На экране заголовок - Иван Андреевич Крылов: мастер русской басни
Здравствуйте! Сегодня мы с вами нашей лекцией отметим 250-летие со Дня рождения Ивана Андреевича Крылова. Поговорим о его жизни и творчестве, о его баснях, которые актуальны и сегодня.
"Конечно, ни один француз не осмелится кого бы то ни было поставить выше Лафонтена, но мы, кажется, можем предпочитать ему Крылова. Оба они вечно останутся любимцами своих единоземцев".
А.С. Пушкин
"его притчи - достояние народное и составляют книгу мудрости самого народа...Всюду у него Русь и пахнет Русью".
Н.В. Гоголь
Давайте в начале нашего мероприятия посмотрим девятиминутный фильм о баснописце, кратко рассмотрев его биографию и творчество. А после поговорим о нём подробно в лекции, закрепим материал, акцентируя внимание на его басенном творчестве, становлении и развитии его как поэта-баснописца.
Фильм о Крылове
Иван Андреевич родился 2 (13) февраля 1769 года в Москве, в семье бедного армейского офицера. Проявив мужество во время усмирения пугачёвского бунта, его отец не получил никаких наград и чинов. Маленький Иван был свидетелем пугачёвского восстания.
Портрет А.С. Пушкина
А.С. Пушкин приходил к Крылову за сведениями, когда писал повесть "Капитанская дочь" и "Историю Пугачёвского бунта". Некоторыми фактами Иван Андреевич поделился с Пушкиным. А прототипом Гринёва стал отец Крылова.
После выхода в отставку он поступил на гражданскую службу и переехал с женой и двумя сыновьями в Тверь. Должность председателя магистрата не приносила большого дохода, семья жила в бедности. В 1778 году отец умер, финансовое состояние семьи после этого ухудшилось.
Иван не имел возможности получить хорошее образование. От отца он перенял большую любовь к чтению, получив в наследство огромный сундук с книгами. Состоятельные соседи Крыловых позволили Ивану присутствовать на уроках французского языка, которые давались их детям. 10-ти летнего Ивана взяли подканцеляристом в губернский магистрат Твери, где раньше работал его отец. Денег не хватало ни на что кроме еды. Через 5 лет мать Ивана, забрав детей, отправилась в Санкт-Петербург заботиться о пенсии и обустройстве старшего сына на работу. Иван получил новую должность, устроившись приказным служителем в казённую палату. В молодости Крылов сочинял драматические произведения, комедии, которые шли, даже с успехом в столичных театрах. Но от драматического творчества Крылов по собственному желанию отказался, сосредоточившись только на сочинении басен.
Однажды, уже в 1805 году И.А. Крылов находясь в Москве и перечитывая басни французского писателя Лафонтена обнаружил желание перевести их на русский язык, сделать их ясными и понятными для русского народа.
Русские писатели ещё до Крылова занимались этим. Басни с французского языка переводили Ломоносов, Сумароков и Дмитриев. Весь XVIII век в России был образцом Лафонтен, или латинский автор Федр, или немецкий Лессинг, или прародитель всех басен древнегреческий Эзоп. За 2000 лет его сюжеты и форма басни не изменилась. Крылов постарался внести в басню краски собственного творчества.
Портрет Ж. Лафонтена
Крылов выбрал из Лафонтена для перевода две басни. Одна "Дуб и Трость", о гордом дубе, что падает под ударами урагана и скромной тростинке, пригнувшейся к земле. Другая басня "Разборчивая невеста" о выборе юной девушкой будущего мужа. Переводы И.А. Крылова получились хорошими. Но прежде, чем их публиковать для читателей он решил представить их знатокам. В это время в Москве жили два уже известных баснописца Измайлов и Дмитриев. Дмитриев написал много басен, сам выдумывал их сюжеты, но большее значение он отдавал сатире и лирике. Он был признанным поэтом наравне с Державиным, Карамзиным и начинающим Жуковским. И.И. Дмитриев прослушав обе басни И.А. Крылова, оценил его переводы достойными подлинника.
- Это истинный ваш род, наконец вы нашли его, - сказал он Крылову. Крылов запомнил на всю жизнь эти слова, в душе благодаря Дмитриева.
Заботы о его комедиях, переезд в Петербург отвлекли Крылова от жанра басни, который он для себя открыл. Это было в 1806 году.
