Странно и нелепо смотрелась она на фоне стены, оклеенной дешевыми панелями под мрамор. Девочка - женщина с розовым перламутром губ на бледном неулыбчивом лице. Как он обожал эти мягкие губы с чуть приподнятыми - словно запятыми - уголками. Теперь он разглядел в их изогнутом контуре намек на пресыщенность и даже презрение. Взгляд переместился на мужчину рядом с женой, лежащего в позе ленивой обезьяны. Гораздо моложе жены, лет двадцать с небольшим...Загорелый, мускулистый. В его внешности было что-то неуловимо примитивное, как мычание коровы.
Жена... Какая стремительная метаморфоза произошла с девочкой из глухого, затерявшегося в южных степях посёлка. Превратив ласковую по-детски наивную молодую женщину в ленивую вздорную стерву, с жадностью окунувшуюся в гламурный московский угар. Евгений думал о жене, ощущая на лице аромат ее волос, словно она была рядом. Он видел томную пресыщенность в ее глазах, вспышки беспричинной злобы, хроническое недомогание... Видел, но не хотел принять. Теперь его заставили.
Весь день шел снег. Белое покрывало скрадывало жесткие стапели улиц, делая еще более безликими бетонные дома-соты. Пробираясь в потоке машин, Евгений слушал новости по FM, не отвечая на истеричные гудки, лавируя между рядами. Он не ехал с определённой целью. Странная апатия сковала мысли. Его охватила безграничная усталость. И даже то, что этот смазливый альфонс сейчас с женой в Италии - не волновало. "У этого идиота вместо мозгов желе, если он разместил фотографию "ВКонтакте", - думал он отрешенно, пересекая несколько полос и вклиниваясь в поток машин, направляющихся к торговому центру "МЕГА".
Припарковавшись, Евгений вышел из машины, вдохнул морозный воздух. Запахнув куртку, направился к вращающимся дверям. Обычно его раздражала толкотня, "белый шум" действовал на нервы, но сейчас он ощутил даже некоторое удовлетворение, когда его толкали бегающие дети и подростки, уткнувшиеся в гаджеты.
Обдав ароматом духов, его обогнала женщина. Он привычно окинул взглядом фигуру, отметил красивые ноги, идеальные бёдра, обтянутые узкой юбкой. Словно почувствовав взгляд, женщина обернулась. Евгений едва успел отвести глаза, уставившись на зеркальную витрину. В отражении он видел, как она поправила перекинутый через плечо ремешок сумочки и направилась в сторону "Кофе Хауз".
Выдержав паузу, неторопливой походкой пошел следом. Войдя в кафе, сел за столик. Заказав бутылку минеральной воды - кофе он принципиально не пил, считая, что подают в этих забегаловках эрзац - стал украдкой наблюдать за незнакомкой.
Её движения, как она листала меню: неторопливые, мягкие, но без нарочитой женственности; как она сидела, положив ногу на ногу - невольно притягивали его взгляд. Пролистав меню, женщина легко вздохнула и привычным движением пригладила и без того идеально зачесанные назад светлые волосы, стянутые на затылке в узел.
Она просто так сидит, или кого-то ждёт? Евгений поймал себя на мысли, что ревнует к незнакомцу и не мог сдержать улыбки. В этот момент женщина посмотрела в его сторону. Улыбка не сошла с его лица, впрочем, он и не старался её скрыть. Они смотрели друг на друга долгих, как ему показалось, несколько секунд. Женщина встала и подошла к его столику. Евгений слегка привстал, приглашая.
- ...Мария.
Её голос - жесткий, с едва заметной хрипотцой несколько удивил Евгения, он ожидал услышать нечто вроде кошачьего мурлыканья. Курит, подумалось, но мысль растворилась в созерцании её руки, протянутой ладонью кверху. Поймав удивлённый взгляд, женщина усмехнулась.
-...Вы меня уже полчаса разглядываете. Пришло время познакомиться.
