"хороший фильм - тот, с героями которого не хочется расставаться".
Айрин Тимм
Глава 5
За краем мира
Становится ветреней. Над городом, быстро погружающимся в темноту густых осенних сумерек, всё ниже оседают серые лохмотья рваных облаков, подсвеченные по краям остывшими лучами скрывшегося за крышами многоэтажек солнца.
- Брр... - в обнимку растирая плечи, ёжусь от порыва налетевшего холодного воздуха - последние дни октября бывают такими промозглыми. Но всё это не важно. Ведь сегодня жизнь моя обязательно изменится - сегодня я встречу Тебя!
Прости, что так нелепо и настойчиво завожу этот разговор. Я не для репетиции, нет ... Просто, я очень волнуюсь и даже, признаться, немного трушу - потому и сбиваюсь.
Я последовал, как Ты и велела, за птицами, что заметил Макс (ведь, это Ты мне их послала, в знак того, где будешь ждать меня для встречи). И я уже не мог остаться с ним - иначе поступление, жизнь в общежитии, сны ... - всё утратило бы смысл.
Я шагнул за край мира. Вперёд. В неизвестность. Навстречу своей судьбе...
- Купите цветок для вашей половинки. Порадуйте её этим ненастным вечером! - окликает меня продавщица одного из закрывающихся бутиков цветочного пассажа, который я как раз прохожу.
- Но, у меня Ёе ... нету... - застываю на входе, внезапно оглушённый достоверностью будто бы не мной произнесённой фразы.
- От чего же так? Такой привлекательный молодой человек ... - с участливым упрёком вздыхает ещё не пожилая, уютная женщина в домашнем, вязаном кашне, вопросительно-терпеливо оглядывая меня поверх узких, приспущенных чуть на нос очков.
- Ну, то есть, ... сегодня мы, вроде, должны с Ней встретиться!.. - пытаясь как-то реабилитироваться, латано досказываю "свою-чужую" фразу, но от "манной каши" во рту вязнет язык.
- Тогда тем более купите! - всё с той же рачительной улыбкой подхватывает цветочница, кажется, и так, ничуть не сомневаясь в том, что встреча состоится, и, заправски моргнув обоими глазами, кивает на розы - Гляньте, какой натюрморт! Любая принцесса будет вашей. Выбирайте!
- Да, мне, вообще-то, всегда больше лилии нравились... - поражаясь себе, отвечаю её же размерностью (и откуда она узнала про "принцессу"; экстрасенс, что ли?).
- Лилии?! - проследив мой взгляд, женщина снимает с полки освещённое приглушённым светом софитов грациозное создание с нежными, молочно-розовыми лепестками - Эта будет стоить 350 рублей. Давайте, я вам её ещё красиво оформлю. Итого - 400, с упаковочкой.
- Ну, давайте. - взвизгнув молнией ветровки, вынимаю из-за пазухи смятые бумажки. А это ведь ещё один знак! И как я вообще смел усомниться?!? Конечно, мы встретимся! Иначе сегодня я умру. Я просто знаю это. И если прежде у меня ещё мелькала предательская мысль уехать поздним поездом домой, то теперь денег всё равно не хватит. Сожжён последний мост к отступлению (и даже как-то легче стало)...
Но, всё-таки, что я скажу Тебе при встрече? Что увидел Тебя во сне в N. и приехал сюда поступать? О бессонных ночах в общаге, полных одиночества и страха? О тамошней утренней ссоре, поставившей всё на грань? Или о маме с бабушкой?..
Придумал! Ведь, в "трассе 60" Нил тоже, боясь показаться глупым, спрашивал об этом у м-ра Коди; а тот посоветовал, пусть разговор начнёт "она". Так что, готовься!..
Да, шучу, шучу, конечно (разве не поняла?). Ты ведь не обязана. Я никогда и не посмею Тебя к чему-то обязывать. Мне б лишь...
Встрепенувшись, поднимаю взгляд - по неширокой, обрамлённой декоративным веером заборчика мостовой навстречу мне спешит, укрываясь плащом от серого ветра, тонкая, женская фигура. - А, вдруг?.. - невольно замираю и, прижав к груди цветок, боюсь шелохнуться... - Вот-вот... Совсем близко... Сейчас!!!.. - Даже не взглянув, девица пролетает мимо, и лилия, через обёрточный полиэтилен, больно обжигает ладонь.
- Но, ... это ведь не сразу должна быть Ты, верно?!??.. - сглатываю сквозь подступивший к горлу комок, повержено глядя ей вслед - Просто нужно идти дальше, за птицами...
- Парень, а парень, ты меня не выручишь? - слышу над ухом заискивающий, гнусавый говорок и, обернувшись, вижу выросшего из-под земли долговязого мужчину с авоськой, в засаленном полупальто. Нищий начинает спешно рыться в авоське, меж всяких коробочек достаёт ингалятор, подносит его сразу ко рту и убирает - Кхе-кхе... Не хватает на лекарства... Выручи, а?!
Не в силах вынести страдальчески-алкающего взгляда, опять лезу во внутренний карман, но, прокрутив перед взором его кульбит с ингалятором, вижу, что он не нажал колпачок. Поднявшееся возмущение заставляет меня ещё раз посмотреть в глаза мошенника - теперь за ущербной, суетливо-отвлекающей рябью бровей, ноздрей и рта, там явственно видна пиявочно-наглая сущность паразита, протягивающая ко мне мерзкие, змееподобные щупальца.