Портрет И.И. Дмитриева
Следующий раз он обратился к басням в 1807 году, когда князь Шаховской задумал журнал "Драматический вестник", то попросил Крылова давать в каждый номер небольшое произведение, могущее привлечь читателей.
И вот одна за другой в 1807 году в "Драматическом вестнике" стали появляться басни Ивана Андреевича Крылова. Их ждали. Подписчики разрезали журнал и читали: "Ворона и Лисица", "Ларчик", "Лягушка и Вол", "Оракул", "Пустынник и Медведь", "Крестьянин и Смерть". В 1808 году - "Музыканты", "Парнас", "Волк и Ягнёнок", "Обезьяны", "Лев на ловле", "Орёл и Куры", "Стрекоза и Муравей", "Слон на воеводстве", "Слон и Моська", "Муха и Дорожные", "Лисица и Виноград". В 1809 году - "Роща и Огонь", "Два Голубя", "Лягушки, просящие Царя", "Мор зверей", "Петух и жемчужное зерно", "Хозяин и Мыши", "Мешок", "Лев и Комар", "Лев и Человек".
Фрагмент мультфильма "Стрекоза и Муравей"
После этого Крылов сделал перерыв. Никакие похвалы не действовали, Крылов был недоволен собой. В этом его поддерживал только писатель Гнедич. Если сравнить первый вариант басни "Дуб и Трость" из журнала с тем, что получилось после нескольких редакций, то можно увидеть, что Крылов 10 раз переделывал эту басню. Это было связано с тем, что Крылов решил прочитать басни Эзопа в оригинале, изучить их. Он и в прежние годы пытался изучить древнегреческий язык, но ему не хватало усидчивости. Теперь он открыл оригинал с параллельным немецким переводом. Даже Гнедич переводчик Гомера, видя Крылова с томиком Эзопа в руках, удивлялся. Крылов ему отвечал: "Учусь у него".
Портрет Н.И. Гнедича
Год, потраченный на изучение Эзопа, не пропал зря. Крылов познакомился с лаконизмом древнегреческого автора, почерпнул его изящество ума. Долго не дававшаяся афористичная краткость теперь стала получаться у Крылова. Он вздохнул с облегчением. Гнедич одобрил первую его книжечку, куда вошли 23 переделанные басни, прежде напечатанные в журналах. Она вышла в мае 1809 года общепринятым тогда тиражом в 1200 экземпляров. Теперь басни можно было прочесть все сразу, без остальной журнальной информации. Однако шумного успеха не произошло. Басни читатели встретили с одобрением, но поговаривая "всё же не Дмитриев". Крылов был разочарован, он ожидал большего. После этого он вновь отправился по ярмаркам, играть в карты. Это было его последнее "турне" в качестве картёжника.
В начале декабря Крылов вернулся в Петербург. Придя к своему к своему другу Оленину, он услышал стихотворение-сатиру поэта Батюшкова "Видение на брегах Леты", который прислал его в столицу. В нём высмеивались все писатели неудачники без дара и шла речь о Крылове и его баснях, их в Лету "не взяли", а попросили писать новые. После Крылов решил писать только басни, забросив комедии. Строки из той тетрадки 1809 года помнят и сегодня:
"Вороне где-то бог послал кусочек сыру..."
"У сильного всегда бессильный виноват"
"А ларчик просто открывался!"
"Что если голова пуста, / То голове ума не придадут места"
"Ты всё пела? Это дело..."
"Ай, Моська! Знать она сильна..."
"Услужливый дурак опаснее врага"
"По мне уж лучше пей, / Да дело разумей".
Вторую книжку Крылов издал в 1811 году вместе с переизданием первой, тем же тиражом. В неё вошло чуть больше двадцати новых басен. И снова фразы из басен стали крылатыми:
"Чем на мост нам идти, поищем лучше броду..."
"А жаль, что не знаком / Ты с нашим петухом..."
"А Философ - без огурцов".
"А вору дай хоть миллион ќ - Он воровать не перестанет".
"А где пастух дурак, там и собаки дуры".
"Оставьте предков вы в покое:
Им поделом была и честь;
А вы, друзья, лишь годны на жаркое". - Из басни "Гуси".
