Аннотация: Обычная жизнь, обычная любовь.
Необычная смерть.И смерть ли?
Номинация: "Повести и романы"
Название: "Дневник отдыхающего"
Автор: Валерий Белолис
Дата подачи: 21.05.2002 года
Объем: 67 К
------------------------------------------------
ДНЕВНИК ОТДЫХАЮЩЕГО
2 августа
Первый день на курорте! Море - это прелесть. Приехали мы сюда, в Лазоревское, вдвоем с Серым. Впереди целый месяц моря и отдыха. Пансионат "Гренада", где мы остановились, оказался ничего. Номер на двоих, балкон с видом на море, плетеный столик с двумя креслами, ванна вся в белоснежном кафеле. Телевизор, цветной.
Сразу бросилось в глаза, что полно девчат здесь. Серый сказал:
- Без девушки, а может быть и без двух, отсюда не уеду!
Еще до обеда, возле центрального входа, познакомились с девчонками. Помогли им вещи в холл внести. Люда и Алла из Москвы. Ну что ж, москвички ничего из себя. Особенно Люда: темные волосы, ярко-серые глаза, и веселая. По-моему, Серому тоже она понравилась.
После обеда - на море. Прекраснейшие впечатления! Море, как на картинке - голубое-голубое, не бывает голубей... яркое, вода чистая и теплая.
Ближе к вечеру я поплыл к буйку (Серый остался с каким-то парнем в шахматы играть). Тело обтягивает эта плотная изумрудная вода, а я ее разрезаю. Незабываемо! Около буйка отдыхала девушка. Пришлось пристать. Разговорились. Таня из Минска. Сказала, что приехала одна. Живет в 312 номере. Потом она уплыла, а я остался...
Вечером лежали в своем номере, отдыхали. Серый слишком хорошо загорел. Смотрели телевизор. Позже я вышел на улицу в околопансионатский парк. Прелесть! Цикады, луна какая-то слишком нарисованная, море плещется. Тихо. Кругом парочки, парочки... на скамейках, на бордюрах, ходят, стоят...
Легли рано.
4 августа
Третий день на курорте. Уже стали чернеть. Вчера были на местных пансионатских танцах. Видел Таню из Минска, но сделал вид, что не заметил. А она красивая... особенно фигурка. И танцует неплохо. Раза три я перехватывал ее взгляды. Серый снял новую. Познакомились. Оказалась тоже Таня, но из Воронежа. Смазливая и все. Много смеется по пустякам, глаза дурные, но красивые... какие-то светло-серые, постоянно убегающие.
Встретили старых знакомых - Аллу и Люду. Они пригласили на медленный танец. Я танцевал с Людой, чувствовал ее дыхание у себя на щеке, легкие руки на плечах, тонкий чистый голос ее вился рядом. Приятно было погружаться в ее волосы губами. Она хорошо танцевала. Перед самым концом музыки она прижалась ко мне, а я, недолго думая, нашел ее губы. Поцелуй продлился дольше музыки, поэтому показалось, что на нас все обратили внимание. Расходимся. Серый укоризненно смотрит на меня: я чувствую его сверлящий взгляд. Люда говорит:
- А ты хорошо танцуешь...
Я знаю, что хорошо танцую и ничего не говорю. Подходят Серый с Аллой. Почему он недоволен? Алла намного лучше, чем эта его Таня из Воронежа. Поговорили. Помечтали. Снова заиграла музыка, и я почувствовал руку Люды у себя в руке. Опять танцуем.
Почти перед самым концом танцев встретился взглядом с Таней из Минска. Неожиданно она подошла. Мы стояли вчетвером, и поэтому я их познакомил с Таней. Увидел удивленное выражение Серого: "Когда это ты успел?" Люда держала меня под руку. Все устали и решили идти спать. Таня попросила подождать, но потом повернулась и ушла в темень. Я постоял, подумал и... пошел спать. Один.
5 августа.
Опять море блестело перед нами чистотой.