Евгений пожал ладонь, ощутив гладкую кожу, словно отполированную - не мягкую, а крепкую - что опять невольно заставило его удивиться.
-...Евгений.
Женщина вынула из сумочки портсигар. Щелкнув крышкой, взяла сигарету но, заметив табличку, со вздохом вернула сигарету на место.
- Какая-то облава, даже покурить нет возможности.
- Может быть, тогда выйдем?
- Может быть...
Подошла официантка, поставила перед ней чашку. Мария отпила глоток.
- Неплохо... - И без всякой связи продолжила:
- Мне показалось, вы чем-то расстроены, я почувствовала себя обязанной подойти.
- Спасибо. Я восхищен вашим альтруизмом, но я не исповедуюсь перед женщинами, я с ними сплю.
- То есть не впускаете в свое пространство... Даже жену?
При слове "жену" Евгений непроизвольно поморщился, и это не ускользнуло от внимания незнакомки.
- Всё-таки, жена. Любили, любите, а она - неблагодарная?
- Вам лучше знать, вы - женщина.
- У меня нет мужа, только друзья.
- Тогда вам повезло.
- Может быть...Я как-то не задумывалась. У меня есть друг - скажем так - нетрадиционной ориентации. Вас это коробит?
- Нисколько.
- Он писатель. Талантливый. Иногда, читая его романы, и не только его, но и других геев - писателей, меня посещает мысль, что они лучше разбираются в тонкой душевной организации женщин, чем брутальные самцы.
- У меня тоже был друг - писатель. Ненавидел его манеру записывать то, что говорили люди. Как ворона подбирал объедки... Падальщик.
- А вы злой... Хотя, по виду и не скажешь. Мне нравятся пьесы Теннеси Уильямса. Вот он не подбирал объедки, каждая его героиня переживала то, что пережил он сам. Его пьесы такие лирические, настолько пропитаны тонкой психологией... А героини - несчастные с истерзанной душой. Они хотят дарить счастье, а дарить его некому. Может быть, это и есть реалии нашей жизни? Красивое и чистое - беззащитно и гибнет.
- Вы не выглядите беззащитной.
- А вы выглядите, словно побитый пёс.
- Довольно странно слышать грубые слова, вылетающие из красивого рта.
- Будете учить жить?
- Ну, я бы не рискнул.
- Может быть, грубость это лакмусовая бумажка. Если мужчина морщится и начинает дёргать ногой, значит надо уходить. Это тот тип мужчин, который я больше всего не переношу - зануда - развешивает полотенца в ванной по цветам и размеру, ставит туфли носом только в одну сторону, и в доме его как и в голове - стерильно и скучно. Он никогда не женится, не родит ребенка, не заведёт 'пусика', потому что всю жизнь живёт только ради себя и повёрнут только в себя. И как результат - становится параноиком - шизоидом.
Евгений рассмеялся, - слушая ваш монолог, начинаю сочувствовать мужчинам, которые рядом с вами.
- Спасибо, мне понравилось, - улыбнулась Мария. - Расскажите о себе.
- Как в поезде? - хмыкнул Евгений. - Сколько историй я слышал, сидя на полке плацкартного вагона. Можно было подумать, что люди только и ждали, чтобы вывалить на совершенно незнакомых людей всю свою жизнь.
- Никогда не ездила в плацкартном вагоне.
- Довольно весело, если соседи хорошие. Сердечные домохозяйки всегда накормят и напоят голодного студента. Поешь, и на верхнюю полку спать. А внизу течет река воспоминаний... Так и дремлешь под аккомпанемент чужой жизни.
- Я почему-то вспомнила песню из фильма. Помните? - Мария вполголоса напела:
"...Навру с три короба
Пусть удивляются......"
Голос женщины чуть дрожал, она ужасно фальшивила, что было мучительно для почти абсолютного слуха Евгения, но не это было главное. А надлом, который проявился в этом тихом голосе.
