернуло. Он окатил египтянина новой порции ярости и недовольства, но тот был совершенно невосприимчив к его ментальным пассам.
- Да, я хотел сказать это, но в более красивой трактовке, - с достоинством произнес верховный жрец - Ты несколько опередил меня, высказав божественную волю в более упрощенном виде, но все, угадано совершенно правильно. Боги Олимпа непременно даруют победу нашему царю.
Филота, чуть было не застонал от злости и навсегда зачислил, неизвестно откуда взявшего словоохотливого говоруна в его злейшие враги. Уж больно легко и ловко тот отвел от царя серьезные неприятности.
- Все слышали толкование верховного жреца? - грозно произнес царь. - Идите и наскажите тем, кто не слышал, и больше не занимайте драгоценное время в поисках тайного смысла богов. Пусть отдохнут перед битвой с Дарием.
Теперь гул одобрения поддерживал царя, столь быстро и правильно успокоивший людей. Но не все испытания судьбы преодолел молодой полководец в эту ночь. Едва Филота покинул царя, как на смену ему явился сам Пармерион.
- Александр, прикажи атаковать персов сейчас. Я слышу крики ужаса в их лагере и уверен, что если немедленно ударить по ним катафрактами они побегут подобно овцам перед волками. Поверь мне царь, это верный шанс разгромить врага, значительно превосходящего нас своим силам.
Александр гордо поднял голову и, смотря в глаза стратегу, с расстановкой произнес.
- Я не вор, который вершит свои дела ночью Пармерион. Я предпочитаю честную битву грязному делу, которого буду впоследствии стыдиться.
- Но ударь мы сейчас можно полностью рассчитывать на победу государь!
- Нет Пармерион, я уже принял решение и не хочу его менять.
Старый воин понуро кивнул и отошел прочь, всем своим видом показывая непонимание логики Александра его предложению.
- Может ты зря, отказался послушаться его совета, государь - робко спросил царя Эвмен и получил в ответ гневный взгляд.
- А если мои катафракты не разберутся в этой темноте и угодят на копья и мечи "бессмертных", что тогда? Бежать к морю или просить Дария о заключении мира.
Возвращаясь к себе, Александр дал тайный приказ страже, привести к нему в палатку бритоголового жреца для особой беседы. Вскоре тот был доставлен к царским очам и Александр смог получше разглядеть своего новоявленного спасителя.
Жрец был среднего роста, сухощав и подтянут. В его темных глазах светился явный ум, который его обладатель не спешил выказать его на общее обозрение. О принадлежности Нефтеха к сословию египетских жрецов, говорила его наголо обритая загорелая голова и белое одеяние египетского фасона. Талия была перехвачена простым пояском с серебряным набором, и больше из украшений на нем ничего не было.
- Тебе так легко удалось истолковать такое сложное божественное послание, что я уже подумал, не назначить ли тебя на место Арисандра - пошутил царь, цепко рассматривая лицо египтянина но, ни единый мускул не дрогнул у Нефтеха.
- Я думаю, что главный жрец находиться на своем месте государь. Просто некоторые из людей пытались оказать на него скрытое давление, и Арисандр немного смутился. А толковать божественную волю меня обучили в мемфисской школе жрецов и это моя профессия.
- А ты еще и ко всему ещё и наблюдательный человек, - констатировал Александр, от которого ментальное давление Филоты тоже не осталось незамеченным. - Я очень рад, за Эвмена который умеет всегда находить толковых людей для нашей нужды.
Кардиец, присутствующий при беседе лишь скромно опустил голову, выказывая свою готовность служить Александру.
- Нефтех, государь, кроме всего умеет лечить, прекрасно знает географию и иногда предсказывает судьбу с помощью древнего артефакта прозванного весами судьбы.
- Да ты поистине кладезь знаний - усмехнулся Александр, внимательно оглядывая застывшего перед ним жреца. - Расскажи-ка мне поподробнее о своем артефакте.
- Видишь ли, повелитель, - начал рассказывать Нефтех, - весы судьбы случайно попали мне в руки от одного восточных волхвов, которые известны во всем мире своим искусством гадания и предсказанием будущего. Странствуя по всей Азии, гадатель знакомился с обычаями той или иной страны, тщательно записывая все в свою потаенную книгу, которую он всегда носил с собой. Как попал в его руки артефакт весы судьбы навсегда сокрыто тайной, ибо он никогда не рассказывал мне об этом. Основной его целью было познание мира, а гадание давало ему средства к существованию, ведь кроме артефакта, как истинный волхв, он знал множество других способов познания будущего. Это мудрец появился в Мемфисе около двух лет назад и попытался начать сотрудничество с нашим жречеством, но безуспешно.
Они видели в нем только конкурента в своей профессии и постарались выжить волхва из Египта. Я дал приют этому страннику и помогал на первых порах. За это он посвятил меня в тайну артефакта и научил им пользоваться. Узнав об этом, жреческая верхушка Мемфиса выгнала меня из своих рядов и расправилась с магом.
Однажды он получил приглашение погадать от одного богатого человека и отправился к нему под покровом ночи. Возле дома на него напали и проломили голову ударом дубины. Скорее всего, это был чей-то заказ, ибо нападавшие люди не забрали у убитого ими волхва ничего из вещей. Пропала только рукопись. Убийц естественно не нашли, а мне пришлось бежать в Газу, захватив с собой артефакт волхва. Когда к городу подошли твои войска, я поспешил покинуть его. На выезде меня задержал македонский патруль, который доставил меня в твой лагерь. На мое счастье, здесь я встретился с твоим секретарем, который любезно взял меня к себе в услужение.
- Что ж занятная история - промолвил царь, обдумывая что-то свое, задумчиво глядя на пламя светильника. Проницательный Эвмен быстро понял тайное желание царя и поспешил его выполнить.
- Не желаешь ли государь сам увидеть мастерство Нефтеха? - произнес он. Опытный царедворец мгновенно уловил неуверенность бурной натуры Александра, которую произвело лунное затмение.
Хоть царь македонцев и был практичным человеком, но он оставался при этом простым смертным сыном своего времени. Подобно своим солдатам, он желал иметь поддержку всесильных богов перед решающей битвой. Филота, сам того не зная задел очень чувствительную струну в его душе, потребовав объяснить затмение как волю всевышних богов.
- Что же. Я с радостью посмотрю на тайное мастерство человека, оказавшего мне нужную услугу - сдержанно произнес Александр и Нефтех мгновенно покинул царский шатер, что бы появиться вновь с таинственным предметом.
