Почему тогда я склонился перед этим старым еще фонарным столбом? Ведь он был ржавый уже, неказистый. Вообще, их вереница на проселочной дороге была немного печальна. Они стояли вкривь и вкось, а этот совсем заваливался на бок, и никто его особенно-то выпрямлять и не собирался. Он стоял тут давно, и печально ныл, что дни его сочтены. Я и остановился, потому что в зимней тишине леса я вдруг услышал чей-то тихий грустный голос.
Этот столб стоял рядом с изгибом дороги, и я задержался. В своих толстых варежках я прижался к нему, чтобы передохнуть. Зимняя одежка тяжела, сугробы большие, а идти далеко. Вдруг почувствовав тепло рук человеческих, фонарный столб сказал мне человеческим же голосом:
- Устал, путник?
Я отшатнулся в некотором страхе, огляделся вокруг. Никого нет и не было в тот момент рядом из живых, это точно.
-Ты испугался, человек? - снова спросил меня кто-то, и тут уж сомнений не оставалось. Со мной беседовал старый ржавый фонарный столб. Озябший, и с виду несчастный.
Я отодвинулся от него немного и увидел, что из его чрева торчат старые замерзшие перетянутые изолентой жилы-вены. Провода, собранные в пучок. Фонарь все ещё работал и светил людям на дорогу, хоть и не так сильно, как раньше.У него даже лампа одна мигала из двух, то есть не горела постоянно. А вокруг всё заметала зимушка зима. Вдоль дороги съежились низенькие безжизненные деревенские домики.
Этот согбенный слегка старый фонарный столб смотрел вниз, на землю, но изо всех сил старался выпрямиться. Выпрямить спину. Но - не мог: он был старый и ржавый, его чинили много раз. Очень много. Его могли снести раньше, ведь периодически приезжали люди на специальном автомобиле и с аппаратурой и меняли совсем старые фонарные столбы на новые. Крутили тугие провода, натягивали жгуты, и чистили столбы, помещали в светильники новые лампы. Но до этого фонаря дело не доходило особо.
- Ты говоришь человеческим языком, или мне от холода это померещилась? - спросил я пустоту.
В ответ я услышал только тишину. и снежинки кружили свой хоровод вокруг плафонов уличных фонарей. Я щелкнул языком: что только ни привидится в безлюдном месте в холода, как услышал снова тот голос:
- А ты знаешь, человек, что бывают не только человеческие свадьбы с кортежами и весельем, и хороводами? Бывают ещё и фонарные свадьбы тоже.
Я опешил. Снова тот голос. Что ж, времени у меня вагон, а такого чуда я еще не встречал.
- Фонарные свадьбы? Разве фонари делятся на мальчиков и девочек? - спросил я и удивился самому себе. У меня что, "крыша" поехала на морозе...
- Еще как! - был мне ответ. - И человеческие свадьбы, и свадьбы фонарей подчас так переплетаются, что провода стынут от жалости. Веришь?
- Расскажи, - просто попросил я.
- А не замёрзнешь? - усмехнулся электрический голос.
- Я привычный. У меня всегда с собой много полезных вещей. Я как жилетка Вассермана.
Я действительно отстегнул от большого рюкзака складной стульчик, разложил его, присел. На улице не было слишком холодно, мой тулуп и толстые валенки надёжно защищали меня от его величества Мороза.
- Ну, слушай, человек, - начал фонарный столб. - Тебя как звать-то?
- Михаилом.
- Слушай мой рассказ, Михаил. Я все это сам видел, и вся эта история произошла именно здесь, на этом отрезке дороги с поворотом. Стоял рядом со мной тут совсем рядом, вон там, слева, такой же фонарный столб, как я. Помоложе он был, ярко светил. но и сделали его не совсем качественно, быстро он стал ржаветь. Но светил он людям исправно. Освещал дорогу. Мы звали его Феликсом. У него изгиб лапы электрической, что к плафону идёт, странный был. Чуть оттепель, вода скапливается, а мороз -так замерзает она в форме бороды. Мужик как-то шел тут, увидел это, и говорит своим спутникам:
- Гляди, фонарь какой интересный, с бородой. Прямо как Феликс. Дзержинский.
