Мерзкая погода держалась четыре дня. "Настоящая мряка" сокрушалась свекровь, и в кои-то веки Ира была с ней согласна. В садике, как всегда не вовремя, объявили карантин и Тёма кис в четырёх стенах. От скуки и безделья он измаялся и начисто вынес маме мозг.
Ирка не выдержала. Взяла деньги и велела Тёмке собираться.
- Куда? - глаза разгорелись мигом.
- В "Сити-центр", на детскую площадку.
Сын заметался по комнате, в спешке натягивая всё задом-навыворот. Скача в одной колготине, разыскивал очень важную машинку и почти-как-настоящий пистолет. Как же без них выходить из дома? Ирка красила глаза, попутно то выворачивая штаны, то помогая надеть свитер, то привычно отгавкиваясь от свекрови. Макияж слишком яркий, лосины слишком в облипку, водолазка у ребёнка слишком жаркая, а куртка холодная. Вещи ему плохо гладишь, куда тащишь в такую сырость, хочешь, чтобы заболел? Лучше бы на улице погуляли, а то лишь бы деньги тебе транжирить, я за тебя готовить не буду... Придирки лились нескончаемым потоком, смысла несли не больше чем звук перфоратора, раздражали не меньше. Наконец, дверь захлопнулась, отсекая визгливый бубнёж. Тёма вздохнул со всей возможной для пятилетки трагичностью:
- Хорошо, когда тихо?
Весёлыми бусинами они выкатились из прокуренного подъезда прямо в ледяную морось. Нет ничего противнее дождя в декабре. Холод, слякоть, тоскливая противоестественность, словно ноющий зуб в День Рождения. Мальчишка прыгал по лужам, а рядом шла безрадостная мама. Вечная домашняя война затаилась за спиной, впереди ждал аляпистый и дороговатый для них игровой центр, полный орущих детей, и Ире казалось, что она застыла в безнадёжной серости промозглой погоды. От всей души она понадеялась, что найдётся хоть одно свободное кресло для родителей и можно будет подремать, или просто бездумно отдохнуть от всего.
И чудо свершилось! Кресло было и даже не одно. Артём тут же усвистал к "стоянке" самокатов, даже не дождался, пока мама расплатится. Две вещи здесь были прекрасны: детей не выпускали без взрослых, и оплата включала в себя сразу все аттракционы и развлечения. Ира села так, чтобы видеть хотя бы краешком и лабиринт, и батут, и свободный пятачок с кучей игрушек. И провалилась в тяжёлый беспокойный сон. Сын подбегал, она доставала то воду, то перекус, автоматически кивала, слушая захлёбывающиеся восторгом рассказы ребёнка. Вновь уплывала в мутную дрёму.
Из сна вырвал звонок от свекрови. Ира вяло кивала в трубку, глазами выискивая сына. Да-да, слишком долго, да-да, уже собираемся. Нажала отбой и по-старушечьи тяжело встала. На батуте Тёмки не было, и в уголке лего-конструкторов, и возле самокатов, и в игрушечных домиках-магазинах. Ира поморщилась. Оставался лабиринт. "Наверное, он больше, чем наша квартира" -раздражённо подумала она. Огромный, многоуровневый, ждать, пока сын вылезет сам, можно было ещё пару часов.
Несколько минут она постояла у входа, тщетно надеясь на ещё одно чудо. Счастливая малышня проносилась в лабиринт и из него. Тёмы не было. И на видимых площадках и переходах не мелькала зелёная водолазка. Он был где-то глубоко, не дозовёшься. Ира бы ждала ещё, но в кармане зажужжал телефон. Свекровь. Женщина страдальчески искривила лицо, сбросила вызов и решительно шагнула к низкой изумрудно-фиолетовой полосатой арке.
Пришлось встать на четвереньки, чтобы пролезть внутрь. Рассчитанные на ребятню, Ире проходы были тесны. Кое-где на коленях, кое-где по-пластунски, а кое-где извиваясь как уж и ругаясь как грузчик Ира ползла вперёд. Время от времени она оглядывалась по сторонам, благо большинство стен были из сетки или имели окошки, или вовсе состояли из пары перекладин. Артёма не было. Иногда она звала. Без толку. Пару раз ей казалось, что она слышит знакомый голос. Тогда она ползла в этом направлении. Но лабиринт на то и лабиринт, и следующий поворот часто уводил её ещё дальше от ребёнка.