По его просьбе были зажжены два светильника и расстелен ковер. Усевшись на него, египтянин аккуратно извлек из белого свертка свой артефакт. Весы были диковинной работы со съемной головой. Мудрец, странствуя по свету, явно с большим уважением относился к местной религии, и теперь весы украшала голова чибиса, бога Тота с изумрудными глазами.
Вслед за весами, египтянин достал маленькую табакерку из слоновой кости с различными благовониями. Они помогали гадателю быстро войти в транс, чтобы правильнее предсказать желающему его будущее.
Бросив в огонь щепотку порошка, египтянин закрыл глаза и стал планомерно дышать, вдыхая пары сгоревшего. Вот он откинулся назад и закрыл глаза. Александр явственно увидел изменение лица жреца, которое стало более монументальным и величественным.
- Что желает узнать у великих Мойр, царь македонский Александр? - гулко и зловеще произнес Нефтех говоривший до этого обычным голосом. От такой неожиданности, царь оторопел и промедлил с ответом.
Пауза стала нарастать с катастрофической скоростью, но македонец так и не мог определиться с вопросом. Ему хотелось спросить о многом, но интуитивно он понимал, что в этом случаи вопрос задают единожды. Покрывшись красными пятнами, он, наконец, справился с сомнениями и быстро произнес. - Будет ли Дарий уничтожен мною?
Теперь молчал Нефтех, мастерски выдерживая паузу, и доведя ее до нужной точки, произнес - Да будет так! О великие богини судьбы Мойры. В ваших руках находятся все нити и жребии судеб. Даже великие боги бессильны перед вашим выбором. Дайте ответ о судьбе александрового похода на Персию.
Мягко щелкнула резная гирька причудливой формы, упав в одну из чаш весов.
- Нарекаю тебя царем македонским Александром - громко возвестил новоявленный оракул. Вслед за этим на весы легла вторая гирька - Нарекаю тебя царем персидским Дарием.
Рука жреца медленно коснулась золотого стопора и отпустила его со словами - Да будет так!
После этого чаши с гирьками проворно заходили вверх и вниз, но затем быстро вознесли вверх жребий Александра.
- Слава твоего оружия будет безмерна. Сама богиня победы Ника возложит на твою голову венок победы над твоими врагами. Вся некогда гордая Персия склонит голову в страхе и боязни перед тобой и будет полностью послушна твоей воли. Но бойся проливать царскую кровь для укрепления собственной власти, ибо падет она страшной карой на тебя самого. В завтрашней битве бойся за свой левый фланг, ибо доставит тебе он много хлопот и страданий. Да будет так!
Жрец замолчал, и взгляд его быстро угас, тело обмякло, и перед царем вновь был простой человек. С испугом и любопытством смотрел на него Александр, не понимая, что он видел перед собой. Откровение богов или дешевый спектакль в расчете на щедрую сиюминутную награду от царя.
- И что все это значит? - грозно спросил он, надеясь, что такой тон поможет ему правильно решить эту задачу. Но египтянин не испугался, ни голоса, ни взгляда царя. Усталой рукой он вытер со лба выступивший пот и неторопливо уселся на небольшую табуретку.
- Мойры возвестили тебе свое решение царь, на твою просьбу о дальнейшей судьбе похода. Но одновременно запретили проливать кровь царя Дария, иначе твое новое царство будет неустойчиво. Я вижу, что червь сомнения гложет твое сознание в правоте моего гадания. Что ж подожди немного и все проверь. Время все расставит по своим местам.
- Совет хорош, я так, пожалуй, и поступлю. Тем более ждать осталось совсем ничего. Леонат! - позвал он начальника стражи - Господин гадальщик остается твоим гостем до конца битвы. Я хочу, что бы о нем хорошенько позаботились.
И вновь ничего не изменилось в лице Нефтеха. Осторожно собрав свой артефакт, он с достоинством поклонился и ушел вслед за стражником. В животе у Эвмена неприятно екнуло, ведь именно он организовал это гадание, дав Нефтеху ему свои инструкции.
Подобного царского хода он не предвидел, полагая, что монарх сразу поверит гадателю после столь удачного случая с затмением. Хитрый грек просто хотел усилить свое влияние на царя с помощью послушного ему прорицателя. Теперь оставалось только ждать, что принесет завтра или уже сегодня.
Александр между тем, уже совершенно позабыл о египтянине, полностью погрузившись в расчеты предстоявшего сражения. Персы в несколько раз превосходили своего противника общей численностью. Победить в этой ситуации можно было, только предприняв нестандартный ход, который сведет, на нет численное превосходство противника. В который раз, проигрывая в голове будущее сражение, Александр натыкался на слабость своего левого фланга, который должен был сдерживать всю персидскую громаду.
- А ведь Нефтех был прав в отношении левого фланга, - подумал про себя Александр. - Интересно кто ему об этом рассказал. Ведь Эвмен не был на военном совете, когда обсуждался этот вопрос.
Согласно принятому плану будущего сражения, на левом фланге располагался Пармерион и именно за него в предстоящей битве больше всего и опасался Александр. После недолгого раздумья, он решил подкрепить его молодым Кратером, успевшего показать себя с лучшей стороны.
Решив для себя эту проблему, Александр лег спать, дабы завтра, твердо вершить судьбу половины мира.
Глава II. Битва двух царей.
Весь остаток ночи перед битвой, начальнику персидской конницы Мегабизу не спалось. Дурные предчувствия охватило его после ночного кошмара. Исчезновение Луны здорово повлияло на его душу, хотя всезнающие маги пытались доступно, объяснять персам о столь необычном природном явлении как лунное затмение. Заумные слова остались заумными словами так и не принесшие душевного успокоения и уверенности, отчего Мегабиз долго не мог заснуть, ворочаясь на своей широкой походной кровати.
Даже, несмотря на то, что царь царей и собрал огромное войско под Гавгамелами, и все вельможи и маги сулили ему скорую победу над македонцем, подлый червь сомнения терзал душу перса.
Присутствуя на военном совете, он отдал должное основной задумке Бесса и Мазия. Правильно расположив огромное персидское войско на равнине, они намеривались связать Александра боем в центре, одновременно сдавив его с двух сторон мощными ударами тяжелой кавалерии. Рассудив, что македонец вновь подобно Иссу, попытается прорваться к Дарию, полководцы выставили перед царем мощный заслон из индийских слонов, отборной персидской пехоты и греческих наемников.
Царь Дарий назвал персидских копейщиков своими родственниками, и в знак этого у каждого из них на копье было расположено золотое яблоко. Греческих наемников шахиншах одарил выплатой вперед полугодового жалования и щедрыми обещаниями всевозможных благ, в случаи скорой победы. Каждому из погонщиков сухопутных гигантов персидский монарх пожаловал по серебряному браслету, обещав после битвы поменять их на золотые. Командирам правого и левого крыла Бессу и Мазию, Дарий ничего не обещал, так как они уже имели славу и почет чуть меньше царских, и должны были сражаться за свои привилегии.