Мужики поглазели, кивнули головами, ушли. Мы, фонари что рядом стоим, второе слово не запомнили - длинное. А первое - да. Красивое. Феликс. Так стал он Феликсом. Светил себе спокойно до тех пор, пока напротив не приехали люди, и не поставили вместо старого фонарного столба новый. Красивый! Оказалось, девушка. У нее все плафоны новые, блестящие. Лампы стоят навороченные, энергосберегающие. "Юбку" ей сделали кованую, ажурную. Новый металл, новые провода-вены. Свежие плафоны, лампы, отражатели. Всё новое и красота неописуемая. В итоге, Феликс наш мгновенно "пропал".Она встала как раз напротив него, и он влюбился.
Рассказчик умолк, а я спросил:
- А что ж вас разом не меняют, что ли? Почему тот фонарь сменили на новый, а тебя, к примеру, нет?
-У нас выборочно люди приезжают и меняют. Делают замеры, лазят нам по внутренностям, изоляторы смотрят и прочее. Нас не разом, не скопом меняют. По мере старения и выхода из строя.
- Ясно. И что же, закрутилась у них фонарная любовь? - рассмеялся я невольно.
- Зря смеешься, Михаил, - обиделся старый столб. - Неинтересно тебе, не буду рассказывать.
- Прости, не буду. Очень уж необычная история про фонарную свадьбу. Разве ж бывает такое?
- Слушай дальше, человек, нашу фонарную историю. И вот Феликс прямо стал засматриваться на новенькую через дорогу. Как и все остальные почти фонари-мужчины и юноши. Фонари - женщины и девушки-фонари её - новенькую - тоже невзлюбили. Слишком уж броская она оказалась, гордая. Феликс на неё буквально пялился своими плафонами.
Однажды, новая девушка фонарь - мы прозвали ее Мерцающая - обратилась прямо к Феликсу:
-Вы не могли бы на меня так пристально не смотреть, Феликс! Мне это не нравится. Мне так неудобно от этого.
Феликс немного вздрогнул от прямого обращения красавицы к нему, и тут же прекратил "пялиться". Даже попробовал сделать приятный реверанс джентльмена в сторону прелестницы. Но в этот момент его плафоны предательски заскрипели, а ржавые части тела так и не смогли согнуться. Более молодые фонари рядом тут же рассмеялись, не удержалась и Мерцающая. Она потребовала:
- Если не можете на меня не смотреть, то смотрите хотя бы молча, не скрипите, как продавленный диван!
-Откуда фонарю знать про продавленные диваны и их звуки, - усомнился я.
- Есть откуда. Может, её тоже из переплавленного металла сделали, как и многих из нас. А раньше она где-нибудь в деревне стояла или садовом товариществе, где дачники по весне вытаскивают на солнце затхлые, старые пружинные диваны на солнышко.
- А если и дальше будете докучать мне, то я попрошу своих соседей, чтобы они вас ослепили, - добавила Мерцающая тогда. - А рядом поставили три месяца назад новые фонари, оба молодые парни, можно сказать. Услышав это, они тут же, по-боксёрски, раскинули свои плафоны - руки, готовые защищать красавицу.
Феликс угомонился, но на время. Молодые фонари оказывали знаки внимания Мерцающей, та гордо закидывала головку со светильниками вверх.
Фонари жили своей жизнью, люди своей. А однажды ночью люди ехали мимо на машине. У них громко играла в салоне музыка. Они пили много из больших бутылей, кричали, гоготали. Вдруг пара машин прижалась к обочине и оттуда вывалились куча галдящих мужиков. Они пускали дым сигарет, и некоторые из мужчин стали расстёгивать штаны. Встали они как раз напротив Мерцающей, потому что она была новая и её плафоны светили ярче всех, и она была самая нарядная.
Феликс, а он стоял как раз напротив понял, что они хотят сделать, и увеличил свое свечение, но силенок не хватило переманить мужиков к себе.
Хотя один из компании это заметил и гаркнул другим:
- Пойдем к тому, ржавому, "отольем". Он чего-то поярче светить стал. Подмигнул.
- Нет!!! На кой он нам сдался? Тут все свои дела сделаем. Гляди, тут новая мачта. Это ж намного приятнее, тут облегчиться. Тут хорошая железная девка, - компания заржала.
