Александрия - величественный эллинский город, был основан знаменитым полководцем древности Александром Македонским и построен по плану архитектора Дейнократа на землях покорённого Египта. На протяжении первой тысячи лет своего существования он оставался одним из главнейших центров науки, культуры и торговли античного мира. К сожалению, с приходом христианства, развитие наук остановилось, а одна из достопримечательностей города - крупнейшая библиотека древности, основанная одним из царей династии Птолемев и просуществовавшая почти шестьсот лет, к данному времени была уничтожена и исчезла с лица земли.
Несмотря на некоторый его упадок, сопровождавшийся общим упадком западной части Римской империи, своё значение он, фактически, не потерял и в эти времена. Лишь в середине VII века, в результате захвата Александрии арабами, по глобальной торговле и логистике Средиземноморья был нанесен сокрушительный удар, от которого древний город не мог оправиться многие последующие столетия.
Впрочем, время этих несчастий наступит через двести лет. Сейчас же на меня лично сам город, раскинувшийся на тридцать километров вдоль побережья, произвёл незабываемые впечатления. Не говоря уже о его достопримечательности - воздвигнутом на острове в устье Нила сто тридцати метровом Александрийским маяком, считавшимся одним из семи чудес света.
Вот так, с детства не люблю портовой и рыночной суеты, но здешняя - как на Одесском Привозе, пришлась по душе.
Во всех портах, где мы до этого останавливались, либо меня, либо кого-нибудь из офицеров всегда сопровождал неутомимый и любознательный Ван Хай. Он и в Александрию напросился под предлогом моей учёбы. Часто сидя на своём любимом месте у кормовой баллисты, всё что-то записывал карандашом в блокнот или стилом на досточку, затем надолго задумывался, напряжённо глядя за горизонт. При этом всегда встречал рассвет и провожал закат.
- Что тебя мучает, Ван? - как-то спросил у него на ханьском языке.
- Боюсь не успеть, - ответил он.
- Чего не успеть?
- Я увидел этот богатый мир лишь к закату жизни, к течению которой всегда относился обыкновенно. Теперь же молю богов о снисхождении и прошусь ещё немножко пожить, дабы описать начало жизненного пути и великие деяния могущественного владыки Александроса.
- Македонского? - я кивнул на город.
- Нет, Росского.
- Ты здорово загнул, Ван... До подобного величия я совершенно не дотягиваю.
- Это пока, - возразил он и немного подумал, - Великий воин! Победитель племени сарагуров в степи и персов в море. Прекрасный хозяин! Организовавший на пустом месте строительство целых городов. Изворотливый дипломат! Взявший под свою руку готов и уговоривший Боспорского царя официально продать целую страну. О высоком разуме даже не говорю! Выучить разговорный гуаньхуа и тысячу иероглифов за две луны?! Вот и хочу пожить рядом с рождающимся базилевсом, - добавил он по-эллински.
- Вряд ли, - легонько хлопнул старика по плечу и присел на раму баллисты, - Разве что, мои дети...
В ответ он лишь отрицательно покачал головой и молча устремил взгляд куда-то вдаль.
Наконец, город осмотрен, вернее, его центр, все запланированные вопросы решены, подарки близким купил, а своим людям дал возможность отдохнуть. Но главное, зерновозы Ликоергоса нашёл и теперь смогу их идентифицировать в любом месте. В настоящее время три из них находится под погрузкой свежеубранной летней пшеницы и вскоре отправятся в путь, а ещё три - стоят в очереди на рейде. Там же на рейде стояли зерновозы Авраама и его дяди. Видел и самого торговца Ликоергоса, выяснил и место его проживания.
Наши корабли, дромон и один грузовоз с шестью призовыми командами на борту, покинули бухту и взяли курс на запад, ближе к Ливии, именно там я планирую захват имущества врага моей новой семьи. Столь масштабную операцию я ещё не проводил, но в её успехе нисколько не сомневался, ибо подготовился серьёзнейшим образом. Нет, мои ментальные способности не позволяли предвидеть будущее так далеко, зато разработанный план действий воспринимался сознанием спокойно и без отторжения. А своим новым, но ещё слабым эмпатическим способностям я научился доверять.