На совещании, Мазий представил царю Мегабиза как одного из начальников ударного конного соединения, чьим усилием персы должны были пробить железный македонский заслон и окружить противника. Мегабаз ранее неоднократно встречался с Кодоманом, но никогда еще не имел столь близкой беседы как сейчас. Статный молодой перс, очень понравился царю царей, своей уверенностью в силе своей конницы и твердом обещании развалить строй противника чего бы это ему не стоило. Слушая молодого военачальника, Дарий отчетливо видел, что сказанные слова не пустая похвальба перед великим царем, и не обычная придворная бравада, на которую так падки придворные щеголи, и которой столь охотно верят слабые монархи. Нет, эти слова говорил человек твердо уверенность в своих силах и готовый ответить за их правдивость собственной головой.
- Рад, тому, что вижу в своем войске столь достойного представителя персов, который не боится македонца и готов прогнать его до самого моря - довольно произнес Дарий, после знакомства с командиром каппадокийского крыла кавалерии.
- По нашим данным, против тебя будет стоять Пармерион, воин славный и могучий. Он одержал не одну победу за свою долгую военную жизнь. Сможешь ли справиться с ним?
- Мои доблестные кавалеристы разобьют и Пармериона и даже самого македонского царя, если на это будет воля Ахамуразды - не раздумывая, ответил Мегабиз.
От этих слов взгляд Дария потеплел, ибо примерно так же говорил он Артаксерксу Охру, когда тот отправлял в поход на кадусиев, своего молодого родственника Дария Кодомана. Тогда он одержал убедительную победу над восставшими и получил в благодарность целую сатрапию.
С самого начала войны, безуспешно искал царь царей полководца, которому можно было бы смело вручить судьбу страны. Сначала им был Харидем, затем Мемнон, после Бесс, но никто не согревал так озябшую царскую душу столь откровенной уверенностью в победе как открытый им Мегабиз. Если первые двое были наемниками, а Бесс царедворцем, то начальник каппадокийцев не лебезил и не старался угадать желание царя.
- Может и впрямь поставить его против Александра, что бы показал свою храбрость и удаль. Хотя нет, - с жалостью думал Дарий, - смертельно оскорбиться Бесс, который неоднократно хвастал, что сам разгромит македонца и принесет царю его голову. Нет, нельзя сейчас в столь опасный момент сеять зло между знатными вельможами. Значит, придется оказать ему свою милость в другой раз, когда я буду, не столь зависим от сатрапов.
- Скажи храбрый Мегабиз, сможешь ли ты управлять сатрапией, если я тебе прикажу?
- Смогу, царь царей, но я бы охотнее воевал бы с моими кавалеристами против врага на наших равнинах, которые созданы для открытого боя.
И вновь сердце царя потеплело от слов молодого перса. Мегабиз желал воевать подобно истинному воину, а не властвовать, как мечтал любой царедворец. Кроме этого, перс попал в слабое место царя. Опасаясь повторения трагедии Исса, где из-за тесноты персы не могли полностью развернуть свои силы, и были вынуждены биться в теснине, Дарий специально отыскал широкую равнину для всеобъемлющей битвы. По специальному царскому приказу, на равнине под Гавгамелами были убраны несколько холмов для того, что бы персы в полной мере могли использовать свои серпоносные колесницы. К ним Дарий питал сильную слабость и считал, что именно они помогут сокрушить македонское войско.
- Что ж Мегабиз, я доволен тобой и надеюсь, что твои слова не разойдутся с делом во время битвы. Если все будет, так как ты мне говоришь, то в награду за победу ты получишь в правление Сузиану. Но не ранее, ведь я справедливый правитель - многозначительно поднял палец Дарий.
- Мне дорога будет любая награда из твоих рук великий царь, но не стоит раздавать их пока, не свершилось дело.
- Ты абсолютно прав Мегабиз, иди к своим коникам и пусть удача сопутствует тебе.
Этот разговор проходил за сутки до сражения, когда разведчики донесли о выдвижении на равнину македонских войск, и в персидском стане была объявлена тревога. Мегабиз отправился в войска, которые уже выходили на равнину и занимали свои места. Долгожданны враг, наконец, то пожаловал, и теперь все решало искусство войны и личная храбрость солдат.
Лунное затмение не сильно смутило кавалеристов Мегабиза в отличие от других. Перс сразу пресек всякое волнение, объяснив затмение как победу светлого бога Ахамуразды над девами, чьим символом издавна была Луна. Узнав это, кавалерист восторженно приветствовали угасание светила и огорчились его воскрешением. Ловкий перс тут же заявил о милости верховного бога к поверженному врагу, чем вновь вызвал восторг и уважение у своих подчиненных.
Каппадокийцы в отличие от других частей спокойно перенесли эту ночь и даже смогли выспаться, что нельзя было сказать об остальных. Большинство персидских войск либо дремало в пол глаза, либо вообще не спало, чем сильно снижало свою готовность к битве.
Вместе с Мегабизом на правом крыле войска располагалась тяжелая персидская конница во главе с Олаферном и Атропатом с армянскими кавалеристами. Впереди них были выставлены колесницы с серпами на колесах так любимые царем, но к которым с большим сомнением относились многие из командиров.
С другого края виднелись колоны бактрийских и согдийских кавалеристов во главе с Бессом и Сатибарзаном. Их также поддерживала персидская конница во главе с Зопиром, опытным кавалеристом имевший за своими плечами не один поход. В центре на своей красочной колеснице возвышался Дарий, которого было прекрасно видно издали. Он сиял подобно лакомому куску, на который персы хотели поймать Александра исходя из его действий при Иссе. Впереди него стояли копейщики персы, некое подобие македонских сариссофоров, прикрытые по бокам греческими наемниками. Между центром и крыльями в большом количестве были расположены всевозможные части из всех народов, населявших персидское царство. Дополняли картину индийские слоны, гордо стоявшие посредине центра. Их прислал царю верный союзник и друг раджа Сангай для победы царя над его врагами македонцами.
Мегабиз был готов к битве и к возможной смерти. За день до битвы он отослал в Сузы верного слугу, который в случаи его смерти, должен был позаботиться о новой наложнице персидского воителя. Имея законную жену и детей, Мегабиз недавно приобрел в одном из притонов Персиполя юную танцовщицу гречанку шестнадцати лет отроду. По персидским канонам она уже была взрослой девушкой и годилась для плотских утех.