Утром на пляже произошел инцидент. Заняли наши топчаны. Нас было четверо: Серый, два наших новых знакомых, Костя и Роман, и я. Их трое, но, как говорят, три "жлоба". Попросили подняться. Смех в лицо. Серый швырнул песком в смеющуюся рожу. Потом нас разняли набежавшие мужики. Я получил хороший удар в солнечное сплетение. Еле вдохнул потом. "Жлобы" пригрозили встретить. Теперь ждать нужно.
Обедали быстро. Снова море. Главное вечер.
Вечером захандрил Серый. Вспомнил Харьков, свою Маринку.
- Надоело это мне все... хочу домой, - сказал он деланным хнычущим голосом.
Танцы смотрели с балкона. Было достаточно далеко, но мне иногда казалось, что я замечаю в толпе Люду.
Часов в одиннадцать вечера в комнату ввалились Роман и Костя с двумя бутылками какого-то винишка. Несмотря на строжайший запрет администрации, они умудрились как-то пронести бутылки в голых руках.
Выпили. Роман сбегал за кассетником. Музыка, дверь на балкон открыта, тишина и необычный окружающий запах, не могу понять чего. Выпили еще. Роман с Серым закурили. Вырубили свет. Интим. Два красненьких огонька сигарет, кассетник орет что-то про любовь, на улице опять нарисованная луна и цикады примешиваются к музыке. Хорошо...
6 августа
Проснулись поздно. Какое тут море. Уже пол-одиннадцатого. Понуро убирали кровати и комнату. Жарища-то какая. Это сейчас, а к обеду что будет? Ужас.
Сидели, играли в шахматы в одних плавках. Поочередно подходили к умывальнику и обливались. Завязался интересный разговор.
- Ничего ты не смыслишь в шахматах, Витька, шах!
- Я ведь съем...
- Пардон. Договоримся по-джентельменски. Я тебе тоже прощу, если что... - Серый выпил залпом стакан минеральной воды, одновременно убирая коня из-под боя.
- Ничего ты в женщинах не смыслишь, Витька!
- Ничего?
- Ничего-ничего...
- Ну, хоть капельку-то...
- Ни-ни-ни... ни капельки, ни на йоту, - сказал Серый, ставя под бой своего ферзя.
- Вам конец, гроссмейстер! - беру ферзя...
- Да? - он задумался на секунду, - Все, я не играю!
- Давай пофилософствуем, хочешь?
- Ну, Спиноза! Тебя потянуло, да? - одновременно Серый что-то быстро передвигал на шахматной доске, приводя позицию из сложной в упрощенную.
- Куда? По-моему, ты играешь сам с собой, не кажется?
- Не куда, а на что. Потянуло, да? - Серый успокоился и задумался, рука зависла над шахматной доской, мерно покачиваясь, ища очередную жертву.
- А на что?
- На всякую всячину, да? По-моему, хорошая позиция... тебе не кажется, что ты проиграл? - его висящая рука изобразила торжествующую пятерню.
- Да-а... вроде бы.
- Ты мне воду не баламуть, философ! - Серый сделал серьезное лицо. - Зачем Люду переманил? Я все видел. Ты думаешь, что раз Серый, то с ним шутить можно? Ты думаешь, почему я дома вчера остался? Хотел понаблюдать за ней, с балкона. Так она повертелась на площадке, поискала кого-то, и через полчаса, повторяю, через полчаса! Ушла...
- Ну и что? Кстати, позиция не проигрышная... - я сделал ход слоном, в результате чего образовался скрытый шаг с потерей ладьи.
- Не прикидывайся, она тебя искала... тебя. И ушла потому, что тебя не было. Ясно?
- А может тебя? Ходи...
Серый сгреб фигуры с доски. Как-то странно посмотрел и вышел из комнаты. Я не думал, что его это так взволнует. Неужели она и правда искала меня и ушла с танцев? А я и не заметил. Зрение ни к черту!
Обедали молча. Роман удивлялся, чего это с нами. Вечером сидели снова в комнате. И все из-за Серого. Что он себе вообразил? Да, она мне понравилась, но не настолько же, чтобы начинались выяснения отношений с Серым и портился отдых?
Начались танцы. Мы вышли на балкон, погасив в комнате свет.
- Хватит, Серый, дуться... Мне для друга ничего не жалко...
- Я уже не дуюсь... Понял... Пусть все идет, как идет...
