Генри Брайена можно было назвать железным мужиком, если бы не две слабости: он чрезмерно любил женщин и бега. Что он больше любил определить было невозможно. Однако бизнесу это никоим образом не вредило. Президент умел мгновенно переключаться. У него был дикий нюх на лошадей. Кроме того он всегда учитывал заинтересованность тех, либо иных лиц в победе тех, либо иных лошадок. Президент почти никогда не проигрывал. Фанаты не могли простить ему этого и упрекали в нечестной игре. Но Генри был предельно честен, если не считать его выдающихся аналитических способностей. Люди во всём жаждут равенства. Но равенство, как говорил Авдей, жиждется на двух постулатах - Праве и Возможности.
Поэтому миф о равенстве не имеет под собой почвы. Другое дело, права в цивилизованном обществе должны быть равными, но с возможностями так не получается. Возможности у каждого свои. Аналитические способности президента и были его возможностью.
- И всё-таки, его надо облапошить,- как бы забыв о дочери Гиены, пробормотал Философ, который с детства не любил нерешённых задач.
- Вы любите скачки?- наконец он бросил взгляд на Жану.
- Это в каком смысле?- насторожилась девушка..
- В самом прямом, на ипподроме,- усмехнулся Авдей,- хотя и другие заслуживают пристального внимания.
Жанна всё поняла и ретировалась: - Но больше мне по душе карточные игры. Это моя страсть, хотя я и зареклась.
- Генри обожает бега, хотя сейчас это не играет роли. Махер категорически против.
- Оставим его в неведении.
- Не хорошо обманывать старших,- для порядка ответил Философ, решив всё-таки рискнуть, хотя понимал, что в случае чего, Глеб не простит. Дочь Гиены сверкнула своими зелёными глазами и небрежно кинула: - Ведь вы же сторонник конфронтации. Дерзнём!
- Конечно! Это всё проделки Махера. И ни какой я не сторонник. Просто, конфронтация - способ существования нашего мира, хотим мы того или нет. Но это не значит, что все должны бегать с пистолетами и стрелять друг в друга. Конфронтация, как палка, имеет два конца. С одной стороны бархатная - с другой тотальная.Тотальная на войне, бархатная в кругу семьи или в дружеском коллективе.
- А что между ними?
- Конфронтации всех цветов радуги на выбор.
- Тогда нужен шлагбаум в этой прелести конфронтаций!
- Это понимание сообществом уникальности каждого контрагента. Более того, контрагент уникален дважды! Представь себе бесконечность Вселенной, заполненную мириадами невостребованных Квитэссенций. И только сверх малая их часть, находящаяся на трассе Земли или других обитаемых планет, имеет шанс на момент истины. Более того, даже на трассе, шанс захвата конкретной Квитэссенции псевдоником нарождающегося контрагента неизмеримо мал. Таким образом контрагент уникален и своим интеллектом, и своей генетикой. Ибо она - производная от цепей событий, места и времени контакта его случайных предков. В общем, жизнь - это дурняк.
- А любой дурняк когда-нибудь да кончается,- рассудительно заявила Жанна.
- И дураку понятно,- подтвердил шеф.
Через три дня Мустанг Авдея остановился неподалеку от ближайшего ипподрома. Авдей достал пачку зелёных и небрежно вручил своей подзащитной для ставки на лошадок. Дочь Гиены буркнула: - Thank you,- и так же небрежно, двумя пальцами, переправила бабки в свою огромную сумку из крокодиловой кожи. Авдей улыбнулся и открыл пассажирке дверь, проворно оббежав вокруг кара. Он с каким-то забытым удовольствием вдохнул в себя атмосферу скачек. Был перерыв между забегами и каждый был занят чем-то своим. На дорожках разминались не то лошади, не то жокеи. Зрители на трибунах изучали проспекты с характеристикой участников, беспрестанно что-то доказывая друг другу. В кассах стояли очереди за фишками на следующий забег, а счастливцы - за выдачей предыдущего выигрыша. Философ издали взглядом указал Жане на президента, который сидел всегда в одном и том же месте.