- Нет, не могу... Простите... - чувствуя позыв к тошноте, отступаю на несколько шагов к забору.
- Кхе-кхе!.. Пожалуйста, на ингалятор, ради Христа! Кхе-кхе-кхе- ... - заходясь в кашле, дребезжит обманщик, сжимая дистанцию.
- Говорю же - нет! Врун!.. - истошно выкрикиваю я. Всплеск негодования помогает мне крутнуться и зашагать прочь. Змеи вьются за спиной всё тише. Вдох - вы-ы-ыдох... (только не оборачиваться!) ... выдох - вдо-о-ох ... и, вот она - СВОБОДА!.. Стоп, куда я пру!? Птицы летели в ту сторону.
Так: вон отделение банка, гостиница, дальше стоянка автобусов, а ещё ниже, через пути, за пролеском, - тот самый, спрятавшийся от лишних глаз, уединённый скверик, куда водила меня Таня в первые дни нашего знакомства с ней и с группой. И, будто ещё одним совпавшим пазликом квест-карты, приходит ко мне осознание, что в том сквере Таня говорила именно вот об этой СВОБОДЕ, которой тогда во мне не видела, но, интуитивно распознав женским чутьём и взглядом психолога проблему, подсказывала, чего мне не хватает, чтоб Тебя найти:
"... Вера в себя, в свою мечту собирает человека, даёт его душе силы оставить без оглядки и сожаления свой вдоль и поперёк исхоженный мирок и пуститься в "кругосветное плаванье". Она запускает в человеческой душе процессы творческого осмысления и поиска той истинной Свободы, которая, возможно и далека от сиюминутных взглядов общественности, но которая ни на йоту не преступает высших законов мироздания, так как родственна им, по сути. Она и есть и смысл, и предназначение, и может скрываться где угодно: в старинной кафешке, которую всегда проходил мимо, в случайно услышанной по радио песне, что давно искал, в поездке до другой остановки, чтобы просто пройтись пешком, или в конце долго откладываемого разговора. Порой ты встретишь Её в компании новых друзей тёплой июльской ночью или в лесной тиши, после дождя; а, может быть, в море, в момент грозового шторма, кто знает?!.. Но, совершенно точно одно: лишь раз испив из Её кубка, человек затоскует уже навсегда и не успокоится, пока не отыщет Её снова... и снова, и снова... пока Она не станет образом его жизни.
Вот тебе, Мишка, и главный принцип психологии: нас, хотим мы того или нет, подсознательно всегда тянет к самым ярким и сумасшедшим переживаниям прошлого; а ощущение Свободы - наш компас, критерий верного пути!.."
Что ж, "Лара Крофт", значит, иду я верно!
Но, а тот несчастный? Может, напрасно я так... Он обманул, да; но, видно, крайняя нужда толкнула его на это... А что реально я мог для него сделать?
"... Ты только правильно пойми, я ведь не всем это рассказываю. - вновь вспоминаются мне Танины слова - Я - не Мать Тереза, и насильно спасать никого не собираюсь. Ну, разве что, в случае прямой опасности для жизни, тогда другое дело... Психология - всё-таки, наука о здоровье, - здоровье душевном; а психолог - прежде всего целитель, врач. А какая первая заповедь врача? Естественно: "Не навреди!" Но, зачастую, руководствуясь благими побуждениями и вовлекаясь в траблы человека, не готового к внутренней работе, мы делаем его только беспомощнее, так как, повторись всё снова, нас рядом может не оказаться.
Вообще, лучшее, что можно сделать для кого-то в проблемной ситуации - не важно, психолог ты или кто - это пробудить в человеке веру в собственные силы. И если он хоть на секунду, на мгновение поверит, что сумеет повернуть свою жизнь к лучшему, - сумеет сам - я чувствую, что живу не зря, что свершается нечто настоящее..."
В своих ностальгических рассуждениях я и не замечаю, что уже давно стою под аркой Таниного сквера. Бедненький, на что он теперь похож! Тенистые стены красного шиповника, плотно укрывающие круглую, ещё недавно благоухающую пышными цветами, клумбу с огибающей её дорожкой рыжеватого известняка и зелёными лавочками, теперь совсем высквозились. Ясень опал. Ива усохла и потемнела. Лишь вековая сосна, растущая поодаль, возле бетонного заграждения, сохранила своё величавое убранство под этим слоящимся грязными хлопьями пред-ноябрьским небом ...
С площади, пронзая остекленевшее пространство, доносится агрессивное урчание электрогитары. Макс, должно быть, уже там, на рок-концерте... Его история разбередила мне душу. А фотография Кошки (так с Тобой похожей) и письмо, что он мне показал... Ещё не понимаю, как, но мне кажется, ... нет, я уверен, всё это взаимосвязано: гибель его лучшего друга, тоже Миши, который, по словам Максима, являлся моей копией; исчезновение Марины, как две капли воды похожей на Тебя в моём сне; ... и её же сходство с Таней... Как будто Ты, Кошка, Таня, Миша, Макс и я - все мы дети одной звезды, искры одного пламени; когда-то потерявшиеся сёстры и братья...