Однако всех читателей восхитила лучшая басня из этой тетрадки "Квартет". Все стали проводить параллели с новым учреждённым императором Александром Павловичем органом власти Государственном Совете, с его четырьмя комитетами. И комичным случаем рассаживания государственных мужей:
"Проказница-Мартышка,
Осёл,
Козёл,
Да косолапый Мишка
Затеяли сыграть Квартет...
А вы друзья как не садитесь,
Всё в музыканты не годитесь."
Фрагмент мультфильма "Квартет"
За эту басню Крылову могло сильно "достаться". Но фокус в том, что он писал о плохих музыкантах, ничего "государственного" не имея в виду, ни какой политики. Крылов с этого времени решил посвятить себя "низкому жанру" басни, оставив другие литературные жанры. В декабре 1811 года Российская академия во внимание "к сочинениям, служащим истинным обогащением и украшением словесности российской приняла его в свои ряды.
Но до всероссийской славы было ещё далеко. Москва басни Крылова пока не приняла, ей больше нравились басни Дмитриева.
В июне 1812 года началась Отечественная война. К осени Крылов пишет басни "Волк на псарне", "Обоз", "Ворона и Курица". Все они были связаны с событиями войны и деятельностью главнокомандующего русской армии М.И. Кутузова. Первую басню Крылов переписал на бело и через супругу полководца Катерину Ильиничну Кутузову предал ему. Кутузов после победы под Красным селом сел на открытом пространстве и всем присутствовавшим генералам, офицерам и солдатам прочёл басню Крылова. На словах "Ты сер, а я приятель сед" он снял фуражку.
Аудио фрагмент басни "Волк на псарне"
Басню "Обоз" отнесли к верной выжидательной тактики Кутузова:
"Пустился конь со всех четырёх ног
На славу;
По камням, рытвинам пошли толчки,
Скачки,
Левей, левей и с возом - бух в канаву!
Прощай, хозяйские горшки!
Как в людях многие имеют слабость ту же:
Всё кажется в другом ошибкой нам:
А примешься за дело сам,
Так напроказишь вдвое хуже.
"Ворону и Курицу" применили к предателям, оставшимся в покинутой Москве:
"А ты что ж, кумушка в дорогу? -
Ей с возу Курица кричит.
- Ведь говорят, что у порогу
Наш супостат".
"Мне что до этого за дело? -
Вещунья ей в ответ. - Я здесь останусь смело.
Вот ваши сёстры - как хотят;
А ведь Ворон ни жарят, ни варят:
Так мне с гостьми не мудрено ужиться,
А может быть, ещё удастся поживиться
Сырком, иль косточкой, иль чем-нибудь.
Прощай, хохлаточка, счастливый путь!"
Ворона подлинно осталась;
Но вместо всех поживок ей,
Как голодом морить Смоленский стал гостей -
Она сама к ним в суп попалась.
Во время окончания Отечественной войны и заграничных походов русской армии в войсках ждали новых басен Крылова и читали написанные. Поэт офицер Батюшков писал Гнедичу: "Скажи Крылову, что ему стыдно лениться: и в армии его басни читают наизусть. Я часто их слышал на биваках с новым удовольствием. Вам надобно приучать нас к языку русскому, вам должно прославлять наши подвиги, и между тем как наши воины срывают пальмы победы, вам надобно приготовлять им чистейшее удовольствие ума и сердца". Однако многие басни Крылова военных лет выходили горькими. Были они резкими, откровенными, хотя по сюжету вроде бы смешными:
Крестьяне и Река
Крестьяне, вышед из терпенья
От разоренья,
Что речки им и ручейки
При водополье причиняли,
Пошли просить себе управы у Реки,
В которую ручьи и речки те впадали.
А та Река течёт так смирно, хоть и пышно;
На ней стоят большие города,
И никогда
За ней таких проказ не слышно:
Так, верно, их она уймёт,
Между собой Крестьяне рассуждали.
Но что ж? как подходить к Реке поближе стали
И посмотрели, так узнали,
Что половину их добра по ней несёт.
Тут, попусту не заводя хлопот,
Крестьяне лишь его глазами проводили;
Потом взглянулись меж собой
И, покачавши головой,
Пошли домой.
А отходя, проговорили:
"На что и время тратить нам!
На младших не найдёшь управы там,
Где делятся они со старшим пополам".
Современники сопоставили эту басню с политикой России в международных делах, к разделу Европы Венским конгрессом.
В начале 1812 года друг и покровитель Крылова Алексей Николаевич Оленин был назначен директором Императорской Публичной библиотеки.