Еще совсем ребенком ее продали в рабство после падения Фив, определив ей судьбу танцовщицы. Ее неоднократно перепродавали, пока она не очутилась в Персиполя в одной из школ танцовщиц. Здесь она постигла все азы жизни и однажды, во время выступления перед важными гостями приглянулась Мегабизу. Он выкупил ее у хозяйки и поселил в одном из своих домов в Персиполе, благо вся его семья жила в Сузах.
От пламенного увлечения перса, девушка оказалась в положении и должна была в скором времени родить. Именно ее и будущего ребенка Мегабиза должен был охранять старый слуга в случаи смерти господина. Он имел на руках большую сумму денег и закладные на недвижимость, что позволило бы безбедно просуществовать танцовщице несколько лет. Звали девушку Антигоной, и имела она ярко рыжие волосы, чем собственно и привлекла к себе внимание персидского вельможи.
Отгоняя скверные мысли, Мегабиз выстраивал своих конников в большую колонну готовую ударить по врагу в любую минуту. Каппадокийцы уверенно занимали свое место, приветствуя короткими криками своего любимого командира. От этого у Мегабиза сразу пропали темные мысли сомнения. Глядя на своих орлов, командир в свою очередь заряжался уверенностью в скорой победе и теперь уже сам с нетерпением жаждал схватки с македонцами.
Конные крылья персидского войска хищно нацелились на врага, любой ход которого грозил обернуться разгромным поражением для него. Уверовав в мощь собранного войска, Дарий с вальяжностью сытого кота наблюдал за македонцами. Однако царь Александр не захотел считать себя маленьким глупым мышонком.
Внимательно оглядев монументальное построение своего противника, он быстро нашел единственно верное для себя решение в этом заведомо проигрышном положении. Видя огромное число врагов, полководец смело решил атаковать самого персидского царя, по-прежнему видя в этом свой единственный шанс в столь неравной битве.
Вновь, как и при Иссе основной удар наносили конные гейтеры во главе с самим Александром. Приняв окончательное решение, он начал стремительно перестраиваться, выходя на нужный угол атаки. И пока персы с презрением наблюдали за маневрами своего противника, бронированный клин македонской кавалерии пошел в атаку. Это было сделано ими столь искусно, что поначалу враг ничего не понял.
Сиротливо стоявшие перед громадным количеством персидских воинов по центру македонцы, неожиданно для врага стали смещаться влево, как бы желая избежать столкновения с персами на равнине и отойти к холмам, где нельзя будет в полную силу использовать силу, столь любимых царем серпоносных колесниц. Пользуясь замешательством персов, которые с недоумением наблюдали за всеми маневрами македонцев, Александр уверенно сдвигал свои войска, одновременно как бы развертывая их на шестьдесят градусов.
Первым от созерцания и нерешительности очнулся Бесс, который бросил против приближающихся к нему врагов конницу Сатибарзана. Поднимая за собой густой шлейф пыли, тяжелые бактрийские всадники рванулись на македонцев, под монотонный стук панцирной защиты лошадей. Почти одновременно с этим, Дарий отдал приказ о наступлении своим колесничим. На ходу, сориентировавшись в перемене места врагом, персы лихо стали заводить коней с тем расчетом, что бы при сближении нанести македонцам максимальный ущерб. Мегабиз отчетливо видел, как столкнулись противники, и все затянуло пылевым столбом.
Не желая отставать от остальных, и выбрав себе врага, в дело вступил и правый персидский фланг.
- Вперед! - приказал своим конникам Мазий, указывая своей саблей на продолжающий свое перемещение перед персидскими силами македонский строй. И вот уже, гортанно крича и заводя себя на яростную схватку, правый рукав кавалерии персов устремился на врага.
Вперед вырвались легковооруженные всадники Атропата, которые в считанные минуты проскакали до противника и сошлись с ним в яростной схватке. Левый македонский край прикрывала союзническая конница, состоявшая из опытных фессалийцев и фесропов. Схватившись в рукопашную с противником, они старались навязать затяжной длительный бой, одновременно пытались прикрыть отходившую вправо фалангу Пармериона.
Фессалийцы удачно отбили атаку легких всадников Атропата, но ничего не смогли противопоставить тяжелому клину Олаферна. Бронированная конница с хрустом опрокинула греческий заслон и обрушилась на солдат Пармериона. Щитоносцы мужественно бросились прикрывать фланг гоплитов от разящего удара персов, жертвуя собой ради спасения других. Конники, яростно атакуя, буквально разорвали строй гипаспистов, но тут же сами подверглись боковому удару второго крыла пехоты союзников во главе с Кратером. Заранее выстраивая картину предстоящей битвы, Александр позаботился о дополнительном прикрытии своего рискованного маневра, в виде второго крыла пехоты, которое при прорыве врага надежно закрывало тыл основной фаланги сариссофоров.
Подобную новинку еще никто ранее никто никогда не предпринимал, и это стало очень неприятно неожиданностью для атакующих персов, которые рассчитывали на полную победу после мощного кавалерийского прорыва основного строя своего противника. Вместо этого теперь им предстояло вновь в ожесточенной схватке прорвать строй или попытаться обойти его. Облегчая задачу Олаферна, на пехотинцев Кратера обрушились каппадокийцы Мегабиза. Разбросав остатки фессалийцев, персидское конное войско всей своей массой ударило по новому македонскому заслону.
Мегабиз мужественно рубился в первых рядах кавалерии. Сбив мощным ударом копья одного из фессалийцев, он тут же отбил своим щитом удар мечом слева и поскакал дальше в поисках нового врага. Схватка разом распалась на множество очагов, где теперь отныне каждый был сам за себя. Отбросив ненужное копье, перс выхватил свой меч и схватился с греческим гипаспистом. Бросив на него своего защищенного броней коня, Мегабиз обрушил на его голову мощный кистевой удар, который вдавил голову солдата в плечи и тот упал. На смену павшему воину сразу встал другой, который резким ударом краем своего щита под конскую челюсть, отогнал коня перса в сторону.
Встретив отпор в виде леса копий и щитов, часть кавалеристов, не связанные атакой стало обходить строй македонцев, стараясь зайти фалангитам в тыл. В этот момент, мимо сражающихся мегабозовых кавалеристов, со свистом и гиканьем пронеслись всадники Атропата. Окончательно рассеяв фессалийцев, они устремились в тыл македонцев, что бы, несомненно, выйти в тыл Александру и сорвать его атаку. Увидев подобный маневр, оставшиеся конники с новой силой навалились на фалангу Кратера, желая довести ее разгром до окончательной победы.