Призовые команды скомплектовал, в основном, из бывших рабов, плюс добавил к ним капитанов и по три-четыре моряка из числа моих старых кадров. Гребцы последнего захваченного грузовоза, узнав о заработках своих бывших коллег по несчастью, почти все воспылали желанием пойти ко мне на службу. Узнав, что я буду посещать Боспорское царство, только семеро из них попросились высадиться в порту города Пантикапея. И я высадил, но не сразу.
После налёта на виллу, мой караван из четырёх судов взял курс на северо-запад-запад и пошёл домой через открытое море. Пока грузились, на третьем захваченном грузовозе сменили парусное вооружение, поэтому караван в море держался строя без проблем и шёл компактно. Находились в пути по четырнадцать часов светового дня, преодолевая километров по сто пятьдесят, а на ночь ложились в дрейф.
За время пути смог вызвать и побеседовать с каждым кандальником-пиратом, прочувствовал их нутро и определил лидеров. Что можно сказать? Абсолютное большинство ничем не хуже и не луче тех, кого уже взял на работу. Из пятидесяти семи человек лишь пятеро имели в той или иной мере прогнившую душу, поэтому приказал Феодоро их убить и выбросить за борт. Двадцати двум предложил место матросов, а остальным тридцати во главе с лидером Амоном новую и интересную работу. Честно говоря, их согласие или несогласие меня интересовало мало, между тем, все они дали положенную клятву на службу добровольно, без дополнительного психологического давления.
К полудню пятого дня похода, мы увидели вначале берег Синдики, затем Тавриды и Киммерийского пролива между ними. Заходить в Пантикапей не стал, обошёл полуостров и свернул к Арабатскому заливу. К месту будущей крепости, железного рудника и металлургического производства подошли, когда солнце пряталось за горизонтом. Здесь я высаживал почти всех захваченных в набеге взрослых мужчин: охранников, строителей, кузнецов и прочих домочадцев купца, назначив управляющим хозяйством евнуха Эраза. Женщин и детей забирал с собой, на берег Роси.
- Амон! Строй свою команду, - приказал бывшим пиратам, а потом обвёл рукой пустынную каменистую местность, - Вот она, ваша интересная работа. Здесь будет построен новый город-крепость Сидеро*. Претором города и гарнизона назначается Амон. Держи патент! Декурионов назначишь сам, - подал ему свёрнутый документ, - Согласно клятвы, данной вами перед Господом нашим, вы должны мне отслужить пять лет. С развитием города, гарнизон буду увеличивать, а тех, кто добросовестно служит, буду продвигать по карьерной лестнице. Вопросы?
* Железный (греч.)
Нужно было видеть глаза присутствующих, особенно главаря пиратов Амона, в один миг ставшим человеком респектабельным и благородным. Он читал патент с огромным удивлением и душевным волнением, особо внимательно перечитывал титул и имя подписанта.
- Ты не пожалеешь, деспот! - сказал он тихо, но воодушевлённо, - Я построю этот город!
Молча кивнув головой, сказал:
- Подойди к Актеону, он вернёт ваши доспехи и оружие. Если нужно что-то дополнительно, то сделай заявку, решим.
За время плавания генеральный план города и крепости был набросан, фронт работ определён, сроки возведения объектов с главным строителем, кузнецом и управляющим согласовал. Оставили им весь необходимый инструмент и вывезенных с виллы домашних животных: двух мулов, мерина, трёх коров и десяток коз. Когда сделали разбивку на местности, приказал Амону собрать на берегу всех новых колонистов, общей численностью сто два человека.