Портрет А.Н. Оленина
Библиотеку разместили в красивом здании, построенном при императрице Екатерине на углу Невского проспекта и Садовой улицы, окнами на Малый театр. Огромное собрание книг лежало грудами в плохом состоянии. Должности библиотекарей получили писатели и поэты: переводчик "Илиады" Гнедич, знаток славянской филологии Востоков, первый в России библиограф Сопиков, переводчик "Ифигении" и "Федры" Расина Лобанов, позднее поэт барон Дельвиг и романист Загоскин. Сюда же Оленин устроил и Крылова, освободив от его службы в Монетном департаменте. И работа библиотекарем пришла Крылову по душе.
После войны имя и талант Крылова становились уже народными. Занимаясь одним видом поэзии, он обособился от других многожанровых писателей, создав о себе хорошее мнение. В первый год службы в библиотеке император Александр Первый по просьбе своей матушки императрицы Марии Фёдоровны приказал выплачивать ему сверх жалованья по должности 1500 рублей ассигнациями из Кабинета его императорского величества. Спустя восемь лет пенсию удвоили. Это были приличные деньги для почти одинокого человека. Теперь Крылов мог помогать младшему брату Льву.
Крылов был назначен помощником библиотекаря в отделение русских книг. Тяжёлой физической работой он не занимался, ею занимались рабочие. Он заполнял картотеки, систематизирую фонд. И за много лет службы на свои средства купил много тысяч редких книг для библиотечного фонда. Служба библиотекарем ему очень нравилась. Он понимал, что занимается просвещением российского народа.
После войны издания басен Ивана Андреевича Крылова посыпались как из рога изобилия.
В 1815 году вышло издание с виньетками А.Н. Оленина, в трёх частях - 3000 экземпляров;
В 1816 году - в четырёх частях - 1200 экземпляров; пятая часть отпечатана отдельно - 1200 экземпляров;
В 1819 году - в шести частях - 6000 экземпляров;
В 1825 году - издание с картинками в семи частях - 10 000 экземпляров!
Таких тиражей не знал ни один автор России. Число это могло быть и большим, но без согласия автора. В сентябре 1821 года ему пришлось даже обратиться с прошением в Цензурный комитет, чтобы тот своей властью утихомирил разных бессовестных и безграмотных перепечатчиков. Крылов писал: "Намереваясь печатать новое издание басен моих, но поелику гг. издатели различных собраний в стихах, удостоивши и прежде печатать в них мои произведения в числе весьма значительном, могут и в последствии то же сделать и таким образом нанести вред новому изданию моему, могут лишить меня плода от моей собственности, я покорнейше прошу Цензурный комитет о запрещении печатать басни мои в каком бы то ни было собрании стихотворений, издаваемых посторонними лицами".
Просьбу удовлетворили. Но даже число честным путём проданных экземпляров доказывает, с какою жадностью читались басни Крылова. Они представляли собой единственное явление в российской словесности, никакое сочинение на русском языке не могло с ними состязаться или хотя бы приблизиться к ним. Они нравились: и детям, и старикам, и простым людям и вельможам.
Однажды за обедом Оленин сказал Крылову:
- Ни один литератор не пользуется такой славой, как ты: твоих басен вышло более десяти изданий.
Крылов ответил:
- Что ж тут удивительного? Мои басни читают дети, а это такой народ, который всё истребляет, что ни попадётся в руки. Поэтому моих басен много и выходит.
Впервые он почувствовал, что ребёнку искренне нравятся его басни, в 1811 году, когда на публичном экзамене в пансионе дочь актрисы Колосовой, будущая актриса Каратыгина, с увлечением прочитала в его присутствии басню "Соловей". Он обнял и расхвалил её, по окончании экзамена подошёл к её матери и со всем авторитетом театрального знатока предсказал, что девочка вырастит хорошей актрисой. Колосова заявила, что в театр дочь не пустит. Но оказался прав Крылов. Однажды летом он шёл из гостей по боковой улице, где перед домами были разбиты садики. За заборчиком играли дети, с ними была дама. Прошедши это место, Крылов случайно взглянул и увидел, что дама берёт детей поочерёдно на руки, поднимает над забором и показывает им Крылова. Он не подал вида, не остановился, но едва не расплакался от умиления.
