Замок щелкнул, дверь, скрипнув, приоткрылась, впуская в пыльный коридор неровный прямоугольник света. В проем просунулась тонкая рука с ярко-красным лаком на ногтях, пальцы ощупали стену, наткнулись на выключатель, щелкнули им. Слабый свет лампочки в сорок ватт разогнал темноту по углам, где она и застыла в виде теней, испуганно щурившихся на кого-то, шумно принюхивающегося за дверью.
- Панька, да не тычься ты! - раздался женский - даже, скорее, девичий - голос за дверью. - Либо заходи, либо дай пройти мне!
Дверь приоткрылась еще больше и в прихожую забежал рыжеватый "золотистый ретривер", шумно принюхивающийся ко всему вокруг. Следом, держа в обеих руках по чемодану, через порог переступила молодая девушка в красном пуховике, джинсах и голубой вязаной шапке с пампушкой. Нижнюю часть лица закрывал зеленый, в крупную бордовую клетку шарф, видны были только глаза с заиндевевшими ресницами - красивые глаза молодой женщины.
- Фу-ух! - выдохнула она, ставя чемоданы на пол.
Собака вернулась из кухни и подошла к хозяйке, высунув язык и ухмыляясь, как это могут делать только большие и чрезвычайно добродушные собаки.
- Хорошая, хорошая, - девушка наклонилась и потрепала холку ретривера. - Все обследовала? Как там, жить можно?
Панька замахала хвостом, показывая, мол, да, все вполне хорошо, можно располагаться.
- Ну и молодец, - женщина сняла шарф, открыв симпатичное личико, на котором все вполне гармонировало с глазами. - Сейчас все распакуем и первым делом - в ванну, а то я замерзла, как суслик без норки.
Панька, внимательно слушавшая хозяйку, вдруг чихнула и потерла лапой нос.
- Ладно, сначала протру пыль, уговорила, - вздохнула девушка.
Собака снова чихнула и помахала хвостом, показывая, что она готова во всем помогать хозяйке, будь то купание, уборка или забивание гвоздей.
- Знаю я, какая из тебя помощница, - со скорбным выражением на лице произнесла девушка и тотчас рассмеялась.
Панька, понимая, что ругаться никто не будет, вскочила на задние лапы, а передние закинула на девушку с такой силой, что та едва не упала.
Все еще смеясь, новая хозяйка квартиры закрыла за собой дверь, оставляя зимний холод в подъезде.
Квартирка оказалась чистой и уютной. Небольшая кухонька с колченогим столом и парой табуреток, ванная комната с едва прозрачной стеклянной панелью над дверью, абажур с какими-то рюшечками, диван, торцом почти придвинутый к окну (надо бы отодвинуть его, наверняка там жуткий сквозняк, подумала Ирина и тотчас забыла про свою мысль) - все было таким старым и милым, словно попало сюда из прошлого века. В каком-то смысле, так оно и было, так что чего удивляться?
Ирина быстро распаковала вещи, повесила немногочисленные блузки и юбки в старый, пахнущий нафталином шифоньер, распихала белье и всякие женские штучки по тумбочкам и только тогда села на приятно скрипнувший диван. Паня тотчас подбежала к ней и положила белую морду на колени.
- Фу, Панька, у тебя слюни бегут, - она оттолкнула собачью морду прочь, и Панька тотчас забралась на диван, улегшись рядом и глядя на хозяйку снизу вверх преданными карими глазами.
- Здорово здесь, ага? - спросила Ирина.
Панька доверчиво смотрела на хозяйку, заранее согласная со всем, что бы та ни сказала.
- Мне даже нравится, - улыбнулась девушка и откинулась на спинку дивана.
Панька чуть подвинулась, не возражая.
- Предлагаю отметить новоселье бокалом вина и горячей ванной, - произнесла Ирина и поднялась. - Только ты, я, и никаких зануд, а, Пань?
Собака вскочила, виляя хвостом, довольная уже тем, что хозяйка, кажется, вполне себе счастлива. Одно это искупало все треволнения, связанные с переездом.
Через пару минут зажурчала вода, и Ира с бокалом красного вина в руке забралась в горячую ванну. Девушка лежала, предаваясь неге и разговаривая со своим единственным другом, подаренным год назад на двадцатилетие золотистым ретривером с глупой кличкой Пантера. Впервые за последний месяц Ирина чувствовала себя неплохо. Не то чтобы отлично, но не плохо - а это уже многого стоило.
Вода журчала, пар поднимался к потолку, вино было и прохладным и теплым одновременно, а Панька лежала на халате - ничего лучше и быть не могло.
Ирина проснулась ночью, не совсем понимая, что ее разбудило. Голова болела, во рту был неприятный привкус вина, и поначалу она испытала легкий приступ паники, пытаясь сообразить, где находится - вокруг все было непривычным, совсем не таким как в квартире Сашки. Только через пару секунд она сообразила, что лежит на диване съемной квартиры, в которую заехала сегодня вечером. Часы, сиявшие в темноте призрачными зелеными цифрами, показывали четверть первого.
В ногах пошевелился темный силуэт, и Ира разглядела Паньку, застывшую около окна. Ретривер что-то разглядывала с таким неотступным вниманием, что девушка, спросонья не совсем соображая, что делает, откинула одеяло и подобралась к собаке.
- Панька? Ты чего? - спросила она хриплым шепотом.