И перед моим взором рисуется звезда Соломона, на каждом луче которой светится по имени. Нижний, жёлтый луч - это Максим. Верхний, - Твой, моя милая Лебедь. Справа, оранжевым мерцает имя Михаила; красным - Марины-Кошки. Слева, синим и голубым начертаны Танино и моё. Но, есть и ещё чьё-то, по центру, отливающее золотисто-зелёным. Я напрягаю внутреннее зрение, пытаясь его прочесть, как вдруг линии, идущие крест-накрест и соединяющие Мишу с Таней, и меня с Кошкой вспыхивают ярко оранжевым пламенем. Огонь стремительно разрастаясь, заслоняет картинку, и в этом апельсиново-солярном мареве абрисом начинают проступать пушистые ветви Дерева Жизни...
- ... Древо Жизни, блин! - восклицаю я, внезапно понимая, что разглядываю сосновую верхушку, лоснящиеся иголочки и медный ствол которой густо освещает, янтарно-оранжевый луч - заходящее Светило, как и утром, подобно переспевшей, багряной жемчужине, сочится на прощанье меж смыкающихся створок дымчато-вишнёвых туч и морщин догорающего моря тихим, волнистым светом.
И тут мною овладевает неодолимое желание, во что бы то ни стало проститься с Солнцем (раз я приветствовал Его сегодня). Бережно взяв цветок, выбегаю по песчаной дорожке на бульвар. Людей и машин совсем нет, город вымер. Только на площади громоздко ухают и завывают "роковые" звуки.
А я, налегке, мчусь прямо по проезжей полосе во-о-он до того перекрёстка. В руке моей королевская лилия, в сердце - путеводная песнь Свободы. Сейчас мы одни с Тобой в этом мире, моя Милая - только мы и Солнце, которому непременно нужно успеть сказать: "Спасибо!".
Глава 6
Встреча
- Ты охренел, что ли? Жить надоело?! - остервенело глядя на меня, орёт сверху водитель. Хлопает дверь. Пронзительно визжит резина.
Нет, меня не сбили. Машина затормозила в полуметре, а я, едва успев отскочить в сторону, распластался на асфальте. Испуганно бросаюсь к цветку - слава богу, цела! (И откуда только взялась, эта долбаная иномарка; я даже мотора не слышал).
... а ложащиеся параллельно земле, оранжевые в рожь, лучи взбираются по карнизам всё выше, готовясь уже оттолкнуться от холодных окон и, пробив оплавленное олово туч, пуститься дальше к новым горизонтам ...
Да, мне ведь на причал, с Солнцем попрощаться надо!!! Постойте, миленькие, не улетайте!.. - подхватив лилию, замечаю, как последний, запоздалый лучик мостится на верхушку чёртового колеса... - Я сейчас, мимо парка, дельфинариума - и прямёхонько к набережной...
Но тут небесный занавес вдруг падает, и светившийся ещё секунду назад таким живым, прозрачным и чистым светом город мгновенно тонет во мгле. Я не успел. Волшебная Ракушка Солнца захлопнулась.
* * *
Глотая стылый воздух, стою у края пирса, о плиты которого с шумом бьётся морская вода - тёмная, зловещая, завораживающая своей глубокой тайной; и стоит теперь только шагнуть...
Дам-дам-дам... - смятенно колотится сердце.
Дамн - дамн - дамннн... - подталкивают с площади динамики. Носок левой ноги всё больше свисает над бездной ...
- Тьфу, ты, морок проклятый! Ну, не успел проводить Солнце, что ж надо сразу в омут головой кидаться?! Ведь, всё равно, знаю, - ТЫ ЕСТЬ!!! (иначе, я бы здесь не оказался...)
А, помнишь, Милая, как мы провели целый вечер вон на той скамейке, тогда, в начале сентября, - сидели и слушали заливистый детский смех за спиной, разбавленный мерным шелестом прибоя, а смуглый ветер, чуть посвистывая в ушах, нежно обвивал нас лёгкими, тёплыми струями. Ты была так близко ... Совсем ... И верно, скамья сохранила райское ощущение НАШЕГО, даже приумножила его, с благодарностью возвращая. Должно быть, Ты тоже любишь приходить сюда по вечерам и мечтать...
О, я понял! Мы с Тобой находимся в одном и том же месте, просто в разное время! Таня говорила: главное - верить. Что ж, я ещё никогда и ни в чём не был так уверен. И пусть сейчас поздно, пусть холод и ветер, я буду ждать Тебя. Внешнее равно внутреннему - это непреложно! Ты придёшь! (не можешь не прийти!!!) Ведь Ты послала мне птиц, значит...
Послушай, а ведь так уже бывало когда-то...
Да-да, со мной это уже происходило (по крайней мере, по ощущениям - в точности)! Мне было, наверно, лет семь, потому что осенью я уже шёл в школу. Но, лето - то лето, когда я впервые испытал в душе этот шёлковый, щебечущий трепет, почувствовав себя взрослым - стало для меня поистине веховым.
Бабушка работала тогда посудомойкой в детском загородном лагере. Там я и увидел ту девочку. Она была высокой, стройной, и во всех движениях её нежной фигуры таились свежесть и гибкая сила. Помню, мне сразу же захотелось сдружиться с ней, но я неимоверно стеснялся: она тоже находилась в лагере неофициально, и, неподвластные общему регламенту, мы, словно "попаданцы" на необитаемом острове, в сонные часы оставались совершенно одни на огромной, пустующей территории. Поначалу мы, как водится, с настороженным любопытством приглядывались друг к дружке издали, но скоро скука нас одолела.