Он очень любил детей и всегда называл их "моя публика". И повторял ответ, данный Оленину, стократно, всякий раз, когда заходила речь о его баснословных тиражах. И не лукавил: именно детям он был обязан своей славой. Эта слава определилась тогда, когда поколение, читавшее его первые басни у себя в детских, подросло и начало покупать их для собственных детей. Дети знать не знали ни про Государственный совет, ни про Сперанского, Аракчеева, Шишкова, не думали ни о Наполеоне, ни о Венском конгрессе, ни о славе императора Александра. Они даже не проникались верой в пользу труда и прочими нравственными заповедями. И это им не мешало с чувством радостного открытия встречать строки:
"Да только воз и ныне там!" (Лебедь, Щука и Рак").
"Слона-то я и не приметил ("Любопытный").
"Ан смотришь, тут же сам запутался в силок.
И дело!
Вперёд чужой беде не смейся, Голубок ("Чиж и Голубь").
"Так хвалится иной, что служит сорок лет:
А проку в нём, как в этом Камне, нет ("Камень и Червяк").
"Сильнее кошки зверя нет!" ("Мышь и Крыса").
Дети вырастали, сохраняя любовь к писателю, так радовавшему их в детстве.
Друзья Крылова шутили над ним, говорили, что его знает каждый продавец и лавочник. Крылов утверждал обратное и на пари говорил, что за одно его имя ему товар не отпустят. И часто не отпускали. Но петербургские лавочники это ещё не весь народ. Народ - это те, кто разобрал его басни на пословицы и поговорки. Те, кто сделал его истины, обличённые в формы аллегорий, как бы своей собственностью, кто учился у него и учил своих детей чистоте и нравственности, те, кто находил для себя в его баснях полезную умственную пищу.
Но для собратьев по перу Крылов был поэтом "низшего сорта". Тысячные его тиражи и гонорары не доказывали им его литературной значимости. Крылов хотел утвердить себя в литературе, но место на Парнасе мог предоставить только суд литераторов, и народное и общественное мнение на этом суде не заслушивалось. Но в басне "Две бочки" Крылов писал:
"Великий человек лишь громок на делах,
И думает свою он крепку думу
Без шуму".
В начале 19 века в Петербурге и Москве существовали две литературные группировки. Поборники русского языка и русских литературных традиций собирались вокруг Шишкова, сторонники западного развития отечественного языка вокруг Карамзина. Крылов держался особняком, но всё же посещал собрания Шишкова и читал там свои басни. Однако обычно он приезжал к концу вечера, чтобы прочитав басню, сразу уехать. У Шишкова читали свои оды и мадригалы многие писатели, не замечая, что эти стили 18 века уже изжили своё. Крылов понял это сразу и в конце концов перестал посещать шишковские собрания, а скорее и они прекратились, сразу после окончания Отечественной войны 1812 года, необходимость консолидации вокруг всего русского против французского и западно-европейского прошла. Но и западником, конечно, Крылов не был. Он сторонился и тех, и других. И одновременно был в дружбе с обеими партиями. Его басни, отточенные на западной и древнегреческой форме, имели русское народное содержание. И поэтому пережили века и живут в наше время. Потому что сегодня всё в России, имея западную форму во всех сферах, во многом вернулось в состояние российского общества до 1917 года, и поэтому его басни вновь злободневны и актуальны. Крыловские образы эпохи раннего капитализма, в связи с возвратом его в России после 1991 года особенно живы. Предприниматели, частные собственники менеджеры это те же купцы, лавочники и дельцы. Лица, получившие в частное владение государственную собственность, природные ресурсы во многом "свиньи под дубом", к сожалению.
Видеофрагмент мультфильма "Свинья под дубом"
Был такой случай. Уже в правление Николая Павловича. Крылов был приглашён на обед к своему знакомому министру финансов Канкрину, который и при Николае сохранил свой пост. Графиня Канкрина была урождённой Муравьёвой, дальней родственницей декабристов, братьев Муравьёвых. В 1835 году Никита Муравьёв ещё отбывал каторгу в сибирском руднике. И вот однажды за столом у его родственницы, супруги императорского министра, зашёл разговор о сибирских рудниках и о том, что добываемое тяжелейшим трудом (не упоминалось чьим) золото лежит у богачей как мёртвый капитал. Спор разгорался. И вдруг Крылов внезапно спросил хозяина:
- А знаете ли, граф, какая разница между богачом и рудником?