Собака даже не обернулась, чтобы посмотреть на хозяйку - она все сосредоточилось на чем-то, происходящем во дворе.
Заинтригованная, Ирина оперлась о подоконник и выглянула в окно поверх наледи.
Внизу был обычный дворик, каких тысячи в любом городе. Со всех сторон двор окружали одинадцатиэтажки, так что с высоты третьего этажа, откуда выглядывала Ирина, он походил на колодец с детской площадкой на дне. Качели, горка, всяческие лесенки и какие-то деревянные истуканы, вытесанные из цельных кусков дерева, скамейка под разлапистым кленом, голым и костлявым, словно жертва концлагеря. Все это было припорошено свежим снегом, мягким и пушистым, будто вата. Ничего необычного: во всяком случае, ничего такого, что могло бы привлечь внимание собаки.
Ретривер бросила быстрый взгляд на хозяйку, а затем снова уставилась в окно. Иру пробрала дрожь - на мгновение ей показалось, что в глазах собаки застыл испуг. Но это была, конечно же, просто игра света и тени, ничего больше.
- Паня, давай, пойдем ко мне, - вздохнула девушка. - Я понимаю, что тебе завтра не на работу, но мне-то надо идти, иначе не видать тебе косточек как своих ушей - давно не мытых, между прочим.
Ирина прикоснулась к напряженному плечу собаки, и это словно сняло с той наваждение. Ретривер взглянула на хозяйку с виноватым выражением на морде и отошла от окна. Ирина бросила последний взгляд в темноту двора, и на мгновение ей показалось, что она увидела кого-то, сидящего на скамейке и, кажется, смотрящего вверх. Девушка чуть привстала, чтобы разобрать получше, кто там сидит, но оказалось, что скамейка совершенно пуста.
"Оказалось - показалось", - подумала она и вернулась к теплому месту в изголовье кровати. Панька, естественно, успела улечься на единственную подушку, положив белую морду на лапы, и сейчас все с тем же виноватым выражением смотрела на хозяйку.
- Не смотри на меня так, не собираюсь я ругаться, - проворчала Ирина, забираясь под одеяло. - И подвинься, волосатое чудовище.
Панька, конечно же, не подвинулась, так что пришлось упираться головой ей в бок. Впрочем, для Ирины это было настолько привычно, что она и не заметила неудобной позы, а через пять минут уже спала.
Паня заснула чуть позже, но спала она чутко, уши подергивались во сне, словно она пыталась услышать нечто на самой границе слуха. Пару раз она поднимала голову, с тревогой смотрела на запотевшее стекло, но подниматься не решалась, боясь разбудить хозяйку. К четырем утра Паня заснула и на этот раз не просыпалась до самого звонка будильника.
Они гуляли с Панькой по двору, когда Ирина увидела старика, спешившего явно к ней. "Сейчас начнет читать нотации, в стиле, мол, не гоже выгуливать собаку на детской площадке, тут же де-е-ети", - удрученно подумала Ирина, глядя, как крепкий на вид старичок широкими шагами идет к ним. Паня, почувствовавшая тревогу хозяйки, остановилась и вопросительно взглянула на нее. Убегать было поздно, поэтому Ирина, мысленно плюнув, придала лицу сосредоточенное выражение ужасно деловой женщины.
"Может, пронесет?" - мелькнула мысль, когда старик в черном пальто изменил направление, но оказалось, что он просто обходит занесенную снегом ледяную блямбу лужи.
Панька, сообразив, что что-то не в порядке, подошла ближе к хозяйке и с подозрением уставилась на человека, подошедшего уже совсем близко. Нет, она не то чтобы не доверяла таким как этот, но и добра от них ждать особо не приходилось. Хозяйка почему-то всегда ругалась, когда она брала у таких вот пахнувших старостью и лекарствами людей кости и куски хлеба... поэтому лучше было не рисковать.
- Здравствуйте, - поздоровался мужчина, подойдя ближе. - Вы въехали в тридцать седьмую, да?
- Добрый вечер. Да, мы, - кивнула Ирина.
Старик улыбнулась, отчего его морщинистое, сухое лицо приобрело добродушное выражение.
- Я очень рад. Позвольте представиться: Евгений Афанасьевич.
- Ирина, - чуть менее насторожено ответила девушка. Кажется, от этого немолодого, но крепкого мужчины можно было не ожидать подвоха... но кто его знает.
- А эту красавицу как зовут? - с прежней улыбкой спросил Евгений Афанасьевич, глядя на Паньку, которая чуть помахала хвостом, показывая, что понимает - речь идет о ней.
- Пантера, - ответила Ира. - А обычно - Панька.
- Рад познакомиться, Пантера, - улыбнулся старик еще шире, и ретривер помахала хвостом, на этот раз уже без малейшего смущения.
Мужчина чуть наклонился, потянулся рукой в перчатке к холке собаки, но вдруг остановился и взглянул на Ирину.
- Можно?
Удивленная - обычно никто не спрашивал - Ирина кивнула.
Евгений Афанасьевич удивил ее еще больше, когда стянул перчатку, хотя его искривленным от артрита пальцам явно было не очень-то комфортно в этот холодный, ветреный вечер. Осторожно, но вместе с тем нежно, он прикоснулся к голове собаки и несколько раз погладил. Панька снесла ласку стоически, только чуть повиляла хвостом, благодаря.