Насте (так её, кажется, звали) оказалось одиннадцать лет - ОДИННАДЦАТЬ!!! Естественно, я сразу же всецело ей доверился; а она, будучи внучкой плотника, имела доступ в самые запретные уголки и, явно зная лагерь много лучше, устраивала мне любопытнейшие экскурсии. Мы осмотрели каждый набитый сломанными игрушками и пыльными досками сарай, исследовали все чердаки - музеи осиных гнёзд и птичьих скелетов; и даже лазили в крытый, давно опечатанный и обросший ворохом страшилок бассейн.
... И вот, лазурным утром я с дедой и бабушкой на нашем "Москвичонке" едем на дачу собирать клубнику, а когда от прогретой почвы, миражными парами искривляя свет, в небо начинает струиться томящий жар, дедушка откидывает с машины брезент, и мы отправляемся в "Смену". По обыкновению, растянувшись на заднем сидении и глядя на высокие, пухнущие над самым стеклом, уже оливковые от духоты облака, я с нетерпеньем предвкушаю, как увижусь, наконец, со своей амазонкой...
И вдруг нас заливает дождь. Струи хлещут так, что дорогу видно не более пяти метров, ужасно гремит гром, роятся молнии. А потом всё разом стихает, точно выходит вода в гигантской лейке: небо светлеет, и на вымытой сини в лучах золотого солнца всюду распускаются воздушные бутоны белоснежных георгинов. И это грозное преображение природы рождает в моей душе глубокое чувство неясной тоски и какого-то нового ещё неведомого наслаждения...
В тот день моя богиня-Покахонтас по едва заметной тропке увела меня в лес и на усеянной солнечной росой поляне поцеловала. В губы! Наверное, от смущения, радости и стыда я стал похож тогда на варёного рака. Я готов был провалиться сквозь землю, хотел вырваться от неё и сбежать; но не вырывался. Мы простояли на поляне, так, держась за руки, не знаю, сколько времени, потом вернулись в лагерь, и больше я её видел. Она исчезла из моей жизни так же молниеносно, как и появилась...
...Ещё я помню выкрашенную толстым тёмно-зелёным слоем деревянную сцену, где давался прощальный концерт уезжающей смене, а после шла дискотека. Сзади, меж оторванных досок, под сцену был лаз - там, в темноте, курили и пробовали разведённый спирт старшие. Кто-то из ребят, сыграв на моём любознайстве, затянул меня туда, и, увидев их усталые, обглоданные тьмой лица, я почувствовал, что нахожусь в передней старого, прокопчённого дома, хозяин которого глотает маленьких детей...
* * *
От переживаний детства меня отвлекает зажёгшийся над головой фонарь, - оказывается, прошло уже два часа, совсем стемнело, и на набережной дали освещение...
Чудная всё-таки субстанция - время. Стоит замечтаться о чём-нибудь приятном, и его совсем не замечаешь; а когда ждёшь с нетерпением заветное, стрелки прямо примерзают к циферблату...
... Но, ведь, если решился, то не важно, сколько его прошло и пройдёт, минута или год, если решился - ты уже в настоящем, как и тот момент времени, которого ждёшь! Просто нужно усилием воли совместить две эти внутренние точки...
И Ты тоже в настоящем, милая Лебедь! Моя белая птица! Я здесь, приходи скорей...
"Ах, белые птицы, куда вы летите?
По небу плывёте вы ровно - как ноль!.."
- с чего-то вдруг всплывают в памяти обжегшие некогда душу слова одного погибшего молодого поэта. Что ж, буду читать его стих, пока Ты не появишься (хоть, отвлекусь от холода). Та-ак ...:
"По нежной меже мировых отношений..." - нет, ... не то... не то ...
- А если всё - не то?!! - опять, что и утром, разделяя меня надвое, троллем из табакерки перебивает изнутри критический разум.
- Но, а как же тогда знаки: рассказ Максима, летящие птицы, цветок, сны ... - поспешно отвечаю себе, придвинув лилию ближе - бедняжка, она тоже начинает вянуть от холода.
- Знаки - твоё видение. А, может цветочница, как тот "вымогайка" с ингалятором, уверяла и поддакивала, только чтоб сбыть товар. Это был фокус, обман!..
- Обман?.. Но, тогда откуда она узнала про "принцессу"?! Это, ведь, не могло быть обычным совпадением?!!..
- Почему?
- Потому... потому, что... - не находя логичных аргументов, с горечью стихийно перерастающей в отчаяние, тихо опускаю голову: теперь затея поиграть с судьбой в чужом городе уже перестает казаться мне удачной, скорее, глупой, а причины, толкнувшие на это - высосанными из пальца...
- ... А если действительно, всё это - только плод моего воображения? Если никто не придёт, и я тут просто-напросто замёрзну?.. - торнадо смутных опасений, от которых ещё несколько часов назад так ловко отворачивался, подхватывает меня, как щепку. В голове с обвальным грохотом проносится поезд домой. Бабушка, Мама...
- Чёрт, а я бы ещё успел, если б не эта...! - внезапная обида срывается в желание швырнуть лилию в урну - Да нет, цветок ведь не виноват - я сам клюнул на удочку и загнал себя в задницу. Теперь надо как-то выбираться...