Мимо проносились хохочущие дети. Взрослая женщина невольно становилась причиной затора, притормаживая их стремительное движение. Детвору это не смущало. Отдавливая Ирке всё что можно, они протискивались мимо и уносились дальше. Ира спрашивала про сына, но её не слышали. В лучшем случае кричали: "Не, не видели!".
Наконец, она выдохлась. Остановилась, уткнулась лбом в пластиковый пол и чуть не расплакалась. "Господи, где у этих детей спрятан вечный двигатель?"
- Артём! - в сотый раз позвала она и прислушалась.
Тут только она заметила, что рядом никого нет. Давно не лезли мимо неё дети, пусто было в соседних проходах. Далёкие голоса, смех и музыка слились в сплошной гул. Но рядом с Ирой было тихо.
- Эй! Здесь кто-то есть?
"Кажется, я забралась слишком глубоко" - растерянно подумала Ира и сдала назад. Совсем недавно она пересекала перекрёсток и там вполне можно было развернуться и отправиться к выходу. Пластиковые стены сменялись участками, обтянутыми разноцветным дерматином, дерматин плюшем, плюш сеткой, перекрёстка не было. "Видимо, он был давно, а все повороты после него я просто не запомнила - всё равно они все одинаковые".
Вокруг всё так же ни души. Только лица персонажей сказок и мультиков равнодушно скалились со стен. Тишину нарушало Иркино дыхание и шорох её одежды. Локти, колени и плечи дрожали от напряжения; от постоянных поворотов, подъёмов и спусков кружилась голова. Ирка совсем запуталась и ползла просто наугад.
Устало протиснулась через оранжевый квадратный коридорчик, уперлась в голубую мягкую стенку. Тупик. В полу дыра. Через неё ссыпалась этажом ниже. Разделённое сетками-перегородками пространство. Четыре раза запутывалась в ячейках, но добралась до салатовой наклонной трубы, съехала ещё ниже. Овальная светло-сиреневая комнатка, на мягком кожзаме - грубоватая аппликация. Девочка в голубом сарафанчике и косынке одной рукой держит за шею гуся, на второй руке у неё сидит заяц. Создаётся впечатление, что ладонь по запястье засунута ушастому в задницу. Все трое радостно улыбаются. Ирка трясёт головой и хрипло смеётся. "Я совсем испорченная. Хотя могли бы оформителя и получше найти".
По салатовому лазу с окошками в багровых рамах она движется прочь. Переваливается через заборчик, наполовину перекрывший дорогу, между раскачивающимися грушами, под крутящимся шлагбаумом. Выбирается на имитацию полянки со странной зелёной и красной травой. Здесь потолок чуть выше и Ира со стоном садится на колени. Трава сделана из какого-то пушистого материала, она льнёт к лосинам, чуть покалывая кожу сквозь ткань. На двух стенах - россыпь разнокалиберных дыр в соседний синюшный зальчик, на одной - вертикальная лестница вверх, на четвёртой - объёмная мультяшная голова здорового волка. У него надутые щёки, вывернутые в улыбке толстые губы, морщинки вокруг глаз. Ира долго смотрит на морду. Ей не по себе. Зубы у него неожиданно острые, глаза подсвечены алыми диодиками, широкий язык лопатой вывален до пола. Ноги печёт уже довольно ощутимо. Она опускает взгляд - всё новые травинки тянутся к ней. "Это - физика, статическое электричество", уговаривает она себя. Со стороны волчьей башки чудится порыв ветра, Ирка взлетает по лестнице на два уровня вверх.
- Артём!
Поворот, поворот, вверх, вверх, вниз. Пурпур с золотыми блёстками, серо-зелёный с жёлтыми полосами, оранжевый с коричневыми пятнами. Огромный зал в два-три этажа. Весь заполнен неваляшками. Клоуны, волшебники, красавицы, гномы, звери, птицы, бабки ёжки, странные существа, названий которых она не знает. Размером от пальца до двух метров. Все они раскачиваются, звенят и улыбаются. Здесь можно встать и идти нормально, но у Иры так затекли ноги, что она валится на пол и по-прежнему на четырёх шкандыбает сквозь строй ванек-встанек. Ей уже плевать, что подумают о ней, когда она выберется или, если кто-то встретится на пути. Она ревёт в голос и почему-то шёпотом зовёт Тёму.
Под ней прогибается сложенная во много слоёв сеть. Она явно натянута над полом, но на какой высоте разглядеть не удаётся. С потолка свисают нити и липучая марля, изображающие паутину. Стены - лаково-чёрные, повсюду серебряные пауки, подрагивают лапками на пружинках. Парочка, видимо плохо закреплённых, валится ей на голову. Ира стряхивает их, пребольно царапает запястье о твёрдое брюшко. Неизвестно, в чём там был вымазан паук, но рука до предплечья немеет.