- Хорошая девочка, - произнес старик, выпрямляясь. Он улыбнулся Ире: - Здесь, в соседнем подъезде на первом этаже живет семья, у них собака очень похожая на Паньку. Разве что только шерсть покороче, но я могу и ошибаться.
- Наверное, лабрадор, - кивнула Ирина. Она была рада, что извечный разговор про Какашки Посреди Детской Площадки откладывается.
- Вам виднее, я не очень-то разбираюсь в породах, - улыбнулся старик, натягивая перчатку на руку. - Всю жизнь у меня были собаки, но все как-то дворняжки попадались.
Ирина нейтрально улыбнулась, не зная, что на это сказать.
- Знаете, дорогая, я бы не стал гулять здесь, - произнес мужчина, с улыбкой поглядывая на то, как Панька пытается что-то раскопать в куче снега.
"Началось", - обреченно подумала Ирина, но Евгений Афанасьевич снова ее удивил:
- Здесь вечером не очень-то комфортно, бывает, собирается молодежь, даже зимой, представляете? - мужчина взглянул на девушку, и та вдруг поняла, что он на самом деле говорит так, потому что волнуется за нее. Но с чего бы совершенно незнакомому человеку волноваться?
- Они иногда очень громко играют на гитарах, поют... - мужчина замолчал, глядя на ту самую скамейку, которая привлекла внимание Ирины ночью. - Нет, не поют, конечно, но не в этом суть. Не думаю, что такой красивой молодой женщине будет приятно слышать всякие нехорошие слова в свой адрес, верно? Да, у вас есть замечательный защитник, но все-таки...
Он пожал плечами, немолодой мужчина в дешевом пальто и обтрепанной шапке, как бы показывая, что все это не в серьез... и все-таки стоит прислушаться к его словам.
- Я... спасибо, - кивнула Ирина, немного сбитая с толку.
- Рад был с вами познакомиться, Ирина, - мужчина снова улыбнулся. - И с вами, уважаемая Пантера. Я живу в сорок первой, прямо над вами, так что, можно сказать, мы соседи. Если будет желание, заходите в гости, я одинокий человек, но еще могу поддержать разговор, если он, конечно, не касается компьютеров и всех этих политических дел - от таких тем я начинаю засыпать даже с чашкой крепкого кофе в руках.
- Спасибо, - кивнула девушка, совершенно не зная, как на все это реагировать. Она не смутилась, нет - в предложении Евгения Афанасьевича, годившегося ей в отцы (если не в деды) не было ничего такого. Он действительно просто приглашал ее в гости. По-соседски. Именно осознание этого факта заставило ее произнести: - Я как-нибудь зайду, обязательно.
- Буду очень рад, - старик еще раз едва заметно поклонился и, попрощавшись, пошел к тому подъезду, что девушка уже считала своим.
- Странный дядька, а, Панька? - спросила Ирина после того, как они остались одни. Снова пошел снег, темнота опускалась на двор-колодец, в окнах домов зажглись огни. - Наверное, такими все были в Союзе, до того как он развалился, как думаешь?
Панька равнодушно посмотрела на хозяйку, а затем присела в недвусмысленной позе.
- Очень доходчиво выражает твое отношение, - вздохнула Ирина и стала ждать, пока Панька сделает свои дела.
Снег продолжал валить и валить, усиливаясь с каждой минутой.
Прошло два дня, прежде чем Ирина снова проснулась посреди ночи.
Она открыла глаза, пытаясь вспомнить, что же ей снилось. Что-то насчет ее бабушки, умершей несколько лет назад. Что именно, вспомнить не удавалось, но сон оставил неприятное впечатление недосказанности и...
Девушка прислушалась: только сейчас она обратила внимание, что слышит гитарный перебор. Тихо, едва слышно доносились звуки струн; скорее она угадывала следующий аккорд, нежели в самом деле слышала его. Что-то знакомое, из времен школы... "Наутилус Помпилиус", Цой - в этом духе.
Ирина приподнялась на кровати, вслушиваясь в звуки, доносящиеся до нее из темноты. Кажется, играли где-то на улице. Панька снова стояла на задних лапах, упершись передними в подоконник, и смотрела в окно, чуть наклонив голову набок. Ирина подобралась к собаке, Паня взглянула на хозяйку, но почти тотчас снова уставилась в окно. Музыка стала отчетливее, знакомая мелодия, но узнать ее никак не удавалось. Ирина привстала, чтобы наледь, образовавшаяся внизу окна, не мешала смотреть.
На улице шел снег. Света почти не было, только сияние луны и звезд, да редкие голубые отсветы, падающие из окон квартир. Снежинки танцевали в воздухе, словно невесомые кружева, падающие с неба и сплетающиеся на земле в причудливую пушистую вуаль. Одинокое дерево было покрыто снегом, а внизу, на скамейке...
Ирина придвинулась ближе, едва не касаясь носом стекла. Да, точно, там кто-то сидел. Три... нет, четыре человека, один явно с гитарой. Теперь было хотя бы понятно, откуда шел звук: какие-то полуночники не спали, а сидели на улице, наигрывая старые песни и наверняка согреваясь чем-нибудь сорокоградусным. Лунный свет создавал забавный эффект, фигуры окружало едва заметное - но все-таки явное - млечное сияние, отчего их силуэты выглядели слегка размытыми, словно бы нечеткими.