Ну, в общагу я точно не вернусь. Уж, лучше ... - нервно прокручиваю на руке часы (странно, застёжка та же; выходит, в эти два месяца я так похудел...) - А что лучше, - замёрзнуть тут до смерти?.. Нет, что я такое несу?! Должен быть выход! Может, попробовать снова найти Макса (хотя, теперь колонки на площади стихли)...
Чёрт! А если те, с общаги, тоже были на концерте и решили прогуляться по набережной, поживиться?.. Конечно, были!!! Они могут появиться здесь в любую секунду, и тогда...
В этот момент в отдалении слышатся отрывистые голоса. Как скошенный, падаю за спинку лавочки - Неужто, "они"?... - жестокие кадры утренней ссоры пунцовой кляксой расползаются в сознании. Голоса нарастают, множатся. Вот-вот из-за чугунного забора дельфинариума высыпет разгульная компания. - Нет, по звуку, вроде другие...
- Не всё ли равно - и эти могут прицепиться! - бормочет из-под крышки тролль.
- Но, взять-то у меня особо нечего. Да, может, и пройдут мимо ... - отговариваюсь я, с предельной чёткостью понимая, что кто бы там сейчас ни вышел, направляются они именно к ларьку, перед которым стоит моя лавочка. Бежать поздно и некуда. Остаётся одно - спрятаться за киоском!.. Вмиг покрыв на пружинах десяток метров, ныряю в спасительную тень, как раз, когда пространство за моей спиной выстреливает угрожающей бранью. - Ух, вроде успел.
За киоском сразу делается тише и уютнее. Шпионски выдохнув, съезжаю по стене и, снова, весь обратившись в слух, нервно обхватываю колени; а с той стороны уже что-то покупают ...
- Сатри, кора! Тюльпан забыли...
Господи, лилия! Я ведь оставил её на лавочке (колени вонзаются в грудь сильнее).
- Да, положи ты. Нафиг он нужен.
- А мож, кобыл по дороге встретим. И сразу при цветах. Даня, ты у нас по этой части красавчик! Собладаешь?
- Не стоит.
- Ты гонишь - "не стоит..."?! Такой вариант проё...вать!
- Примета плохая. К тому же, дай ка сюда, ... Это лилия, а не тюльпан.
- Да хоть, кактус. Цветок, он и в Африке - цветок!
- Но, мы то не в Африке живём, Сергей.
- Коню понятно, что не в Африке!.. Дань, ну чё те, в падлу?
- Не в падлу, - просто не интересно. Хочешь, сам бери!
- Эй, Серый, Данил, чё там застряли?!?...
- Не возьмёшь, значит? Зря-я!.. А, короче, так тебя...; дай сигару - пойду, отолью!
Обрадованный исходом дискуссии, я ещё улыбаюсь, пока на фоне тёмного неба и пёстрых городских огней, прямо надо мной не надвисает красный уголёк, а следом чёрная фигура. Даже не успев испугаться, чуждо-отрешённым взглядом уношусь ввысь и, оставив маленькое тело внизу, молча жду продолжения. Но уголёк плывёт дальше, вспархивает на аршинный парапет, за которым шумит вода, и замирает... Затем от основного носителя кубарем отделяется осыпающийся взлохмаченными на ветру искрами блок падающей ракеты; а из тени киоска влево по брустверу выходит рослый парень в спортивном костюме, оглядывает через плечо площадку под собой, и вновь повернувшись к морю, делает вдруг заднее сальто. Приземлившись сперва на ноги, но, видно не рассчитав с инерцией, спортсмен прочно садится на попу, огласив ночной воздух нецензурным воплем; и неожиданно откуда-то снизу странно приглушённым эхом доносится всплеск нечаянного смеха.
Маты мигом умолкают. Детина дёргает голову в мою сторону, - (я - снова я, спиной к стене, с застывшей в жилах кровью) - глядит, кажется, прямо в упор; затем вскакивает и, потирая пятую точку, спешит к своим товарищам. Но, тут в его шаркающих уже за кадром шагах происходит заминка, - сейчас точно заберёт... - а затем: ужасный звон стекла и быстро удаляющийся топот.
* * *
Когда сердцебиение немного успокаивается, убедившись, что по близости все тихо, осторожно выбираюсь на свет. В глаза сразу бросаются осколки плафона у скамьи и лампочка, без своего обрамления, точно свеча, горящая ярче и беззащитнее. А лилия... лежит нетронутой; ждёт меня... Нет, - Тебя!!! Вот - самый настоящий знак!!! Всё!!! Сижу здесь и больше ни о чём дурном не думаю!!!!..
Но долго думать только о встрече не получается, причём, чем упорнее я пытаюсь, тем сильней одолевают меня прежние тревоги: уже нет той чуткой со-настройки с вибрациями настоящего; и сизый холод сковывает мысли наступающими с севера льдами ...
- Так не пойдёт! Щас себе снова наматериализуешь. Контролируй эмоции! Вспомни книгу по медитации. Ты только что поднялся над собой... - по аварийному каналу связи вновь прорывается в эфир рассудочный голос.
Да, я помнил ту книжку, даже законспектировал её - так она меня увлекла. Моим любимым упражнением там было - превращаться в "стороннего наблюдателя" и воспринимать себя, как любого человека за окном, отстранённо и непредвзято.
- Что ж, чем чёрт не шутит?! Попробую... - сконцентрировавшись, я постарался припомнить всё, как делал раньше, и ... даже вздрогнул - настолько явственно представился мне одинокий юноша, сидящий с цветком под светом дрожащей свечи. От этого "потустороннего" взгляда мне стало ещё жутче ...