Она лезет по бесконечным узким норам, как глист по кишкам неведомого гиганта, от ярких красок режет глаза. Истерика сменилась отупением, Ира механически переставляет конечности. В простенке между двумя ходами на ткани нарисована история в четырёх картинках. Волк встречает Красную Шапочку. Волк насилует Красную Шапочку. На схематических лицах то ли мука, то ли экстаз. Красная Шапочка в позе наездницы. Красная Шапочка, не слезая, рвёт волка на куски. Ирка ошарашенно таращит глаза. "Выберусь - жалобу напишу!" Тут в голову приходит здравая мысль: "Как я докажу, что эта порнуха на стенке - мне не привиделась? В жизни ведь не найду это место!" Она достаёт телефон и щёлкает комикс несколько раз. Просматривает фото. На всех снимках волк и Шапочка смотрят прямо на неё. Ира переводит взгляд с экрана на стену и обратно. Нет. Всё в порядке. Просто так сложились свет и ракурс.
Ей приходит в голову, что она не знает, сколько времени она здесь находится. Достаёт мобилку вновь. Часы сбоят. Связи нет. Короткие гудки на все номера. Только до свекрови удалось дозвониться. Но не поговорить. Шум помех, треск, скрип напоминали смех игрушки с севшей батарейкой. Ире стало неуютно и зябко.
Краем глаза она ловит стремительное движение. Резко обернулась, но там никого нет. Ползёт туда. Что-то мелькает на периферии зрения быстро и неуловимо то справа, то слева. Ира мечется из прохода в проход, пытаясь догнать хоть кого-то. Тщетно зовёт и просит помощи. Постепенно ей начинает мерещиться нечто недоброе в шустрых невидимках. Будто они заводят её к обрыву или гоняют как собаки дичь. Ассоциация с загонной охотой играет с женщиной злую шутку. Теперь ей кажется, что кто-то идёт за ней. Ира останавливается и прислушивается, затаив дыхание. Кроме биения собственного сердца она ничего не слышит. Но стылый ужас усиливается. Несмотря на духоту, как во всех игровых площадках, её покрывает холодая испарина. Оно крадётся за ней. Зачем, почему, с чего она так решила - не важно.
- Тёма! Где ты?!
Что если сын попался им? Ира не пытается понять, где она, как здесь оказалась, правда ли всё или галлюцинации. Дремучий страх за свою жизнь и за своего ребёнка ведёт её, заставляет ползти на подгибающихся руках. Даже если она поймёт, что происходит, сделать она может только одно - лезть вперёд.
Она вываливается на балкончик. Уровнем ниже раскинулся огромный бассейн с пластмассовыми шариками. Разноцветные волны неподвижно застыли в кольце мягких бортиков. Среди крикливых оттенков малинового, жёлтого, голубого, зелёного, синего, розового цепляет взгляд тёмное пятнышко. Чёрно-белый носочек.
- Тёмка! - не своим голосом орёт Ира. Его носок! Она сама его покупала, и сама надела на маленькую пяточку. В ответ на крик на поверхности вспухает бугор и движется зигзагами по бассейну.
- Тёма! - от облегчения наворачиваются слёзы. Ира переваливается через низенькие перильца, успевает подумать, что низко, да и шарики смягчат падение, не дадут ей сильно удариться об пол.
Пола нет. Ира сразу проваливается по грудь. Барахтается, пытаясь выбраться, но лёгкие шары выворачиваются из-под рук, разлетаются в стороны, а потом сыпятся сверху как их не отпихивай. Иру затягивает всё глубже. Шары смыкаются над головой. Она чувствует, что продолжает опускаться. Шары то и дело колеблются - что-то большое кружит в радужной темноте. Ира замирает, чтобы не привлечь его внимания. Но в ту же секунду чудовищно сильные челюсти смыкаются на грудной клетке, сминая рёбра как бумагу, не давая даже вскрикнуть в последний раз...
***
Ланова Ирина Олеговна пропала без вести 23.12.20** года. Вышла из дома в 16.30. Была одета...
***
- Кушай, Артёмчик, кушай. За бабушку, за папу, за дедушку... Не повезло тебе с мамой, пропала мама. Но ты не плачь. Бабушка тебе другую маму найдёт. Бабушка умеет.