Один из полуночников, сидящих на корточках напротив скамейки, вдруг поднял голову, и Ира вздрогнула: ей показалось, что тот, внизу, смотрит прямо на нее. Странное дело, но она не могла разглядеть его лица, как ни старалась - рассеянный свет луны, отражаясь от льда и патины дыхания на стекле слепил и размывал черты.
"Это все из-за того, что стекло запотело", - подумала девушка и тыльной стороной ладони несколько раз провела по затуманенному дыханием стеклу, очищая его. Она чувствовала странное, почти болезненное возбуждение. Панька едва слышно заскулила и отчего-то Ирину это встревожило.
Девушка выглянула в очищенное окно, снедаемая любопытством. И замерла, совершенно растерянная, и... да, немного испуганная. Снег продолжал идти, в этом ничего не изменилось, но скамейка... скамейка была совершенно пуста. Более того, она выглядела так, словно на ней никто и не сидел: снег возвышался пушистым сугробом абсолютно нетронутый.
- Пойдем спать, Пань, - шепотом произнесла Ира, кутаясь в ночную сорочку. Ей вдруг стало очень холодно.
Собака едва слышно проскулила, соглашаясь, и первой вернулась к подушке.
"Ты ведь ничего такого не видела, верно? - убеждала Ирина сама себя. - Тебе просто показалось, вот и все. Зрение у тебя сама знаешь, не орлиное, так что рассмотреть, лежит ли на скамейке снег или нет, ты не могла. Так что успокойся и спи, подруга, завтра все пройдет".
Но заснуть ей удалось не сразу - ей то и дело казалось, что до нее долетает то один, то другой аккорд песни, исполняемой на гитаре.
Она как раз открывала дверь в квартиру, когда услышала, как по лестнице кто-то поднимается. Пакет, который Ирина держала в другой руке, опасно балансировал на весу, грозясь в любой момент лопнуть с одного из боков, поэтому приходилось быть очень осторожной.
Ирина попыталась посмотреть, кто это там идет, но сумка опасно накренилась и девушка тотчас оставила эти попытки. "Даже если это маньяк, все лучше, чем бегать и собирать банки и картошку по лестничным пролетам", - мрачно подумала она, борясь с замком.
- Вам помочь? - раздался знакомый мужской голос за ее спиной.
- Если бы вы могли... - начала она, но в этот момент пакет стал скользить из ее рук, грозясь рухнуть на пол.
Ирина закрыла глаза, приготовившись услышать удар и треск разбитой бутылки с молоком, но кто-то выдернул из ее рук непослушный пакет и произнес:
- Позвольте, я это подержу.
Она открыла глаза и посмотрела на Евгения Афанасьевича. Сегодня он был одет в длинное, до пят, пальто приятного кофейного оттенка и легкомысленную клетчатую кепку, из под которой торчали седые волосы.
- Я... спасибо вам, - выдохнула Ира и, благодаря тому, что руки оказались свободны, быстро и легко отомкнула вредный замок. Там, за дверью, раздалось громкое сопение и поскуливание: Панька заждалась хозяйку.
- Всегда пожалуйста, - он протянул ей пакет. - Мой опыт подсказывает, что лучше брать два пакета. Собирать раскатившиеся по углам подъезда продукты - занятие малоприятное.
Ирина засмеялась.
- Вы озвучили мои мысли, - произнесла она.
- По вашему лицу было не сложно догадаться, о чем вы думаете, - улыбнулся старик.
- Послушайте, помните, когда мы повстречались первый раз, вы говорили, чтобы я не гуляла здесь вечерами? - неожиданно даже для самой себя спросила Ирина.
Евгений Афанасьевич задумчиво посмотрел на нее, кивнул.
- Конечно.
- Вы ведь сказали, что здесь бывают нехорошие компании? - она хотела спросить вовсе не это, но... но что именно она хотела спросить, Ирина и сама не знала. Или не хотела в этом себе признаваться.
- Можно сказать и так, - старик пристально вглядывался в лицо девушки. - Вы что-то видели, не так ли?
- Я... я не знаю... - она замолчала. Действительно, она что-то видела, но что?
- Я расскажу вам кое-что. Местные жители за такие слова прозвали бы меня в лучшем случае психом, но мне не привыкать - они и так думают, что я колдун или что-то в этом роде.
- А вы в самом деле колдун? - спросила Ирина.
Старик улыбнулся, покачал головой:
- Даже если бы я им и был - думаете, я бы вам сказал?
Она пожала плечами и промолчала. Она не чувствовала в Евгении Афанасьевиче никакой угрозы: милый старичок со своими причудами, ничего больше.
- Когда-то давно, в начале двадцатого века, здесь была церковь, - глядя на прямоугольник окна на лестничной площадке между третьим и четвертым этажом, произнес старик. Голос его звучал странно отрешенно, словно он пытался что-то вспомнить и не мог. - Говорят, что она стояла как раз в том месте, где сейчас находится наш дворик. Церковь развалили большевики... когда? Я не знаю, да и какая разница. С тех пор, если верить старикам - еще хуже меня, я имею ввиду, хотя это и сложно вообразить - место это стало плохим. Я полагаю, они имели ввиду проклятым, но кто может утверждать уверенно?
- Здесь что, творится какая-то чертовщина? Привидения, монстры, всякая паранормальщина? - спросила девушка.
Евгений Афанасьевич рассмеялся, но его смех звучал натужно.