Я положил руку Серому на плечо. Прекрасный парень. Друг.
- Вон, смотри... Она. - Сказал Серый.
- Где?
- Около оркестра... Что-то говорит гитаристу.
Я увидел Люду. Она смотрела уже вроде бы в нашу сторону.
Музыка закончилась, и мы услышали многократно усиленный голос гитариста:
- Виталий и Сергей, вас уже заждались девушки, давайте быстренько к нам! Сейчас прозвучит песня, заказанная специально для вас!
Мы, не двигаясь, стояли на балконе. Я понял, если я пойду, то Серый останется здесь. И я не пошел. И даже не стал спрашивать об этом.
Легли спать после чая, хорошего чая с земляничным вареньем, которое раздобыл где-то Костя.
7 августа
Полседьмого, а мы уже на море! Ну и скорость...
Гладь морская, тихо, ни волночки, ни ветерка. Штиль. Солнце уже во всю светит, тепло, но камушки холодные. Легли на топчаны. Какая-то умиротворенность от солнца, приглушенных звуков: волны, шорохи, голоса собирающихся, чайки... Я уснул.
Проснулся от жары и от непонятной тяжести на груди, животе. Открыл глаза. Меня замуровали вместе с подстилкой и топчаном! Как же я не проснулся? Камней поналожили и радуются. Кто это там? Люда, Таня из Минска (откуда она взялась, буечная знакомая?), Роман, Костик, еще кто-то... солнце не дает рассмотреть... да, Алла с кем-то.
Слышалось примерно следующее.
- Засклеповали мы его! - тихо вопил Серый.
- Замуровали, забинтовали... - подхватил еще кто-то.
- У-у! Беспомощный мой! Тяжел костюмчик? - гримасничал Серый, он был чему-то очень рад. - Не встанет же, не встанет! Спорим?
- Пощекочи, Костик, ему носик... - попросила Аллочка. - Видишь, как он глазами просит, я сразу поняла.
- Нет, он глазами ищет свою жертву, будущую... - проговорил Роман, жуя что-то сочное. - Ух, как водит глазищами! Як зверюга!
Я закрыл глаза. Тешатся ребятки. И ведь старались-то как, не разбудили?!
- Глаза закрыл... от блаженства... - Серый захихикал. - Еще уснет такой вот... каменный гость, а потом жди его в гости...
Я расслабился совершенно. Голова откинулась на бок. Я постарался отстраниться от действительности, как бы приподняться над землей, взлететь. Когда-то у меня это получалось. И, правда, стало очень легко, спокойно. Блаженная слабость залила все тело, я почувствовал, как падает пульс. Сама собой появилась мысль: "Как я попугаю их сейчас..." В полудремоте я слышал меняющийся оттенок их голосов, сначала беспечные смешки, потом натянутые ухмылки, потом кто-то вдруг сказал:
- А он без сознания... и белеет вроде... бы...
Стало тихо.
- Воды принесите...
- Пульс пощупайте...
Я внутренне засмеялся: "Щупайте, щупайте, через камешки... трудитесь... сами разберете все!"
- Как его пощупать??
- Сонная артерия на шее...
Только теперь я понял, что ребята испуганы и пора прекратить было бы... Я уже хотел открыть глаза, но моего лба коснулась чья-то рука, несомненно, женская. Она опустилась ниже, на шею, нашла артерию. Как мне хотелось открыть глаза, я почти не сомневался, что это Люда.
- Около пятидесяти... - Ее голос!
- Пониженный... - отозвался кто-то трагически из ближнего круга. - И это на солнце!
- Разбирайте же... быстрее!
Тут я неожиданно для себя и, конечно же, и для других четко громко сказал:
- Не на-до!
Открыл глаза. Потом сбрасывая камни (много камней!), поднялся, и, чувствуя небольшое головокружение и широко улыбаясь, подвел итог:
- Аутотренинг!
Я видел лица ребят, они еще до конца не поняли... Слишком резкий переход от одних чувств к другим. Главное то, что многие не знали, как на все произошедшее реагировать.
- Тренингист нашелся... - процедил Серый (наверное, он имел на это право), - ребят напугал,... хотели в медпункт бежать.