- Бежать отсюда некуда, - начал своё выступление, - ибо обязательно попадёте в новое рабство. Если останетесь на месте, то от притязаний администрации и солдат Римской империи или Боспорского царства вас защитит моя грамота. С запада могут прийти кочевники, от которых нужно обязательно отбиваться. Удаляться в их сторону запрещаю даже охотникам, за зверем можно ходить на юг и на восток. Лодка и сети у вас есть, муки и круп хватит на целый год, поэтому, просто работайте. Те, кто будет хорошо трудиться, останутся живы и через пять лет я их из рабства освобожу. Более того, уже через год они получат собственную женщину и право на личный дом.
Когда мы отчалили, никто из них не сел отдыхать. Ещё долго можно было наблюдать, как на возвышенности, омываемой морем из трёх сторон, собираются и укрываются белой парусиной большие шалаши. А когда через три недели завернул к ним по пути в Александрию, то действительно, удивился. Стараниями камнерезов была складирована целая гора строительного камня, а стены шестиугольной центральной башни будущей цитадели возвели в высоту почти на четыре метра.
Оставил им дополнительные инструменты, дрова и бочку солёного мяса, после чего отправился в Пантикапей, где и высадил тех самых, семерых бывших рабов. Между тем, посещение дворца и частичная выплата задолженности хирографой Константинопольского купца Арама - восьми тысяч золотом и дарственная церкви на тысячу серебром, уж очень удивила достойнейших людей царства. Я там пробыл один день и две ночи; днём занимался делами, а ночами отдыхал, в постели с любвеобильной Теодорой.
Научить моряка управляться с латинским парусом - легко, обучить рулевого - много сложнее, но подготовить полноценного шкипера - совсем непросто. Вот и мне при комплектовании призовых партий пришлось неслабо изгаляться. Самое паскудное в этом деле, что разместить на моём дромоне более двухсот живых людей - в принципе невозможно, поэтому для проведения операции пришлось снаряжать корабль Зенона. С двух грузовозов, которые оставлял дома, снял команды Андрона и Вагаршака; третью команду скомплектовали под Париса. А дальше дело застопорилось.
Размышляя о том, кого бы выдвинуть на повышение, вдруг вспомнил о желании поощрить своего лучшего рулевого Македона, если с ним серьёзно позаниматься, то парень шкиперскую должность потянет. А через день подошёл Вагаршак, который знал о сложившейся ситуации и доложил, что если идти в составе каравана, то командовать кораблём временно можно поставить его рулевого Арутюна. Кроме того, среди бывших рабов есть ибериец Маркес, несколько лет подряд служивший помощником триерарха.
Таким образом, с бору по сосенке мы и комплектовались, затратив всё свободное время на учёбу и практику. Они продолжали тренироваться и при переходе к Александрии и теперь, совсем скоро, вновь созданным командам придётся применить все свои знания и умения.
Вернувшись домой с персидского похода, мы за три недели серьёзно пополнили арсенал боеприпасами. Все арбалетчики восстановили утерю болтов и по тридцать штук получили дополнительно. Артиллерия тоже увеличила запас снарядов всех трёх видов, каждый из которых был строго тарирован по четыре с половиной килограмма: изготовили тридцать шесть каменных ядер, сорок восемь пучков дротиков и ещё десять горшков с напалмом. Очень надеюсь, что последние применять не придётся, хочется и корабли и груз получить целыми и невредимыми.
Местом нападения выбрал Ливийские воды потому, что здесь есть участок, где береговая линия большой дугой входит вглубь материка. При обычном каботажном плавании её нужно обходить более трёх дней, а можно пересечь через открытое море за один световой день, двигаясь строго на запад. Согласно имеющихся у меня лоций, средиземноморские моряки так и делают.
На полпути этого перехода мы и лежали в дрейфе почти два дня, а прекрасная погода этому способствовала. Чтобы не соблазнять ненужные нам малые и большие группы купцов, нередко превращавшихся в открытом море в обыкновенных пиратов, мы держались милях в пяти ближе к берегу. Корабль, болтающийся вдали без паруса, невооружённым взглядом заметить не так уж и просто, зато мы в оптику могли идентифицировать любое судно.
- Идут! Трое! - воскликнул Парис, с кормовой площадки осматривавший в бинокль горизонт.