- Никогда их здесь не встречал, поверьте мне, - сказал он и, странное дело, Ирина поверила. Он в самом деле не врал - лично он никого здесь не видел. Но была ли его история просто историей? Она не могла сказать с уверенностью. Почему-то не могла.
- Люди говорят, что иногда что-то видят, - продолжил старик. Помолчал и добавил: - А еще здесь случались странные истории.
- Насколько странные?
- Ну, зависит от того кто и под каким углом их рассматривает, - улыбнулся старик, но улыбка почти тотчас исчезла. - Кто-то рассказывал о поножовщине, устроенной в начале шестидесятых: алкаши не поделили бутылку или женщину, или еще что-нибудь этакое и спор, вспыхнувший из-за ерунды, окончился тремя телами под скамейкой у дерева.
Ирина почувствовала легкую дурноту, но Евгений Афанасьевич этого, похоже, не заметил: во всяком случае, он продолжал рассказывать своим странным, словно бы сонным или мечтательным голосом.
- Если я скажу, что здесь случаются драки чаще, чем в любом другом месте - кто мне поверит, как думаете? Да, возможно, всякое отребье без особых причин тянет в наш маленький дворик, но с таким же успехом любой более-менее соображающий человек возразит, что здесь, вдали от любопытных глаз нашей доблестной милиции им просто спокойней. Другие - сумасшедшие вроде меня - говорят, что призраки собираются у нас во дворе просто из-за того, что им здесь нравится. Странная мысль, верно? Привидения со всего города приходят сюда, приходят, чтобы отдохнуть, послушать гитарную музыку и...
Он замолчал, глядя на бледный свет, сочившийся через давно не мытое стекло.
- И? - подтолкнула его Ирина, и мужчина вздрогнул, словно просыпаясь ото сна наяву.
- И кто знает, может что-то такое тут есть, - улыбнулся старик. - Люди всякое рассказывают, некоторые истории весьма странные и даже пугающие, но верить им или нет - сугубо ваше дело. Я могу вам рассказать, если хотите - иногда они очень забавные, все эти истории о призраках - но мы стоим в подъезде, а это место не очень удобное для разговоров, если только вы, конечно, не подросток в компании других подростков. Я вот точно не из их числа.
Он пожал плечами, словно бы извиняясь, и Ирина рассмеялась почти помимо воли.
- В любом случае, мое предложение остается в силе, - произнес старик. - Я не обещаю каких-то разносолов, но я чертовски здорово завариваю чай.
Ирина улыбнулась ничего не значившей и совершенно нейтральной улыбкой, думая о своем, и кивнула:
- Я обязательно зайду. Просто сейчас у меня...
- Нет свободного времени, понимаю, - кивнул мужчина, и Ирина с облегчением увидела, что он нисколько не обиделся. - Молодые всегда куда-то спешат, всегда в делах, но это естественно, таков закон природы.
- Я приду, - пообещала Ирина с неожиданной для самой себя решимостью.
Евгений Афанасьевич посмотрел на нее и кивнул.
- Буду ждать. Квартира номер...
- Сорок один, я помню, - улыбнулась девушка, не желая обидеть старика.
- Тогда больше не смею утомлять вас своим присутствием, - Евгений Афанасьевич шутливо поклонился и пошел наверх, крепко держась за перила.
Она проводила его взглядом, размышляя о том, правду ли говорил этот милый старик или просто заливал, соскучившись по хорошей компании и доверчивому слушателю. Она знала, что у стариков такое бывает - чаще, чем многим бы хотелось - но она не могла с уверенностью сказать, что подобное можно было отнести к разговору с Евгением Афанасьевичем.
Нет, совершенно точно не могла.
- Да иду я, иду, успокойся, - произнесла Ирина и приоткрыла дверь, в которую скреблась скулившая в полный голос собака.
В этот раз, проснувшись, Ирина первым делом протянула руку и подхватила предмет, лежащий на табуретке рядом с диваном. Панька снова стояла у окна, глядя вниз и едва слышно поскуливая, словно бы бренчащая музыка, доносящаяся со двора, ее нервировала.
Ира быстро перебралась на другой конец кровати и взглянула в окно. Снова шел снег, снова светила луна и там, внизу, снова сидела компания, слушавшая одинокого музыканта, тренькавшего на гитаре. Только сейчас девушка сообразила, что она не слышит никаких других звуков, кроме перебора струн: никто не подпевал, никто ничего не говорил, все, казалось, просто слушали...
Сегодня их было больше. Человек семь, или восемь, они окружили скамейку, кто сидя, кто стоя, но явно слушая музыканта. Все то же едва видимое молочное сияние окутывало компанию, но сейчас весь двор был залит мертвенным светом почти полной луны, так что свечение было почти незаметно. Почти.
Минуту Ирина разглядывала компанию, затаив дыхание. Она не могла разглядеть лиц, была все-таки ночь, но она видела, что большую часть "меломанов" составляли молодые парни и девушки. Окно замерзло, и она не могла толком разобрать детали, но ей казалось, что они одеты довольно-таки легкомысленно: если она не ошибалась, то на одной, худенькой фигурке было вообще что-то наподобие летнего платья до колен.
"Казалось, показалось - чего ты мнешься, у тебя в руках бинокль - возьми и посмотри", - произнес внутренний голос.
Ирина неохотно посмотрела на бинокль, взятый на работе у коллеги. Ей не хотелось смотреть. Она сама не могла объяснить причину своего нежелания, но... нет, ей почему-то не хотелось смотреть, вот и все.