- Вот и дерзайте. Ваше дело не выигрывать, а играть Можете проиграть сколько душе угодно, естественно, в пределах выданной суммы. Главное - это президент. Меня же никто не должен видеть. Жду вас в машине,- Авдей повернулся и исчез с поля зрения.
- Я не люблю проигрывать,- только и успела кинуть ему вслед Жанна. Она ещё раз окинула поле боя и пошла ставить на лошадей. Не ведая что и как, дочь купила три десятка одинаковых билетов с индексом 6 - 4 - 4. Кассир окинул её недоуменным взглядом и прокричал: -Next!
Жанна нашла президента, поднялась на трибуну и пристроилась в том же ряду, несколько пооддаль от интересующего объекта. Она привела себя в порядок и окинула краем глаза ближайшее окружение. Мужик, что надо, подумала девушка, очень жаль, что конкурент шефов. Гонг сбил её с мыслей, оповещая о начале забега.
Через несколько секунд после старта процессия растянулась, предоставив каждой лошади кровное место под солнцем. Ваза под номером шесть замыкала процессию.Она была тёмной лошадкой, никогда не удостаивалась ни почётных мест, ни призов. На неё мог поставить либо сумасшедший, либо аферист, знакомый с поднаготной конюшень. Когда шестёрка пробегала мимо Дочери Гиены, та неистово прокричала ей вслед, какое-то вычурное ругательство, на непонятном президенту языке. "Темпераментная баба",- подумал Генри и сократил разделяющее их пространство.
- Хорошую штучку подкинули мне конкуренты,- пробормотал он вслух, сверяясь с фотографией из внутреннего кармана пиджака. От Жанны это не ускользнуло, хотя она уже успела войти в радж. Трибуны тоже неиствовали. Каждый видел только свою лошадь сквозь пелену азарта. Философ тоже наблюдал за забегом, изредка бросая взгляд через двадцати кратный бинокль в сторону противоположной трибуны: - Да! - пробурчал он себе под нос.- Я дал маху, не внеся азарт в список ощущений. Куда только его причислить? К удовольствию или огорчению?- Авдей вдруг представил, как азарт толпы, сливаясь воедино, насыщает интеллектуальное поле так необходимой ему енергией. Жанна тоже была частью этой толпы. Как бы подогретая её криками, Ваза чуть прибавила и переместилась на более почётное предпоследнее место. В это время лидер забега переусердствовал и вошёл в галоп, что не осталось незамеченным судьями.Пока после предупреждения жокей выводил лошадь из галопа, остальные переместились поближе. Ваза без особого усердия сдвинулась на третье место. Ажиотаж нарастал. Лошадь,шедшая второй, тоже вошла в галоп, и Ваза переместилась на её место. Бывший лидер уже успел оправиться и шёл за Вазой. На финишной прямой он резко прибавил и обошёл Вазу. Это было немыслимо. Дочь Гиены взвыла от негодования и закрыла зелёные глаза.
Она не видела, как лидеры сравнялись и, слишком сблизившись сцепились колёсами.
Пока они бодались друг с другом, Ваза их аккуратно объехала и первой пересекла финиш, наверно, первый раз в своей лошадиной жизни.Крик толпы вдруг резко оборвался, погрузив трибуны в мёртвую тишину. Только масса выброшенных билетов, подгоняемых ветром, нарушалa эту безмолвную идилию.
- Ваша лошадь пришла первой,- провозгласил президент, передвинувшись вплотную к девушке.Жанна медленно открыла свои уникальные глаза, похлопала ресницами, посмотрела вокруг, пока не наткнулась на Генри.
- А вы ,собственно, из какой оперы?- ошарашила она президента, нагло осветив его зелёными прожекторами. Президент премило улыбнулся, открыл рот для контр ответа, но его опередил гонг. Начался следующий заезд. Мужчина решил не гневить судьбу и отодвинулся на пол-фута. Так было даже лучше наблюдать за подзащитной.