Хуже всего пришлось Пармериону. Олаферовы кавалеристы безжалостно рубили македонцев, которые раз за разом становились все более и более уязвимыми к ударам тяжелой конницы. Видя подобное положение, старый полководец послал нескольких гонцов к царю за помощью, потому что уже весь левый фланг, вверенный ему, окончательно оторвался от остального войска, попал в персидские клещи и мог рухнуть в любой момент.
Мегабиз не мог развить успеха подобно Олаферну. Гоплиты Кратера храбро сражались и не хотели отступать, прекрасно понимая, что покажи они спину врагу, как будут окончательно раздавлены. Каппадокийцам, очень сильно мешали македонский отряд верховых лучников, которые, отъехав в сторону, спокойно расстреливали тяжелую конницу персов. Завидя устремившихся к ним всадников, они отходили вглубь поля боя и вновь принимались за дело. Конечно, большой угрозы они не представляли, но постоянно оттягивали на себя часть персидских сил.
Продолжая атаковать Кратера, перс видел, как на Пармериона уже навалилась пехота парфов, кадусиев и прочего воинства. Пятясь под ударами кавалеристов, гоплиты встали вторым фронтом к спине Пармериона и оказались в мешке. Теперь уничтожение их было делом времени. Мегабиз очень надеялся, что ушедшие в отрыв всадники Атропата также взяли в мешок и Александра. Беспрестанно атакуя загнанных в мешок греков и македонцев, он уже праздновал победу, когда далеко впереди раздались протяжные крики. Это возвращались обремененные различной добычей воины Атропата, которые вместо тылового удара по александровому клину, принялись грабить незащищенный македонский лагерь. Крик ужаса вырвался из груди полководца, от осознания того ужаса, который совершили эти жадные люди. И одновременно в ответ послышались крики боли и отчаяния со стороны Дария, возле которого в данный момент решалась судьба не только всей битвы, но и всей Персии.
Верный своему плану, Александр ловко вывел из-под готовившегося смертельного удара всю свою армию и заставил персов наступать из невыгодных для себя условий. При этом их отряды не могли действовать по ранее одобренному царем плану, и теперь, из-за его срыва александровыми действиями каждый персидский полководец вынужден был, действовал только по своему усмотрению и пониманию обстановки.
Высчитав для себя направление удара, македонцы ринулись на ряды противника, намериваясь вклиниться всей своей ударной частью в небольшой открытый промежуток в построении Дария, между центром и левым флангом персов. Именно здесь Александр решил искать себе победы, согласившись ради нее, на какое-то время пожертвовать своим левым флангом. Разгоняясь с каждым шагом, македонский клин, во главе с царем, неотвратимо сближался с врагом, надежно прикрытый с фланга своей фалангой, конницей Филоты и греческими союзниками.
Сатибарзан, легко сбил заслон из всадников Арета, которые не выдержали удар его панцирных кавалеристов. Развивая успех, перс обрушился на второй македонский отряд Филоты, прикрывавшего основную фалангу Александра. Это воинство состояло в основном из союзников. Они не особенно яростно бились с врагом, и поспешили отойти под прикрытие фаланги. Преследуя свою добычу, персы налетели на гоплитов, которые сразу встретили их строем копий. Быстрого прорыва не получилось, и войны Сатибарзана завязли в яростной схватке, поднимая огромные клубы пыли, что очень ограничивало им видимость.
Стремясь развить успех, Бесс поспешил вступить в бой со своими бактрийцами. Он ловко обошел основной край александровой фаланги, и с тыла напал на них. Казалось, что ситуация полностью повторяется с той, что сложилась на противоположном фланге у Пармериона, но Александр считал иначе. Быстро разделив свое конное соединение, он бросил против атаковавших его бактрийцев храброго Клита, доверив ему сохранность своего тыла. Отчаянный рубака смело бросился на закованного врага вместе с легкими кавалеристами.
Македонцы как голодные волки набрасывались по несколько человек на одного перса, ожидавшего честного рыцарского поединка один на один. Персидские всадники не были готовы к подобному подлому приему и жестоко поплатились своими жизнями за это непонимание. Многие стали заворачивать своих коней, и эта атака не принесла быстрой победы.
Сам же Александр спешно перестроил фалангу Мелеагра в клин и бросил ее в прорыв, едва заметив, что нужный ему разрыв между персидским центром и его левым крылом быстро увеличился из-за того, что часть персидской пехоты двинулась к Сатибарзану и Бесу, спеша добить отряд Филоты и окончательно развить успех. Именно туда устремился Александр, желая вырвать свою победу в этой страшной битве. Связав атакующих персов затяжным боем, царь упорно рвался к победе, стараясь при этом удержать атакующих гоплитов и конных в едином ритме движения.
Железный клин македонской фаланги врубился в персидские ряды подобно топору дровосека в трухлявое дерево, скрежеща и визжа своим оружием по персидской броне. Стоявшая впереди мидийская пехота не оказала особого сопротивления мечам и копьям фаланги, которая в считанное время перемолола их и устремилась на греческих наемников. В рядах персов началась легкая паника от подобного зрелища. Дарий поспешил закрыть место намечающегося прорыва и приказал немедленно стягивать к центру всевозможные соединения. По его приказу, сломав некогда единый строй, к месту прорыва устремилась разношерстная толпа вооруженных людей. Спасая положение, на врага были брошены индийские слоны, стоявшие по центру персидского построения.
Погоняемы своими погонщиками, они попытались растоптать строй македонцев, но были легко обращены в бегство легкой пехотой, которая обрушила на них град острых стрел и дротиков. Стрелки выборочно били по ногам и хоботам животных, что тут же вызывало у них приступы бешеной злобы и ярости. Обезумив от боли, животные бросились в разные стороны и больше потоптали своих воинов, чем противника.
Тем временем фаланга врезалась в строй наемных гоплитов и битва разгорелась с новой силой. Македонское продвижение разом приостановилось, несмотря на наличие у наступающих солдат сарисс. Спасая положение, немедленно в открытый фланг гоплитов ударили александровы гейтары, которые до этого продвигались немного сбоку и справа от пехотного клина. Македонцы с воем обрушились на неприкрытые фланги своего давнего противника. За время войны они уже неоднократно встречались в боях и не щадили друг друга, безжалостно истребляя врага.
Увы, наемники не обладали македонской новинкой в виде щитоносцев, которые бы надежно прикрывали край фаланги от подобного маневра конницы. Греческие гоплиты не выдержали двойного удара с фронта и фланга, и вскоре обратились в бегство, позабыв былые распри и старые счеты. Последними защитниками Дария стали его названные родственники. Выбранные перед битвой царем со всего войска и произведенные в сан родни, они торжественно поклялись в верности своему властелину и теперь мужественно сдерживали свое обещание. Воины храбро приняли на себя ужасный удар македонского клина и в отличие от греков не сдвинулись с места. Македонцы методично перемалывали их ряды, устилая землю своими и чужими телами, но не смогли обратить их в бегство подобно прочим царским защитникам. Родственники стояли, непоколебимо жертвуя царю свои жизни, но, не покрыли позором свою честь.