Медленно, словно сопротивляясь сама себе, она подняла бинокль, но, прежде чем поднести его к глазам, бросила еще один взгляд вниз, в темноту двора.
И замерла, напуганная слишком сильно, чтобы признаться в этом даже самой себе.
Компания больше не играла, они все стояли, выстроившись в ряд, и смотрели вверх, на ее окно. В этом не могло быть никаких сомнений: они смотрели прямо на нее. Ирина в испуге отпрянула прочь от окна, дрожа от холода и страха. Они действительно смотрели на нее? Они действительно ее видели? Этого не могло быть, не так ли? Просто совпадение - может, они увидели падающую звезду, может какой-нибудь необычный долбанный летающий объект, но увидеть ее, в одном из десятков, если не сотен окон, с выключенным светом... нет, это была, конечно же, полная глупость, верно?
Чувствуя, что сердце бьется раза в два быстрее обычного, она осторожно приблизилась к окну и посмотрела вниз.
Они все еще смотрели на нее, но их стало меньше.
Чувствуя, как по спине катится холодный пот, Ирина чуть привстала и взглянула вниз, на подъездную дорожку дома и да, вот они, трое, стояли около подъезда, стояли, задрав головы, и смотрели на нее.
"Тебе это просто кажется. Успокойся, они не смотрят на тебя, тебе это просто кажется, вот и все", - пыталась она убедить саму себя.
Она не видела их лиц, видела только светлые овалы, но лица... нет, лица было никак не разглядеть. Ирина заворожено смотрела, как они стоят там, внизу, стоят не шевелясь, глядя вверх, на нее. Они были... они были...
Неожиданно дверь подъезда открылась, из нее кто-то вышел, и Ирина почувствовала, что ей стало дурно. Голова закружилась, но она все равно не могла оторвать взгляда от трех людей, не обращавших никакого внимания на мужчину, вышедшего из подъезда и прошедшего так близко от них, что едва не толкнул одного плечом. Они стояли и просто смотрели, безмолвные, бледные. Ирина почувствовала, как все волоски на руках встали дыбом, словно она только что получила удар электротоком. Она откинула в сторону бинокль, так и не воспользовавшись им, подтащив к себе дрожащую, как маленький двигатель, собаку и быстро забралась под одеяло, бессвязно молясь Богу, Деве Марии и всем святым вместе взятым. Она пыталась убедить себя, что все это показалось, просто показалось ей, что там, внизу, были обычные полуночные бродяги, молодежь, не желающая возвращаться домой, и предпочитающая устраивать посиделки на улице. Но она видела, а заставить разум забыть было гораздо сложней, чем убедить его же в галлюцинациях.
В тот момент, когда открылась дверь подъезда, на подъездную дорожку на мгновение упал кривой прямоугольник света. И те трое, стоявшие почти в самом его центре они... нет, они отбрасывали тени, с этим было все в порядке, но вот только Ирине показалось, что тени эти странные, вытянутые, какие-то несуразные и словно бы поддернутые туманной дымкой, отчего они трепыхались, словно мираж над раскаленным асфальтом в жаркий июльский полдень. Этого не могло быть, наверняка, просто какой-то оптический обман, иллюзия, ничего больше, но увидев эти извивающиеся тени, она испугалась так, как никогда не боялась в своей жизни.
Чтобы она еще раз выглянула в окно?
Да пошли они, пусть даже всю ночь наигрывают все симфонии Бетховена!
И еще одно - завтра же она собирает вещи и уезжает отсюда прочь. Она не герой кинофильма о привидениях, поэтому разбираться и копаться во всем этом добре не будет, спасибо большое.
Только у утру, обнимая Паньку, Ирина смогла забыться тяжелым сном, наполненным трепыхающимися, как простыни, тенями, которые отбрасывали невидимые оркестранты.
Днем ночная история показалась Ирине полной дуростью: в конце концов, что это за ерунда - уезжать из уже оплаченной квартиры только из-за того, что там, внизу, по ночам бродили какие-то темные личности? Она внесла предоплату за три месяца и что теперь, оставить все как есть и уехать... куда? На вокзал? Лишних денег не было, зарплату должны были выдать на следующей неделе, так что хочешь не хочешь, а придется ждать. Вполне может быть, что вскоре они подхватят воспаление легких, один за одним, и тогда перестанут отмораживать задницы на скамейке.
"А можно просто вызвать полицию, чтобы они разобрались с этими полуночными гуляками", - подумала она и эта мысль окончательно решила дело: она остается, а если снова услышит гитарные аккорды, то музыкантам придется познакомиться со своими поклонниками в полицейской форме.
Успокоенная, Ирина вернулась домой в приподнятом настроении и до самого вечера даже и не вспоминала про все эти неприятные происшествия. Она смотрела телевизор, позвонила подруге, и они проболтали почти час о всяких пустяках. К вечеру за окном пошел снег, ветер усилился и начал завывать вокруг дома, но тем уютней было сидеть на диване, закутавшись в шерстяное одеяло и смотреть телепередачи, осознавая, что здесь тепло, тогда как там, на улице жуткий холод. Панька пристроилась рядом с хозяйкой, то и дело поднимая морду и всматриваясь в занесенное снегом окно, прислушиваясь к воющему ветру на улице. Она испытывала странную, щемящую тревогу, но объяснить любимой хозяйке ничего не могла, поэтому приходилось только жаться к ней, пытаясь избавиться от навязчивого шепота, который слышался в гуле ветра.