- Дай-ка взгляну, - взобрался к нему и взял бинокль, а через минуту удостоверился и согласился, - Точно они! Внимание всем, к бою! Расцепить корабли! Поднять паруса на полную площадь!
Боцманы подхватили мои команды и матросы забегали; одни снаряжались и вооружались, другие вёслами отталкивали друг от друга корабли, а затем подтягивали рейки парусного вооружения к верхушкам мачт. Паруса затрепетали, захлопали, наполняясь ветром пошли волной и туго вздулись. Дромон заскользил по волнам и преследование началось.
Зерновозы были загружены полностью, сидели глубоко и держали дистанцию между собой в пределах полумили-мили. Паруса их тащили со скоростью не более пяти узлов, при этом гребцы в данный момент отдыхали. Мой дромон шёл в балласте, то есть, с фактически пустыми трюмами и под дневным бризом стабильно держал девять узлов. Взяв курс на пару миль дальше носа переднего зерновоза, мой хронометр, линь, природный глазомер и элементарная геометрия вместе с арифметикой сказали, что через два с половиной часа гипотенуза нашего пути пересечёт катет кильватера заднего приза на дистанции трёх-четырёх кабельтовых.
От своего грузовоза мы оторвались сразу и оставили его далеко позади. Впрочем, по техническим и ходовым характеристикам наши корабли не сопоставимы. Реплика полуспортивного дромона, водоизмещением шестьдесят тонн, построенного с учётом научных, конструктивных и технологических особенностей судостроения ХХ века и античный корабль, грузоподъёмностью свыше трёхсот тонн - это две большие разницы. А что говорить о точно таких же судах, но с несовершенным парусным вооружением и в полном грузу?
В кильватер крайнего зерновоза вышли через два часа и сорок пять минут. За всё это время на нас внимания никто не обращал. Мол, "шныряет тут какая-то моська странной конструкции и пытается обогнать нас, великих". И всё же, преследование заняло ещё целый час, пока они сообразили, что с нами не всё так просто и стали срочно готовиться к отражению нападения. Когда мы вышли на дистанцию выстрела баллисты, то защитники противника в составе семи человек стояли на корме, укрыв щитами рулевых, а трое гастрофетчиков пристроили на борта и изготовили к стрельбе огромные деревянные арбалеты. Тридцать пар гребцов тоже изготовились к бою и взялись за вёсла. Итого - семьдесят матросов-воинов на каждом корабле.
С учётом одной призовой команды, на борту дромона находится семьдесят пять человек, из них пятьдесят восемь моих прекрасно обученных и испытанных в боях кадров. Остальные семнадцать новеньких, как на мой взгляд, оружие в руках держат тоже правильно.
- Актеон! Пристрелка! - воскликнул я и буквально тут же в сторону противника полетело первое каменное ядро.
На этот раз, идя почти в чётком кильватере, меткость артиллерии была более высокой. Второе, третье и четвёртое ядро шлёпнулось на палубу противника, но лишь одно из них сбило кого-то прямо за борт, а одно - порвало парус грота.
Изначально я приказал дротиков и болтов не жалеть; сопротивление необходимо давить дистанционно и жёстко, и лишь затем лезть в контактный бой. Мои люди для меня дороги. До первого арбалетного залпа, который буквально снёс защитников кормы вместе с рулевыми, по команде зерновоза было выпущено семь пучков дротиков, принёсших массовые поражения личного состава. Не знаю, сколько из них смертельных, но всё равно, для противника хорошего мало.
Большинство вёсел уже не подымалось, невредимые гребцы в этой ситуации тоже грести не могли, рулевые погибли, поэтому корабль зарыскал, стал заворачивать бортом к волне, а его паруса заполоскались. В течение нескольких минут в нашу сторону прилетело десятка четыре копий, Большинство не долетело, некоторые вонзились в борт, а некоторые принесли неприятности: пятеро новеньких матросов получили ранения. К сожалению, нет у них школы, бегают по палубе, как обезьяны, увидевшие банан.