- А какая, батюшка? - удивился граф.
- Рудник хорош, когда его разроют, а богач, когда его зароют.
Канкрин сделал вид, что ничего не услышал и не понял. Не ему судить человека, который обедает с самим императором и его матушкой. Не подал виду скрытой симпатии Крылова к декабристам, которых ненавидел Николай и гноил в Сибири в рудниках всё своё царствование.
И всё же Крылов был признан членом литературного "Парнаса". Это произошло с началом нового царствования императора Николая Первого, который в отличие от императора Александра, который был равнодушен к баснописцу, любил басни И.А. Крылова и был к нему благосклонен. Скорее всего это объяснялось тем, что у нового императора было много детей. И басни Крылова несли полезную воспитательную пользу. Крылов был признан писателями на обеде у популярного издателя Смирдина, 19 февраля 1832 года. Здесь Крылов читал свои басни. Они вошли в сборник "Новоселье Смирдина" вместе с произведениями Жуковского, Пушкина и других.
Портрет императрицы Марии Фёдоровны
Ещё Крылову помогла дружба с императрицей-матерью Марией Фёдоровной, которая любила его и его басни. Много раз она приглашала его в императорский дворец на обед, где Крылов читал свои басни. Друг и покровитель Крылова Алексей Николаевич Оленин считал, что это именно он сблизил его с царской семьёй. Однако если бы не было симпатии Марии Фёдоровны к Крылову, не было бы и сближения. Она была искренне воодушевлена идеями просвещения в его прикладном значении, воспитательной пользы для детей. В этом с Крыловым она была солидарна.
Впервые Крылова вместе с Гнедичем пригласили в Зимний в 1813 году. Посланник императрицы от её имени попросил Крылова иметь список басен, их тексты. Крылов нашёл беловые листы, приготовленные для типографии. Государыня попросила его читать. Он прочёл: "Огородник и Философ", "Осёл и Соловей", "Квартет", "Слон и Моська".
Следующее чтение состоялось 11 января 1814 года. Крылов собственноручно переписал в тетрадь десять басен. В тетрадку вошли "Лягушка и Юпитер", "Лжец", "Орёл и Пчела", "Собаки и Прохожие", "Лисица и Сурок", "Тень и Человек", "Безбожники", "Крестьяне и Река", "Пожар и Алмаз", "Лань и Дервиш". Вскоре посещения Крыловым императрицы стали повседневностью. На чтениях его басен присутствовали младшие царские сыновья и дочери. После окончания войн их встречи прекратились. Только весной 1823 года, когда Крылова поразил удар, императрица-мать вновь вспомнила о нём и пригласила его больного погостить в её имение Павловское. Вылечившись в имении Приютине у Олениных, Крылов прибыл в Павловское уже здоровым. В Павловске Крылов гостил долго. Его здоровье окрепло. Ему здесь хорошо писалось. Вдохновение не покидало его. В 1824 году вышла книга новых басен И.А. Крылова. Среди них были "Прихожанин", "Кошка и Соловей" "Рыбья пляска", "Пёстрые Овцы", которую цензура запретила. "Кошку и Соловья" сочли сатирой на зависимость Крылова от покровительства Оленина. Это было не так. "Рыбью пляску" сатирой на Аракчеева, всесильного министра императора Александра. Запрещённая басня "Пёстрые Овцы" многочисленными экземплярами разошлась в списках:
"Лев пёстрых не взлюбил овец.
Их просто бы ему перевести не трудно;
Но это было бы неправосудно -
Он не на то в лесах носил венец...
"Всесильный Лев! - сказал, насупяся, Медведь.
На что тут много разговоров?
Вели без дальних сборов
Овец передушить. Кому о них жалеть?"
Лиса, увидевши, что Лев нахмурил брови,
Смиренно говорит: "О, царь! Наш добрый царь!
Ты верно запретишь гнать эту бедну тварь -
И не прольёшь невинной крови.
Осмелюсь я совет иной произнести:
Дай повеленье ты луга им отвести,
Где б был обильный корм для маток
И где бы поскакать, побегать для ягняток;
А так как в пастухах у нас здесь недостаток,
То прикажи овец волкам пасти.
Не знаю, как-то мне сдаётся,
Что род их сам собой переведётся.