Время шло, непогода не утихала, но это радовало Ирину. Все было нормально, все ее страхи теперь казались глупыми детскими выкрутасами. Около полуночи она выключила телевизор, убрала пульт и забралась под одеяло. Ветер за окном заунывно выл, словно жалуясь на свою нелегкую судьбу и прося впустить его в тепло, в дом.
"Ну уж нет, твое место там, а мое - здесь", - отрешенно подумала девушка, устраиваясь поудобней.
Уже засыпая, чувствуя спиной горячий бок Паньки, Ирина подумала, что все равно стоит уехать из этой квартиры. Сходить на чай к Евгению Афанасьевичу, попрощаться с ним - в конце концов, он был к ней добр, хотя совершенно ее не знал - и уехать. Черт с ними с деньгами, новые заработает, а душевный покой дороже.
Приняв это мудрое решение, девушка закрыла глаза и почти тотчас уснула.
...Проснулась она быстро, практически мгновенно перейдя от сна к бодрствованию. Несколько секунд Ира лежала в темноте, глядя в потолок, и пытаясь понять, что ее разбудило. Панька поскуливала рядом с ней, ветер, похоже, утих, гитарных аккордов слышно не было - тогда что? В чем проблема? Почему она не?..
Раздался звук, от которого пот, выступивший во впадине между грудей и на лбу, мгновенно высох. Кто-то стучал по стеклу.
Стучал в окно квартиры, находящейся на третьем этаже.
Тук.
Тук.
Тук.
Ирина почувствовала себя так, словно еще мгновение - и она потеряет сознание. Мысли путались, руки тряслись, но она все же нашла в себе силы приподняться и посмотреть в ту сторону, откуда раздавался звук. Она догадывалась, что там увидит, догадывалась, и все равно не в силах была удержаться.
Это было гораздо хуже, чем она могла вообразить. Гораздо, гораздо хуже.
За стеклом, прижавшись к нему лбами и носами, расплылись пять сияющих, словно бледные поганки, лиц. Круглые головы парили в воздухе, будто ужасные воздушные шары. Ветер рвал их волосы, отбрасывал в сторону - но ни звука не доносилось с улицы, все происходило безмолвно, отчего картина становилась еще более жуткой. Лица, застывшие, словно замороженные уколом новокаина, светились в слабом свете луны. Они смотрели на нее, шевеля мягкими, безвольными губами. Шеи были едва видны, они терялись на фоне качающихся, словно ужасные подсолнухи, голов, но они были, и Ирина в ослепляющей вспышке осознания поняла, что эти твари стоят ногами на земле, при этом вытянувшись до третьего этажа, вытянувшись настолько, чтобы суметь заглянуть в окно спальни того, кто проявлял к ним бездумное любопытство.
В окне появилась длинная, похожая на костистого паука рука и эта рука постучала указательным пальцем по стеклу.
Тук. Тук. Тук.
Панька, не выдержав, зарычала, и тогда головы застыли, перестав елозить лбами по стеклу. Губы призраков - если это были призраки - зашевелились, и девушка услышала холодный, как луна и ветер за окном, голос, состоящий, казалось, из тысяч других голосов.
Помоги нам. Отпусти нас.
Этого оказалось достаточно. С безумным воплем девушка вскочила с кровати и, спотыкаясь, бросилась прочь из комнаты. Панька бежала рядом с ней, подвывая от ужаса, совсем позабыв про то, что она должна защищать человека. Вместе, спотыкаясь, они выбежали в коридор и кинулись к двери. Но едва сделав несколько шагов, Ирина застонала: в входную дверь скреблись, ее царапали, словно там, за ней, была груда ползающих друг по другу огромных насекомых.
Отпусти нас.
Почти теряя сознания, хрипя, словно ей не хватало воздуха, Ирина кинулась к единственной двери, к двери ванной комнаты. Она закрывалась на замок изнутри, она была крепкой, она должна была выдержать.
Поскальзываясь, девушка забежала в ванную комнату, успев хлопнуть рукой по выключателю. Подвывающая от ужаса Панька забежала следом, и Ирина захлопнула дверь, тотчас заперев замок и задвинув шпингалет. Они успели. Они смогли. Здесь их...
Тук.
Тук.
Тук.
Ирина замерла, опершись руками на умывальник за спиной. В дверь кто-то постукивал. Осторожно, словно бы боясь повредить деревянную поверхность.
Из под двери дохнуло холодом, но не тем, зимним, с улицы, а каким-то совершенно мертвенным, могильным.
Помоги нам.
Отпусти нас.
Свет замерцал, загорелся ровно, снова замерцал, погас. Они остались в полной темноте, рядом поскуливала совершенно перепуганная Панька.
Ирина стояла, ощущая, как в голове, словно бурный поток от прорвавшейся плотины проносятся мысли, чужие мысли, мысли наполненные вечным холодом бесконечной зимы. Она застонала, попыталась прекратить это, но они были сильнее, их было больше, и они жаждали поговорить с тем единственным, кто видел их, кто понимал их, кто привлек их внимание.