- Укрывайтесь за фальшбортом и щитами, идиоты! - кричал я, - Феодоро! Абордаж отменяется! Арбалетчиков на верхние площадки и расстрелять всех, кого сможешь! Рулевой, к цели не подходить! Держать дистанцию не ближе ста градусов!
Оруженосец Руг, давно уже прихватизировавший мой арбалет и стрелявший не хуже меня, взлетел к артиллеристам на кормовую площадку раньше всех. Его удивительная меткость, при стрельбе из лука и арбалета, видимо, была взращена на генном уровне. Как я пулей, так он стрелой или болтом попадал туда, куда смотрел.
Дромон прошёл мимо зерновоза на расстоянии около семидесяти метров. Его защитники, как размахивавшие топорами, так и прочие, подававшие признаки активности, полегли все. И в этом случае, их щиты препятствием для арбалетных болтов не являлись.
Мы миновали безвольно болтающийся на волнах крайний зерновоз и вышли в кильватер среднего. О настигшей их беде они уже знали, так как во всю дудели в рог, суетились и готовились к бою. На переднем корабле, находившемся почти в миле от нас, этот звук был услышан и сейчас там убирали паруса, вероятно, пойдут на помощь пострадавшим. Почему не сигналили о нашем нападении с заднего зерновоза? Как выяснилось несколько позже, первым же удачным выстрелом из баллисты, мы вынесли за борт капитана корабля вместе с его дудкой.
Второй зерновоз нас встретил заблаговременно и во всеоружии, развернувшись носом к невидимому берегу, он убрал паруса и взял курс строго против ветра. Таким образом, они пытались создать нам проблему маневрирования, при этом, как минимум, сильно "покусать". Если бы у меня был аналогичный корабль и такая же неподготовленная команда с привычным нынешней эпохе вооружением, то я бы десять раз подумал, стоит ли связываться.
--------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------
Все эти уловки для моего дромона - водяная пыль, с латинскими парусами можно ходить очень круто к ветру. Выйдя мористее, нам лишь довелось сменить галс; противник не успел удивиться, как мы оказались на дистанции выстрела. Здесь воевать получилось даже проще, так как бросать вёсла гребцам не улыбалось. Вот, если бы их капитан наоборот, направил корабль за ветром и под всеми парусами, то они бы немного побарахтались и принесли бы мне массу неприятностей. Однако, патологическая боязнь неизвестности, коей является открытое и никогда нехоженое море, заставило поступить так, как они поступили.
Попала по кораблю лишь третья каменная булыга, а затем полетели дротики. Взяв рифы на гроте и уравняв скорость, мы их со стометровой дистанции просто расстреливали, выпустив двенадцать пучков. Затем, подтянув рейк и расправив паруса, подошли ближе и пустили в ход арбалеты. Три четверти личного состава точно вывели из строя, но на этом остановились и приняли в сторону, так как к месту боя приближался передовой корабль.
- Ликоергос! Ликоергос там! - заорал Парис, глядя в бинокль.
- Очень хорошо, мы его достанем, но несколько позже, - спокойно ответил ему, затем воскликнул, - Парусной команде, приготовиться к смене галса!
Проводить быстротечный бой на встречных курсах, при этом терять часть личного состава, я не был готов, поэтому сменив галс, в результате потеряв ход, начал забираться мористее. Собирался сделать большой круг и попытаться атаковать противника с кормы, а если не получиться, то включать двигатель. Всё таки вёсельное судно более маневренней.
Однако, случилось чудо и торговец стал нас преследовать. Как потом выяснилось, он был абсолютно уверен, что мне повезло подкрасться незаметно и нанести командам урон, но они отбились и я ни одного зерновоза захватить не смог. Более того, он считал, что после такого боя мы должны потерять не менее половины людей, поэтому и удираем без вёсел.