Сражаясь на своем Буцефале, Александр прекрасно видел издали царскую колесницу с Дарием. Как никогда он был близок к цели, что бы разом покончить с войной и расплатиться за убийство своего отца. Пробиваясь сквозь вражеские ряды, македонец отлично осознавал, что у него осталось очень мало времени. Ударь по нему в этот момент Бесс, Сатибарзан или кто ни будь еще, Александр бы был вынужден сбавить темп своего продвижения и начать сражаться на два фронта. В это время Дарий бы успел подтянуть свежие организованные отряды, и македонцы оказались бы в мешке, вырваться из которого было бы невозможно. Персы бы задавили их одной своей численностью, сведя на нет все македонские козыри.
Но Александр продолжал воплощать свой атакующий план в жизнь, и боги не отвергли своего избранника. Разгоряченные жестокой схваткой, забрызганные кровью своих врагов с ног до головы, гейтеры подобно пожару опустошали персидские ряды, неумолимо приближаясь к Дарию. Персидский царь с тревогой смотрел на врагов, среди которых постоянно мелькал красный плащ македонского царя, подаренный ему послами из Родоса. Дарий не собирался бежать, прекрасно понимая, что это он сразу даст его противнику единственный шанс на победу в столь трудной для всех битве, в которой у него все шансы на победу. Грозно прикрикнув на свою охрану, персидский царь стоял в колеснице, крепко сжимая в руке саблю и щит.
- Уходи господин! Уходи! - истошно кричали ему стражники, но царь упрямо стоял, глядя во все глаза за надвигающейся опасностью. Вот уже совсем близко к нему приблизился, пытался прорваться сквозь ряды копейщиков один из гейтаров. Его коня дружно встретила шеренга копий, на которые бедное животное напоролось со всего маха. Дико крича от боли, лошадь встало на дыбы, а затем рухнуло на землю, погребая под собой сразу несколько человек. Гейтер от толчка вылетел из седла на землю и был сразу добит. Однако вслед за ним уже другие гейтеры начали проламывать последние персидские ряды и вот - вот должны были достигнуть места, где стояла царская колесница.
Вот один из них, растолкав персов мощным конем, вырвался на заветный пятачок, потрясая от радости своим окровавленным копьем. Начальник охраны Артабаз, немедленно подскочил к Дарию и закрыл его своим телом. Метко брошенным копьем гейтера, был убит возничий колесницы, и это ошеломляющи, подействовало на царя. С громким криком, отшвырнув в сторону самого Артабаза, Дарий бросился на македонца и ударом сабли сбил его наземь в тот момент, когда всадник ловко убил одного из царских коней, чтобы Дарий не смог бежать с поля боя.
Мстя за гибель своего любимого возничего, персидский монарх сам поспешил прикончить врага, проткнув саблей горло противника. Однако этого уже было мало; македонская фаланга приближалась к колеснице царя, и нужно было немедленно спасаться бегством. Телохранители подскочили к Дарию и, подхватив его под руки, бросились к стоявшим позади, уже готовым лошадям. Мгновение и кавалькада уже скрылась в облаке пыли. Видя, что Дарий уходит из его рук, Александр завизжал не хуже любого азиата и вихрем обрушился на остатки строя персов, стремясь прорвать его и захватить свой главный приз.
Именно в это момент к нему прорвались гонцы от Пармериона с мольбами о немедленной помощи для левого фланга. Проклиная все на свете, упустив Дария, но, не желая упустить победу подобно афинянам в битве под Херонеей, Александр прекратил погоню за персидским царем и, прорвав центр, бросился на левый фланг.
Он подоспел вовремя. Пармерион с Кратером держались из последних сил, отбиваясь от натиска персов. Проскочив парфов, царь ударил по персам, возвращающимся с добычей из его лагеря. Обремененные плодами грабежа, они бросились врассыпную от гейтеров в страхе, ибо были уверены, что с Александром уже покончено. Громко крича и стоная от ужаса по поводу случившегося, Мегабиз приказал оставить недобитых фалангитов и развернуться к новому врагу. Выполнив разворот за считанное время, персы без страха атаковали гейтеров Александра, которые закрыли им путь к отступлению.
Между противниками завязалась кровавая сеча не на жизнь, а на смерть. Македонцы стремились закрепить свою победу, а персы отомстить за свое поражение. Кавалеристы Мегабиза не побежали прочь, а смело ударили по врагу. Один за другим падали гейтары под их саблями, отступая, прочь помимо своего желания. В этой схватке их пало больше чем за все остальное время битвы. Пронзенный в бок дротиком, покинул седло Гефестион, был сбит наземь Эриний, погиб царский любимец Гектор. Персы с таким жаром бились с противником, что у них появилась призрачная надежда опрокинуть Александра и выровнять положение. Увы, весы судьбы были на стороне их врага. Горя желанием мщения, с тыла на персидских кавалеристов обрушился сильно потрепанный Кратер, тем самым окончательно похоронив надежды персов на благополучный исход битвы.
Проклиная мародеров Атропата и козни девов, Мегабиз отдал приказ на отход, не желая очутиться между двух огней. Не довершив разгром гейтеров, каппадокийцы поскакали прочь, сыпля проклятие на голову нерадивых союзников, чьи глупые и изменнические действия, навсегда лишили их близкой победы. Единственное, что мало-мальски утешало истерзанную душу полководца, был факт спасения им Дария от македонской погони и неминуемого плена или гибели под мечами врагов.
С отступлением Мегабиза, сразу рухнули все остатки некогда единого персидского фронта. Бежали все, парфы и индусы, мидийцы и кадусии. Легко от врага оторвался Бесс, сильно потрепавший Менода и его конников. Погони за ним практически не было, как не было преследования Сатибарзана оставившего в покое остатки войска Филоты. Македонцы были рады своему спасению и не преследовали врага.
Один Александр был по-прежнему неутомим. Отказавшись от идеи снова схлестнуться с Мегабизом, он бросился в погоню за Дарием, но вновь потерпел неудачу. Персидского царя след простыл, затерявшись среди многочисленных клубов пыли отступающего войска. Напрасно македонец рыскал из стороны в сторону в надежде настичь Дария. На его пути, попадались все кто угодно, но только не персидский царь. Увлекаемый охраной, он уже достиг переправы через реку Тигр и счастливо избег смерти и плена.