А между тем пускай блаженствуют оне;
И что б ни сделалось, ты будешь в стороне"
Лисицы мнение в совете силу взяло -
И так удачно вход пошло, что наконец,
Не только пёстрых там овец -
И гладких стало мало.
Какие ж у зверей пошли на это толки? -
Что Лев бы и хорош, да всё злодеи волки".
До конца 30-х годов Крылов жил спокойной жизнью, работая в Императорской библиотеке. К этому времени он стал одним из выдающихся российских литераторов. Его слава баснописца не соответствовала его тихой, размеренной жизни. Наступил последний период его жизни и творчества. В отличие от А.С. Пушкина и М.Ю. Лермонтова, его любили при дворе.
Утром 26 января 1837 года к Крылову, как часто случалось, зашёл Пушкин. Гость был спокоен и весел, что обрадовало Хозяина. Пушкин стал играть с внучкой баснописца, посадив её себе на ноги. И вдруг быстро ушёл.
Следующий день Крылов был дома. А 28 января узнал, что Пушкин стрелялся с Дантесом, ранен в живот и надежды на выздоровление нет. Иван Андреевич был потрясён этой печальной новостью. Невозмутимый Крылов с волнением в голосе произнёс:
- О! Если б я мог предвидеть, Пушкин! Я запер бы тебя в моём кабинете, я связал бы тебя верёвками...Если б я это знал!
29 января Пушкин скончался. Крылов замолчал и уже ничего об этом не говорил.
После смерти Пушкина Крылов ощутил перемену к себе власть имущих. Именно с этой поры его часто, чаще, чем раньше стали звать на обеды царской семьи. Это было связано с тем, что слишком много замечательных имён стерлось со страниц русской литературы в николаевское царствование. Иные умерли от волнений междуцарствия декабря 1825 года, как Карамзин, как Александр Бестужев и Александр Одоевский, или за Кавказом, как Грибоедов, а иные и вовсе были повешены. И гибель Пушкина, а потом и гибель Лермонтова заставила императора держаться как за спасательный круг за единственного великого поэта, который жил и процветал, отчасти его, царскими заботами.
С начала января 1838 года у правительства стала зреть идея, что годовщину смерти Пушкина может затмить большой юбилей Крылова. 2 февраля 1838 года ему исполнилось 70 лет. Фаддей Булгарин с Гречем вспомнили, что именно теперь можно отметить 50-летие творческой деятельности баснописца. Но по правде он выпадал на 1836 год. Именно в 1786 году Крылов написал свои первые стихи и комедии "Кофейницу" и "Феломелу". Но два года назад необходимости в этом торжестве не было. Крылов хотел отпраздновать свой день рождения по обыкновению скромно. Булгарин и Греч захотели устроить публичный обед. Однако их идею перехватил министр просвещения граф Уваров, забыв обиду от басни Крылова "Вельможа". Это было последнее произведение баснописца и больше он басен не писал. Уваров решил сделать торжество общественным. Таких юбилеев в России ещё не праздновали и боялись властей. Но царская семья откликнулась одной из первой, опасаться было уже нечего. Почесть, нередко воздаваемая в Европе знаменитым талантам, в России была оказана впервые - Крылову. Министр Уваров предложил Карлгофу другу Крылова и чиновнику его министерства вместе с Жуковским и князем Одоевским учредить комитет во главе с Олениным по подготовке торжества. Булгарина и Греча к подготовке не пригласили. Они обиделись, так как идея первоначально была их. Но обошлись без них.
Для празднования отвели большую залу Дворянского собрания, находившегося в доме госпожи Энгельгардт, на углу Невского проспекта и Екатерининского канала. До Крылова доходили слухи о готовящемся празднике, но деталей он не знал. Но когда к нему явилась депутация с приглашением, он уже был празднично одет. По прибытии в собрание старый друг Крылова Оленин приветствовал Крылова короткой речью: "Иван Андреевич! Русские литераторы северной нашей столицы, художники и любители отечественной словесности собрались в день вашего рождения, чтоб единодушно праздновать пятидесятилетние ваши успехи на поприще русской словесности. Примите по сему случаю искреннее наше поздравление и нелицемерное желание, чтобы многие годы вы украшали знаменитыми, полезными и приятными вашими трудами русскую нашу словесность".
