Я вышел из калитки и пошёл прямо по асфальтовой дороге. Уже было темно: 19:00-20:00 вечера на часах. В нашем кирпичном доме в окнах зала горел свет. Бабушка ещё не спала. Мне захотелось пройтись по посёлку-пригороду Славянска - деревеньке в кирпичных частных одноэтажных домах.
Я пошёл, мимо огромных высоких шелковиц у забора наших соседей-Субботиных. Андреевка спала под под тёмно-синим небом, было тихо и темно. Лишь у некоторых дворов на обочине светились на столбах редкие фонари, да на ж/д вокзале прямой линией, параллельной андреевской дороге, сверкали далёкие огоньки.
Я шёл и шёл, пройдя подъём на улицу Горовая, 2-х этажный кирпичный сельсовет. За кленовой рощей на холме, улица Октябрьская изменилась. Здесь не было домов у самого асфальта, обочина по двум сторонам стала шире. За заборами, слева, дворы начинались огородами, дома и сады спали в ночной тишине под самым холмом. Справа у заборов росли вишни и черешни. Уже было начало декабря, но снег ещё не лёг.
Я стоял и смотрел по сторонам, на ночные пейзажи. Улица Октябрьская упиралась в перпендикулярную ей трассу из Славянска на Краматорск, а за ней параллельно тянулся ж/д путь на юг области, к ночному Азовскому морю; и рос ряд высоких пирамидальных зимних тополей на фоне чёрно-серого электрического неба.
Я стоял. Было тихо. Дул прохладный степной ветерок. Было тихо, лишь в одном из хлевов промычала сонно корова. Внезапно пронеслась электричка, сладко взволновав сердце. И опять стало тихо. Я смотрел на ночной степной холм. Полная луна волшебным образом вплыла в верхушку голого пирамидального тополя, растущего на травянистой обочине в нескольких метрах от меня.
Я решил прогуляться к реке Торец. К ней вёл узкий проулок между двумя высокими заборами. Пахло увядшей сырой травой, подмороженными яблоками, вишнёвыми горькими ветками, сухой кукурузой, сырой сахарной свёклой и кормовой солью.
Я стоял на высоком речном берегу, на другом, ветер нежно, еле слышно, шелестел сухой листвой камыша. Спали ветвистые толстые чёрные вербы, отражаясь в жидком чёрном зеркале реки.
Волшебная светло-лимонная луна своей яркой дорожкой расписала речную чернильную поверхность. На горизонте, за широким-широким полем, тянулась нитка огней и фонарей далёкой Собачёвки. Даст одиночный резкий сигнал локомотив и опять тишина.
Я постоял у реки. Вернулся на асфальт и пошёл домой, а вокруг спала тишина ночная над деревней.