- Ага, эмоции, значит, отключить... Щас, только кнопку найду! - огрызаюсь с желчью во тьму, откуда только что "на себя смотрел" ... - Дурак!!! Чтоб я ещё раз повёлся на эти внутренние провокации...
Мои субличностные препирательства перебивает скрипнувшая за киоском дверь - видно продавщица покурить вышла.
Эврика! - вот же, стопроцентный способ отключить эмоции!!! - лезу в карман, нащупывая спасительные купюры - Сейчас куплю алкогольного коктейля, причём, без еды - тогда ведь опьянение наступит быстрее. А когда ко мне придёт то смелое пофигистически-отрешённое состояние, как после чаепития, возьму чего-нибудь вкусненькое (и какой я всё-таки находчивый!) О, кажется, дверца скрипнула снова...
Подхваченный внезапной, неистово-распирающей радостью, возбуждённо устремляюсь к ларьку. Вдруг передо мной, прямо из ниоткуда, возникает белая кошка. Хочется погладить бездомное животное, приласкать; но заведённая подспудным страхом спешка пихает меня дальше: " Прости, котейка, чуть погодя..."
Конвульсивно стучу одеревеневшими пальцами (которых, кстати, уже не чувствую) в окошечко:
- Мне что-нибудь алкогольное, пожалуйста...
- Что? - доносится из-за шторки простуженный голос.
- Ну, не знаю, коктейль какой-нибудь. Какие там у вас есть?..
- Мальчик, тебе восемнадцать исполнилось?
Катастрофа!!! Не мог сразу нормально сказать...
- Исполнилось... (краснею от стыда; но в ночи, на холоде не видно). Это просто я так молодо выгляжу...
- Документы есть с собой какие-нибудь? Паспорт, студенческий...
- Нет, ... нету... Ну, продайте, тётенька. Пожалуйста. Я так замёрз...
- Так иди домой, грейся!
- Не могу! Приезжий я. Был на концерте, на площади. В общежитие опоздал - уже не пустят (начинаю врать всё убедительнее - оказывается, это легко, даже забавно). Мне тут к другу нужно, на Р-скую, а по такой холодрыге, боюсь, околею...
- Так найми такси.
- У меня не хватает.
- ... Ты понимаешь, что продажа несовершеннолетним запрещена. Нас за это штрафуют.
- Да, но ведь никто и не узнает. Пожалуйста. Это мой единственный шанс...
Сквозь отдёрнутую занавеску зарешёченного стекла в меня внимательно вглядываются два воспалённых глаза.
- Ага, вот ... - сую деньги в окошко, получив оттуда алюминиевую баночку. И вовремя! В темноте, с той стороны, куда двинулась компания, слышится цоканье чьих-то шагов. - Идут за новой порцией... - Отогнув хлястик, делаю пару больших глотков. По телу пробегает розовая волна; коктейль приятно согревает внутренности. Ещё, ещё... волшебная жидкость вливает в жилы былую уверенность. - Меня наверно уже заметили (конечно, я ведь на свету). Да и плевать... Я не боюсь! Вот он, этот лихорадочный веселящий азарт! (Как быстро подействовало?!) Да и, если что, продавщица рядом. - Пью ещё, нарочно не оборачиваясь в сторону всё звонче отбивающих чечётку каблучков... - вулкан восторга захлёстывает через край. Я ощущаю невероятнейший душевный подъём. Эйфорию! Сейчас мне уже ничегошеньки не страшно ...
- Орбит клубничный, пожалуйста! - спокойно и чуть низковато звучит голос хранительницы хрустального источника. Стою, совсем потерянный, будто вот-вот погибну ... или вспомню давний напрочь позабытый сон о сказочном, несбывшемся счастье.
- Это Она! ОНА!!!!!
- ... взлетает охмелённое сердце, и точно чья-то бархатно-тёмная рука клонит меня вправо; а там - лилейные озёра глаз, поляны райских светлячков, простёртые в мистические дали... Я снова на даче, собираю клубнику, ем, и не могу наесться; и мякоть ягод, как вкус того первого поцелуя, сладко обжигает губы... Не знаю, есть ли в моей жизни что-то ещё теперь, кроме этого взгляда, такого обнимающе-родного и близкого. Ведь, это ... и вправду Ты, богиня моих снов, моя эльфийская Принцесса Лебедь!..
Глава 7
Беги, Крошка, беги...
Теплее, теплее и в сердце теплее...
Душа замирает и снова скорбит.
Мой разум от скорби сердечной мутнеет,
Смеётся он нервно, кричит и болит...
А пьяные цепи скрипят на коленях
И жмутся. Все тоньше и тоньше закат.
И некогда даже проспаться в забвеньях,
А цепи, до мозга добравшись, скрипят.
Ах, белые птицы, куда вы летите?
По небу плывете вы ровно, как ноль,
Куда-то парите, куда-то спешите,
А мне запрещает спешить алкоголь.
По нежной меже мировых отношений
Я тихо побитой походкой иду,
Здесь нет и следа ни стыда, ни сомнений,
И катятся ноги, как сани по льду.
И честь лезет в драку с убогой мечтою
И гонит подальше смешные мечты,
И я наполняюсь гнилой пустотою,
И крепко зажат я в тиски пустоты.