И к ужасу самой Мерцающей и других фонарей, мужичьё разом помочились на новые "ноги" Мерцающей. Они плевали на землю рядом и ржали. Залетная шумная компания"облегчились" на Мерцающую, и с визгом умчались на своих машинах дальше по дороге. А Мерцающая стояла униженная, опущенная, тихая.
Остальные фонари вдруг один за другим подняли Мерцающую на смех, особенно старались молодые девушки-фонари и женщины-фонари, обзывали новенькую грязными словами, вместо "Мерцающей" кричали "Мужиками Меченая", и прочие гадости. Мерцающая буквально сжалась, и сила свечения ее плафонов упала до нуля почти. Она плакала.
И тут среди этой вакханалии раздался громкий и мощный бас.
- Если я ещё от кого из вас всех хоть один смешок услышу по этому поводу, оторву плафон вместе с жилами! - это взревел на пол леса столб Феликс.
От его резкости и уверенности даже молодые фонари умокли. Феликс хоть и скрипит, но "тёртый калач", давно на морозе стоит, и в жару стоял, Многое перенёс, с ним шутки плохи. Отобьет плафон напрочь - и дело с концом.
АМерцающая плакала, неуклюже пытаясь утереть свой новый плафон от слез своей другой электрической лапой. Она была благодарна своему новому защитнику.
А людей, то есть вас, тех, кто это с ней сделал, Мерцающая возненавидела. Ведь и до того она видела, как из проезжающих грузовиков, автомобилей, автобусов, люди кидали грязь и пакеты на обочину. Как тлели непотушенные "бычки" сигарет на сухой траве, вызывая риск пожара даже вдоль дороги. Как из окон машин летел мусор и бутылки в канаву. А один раз даже, на полном ходу, люди выкинули коровью голову, даже не удосужившись её закопать.
Но иногда приезжали другие люди. В форменной одежде. Они тоже умели говорить не очень приличные слова, но они же чистили фонари и обочины дорог. Если у кого-то из фонарей заболевали внутренности, болели жилы - провода, им люди делали небольшую операцию. Меняли провода, перебинтовывали"вены" изолентой. Они же, эти добрые, работящие люди, мыли плафоны от застарелой пыли. Заменяли отслуживший свой срок лампочки. Счищали даже по-возможности ржавчину. А если кто-то из семьи фонарей совсем погибал, или падал, или переставал светить, его разбирали, срезали под ноль, освобождая место под новый фонарный столб. И Мерцающая видела разницу как в людях, так и в своих соплеменниках - столбах.
- Умная девушка, - заметил я под впечатлением.
Столб продолжил:
- Спасибо, тебе, - как-то услышал голос Мерцающей в один из погожих дней Феликс.
- Это вы мне? - приподнял он чуток плафоны.
- Вам, конечно.
-За что же спасибо?
-За то, что вы один не смеялись надо мной и поддержали, когда меня люди осквернили. Мужики все гоготали, потом фонари принялись, а вы - нет. И даже запретили остальным надо мной потешаться.
Мерцающая приветливо глядела на уже ржавеющего, но всё же крепкого и видавшего виды Феликса на другой стороне проезжей части. А ему было приятно услышать такую благодарность.
- А вы давно тут стоите, Феликс? - вдруг спросила Мерцающая.
Фонарь мужчина скосил свои плафоны-глаза в землю, как бы в уме прикидывая лета.
- Лет семь уже точно.
- Ого! Да вы совсем еще не старый! - с простотой юности воскликнула Мерцающая.
- Да, это так, - обрадовался Феликс. - Но, я уже и не так молод, - скромно заметил он.
- А что тут вообще бывает что-нибудь интересненькое? - не унималась юная леди-фонарь.
Феликс попытался вспомнить, что тут - на дороге - может быть не обычного. А потом вспомнил, рассказал, как давеча, тут рядышком, дорогу перебегала кабанья семья с крохотными смешными поросятами-кабанчиками. Они такие милые, смешные, с носами - пятачками. Потом Феликс припомнил, что когда на дворе весна, или осень, лето, то есть когда нет снега, люди тут ходят любопытные, да странные.
С корзинами. Палками. Ножами.
-Плохие люди? -сразу спросила Мерцающая.
- Нет. Они срезают какие-то грибы, что растут в массе своей в лесу, и вдоль дороги. Многие грибы прямо видны с километра расстояния, а эти смешные люди мимо проходят. Слепые, как будто. Но у нас плафоны побольше их глаз. Мы грибы повсюду внизу видим.