- Это ведь шутка.
- Так не шутят, Виталий... - сказала Люда. - Вернее, этим не шутят...
Серый пошел в море, за ним остальные. Я был обескуражен. "Заложить, как мумию в саркофаг, это шутка,... а освободиться от этих галек и камней - это не шутка! Чудаки".
Собрал вещи, оделся и ушел. "В конце концов, из-за пустяков пускать в ход принципы, обиды, отделяться перегородкой друг от друга - это хамство, это низость и... еще что-то" - так думал я, когда ходил, бродил по улицам городка, перекусил где-то на окраине, в какой-то турбазе. Потом сидел в парке на скамейке. Думал о чем-то несущественном. Потом еще ходил где-то, ничего не запоминалось, протекало мимо.
Часов в семь пошел в кино. О молодых супругах. Оно навеяло еще большую грусть. Вышел из кино и ощутил, как неохота карабкаться наверх, в пансионат. Пошел к морю. Отдыхающих полно, бродят, смеются невпопад, заигрывают лживо и что-то постоянно жуют, словно на всех в одночасье набросился лютый голод... или все они голодали перед этим весь год.
Сидел у воды, слушал море. Темнело быстро. Часов в десять решил идти все-таки наверх, в пансионат. По пути иногда встречал странные подвыпившие компании. Осложнений не хотел, и один раз пришлось даже переходить на другую сторону улицы. И все-таки встретил тех троих "жлобов" с пляжа и с ними еще двух.
- Один из тех... курортников... с пляжа, - процедил один.
Я шел прямо на них, что-то делать было уже поздно. Решил идти напролом. "Пру, как идиот... может назад? В сторону? Через забор? Да-да... а там метров двадцать вниз... только не останавливаться..." Под ложечкой засосало. Седьмое чувство подсказало, что сейчас. Рванулся влево, сшиб с ног явно не ожидавший этого, крупногабаритный шкаф, и побежал! Сзади услышал топот только секунд через двадцать. Как я бежал! Не зря говорят, что опасность удесятеряет силы человека. Ломился через какие-то кустарники, низкие заборчики, дворы, прыгал через канавы, падал раза два. Держится топот сзади и все! Вскоре начал задыхаться. Понял: еще минут пять.
Вбежал в какой-то парк, порвал рубашку. Бежал еще и еще, уже не слыша топота. Но потом остановился... Все. Где же я? Какими-то улочками через полчаса выбрался к центру. "И сумку то тащил... и не бросил..."
В номер дотащился к двенадцати. Открываю двери: сидят... Пятеро или шестеро, или может быть у меня двоилось. Наверное, мой вид их явно удручил. Серый встал и быстро подошел:
- Где был, Вит?
- Там уже нет... где был... - прошевелил я языком и почувствовал, как устал.
Во рту стоял привкус крови. Где-то порезал руку... царапин много... колючки какие-то... клок рубахи висит на плече. Посмотрел в зеркало: хорош! Глубокая царапина проходит от края уха по краю глаза и на лоб.
- О, черт... - пробормотал я, касаясь царапины около брови и открывая кран.
Тут понеслось:
- Где был?
- Ты что, специально?
- Да помолчи ты. Иди лучше девчонок оповести...
- Мы волнуемся... пропал с утра и до полпервого. Ну, ты даешь. - Серый говорил монотонно и, скорее всего для себя. - Где тебя носило? В грязи, порванный, оцарапанный. Как только глаз остался цел...
Роман подал мне йод и вату (откуда он их раздобыл так быстро?). Умылся. Лицо горело, ноги болели. Потом Серый начал мазать царапину йодом.
Тут дверь открылась, вошли девчонки: Люда, Аллочка, обе Тани. Послышались охи, вздохи и сожаления по второму кругу. Люда молчала. Также молча, она взяла у Серого йод, быстро, легко провела по царапине. Я стиснул зубы, напрягся, но не двинулся с места - было по-настоящему больно.
- А теперь, расскажи, где ты был... - произнесла спокойно Люда.
Я рассказал им, что встретил тех троих, с пляжа. Убежал. И все. Потом все разошлись, остались только четверо. Серый сказал тихо:
- Увижу их, убью...