Но это все ложь, все горение мути,
Как сны друг за дружкой, как новая роль...
А птицы бегут от растерянной сути,
Плывут они важно и ровно, как ноль.
А что остается: следить за пожаром?
И медленно тлеть, обжигая других?!!
Единственный дар, получаемый даром, -
Кричащий, замученный строками стих...
Вновь и вновь (как сломанная радиола) повторяю полыхающие чем-то важным, наболевшие строки...
Ах, белые птицы, куда вы летите?
По небу плывете вы ровно, как ноль...
Печатью горбящей, сосущей тяжести лежат они на моих мыслях, веках, памяти, скрывая случившееся ...
Куда-то парите, куда-то спешите,
А мне запрещает спешить алкоголь...
- ... Алкоголь?.. Алкоголь!!! - Прозрение приходит внезапно: купленный обманом коктейль, звук Её голоса, взгляд .... И появление из темноты этого.
Сквозь дикую безумную небыль, в которую никак не хочется верить, размыкаю спёкшиеся от соли ресницы - Да, я на лавочке; а этот - вон, у киоска, ещё с двумя ...
- СРОЧНО БЕЖАТЬ, ПОКА ОН НЕ ... - прежде, чем успеваю додумать, пружины ног срывают меня с места; догонкой дёргаю стоп-кран, - ОПЯТЬ ОСТАВИЛ ЛИЛИЮ! - рывок назад; скос в сторону ларька - (ДУРАК, ТЕПЕРЬ ОНА ЗАЧЕМ?!!) ... ЗАМЕТИЛ!!!!! - парализующий укол адреналина пробивает солнечное сплетение; но тело, машинально стиснув полиэтилен, бросается в карьер. От бешеной тряски ножка лилии надламывается; перехватываю выше. Ножка снова ломается, но я уже не замечаю. Всё глушит одна горланящая мысль - БЕЖАТЬ! БЕЖАТЬ ТУДА, ГДЕ ЕСТЬ ЛЮДИ!!!.. - и трассером сухой иронии к ней лепится другая - о том, что в самом начале я уже бежал этой дорогой к закрывающемуся почтамту, чтобы услышать в трубке родной голос.
- "Стой! ... дожди..." - слышится за спиной оклик (будто бы женский).
- НЕ ОБОРАЧИВАЙСЯ! БЕГИ! БЕГИ!!!.. - настёгивает разметавшийся по телу страх; и я бегу; и блики пёстрых пятен впереди сливаются в одну сплошную линию...
* * *
Пока же наш герой бежит, очертя голову, от своего такого близкого, долгожданного и такого возможного счастья, мы (хоть Крошка с некоторых пор и взял на себя труд описывать происходящие с ним события сам) решили заполнить стилистическую брешь его повествования, поскольку боимся, что без данной интерлюдии история наша останется недосказанной.
Итак, глаза Миши и прекрасной незнакомки встретились, (причём, для стороннего наблюдателя, оба человека повернулись друг к другу абсолютно синхронно) сердца стукнули в унисон, и мир вокруг куда-то исчез. Вечность сменялась вечностью, а двое так и стояли, не двигаясь с места, пока их соединившиеся взглядами души радостно внимали ощущению родственной близости, делясь самым сокровенным в ответ. Они общались на каком-то неразгаданном, но удивительно понятном, лёгком, самом верном языке на свете. Любовь с первого взгляда - не миф (разве только для полностью заросших и бесчувственных сердец), и рождается она при встрече двух ровесных душ, созревших для большого, искреннего чувства. Это и есть величайшее чудо на Земле, ради которого стоит ждать, надеяться и верить!
Правда, для того же стороннего наблюдателя парень и девушка у ларька смотрели друг на друга молча всего несколько минут (что тоже, в общем-то, довольно долго для совершенно незнакомых людей) и, может, простояли бы так еще дольше, не реши этот самый наблюдатель вмешаться.
- Слышь, подруга, ты берёшь или воду доишь? - тоном кондуктора с наглецой произнёс сгустившийся из темноты плечистый молодчик в кожаной куртке и кепке.
- Что? - рассеянно переспросила девушка.
- Загораживаешь! - сипнул незваный гость более настойчиво, и, вглядевшись в её лицо, вдруг широко осклабился - Что будем пить, красивая?
Есть люди с отталкивающей внешностью, а улыбнутся, - сразу вызовут расположение и симпатию. Улыбка вообще может многое сказать за человека. Например, сразу видно, привык он улыбаться или нет, делает это искренне, или позируя. Но примечательнее всего - как сочетается улыбка с тем, что она открывает. Предположим, если у человека дефект прикуса, а он при знакомстве непринуждённо и открыто улыбается, не страшась испортить о себе первое впечатление, можно почти с уверенностью сказать, что перед нами обладатель честного, отзывчивого сердца. Бывают, конечно, и частности.
Так вот, подошедший относился скорее к частности, и позолоченая фикса верхнего переднего зуба, казалось, ставила литую точку во всей его биографии. Девушка на мгновение заколебалась, взглянула ещё раз на юношу, и быстро зашагала прочь; и было в этом прощальном взгляде столько теплоты, решимости и грусти, что Миша совсем расформатился:
- ЗА НЕЙ!!! НЕ УПУСКАЙ БЕСЦЕННЫЕ СЕКУНДЫ!!! - рвалось на части его раненное сердце.