- У вас нет слуха.
- Да, - пожала плечами Мария. - Знаю... А вы милый. Другой бы воспользовался моментом и сделал попытку влезть в душу, а вы понизили градус, разорвали круг, обтянутый красными флажками.
- Я бы не стал так жестоко поступать с вами. Ведь охотники на волков в месте засады оставляли разрыв, куда волки и попадались.
- А что становилось с волком, который перепрыгивал через эти флажки?
- Он обретал бесценный опыт и становился матёрым.
- Нет.... Волк становился матёрым, когда терял любимую. Волки остаются верными своей единственной любви.
Слушая тихий голос женщины, Евгений поймал себя на мысли, что час назад готов был убить, а теперь ему было всё равно. Почему так произошло? Он не хотел, как говорил его отец - копаться в экзистенциальном болоте, заедая философскими котлетами. Внезапно он почувствовал себя почти счастливым. Это состояние длилось мгновение, и он невольно улыбнулся, успев поймать в себе это ощущение.
- Вам смешно...Я говорю глупость?
- Нет. Я просто вспомнил о гиббонах, которые тоже однолюбы.
- Обезьяны? Не люблю обезьян и боюсь их.
- Гиббоны очень музыкальны. Звуки, что они издают, похожи, как если бы пела женщина - высокие, тонкие. Почти колоратурное сопрано.
- Забавно...Никогда не слышала.
Мария подняла руку, одним движением длинных пальцев расстегнула заколку, распустила волосы. Немного помассировала шею.
- Голова разболелась. Не могу долго носить заколки.
С длинными волосами она показалась Евгению моложе, мягче. Может быть потому, что они скрыли жесткую линию скул.
- Значит, колоратурное сопрано... Любите музыку?
- Странный вопрос. Все любят музыку. Может, пересядем? - без всякой связи спросил он. - Вон там есть диванчик, скрытый от глаз...
- То есть, хотите сказать, наш разговор может затянуться?
- Вы спешите?
- Нет, я свободна как мистраль.
- Мистраль? Это холодный ветер.
- Для кого как... Для одних это ледяной ветер, для других - несущий радостный перезвон колоколов.
Они уселись на диване, достаточно близко друг к другу. Евгений заметил, что Мария положила сумочку между ними.
- Обороняетесь?
- Это всего лишь сумочка, а не меч.
- А вы забавная, наверняка хорошее образование...
- Моё образование - жизнь.
- Все так говорят.
Мария внимательно посмотрела на Евгения. И он ощутил, как взгляд её светло-серых глаз, чуть раскосых, притенённых длинными ресницами, заставил сжаться его сердце.
- В шестнадцать я села на заднее кресло 'харлея' и укатила из родного городка, пропахшего угольной пылью. Не из-за того, что не любила родителей, просто не хватало воздуха. Мне становилось жутко, когда я смотрела на мать и отца. Казалось и они покрыты этой угольной пылью. Весело было только тогда, когда отец приносил домой зарплату. Собиралась компания таких же как он - шахтёров с женами, они пели песни про Сталина, Ворошилова, про синий платочек... Их жены пьяно смеялись, а потом блевали на штакетник забора, заботливо выкрашенный мамой в зеленый цвет. Девчонки из класса все как по накатанной рожали, подруга родила еще учась в школе. Одним словом - тоска вселенская И вдруг в этот затхлый городишко приезжают байкеры. Вернее - проезжают. У них так называемый 'racing'. Я бросила в рюкзак паспорт, пару футболок, свитер с джинсами, и рванула навстречу неизведанной жизни.
- И вам не жалко было своих родителей?
- В шестнадцать как-то не задумываешься об этом.
- Так и не вернулись?