Я знал, что он слов на ветер не бросает...
8 августа
Что-то происходит с Серым. Встал он такой радостный, искры прямо сыплются из глаз. Только вечером я понял, в чем дело, когда заметил их вдвоем около нашего корпуса: Серого и Люду. Странно, что так быстро она переменила свои пристрастия. Что-то шевельнулось нехорошее во мне, защемило в груди, когда я смотрел на них. Люда заметила меня, сразу как-то изменилась, ярко улыбается, постоянно шутит ни о чем. А Серый поглощен только ею. Меня не замечает. Стоят у дерева, смеются.
Пусть. Я прошел мимо ряда выстроившихся свечеобразных кипарисов на смотровую площадку. Там стоял и думал. О себе и окружающем.
На пляж со всеми после обеда не пошел. Плохо это - неподготовленное одиночество. Один. Целый вечер. Бродил по окрестностям. Захотелось уехать домой... и сразу расхотелось. Странно, но почувствовал какую-то обиду на Серого.
9 августа
Серый вчера заявился ночью, не знаю точно когда, но ночью. Утром я встал пораньше, и в седьмом часу уже был на пляже. Там думал. Что-то теребило душу, было обидно за Серого.
Весь этот день я пробыл один. Почему я один? Захотели бы - нашли. Хотя я сам старался не попадаться им на глаза. Мучался, считал себя обиженным, а потом плюнул. Вечером договорился с администрацией, и когда Серого не было (узнал по ключу, оставленному внизу, у портье) переехал с четвертого этажа на седьмой, последний. Хоть и дольше спускаться, зато вид на море красивее, ближе к птицам, да и подальше от Серого, Люды и остальных.
Завтра утром решил идти на другой пляж.
10 августа
Проснувшись в новом номере, я сначала хотел сразу ткнуть Серого, но вовремя вспомнил, где нахожусь. Открыл глаза и увидел, что сосед уже умывается.
Он спросил, одновременно чистя зубы и расхаживая по комнате:
- Проснулся? На пляж пойдем? Как тебя?
Я помолчал, но потом ответил:
- Да... пойдем... Виталий.
- Оч-чень приятно, Вова! - Он решил кивнуть мне, но щетка видно помешала.
Я узнал тут же, что Вова только приехал, что думает загореть дочерна, наплаваться досыта, повеселиться дочерта, что он хотел бы войти в какую-нибудь компанию, что он студент, что у него есть девушка, магнитофон, часы с подзаводом, пиво в портфеле и дырка в зубу. И что он пишет стихи, плавает брассом, поет песни, играя на гитаре и без оной. И любит танцевать. Он также рисует, фотографирует, рыбачит и веселится, потому что он веселый. Круг его интересов меня пленил, и я ему выболтал все о себе и о том, что произошло здесь до его приезда. И его:
- Не обращай внимания! - развеяло мое уныние в прах.
На пляже я уже был сам собой. Мы с Вовкой побесились немного на кромке, соединяющей пляж и море, потом играли в салки в воде, а еще потом играли в карты с двумя девчонками, так удачно подсевшими к нам.
Так получилось, что обедали мы в шашлычной уже вместе с Ирой и Наташей. Все время смеялись шуткам Вовы. Ну и юморной человек! То он расскажет анекдот, и как раз в тему, то он сострит так, что у нас шашлыки падали на стол и шампуры звякали о бокалы с пивом. Да и девчонки попались что надо: красивые (везет на красивых здесь!), без особых комплексов и предубеждений, умные, что немаловажно для легкости дальнейшего времяпрепровождения. И поют, и компанейские, и заводные, и...
После обеда мы уже вчетвером были в море и играли в салки. До них я еще не различал, в общем-то, где Ира, где Наташа, а после них...