Мегабиз отходил со своими кавалеристами, без какого либо намека на панику. Оторвавшись от гейтеров, он въехал на один из холмов окружавших равнину Гавгамел и приказал высоко поднять шест со знаком его отряда. Завидев его, к полководцу вскоре съехались все отставшие от него кавалеристы и остатки других соединений. Оглядев с болью в душе остатки своего воинства, перс приказал отступать на восток. Сжимая от ярости поводья и горя неуемным гневом от несправедливо потерянной победы, всадники угрюмо покидали свои земли, совершенно не подозревая, что уже никогда сюда не вернуться.
На одном из переходов, конники столкнулись с другой группой всадников, которую возглавлял Атропат. Увидев его, Мегабиз забыл обо всем и бросился к вельможе.
- О гнусное порождение Оримана, сын шлюхи! - выкрикнул в лицо разгневанный воитель. - Это ты погубил нашу победу, которую мы почти одержали. Вместо того, чтобы разбить врага ты погнался за легкой наживой и дал время македонским псам пробиться к царю царей.
Взвыв от нанесенного оскорбления, Атропат выхватил свою саблю и бросился на своего обличителя. Схватка была яростной и короткой. Отбив прямой удар в голову, Мегабиз ответил прямым броском клинка в горло и опрокинул противника наземь. Атропат упал на спину, клокоча пробитым горлом, из которого ручьем неудержимо бежала кровь.
Разгоряченный боем Мегабиз удержал свою саблю и не стал добивать врага, обрекая его на мучительную смерть. Атропатовы кавалеристы попытались вступиться за своего командира, но тут, же были изрублены в кровавые клочья всадниками Мегабиза. Персы выместили на них всю злобу, которая накопилась в них за время отступления.
Когда все было кончено, Мегабиз поскакал прочь от места схватки, оставляя в живых раненого человека, жадность которого вырвала из рук персов уже почти готовую победу. Атропат прожил еще около получаса, отчаянно пытаясь спастись, неизменно теряя с каждым своим вздохом кровь, которая толчками выливалась из разрубленного горла и падала на пыльную землю Месопотамии.
Александр еще долго рыскал по равнине, не желая смириться с очевидным бегством Дария. Только когда солнце стало спускаться с небосклона, он прекратил свои поиски и вернулся на поле битвы. Здесь уже началось празднование долгожданной победы всеми оставшимися в живых македонцев, которые все еще так до конца и не поверили в свою победу над таким огромным азиатским войском. Громко крича и потрясая оружием, приветствовали своего царя эллины, которых он привел в сердце персидской державы для отмщения за давние обиды.
Забыв о неудачной погоне, сын Зевса принялся радоваться одержанной победе, которая свершилась вопреки всем прогнозам и ожиданиям. Именно этой битвой он доказал всем, что в нем действительно есть божественное начало. Теперь перед ним лежала вся азиатская часть персидского царства, которое предстояло непременно завоевать.
Глава III. Такие разные сны.
Вдовствующая македонская царица Олимпиада проснулась рано утром как будто от толчка в плечо, хотя в опочивальне кроме нее никого не было. Преданная ей душой и телом служанка и кормилица царя Александра Ланика, располагалась на своем посту за дверью опочивальни, верно, охраняя покой своей строгой повелительницы. Причиной столь раннего побуждения царицы стал сон, который она увидела этой ночью, и вызвавший у нее сильное волнение и тревогу.
Вырвавшись из объятий Морфея, царица быстро присела на своей широкой кровати и посмотрела в окно. Прекрасная богиня Эос уже покинула свое ночное ложе, но Гелиос еще не спешил явить свой светлый лик смертным. Дворец спал тихим сном, охая и вздыхая в своих необъятных недрах.
Царица Олимпиада решительно забросила за спину свои растрепанные ото сна рыжие кудри и, обхватив руками стройные крепкие колени, стала пытаться вспоминать все подробности увиденного ее видения. Воспитанная в жреческой школе менад, царица с малых лет приучила себя спать обнаженной, разрешая себе укрыть голое тело только в зимнее время года, да и то легкой накидкой.
Подобный обряд отхождения к Морфею, вызывал у всех ее мужчин, имевших счастье разделить царское ложе стойкое удивление, но Олимпиада упрямо держалась за него, свято веря, что именно это позволит сохранить свое тело в прекрасной форме на протяжении многих лет. Многие молоды девушки, позавидовали бы стройности и подтянутости мышц тела царицы, если бы имели возможность видеть его и сравнить со свои прелести.
Эпиротка родилась и выросла в горной стране, где издавна не было большой роскоши и, где она с малых лет научилась обходиться самым малым. Олимпиада была женщиной не простой судьбы, над которой злые Мойры постоянно подшучивали, непристано отдаляя от нее то, к чему она стремилась всю свою жизнь.
Рожденная в царской семье царя Неоптолема и царицы Эвридики, девочка рано лишилась родителей, которые подозрительно быстро скончались от неизвестных болезней. В виду малолетства Олимпиады и ее брата Александра, власть в стране захватил ее дядя Арриба, для которого малые дети брата представляли постоянную угрозу потерю трона. Особенно у Аррибы раздражение вызывала Олимпиада в которой он сразу определил свою главную соперницу. Неизвестно как бы сложилась ее дальнейшая судьба, но в семилетнем возрасте во время очередного смотра подросших девочек, ее заметил верховный жрец Доротек. Разом, выделив из всех остальных будущую царицу, жрец своей властью определил Олимпиаду в менады, повелел готовить ее со всей тщательностью для служения великому богу Дионису. Так верховный жрец мгновенно вывел эпиротку из-под опеки дяди и возможно этим сохранил ее жизнь.
В течение долгих семи лет, под присмотром опытных и знающих вакханок, познавала Олимпиада все тайны великого служения дивному богу вина и плодородия. Старый жрец строго следил за ее воспитанием, стараясь вылепить из нее настоящую фанатичку своего культа. За этот период эпиротка получила хорошее образование, научилась великолепно владеть свои телом, танцевать с ручными змеями и познала все тайные секреты любовных утех, которые открывались только самым перспективным последовательницам культа.
Следя за ее быстрыми успехами, Доротек уверенно прочил девочку в главные менады, но великие Мойры опять отдалили ее от власти. Едва Олимпиаде минуло двенадцать лет, скоропостижно скончался ее наставник. Этому событию особенно обрадовался дядя Арриба. Новый верховный жрец был его протеже, и путь в главные менады Эпира для девочки был навсегда закрыт. Теперь по приказу царя из племянницы целенаправленно делали вакханку, которая обычно становилась простой жрицей Диониса, постоянно приписанной к одному из его храмов и не имевшей возможность покинуть его.