Выставив его чётко в кильватер, позволил кормовой баллисте пристреляться. Как бы не маневрировали рулевые, но гребцам противника был нанесен серьёзный урон, многие вёсла волочились по воде и корабль сбился с хода, стал отставать. Наконец, вражеские начальники поняли, что разобраться со мной не так-то просто, начали останавливаться и маневрировать. Но теперь уже я не мог успокоиться, развернулся следом за ними и клевал со всех сторон, а увидев, что отставший корабль Зенона приближается прямо к нам, решил ускорить процесс.
- Приготовиться к абордажу! Феодоро, твой выход! И торговца постарайтесь не убивать!
Сейчас мы шли круто к ветру и необходимости в смене галса не было. Лишь приняв немного правее, неумолимо пошли на сближение с кораблём противника. Отдав предпочтение предварительному и обязательному дистанционному бою, мы наконец, заскользили вдоль его левого борта. Раздался треск ломаемых вёсел, калечивших своих менее расторопных гребцов. А было их немного.
Под прикрытием арбалетчиков, борта были стянуты кошками, при этом друг в друга летели и частые болты и редкие копья и дротики. Феодоро опять оказался на борту приза раньше всех, но вдруг, прямо на моих глазах из его левого бедра вылез окровавленный наконечник и он рухнул на палубу. Кровянистое место. Перепрыгнув через него, я взмахнул палашом и разрубил копейщику и шлем, и голову, после чего крикнул в никуда:
- Перетяните ему ремнём бедро!
Развернувшись по проходу к корме, увлекая за собой две декурии и оказался на острие атаки. Передо мной возник мясоруб с бронзовым топором в руках и щитом; обманный выпад палашом в нижнюю плоскость, плотный контакт и укол дагой в лицо. Уклонение от следующего копья и выпад-укол; уход от топора и взмах крестом справа - слева. Рядом со мной с обеих сторон машут палашами мои манипуляры. Опять мясоруб слишком широко замахнулся - укол в горло. Всё, передо мной лишь дверь в кормовую каюту. Вдруг из неё выскакивает воин, одетый в богатый пластинчатый доспех, но без шлема. Резкий выпад его спаты блокировал дагой, после чего треснул навершием палаша вверху по голове. Заглянув в роскошную каюту и убедившись, что там никого нет, вернулся и огляделся вокруг. Здесь всё было закончено, живых врагов не было, везде валялись одни трупы. К сожалению, у нас тоже потери: двое манипуляров и четверо новеньких раненны и двое новеньких убиты. Жаль, но ничего не поделаю, на войне убивают.
Увидев, что с правого борта приза швартуется Зенон, кивнул своей тени - мальчишке Ругу на свалившегося без сознания врага:
- Свяжи его, только крепко, - указав на дверь каюты, добавил, - И смотри здесь за порядком.
- Сделаю коммодоре, не сомневайся, - дал петуха запыхавшийся парень.
- Не сомневаюсь, - ответил ему и громко воскликнул, - Триерарх Андрон!
- Здесь я, коммодоре! - молодой капитан выбрался из толпы.
- Принимай приз.
- Слушаюсь, коммодоре! - воскликнул он.
- Внимание! Моя команда, за мной! Идём добирать следующего. Зенон, ваш дрейфующий крайний! Там активных около десятка, если не сдадутся, то добейте.
Я прошёлся по скользкой от крови палубе и вместе с сыновьями Феодоро, которые тащили на руках своего отца, перебрался на дромон, - Ты как, старина?
- Сам видишь, мой господин, старею, - скривив от боли лицо, тихо ответил тот.
- А мне кажется наоборот, уж слишком ты резвый. Но ничего страшного, я тобой займусь лично и на ноги поставлю.
Свою работу и мы и команда Зенона закончили быстро и без проблем. На обоих кораблях противника все оставшиеся в живых воины сдались, а на них перебрались призовые команды Македона и Маркеса.
Изначально оставлять в живых никого не собирался, мне чужие свидетели сего свершившегося безобразия не нужны, но передумал, решив найти им другое применение. Шила в мешке не утаишь; как говорил папаша Мюллер - что знают двое, знает и свинья. А здесь у меня - полтораста человек. Конечно, постараюсь сохранить сие в тайне как можно дольше, но в любом случае, действуя от имени своей семьи и семьи всадника Тимона, я - в своём праве! И пускай любой не согласный попытается доказать обратное.