- Нет... Через год как я уехала, отец умер от эмфиземы, мать всё продала и подалась на Дальний Восток, устроилась поваром на траулер. Там вышла замуж. Я звоню ей, она звонит мне, но у неё другая семья, сын. Мне иногда кажется, что она хочет забыть всё, что связано с тем городом, забыть и меня. А я, как в той песне - всё выше, выше и выше... Поднималась и училась. И сегодня у меня есть всё, к чему я стремилась. Кроме, может быть, одного... Вам не кажется, что прошлые поступки настигают вас? Вы бросили человека, потом предали вас. Вы обманули и потеряли больше, чем приобрели.
- Никогда не думал об этом, я в какой-то мере - фаталист, принимаю жизнь такой, какая она есть.
- Тогда вы счастливый человек.
- Достигли всего, кроме одного... Не нашли мужа?
- Вы смеётесь. Зачем муж, если рядом столько интересных мужчин...Живя в Париже с очередным другом, пошла на курсы по выпечке в международную кулинарную школу. У меня даже есть немного закваски, которую приготовил сам Ришар. Конечно, это имя вам ничего не говорит, но... Если когда-нибудь придёте ко мне в гости, угощу вас настоящим французским багетом или круассаном.
- Теперь я понял, почему у вас такие сильные руки. Месить тесто - занятие не из легких.
- А... Вот вы о чём. Нет. Просто я регулярно посещаю спортзал. Люблю размяться с гантелями. Но вы ловко увернулись от возможности излить душу.
- После вашей истории мне как-то стыдно рассказывать свою. Отец - преподаватель, заведующий кафедрой в институте, мама - художник. Ну, а я занимаюсь рекламой. Как видите, все обыденно и скучно. Жена, как и вы тоже из маленького городка, вернее даже посёлка. Она была милой, весёлой, 'смеялась глазами', как было написано в одной книге. Смеялась...
Евгений замолчал.
- Так вы не разочаровали своих родителей, - прервала молчание Мария.
- Не уверен, во всяком случае, они никогда мне не говорили, что я не оправдал их надежды. Одно время мама хотела, чтобы я стал вторым Рихтером, отдала на фортепиано. Но я осилил только музыкальную школу. Мама, как мудрая женщина, настаивать не стала.
Мария засмеялась - легко, непринуждённо, словно только и ждала случая.
- Значит 'Полонез' Огинского осилили?
- Это как каинова печать, - в ответ рассмеялся Евгений. - Пойдемте в отдел музыкальных инструментов, я вам что-нибудь из школьной программы поиграю...
Они вышли из кафе, неспешно пошли сквозь текущий навстречу поток людей.
- Мне кажется? Или мы одни идём поперёк толпы? - вполголоса спросила Мария.
- Нет.. Это люди идут не в ту сторону, - так же вполголоса ответил Евгений.
Внезапно за их спинами оглушительно взвизгнула электрогитара, раздался грохот барабанов и звонкий голос, усиленный микрофоном, жизнерадостно прокричал:
- Друзья! В день рождения нашего торгового центра мы дарим вам весёлую шоу-программу! А так же розыгрыш IPhone X и ценных призов!
Не сговариваясь, Мария и Евгений нырнули в ближайший бутик.
- Надо переждать лавину из желающих получить халявный гаджет, а то нас сомнёт это стадо бизонов, - пошутил Евгений.
- Боюсь толпы, она живёт по своим правилам,- Мария зябко передёрнула плечами, оглянулась, разглядывая музыкальные инструменты. Евгений подошел к 'casio', взял аккорд. Зазвучал орган. Мелодия поначалу неуверенная постепенно набирала силу и внезапно обрушилась, словно водопад. Евгений оборвал игру, бросил взгляд на Марию, которая стояла, прижав руки к груди. Он продолжил играть. Полилась мелодия - нежная, печальная.
- Вы прекрасно играете.
В её голосе Евгений с удивлением услышал нотки усталого разочарования.
Мария развернулась и быстрым шагом вышла из магазина. Это внезапное бегство удивило Евгения. Некоторое время он стоял, глядя вслед. Обернувшись, поймал во взгляде девушки - консультанта плохо скрываемую усмешку, развёл руками, словно извиняясь, и направился к выходу.