Участь безрадостная и унылая, однако, царский замысел шел гораздо дальше и был более подлым. Ибо Арриба желал видеть Олимпиаду непременно в роли вакханки гетеры. Они особенно ценились среди фракийцев, иллирийцев и трибалов особенно яро поклонявшихся винному богу. А учитывая царское происхождение девочки, от них можно было получить хорошие деньги, продав Олимпиаду этим диким племенам.
Исполняя желание царя, учителя хорошо справились со своей задачей, и когда к четырнадцати годам Олимпиада созрела и сформировалась, оставалось найти богатого покупателя. В полной тайне, по приказу царя, в соседние с Эпиром страны были отправлены доверенные люди. У всех было задание узнать и по возможности пристроить в хорошие руки юную гетеру царских кровей, отныне которой предстояло добывать себе пропитание своей плотью.
Именно один из таких сводников решил показать находившемуся в то время в Додоне, македонскому царю Филиппу в качестве достойного развлечения. Приехав в Эпир за советом к Додонскому оракула, Филипп, как настоящий знаток женщин, сразу распознал в Олимпиаде будущую красавицу. Однако кроме похоти, Филипп увидел и прекрасную возможность достать себе достойную супругу царских кровей.
Его мать Эвридика очень практичная женщина, после занятия его сына престола постоянно твердила ему о необходимости женитьбы, и иметь законного отпрыска для укрепления своей власти. Олимпиада как потомок Ахиллеса была наиболее выгодной партией Филиппу после череды танцовщиц и простых македонянок, от которых он имел детей. Предложение македонца стало громом среди ясного неба для Аррибы. Он не мог напрямую отказать столь сильному соседу, за плечами которого была не одна победа, над своими врагами одержанная царем с помощью своего войска.
Положение царского дома потомков Ахиллеса было очень не стабильное, и эпирот дал предварительное согласие на этот брак. Доброхота, рекомендовавшего Эпиротку Филиппу, Арриба с горя удавил и развернул энергичные усилия для расстройства столь опасного для него союза. По совету одного из приближенных, самым простым и вместе с тем достоверным способом было похищение царской племянницы финикийскими купцами, которые не брезговали подобным ремеслом с большой для себя выгодой. Арриба быстро нашел общий язык с азиатами, которые твердо обещали продать юную гетеру в гарем одного из азиатских владык. Но судьба вновь поменяла свой узор, и вопреки достигнутой договоренности купеческий корабль не пришел в потаенную бухту, дав Олимпиаде неожиданную отсрочку.
Тем временем, кандидатура Олимпиады в качестве достойной супруги сыну очень понравилась Эвридике, и вскоре за ней, по приказу царя было отправлено брачное посольство. Царь Эпира пытаясь оттянуть столь опасную для себя свадьбу всячески развлекал дорогих гостей, устраивая пиры, симпозиумы и охоту, но Филипп постоянно торопил послов и Арриба был вынужден все таки отправить царевну в далекую Пеллу. За прошедший с момента встречи год, Олимпиада еще больше расцвела и похорошела к большой радости Филиппа, который торжественно встретил ее на пороге своего дворца и представил матери.
Молодая эпиротка, выросшая в постоянной нужде, была потрясена красотой и роскошью македонского двора, которая казался ей сказочной по сравнению с тем, что она оставила. Царь Филипп представал прекрасным принцем, который вошел в ее жизнь яркой звездой и открыл совершенно иную жизнь. Однако медовый месяц закончился удивительно быстро. Насытившись плодами своей любви, царь поспешил, уехал на войну, оставив молодую жену открывать совершенно иные стороны своей новой жизни.
Олимпиада быстро открыла для себя не приятную истину, что ее мужу она нужна только как юная рыжеволосая красавица с упругой грудью и стройными ногами имеющая царское происхождение, и только. Услужливые люди быстро перечислили ей весь список женщин царя и его внебрачных отпрысков. Эпиротка была в ужасе от открывшейся ей правды, постоянно твердила, что царь любит только ее, но жизнь приносила ей факты плотских увлечений мужа.
Кроме этого, титул царицы Македонии в отношении неё только звучным титулом. В управление страной, на что она так надеялась и к чему сильно стремилась, царь допускать её совершено не собирался. Вся дворцовая знать желала видеть в ней только смазливую куклу, и за спиной откровенно обсуждали ее прелести и сексуальные возможности.
Холодный ушат дворцовой действительности сразу же выбил молодую эпиротку из душевного равновесия. Мир радости, в котором она находилась последнее время, полностью померк для нее. Именно в этот момент ее одинокая красота привлекла к себе внимание знатного иностранца временно находившегося в столице Македонии. То был знатный египтянин, бежавший из своей страны после очередного захвата ее персами. Он не раскрывал своего инкогнито, но молва упорно твердила, что он один из сыновей последнего египетского фараона Нехобета, которого отец отправил заранее за пределы Египта, предчувствуя падение страны.
Египтянин был богат, образован и неплохо владел астрологией и не дурен собой. Используя эти факторы, он быстро вошел в македонскую богему и благодаря чему прекрасно знал все последние столичные новости. Красавица эпиротка поразила его воображение и, едва царь Филипп отправился в свой очередной воинский поход, хитрец решил немедленно начать осаду крепости.
Благодаря своему умению составлять правдивые гороскопы, египтянин легко обратил на себя внимание молодой царицы, которая однажды пригласила его во дворец для беседы. Египтянину было достаточно одного взгляда, что бы понять все те тревоги, которые заполняли юную душу Олимпиады. Царица не без основания опасалась, что через несколько лет, Филипп может бросить ее, как бросал двух других ее предшественниц.
Своего посетителя Олимпиада решила принять на открытой террасе дворца, избавившись сразу от лишних ушей и одновременно соблюдя правила царского приличия. Усевшись в кресло, она милостиво улыбнулась чужестранцу и предложила присесть на небольшую скамейку у своих ног. Прибывший египтянин учтиво поклонился царице и с такой легкой и непринужденной грацией опустился на скамью, что сразу завоевал ее симпатию. Несомненно, царский сын - подумала про себя эпиротка, с тихим восторгом разглядывая молодого человека.
- Скажи Мефрен, правда ли то, что ты можешь предсказывать судьбы людей, высчитывая их по звездам - спросила царица астролога, уединившись с ним на открытой террасе дворца.
- Нет, царица. Звезды далеки от нас и им нет дела до наших судеб. Но с помощью своей алидады, зная даты рождения людей, я могу легко узнать, что сулят им великие Мойры.
Услышав его слова, Олимпиада закусила свою красивую губку, не решаясь попросить чужака о главном, ради чего собственно она и рискнула пригласить к себе астролога.