Мерцающая засмеялась.
- Невнимательные.
- Ага. Но если толпа их идёт, дети с ними, и один грибник какой-нибудь гриб найдет большой, случайно, аль намеренно, то...Потеха! Тот, кто нашел, всех созывает, гордится собой, всё норовит сфотографироваться с добычей. И так повернется, и эдак. Смешно за ними наблюдать: как карапузы ведут себя.
Мерцающая качнула плафоном.
- А еще тут часто в канаву на повороте падают велосипедисты, потому что край обочины обычно размыт у канавы. А людям - что такого? Гонят, ничего не бояться, и колесо велосипеда в мокрую землю -полосу попадает и...Бац! Уже вверх ногами лежит. В канаве. В грязи. И фыркает. И велосипед тоже там, ох смешно!
- Как интересно! Вы такой наблюдательный! - похвалила Феликса Мерцающая.
Так они стали почти каждый день разговаривать, что-то вспоминать. Следили, кто едет, топает по дороге вместе. Обсуждали машины, наряды людей, полет птиц и как они мешают своим сиденьем на проводах. Так шли дни, месяцы. Они не могли сблизиться физически ни на йоту, но общение их становилось более плотным. Они разговаривали обо всем на свете. Когда она глядела на своего нового друга и защитника , её лампы светились ярче, привлекательнее. И всё шло у них на лад, если бы не та машина...
Старый столб замолчал, как бы задумавшись. Я поёрзал на своем складном стульчике, голосов иных вокруг не было.
- Так что это за машина такая? - с нетерпением спросил я.
Через некоторое время столб продолжил свой рассказ.
-Это был свадебный кортеж с окрестных деревень. А может, и городской. Приехали сюда праздновать. Три дня подряд. Носились, как угорелые, музыка громыхает, танцы, в воздух стреляли. Поехали они кортежем куда-то на песочные карьеры, и машина их, управляемая, ясное дело, пьяным водителем, заскользила на повороте и влетела как раз в Феликса, почти переломив его пополам. А ведь Мерцающая и Феликс так сблизились по духу, по душе...Между ними, как это будет не смешно звучать, реально пробежала электрическая искра Большой Любви. Уважения. Интереса. Это вообще, Михаил, убийственная комбинация чувств, которая взрывает сущность, скажу я вам. Да, у них не было шанса никогда сблизиться ни на йоту, но скученность, интерес, уважение всегда рождает чувство. И наши все заговорили о фонарной свадьбе.
- Белая фата! - догадался я.
- Знаешь ли ты, Михаил, каков срок службы современного фонаря?
- Нет. Ну, лет десять.
- Много больше! Десятки лет, если производитель не гонит брак, и сервисное обслуживание налажено, то несколько десятков. Феликс и Мерцающая могли бы быть счастливы десятки лет. Пусть платонически, но - вместе. Да... Планы планами, а железный снаряд, "заряженный" под "самое не балуй" пьяными людьми внутри, уничтожил эту фонарную мечту. Он вернул их фонарные чувства с небес на землю: Феликс после удара еще какое-то время боролся, сгорбившись, стоял, но его кренило к земле уже безвозвратно. Ему машиной перебило основание. Он не выдержал, упал в снег, посыпались искры и запахло палёным. Проводка задымилась в снегу влажном. Падая, Феликс оборвал линию электропередачи, деревни обесточились. Те люди, кто влетел в Феликса, запрыгнули в свои авто и погнали дальше в пьяном веселье. Свадьба не заметила утраты столба на дороге. Эка невидаль! Их тысячи стоят. Замерзших. Ржавых. Холодных.
Другие люди приехали уже по утру. На большой машине, с краном, в фирменной одежде. Осмотрев упавшего плафонами в снег Феликса, один из электромонтёров разумно заметил напарнику:
- Мы его уже не отремонтируем. Хребет переломан. Да и заржавел он весь. Даже не раскрутим по частям. Будем пилить "болгаркой". Только фото по инструкции аварии сделай предварительно для отчёта.