Меня "засалил", помню, Вовка, и сам тут же круто ушел в воду вниз. Я бросился за ним, как наиболее близким, но не догнал. И без раздумий, почти наугад кинулся влево и рассчитал правильно: сначала почувствовал уходящую упругую воду, потом еще раз оттолкнувшись от дна, почувствовал рукой кого-то. Тут я не скажу, была ли это искра, молния, а может еще что-то, но мы соединились. Чувствовались одновременно упругость кожи, наслаждение от прикосновения, восторг от неожиданности, туман... Вода еще бурлила, а мы уже замерли. Остановились. Казалось, остановилось все вокруг, как стоп-кадр. Я скользнул по ее руке вниз и почувствовал, как она перехватила мою руку.
Брызги еще летели, а мы смотрели... застыли, стоя почти по грудь в воде, близко, почти касаясь друг друга. А солнце светило ей в глаза, и она щурилась немного. Это было так здорово!
Подскочил Вова.
- Вы чего? Наташка, он тебя засалил, лови! - крикнул, и, красиво изогнувшись, ушел под воду. Я улыбнулся, внутри было так хорошо. Что-то наполняло и переполняло меня, как красное вино, льющееся в серебряную чашу и переливающееся через край, - забыли закрыть кран бочки?! Сильно оттолкнувшись, я броском ушел под воду. Сердце страшно колотилось, словно хотело выпрыгнуть вместе с душой.
С пляжа ушли часов в восемь.
В девять часов мы все же спустились на танцплощадку. Я был уверен, что встречусь с коварным Серым. Но все обошлось. Мне было хорошо с Наташей. Своей красотой она заинтересовывала окружающих и давала повод обращать внимание и на меня. Ее несколько раз приглашали, она смотрела на меня и отказывалась.
Наташа прекрасно танцевала, была сверхпластична и гибка. Линиям тела ее я еще на пляже отдал должное. А в этом простом платьице с тонкими бретельками она была чудом. Наверное, если бы я собрался описывать ее словами, то напортачил и умер бы со стыда перед красотой. Скажу только еще, что она была достаточно высока, впрочем, как и ее подружка Ира. Может, Ирина была еще прекрасней, но меня она уже не интересовала. Так получилось.
После танцев проводили девчонок в номер. Они, оказывается, жили почти под нами, на шестом этаже. Мы с Наташей просто сидели на балконе и разговаривали ни о чем. Мне было приятно слушать ее голос.
Уснуть я долго не мог. "Случается же так! - думал я, смотря на фосфоресцирующий циферблат своих часов, - и еще ведь только десятое августа... нет, уже одиннадцатое... полпервого... спать..."
11 августа
Изменилась погода, изменилось настроение. Идет дождик с утра. Затянуло, но тепло. Мне грустно: вспоминал Серого, Люду и других. Мне показались все мои огорчения надуманными, а действия - глупыми.
...Они заявились вшестером, часов в десять утра: Серый, Таня из Минска, Люда, Аллочка, Роман и Костя. Вова в это время храпел во все дыры, а я умывался. Дверь открылась неожиданно, и сразу все вошли.
- Привет! - кто-то сказал.
Я чуть не подавился зубной щеткой. Они зашли, закрыли дверь, расселись по стульям и кроватям. Бедный Вова необыкновенными глазами взирал поочередно то на Романа, севшего видно на его ногу, то на Люду, мягко опустившуюся на стул у его изголовья. Видно он думал, что еще спит, потому что неожиданно гаркнул:
- Изыди, сатана... - потом подумал и, решив, что этого мало, продолжил, - Отдай ногу.
Роман кратко вошел в диалог:
- Возьми, она вся твоя.
Я спешно прополаскивал рот и лицо. Потом поспешил успокоить Вовчика:
- Спи, спи, они сейчас все изыдут, сатаны этакие. Успокойся, все хорошо. Слазь с кроватки, Роман, гадкий мальчишка, разбудил дядю. А ну, слезь, кому сказал! Спи, Вовчик, спи.
Но, скорее всего Вова уже проснулся, так как проворчал мечтательно:
- Спать так хорошо было...
Я сказал:
- Девочки, а ну-ка на балкон. Вова одеваться будет.
Аллочка, Люда и Таня из Минска неохотно, со словами: "Вы нас что, стесняетесь?", удалились на балкон.
***
Через десять минут мы сидели в столовой ввосьмером за двумя столиками. Завтрак уже полчаса как закончился, но нас официантки "обслуживали в любой час дня и ночи". Это были их слова. Я сидел с Серым, Вовой и Людой. Пока мы кушали, получился такой разговор.