- Заходите еще! - раздался за его спиной женский голос. - Мне понравилось.
Евгений, не оборачиваясь, поднял руку. "Женщины, - пронеслось в голове. - Ни черта не поймешь, что им нужно".
Евгений не понимал, что произошло. Казалось, всё было так понятно, так просто. Рядом с этой женщиной он почувствовал себя почти счастливым - забытое состояние. Пройдя вращающиеся двери, вышел из торгового центра, посмотрел по сторонам. Марии нигде не было. Снег усилился, Похоже, начиналась метель. Он с тоской смотрел перед собой, не чувствуя холода. В кармане куртки завибрировал телефон. Немного помедлив, сбросил вызов. Он знал, о чём будет говорить отец. Нет, он не поедет в Шереметьево встречать жену. Представив, как она стоит рядом со своими бесчисленными чемоданами, переступая ногами от злого нетерпения, испытал приятное чувство удовлетворения. Его охватило странное ощущение эйфории, как в далёкой юности, когда он впервые поцеловал девчонку. Как её звали? Перед глазами всплыло круглое лицо с ямочками, вздернутый нос, покрытый веснушками и изумительно прекрасные губы - полные, неестественно красные, такие сочные, что казалось, чуть нажми и брызнет кровь. Таня... Танечка... Как они целовались... Земля уходила у него из-под ног.
Внезапно Евгений подумал, что почти пятнадцать лет супружеской жизни, в сущности, жил в клетке, связанный вколоченными в его голову интеллигентными родителями моральными принципами, которыми ловко манипулировала его жена. Как он мог так попасться? Что это? Леность души или отсутствие воли? Или потому что... Жалел? Да, он жалел жену. Чувствовал себя обязанным дать ей то, чего она была лишена в семье. Где мать и отец были алкоголиками, заставлявшими работать на огороде, не разгибая спины и мыть полы в магазине, куда её устроили, видимо с одной целью - приносить в дом ворованные бутылки водки. А вдруг всё это ложь? Ложь с самого начала? И вся наивность жены, рассказы о несчастной жизни была искусная ловушка, куда он попался как последний идиот.
Он еще раз оглянулся, в надежде увидеть знакомое лицо. Ушла... Без объяснений, без малейшего намёка. Евгений подумал, что рядом с этой женщиной он впервые ощутил неимоверное ощущение покоя и какого-то радостного предвкушения чего-то очень важного, что изменит его жизнь.
'А, к черту всё!'
Евгений развернулся, решительным шагом направился к вращающейся двери, буквально воткнулся в толпу, раздвигая телом поток, не обращая внимания на недовольные возгласы. В винном бутике, пробежавшись по наклейкам бутылок, указал на бутылку виски 'Ballantine's'.
- Предложить вам яблочный сок или что-нибудь из шоколада?
Евгений посмотрел на продавца, хотел ответить, что закуски для детей, но просто ответил:
- Нет.
- У нас еще акция. Виски 'Bushmills'.
- Я не пью коньяк, - уже с раздражением процедил Евгений.
Выйдя из торгового центра, он скрутил пробку, поднес бутылку ко рту, сделал несколько глотков.
- Как вам не стыдно! Здесь дети! - раздался за спиной дребезжащий голос.
Евгений оглянулся. Седая женщина строго взирала на него сквозь очки, держа за руку ребенка лет пяти.
- А я беременный, - бросил он и направился к машине.
Сев за руль, включил зажигание. Низкий звук мотора звучал умиротворяще. Опять завибрировал телефон. На этот раз звонила жена. У него возникло острое желание выбросить его в окно, но он сдержался. Выйдя из машины, аккуратно положил на асфальт и несколько раз стукнул по нему ногой. Испытывая при этом необъяснимое наслаждение, словно разбивал не телефон, а свою никчемную жизнь.