Эту ночь решил провести у берега: набрать свежей воды и приготовить нормальной еды. Это Дорсия как-то умудрялась кормить горячей пищей всю ораву, а Ван Хай едва управлялся с командой дромона. На корабле Зенона вообще все питались в сухомятку. Здесь же на берегу, на всех трёх призах сменили парусное вооружение, подготовленное заранее, теперь можно спокойно отправляться в плаванье даже с небольшой командой.
Караулить оставшиеся три приза отправились всем составом, незачем кому-либо торчать у берега, нарываясь на приблудные неприятности. Лежали в дрейфе три дня и четыре ночи, наблюдая немало проходящих вдали чужих кораблей. Видели даже единый караван из двух кораблей Авраама и двух - его дяди.
За это время тщательно обследовал прекрасно отделанную и богато обставленную каюту Ликоергоса. Больших денег, по моим понятиям, на кораблях не нашёл, лишь вытащил из сундука торговца два мешка серебра по полторы тысячи миллиарисий в каждом, оставленные им на текущие расходы. Отдал их командам на дерибан; получив от пяти до тридцати монет в руки, в зависимости от вклада в дело и "штатного расписания", народ остался более, чем доволен. И это не считая трофеев, которые я обещал выкупить.
Там же, в сундуке, нашёл несколько хирографий, в том числе и Авраама на две тысячи четыреста солидов по авансовому платежу за погрузку сорока тысяч амфор пшеницы, то есть, четырёх зерновозов. Оказывается, что в Египте они его покупают по шесть миллиарисий за пятьдесят модий, а продают - по двенадцать, получая с каждого зерновоза по семь тысяч двести миллиарисий или по шестьсот солидов чистой прибыли за рейс.
С Ликоергосом вёл беседы часто, подолгу и вдумчиво. Первое время мне помогал Парис, искренне того ненавидящий. Когда паренёк заходил в каюту, то торговца начинала бить нервная дрожь, поэтому запел он быстро и много, целую книгу можно написать. Иногда, чтобы удостовериться в правдивости информации, допрашивал временно оставшихся в живых приказчика и одного из капитанов. Задаваемые мной вопросы думающих людей могли навести на однозначные выводы, поэтому все трое были приговорены, и некоторое время я держал их у себя, но в разных трюмах.
Наша цель появилась к полудню четвёртого дня и внешне они ничем не отличались от своих предшественников. Не отклоняясь от уже отработанного и опробованного в бою плана, задал дромону прежний курс перехвата. Приблизительно точно так же вышли в кильватер крайнего зерновоза и произвели аналогичную атаку.
Как только капитан зерновоза разобрался, что к чему, сразу же начал дудеть в рог. Между тем, нанеся из баллисты восемь прицельных ударов пучками дротиков и расстреляв по четыре-пять болтов из каждого арбалета, положили почти всю команду противника, как и в первом случае. А дальше картина боя совершенно изменилась. Передовые корабли не стали спешить, а дождавшись друг друга, выстроились фронтом и одновременно ринулись в атаку на фланги. При таком рисунке боя, попасть из баллисты невероятно сложно, фактически невозможно. Более того, нам нужно убегать. Люди здесь решительные и нам так дадут, что мало не покажется. Пускай два десятка из них я грохну из револьвера и десяток возьму на меч, да десятков шесть мои воины разменяют, это в лучшем случае... Получается баланс сил не в нашу пользу, противник порубит нас в фарш.
- Актеон! В кого из них удобней стрелять?
- В обоих плохо. Но, который с левого борта, идёт против ветра, в него наверное, удобней, - ответил он мне.
- Обе баллисты удар по левому! Сожгите мне его, любыми способами! Матросы-щитоносцы, укрыть рулевого! Вторая линия атаки, в укрытие! Манипуляры, на левый борт не смотреть! Работаем только по правому!