Серый: Витька, что случилось?
Я: Будто не знаешь...
Серый: Хороши у тебя шуточки. И, главное, обидчивый такой! Сначала "пошутил", тренингист, потом сбежал, бродил где-то, а за него волнуйся, сиди, жди... а потом, вообще, переселился в другой номер. Из-за чего? Из-за пустяка, какого-то.
(Во время этой тирады он размахивал у меня перед глазами ветчиной, так что мне есть захотелось)
Я: Вы меня выкинули... (говорю я, жуя ветчину) оставили одного.
Серый: Ты сам ушел...
Я: А могли ведь найти. Не искали - не нужен. Почти пустое место...
Серый: Какое пустое! Мы потом два дня думали, куда ты пропал.
Я: Да-да, вдвоем.
(Серый как-то недоуменно переглянулся с Людой, и они засмеялись. Салат Серого, который он жевал, так и норовил выскочить обратно, но он ловко придерживал его во рту
языком)
Я: Кушай лучше, потом досмеешься. Оставили, так оставили. Я не в обиде. Вот Вовик подтвердит. Правда, Вовик?
Вовик: По-моему, ты, Вит, из искры пламя раздул. Сольем компашки, будет весело. Черпанем по рюмочке, будет еще веселей!
Серый: Ты настоящий друг... (протягивая руку через стол Вове)
Вова: А вот и наши девушки! (повышая голос)
(Наташа, в своем легком просвечивающемся платьице, Ирина в шортах и бежевой ковбойке приближались к нам. Красивое зрелище! У обоих одинаковые темные очки и белые широкополые шляпы. У Наташкин на шее... моя цепочка! Вот новость. И когда она у меня ее "свистнула"? Наташка улыбалась мне, Иришка - Вове. Красиво, и моя подковка, солнцем блестит у нее на шейке, подчеркивала эту красоту.)
Вова (продолжает): Вы знакомы?
Люда (четко произнося): Еще нет. Видели просто.
Вова: Это Наташа и Ириша.
Наташа (обращаясь ко мне): Что-то поздновато. Когда на пляж?
Я: Сейчас, доедим салатик только. Вы кушали?
Ира: У нас диета. Так то.
Я: Может вам кусочек хлебушка дать?
Ира (дает мне щелчок по носу): Конечно дай, а то Наташка... (она смотрит на Наташку и заканчивает) Поняла, молчу...
(Наташа и Ириша садятся на низкий широкий подоконник и смотрят, как мы едим)
Ира: Вы хоть не чавкайте так громко, а то... (снова на Наташу) Молчу, все.
(Смотрю на Наташу, она улыбается. Я ей на цепочку показываю, на подковку, глазами. Она смеется, пожимает плечами.)
Я (громко): Наполним бокалы, содвинем их разом... да здравствует дружба, да здравствует разум!
(У всех в руках компоты, раздается звон полных стаканов в полупустой столовой).
Вова: Уже одиннадцать...
Я: Нет, десять... человек. (Серому) А где еще трое? Ну, эти... Петя, Катя... и еще одна Катя?
Серый: Уехали на турбазу, в Туапсе...
***
День прошел весело и незаметно. Вечером танцы, впервые за столько дней. Я прочитал свой дневник и поразился обилию накрапанного. И это на курорте!
На танцах собрались все. Я с Наташей сразу отошли в сторону, к парапету, ограждающему танцплощадку. Ветер с моря нес морские запахи. Чайки кричали что-то в такт музыке.
- Виталий, слышишь... Маяк-ревун...
- Слышу. Я хотел спросить у тебя...
- О твоей цепочке? Она выпала у тебя из кармана, на пляже. И я ее тебе не отдам.
Она повернулась ко мне, и я обнял ее за талию, притянул к себе. Лицо оказалось близко, можно рассмотреть "эти глаза напротив...". Я видел губы, на них бледной тонкой кромкой выступила соль, и от этого они были еще красивее, рельефнее. Ощущение было сравнимо с парным гипнозом. Хотелось так стоять долго, не шевелиться, не говорить...