Молодой электромонтер с чубом набок, сделал фотографии, а затем проворно притащил и запустил режущий инструмент. Мерцающая, если бы могла слезы лить, залила бы алмазную пилу, что резала её любимого. Но, увы. Мы - столбы, и в нас нет этого. Вскоре всё было кончено: распиленного на части Феликса увезли, и вместо него поставили временную уродливую опору линий электропередач, подали свет в деревни. Феликс исчез, и траур недолгое время держали лишь трое фонарей из десятков в округе. Потому что подобное здесь часто с нами случается. Нас меняют, заваривают, латают, бьют, постоянно. А где-то через пару месяцев на место старого столба рабочие привезли новый. И по трассе они ещё несколько столбов меняли на новые. Всё таки люди следят за исправностью подачи электроэнергии. Ибо без неё они жить не могут, и их механизмы тоже.
- Это верно. Без света нет жизни человеку, - поддакнул я.
- Новый столб, что поставили на место бывшего Феликса, взамен его и временной опоры, оказался сущим красавцем. Новый, с вычурной кованой мужской "юбкой", развесистыми плафонами, блестящим телом змеи. С яркими энергосберегающими лампами. Новая модель! Просто красавчик. И этой своей броской новизной и молодостью он за версту был виден.
Мерцающая пыталась не смотреть какое-то время на новичка, но, потом как и всё, взглянула, и...Пропала.
-Бедная, - пожалел я кратко Мерцающу.
- Новый столб - парнишка оказался хулиганистым и стал подмигивать Мерцающей своими плафонами, говорил ласковые слова, смешил ее. Он был молод и полон сил и красоты и обоняния. В нём кипели новые жилы: проводка вся новая, жгуты тоже. На него стали засматриваться все женщины вокруг. Женщины -фонари и даже женщины - люди. Они его тоже примечали, когда мимо ехали, или в магазин топали, или по грибы ходили. Мерцающая прямо молниеносно влюбилась в нового своего друга. Они болтали, смеялись, по-молодецки энергично, и ей казалось. что она знает этого молодого повесу- фонаря уже тысячу лет. Этот дерзкий красавец, почему-то, казался ей родным, близким.
Она не знала, что этот новый красавец фонарь был выплавлен на заводе из кусков распиленного Феликса, и так Феликс чудом техники приобрёл новый дизайн и внутренности. Старый Феликс погиб, его сломали железной машиной, вырвали сердце с проводами-жгутами. А новый фонарь напомнил ей, что жизнь продолжается, и она поворачивается то одной стороной к предметам, то другой.
- Так и у людей тоже так, - философски заметил я.
- Возможно, и у вас так, - ответил старый фонарь. - Мерцающая мгновенно влюбилась в этого нашего нового фонарного мачо. И вскоре фонарная свадьба состоялась: гуляла - веселилась вся трасса, передавая весть о новой семье фонарей по проводам всё дальше, и дальше. Пели песни, травили байки. Радость улыбнулась этим двум добрым фонарям, и они жили душа в душу несколько лет. Пока...
-Что пока? Почему ты замолчал? - Михаил обеспокоился. - Что это ещё за "пока"?
Старый фонарь качнул плафонами и продолжил:
- Пока в одной из деревень снова не загуляла пьяная компания. На сей раз они отмечали покупку квартиры одним из приятелей. И новоиспечённому хозяину с приятелями и подругами вновь пришла мысль погонять на джипах по полям и окрестностям, проветрится. Но они были очень пьяны, как и те, в свадебном кортеже, что сбили Феликса. И сейчас пьяные, смеющиеся, пропахшие табаком люди завели мощные моторы и погнали, что есть мочи, по подмерзающей дороге. Гаишников тут давно не видели. Ревущие джипы летали по узкой обледенелой колее. А Мерцающая все так же влюблено смотрела на своего мужа напротив, который немного устал ярко светить и решил немного вздремнуть. Вдалеке раздался рёв моторов и крики пьяных людей. Они стреляли в воздух хлопушками и пневматическим оружием. Мерцающая с тревогой и страхом повернула плафоны в сторону ревущего звука. Женское сердце интуитивно почувствовало неминуемую беду...Но что она могла сделать? Ей никак было не остановить, ни осадить несущуюся опасность. И удар был страшной силы...
Вдруг вдоль дороги отключили свет. На подстанции проводили плановые работы. Старый столб умолк. я посидел еще немного в полумраке, собрал стульчик и потопал до хаты.