- БРОСЬ! ТЫ ЕЁ ВИДЕЛ?! У ТАКОЙ НАВЕРНЯКА ЕСТЬ ПАРЕНЬ! - лязгал медными петлями тролль.
- ... СКОРЕЕ!! ЕСЛИ ОТПУСТИШЬ, ОБРЕЧЁШЬ ЕЁ НА ОДИНОЧЕСТВО!! ДРУГОГО ШАНСА НЕ БУДЕТ!!!!.. - из последних сил взмолилась бьющаяся в клетке рёбер птица и, уже не сознавая себя среди этого многоголосья, Крошка сделал первый шаг, ... второй (чуть легче), третий...
- Да... мне идти нужно ... - проваливаясь по колено в грунт, дискантом промолвил обомлевший юноша.
- Нужно погодить, когда просят, - сплюнул сквозь зубы интервент, мгновенно оказавшись рядом - Дай глотнуть.
Миша негнущейся рукой протянул баночку и, пересекшись с режущей под кепкой, холодной сваркой зрачков, тут же отвёл глаза, - змееподобные, крадущиеся с ингалятором щупальца, и даже те мохнатые, что тыркали его в общаге, не шли ни в какое сравнение с нынешними, тянущими на глубину, стальными лапами голодного спрута.
- Пойдём, присядем, - с тоном, не терпящим возражений, забрав банку, молодчик направился к лавочке. - ...Сам откуда?
- Откуда, это в смысле, где родился или... - шагая за кожанкой, пробормотал Крошка, - стальной захват не давал сделать ему и свободного вдоха.
- Чё, смысловой, что ли? Учишься где?
- Да, здесь, в академии ...
- Стипендию платят?
- Платят, немного...
- Пластик с собой?
- А это что? - всё больше путался в словах ведомый.
- Карта пластиковая. С собой?!
- Я её с собой не ношу. Послушайте, можете оставить коктейль себе, а я..., мне, правда, очень нужно идти... - вдруг жалостно запросил Крошка, как будто ещё надеясь. Гопник, мельком посмотрев на мёрзнущий на краю лавочки цветок, уселся посредине, цепко глянул по сторонам, и остановившись на Мишином лице, кивком указал сесть рядом.
- Не спеши. Какой суммой располагаешь? - продолжился допрос.
- Суммой... а зачем?..
- Ты баран, или чё. Выворачивай карманы! - ощерился разводчик.
- Я ... - Миша вдруг представил, как Максим на его месте, объявив бы, что "чё" - по-китайски жопа, двинул бы обидчику с размаху в позолоченный зуб. - ... Я не буду!
- Слушай, сука, не погань мазу. Я ведь и по-плохому могу, - рыкнул гопник страшным шёпотом, показывая, что теряет терпение.
- Так ... нельзя. Я закричу...
- Закричишь, когда я тебе в ляжку ножик воткну, а пока тихо сиди, - шёпот перешёл в беглый, деловой тон. Гопник, начав с ранца, быстро проверил все Мишины карманы, помусолил на свету их содержимое. - "Не густо, но: с миру по нитке - голому рубаха",- и принялся снимать часы, застёжка которых никак не хотела поддаваться.
- Это... мне... бабушка... подарила... - сквозь заикания и всхлипы, ловя ртом воздух, выдавил Крошка, пока холодные, гладкие пальцы, с силой дёргали ремень на запястье.
- Старая ещё подарит, не ссы.
"Старая?.. Да, ... как он посмел... осквернить... - обида, боль и злость на себя за то, что ещё впутал сюда бабушку, горючим спазмом подкатили к горлу Крошки, вытравив оттуда протяжно-нарастающий стон. - Но главное, из-за него..."
- Это из-за тебя!... Ушла!... из-за тебя!... Ты помешал... Это ты... Ты-ы-ы... - срываясь из воя в крик и захлёбываясь брызнувшими слезами, зашёлся Крошка, теряя сознание...
- Ты чё, дура!?... - занервничал гопник, чувствуя что ситуация выходит из-под контроля, схватил "клиента" за шиворот и дал несколько хлёстких пощёчин (никакого эффекта) - Ладно-ладно, малый, ты успокойся. Часы оставлю... - двое, которых он давно заприметил, в этот момент как раз подходили к ларьку; но ...
... кажется, пора вернуть слово нашему герою, который, совершенно выбившись из сил после олимпийского забега и штурма двадцатиметровой лестницы, теперь остановился у Арбатского фонтана.
Глава 8
Тот, кто сидит в пруду
- ...СЛАВА БОГУ - УБЕЖАЛ!!! - смешавшись с силуэтами гуляющих, бреду вдоль Арбата в сторону площади. Ноги чугунные, во рту привкус купороса, отдышка саднит дыхание. У подземного перехода замечаю в руке какую-то тряпку - из мятого ажурного полиэтилена, на холодный асфальт ссыпаются оторвавшиеся, ещё нежные, лепестки...
- ВСЁ ПРАВИЛЬНО, ОТ БЫСТРОГО БЕГА ЛЕПЕСТКИ ОБРЫВАЮТСЯ, ТАК И ДОЛЖНО БЫТЬ! - опускаю пожёванный кулёк в урну.
По площади, с грохочущим скрежетом сгребая из пользованных атрибутов пищевого сервиса горы мусора, носятся большезадые тракторы, за ними наскоро заметают остатки бригады нерусских дворников; на заднем плане рабочие разбирают концертную сцену...