Аннотация: Написано за 15 минут. Не корректировал, не правил, ничего не менял.
Совещание шло уже четвертый час и конца ему не было видно. Так всегда бывает, когда никто не знает цели и задач собрания или, если просто нечего говорить. Правда в этот раз говорили много, даже очень. По количеству разговоров переплюнули даже заседание правительства, когда решался вопрос о бюджете. Точнее о его грамотном расписывании по заморским счетам, но так, чтобы никто не остался обиженным. Причина такой словоохотливости заключалась в теме заседания - Терроризм. Как с ним бороться. И можно ли с ним что-то сделать, в конце-то концов, е-мое!
Прозвучало много мыслей, от совсем уж бредовых, вроде нанесения локальнх ядерных ударов в предполагаемые точки нахождения и бла бла бла, до более менее внятных, заставить службы безопасности работать лучше, на что был получен ответ - работаем как можем. Когда обсуждение пошло по второму кругу и оратор "ядерщик", которому не терпелось хоть как-то сократить ядерный потенциал страны, принялся снова отстаивать свою идею "Маааалеееенькииих локальных ударов и бла бла бла", решили сделать перерыв. Покушать, покурить, подумать. Все-таки почтенные люди собрались, не дело размениваться на мелкие мыслишки, нужен новый подход. Но для выработки нового подхода не хватало чего-то неуловимого, чего-то изящного или нестандартного. Кто-то считал, что все в порядке, надо двигаться дальше прежним курсом, но некоторые видели, что прежний курс - давно уже изжил себя. Перерыв. Надо отдохнуть и подумать.
Через два часа все собрались снова. Но уже молча. Новых идей не было, прежние не годились. "Ядерщика" никто не слушал и даже не пытался заткнуть и он воодушевленный уже рисовал планы на картах, отмечал точки размещения и ударов и бла бла бла. Слушать его было не выносимо, а заткнуть нельзя, иначе своим сопением попросту всех бы достал и вывел из себя.
- Позвольте высказаться мне. - раздался голос откуда-то из конца зала. Все, "ядерщик" даже замолк, обернулись.
- Представьтесь!
- Капитан Васильев. Разведка.
- Секунду, сюда допускается только высшие чины, как вы прошли сюда?
- Разведка. Капитан Васильев. Специалист по проникновению. - Он чарующе улыбнулся.
- Я рад, что у нас еще сохранились кадры, но вы проникли на секретное совещание - охрана, под арест капитана, до особого распоряжения!
- Генерал, я не оспариваю вашего решения. Позвольте высказаться. Потом я готов предстать перед трибуналом.
Это было против всех правил, против всего, что только можно. Однако:
- Капитан, у вас есть пять минут.
- Спасибо Генерал. Я это не займет много времени. Итак, всем вам известно, что проблема терроризма в наши дни стала мировым явлением и никто с ним бороться не может. Однако, почему никто не хочет вспомнить историю? Я могу и вы можете. Мы, русские, двести пятьдесят лет назад покорили Кавказ. Генерал Ермолов нашел рецепт, а он сталкивался с противостоянием намного большим, чем сегодняшний терроризм. Что вы скажите на это?
- Капитан, я не уловил до конца вашу мысль, продолжайте, у вас осталось три минуты.
- Продолжаю. Я хочу сказать только одно. Нужен жесткий и жестокий подход, надо выделить критические точки и наши принципы, от которых мы не отступим ни на шаг. В чем сила террора - они играют не по правилам, а мы играем по правилам и до тех пор, пока так будет продолжаться, мы будем проигрывать!
Он говорил так горячо и убежденно, с такой верой в глазах, что все, кто находился в зале прислушивались к нему. Ведь он говорил вещи, которые все знали, но никто не осмеливался их озвучить. И это было так. Это была правда. Капитан продолжал:
- Генерал Ермолов, извините, что я снова отсылаю вас в дерби истории, чтобы захватить Кавказ научился разговаривать на языке, понятном аборигенам. На кровавом и жестком языке. Виселицы тянулись по всей длине дороги, которая нынче тянется через Кавказ. За сожженную крепость он сжигал деревню, за убитого солдата, убивал пятерых аборигенов, за офицера - десятерых. Приказывал отрезать уши и головы. Этот язык, на котором он научился говорить - очень быстро стал понятен всем. И Кавказ стал нашим!
-Капитан, ваши пять минут истекли.... Но я бы хотел послушать ваши мысли, относительно реальности, наших дней.
- Спасибо, генерал. Они просты - мы должны дать бой. Мы должны научится говорить на языке террористов и террора. Последовать опыту генерала Ермолова. Мы будем жестоки и жестки. За кровь мы отплатим кровью, мы введем понятную для всех арифметику. За террористический акт на нашей земле, мы будем карать нещадно, не только исполнителей, но и их семьи, беспощадно вырезать. Они хотят крови - они ее получат. И рано или поздно - поймут, что не стоило будить Русского Медведя. Он проснулся и он голоден. Хотят террора - вот вам террор. Пройдет десять, двадцать, может быть тридцать лет и они будут бояться России. Она будет сниться им в кошмарах, потому что за ЛЮБОЙ теракт мы будем преследовать до конца, находить ВСЕХ, кто связан с ним и жестоко расправляться. Безнаказанным никто не уйдет. Как вам мое предложение?
- У меня нет слов. Это попахивает фашизмом.
- Фашизмом? Это попахивает справедливостью. И никак иначе.
- Вы забываете о существовании ООН, суда по правам человека и прочей билиберде.
- Вы правильно выразились генерал, билиберде. Мы не состоим в ООН, мы можем смело игнорировать все, что связано с ним. Поговорите с президентом, я изложил лишь свои мысли, не пытался предать конкретики, обозначил лишь направление. Если надо, я напишу программу. Необходимо будет одобрение президента.
- Знаете, в этом что-то есть. Я поговорю с президентом и если он захочет увидеть вашу программу, я дам вам знать. А теперь попрошу пройти под арест.
- Как пожелаете.
Капитана уводили. Он шел высоко подняв голову и был рад, что успел все высказать, пусть и в некой сумбурной форме. Он знал, что генерал доложит президенту о его предложении и знал, что президент согласится на него. Ведь все это было спланировано заранее. Они служили с президентом в одном подразделении и уничтожали банды боевиков пятнадцать лет подряд. Потом их пути разошлись, но они остались друзьями, с одинаковой жизненной позицией, принципами и подходами.