они приходят сюда, потому что им скучно, а здесь... здесь они вместе. Они не закончили свои дела, вот в чем дело, вот почему они все здесь, они собираются, чтобы не забыть, кто они такие. Чтобы не забыть, зачем они здесь, зачем МЫ здесь, нам так холодно, но иногда, иногда мы почти можем вспомнить, кто мы и что мы хотим, впусти нас, помоги нам, ОТПУСТИ НАС
Ирина подняла голову и увидела, как в темноте, в небольшом непрозрачном окне над дверью появилась бледная голова - одна из тех, что была за комнатным окном. Голова смотрела на замершую девушку, смотрела с холодным любопытством. На деревянную панель на той стороне легли длинные, гибкие пальцы, тварь словно бы держалось за притолоку... а затем, к ужасу девушки, позади головы появилась костистая спина, она медленно поднималось, словно существо по ту сторону двери неторопливо выпрямляло длинные, невероятно длинные ноги, поднимаясь все выше, и выше, и выше...
Когда стекло лопнуло, выдавленное бесплотным существом по ту сторону, Ирина просто закрыла глаза, села, обнимая воющую собаку и, чувствуя порыв холодного и несуществующего ветра, подумала:
Отпусти нас.
А потом все исчезло в ледяном вихре темноты.
Евгений Афанасьевич, мужчина из сорок первой квартиры, стоял на ступеньках крыльца подъезда и смотрел на одинокую скамейку, замершую под голым тополем. Он просто стоял, разглядывая пустой двор, заваленный свежим снегом. На снегу не было и следа - чистое, абсолютно девственное полотно, на котором можно было писать все что угодно.
Домофон позади него запищал, дверь открылась и на крыльцо вышла старая, полная женщина, жившая в квартире на первом этаже. Она куталась в бесформенное кашемировое пальто, драное на правом боку и заляпанное непонятно чем. Было тепло, снег прекратился, солнце сияло в вышине, словно начищенный пятак.
- Утро доброе, Маргарита Ивановна, - поздоровался мужчина, не оборачиваясь. Он был стар, очень стар, но его нюх был так же хорош, как и в восемнадцать лет, а в их доме только Маргарита Ивановна пахла кошачьей мочой.
- Какое же оно доброе, - проворчала женщина, выходя на крыльцо и останавливаясь рядом с мужчиной. - Всю ночь проворочалась с боку на бок, все казалось, что ветер задувает в трубе, знаете, с таким звуком противным, словно кто-то...
- Кричит, - закончил Евгений Афанасьевич. - Да, мне тоже показалось.
Старуха подозрительно посмотрела на мужчину, неуверенная, то ли он подшучивает над ней, то ли говорит серьезно. Она - да и все остальные, с кем ей доводилось поговорить на эту тему - никогда не понимала его. Странный он был какой-то, замкнутый, никогда ни с кем не общался ни на одну тему. Но человек хороший, вежливый, так что никто на него не обижался, все так.
- Слышали, наша соседка, молодая женщина, кажется, съехала из квартиры? - сказала старуха только чтобы поддержать разговор. Ей не хотелось идти в ЖКО. Во всяком случае, не сейчас.
- Да, очень прискорбно, - непонятно почему сказал Евгений Афанасьевич. - Я не успел с ней поговорить, не успел объяснить, хоть и пытался, но мне кажется, она не поняла.
- Ага, как же, - кивнула старуха, совершенно не понимая, о чем бормочет ее собеседник.
Минуту они помолчали, думая каждый о своем. Евгений Афанасьевич прислушивался к утреннему шуму города. Ему показалось, или где-то словно бы в соседнем дворе лаяла собака? Большая, судя по звуку...
- А может, все еще не так плохо, - сказал он, по-прежнему прислушиваясь. - Пожалуй, мне стоит сходить в продуктовый, купить тортик к чаю... и еще, вы не знаете, где тут у нас ближайший зоомагазин?
- Э... кажется за углом, напротив "Магнита", - отозвалась совершенно ошеломленная женщина. - А вы что, завели животное?
- Что? - мужчина отстраненно посмотрел на старуху. - Нет-нет, ничего подобного, просто подозреваю, что ко мне сегодня придут гости.
Он прислушался к призрачному лаю, разносящемуся в холодном, чистом воздухе зимнего утра.
- Да, думаю, их будет двое, - кивнул он. - Кажется, они не закончили одно дело, а приглашать к себе домой и не угостить гостей чем-нибудь вкусным - это не культурно, как думаете?
Женщина промолчала - а что можно было ответить на этот бред? - и только покачала головой, глядя, как мужчина осторожно спускается по скользким ступенькам. Сумасшедший, как есть сумасшедший, все правильно про него говорят. Ну и черт с ним, надо было идти, биться за свои льготы с многоголовой и тупой гидрой местного ЖКО.
По улице шел крепкий на вид старик. Шел неторопливым, прогулочным шагом в сторону ближайшего продуктового. А куда ему было торопиться? Совершенно некуда, до ночи оставалась еще куча времени и он успеет купить и торт и какие-нибудь вкусные косточки для еще одного гостя, которого он ожидал сегодня.
Они обещали зайти к нему, ведь так? И он был почти уверен, что сегодня ему не придется говорить, он будет только слушать, слушать удивительные - и ужасающие - истории, которые его гостям рассказали те, другие. И даже если он, выслушав все то, что ему расскажут, не поможет уйти остальным, то хотя бы эти двое смогут закончить свои дела здесь.
В конце концов, может все закончилось не так уж плохо, размышлял мужчина; во всяком случае, звонкий лай большой собаки, разносящийся в чистом воздухе, давал надежду, что кое-что удастся исправить.