"Интересно, - подумал он,- на какой номер она играет сейчас. Надо угадать". Лошадки, рассыпавшись веером, уже заканчивали первый круг. Впереди бежала рыжая двойка, опередив гнедую тройку на пол-корпуса. Третьей шла белая четвёрка с громадным жокеем в тёмных очках и с кнутом в здоровенной лапе. Он изредка лениво подстёгивал белую, поддерживая ритм бега.. Остальная тройка бежала изрядно сзади, не питая надежды на успех. Перед последним поворотом рыжая с гнедой бежали гудь в грудь.
- Догоняй! Догоняй!- шептала Дочь Гиены, пронзая насквозь четвёрку вместе с верзилой наездником.
" Присяжным всё ясно!- успокоил себя Генри. - Она поставила на четвёртую".
До финиша оставалось всего ничего. Ипподром опять ревел на пределе. Лидеры не уступали друг-другу, подбадриваемые жокеями. Первой не удержалась рыжая и за десять метров до финиша вошла в галоп. Гнедая не уступила и последовала за ней.
Так, галопом, грудь в грудь, они пересекли финиш. Четвёрка трусцой пришла третьей. Трибуны опять охватила гнетущая тишина. Все ждали решения жюри, чтобы взреветь от радости или испытать горечь поражения. Самым спокойным был Философ. Отпустив Жану, он решил пошутить и купил 216 разных билетов на все случаи жизни. При несправедливой игре это было убыточно, но шутка - есть шутка.
- Спишем на непроизводственные расходы за счёт фирмы,- вслух рассмеялся Авдей.
Совещание судей длилось без малого четверть часа. Наконец репродуктор объявил, что заезд выиграла лошадь под номером четыре. Ипподром снова взорвался и снова смолк. Опять ескадрилья отработанных билетов закрыла небо. Многие повставали со своих мест, размахивая руками в сторону судей.
- Да! Поистине, если победа одержана, можно говорить всё, что угодно, но сделать уже ничего нельзя,- процитировал чью-то мысль президент, снова придвигаясь к подзащитной. Только Дочь Гиены ничего не поняла. Она впервые была на скачках и не ведала о нюансах. Вытащив из сумочки рулон билетов, она бросила их вверх, с интересом наблюдая за полётом.
- Что вы делаете!- заорал Генри, и буквально по головам зрителей, устремился за ними. За ним кинулись ничего не подозревающие телохранители, цепляясь и падая на передних. Президент уже успел спуститься на дорожку, перед первым рядом и чудом ухватил край ленты.
- Ваша лошадь выиграла заезд!- заявил он, вернувшись, и вручая билеты в хозяйские руки.
- Как!? - удивилась подзащитная. - Она же пришла третьей!
Начался решающий для тройного дубля заезд. Авдей отложил бинокль, оставил необходимые билеты и немного занервничал. Он долго думал почему, но не находил ответа. Наконец понял, что предыдущие два заезда выглядели несколько наигранными: - Кто-то решил сорвать агромадный куш, - заявил он себе,- а Дочь, примазалась. Будем надеяться, что этот заезд будет не её.
Философ снова направил бинокль на Жанну и президента. Те что-то друг-другу говорили, не отрываясь от лошадок и, жестикулируя руками. Ипподром бурлил. Один Авдей спокойно рассматривал, ранее купленную програмку, решая какую-то математическую головоломку.
- Конечно! - закричал он.- Этот заезд выиграет четвёрка!
Он переместил взгляд на веер лошадей, несущийся по дорожкам. Четвёрка была предпоследней. Авдей усмехнулся, закрыл глаза и немного вздремнул. Неистовый крик раненных трибун вернул его в бытие. Диктор оглашал победу четвёртой.
Шеф медиаартели нашёл выиграшный билет и глянул на горящее табло. Выигрыш был умопомрачительный.