Оба корабля взяли нас в клещи очень грамотно. Они сами избегают встречного боя, но на вёсельном ходу могут сманеврировать очень быстро и как угодно. Но мой дромон скоростнее этих пузатых купцов и они об этом не знают. Опять же, выскочить из их объятий могу легко, но без двух призов отсюда не уйду. Решил драться.
Правый зерновоз шёл с наветренной стороны и готовился нам в угон заложить абордажную дугу, а левый едва вошёл в зону поражения баллист. Началась пристрелка каменными ядрами; разброс был сумасшедший, это вам не в кильватере работать. Наконец, одна булыга влепила его в скулу и эта баллиста перешла на горшки с напалмом. Я отследил пять утонувших в море горшков и переключил внимание на правый борт, и находящегося метрах в ста от нас неумолимо приближающегося противника. Сгрудившиеся на носу и по левому борту матросы, были отчётливо видны.
- Манипуляры, приготовились! Противник в ста пятидесяти градусах за кормой с правого борта! Стрелять по готовности! Пуск! - крикнул я и пущенный Ругом болт из моего арбалета нашёл первую жертву. Следом начали валиться на палубу и другие вражеские матросы.
- Горит!! - дико закричали с носовой площадки.
Оглянувшись и приподнявшись над фальшбортом, увидел вспыхнувший парус и горящую фок-мачту. Вдруг, в тот же миг рядом с левым рулевым веслом шлёпнулся ещё один горшок.
- Гара-а-а!! - что-то несуразное заорали на кормовой площадке, и тут же повторно радостно завыли на носовой - третье попадание. Хлеб, забрызганный напалмом горел, как пионерский костёр.
Всё! Я облегчённо вздохнул, теперь их можно сделать и без артефактов XXI века. Мои морпехи продолжали стрелять по правому кораблю с дальней дистанции, внося сумятицу в ряды противника и роняя его на палубу. Развязка наступила, когда те заметили горящего партнёра, который при поливе водой полыхал ещё ярче, и стали немедленно табанить вёслами, меняя курс для оказания помощи. Как потом выяснилось, ради трёх попаданий мы утопили почти все горшки с напалмом, но этот момент меня уже не волновал. Наделаем ещё.
- Парусной команде! Приготовиться к смене галса! Пошли!
Теперь мы попали в привычную обстановку, зашли с наветренной стороны в кильватер последнего противника и обрушили град дротиков, выбивая из арбалетов его рулевых и пресекая любые попытки управления кораблём. И не шли на абордаж до тех пор, пока не усеяли железным дождём всю их палубу. Если в первом бою, четыре дня назад, мы взяли в плен сто четыре человека, то сейчас - пятьдесят семь. Да и те, в основном, спрыгнувшие с горящего корабля, которых вылавливали, наконец, подошедшие грузовозы.
На захваченные корабли поставил призовые команды Вагаршака и Арутюна. Меняли им парусное вооружение прямо в море, благое дело, что рейки, паруса, блоки и канаты были заготовлены заблаговременно. Лидером каравана поставил Андрона, среди капитанов призовых команд он Средиземноморье знает лучше, умеет работать с лоцией, да и с некоторыми моими уловками знаком. В том, что доведёт караван в пункт назначения лучше других - не сомневаюсь. Зато Вагаршаку доверил ведение бизнеса и вручил ему письмо на имя квестора Боспорского царства Евгения. Это зерно решил выгрузить в Пантикапее.
Париса оставил при себе, а из его призовой команды, в большинстве своём состоявшей из бывших пиратов-римлян, сформировал две декурии и направил в распоряжение Амона. Там же должны выгрузить пятьдесят пленников, а остальных - доставить в Рось, где так же работы было непочатый край.
С рассветом, как только с берега задул ветерок, караван с зерном ушёл на север, корабль Зенона - на Запад в Неаполь, где Авраам с нетерпением дожидается информации и отмашки к началу действий. Я же на дромоне отправился на Восток, обратно в Александрию, где должен дождаться прибытия Авраама, запустить зерновой бизнес и загрузить свои новые корабли.