В огромной, нарядно убранной зале юбиляра ожидали литераторы и почитатели его таланта, триста человек, одни мужчины, одни мундиры. Но на хорах разместились дамы, желавшие увидеть торжество. Их не угощали, но шампанского налили. Министр народного просвещения граф Уваров прочитал лестный рескрипт его императорского величества и возложил на Крылова звезду ордена Святого Станислава второй степени. Среди радостных объятий и приветствий, при звуках оркестра сели за стол. Угощение началось "Демьяновой ухою" и "Крыловской кулебякою". Блюда перечислялись в литографированном, украшенном рисунками реестре обеда, положенном перед каждым гостем. Именно на этом торжестве Крылова назвали "Дедушкой Крыловым". Именно так назывались добрые куплеты, сочинённые князем Петром Вяземским. Его Критика крыловских басен 1823 года была забыта. Праздник состоялся. После Крылов продолжил свою спокойную жизнь.
В конце 1840 года он подал записку Оленину на имя министра Уварова о просьбе отставки из библиотеки, в которой прослужил без малого 30 лет, с 1811 года. В марте И.А. Крылов получил отставку. Вскоре умер сам Оленин и Гнедич. После смерти друзей Крылов стал ещё более замкнутым. Его визиты к императорской фамилии прекратились. Его часто приглашали, но он всегда вежливо отказывал. Сменив жильё, переехав в новую квартиру, Крылов теперь посещал только Академию художеств, она была рядом с его домом. После смерти Алексея Николаевича Оленина, не только директора Императорской библиотеки, но и мецената и покровителя бедных, но талантливых детей, покровительство над ними взял Иван Андреевич.
В своей отшельнической жизни Крылов почти всегда был дома, обучая грамоте и музыке своих внуков: девочку Надю и мальчика Сашу.
Иван Андреевич Крылов скончался в 8.00 утра, 9 ноября 1844 года от воспаления лёгких. Ему было 76 лет. Диагноз подтвердил доктор медицины Галлер, лечащий врач Крылова.
На следующий день начали рассылать приглашения на похороны. К каждому билету, числом до 1000, прилагался экземпляр басен в только что вышедшем полном издании 1843 года, к которому издатель Смирдин срочно припечатал новый заглавный лист: "Приношение. На память об Иване Андреевиче. По его желанию. Басни И.А. Крылова. С-Пбург, 1844, 9 ноября". На погребении, 13 ноября присутствовали и вельможи и народ. Они провожали народного поэта-баснописца. Членов царского дома не было, вопреки ожиданиям.
На смерть Крылова откликнулись все российские газеты и журналы, вышли статьи во всех главных иностранных газетах. Общий тон лучше всего выразил П.А. Плетнёв в биографическом очерке "Иван Андреевич Крылов", Плетнёв писал:
"Бог ниспослал ему благодать слова. Всё могущество, доступное на земле человеку по отношению к равным ему, заключено в этом неизъяснимом даре. В Крылове мы видели перед собою верный, чистый, совершенный образ Русского".
Утрата, которую почувствовали все, сразу же поставила вопрос о памятнике "Дедушке Крылову". На волне общей скорби была открыта подписка по всей Росси на сооружение памятника И.А. Крылову. Царская семья, хотя не почтила похороны своим присутствием, но много сделала для установки памятника, храня только добрые и светлые чувства к Крылову. Памятник создавал известный скульптор барон Клодт.
Портрет П.К. Клодта
Это была последняя его работа. Он изобразил баснописца простым добрым, с пером и тетрадкой в руках, а под ним герои его басен. Памятник решили установить в Летнем саду. Для России время было тяжёлое и печальное. 18 февраля умер император Николай Первый. Крымская война, не смотря на героизм русских солдат, была проиграна. Перед страной стояло много проблем и задач. На престол вступил старший сын Николая Первого император Александр Второй. И установление памятника Крылову привнесло радость в российское общество. 12 мая 1855 года, не смотря на траур по императору Николаю Павловичу, торжественно открыли памятник "Дедушке Крылову" - мастеру русской басни. Это был третий в России памятник писателю, после памятников Ломоносову и Державину у них на родине, первый в столице.
Фото памятника И.А. Крылову в Летнем саду
Памятник Ивану Андреевичу Крылову с годами, через 150 лет, слился с Летним садом, с его красотой, стал неотъемлемой его частью. Добрыми спокойными глазами смотрит с высоты на нас, окружённый своими героями, животными, Дедушка Иван Андреевич Крылов, мастер русской басни.